Чустя

Александра Маркова, 2021

Это очень непросто – быть подростком. Комплексы. Недоверие к взрослым. Первая любовь. Заклятые враги. Благодаря своим одноклассникам Настя искренне верит в то, что она некрасивая. Её жизнь – это ее личный непрекращающийся ад. И даже смена места жительства и школы не могут убедить девушку в обратном. Преодолевая свои собственные страхи и комплексы, она смогла найти себя во лжи, закрывшись от реальности маской из косметики и не замечая, что рядом с ней есть люди, для которых внешность – не главное. Она не верит тем, кто хочет ей помочь. Она не желает принять себя такой, какая есть.

Глава 2. Кто это в зеркале?

Это мальчишка!!!

Он скрючивается от боли, свернувшись клубком на холодном бетоне крыши, и извергает немыслимые, непередаваемые ругательства в мой адрес! Я вскакиваю, протирая от слез глаза и смотрю на него с изумлением.

— Дура! — кричит он, — Задницей своей мне всю кладку разбила!!!

Откуда он здесь? Зачем спас меня? Кто он?

Я не знаю его! Вижу впервые! Он точно не из нашей школы. И даже не с нашего района!

— Ты кто такой? — спрашиваю я тихо.

Он не отвечает мне. Встает на ноги, отряхивает брюки, а потом поднимает на меня глаза и тут же начинает орать:

— Ты совсем сбрендила? Умереть решила? О чем ты думала???

— Какое твое дело? — бурчу я себе под нос, отводя взгляд.

Но он будто не слышит меня, подскакивает ближе, хватает за плечи и начинает трясти, словно куклу:

— Эгоистка! Дура!!! Думаешь только о себе!!! Ты, хоть, представляешь себе, какую боль ты причинишь своим близким, если умрешь? Как будет чувствовать себя твоя мать, твой отец, твои друзья? Своим тупым поступком ты разрушишь их жизни!!! И мне плевать, почему твоя жизнь так невыносима, что ты решила ее закончить! — он отпускает мои плечи и закрывает лицо ладонями, на мгновение замолкает, а потом начинает кричать с удвоенной силой, — Возможно, кто-то никогда не сможет себя простить за то, что не сумел тебя спасти!!! — он говорит это с таким надрывом, с такой болью, словно про себя, а в глазах блестят слезы.

А я стою перед ним и не могу заставить себя прервать его монолог. Слушаю молча и чувствую эту его боль каждой клеточкой своего тела, впитываю ее в себя, и с каждым его словом ее становится все больше, она накапливается во мне, достигает своего пика и вырывается из меня громким несдерживаемым ревом.

Я падаю на колени и реву, словно трехлетнее дитя, растирая слезы по своему опухшему лицу.

— Ты чего? — вдруг спрашивает он, садясь рядом, — Не плачь… Ничто в этом мире не стоит твоих слез!

Я поднимаю на него свои отекшие от слез глаза и громко шмыгаю носом, стараясь загнать назад невесть откуда взявшуюся соплю…

— Ты должна бороться! Понимаешь? — он снова кладет свои руки мне на плечи, но в это раз не трясет, а обнимает меня по-дружески, заглядывает мне в глаза, — Ты можешь все изменить только пока ты дышишь! Твоя жизнь в твоих руках!

Я киваю, давая ему понять, что поняла, что согласна, но все еще не могу вымолвить ни слова.

— Ты должна обещать мне, что никогда не попытаешься сделать это снова!

Я киваю.

— Обещай! — требует он.

— Клянусь, — невнятно хриплю я и по-дурацки поднимаю вверх палец.

Зачем я так сделала? Это так… нелепо…

Он хмыкает в ответ, пряча внезапную улыбку, разворачивается на каблуках и идет к выходу. А я стою, обескураженная, и молча смотрю ему вслед.

— Ты идешь? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне у самой двери.

Я подскакивают от неожиданности, хватаю свой рюкзак и направляюсь следом. Мы спускаемся по крутой лестнице. Он идет впереди, я шагаю сразу за его широкой спиной и, почему-то, совершенно необъяснимо, чувствую себя под его защитой. Словно вокруг меня вырос кокон, сквозь стенки которого не может проникнуть в мой мир ни одна, даже сама пронырливая, гадость.

А потом мы спускаемся с ним на первый этаж в лифте. Просто стоим рядом, плечом к плечу и молчим. Я кидаю на него косые взгляды, пытаясь рассмотреть моего спасителя при свете ламп. Получается не очень… Но из того немногого, что мне удалось рассмотреть, я делаю вывод, что он довольно симпотный.

Высокий, темноволосый, с правильным профилем и длинными густыми ресницами. Почему у парней всегда такие пышные ресницы? Зачем им такая красота? Они ведь даже не ценят этого…. Любая девочка отдала бы жизнь за такие ресницы! Но, почему-то, природа дает их парням… Ну, что за несправедливость!

Негромкий звонок лифта сообщает, что путешествие закончено. Мой спаситель выходит вперед и, не оборачиваясь, пропадает за металлической дверью выхода.

Я даже не спросила его имя! И не сказала спасибо! Какая же я… невоспитанная!

Выскакиваю следом на улицу и ищу его глазами. Но его уже нет. Он ушел. Растворился в вечерних сумерках.

И мне пора домой…

И я, сделав глубокий, тяжелый вздох, смиряюсь с предстоящим нагоняем и бреду потихоньку по вечернему городу в сторону дома. Теперь мне уже некуда спешить. И есть время обдумать всю ситуацию и решить для себя, как жить дальше…

Ведь, я пообещала, что буду жить! И теперь мне придется бороться! Разбираться со своими проблемами самостоятельно. Хорошо, что завтра выходной, и у меня есть еще немножко времени на обдумывание стратегии…

***

А дома меня ждет настоящий переполох. Бабушка плачет, капая себе в рюмку успокоительное, мама прижимает ее к себе нежно и, в попытке успокоить, гладит по голове:

— Не волнуйтесь, вы так, — говорит он негромко, — Девочка у нас большая уже. Погуляет и вернется… Здесь совершенно не о чем переживать…

— Ну, почему она не берет трубку? Вдруг, с ней что-то случилось? Вдруг, ей нужна наша помощь? — причитает бабушка.

— Да, что вы, в самом деле, мама… Сами что ли не были молодой? Иногда подросткам нужно давать хоть немного свободы!

— Ой, не знаю… В наше время, дети были совсем другие! И люди были добрее… И машин столько не было на улицах… Ой, не на месте у меня душа… Ой, не на месте…

— Приперлась? — со злой ухмылкой выкрикивает Даня, оторвав глаза от смартфона.

Мама и бабушка поворачивают ко мне головы и смотрят на меня с осуждением.

— Ты где была? — спрашивает мама, — Почему трубку не берешь?

— Телефон сломался, — отвечаю я тихо, демонстрируя родным свою разбитую мечту, — Можно я пойду спать? У меня был тяжелый день…

— У нее был тяжелый день! — вскидывает руки бабушка, — Вы слышали? Это у нее был тяжелый день! — она хватается за сердце, — А, обо мне ты подумала? О матери своей подумала? Хочешь нас в могилу свести?

— Да, что вам будет…, — тихо огрызаюсь я.

Понимаю, что так нельзя, но ничего не могу с собой поделать.

— Ой, ну погоди у меня, — кричит бабушка, вскакивая с дивана и хватая свою трость, — Придет отец с работы, я ему все расскажу! Будешь целый год дома сидеть! Безвылазно! — и чтобы придать больше веса своим словам, она потрясает своей тростью в воздухе.

— Простите, — бурчу я, не слишком, впрочем, раскаянно, — Можно я пойду к себе?

— Иди уже, — говорит мама, махая в строну двери, — Успокойтесь, мама! Присядьте, выпейте валерьяночки… У вас же больное сердце! Нельзя же так себя изводить…

***

Я понимаю, что ба кричит не просто так, а потому что волнуется за меня. Понимаю, но все равно обижаюсь! Она ведь даже не знает, через что мне пришлось сегодня пройти. Не представляет даже в каком аду я живу последние несколько лет! Может быть, мне стоило бы ей все рассказать… Но я не могу…

Просто не знаю, с чего начать…

Я лучше полежу здесь тихонечко, уткнувшись лицом в подушку, и поплачу еще чуток, жалуясь на судьбу, если, конечно, у меня найдутся еще для этого слезы. Мне кажется, что они просто кончились, я, как будто стала пустой, просто оболочкой без наполнения, без чувств…

Всю ночь не могла уснуть. Лежала и смотрела в потолок, проигрывая прошедший день снова и снова. А теперь не могу проснуться. Ворочаюсь с боку на бок, стараясь скрыться от вездесущего солнца, но не желаю вставать.

— Иди завтракать, — говорит мама, заглянув в комнату.

— Не пойду, — отвечаю я из-под одеяла.

— У тебя все в порядке? — спрашивает она заходя и прикрывая за собой дверь.

— Нет.

— Не хочешь рассказать, что случилось? — спрашивает она, садясь на мою кровать.

— Нет.

— Что-то в школе? С парнем проблемы? — гадает она, но я упорно молчу, — Ну, ладно, — она похлопывает меня по плечу и встает, собираясь уходить.

— Ма-а-а-м, — неожиданно для самой себя говорю я, высовываясь из-под одеяла, — Почему я не красивая?

— Кто тебе такое сказал? — удивляется она, снова возвращаясь ко мне.

— Никто. Я просто знаю…

— Глупости! — ворчит мама, поправляя мне волосы, — Ты очень красивая! Сама красивая девочка на свете!

Конечно, что она еще может мне сказать? Она же моя мама… Ей положено говорить мне только приятные вещи, успокаивать, утешать…

— Научишь меня краситься? — спрашиваю я.

— Тебе это не нужно, — поджимает она губы, — Смотри, какая ты милашка! Зачем тебе эта краска?

— Нужно! — возражаю я.

Она задумывается на мгновение и произносит:

— Знаешь, у меня есть идея получше… Пойдем сегодня со мной в салон красоты?

— Правда? — мое настроение мгновенно меняется в лучшую сторону.

— Правда! — говорит она, смеясь, — А, теперь вставай, одевайся и давай к столу.

— Уже иду, — подскакиваю я с кровати.

— И не забудь извиниться перед бабушкой!

***

Я целый день была по-настоящему красивой! Меня постригли, уложили волосы, сделали потрясающий дневной макияж, маникюр, педикюр даже… А еще я провела незабываемые часы с моей мамой. Мы так много с ней разговаривали, так много смеялись, что я почти забыла про свои проблемы.

Я смотрела на свое отражение и не узнавала себя. Это была не я!!! Из зеркала на меня смотрела потрясающая красотка, словно только что сошедшая с глянцевого журнала. Боже! Я хочу выглядеть так всегда! Каждую минуту моей жизни, каждый божий день!

Теперь я знаю, какой я могу быть, если стереть все неровности и шероховатости, если умело скрыть все недостатки и подчеркнуть достоинства! Мне срочно нужно в магазин! Пока я помню, как называются все те баночки и коробочки, которые способны сделать из меня настоящую фотомодель!

Мы гуляем с мамой по большому центру под ручку, словно лучшие подружки, и я кидаю в свою корзину все, что попадается мне на глаза. Ведь, я же не знаю точно, что мне нужно, а потому беру все без разбора, чтобы уж наверняка не промахнуться с выбором.

— Ты погуляй пока, — говорит мне мама, — А, я сейчас вернусь, — и она пропадает за углом стеллажа, а я погружаюсь в мир тушей и помад с головой, совершенно не обращая внимания на окружающих меня людей.

— Не-е-е-ет, — слышу я совсем рядом знакомый голос и замираю на корточках, глядя на нижнюю полку, но уже не видя ничего перед собой, — Это не тот цвет, — недовольно тянет крыса Ирка, прижимая к себе свою лучшую подругу Аленку и крутя в свободной руке флакончик с помадой.

— Но тебе очень идет, — неуверенно отвечает Аленка.

— Что ты понимаешь? — небрежно кидает ей подруга и ставит коробочку обратно на полку.

Я встаю медленно и бочком стараюсь уйти с ее глаз в другой ряд, спрятаться, сбежать, пока она меня не заметила!

— Эй! — слышу я за своей спиной, и на мое плечо ложится тяжелая Иркина рука.

Я поворачиваюсь к ней, бледнея и покрываясь мурашками, ожидая до боли знакомого и такого унизительного «Чуча» в свой адрес, но то что я вижу, ставит меня в тупик.

— Простите, — говорит она учтиво, — Вы не знаете, где тут еще помаду можно посмотреть?

— Нет, — быстро кручу я головой, отворачиваюсь и быстрым шагом ухожу из поля ее зрения.

— Странная такая…, — слышу я за своей спиной.

— Ага, — отвечает Аленка, — Но, красивая, да?

— Да, ни че так, — соглашается Ирка, — Прикольная… Мне кажется, я ее где-то видела…

Я, наконец, скрываюсь за углом и обливаюсь холодным потом.

Что это было? Она не узнала меня?

Достаю из сумочки зеркало и смотрю на себя изумленно.

Неужели я настолько изменилась? Да, как такое вообще может быть?

Смотрю на себя еще раз, рассматриваю себя критично, пытаясь понять, пытаясь увидеть, а в голове звучат слова крысы, снова и снова:

«Ни че так… Прикольная!»

Я прикольная? Я???