Город М

Александра Натарова, 2021

Город – это не просто набор домов и улиц, это живое существо, о котором нужно заботиться. И занимаются этим не только люди. Во многом им помогают Хранители, на первый взгляд – обычные городские животные: кошки, вороны, даже крысы. Но на самом деле они – волшебные существа, защищающие людей от Теневых – мрачных сущностей, способных свести с ума и питающихся людской агрессией и страхом. Кто из них выиграет битву за город, зависит от Путевода – единственного человека, которого город наделяет особыми способностями. И который может привести в гармонию силы добра и зла. Но что делать, если выбор города пал на двенадцатилетнего ребенка?

5

Про себя Жене нравилось думать, что она — хороший приспособленец. Любые жизненные обстоятельства — в семье ли, в школе, в институте или вот теперь на работе — она умудрялась обращать в свою пользу. Она приезжала на работу раньше всех. Не потому, что надеялась на какую-то мифическую благодарность от начальника — этот и в офисе-то появлялся редко, — а потому что в этом было сразу несколько преимуществ.

Первое — можно было успеть поболтать с охранником. Для этого Женя по пути на работу изучала турнирные таблицы и комментарии экспертов, а когда охранник Виталий поднимался ей навстречу из будки, тут же выдавала:

— Вы смотрели вчерашнюю игру? «Анжи» — «Зенит» — ничья!

Тут главное было начать. Дальше Виталий — коренной петербуржец, которого волею судеб занесло в Москву, — сам рассказывал, кто и насколько был кривоногим, куда кому надо было бежать и куда надо было смотреть судьям. Женя включала «режим активного слушания» — кивала, внимательно глядя на Виталия, задавала уточняющие вопросы. Благодаря чему получала дружескую улыбку, всяческое расположение, ну, и бонусом разрешение парковать свой «каблук» прямо у входа вопреки действующему запрету.

Второе преимущество раннего появления на работе — успеть спокойно позавтракать. Не спеша погреть свою овсянку в микроволновке, сделать чашку кофе и выйти в диспетчерскую в тот момент, когда в маленькую кухню, рассчитанную максимум на двух человек, ринется поток из десятка невыспавшихся курьеров. Еще полчаса, когда Женя уже спокойно будет подписывать маршрутный лист и вбивать адреса сегодняшних доставок и заборов в навигатор, на кухне будут толкаться локтями, переворачивать друг на друга судочки с едой, делить полки холодильника и выяснять, кто обязан помыть фильтр в кофемашине. Женин слух отсеивал эти перебранки как шелуху, но цеплялся за любые сведения, которые могли быть полезны. Стоило кому-то заговорить о клиентах или какой-нибудь внештатной ситуации, Женя замирала и делала заметки в своем мысленном органайзере.

— Борода вон в этом БЦ на «Белорусской» без штанов бегал! — Кто-то, кажется, Семенов, рассказывал о курьере с фамилией Борода и с потрясающе подходящей внешностью лесоруба после месячной побывки на повале.

— Врешь! — раздалось в ответ.

— Ей-богу. Там рамка металлоискателя, он ее прошел и зазвенел. У него пакетов целый ворох был, он с ними как бабка на вокзале. А ему говорят: из карманов все вытряхивай, еще раз через рамку пройди, потом еще раз.

— Ну? — торопили собеседники.

— Ну и выяснилось, что ремень у него звенит. Он им: не сниму, с меня штаны упадут! Не поверили — заставили снять. А он уже такой злой был — плюнул, ремень вытащил, а штаны держать не стал! Такой скандал был, они на нас даже жалобу накатали, мол, Борода там с голой жо бегал и штанами махал!

— Зная Бороду, вообще не удивился бы! — ответил кто-то, и все засмеялись и заулюлюкали.

Услышанного для Жени было вполне достаточно — для себя она пометила, что, если выпадет ехать на «Беларик», мелочь и прочие «звонкие» вещи она выложит в машине.

И это было третьим преимуществом: слушать других курьеров, целый день мотающихся по городу, означало быть в курсе огромного множества разных событий. В свое время это стало решающей причиной Жениного выбора временной профессии. Из скромного списка возможностей для «приезжей студентки без опыта» она выбрала разносчика посылок и документов. И тут ей повезло дважды: ее взяли автокурьером, Женины права обеспечили ей должность с чуть большим доходом, чем у обычного курьера, что, конечно же, не было лишним. А еще ее взяли автокурьером в филиал, обслуживавший Центральный округ. Женя получила возможность почти беспрепятственно изучать богатый на разные события и интересности центр Москвы по восемь часов в день, и за это ей еще и платили.

Тут уже действовал Женин профессиональный интерес: записи ложились в мысленный органайзер сразу в виде заголовков, чтобы потом быть использованными для статей в небольшом онлайн-издании, где Женя подрабатывала параллельно с основной работой. Это был шаг к мечте, ради которой она и переехала в Москву из родного Воронежа. Карьера успешной журналистки. Да, пока она просто писала в рубрику «Новое в городе» на не самом известном сайте, а Женя мыслила себя политическим обозревателем в редакции какой-нибудь крупной газеты, но Женя рассматривала это как шаг к мечте.

«Новая кофейня на Малом Гнездниковском — уютный пряный латте сразу за шумной Тверской».

«Ночь в библиотеке: молчаливые спектакли выпускников ГИТИСа».

«Подъезд как музей: один пенсионер изменил жизнь целого дома».

Такие статьи уже легли в папку Жениного портфолио, которое она собирала для поступления в университет. Факультет журналистики МГУ был маяком для маленького, но очень уверенного корабля Жени, бороздящего бушующее море московских возможностей. Женя стала прокладывать курс к цели так же упрямо и методично, как до этого планировала переезд. У нее было полгода, чтобы обновить результаты ЕГЭ и подать документы на заочное. Так что все свободное время, даже если таковое случалось во время работы, Женя тратила на чтение учебников, предусмотрительно скачанных на телефон, и прохождение онлайн тренировочных версий экзаменационного теста. Вот и сейчас, пока Семенов на кухне ругался с Серениным, который никогда не верил ни в какие курьезные случаи и считал своим долгом убедить окружающих, что это все выдумки, Женя читала анализ темы движения и покоя в произведении Гончарова «Обломов». Облокотившись на узкую стойку, разделявшую ее и диспетчера, девушка бодро прыгала взглядом по строчкам, дожидаясь, пока диспетчер выдаст ей маршрутный лист. Четвертое, но немаловажное преимущество раннего прихода на работу — первой получить рабочий план.

— Так, две доставки на Трехгорку, там же один забор. Еще два забора на Климашкина, остальные — доставки, и все по Тишинке разбросаны. А, ну и Бронная твоя любимая, — улыбнулась Вера, миниатюрная девушка-диспетчер, выкладывая на стойку небольшую, но явно увесистую коробку для Жени.

— Опять Бронная у меня, пешему курьеру же проще отдать! Там на машине не приткнешься! — Женя сунула телефон в нагрудный карман фирменной красной куртки.

— Алена болеет, придется тебе ее опять подстраховать, — отозвалась Галя, второй диспетчер, работавшая куда расторопнее Веры, но страдавшая от провалов в памяти. Поэтому у нее на столе постоянно грудились невыданные пакеты, недозаполненные маршрутные листы, и на нее жаловались курьеры.

— А что с ней было в прошлый раз? — Женя принялась внимательно сверять номера на посылках с теми, что значились в маршрутном листе.

— В прошлый раз у нее был отпуск, — сказала Вера, увлеченно обрызгивая спиртом клавиатуру и втирая его в кнопки.

Женя подавила в себе вопрос о том, когда Алена вообще работает.

— Эй, Жень! — окликнул девушку вышедшей из перепалки победителем Семенов. — Тебе, может, того, дотащить чего помочь?

— Спасибо, Игорь, тут не тяжело, — улыбнулась Женя.

Борода хмыкнул.

— Чудная ты, Жень. Столько работ нормальных, а ты как мужик — в грузчики почти.

— Я просто курьер, — терпеливо поправила Женя.

— А могла бы официанткой там. Или вон в книжных девчонок полно, — попытался снова Семенов, но Женя деликатно его остановила:

— Спасибо, Игорь, я справлюсь. Не переживай.

Заказов было не так много. Несколько пакетов, рулоны с какими-то плакатами в пластиковой упаковке и пара небольших коробок. Женя взяла в руки одну из них, ту, что полегче, и ее большой палец провалился в нижний угол.

— Вера… — позвала диспетчера Женя, медленно вытягивая палец из угла, в котором зияла дыра с подранными краями. — Кажется, у нас на складе крыса завелась.

Верины руки замерли над обработанной клавиатурой. Девушка подняла на Женю огромные глаза.

— Какая крыса? — дрогнувшим голосом спросила она.

Женя молча развернула к Вере поврежденный бок коробки — картон топорщился вокруг дырки, как лепестки вокруг полой сердцевины.

— Обыкновенная крыса, это точно ее работа! — со знанием дела сказала Галя. — У нас в деревне мамка в подполе коробки всякие хранила. Так у них у всех углы были вот так распробованы, пока она ядом их не облила. А то так бы и грызли, твари. А главное, чего им там надо было? Там даже не еда хранилась, так, хлам всякий. Им как будто картон вкусно было жевать.

Вера кашлянула — ее и без того бледная кожа стала совершенно белой. Она схватилась за трубку телефона.

— Я в клиентский позвоню, может, это не у нас коробку испортили… — сказала она, растерянно глядя на Женю.

— Хорошее дело! — сказала Галя, не смущаясь тем, что вопрос задан не ей. — А ты, Жень, сходи к Русе на склад и про крысу скажи. Надо бы проверить, а то, если вдруг все-таки она у нас, надо ловить, а то и другие коробки пожрет.

— Гал, я сейчас сам тебе все коробки пожру, если ты мне маршрутку не выдашь! — рявкнул на диспетчера уставший ждать Юра — пеший курьер с гордым номером 3415, говорившим о его немалом стаже.

Женя, работавшая автокурьером всего год, носила номер 16304, то есть до нее в компании «УрбанЭкспресс» за все двадцать пять лет ее существования проработало шестнадцать тысяч триста три человека.

Галя со стоном вернулась к работе, Вера, сжав трубку одной рукой и теребя провод другой, стала дожидаться ответа клиентского отдела. Перехватив коробку с поврежденным углом, Женя отправилась на склад.

— Русик, дело есть! — постучалась в дверь с окошком. — Руся?

Вопреки ожиданиям, загорелое лицо с гордым орлиным носом все никак не появлялись в окошке. «Вышел, что ли?» Особо ни на что не надеясь, Женя нажала на ручку двери, и та поддалась.

Склад по обыкновению был забит. Женя приподнялась на цыпочки, но увидела только ряды посылок, сваленных на железных стеллажах. На ветру от работающего кондиционера шелестели прикрепленные к посылкам квитанции, а больше ничего слышно не было. Женя уже решила уходить, как вдруг в глубине раздался глухой звук — будто легкая коробка упала на пол.

— Русь! Ну чего не отзываешься, когда зовут?

Женя неплохо общалась с работником склада Русланом. Властелином «Прайма», как его называли старожилы компании, то есть срочных доставок. Руся был немного стеснительным, но в целом приятным парнем, всегда готовым помочь. Найти посылку или решить ситуацию с упаковкой, а если было нужно — даже помочь загрузить машину. Но, главное, Руся был пунктуальным и обязательным. Поговаривали, что у Руси непростое прошлое и что он только теперь такой правильный, а раньше был чуть ли не уголовником. Скорее всего, люди так пытались оправдать Русину сдержанность, она соблазняла на поиск двойного дна. Неплохо чувствующая людей, Женя была уверена, что это все пустое — Руся был просто хорошим парнем.

И если что ему было действительно не свойственно, то это привычка отмалчиваться, когда его зовут. Звук повторился, за ним раздался треск сухой бумаги — как будто кто-то рвал упаковку. Но Руся по-прежнему не откликался.

«В наушниках, что ли?» Женя двинулась вперед по складу, огибая торчащие со всех сторон углы и бока коробок. За дальним стеллажом кто-то сидел на корточках и возился с коробкой.

— Руся! — уже начала злиться Женя, сделала уверенный шаг за стеллаж и тут же недоуменно застыла.

Перед ней над коробкой склонился не Руся в наушниках, а какая-то совершенно незнакомая девушка. И Женя не могла понять, что поразило ее больше. Само присутствие незнакомки на складе, ее внешний вид — красный платок, золотые серьги в ушах, смуглая кожа, ну вылитая цыганка! Или тот факт, что незнакомка самозабвенно грызла коробку. Грызла как зверек. Упершись в коробку руками, зубами вцеплялась в картон. И жевала с таким упоением, как будто это было лучшее на свете лакомство.

Увиденное настолько поразило Женю, что она сделала шаг к незнакомке, совершенно не зная, что будет делать дальше. Незнакомка среагировала моментально. Заметив Женю, она бросила коробку и рванула в глубь склада.

— Стой!

Опомнившись, Женя выбросила вперед руку и схватила девушку за запястье. Незнакомка замерла. Она не попыталась вырвать руку, просто уставилась на Женю так, словно та совершила что-то невообразимое.

— Ты… «видящая»? — спросила она.

У нее был странный акцент, но он выдавал не национальность. Это был скорее какой-то дефект, будто ей было неудобно говорить. Или непривычно.

— Ты что тут делаешь? — Женя сжала запястье девушки. — Ты кто?

Незнакомка издала какой-то звук, похожий на писк, и вдруг с такой силой дернула руку на себя, что Женя едва не расстелилась на полу.

— Эй! А ну, стой!

Женя уже двумя руками вцепилась в девушку, на сей раз принявшуюся отчаянно вырываться. Девушка пучила на Женю огромные карие глаза и продолжала то ли пищать, то ли сипеть.

— Женя? — раздался голос Руси на пороге склада.

— Руся, у тебя тут воры! — крикнула Женя, бросив назад короткий взгляд.

И тут пальцы точно ошпарило — сжатое в руках Жени запястье начало стремительно уменьшаться. И когда Руся поравнялся с Женей, он увидел, как в руках девушки бьется серая крыса.

— Да ты, Жень, крысолов! — усмехнулся Руся.

Но Женя не смогла ему ответить. Пальцы девушки невольно разжались, и крыса выскользнула, быстро исчезнув под стеллажом.

* * *

Красные кирпичные стены, за два года успевшие стать родными, остались позади, «Чупа-чупс» с некогда громкой надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» тоже проводил Женю тоскливым взглядом. В рюкзаке Жени лежали забранные из университета документы, а впереди была только надежда и полная неизвестность. На первый взгляд, вполне дружелюбная.

Женя шла домой по набережной — пешком путь не близкий, почти два часа, и это бодрым шагом. Но день стоял летний, солнечный, и Жене хотелось нагуляться по родным улицам, чтобы запомнить их именно такими — приветливыми, ободряющими своей теплотой.

На набережной никого не было, только впереди показалась стайка собак. Они трусили в Женину сторону. Девушка не перешла на другую сторону дороги и даже не замедлила шаг — таких стай в ее городе было полно, и Женя хорошо отличала враждебно настроенных псов от тех, что просто спешили по своим делам. Стая, как она и ожидала, просеменила мимо — белый, за ним двое рыжих, только черный задержался у Жениной сумки на мгновение, подергал носом, но, поняв, что там нет ничего интересного, поспешил за своими. Женя улыбнулась — такая мелочь сегодня казалась ей какой-то очень родной. Девушка обернулась, стремясь продлить странное чувство, но собаки уже пропали. Только быстрым шагом удалялась откуда-то взявшаяся компания в пыльных неформальных одеждах — рыжая девушка и рыжий парень в одинаковых косухах, черноволосый юноша, с любопытством озирающийся по сторонам, и широкоплечий мужчина в джинсовой куртке, возглавлявший шествие (его белые волосы рваными парусами развевались на ветру).

Набережная уперлась в мост, проехавшая мимо легковушка на миг оглушила Женю битами из вывернутых на максимум колонок.

Девушка узнала владельца — он жил в соседнем доме и регулярно мыл коврики машины прямо во дворе. Щедро поливал их из шланга, протянутого в окно собственной квартиры на первом этаже. Женя вздохнула. Она будет скучать. Скучать по тому, что узнает случайных людей на улице, по тихим набережным, по почти вертикальным улицам, где зимой можно было легко спуститься, сев на ледянку, но почти невозможно взобраться назад. По клубу, куда в школьные годы она сбегала с подружками и часами мерзла в очереди, надеясь перехитрить бдительную охрану. Даже по праздно шатающимся стаям псов. Она будет скучать.

Мама встретила Женю в дверях. Без слов поняла, что дочь сделала окончательный выбор, вздохнула и, ничего не сказав, ушла на кухню. Женя прошла следом и какое-то время просто смотрела, как мама занимается будничными делами. Ставит чай, вытирает клеенку на столе, прежде чем поставить на нее чашки. Мама всячески избегала зрительного контакта с дочерью, и тогда Женя, не выдержав, спросила:

— Ты расстроилась?

Мама перестала суетиться, осела на табуретку, накрутив на руки полотенце.

— Ну что ты, — наконец подняла глаза на дочь женщина. Она даже попыталась улыбнуться. — Я просто… — Она поджала губы. Не привыкшая говорить о своих чувствах, мама Жени едва могла подобрать слова. — Ну как ты там одна, в Москве этой?

— Ну как же одна! — Женя села напротив мамы. — А Андрей?

— Андрей! — грустно усмехнулась мама, вытянув из полотенца ниточку и намотав ее на палец.

— Не образцовый сын, согласна. И брат из него так себе. Но мы же не чужие друг другу люди! Не выгонит же он меня, в конце концов? — усмехнулась Женя, изо всех сил стараясь верить в собственные слова.

— Ты ему хоть звонила? — Мама посмотрела на Женю с таким отчаянием, что та не решилась сказать правду.

— Мам, — Женя придвинулась ближе, — все нормально. Я не он. Я не собираюсь пропадать на бог знает сколько лет. Честное слово. Мы всегда будем на связи, я буду тебе звонить каждый вечер, обо всем рассказывать. Ты меня навестить приедешь, как я устроюсь!

Мама положила руки на стол, и Женя накрыла их своими. Загрубелые от постоянной стирки и уборки, с выступившими венами на блестящей тонкой коже, но такие родные и самые красивые на свете руки. Женя не заметила, когда мама успела состариться. Среди черных волос, точно разметка, появились белые пряди. Глаза стали меньше и поблекли, стали как утренний свет в тумане.

Андрей уже не застал такую маму. Он не видел ни ее, ни Женю уже много лет. А ведь начиналось все так хорошо.

Мама Жени с детства внушала обоим детям, что жизнь одна и ее возможностями надо пользоваться. Ни в коем случае не сидеть на месте. Все детство Андрей и Женя провели в кружках и на дополнительных занятиях, мама находила для них лучших учителей, поощряла их любопытство и самостоятельность.

Так что решение Андрея ехать в Москву мама встретила с большим энтузиазмом. Она им очень гордилась.

Женя тоже гордилась старшим братом, едва ли не сильнее, чем мама. Он был для нее живым подтверждением того, что в жизни можно достичь всего, стоит только постараться.

В то время как однокашники Андрея растили пивные животы и не самых запланированных, а потому не очень любимых детей, прели на скучных работах «куда взяли» и коротали вечера в интернет-казино, Андрей оставался подтянут, холост, амбициозен и упорно прокладывал себе путь в столицу.

Поэтому его отъезд для семьи не был сюрпризом, а скорее логичным вознаграждением за все старания.

Когда Андрей уезжал, мама сказала: «О нем еще напишут в газетах!»

— Я напишу! — вызывалась Женя, уже тогда четко знавшая, кем хочет стать.

— Конечно, — улыбнулась тогда мама.

Казалось, все шло идеально. Но жизнь внесла неожиданные коррективы.

Андрей сначала часто звонил, приезжал на все праздники и дни рождения. Они все вместе, как и раньше, ходили на рынок — выбирали самые свежие продукты, готовили, ловко двигаясь по скромной кухне. Андрей привозил Жене красивую одежду, книги с биографиями известных людей, даже подарил телефон, узнав стоимость которого мама долго охала и умоляла дочь не носить его в школу.

— Там уже есть мой номер, звони когда хочешь! — сказал Андрей.

И они созванивались. Жене Андрей первой рассказывал, каково жить в столице, как душно в метро и какие толпы людей на улицах. И вокруг столько всего потрясающего, что кажется, жизни не хватит попробовать каждую вещь. Однажды рассказал, что встретил хорошую девушку, обещал приехать с ней в ближайшее время, просил подготовить мать к визиту.

Мама новости сначала обрадовалась: сын отхватил московскую невесту! Но когда девушка перешагнула порог дома, мамин энтузиазм поутих. Девушка была как будто не от мира сего. Выглядела болезненно, смотрела как-то туманно, будто поверх вещей, дела до конца не доводила. Могла пропасть в мыслях во время резки салата и так и остаться — глядя в пустоту, с занесенным над овощами ножом. Когда мама пыталась привлечь ее внимание, девушка просто выходила из комнаты. Она мало говорила, а когда говорила — хмурилась, пряча глаза, будто звуки собственного голоса ее мучали. Встречных вопросов она не задавала, даже на явно обожающего ее Андрея смотрела, как казалось маме, равнодушно.

Мама прозвала ее морфинисткой и все порывалась поговорить с Андреем о том, что с его избранницей явно что-то не так. Но тот так ухаживал за ней, с такой нежностью отмечал все, что она делала, будто она была ему даже не девушкой, а дочерью или беззащитным зверьком, о котором только он, Андрей, в состоянии был правильно заботиться. У мамы так и не хватило духу поделиться переживаниями с сыном.

Андрей с «морфинисткой» быстро уехали. Андрей сказал, что оставаться здесь его девушке невыносимо, что она «к такому не привыкла». Мама так и не поняла, чем они с Женей не угодили гостье. Ведь ради Андрея они честно терпели, пытались всячески развлечь, больше не просили помогать с обедом или ужином и вообще старались лишний раз не беспокоить.

Андрей не объяснил — с тех пор он просто больше не приезжал. В разговорах по телефону ссылался на дела, на занятость на работе. Мама изо всех сил старалась верить, хотя Женя видела: мама на самом деле прекрасно понимает, в чем истинная причина отстраненности сына.

Скоро Андрей почти перестал звонить, только писал Жене.

Из коротких и сухих, как справка в энциклопедии, сообщений мама и Женя узнали, что Андрей все-таки женился на «морфинистке», а через какое-то время у них родился сын. Мама обрадовалась, надеясь, что уж внука-то ей точно привезут показать, даже сама собиралась в Москву. Но Андрей прислал эсэмэску «Не надо. Не приезжайте» и пропал окончательно.

Мама поспешила вернуться к чайнику.

Женя понимала ее опасения. Сейчас она, Женя — тот же Андрей семнадцатилетней давности. Но это сравнение было невыносимо, Женя гнала его от себя как могла.

«Я такой не стану, — пообещала тогда Женя самой себе. — Я такой не стану».

* * *

Раксакаль пронеслась по узким тропкам между рельсами, нырнула сквозь прутья сливной решетки в желоб, скатилась по нему, как по отвесной горке, и по проводам вдоль тоннелей метро попала прямо на Площадь. Другие шушу, занятые будничными делами, не обратили на нее никакого внимания.

— Ракса, тебя Мать искала! — только и сказал ей один из шушу, перебиравший в мешке разноцветные пуговицы.

Раксакаль отмахнулась.

— Потом! Где Бабушка Роза?

— У нижнего костра только что была, — ответил шушу, рассматривая голубую пуговицу, похожую на кристаллик. — Ругалась, что ты все еще ей картонный клей на брагу не принесла.

Раксакаль не стала отвечать — быстро пересекла Площадь и спрыгнула в открытый люк, на котором красной краской были изображены языки пламени.

— Ты видела ее, — услышала Раксакаль, как только встала на ноги.

У большого костра, разведенного у дальней стены комнаты, где оказалась девушка, сидела старушка. Издалека она напоминала груду разноцветных тряпок, и только пламя выхватывало среди пестрых складок смуглое лицо, испещренное морщинами. Узловатые пальцы держали в руках потрепанный бумажный прямоугольник. С него на Раксакаль смотрела девушка, расставившая руки между двух колонн.

— Эта та, что на складе, что ли? Видела, насилу ноги унесла. Кто она? Просто «видящая»? — спросила Раксакаль, подбираясь поближе к костру и вынимая из кармана горстку картонных стружек, которые ей все-таки удалось собрать.

Старушка сгребла стружки и бросил в плоский казан, булькавший на огне.

— Не просто, яхонтовая. Она имеет прямое отношение к Путеводу. И думаю, еще себя покажет. — Острые глазки старушки впились в изображение на карте.

— Путеводу? — Раксакаль прослушала вторую часть предложения. — Он же помер!

— Тот — да, так новый есть, — усмехнулась старушка, тасуя колоду.

— Уже? — Раксакаль вскочила, сердце в предвкушении заколотилось.

— А ты сходи к отцу, спроси, — хитро глянула на нее старушка, медленно вынимая карты из колоды и раскладывая их перед собой. — Я пока погляжу, что там за Путевод…

Но Раксакаль уже не слушала — она в один прыжок взлетела по лестнице обратно на Площадь.