Cказки Призраков. Tales of Ghosts. Премия им. Эдгара По / Edgar Poe Award (Билингва: Rus/Eng)

Александра Крючкова

Сборник мистических и философских рассказов о призраках и Потустороннем мире, о жизни и смерти, о поисках взаимной любви и трагических поворотах судьбы, о том, как важно оставаться собой, прислушиваться к внутреннему голосу и ничего не откладывать на завтра. Циклы «Люби меня сейчас!», «Вершитель судеб», «Неприкаянные», «Ностальгия по телесному», «Сказки Страны Туманов» впервые на русском и английском языках (ранее выходили отдельными изданиями). Премии Э. По, Э. Т. А. Гофмана, Г. Х. Андерсена.

II. ВЕРШИТЕЛЬ СУДЕБ / The MASTER of FATES

0. Исключения

Внезапно я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, повернулась и увидела Ангела.

— Здравствуй, — прошептала я. — Ты пришёл за мной?

— Да, — кивнул он.

— Но ведь истории у костра ещё продолжаются, — попыталась возразить я, поскольку мне было уютно находиться здесь, в Тумане, скрывающем лица рассказчиков, и я уже собиралась поделиться своей собственной.

— Не расстраивайся! — улыбнулся Ангел, читая мои мысли. — Этот костёр ещё долго не погаснет, а истории будут сменять друг друга до тех пор, пока Землю не покинет последняя живая душа. Но сейчас тебе пора.

Я посмотрела на Мужчину. Мне почему-то не хотелось прощаться с ним.

— Ступай, — похлопал он меня по плечу. — Я найду тебя потом…

— В Городе Солнца или в Стране Сновидений?

— Там, где это прописано в Скрижалях, — вздохнул Мужчина.

Ангел протянул мне руку, и мы стали отдаляться от костра.

— А куда мы идём? — спросила я.

— В Канцелярию.

— А как же очередь?! Или…

— Нет, но из всех правил бывают исключения.

Мы резко вышли из тумана и оказались на окраине Города, залитого Солнцем, у входа в высоченное здание. Я заметила, как несколько ангелов в обход очереди провели своих подопечных внутрь. Мы проследовали за ними. Ангел попросил меня подождать его на скамье у приоткрытой двери в Зал Суда рядом с такими же, как и я, ожидающими чего-то вне очереди.

— Жаль, — вздохнул Мальчик, сидящий справа от меня.

— Чего жаль? — уточнила я.

— Что мы — здесь, а не там, — печально произнёс он.

— Почему? — не понимая, что тот имеет в виду, переспросила я. — И где — там?

— Я хочу стать ангелом, — вздохнул Мальчик. — Там — это в общей очереди. А мы — здесь… Отсюда шансов попасть в ангелы почти нет.

— Почему? — удивилась я, по-прежнему ничего не понимая.

— Моя бабушка так говорила: все дети, ушедшие с Земли, становятся ангелами. А вне очереди обслуживаются только исключения.

Из Зала Суда высунулась голова чёрта:

— Хвать трепаться, исключения! В этом Зале самое интересное начинается! А мне ни черта из-за вашей болтовни не слышно!

— Простите, — прошептала я, извиняясь, и невольно подошла к приоткрытой двери.

Там звучала Лунная Соната и горел приглушённый свет. Судьи замерли в ожидании. Левая чаша Весов склонилась почти до предела, хотя в ней находился всего лишь один свиток ликующих бесов. На экране проецировались кадры из земной жизни очередной души…

0. Exceptions

Suddenly I felt someone’s gaze on me. I turned around and saw an Angel.

«Hello,» I whispered. «Have you come for me?»

«Yes,» he nodded.

«The bonfire stories are still going on,» I tried to protest, as I felt cozy in the fog that hid the faces of the storytellers, and I was about to share my own.

«Don’t be upset!» the Angel smiled as he read my mind. «The bonfire won’t go out for a long time, and stories will follow each other until the last soul leaves the Earth. Now you have to go.»

I looked at the Man. For some reason, I didn’t want to say goodbye to him.

«Well, go,» he patted my shoulder. «I’ll find you later…»

«In the City of the Sun or in the Land of Dreams?»

«Wherever it is written in the Tablets,» the Man sighed.

The Angel held out his hand to me, and we walked away from the bonfire.

«Where are we going?» I asked.

«To the Chancellery.»

«What about the queue? Or…»

«No… however, there are exceptions to every rule.»

We stepped abruptly out of the fog and found ourselves on the outskirts of the City, flooded with the Sun, at the entrance to a skyscraper. I noticed several angels bypassing the queue to lead inside the souls guarded by them. We followed them in. The Angel asked me to wait for him on a bench at the ajar door to the Courtroom, next to others like me waiting something out of turn.

«What a pity,» sighed the Boy sitting to my right.

«Pity? For what?» I decided to clarify.

«We are here and not there,» he answered sadly.

«Why?» I asked, not understanding what he meant. «And where is «there’?»

«I want to be an angel,» the Boy sighed again. «„There“ means in the general queue. And we are here… There is almost no chance to become angels from here.»

«Why not?» I wondered, still understanding nothing.

«My grandma used to say that all children leaving the Earth become angels. Outside the queue, only exceptions are served.»

A devil’s head popped out of the Courtroom.

«Shit! What the Hell are you talking about?! Shut up you both, exceptions! In this Hall, the most interesting begins! And I can’t hear a damn thing because of your chatter!»

«I’m awfully sorry,» I whispered apologetically and involuntarily walked over to the ajar door.

The Moonlight Sonata was playing there, the lights were dimmed. Frozen in anticipation, the judges were ready to listen. The left bowl of Libra tilted almost to the limit, although it contained only one scroll of jubilant demons. Images from the earthly life of yet another soul started projecting on the screen…

1. Вершитель Судеб

Мир рухнул…

Елена решила приготовить кофе, но обнаружила, что кофейная банка пуста. Беспомощно опустившись в кресло, она автоматически пролистывала свежую газету, как вдруг в глаза бросилось странное объявление: «Всем, кто решил покончить собой, чашка кофе/чая перед смертью — за счёт заведения!»

Дверь особняка на краю города открыла старушка в чёрном.

— Я по объявлению, — устало произнесла Елена.

— Да-да, проходите, пожалуйста! — пригласила её Хозяйка.

По центру небольшого зала на креслах у камина Елена заметила двух мужчин. В углу, свернувшись клубочком, дремала чёрная кошка. Наверное, они действительно пили здесь чай — чашки ещё не унесли, а коробка конфет была наполовину пуста.

Елена осмотрелась — небогатая обстановка, но нигде ни пылинки, и всё — со вкусом: вышивки на стенах, шторы на окнах, старинные подсвечники и паркет…

— А Вам… чай или кофе? — уточнил мужчина в синем свитере.

— Кофе… У меня дома закончился… Спасибо…

Ему было под пятьдесят. «Симпатичный. Явно не бедный. Его-то чего за смертью понесло?» — подумала Елена, а Симпатичный удалился на кухню.

Второй мужчина — в сереньких брюках и сером свитере, с шарфом, обмотанным вокруг тонкой шеи, — выглядел бледным и часто кашлял.

— Садитесь к столу, милая! — улыбнулась Хозяйка, вернувшись из кухни с пирогами. — Или располагайтесь на диване. Как удобнее. Вы, наверное, уже поняли, что мы не собираемся причинять Вам зла. Несмотря на огромное желание расстаться с белым светом, посидите немного в нашей мрачной, но доброй компании!

Елена, впрочем, уже давно ничего не боялась, и ей было неважно: чай или кофе. Пытаясь понять, куда она попала, девушка присела к столу.

— Все мы — в шаге от смерти. Но кто запрещает нам позволить себе хоть что-то приятное перед тем, как лишиться всего и сразу? Кстати, а каким образом Вы решили отправиться на Тот Свет? — поинтересовалась Хозяйка.

— И как Вас зовут? — добавил Симпатичный.

— Лена, — ответила девушка, обхватывая пальцами тёплую чашку.

— Эрнест, — представился Симпатичный.

Мужчина с шарфом на шее хотел произнести своё имя, но закашлялся.

— Это Роберт, художник… — представила его Хозяйка. — Ему всё не даёт покоя его шарф. А Эрнест планировал…

— А я ещё не решила, как… — не дослушав, произнесла Лена растерянно.

— Ну, это не проблема! — улыбнулась Хозяйка. — Куда же Вам теперь спешить? Часом раньше — часом позже…

Хозяйка ненавязчиво попросила каждого поделиться своей историей о внезапном крушении мира. Всё, собственно, сводилось к нескольким причинам: ощущение собственной ненужности, потеря близких, смертельный диагноз и отсутствие денег. Рассказанное собравшимися, действительно, трогало за живое, правда, каждый из них считал, что его причина — гораздо весомее, а то, что случилось с остальными, пережить возможно.

— Послушай, Лена, — спокойно произнёс Эрнест. — У меня — мешок денег. Я тебе их подарю. Безвозмездно. Мне же они теперь не нужны. И ты решишь все свои проблемы! Молодая ещё, чтобы с моста да в воду…

— Деньги ты ей отдай, это верно, — согласился Роберт. — Но тебе-то зачем умирать? Тебя ж одного спасли — из скольких там? — чтобы ты жил! Разве это случайность? А вот я действительно умираю, и мне всё равно уже недолго осталось. Просто не хочу никого мучить.

— Ты можешь ещё успеть нарисовать нас! — воскликнула Елена. — Да и не только нас — множество прекрасных картин! Зачем тебе торопиться?

— Елена права, Роберт, — согласилась Хозяйка. — Спешить не стоит. Ты можешь пожить здесь, я буду ухаживать за тобой, как за сыном. Мне это совсем не в тягость. Мой сын погиб, и я многое бы отдала, чтобы кто-то избавил меня от одиночества.

Слово за слово, а к вечеру все между собой сдружились и перестали торопиться в Вечность, хотя вслух этого озвучено не было.

Внезапно раздался очередной звонок в дверь. На пороге появился высокий мужчина крепкого телосложения в чёрных одеждах с огромным рюкзаком:

— Это у вас тут самоубийцы собираются? — мрачно хмыкнул незнакомец.

Хозяйка кивнула и улыбнулась, но чувство тревоги защемило сердце, и, прежде чем пропустить незнакомца в дом, она поинтересовалась:

— А кто Вы?

— Тот, кого вам здесь и не хватает! — резко ответил мужчина и, отшвырнув Хозяйку в сторону, направился в комнату.

Медсестра подошла к старушке, которую привезли в реанимацию ночью. Та лежала под капельницей и что-то шептала. Медсестра не могла расслышать, что именно, и наклонилась поближе.

— Я — психотерапевт… хотела их спасти, но Бог наказал меня… я посчитала себя Вершителем Судеб, воскресила их и обрекла на смерть… он — маньяк… найдите его… он убил всех, кроме меня… я должна умереть… это несправедливо, если…

— Всё будет хорошо, не волнуйтесь! Вам нельзя волноваться! — попросила медсестра, ничего не понимая из услышанного.

Женщина замолчала — её доброе сердце остановилось, а светлая душа покинула временную обитель, устремившись в Небеса, на встречу с погибшим сыном и теми, кого она так искренне пыталась спасти…

29 января 1995

1. The Master of Fates

The world collapsed…

Elena decided to make coffee, but found the coffee jar empty. She helplessly sank into a chair and was automatically flipping through a fresh newspaper, when suddenly a strange announcement caught her eye, «Everyone who decides to commit suicide gets a cup of coffee / tea before death at the expense of our house!»

The door of the mansion, placed on the edge of the city, was opened by an old woman in black.

«I’m on the ad,» Elena said wearily.

«Yes, come in, please!» the Hostess invited the girl in.

In the center of the small hall, in the armchairs by the fireplace, Elena noticed two men. In the corner, curled up in a ball, a black cat was dozing. They must have been drinking tea really, since the cups hadn’t been taken away yet, and the box of chocolates was half empty.

Elena looked around. The furnishings were not rich, but not a speck of dust to be noticed anywhere, and everything was tasteful: embroideries on the walls, curtains on the windows, antique candlesticks and parquet…

«And for you… tea or coffee?» the man in blue jumper asked.

«Coffee… I ran out of coffee at home… Thank you…»

He was about fifty. «Handsome. Obviously not poor. Why is he looking for death?» thought Elena, and the Handsome retired to the kitchen.

The second man, in gray trousers and gray sweater, with a huge green scarf wrapped around his thin neck, looked pale and coughed frequently.

«Sit down at the table, honey!» the Hostess smiled, returning from the kitchen with pies. «Or take a seat on the sofa! It’s up to you. You see, we mean no harm to you. Despite your great desire to leave the world forever, stay for a while in our gloomy but kind company!»

Elena, however, had long been unafraid of anything, and it didn’t matter to her what to drink, tea or coffee. Trying to understand where she’d got to, the girl sat down at the table.

«We are all a step away from death. However, nobody forbids us to allow ourselves something pleasant before losing everything at once. What way did you decide to go to the Other World?» the Hostess asked.

«And what’s your name?» the Handsome added.

«Elena,» the girl answered, gripping a warm cup with her fingers.

«Ernest,» the Handsome introduced himself.

The man with the scarf wanted to say his name, but coughed.

«And Robert is our painter!» the Hostess introduced him. «He is pondering about his scarf. And Ernest planned to…»

«I haven’t decided yet… the way…» Elena said in confusion, without listening to the end.

«Well, that’s not a problem!» the Hostess encouraged her smiling. «Where are you in a hurry now? An hour earlier or later…»

The Hostess gently asked the guests to share their stories about the sudden collapse of the world. Everything, in fact, came down to a few reasons: feeling of uselessness, loss of loved ones, incurable disease and lack of money. Each story they had told really touched a nerve, however, each of them believed that their own reason was much more significant, and what had happened to the others was possible to survive.

«Listen, Elena,» Ernest said calmly. «I have a bag of money. I’ll give it to you. Free of charge. I don’t need it anymore. And you will solve all your problems! You are too young to jump off a bridge into the water!»

«Give her the money, that’s right,» Robert agreed. «But why should you die? You are the only one who’s been saved — out of how many there? — obviously to live! Is that a coincidence? I’m really dying, and I don’t have much time left anyway. I just don’t want to torture anyone.»

«You still have time to paint us!» Elena exclaimed. «And not only us! Create a lot of beautiful pictures! Why are you in a hurry?»

«Elena is right, Robert,» the Hostess agreed. «There is no need to hurry. You can live here. I will take care of you like of a son. It doesn’t bother me at all. My son is dead, and I would give a lot to have someone to relieve my loneliness.»

Word by word, and by the evening they became friends and stopped rushing into Eternity, although it was not voiced out loud.

Suddenly the doorbell rang again. A tall man of strong build in black robes with a huge backpack appeared on the threshold.

«Is it here the suicidal are gathering?» the stranger chuckled darkly.

The Hostess nodded and smiled, but a feeling of anxiety pinched her heart.

«And who are you?» she asked before letting the stranger into the house.

«The one you’re missing here!» the man answered sharply and, throwing the Hostess aside, headed for the room.

A nurse approached the old lady brought at night to the intensive care unit. She lay under a drip, whispering something. The nurse couldn’t hear the words and leaned closer.

«I am a psychotherapist… I wanted to save them, but God punished me! I considered myself to be the Master of Fates! I resurrected them and doomed them to death… He is a maniac… find him! He killed everyone… but me… I must die! It’s unfair if…»

«Everything will be fine, don’t worry! You just don’t have to worry!» the nurse said, understanding nothing of what she had heard.

The woman got silent. Her kind heart stopped, and her light soul left the temporary abode, rushing towards Heaven, to meet her dead son and those whom she so sincerely had tried to save…

January 29, 1995

2. Грешница

Позавтракав яичницей и прихватив с собой пару бутербродов с сыром и колбасой, чуть не позабыв Евангелие и крест, приходской священник Алексий Прошкин не спеша отправился исповедать некую прихожанку Пелагею, умирающую от тяжёлой болезни. Батюшка не знал её, поскольку в той церкви служил всего с неделю.

Войдя в убогую комнатку, он увидел женщину около сорока. Казалось, та уже не реагировала на окружающие звуки, а взгляд её был прикован к окну, выходящему в сад, где радостно пели птицы и шумел весёлый ветер. Батюшка подошёл к Пелагее поближе. Черты её лица показались Алексию слишком знакомыми, но тщетно пытался он вспомнить, где мог пересекаться с умирающей, поэтому, присев на стул у её кровати, как и обычно в таких случаях спросил:

— Мне передали, что ты хочешь исповедаться, Пелагеюшка?

— Да, — слабым голосом произнесла умирающая.

— Тогда поведай мне грехи и прегрешения свои, — батюшка перекрестил женщину и приготовился внимательно слушать.

Пелагея стала рассказывать о своей жизни с самого начала: как в детстве разбила любимую мамину вазу, как часто ссорилась с сестрой и подругами, как не верила в Бога. Однако, оставшись без средств к существованию в пятнадцать лет, Пелагея пошла играть на флейте по улицам города, чтобы раздобыть денег на еду, но волею Всевышнего впервые оказалась в церкви, где для неё открылся совершенно иной мир.

Рассказанное умирающей до этого момента не особо интересовало батюшку, он даже чуть-чуть всхрапнул, а, проснувшись, лишь периодически покачивал головой. Иногда Алексию казалось, что он уже слышал нечто подобное раньше, но за свою жизнь батюшка успел послужить в стольких церквях, что тысячи историй, исповеданных ему прихожанами, давно перемешались в его голове и благополучно забылись, а новые не запоминались вовсе.

— Тогда я встретила его, — глаза умирающей вдруг заблестели, и она улыбнулась. — Он был добрым и заботливым, красиво ухаживал, но почти ничего не рассказывал о себе — говорил только, что любит меня и мы поженимся на Красную Горку. Однажды я случайно узнала, что жених мой учится в Духовной Семинарии, но перспектива стать женой служителя церкви меня совсем не испугала! Напротив, я даже обрадовалась, потому что сама верила в Бога! Но вскоре, когда я сказала, что у нас будет ребёнок, он запретил мне рожать нашего сына…

— Сына? — батюшка нахмурил брови и затеребил Евангелие.

— Да, Слава Богу, не приняла хоть этот грех на душу! Мы ведь так и не поженились — испугался мой жених, променял меня на дочь богатого и влиятельного чиновника. А сын мой внешне — копия своего отца, и я назвала его Алёшей.

— И сколько лет мальчику?

— Семнадцать.

— Ты рассказала ему об отце?

— Нет, батюшка. Мой сын поёт в церковном хоре и собирается поступать в Семинарию, и я не хочу, чтобы у него изменилось отношение к церкви из-за такого отца. Всё, что он знает, — так это то, что они безумно похожи внешне…

Алексий покачал головой. Его рука прикоснулась к руке Пелагеи. Он немного помолчал, но затем, резко отдёрнув руку, грозно произнёс:

— Значит, дочь моя, ты соблазнила служителя церкви, затем не послушалась его вопреки тому, что женщина должна всегда находиться в послушании у мужчины, будучи созданной из его ребра, а в заключении ещё и сокрыла от него правду!

— Батюшка, но… — попыталась возразить Пелагея.

— О, грешница! Не написано ли в Библии, что всё, мною перечисленное, есть тяжкий грех?!

— Я искренне каюсь во всех своих грехах и прошу простить меня!

— А простил ли тебя тот человек?

— Где же я разыщу его теперь?! — уже в слезах прошептала несчастная. — Неужели моя душа обречена скитаться по свету неприкаянным призраком?

— Дочь моя, идёт Великий пост, так постись! Возможно, Бог и простит тебя, но не я…

Умирающая беззвучно плакала.

Батюшка возвращался в храм, явно будучи не в духе, но лишь одна мысль крутилась в его голове: «Боже, что делает время с женской красотой!» В тот же вечер Алексий оставил рясу дома и отправился с друзьями в кабак. Сильно напившись, на следующее утро батюшка прогулял службу и всю Страстную Неделю провёл с друзьями, вспоминая Страданья Христа, не расставаясь с бутылкой.

В Пасху, чтобы в очередной раз не лишиться работы, Алексию пришлось протрезветь. За праздничной трапезой после службы ему сообщили, что в пятницу Пелагею похоронили. Покойницу не отпевали по причине отсутствия денег у её сына, однако сорокоуст за упокой матери тот всё-таки заказал.

Прихватив с собой церковного вина, Алексий отправился на могилу новопреставленной и столкнулся у кладбищенских ворот с красивым юношей. Батюшка узнал в нём сына, но сын не узнал бы в нём отца — тот слишком плохо выглядел…

28 июня 1994

2. A Sinner

After a small breakfast of scrambled eggs, taking with him a couple of cheese and sausage sandwiches, and only by chance remembering to take also the Gospel and the cross, the parish priest, Father Alexey, slowly went to confess a certain parishioner Pelageya, who was dying of a terminal illness. Father Alexey didn’t know her, as he had served in that church for a week only.

Entering a shabby little room, he saw a woman about forty. She seemed to no longer react to the surrounding sounds, and her gaze was fixed on the window overlooking the garden, where the birds were singing joyfully, and the cheerful wind was rustling. Father Alexey came closer to Pelageya. Her features seemed too familiar to the priest, but in vain he tried to remember where he might have crossed paths with the dying woman, so, sitting down on a chair by her bed, as usual in such cases, he asked,

«I was told that you want to confess, my dear…»

«Yes,» the dying woman replied in a weak voice.

«Then tell me your sins and transgressions,» the priest made the sign of the cross and prepared to listen attentively.

Pelageya started her life story from the very beginning: as a child she had broken her mother’s favorite vase, too often she had quarreled with her sister and friends, and she hadn’t believed in God. However, left without a livelihood at the age of fifteen, Pelageya went to play the flute in the streets to get money for food, and by the will of the Almighty, for the first time she found herself in a church, where a completely different world opened up for her.

What the dying woman had told him up to that point was not of particular interest to the priest, he even snored a little, and, waking up, only shook his head periodically. Sometimes it seemed to Father Alexey that he had already heard something similar before, but during his life the priest managed to serve in so many churches that thousands of stories confessed to him by parishioners had long been mixed up in his head and safely forgotten, and new ones were not remembered at all.

«Then I met him,» the eyes of the dying woman suddenly sparkled, and she smiled. «He was kind and caring, he courted me as a princess, but said almost nothing about himself, only that he loved me and we would get married after Easter. Once I found out by accident that my groom was a student at the Theological Seminary, however, the prospect of becoming the wife of a priest didn’t frighten me at all! On the contrary, I was even delighted, since I already believed in God! But soon, when I told him we were going to have a baby, he forbade me to give birth to our son.»

«Son?» Father Alexey furrowed his brow and fiddled with the Gospel.

«Yes, thank God, I didn’t take at least that sin upon my soul! After all, we never got married. My groom got scared, exchanged me for the daughter of a rich and influential official. And my son outwardly is a copy of his father, and I named him Alexey as well.»

«How old is the boy?»

«Seventeen.»

«Did you tell him about his father?»

«No, Father. My son sings in a church choir, he is going to the Seminary. I didn’t want him to change his attitude towards God because of such a father. All he knows is that they are too similar in appearance.»

Father Alexey shook his head and touched Pelageya’s hand. He was silent for a while, but then, sharply withdrawing his hand, said menacingly,

«So, my dear, you seduced a priest, then disobeyed him, despite the fact that a woman should always be in obedience to a man, being created out of his rib, and on the top of that you also concealed the truth from him!»

«Father, but…» Pelageya tried to object.

«Sinner! Isn’t it written in the Bible that everything I have listed is a mortal sin?!»

«I sincerely repent of all my sins and ask you to forgive me!»

«Have that man forgiven you?»

«Where can I find him now?» the unfortunate woman whispered already in tears. «Is my soul doomed to wander the world like a restless ghost?»

«My dear, the Great pre-Easter fast is going on, so you must fast! Perhaps God will forgive you, but not I.»

The dying woman wept silently.

Father Alexey was returning to the church, obviously not in a good mood, but only one thought was spinning in his head, «My God, what does time make with a female beauty!» That same evening, Father Alexey left his cassock at home and went with friends to a pub. Having drunk heavily, the next morning he skipped the mass and spent the entire Holy Week with friends, remembering the Passion of Christ without parting with the bottle.

On Easter, in order to avoid losing his job again, Father Alexey had to sober up. At the festive meal after the mass, he was informed that Pelageya had been buried on Friday. The deceased had not been served by the funeral vigil due to the lack of money from her son, who nevertheless ordered a special 40-days prayer for the dead mother.

Taking church wine with him, Father Alexey went to the grave of the newly departed and bumped into a handsome young man at the cemetery gate. The priest immediately recognized his son, but the son would have never recognized his father, since he looked too bad…

June 28, 1994

3. Две женщины

Я просто слишком сильно любил её! А разве вам не знакомо такое чувство, когда ради любимой вы готовы пожертвовать жизнью?

…Не помню, где и когда мы познакомились с Жанной, ведь мы жили в одном доме, играли в одном дворе, учились в одной школе. Жанна всем нравилась, её окружала толпа ухажёров, и я сначала даже побаивался пригласить её погулять. С женщинами у меня сложности с детства. Я их всегда боялся. И, как выяснилось, не зря!

Мы стали встречаться ранней весной, когда Жанне исполнилось восемнадцать. Часто ходили к тому озеру, по центру которого торчит необитаемый островок. Жанна говорила, что ей бы хотелось на него попасть! Заметьте, никто не тянул её за язык!

На прогулку я всегда брал мою любимую — Жунгу. На всякий случай. Рядом с ней я чувствовал себя гораздо уверенней. Многие даже считают, что таких собак нельзя держать дома — мол, опасно для жизни! Да, согласен, характер у неё, прямо скажем, не простой: в квартиру нельзя было привести друга, не говоря уже о целой компании. Жунга бросалась на любого, кто не являлся членом нашей семьи, а когда её запирали в другой комнате, заливалась невыносимым лаем и «выламывала» дверь до тех пор, пока чужой не уходил. Жунга, кстати, не слушалась даже меня, но я её очень любил! А разве не собака — лучший друг человека?!

Я, честное слово, искренне надеялся, что девочки подружатся, но Жунга — теперь-то мне всё стало ясно! — просканировала будущее и заранее возненавидела Жанну, рычала на неё и всячески пыталась загрызть. Я уговаривал её смириться, но Жунга упрямо стояла на своём. Тогда я понял: она ревнует меня! Наконец-то! Но, под давлением окружающих, всё-таки принял решение — женюсь. Надо — значит, надо. Куда деваться? Подумают ещё, что я равнодушен к противоположному полу в отличие от своего собственного!

Жунга, естественно, не могла простить мне такого поворота событий! Её агрессия зашкаливала, теперь она бросалась и на меня! Как я ни пытался ей объяснить человеческое «надо», а всё в пустую: предательства собаки не прощают. А как вы отнеслись бы к тому, кто вас предал? Я оставил Жунгу у матери, а сам после свадьбы перебрался к Жанне.

Мне очень не хватало моей Жунги, я неимоверно тосковал, она снилась мне каждую ночь, и, видит Бог, я старался заезжать к ней в гости как можно чаще! Всеми фибрами души я чувствовал её неимоверные страдания и в итоге предложил матери выдать Жунгу замуж. Разово, разумеется… Кто бы знал, как сильно я переживал за её брачную ночь! Но самовнушение — великая вещь: я же изменяю ей с Жанной…

В то утро мать позвонила мне и сообщила потрясающую новость: у Жунги будут щенки! Я прыгал по квартире от счастья — возьму себе одного! Вернее, одну — девочку, конечно! Вылитую Жунгу!.. Я даже залаял от радости. Впервые. И в тот самый момент в комнате появилась Жанна и сказала, что у нас будет ребёнок.

М-да!

Вечером мы решили отметить у моей матери скорое пополнение семейства. Жунга, как и обычно, принялась бросаться на хрупкую Жанну. Мать, несмотря на мои протесты, закрыла Жунгу в комнате, чтобы спокойно поужинать на кухне.

После трапезы мы с матерью уединились на балконе обсудить предстоящие перемены. Внезапно раздался грохот и крики. Дверь в комнату, где находилась Жунга, была сорвана с петель. Прибежав на кухню, мы увидели Жанну, которая, вместо того чтобы мыть посуду, лежала без сознания с окровавленным ножом в руке! На её животе, грозно рыча, распласталась Жунга…

Мы вызвали врача и ветеринара. Я был подавлен! Я взвыл! Да, я выл на Луну, не стесняясь ни ветеринаров, ни врача. Жунга больше не могла иметь щенков, а жена — детей. Боже! Казалось, я не смогу этого пережить!..

Мы гуляли у того самого озера, по центру которого торчит необитаемый островок… Было уже слишком поздно, и — ни души вокруг. Жуткая картина воскресла, застыв на внутреннем экране: любимая Жунга и нож в руке Жанны… Я не помню, каким образом в моих руках оказался тот самый нож…

Я просто слишком сильно любил её!

13 декабря 1996

3. Two women

I just loved her too much! Haven’t you ever felt like to sacrifice your life for the sake of your beloved?

…I don’t remember where and when I met Jeanne, because we lived in the same house, played in the same yard, studied at the same school. Everyone liked Jeanne, she was surrounded by crowds of suitors, and at first I was even afraid to invite her for a walk. I’ve had problems with women since childhood. I’ve always been afraid of them. And, as it turned out, not for nothing!

We started dating in early spring, when Jeanne was eighteen. We often went to that lake, with an uninhabited island in the middle. Jeanne used to say she would like to get on it! No one was pulling her tongue, mind you!

I always took my favorite, Junga, on my walks. Just in case. I felt much more confident next to her. Many people even believe that such dogs should not be kept at home for being dangerous to life! Yes, I agree, her character, frankly, wasn’t simple, I couldn’t bring home a friend, not to mention the whole company. Junga would attack anyone who was not a member of our family, and, being locked in another room, she would burst into unbearable barking and «breaking down» the door until the stranger left. Junga, by the way, disobeyed even me, but I loved her very much! Isn’t a dog man’s best friend?

Honestly, I sincerely hoped that my girls would become friends, however, Junga — once it became clear to me! — had scanned the future and hated Jeanne in advance, growled at her and tried in every possible way to bite her. I tried to persuade Junga to accept the situation, in vain! She was stubbornly adamant. Then I realized that she was jealous of me! Finally! Anyway, under third parties pressure, I still made a decision to get married. Must means must. No way to avoid! They would think that I was indifferent to the opposite sex, unlike my own!

Junga, of course, couldn’t forgive me for such a turn of events! Her aggression went off the scale, she began to rush at me as well! No matter the way I tried to explain to her the human «must», it was all in vain: dogs don’t forgive betrayal. How would you feel about someone who betrayed you? After the wedding, I left Junga at my mother’s and moved to live at Jeanne’s.

I really missed my Junga very much, I was awfully homesick, I dreamed about her every night, and, God knows, I tried to visit her as often as I could! With every fiber of my soul, I felt her incredible suffering and, as a result, I asked my mother to make Junga get married as well. One-time, of course… Who would have known how much I was worried about her wedding night! However, self-hypnosis is a great thing! So, if I was cheating on her with Jeanne…

That morning my mother called me to tell the amazing news: Junga was going to have puppies! I jumped around the room with happiness, I would take one for myself! A girl, of course! The spitting image of Junga! I even barked with joy. For the first time. And at that very moment, Jeanne appeared in the room and said that we were going to have a baby.

M-yes!

In the evening we decided to celebrate the imminent replenishment of the family at my mother’s flat. Junga, as usual, began to throw herself at the fragile Jeanne. My mother, in spite of my protests, closed Junga in the room to let us have a quiet dinner in the kitchen.

After the meal, my mother and I retired to the balcony to discuss the upcoming changes. Suddenly there was a roar and screams. The door to the room with Junga was blown off its hinges. Having entered the kitchen, we saw Jeanne. Instead of washing the dishes, she was lying unconscious with a bloody knife in her hand! Roaring menacingly, Junga sprawled on her belly…

We called a doctor and a vet. I was depressed! I howled! Yes, I howled at the Moon, not embarrassed by either veterinarians or doctors. Junga could no longer have puppies, and my wife could no longer have kids. God! It seemed to me I couldn’t survive that!

We were walking by the very lake, with an uninhabited island in the middle. It was already too late, and not a soul around. A terrible picture came back to life and froze on the inner screen: my beloved Junga and the knife in Jeanne’s hand… I don’t remember how that very knife ended up in my hands…

I just loved her too much!

December 13, 1996

4. За мороженое

— Привет! — прошептал Юрий Васильевич, печально взглянув на её прекрасное, но холодное лицо. — Сегодня я пришёл поздно, потому что отвозил ребёнка на дачу… Прости меня, Инна!

Она молчала.

— Ну, прости меня!

Но Инна молчала.

Всё лето Юрий Васильевич приходил к ней каждый вечер, рассказывал о своей теперешней жизни и приносил мороженое. Да, я всегда буду помнить, что она любила мороженое. И ягоды замораживала на зиму. А потом зимой их размораживала и кушала с мороженым…

— Бог велел всех прощать. Ты же всегда верила в Бога, разве нет, Инна? Прости меня!

Но она молчала.

***

Наступила осень, шли проливные дожди. В тот вечер Юрий Васильевич купил ей букет маленьких хризантем.

— Я раньше не дарил тебе цветов. Прости… Хочешь, я буду приносить их тебе каждый день?.. И мороженое тоже!.. Всё, как ты любила!

Но Инна молчала. Она была безжалостно-холодной!

Юрий Васильевич вспоминал, как все завидовали, что у него такая жена — красивая, молодая, весёлая, общительная…

— Сколько можно обижаться? Да, я был не прав. Но я так долго сдерживал себя! Подумаешь, разок приревновал тебя к нашему ребёнку! Но ведь ты уделяла ему слишком много времени! И совсем не обращала внимания на меня! Мне было очень обидно, правда! Ну, прости!

Юрий Васильевич смотрел на Инну таким жалобным взглядом, но она по-прежнему молчала. И он с трудом сдерживался — мужчины не плачут.

***

Зимой, почти каждый вечер, он приносил ей, помимо мороженого, ещё и мандаринов — должно быть, Инна их тоже любила, но… продолжала молчать — такая холодная… ещё бы!

А потом наступила весна. Когда всё, что было заморожено, начинает таять, и Юрию Васильевичу показалась, что Инна тоже вот-вот оттает! Он пришёл к ней с надеждой, но она была по-прежнему холодна. И тогда Юрий Васильевич закричал:

— Сжалься надо мной! Услышь меня! Я больше не могу так! Не могу без тебя жить! Мне кажется, что я схожу с ума! Я увезу тебя отсюда и сделаю счастливой! Только вернись ко мне, пожалуйста! Да прости же ты меня!!!

В тот момент я не выдержал — мало ли что он натворит в таком состоянии! — и, оторвавшись от видеокамеры и на ходу застёгивая бронежилет, направился к клиенту.

Юрий Васильевич обернулся, когда я открыл дверь, и кивком поприветствовал меня.

— И Вам не хворать! — произнёс я. — Так что в итоге? Договор продляем?

Юрий Васильевич всё ещё пребывал в состоянии транса, теребя нервными пальцами краешек своего пиджака. И для ускорения процесса я добавил кодовую фразу:

— Вы мне деньги за своё «мороженое» принесли?

Юрий Васильевич непроизвольно вздрогнул и даже как-то съёжился, но потом тут же схватил и распахнул саквояж, заполненный пачками иностранных купюр:

— Да-да… конечно… да… вот…

…А Вы думали, содержание моего подпольного гаражного кооператива «Хладокомбинат у Борисыча» обходится дёшево? Но у богатых — свои причуды, особенно если крыша поехала, а деньги на дороге не валяются.

— Я очень устал, — прошептал Юрий Васильевич и зарыдал: — Ну, прости меня, Инна, прости! Я люблю тебя! Пожалуйста, открой глаза! Посмотри на меня! Дай мне руку! Вставай! Пойдём домой! Ну же… пойдём…

В наступившей гробовой тишине Юрий Васильевич окинул Инну отчаянным взглядом, чтобы ещё раз увидеть её тонкие холодные руки, которые когда-то нежно ласкали его; бледное, родное до боли и всё-таки уже чужое лицо; окаменевшие губы, которых ему так не хватало. Он не мог видеть лишь её глаз и шрамов под платьем, оставшихся от его многочисленных ударов ножом в поисках сердца…

26 июня 1998

4. Frozen

«Hey!» Yuri whispered, glancing sadly at her beautiful cold face. «Today I came late, because I took the child to the cottage… I am sorry, Inna!»

She was silent.

«Well, forgive me!»

Inna said nothing.

So, all summer long Yuri came to her every evening to talk about his current life, and he brought her ice cream. Yes, I will always remember, she loved ice cream, and she froze some berries for the winter to defrost them and eat with ice cream… in the winter.

«God told us to forgive everyone. You’ve always believed in God, haven’t you, Inna? Forgive me!»

She was silent.

***

Autumn came, and it rained heavily. That evening, Yuri bought her a bouquet of small chrysanthemums.

«I’ve never given you flowers before. I’m sorry… Do you want me to bring them to you every day?.. And ice cream as well! Whatever you love!»

Inna was silent. Yes, she was mercilessly cold!

Yuri often remembered that everyone envied him for such a wife — beautiful, young, cheerful, sociable…

«How long can you be offended, Inna? Yes, I was wrong! Although I’ve been holding back for so long! Just think, only once I was jealous of our child! Yes, because you spent too much time on him and paid no attention to me! I was very hurt, really! Well, I’m sorry!»

Yuri looked at Inna with such a plaintive look, but… she remained silent. And he could hardly restrain himself, since men don’t cry.

***

In winter, almost every evening, in addition to ice cream, Yuri brought her also tangerines. Inna must have been fond of them as well, but… she continued to be silent. She was so cold… of course…

And then spring came. When everything frozen begins to melt, and it seemed to Yuri that Inna was about to melt, too! He came to her with hope, but she was still cold.

«Have pity on me!» Yuri shouted. «Listen to me! I can’t go on like this! I can’t live without you! I feel like I’m going crazy! I’ll take you away from here and make you happy! Just come back to me please! Well, forgive me!!!»

At that moment, I couldn’t stand it anymore. You never know what one would do in such a state! I stepped away from the surveillance video camera and, fastening my bulletproof vest on the go, went to the client.

Yuri turned around as I opened the door and greeted me with a nod.

«Have a nice evening you too!» I said. «So, have you made your mind? Are we going to renew the contract?»

Yuri was still in a state of trance, fiddling with the edge of his jacket with nervous fingers.

«Have you brought me the money for your ice cream?» I added a passphrase to speed up the process.

Yuri involuntarily shuddered and even somehow cringed, but then he immediately grabbed and opened the briefcase, filled with bundles of foreign banknotes.

«Yes, yes… of course… yes… here you are…»

…And have you really thought that the maintenance of my underground business «Cold Storage at Boris’ garage» is cheap? However, the rich have their own quirks, especially if they are going crazy, I mean, their madness, and, of course, the money is not lying on the road!

«I’m very tired,» Yuri whispered and sobbed, «well, forgive me, Inna, forgive me! I love you! Please open your eyes! Look at me! Give me your hand! Get up! Let’s go home! Come on… Let’s go!»

In the ensuing deathly silence, Yuri cast a desperate glance at Inna to see once more her thin cold hands, which had once gently caressed him; her pale, dear to the point of pain and yet already someone else’s face; her petrified lips, he lacked so much. He couldn’t see only her eyes and the scars beneath her dress, left by his numerous stabbings made in search of a heart…

June 26, 1998

5. Клюква

Я любил маму и клюкву на болоте, а Маша — филе лапландского оленя и улиток по-французски в кафе на Рублёвке. Как я сразу не догадался, что ничего хорошего опять не выйдет?

Я был старше её на десять лет — неплохая разница в возрасте, чтобы девушка во всём меня слушалась, но ошибся — Маша не сочла меня гением, и, что ещё страшнее, оказалась совершенно не похожей на мою маму, хотя их дни рождения я заранее сверил перед тем, как перейти в наступление, то есть — к знакомству!

А почему бы и нет? На тот момент я был завидным женихом — свободным мужчиной, не обременённым детьми и алиментами, с недвижимостью на болоте! Красавец в самом расцвете сил. Мама только что умерла, поэтому встреча с Машей казалась мне очень даже уместной!

С первой женой всё сразу пошло не так, потому что она не понравилась моим родителям, особенно маме. Впрочем, мы прожили несколько лет. Да, у нас родился сын, но я никогда не считал его своим ребёнком! Не потому, что я — не его отец (ещё чего не хватало!), просто я ничего к нему не чувствовал: что есть, что нет.

Слава Богу, я быстренько избавился от жены и сына, и жизнь вернулась в прежнее русло — с мамой! Ну и с папой тоже.

Я жил на болоте и собирал клюкву. А когда клюквы не было, я доставал её из наших холодильников — собранную в сезон. Если вы будете есть клюкву постоянно, вы никогда и ничем не заболеете! Так говорила моя мама. И это аксиома. Куда ж без клюквы?

Маша показалась мне такой тихой, такой послушной, такой… как мама! Но зачем-то она любила филе лапландского оленя и улиток по-французски. Я не понял тогда, зачем. И уже никогда, видимо, не пойму: почему я должен спонсировать кафе на Рублёвке? Ведь для этого надо, как минимум, работать. А я — дурак, что ли, чтоб работать? Я никогда не работал. Как институт закончил, вернее, бросил, так дальше и не работал. А вы до сих пор пашете?

Вот я — свободный художник. Пишу картины и стихи. Как мама. Да, моя мама всё время что-то писала по ночам в дневнике. Я ей показывал свои стихи. И они ей нравились. Она всегда меня хвалила. И однажды сказала, что я — поэт. Так вот, я — поэт. А Пушкин разве работал? Нет, он творил! И я тоже творю. А чтобы творить стихи, нужен покой. И никакой другой работы. Поэтому я бросил авиационный институт, как только мама сказала мне, что я — поэт, и купил себе инвалидность!

Моя первая жена тоже, как и большинство, пахала на дядю. А я размышлял: почему же меня так редко посещает Муза? Впрочем, грех жаловаться — за тридцать с хвостиком лет я написал целых 200 стихотворений, но это, конечно, ничто по сравнению с тем, сколько я собрал клюквы, если мерить в килограммах или в холодильниках, где она хранится в несезон.

Так вот, однажды я встретил Машу. На болоте. Собирая клюкву. У меня на болоте — дом. Там, знаете, огромная ничейная территория. Ну-у-у… или не ничейная, но мало кому нужная. В тех краях родилась моя мама, но их дом не уцелел. А я решил сделать маме подарок и на ничейной территории построил маленький дом, почти шалаш, но с печкой. Для нас с мамой. Ну и для папы тоже. И когда мама умерла, в шалаше освободилось место для Маши. Вернее, для той, кто будет, как мама, и полюбит клюкву. И вот однажды я собирал клюкву и заметил Машу.

Я вижу людей насквозь и сразу понял, что Маша — тоже поэт. Она искала на болоте свою Музу! И я подошёл к ней. И мы разговорились. Я предложил ей собирать клюкву вместе. В сезон клюквы. А в несезон — добывать её из холодильников. У меня на болоте спрятано несколько холодильников, я кажется уже говорил, купил их специально для клюквы.

Маша почему-то засмеялась. Разве я сказал что-то смешное?! Это был первый знак Свыше, что она — не как мама! Мама никогда надо мной не смеялась! Но я решил, что Маша так со мной заигрывает и простил её на первый раз.

Однако Маша действительно писала стихи! Я же говорю, что вижу людей насквозь! И она подарила мне свою книжку. Про призраков! А я сразу же передал книжку папе — на проверку: понравится или нет? В итоге папа меня благословил, и я перешёл в наступление!

Маша жила в городе. Иногда летом она заезжала в кафе на Рублёвку, чтобы покушать филе лапландского оленя или улиток по-французски, а на мои болота попала случайно, будучи в гостях у дальних родственников.

Так вот… я совершил подвиг! — мне пришлось с болот приехать в город, чтобы вечером выгулять Машу по Тверской. Дело в том, что зимой Маша пахала на дядю в книжном магазине, чтобы летом периодически есть филе лапландского оленя и улиток по-французски.

Помню, мы прошлись от Маяковской до Кремля, и обсудили множество важных для меня деталей — я спросил, где похоронена её мама, и рассказал о похоронах своей. На отрезке от Маяковской до Пушкинской мы обсуждали кладбища, на них же, как и на болотах, встречаются Музы, а от Пушкинской до Кремля говорили про клюкву.

Наверное, этим я и разбудил Машин аппетит, но — да простят меня боги! — не придал особого внимания второму знаку Свыше: Маша намекнула на то, что было бы неплохо зайти в какое-нибудь кафе!

Кушать около Кремля или даже на Тверской?! — помилуйте! Моя мама вообще никогда не питалась вне дома, не говоря уже про Тверскую или «около Кремля»! Однако, вместо того чтобы тут же распрощаться с Машей навсегда, я сделал вид, что не заметил её желания перекусить, — довёл до метро, а сам вернулся на болота. Я езжу на «копейке» — родительской машине. Мама её очень любила, и я — обожаю!

До сезона клюквы было ещё далеко… и мне стало грустно. Я послал Маше письмо с болот. Но она ничего не ответила. Тогда я разозлился и отправил вдогонку постскриптум: «И только посмейте сказать что-либо плохое о моей матери! Я Вас убью!»

Маша ничего плохого про мою маму на тот момент ещё не говорила, но я решил предупредить заранее — пусть знает! Первую жену я не предупреждал. И когда через несколько лет нашей совместной жизни она посмела произнести, что моя мама должна позволить нам, наконец-то, жить отдельно… Кто бы мог подумать! Сколько лет я её терпел!

Но Маша снова промолчала! Я же видел, что она получила и прочитала моё сообщение и постскриптум к нему!

Я был взбешён!!! Мама реагировала на все мои сообщения молниеносно! И я решил, зная теперь, где и до скольких Маша работает, тайно следить за ней по вечерам — от её офиса и до дома — нет ли кого у моей пассии для совместного поедания филе лапландского оленя и улиток по-французски?..

Слава Богу, у нас с Машей на тот момент ничего не было — я и пальцем её не коснулся, не говоря уже про всякие там телячьи нежности… Но я же целый подвиг совершил, прогоняв лишний раз мамину любимую «копейку» — с болот в город и обратно — в тот вечер, когда мы прошлись с Машей по Тверской!

И я обосновался у бомжей в подвале напротив Машиного дома. Ну и нормально, потерпеть можно, ведь я же затеял это ради благого дела — чтобы разобраться в Маше… или с Машей… Я сказал папе, что выполняю тайное задание спец. служб, поэтому какое-то время буду отсутствовать на болотах.

И вот… через неделю… я заметил, что Маша встретилась с какой-то типа её ровесницей!.. И они пошли в кафе… около Кремля!!!

Но как?!

Как она могла променять меня на девушку???

«Мама! Прости меня! Прости! Я посмел возомнить, что Маша — как ты!!!»

Я вернулся на болота и зарыдал! Светлая память моей святой матери была мгновенно осквернена мыслью о возможной связи с грязной и порочной Машей! Как я мог допустить появление такого кощунственного чёрного пятна?! Проклятье! Его требовалось срочно вывести! Раз и навсегда!!!

В тот вечер я вернулся в город и подкараулил Машу, которая возвращалась с работы домой, у входа в её подъезд. Она, увидев меня, даже улыбнулась и сказала «Привет», будто вчера виделись. Я предложил ей поговорить в «копейке». И — о счастье! — она согласилась.

Конечно, Маша сказала, что я — сумасшедший, поскольку «та девушка» — её двоюродная сестра. Но разве слова Маши давали 100%-ную гарантию того, что у них потом, когда я с горя вернулся на болота, ничего не было… ну-у-у… сами понимаете, в какой сфере?..

Я же со своим — даже родным! — братом в кафе не хожу! Я его уже лет сто не видел! С тех пор, как он женился! Да он вообще — предатель! Бросил маму! Променял её на какую-то…

Но я отвлёкся от Маши!

Она могла сейчас говорить мне всякое, лишь бы вырваться — я же поймал её, как птицу в клетку, заперев в маминой любимой «копейке», но Маша была совершенно не как мама! И я не мог… просто не мог поступить иначе! Ведь мама обещала смотреть за мной с Небес и быть всегда рядом! Значит, она видела, что я… повёлся на Машу и представлял её на месте матери!!! О-о-о!!! Одна лишь мысль об этом приводила меня в бешенство!!!

Я отвёз Машу на болота (естественно, мы не заходили в наш родовой шалаш, дабы не осквернять его её посещением!), а потом, когда эта омерзительно-порочная женщина была уже мертва, я достал себе клюквы из холодильника и кушал, кушал, кушал — чтобы не простудиться после очередного стресса! — как всегда советовала мне мама…

02 апреля 2021

5. Cranberries

I loved my Mummy and cranberries in the swamp, and Masha adored Lapland deer fillet and French snails in a cafe on Rublyovka. How didn’t I guess right away that nothing good would come of it again?

I was ten years older than her, not a bad age difference to make a girl obedient in everything, but I was awfully mistaken! Masha didn’t consider me a genius, and, even worse, she turned out to be completely unlike Mummy, although I checked their birthdays in advance before going on the offensive, that is, to get acquainted!

Why not? At that time, I was an enviable groom! — unburdened by children and free of alimony, with real estate in a swamp! A handsome man in his prime! Mummy had just died, so our meeting with Masha seemed very appropriate!

As for my ex-wife, everything had gone wrong immediately, because my parents, especially Mummy, didn’t like her. However, we had lived together for several years. Yes, we’d got a son, but I never considered him as my child! Not because I wasn’t his father (unimaginable!), I just didn’t feel anything for him, whether he was or not.

Thank God, I quickly got rid of them both, my wife and my son, and life returned to its previous course… with Mummy! Well, with dad also.

I lived in a beautiful swamp and picked up cranberries. When there were no cranberries in the swamp, I got them out of our fridges, picked in season. If you eat cranberries all the time, you will never get sick! That’s what Mummy said. It’s an axiom! What is life without cranberries?

Masha seemed to be so quiet, so obedient, so… like Mummy! For some reason, she loved Lapland deer fillet and French snails! I couldn’t understand why! And, apparently, I will never do. Why should I sponsor a cafe on Rublyovka? After all, one needs, at least, to work for this. Was I a fool, or what, to work? I had never worked. As soon as I graduated from the institute, or rather dropped out, I never worked! Are you still plowing?

I was a free artist. I created pictures and poems. Like Mummy! Yes, she always wrote something at night in her diary. I used to show her my poems. And she liked them. She always praised me. And once she said that I became a poet. So, I was a poet. Did Pushkin really work? No, he was creating! And so did I! To create poetry, one needs peace, no other work. Therefore, I quit the aviation institute as soon as Mummy considered me as a poet, and bought myself a disability!

My ex-wife, like most people, «plowed for her boss», while I wondered, why the Muse visited me so rarely. However, it would be a sin to complain! In thirty-odd years I had written as many as 200 poems, but, of course, that’s nothing compared to the quantity of cranberries I’d picked up, measured in kilograms or in fridges where they were stored off-season.

So, one day I met Masha. In the swamp. Picking cranberries. I had a house in the swamp. There, you know, it was a huge no one’s land. Well… not no one’s, but wanted by nobody. Mummy was born in those swamps, however, their house hadn’t survived. I decided to make a gift to Mummy, so I built a small house on the no one’s land, almost a hut, but with a stove! For my Mummy and me. Well, for dad also. And when Mummy died, a place for Masha was vacated in the hut. Or rather, for someone who would be like Mummy and love cranberries. So, one day I was picking cranberries and noticed Masha.

I could see through people and immediately realized that Masha was also a poet. She was looking for her Muse in my swamp! I came up to her, we got talking. I suggested picking cranberries together. In cranberry season. And out of season, getting berries from my fridge. Rather, I had several refrigerators, hidden in the swamp, I think I’ve already told you, I’d got them specifically for cranberries.

Masha laughed for some reason. Did I say something funny?! It was the first sign from Heaven that she was not like Mummy! Mummy had never laughed at me! Okay, I supposed that Masha was flirting with me like that and forgave her for the first time.

However, Masha really wrote poetry! I’ve told you I could see right through people! And she gave me her book. About ghosts! Wow! And I immediately passed it to my dad for verification… whether he would like her poetry or not. As a result, dad blessed me, and I went on the offensive!

Masha lived in the city. Sometimes in summer she stopped at a cafe on Rublyovka to eat a fillet of Lapland deer or French snails, and she came to my swamp by chance, while visiting distant relatives.

So… I accomplished a feat! I had to come to the city from my swamp in order to walk Masha along Tverskaya street in the evening. You see, in winter, Masha was «plowing for her boss» in a bookstore… to eat Lapland deer fillets and French snails occasionally in summer!

I remember we walked from Mayakovskaya to the Kremlin, discussing many details important to me. I asked where her mother had been buried and told about Mummy’s funeral. On the stretch from Mayakovskaya to Pushkinskaya, we discussed cemeteries, where the Muses were found, like in swamps, and from Pushkinskaya to the Kremlin, we talked about cranberries.

I must have awakened Masha’s appetite, but — God forgive me! — I didn’t pay much attention to the second sign from Heaven, I mean, Masha hinted that it would be nice to go to a cafe!

To eat near the Kremlin or even on Tverskaya?! Thank you! Mummy had never eaten outside at all, not to mention Tverskaya or near the Kremlin! However, instead of saying goodbye to Masha immediately and forever, I pretended not to notice her desire to have a bite. I brought her to the subway and returned to my swamp. By the way, I drive an antique parent’s car! Mummy loved it very much, so do I!

The cranberry season was still far away… and I felt sad. I sent Masha a letter from the swamp. And she dared to write me back… nothing!!! Then I got angry and sent her a postscript, «And just dare to say something bad about my mother! I will kill you!»

Okay, Masha hadn’t said anything bad about Mummy at that time, but I decided to warn her in advance, just to let her know! I hadn’t warned my ex-wife. And when, after several years of our life together, she dared to say that Mummy should finally let us live separately… Imagine! Who would have thought! How many years I had endured her!

However, Masha was silent again! I saw that she had received and read my message and the postscript to it!

I got furious!!! Mummy had reacted to all my messages with lightning speed! So I decided, knowing where and until what hour Masha worked, to secretly follow her in the evenings — from her office to her home — to see if my passion had anyone to eat together Lapland deer fillets and French snails!

Thank God, Masha and I had nothing special at that time, I mean, I hadn’t even touched her with a finger, not to mention all sorts of snails tenderness. Anyway, I had accomplished a whole step, driving Mummy’s favorite car from the swamp to the city and back only to walk Masha along Tverskaya that evening!

I settled in with some homeless bums in the basement opposite Masha’s house. Well, it was okay, I could bear it, since I started it for a good cause, to get know what to do with Masha… I told my dad that I was on a secret mission of special services, so I would be absent in our swamp for a while.

And so… a week later… I noticed that Masha met some sort of a girl of her age!.. And they went to a cafe… near the Kremlin!!!

«What a shit?! How did she dare to change me for a girl??? Mummy! Forgive me! Sorry! I dared to imagine that Masha is like you!!!»

I returned to the swamp and wept! The bright memory of my holy Mummy was instantly desecrated by the mere thought of a possible connection with such a dirty and vicious Masha! How could I have allowed such a sacrilegious black stain to appear?! Shit! It needed to be removed immediately! Once and forever!!!

That evening I went to the city and ambushed Masha, who was returning home from work, at the entrance to her house. She even smiled at seeing me and said «Hi», as if we had seen each other the day before. I suggested talking in Mummy’s car. And — how lucky I was! — she agreed.

Of course, Masha said I was crazy, because that girl of her age had been just her cousin. But did Masha’s words give a 100% guarantee that there had been nothing between them — well, you know, what I mean! — when I returned to the swamp out of grief…

I didn’t go to a cafe even with my brother! I hadn’t seen him in ages. Since he got married. Yes, he was a traitor! Left Mummy! Swapped her for some…

Sorry, I was distracted from Masha!

She could tell me anything just to escape, as I had caught her like a bird in a cage, locking in Mummy’s favorite car, but Masha was completely different from Mummy! And I couldn’t… just couldn’t do otherwise! After all, Mummy had promised to watch over me from Heaven and to be always nearby! So, she knew that I… fell for Masha and imagined her in the place of Mummy!!! Oh, my God!!! Just the thought of it drove me crazy!

I took Masha to the swamp (naturally, we didn’t go into our family hut, so as not to desecrate it!), and then, when that disgustingly vicious woman was already dead, I got myself cranberries from the fridge and ate, and ate, and ate them so that not to catch a cold after another stress! — as Mummy had always advised…

April 02, 2021

6. Кофе

Я сидела в офисе и сочиняла важное письмо, когда в очередной раз зазвонил телефон. Взволнованный женский голос попросил Владислава Петровича.

— Простите, а кто его спрашивает? — поинтересовалась я.

— Жена…

Я попыталась не выдать своего удивления и сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Во-первых, она всегда звонила ему на мобильный, никогда — на городской. Во-вторых, сегодня всю первую половину дня Влад находился на переговорах в банке. Разве она не знала? Но времени на размышления не было.

— Здравствуйте, Марина! Это Вика. Владислав Петрович — в банке. Не уверена, что он появится в офисе. Что-то случилось?

— Да, — всё так же взволнованно произнесла она. — Я звонила ему на мобильный, но телефон отключен. Оставила сообщение на автоответчике. У нас в квартире сработала сигнализация. Мне страшно!

— Переговоры закончатся не раньше обеда, но Владислав Петрович обязательно прослушает Ваше сообщение. Я, конечно, тоже могу позвонить, но, если телефон отключен…

— Мне так страшно, Вика! Не могли бы Вы подойти прямо сейчас? Пожалуйста!

— Хорошо, — нехотя согласилась я: они жили в паре минут от офиса и сопротивляться было б себе дороже.

— Жду Вас у подъезда! Спасибо! — Марина облегчённо выдохнула.

Я позвонила Владу, но включился автоответчик.

«Звонила твоя жена. Попросила срочно прийти к вам домой. Ну… я пошла…»

… — Здравствуйте, Вика! Мне очень неловко, но я встретила нашего соседа, и он помог мне разобраться с проклятой сигнализацией! В общем, всё хорошо, она просто случайно сработала! Простите, что оторвала Вас от дел!

— Ничего страшного, рада, что всё обошлось! Честно говоря, я не очень-то разбираюсь в сигнализациях, — выдохнула я и уже собралась развернуться и уйти, как Марина остановила меня.

— Вика, мне неудобно! Зайдите хоть ненадолго! Попьём кофейку! Я Вас чем-нибудь вкусненьким угощу! — улыбаясь, предложила она.

— Нет-нет, мне надо в офис! — произнесла я, выжимая улыбку в ответ.

— Офис подождёт! Тем более, начальство — в банке! Пойдёмте-пойдёмте! Я Вас теперь так просто не отпущу!

Я не очень-то горела желанием заходить в их дом, хотя никогда раньше там не бывала. Ещё больше меня смущала перспектива предстоящего разговора. Пару лет назад, когда мы с Мариной познакомились, я попыталась пообщаться с ней на общие темы, но, как выяснилось, и на них-то говорить нам особо было не о чем, к тому же я боялась сказать что-то «не в кассу», поэтому в итоге мы пили кофе молча.

Но она буквально втащила меня в подъезд. Мы зашли в квартиру. Марина пригласила меня на кухню. Я без особого интереса осматривала коллекцию сувениров на открытых полках, пока она варила кофе.

— Как у ВАС дела? — внезапно прервала тишину Марина.

«Интересно, кого она имеет в виду, произнося местоимение „вас“?» — мелькнуло у меня в голове, но я попыталась отреагировать нейтрально:

— Да всё — как обычно.

— Влад сказал, что намечается командировка в Финляндию?

— Да, но даты пока не определены.

Мы присели за кухонный столик. Марина молча предложила чокнуться чашками. Я не сопротивлялась.

— А когда должны закончиться переговоры? — уточнила она, сделав первый глоток и бросив взгляд на часы.

— Не знаю, но, наверно, уже скоро, — ответила я и почувствовала резкую боль в желудке, в очередной раз вспомнив о совете врачей забыть про замечательный напиток.

— Вика, а ты веришь в жизнь после смерти? — внезапно спросила Марина, переходя на «ты» и подхватывая меня, уже теряющую сознание от боли. — Пойдём со мной!

Боль оставила меня так же резко, как и появилась.

Я поднялась с пола и проследовала за Мариной в гостиную. Встав у окна, она произнесла, не глядя мне в глаза:

— Теперь уже нечего бояться и терять. Зачем он тебе был нужен?

— Я не знаю, что Вам ответить…

Я знала, что ей ответить. Я любила Влада. Не за что-то. И именно поэтому мне было всё равно, в каком статусе находиться с ним рядом. Любил ли Влад меня? Большой вопрос. Но я никогда не просила его развестись с женой, понимая, что он к ней привык. Я не желала им зла.

— Бог всё видит, Викуся. Он должен был наказать вас обоих. Знала б ты, как я тебя ненавижу! Но Бог простит меня! Простит за то, что я сделала, — Марина стала всхлипывать, как маленький ребёнок.

— А что Вы сделали? — удивилась я и от нехорошего предчувствия тут же мысленно обратилась к Владу: «Пожалуйста, приезжай сюда побыстрее! Твоя Марина меня сейчас съест!»

— Я знала, что он не расстанется с тобой! Да, я никогда его не любила, это был брак по расчёту, но он не имел права! Не имел!!!

— Успокойтесь, пожалуйста, — я не знала, что следует говорить в таких случаях.

— Я не могла так жить! Не могла! Он должен был потерять нас обеих!!!

Внезапно мы услышали стремительные шаги на лестнице, хлопнула входная дверь, и раздался крик запыхавшегося Влада:

— Вика, Вика!!! Ты здесь?

Марина застыла в молчании, повернувшись к окну, а я выбежала в коридор:

— Как хорошо, что ты приехал!

Влад будто не слышал меня, быстрыми шагами направляясь на кухню.

— Мы — здесь! — снова крикнула я, но Влад даже не обернулся, замерев у приоткрытой двери.

— Марина!!! Как ты могла! — воскликнул он, не поворачиваясь ко мне.

— Бог должен меня простить! — холодно произнесла она, подойдя к нам.

Я стояла между ними и тщетно пыталась понять, что же произошло. Влад развернулся, хлопнув перед моим носом дверью на кухню, и, не обращая на нас никакого внимания, стал ходить взад-вперёд по коридору, судорожно набирая чей-то номер на телефоне.

— Влад, что случилось?! — переспросила я.

— Я всё рассчитала, — произнесла Марина, похлопав мужа по плечу. — Уже слишком поздно.

— Это «скорая»?! — крикнул Влад, дозвонившись.

— Какая ещё «скорая»?! — крикнула я ему на ухо. — Что с тобой?

— Он не слышит нас, — констатировала Марина. — Но жизнь после смерти всё-таки существует…

май 2002

6. Coffee

I was composing an important letter in the office, when the phone rang again. An excited female voice asked for Vladislav.

«Excuse me, could you introduce yourself?» I asked.

«His wife…»

I tried not to show up my surprise and keep calm at least outwardly. Firstly, she used to call him on his mobile, never to the office. Secondly, Vlad planned to spend that day negotiating at the bank since morning. Didn’t she know? But there was no time to think.

«Hello, Marina! It’s Vika. Vladislav is at the bank. I’m not sure he’ll show up in the office. Can I help you?»

«Yes,» she said, still excited. «I called on his mobile, it’s switched off, I left him a message. The alarm went off in our flat. I’m scared!»

«The negotiations won’t be over until lunchtime. Anyway, Vladislav will certainly listen to your message. Of course, I can call him too, but if the phone is switched off…»

«I’m so scared, Vika! Could you come over right now? Please!»

«Okay,» I reluctantly agreed, since they lived a couple of minutes from the office, and it would be more expensive to resist.

«I am waiting for you at the entrance! Thanks!» Marina breathed a sigh of relief.

I called Vlad, but the answering machine turned on.

«Your wife’s called. She’s asked me to come to your house immediately. Well, I’m going…»

…

«Hello, Vika! I’m very embarrassed! I met our neighbor, and he helped me with this damn alarm! So, everything is fine, it just went off by accident! Sorry for disturbing you!»

«Not a big deal! I am glad that’s all right! To be honest, I understand nothing in alarm systems,» I exhaled and was about to turn back and leave, as Marina stopped me.

«Vika, I don’t feel comfortable! Come in for a while! Let’s drink coffee! I’ll treat you to something delicious!» she offered smiling.

«No, no, I have to go back to the office!» I said, squeezing out a smile in return.

«Your office can wait! Moreover, your boss is at the bank! Let’s go, come on! I won’t let you off so easily now!»

I wasn’t too keen on going into their flat, although I had never been there before. I was even more embarrassed by the prospect of the upcoming conversation. A couple of years ago, when Marina and I had got acquainted, I tried to chat with her on general topics, but, as it turned out, we had really not much to talk about, besides, I was afraid to say something extra, so we ended up drinking coffee in silence.

However, she almost dragged me into the entrance.

We got up to their flat. Marina invited me into the kitchen. I was looking at the collection of souvenirs on the open shelves without much interest, while she brewed coffee.

«How are you?» Marina suddenly broke the silence.

«I wonder who she means saying „you“?» flashed through my head, but I tried to respond neutrally, «Everything is just as usual.»

«Vlad said that a business trip to Finland is planned.»

«Yes, but no dates have been set yet.»

We sat down at the kitchen table. Marina silently offered to clink the cups. I didn’t resist.

«When are the negotiations supposed to be over?» she asked, taking her first sip and glancing at her watch.

«I don’t know, probably soon,» I answered and felt a sharp pain in my stomach, once again remembering the doctors’ advice to forget about such a wonderful drink.

«Vika, do you believe in life after death?» Marina suddenly asked and picked me up, as I was losing consciousness from pain. «Come with me!»

The pain left me as abruptly as it had appeared. I got up from the floor and followed Marina into the living room. She stopped by the window.

«Now there is nothing to fear and lose,» she said without looking into my eyes. «Why did you need him?»

«I don’t know what to answer you…»

I knew what to answer her. I loved Vlad. Not for anything. And that’s why I didn’t care what status to be next to him. Did Vlad love me? A great question. Anyway, I had never asked him to divorce his wife, realizing that he got used to her. I didn’t wish them any harm.

«God sees everything, Vika. He should have punished you both. You can’t imagine how much I hate you! However, God will forgive me for what I’ve done,» Marina began to sob like a kid.

«What have you done?» I got surprised and, from a bad feeling, I immediately turned to Vlad mentally, «Please, come here quickly! Your Marina is going to eat me now!»

«I know he wouldn’t leave you! Yes, I’ve never loved him, since it was a marriage of convenience, but he had no right! No right!!!»

«Calm down, please!» I didn’t know what to say in such cases.

«I couldn’t live like this! Could not! He had to lose us both!!!»

Suddenly we heard rushing footsteps on the stairs, and the front door slammed.

«Marina! Vika!» Vlad shouted out of breath, «are you there?»

Marina froze in silence, turning to the window, and I ran out into the corridor.

«It’s nice of you to come!» I exclaimed.

Vlad didn’t seem to hear me, heading for the kitchen quickly.

«We are here!» I shouted again. However, frozen at the ajar door, Vlad didn’t even turn around.

«Marina!!! No, you couldn’t!» he exclaimed without turning to me.

«God must forgive me!» she said coldly, approaching us.

I stood between them, trying in vain to figure out what had happened. Vlad turned around, slammed the kitchen door in my face, and, not paying any attention to us, started pacing back and forth down the corridor, frantically dialing someone’s number on his phone.

«Vlad, what’s wrong?!» I wondered.

«I’ve calculated everything,» Marina said, patting her husband on the shoulder. «It’s too late!»

«Ambulance?» shouted Vlad, getting through.

«What damn ambulance?! What’s wrong with you?» I screamed in his ear.

«He doesn’t hear us,» Marina stated. «However, life after death exists indeed.»

May, 2002

7. Межгалактический Союз Писателей

Путь к моей славе был достаточно лёгок — мне несказанно повезло!

Однако началось всё с того, что родился я исключительно уродливым и невысоким. Моя сестра-близнец, Майя, напротив, получилась симпатичной, да и невысокий рост для девочки — скорее плюс, чем минус. Майя нравилась всем. От меня воротили нос. Как я ни пытался понравиться людям, обратить на них своё внимание — тщетно. Даже тяжеленная обувь на толстенной подошве не прибавляла мне ни весу, ни росту.

Так я и стал писателем — завёл себе жилетку в виде дневника, которому доверял интимные страдания от невзаимности, но после пришедшей на ум первой же рифмы переобулся в поэта. Вскоре я обнаружил, что в Интернете есть масса сайтов, где можно разместить свои шедевры. В итоге, после мучительных качелек между «за» и «против», ведь тогда я ещё не был уверен в отменном качестве собственных произведений, всё-таки зарегистрировался, выложил фотку какого-то красавчика и… первый стих под названием «Непризнанный гений, или Отверженный».

Невероятно, но на меня мгновенно обрушился шквал положительных откликов с признаниями в любви от женщин совершенно разных возрастов, мастей и калибра!

Меня стали приглашать на мероприятия в литературные объединения и кружки, на выступления в музеи, библиотеки, школы и даже в детские сады, чего поначалу я, естественно, стеснялся, поскольку фотка безымянного красавца, выложенная мной в Интернете, кардинально отличалась от моего отражения в зеркале.

Но Пушкин, знаете ли, тоже был внешностью на любителя…

И вот я оказался на сцене! И залы зарукоплескали! Женщины просили книжку с автографом, сочиняли и пели песни на мои стихи, прижимались ко мне на коллективных фотографиях и всячески намекали, что не прочь познакомиться поближе. Впрочем, мужчин в ЛИТО не наблюдалось, за исключением редких пенсионеров и хронических алкоголиков, на фоне которых я выглядел сказочным принцем. И да, мне это нравилось! Не то, что дома, среди родственников, или в офисе на работе…

Вскоре одна из влюблённых в меня пенсионерок дала мне рекомендацию для вступления в Союз писателей нашего города, я напечатал две книжки «избранного», подал вместе с рекомендацией на рассмотрение в приёмную комиссию, и… меня приняли! Приняли! Да! Сказав, что мои тексты потрясли их до глубины души, особенно стихотворение «Непризнанный гений, или Отверженный».

Однако вторая влюблённая в меня старушка приревновала к первой и пригласила вступить в городской Союз писателей. Вы спросите: в чём разница между городским Союзом писателей и Союзом писателей нашего города? Я до сих пор и сам не понял, но старушка сказала, что городской выше котируется, а я достоин самого лучшего!

Так, в течение пяти лет меня приняли во все существующие литературные объединения и Союзы писателей, чьи штаб-квартиры были расположены в нашем городе и на его окраинах, каждый из которых считал себя гораздо круче всех остальных вместе взятых.

Я послушно платил ежегодные взносы. И всё чаще получал письма с номинациями на многочисленные конкурсы, в которых всегда… побеждал! При этом традиционно каждая подборка моих стихов для какого бы то ни было конкурса начиналась с «Непризнанного гения, или Отверженного», уже 100-процентно проверенного шедевра, моей визитной карточки в современной поэзии… Да и в литературе, чего уж тут скрывать, ведь «Непризнанный гений» был удостоен не только премии имени Александра Сергеевича Пушкина, но и стал победителем конкурсов имени Льва Толстого, Николая Гоголя и Антона Павловича Чехова! Я, конечно, предлагал организаторам конкурсов рассмотреть на «прозаические» премии дневниковую прозу вместо стихов, но меня тут же заверили, что моя поэзия настолько масштабна и глубока, что самые великие прозаики мира с радостью вручили бы мне все свои ордена и медали! После этих слов я наконец-то отбросил последние сомнения в себе!

За пять лет вращения в литературных кругах на моём пиджаке не осталось свободного места! Он блестел золотом, приятно позвенькивал славой и, как магнитом, притягивал практически всех без исключения женщин из литературных кругов. А однажды я пришёл в этом пиджаке в офис на корпоратив. И — о да! Это была моя минута славы!

Лишь глупенькая Майя смеялась надо мной! Считала, что мои стихи по смыслу — никчёмны, а их рифмы безобразны! Что Толстой, Гоголь и Чехов вместе с Пушкиным и иже с ними уже давно мечтают встретиться со мной на Том Свете, чтобы отправить в Ад на сковородку, потому что их награды выдаются не за качество произведений и не мне одному, а за деньги и всем желающим.

Я пытался объяснить сестре, что мы живём в коммерческом обществе, союзы писателей государством давно не финансируются, поэтому те вынуждены поощрять авторов за счёт авторов. А победы в национальных конкурсах и правительственные награды раздаются только «своим», да и, наверняка, стоят гораздо дороже. Но Майя не поленилась и подсчитала, сколько денег я потратил на литературную деятельность за пять лет, и заверила: коттедж на море в Европе стоит гораздо дешевле!

Европа… А ведь Майя была права: пора покорять и Европу, а затем — Азию, и… весь мир! И — не поверите! — но я нашёл Союз европейских писателей, а следом — Союз писателей Азии, Союз писателей Евразии, а после — Союз писателей Северной и Южной Америк, Канады, Мексики, Бразилии, Перу, острова Пасхи и островов Фиджи, Папуа и Новой Гвинеи, Антарктики и Арктики…

В итоге за очередную пятилетку я добрался до Северного и Южного Полюсов!

Да! Я стал мировым поэтом! Количество орденов и медалей не помещалось уже и на десяти пиджаках, а про дипломы и говорить нечего! Каждую новую награду я выкладывал на свои страницы в соц. сетях и получал всё большее количество лайков от других поэтов и писателей, которые следом за мной покоряли уже покорённые мною вершины. Я чувствовал себя первооткрывателем! Первопроходцем! Полководцем современной поэзии и… что уж скрывать! — настоящим Богом Литературного Олимпа.

В то же время я отслеживал дипломы и награды конкурентов, и едва выискивал что-то новенькое, сразу же отправлял «Непризнанного гения» на очередной конкурс и… побеждал! Весь мир лежал у моих строк!

На тот момент я издал уже более ста авторских книг и продолжал писать ещё и ещё! Каждый день — по несколько стихотворений! Да, и вдохновение тут ни при чём! Творец должен творить постоянно, не останавливаясь! Поэзия — это труд! Ежедневный. Упорный. Как работа шахтёра или учителя. Или врача. Не хочешь писать? А надо, дружок! Садись и пиши! Это же твоё предназначение на Земле. Выбери время — например, каждый день с 22:00 до 24:00, и флаг тебе в руки! «Ни дня без строки!» — вот девиз настоящего поэта и писателя.

Одна лишь Майя не признавала моей величины. Она уже даже не смеялась, а просто перестала со мной общаться… Что ж, жаль! Конечно, зависть — плохое чувство, но я простил Майю заранее. Она же — моя сестра. Пусть завидует на здоровье! Майя, правда, купила себе квартиру в Майями, но для меня важнее — признание! Я — гений, а она — просто Майя, и её имя, кстати, переводится с санскрита как «иллюзия»!

Пока я размышлял, куда бы теперь податься, чтобы покорить Марс или Венеру, в моей жизни произошло событие, которому я тогда не придал значения. На очередной тусовке в Центральном Доме Литераторов, куда меня пригласили почитать стихи две очаровательные леди из ЛИТО «Божий одуванчик», появился некто Илья Книжников. Он вышел к микрофону, представился главой только что зарегистрированного им Союза Читателей (!) и пригласил всех желающих подать заявку на вступление. Никаких взносов платить не требовалось, но обязательным условием для члена Союза являлось прочтение им не менее одной книги в год и написание на неё рецензии объёмом не более одной страницы.

Ничего себе! Вот это наглость! Я вышел к микрофону и высказал своё «фи» господину Книжникову. Мы, здесь собравшиеся, поэты и писатели, рождены, чтобы писать, а не читать! Это нас, заслуженных и удостоенных, великих орденоносцев и медалистов, победителей и лауреатов, обязаны изучать все остальные, те, кто не присутствует сейчас в этом зале! Ведь на заседания ЛИТО, выступления в библиотеках и школах, на концерты поэтов и литераторов в наши-то времена приходят лишь такие же, как и мы сами, поэты и литераторы! Читатели и простые слушатели уже лет сто как сидят дома!

Зал поддержал моё «фи» бурными аплодисментами и криками «браво!», но Книжников попытался возразить, что сегодня расплодилось невероятное количество Союзов писателей, поскольку каждый, имеющий страницу хотя бы в одной из соц. сетей и умеющий писать как минимум своё ФИО, считает себя писателем. А вот, судя по отчётам издателей, книги перестали покупать, а значит, и читать. Мол, именно поэтому, для поддержания интереса к книгам, он, Книжников, и решил создать первый и единственный в мире Союз Читателей.

Дискуссия грозила перерасти в острый конфликт. Я предложил Книжникову для начала прочитать мои книги и демонстративно покинул ЦДЛ. За мной проследовали и все остальные, кроме самого Книжникова.

Прошёл год. На очередном вечере в ЛИТО «Стишата-Кукушата» я узнал, что в Союз Читателей никто так и не вступил. Зато… в соц. сетях появился очередной Союз Писателей!

И на этот раз — Межгалактический!

О! Я возликовал: «Держись, Майя! Теперь ты просто обязана умереть от зависти!»

Мне сообщили адрес сайта, на котором я ознакомился с условиями приёма в Союз и со списком конкурсов на предстоящее десятилетие — каждым годом заведовала своя Межгалактическая Комиссия, выдающая премии имени одной из планет Солнечной Системы, близлежащих к ней Созвездий, спутников и не только.

За ночь я подготовил подборку своих стихов, первым из которых, естественно, шёл «Непризнанный гений», и благополучно отправил Межгалактической Комиссии на рассмотрение. Одновременно подал заявку и на вступление в Союз.

Каково же было моё удивление, когда мне пришёл ответ, из которого следовало, что моим произведениям отказано даже в номинации на премию, а мне самому — в приёме в Союз!

«Ну уж нет! Я этого так не оставлю!» — решил я и вместо продолжения переписки отправился прямиком в офис Союза.

Секретарша вежливо выслушала моё требование личной встречи с самым главным в Межгалактическом Союзе и проводила меня в комнату для переговоров.

Через пару минут дверь распахнулась и в переговорную вошёл… Книжников!

— Вы?! — удивился я.

— Здравствуйте! — спокойно произнёс Книжников. — Какими судьбами?

Я передал ему распечатку своих произведений, начинающуюся с шедеврального «Непризнанного гения», и сказал, что мне отказали не только в получении премии имени Солнца, но и в самой номинации, как, впрочем, и в приёме в Межгалактический Союз.

— По какому такому праву? Со мной! Так! — воскликнул я в завершении. — Вы сами-то читали мои стихи?!

— Конечно, — внезапно ответил Книжников. — Я прочитал Вашу книгу. Ещё тогда, когда в ЦДЛ Вы предложили мне ознакомиться с Вашим творчеством.

— И?! — я ожидал восхищения.

— Вы — обычный графоман.

— Да Вы в своём уме?! — закричал я, вскочив из-за стола. — Как Вы смеете меня оскорблять?! Мой «Непризнанный гений» получил миллиард премий всех существующих на сегодняшний день Союзов писателей!

Книжников взял распечатку «Непризнанного» и зачитал его вслух целиком:

— «Я — Евгений, непризнанный гений, отверженный всеми. Но клянусь я: вот-вот черёд мой придёт! И Солнце моё взойдёт! И я, любя, освещу им тебя!» Простите, но…

— СКОЛЬКО?! — заорал я. — Сколько мне Вам заплатить?!

— Вы уже давно должны были понять, что я — не коммерсант. Потерпев неудачу с Союзом Читателей, я создал Союз Писателей на радость собственной душе, а не ради взносов. Вы наверняка ознакомились на сайте с условиями вступления — никаких денег здесь не требуется, поскольку мне интересно отделить зёрна от плевел, создать уникальное объединение действительно талантливых людей, которые сегодня теряются в толпе «гениев». Я хочу помочь им оставить свой след на память тем, кто придёт после нас.

Книжников положил распечатку на стол, вздохнул и удалился. Я не помню, как вернулся домой.

«Что делать? Что же теперь делать? Ведь на каждом углу, во всех ЛИТО, на всевозможных страницах в соц. сетях я уже анонсировал отправку заявки в Межгалактический Союз Писателей и стихи, поданные на конкурс имени Солнца! Меня затерроризировали поклонницы: когда же я блесну очередным — уже межгалактическим — орденом или медалью? Да и наверняка, все коллеги по перу, узнавшие о появлении Межгалактического, мгновенно отправили и свои собственные заявки! А если их примут?!»

Нет-нет-нет! На кону стояла целая жизнь! Да и что скажет Майя?! Мой межгалактический провал означал её окончательную победу! Сколько лет я потратил на восхождение? Сколько сил? Сколько денег, в конце-то концов! И пустить всё коту под хвост в шаге от Вечности лишь из-за откуда ни возьмись материализованного Книжникова? Да и кто он такой, чтобы решать судьбу моего «Непризнанного гения»?! Кто, как не я, достоин «памяти тех, кто придёт после нас»?..

Пришлось срочно воспользоваться служебным положением — на тот момент я возглавлял Союз писателей-асфальтоукладчиков и ЧОП «Проблем нет!». Уже в пятницу я разместил очередной пост в соц. сетях о внезапном исчезновении Книжникова, а ещё через неделю с радостью возглавил Межгалактический Союз Писателей. Он до сих пор открыт для всех желающих. За взносы, разумеется. И да, простите, чуть не забыл: каждый член Союза должен знать моего «Непризнанного гения» наизусть! Но, согласитесь, его легко выучить, ведь краткость — сестра таланта! Добро пожаловать!

2021

7. Intergalactic Union of Writers

The path to my glory was easy enough, since I was incredibly lucky!

However, it all started with the fact that I was born exceptionally ugly and short. My twin sister, Maya, on the contrary, turned out to be pretty, and short stature for a girl is more of a plus than a minus. Everyone liked Maya and turned up their noses at me. No matter how much I tried to please people, to get their attention, it was all in vain. Even heavy shoes with thick soles didn’t add to my weight or height.

That’s the way I became a writer. I got myself a vest in the form of a diary, to which I trusted my intimate sufferings from non-reciprocity, but after the first rhyme that came to mind, I changed my shoes into a poet. Soon I discovered plenty of websites where one could post one’s masterpieces. As a result, after painful swings between pros and cons, because at that time I wasn’t sure yet of the excellence of my works, I nevertheless registered the profile, uploaded a picture of a handsome man and my first verse, the «Unrecognized Genius, or The Rejected».

Incredibly, I was instantly hit by a flurry of positive responses, including declarations of love from women of all ages, suits and calibers!

They began to invite me to events at literary associations and circles, to performances in museums, libraries, schools and even kindergartens, which at first I was naturally embarrassed, because the picture of a nameless handsome man, posted by me on the Internet, was radically different from my reflection in the mirror.

However, Pushkin, you know, was outwardly also for an amateur…

So, I got onto stage! I was applauded by the arenas! Women asked for an autographed book, composed and sang songs based on my poems, snuggled up to me in collective photos and hinted in every possible way that they wouldn’t mind getting to know me better. Anyway, there were no men in literary units, with the exception of a few pensioners and chronic alcoholics, against the background of which I looked like a fairy-tale prince. And yes, I enjoyed it! That was something quite different from being home, among relatives, or in the office at work…

Soon, a retired lady in love with me gave me a recommendation to join the Union of Writers of the City, I printed two books of the chosen lyrics, submitted them with the recommendation, to the admission committee, and… was accepted! Wow! Accepted! They said that my lyrics shocked them to the core, especially the poem «Unrecognized Genius».

However, the second old woman in love with me was jealous of the first one and invited me to join the City Union of Writers. You may ask, what’s the difference between the Union of Writers of the City and the City Union of Writers? I still don’t understand that myself, but the old lady said that the City Union of Writers was quoted higher. So I deserved the best!

Within five years, I was accepted into all the existing literary associations and Writers’ Unions, which headquarters were located in our city and on its outskirts, each of which considered itself much cooler than all the others put together.

I dutifully paid my annual dues. And more and more often, I received letters with nominations for numerous competitions, in which I always… won! Traditionally, each selection of my poems for any competition began with the «Unrecognized Genius», already a 100% verified masterpiece, my calling card in contemporary poetry. And rather, in literature in general, what is there to hide, since my «Unrecognized Genius» was awarded not only the Alexander Pushkin Prize, but also won the Leo Tolstoy, Nikolai Gogol and Anton Pavlovich Chekhov competitions! Of course, I asked the organizers of the competitions to take into consideration for prose writers’ awards my diary prose instead of poetry, but I was immediately assured that my poetry was so large-scale and profound that the greatest prose masters of the world would have been happy to give me all their orders and medals!

And after these words, I finally discarded the last doubts in myself!

After five years of rotation in literary circles, there was no free space left on my jacket! It glistened with gold, pleasantly rang with glory and, like a magnet, attracted almost every literary woman without exception. And once I wore this jacket to an office party. And — wow, yes! It was my minute of glory!

Only stupid Maya laughed at me! She considered my poems worthless in meaning and ugly in rhymes! She said that Tolstoy, Gogol and Chekhov, together with Pushkin and others like them, had long dreamed of meeting me in the Other World in order to send me to Hell for a frying pan, because all my awards were given not for the quality of works and not for me alone, but for money to everyone.

I tried to explain to my sister that we lived in a commercial society, the writers’ unions had not been funded by the state for a long time, so they were forced to encourage authors at the expense of the very same authors. Victories in national competitions and government awards were given only to «their own», and, for sure, they cost much more. However, Maya wasn’t lazy to calculate how much money I had spent on my literary activities in five years, and assured me that a cottage by the sea in Europe cost much cheaper!

Europe… Okay, Maya was right: it was time to conquer Europe, and then Asia, and… the whole world! And — unbelievable! — I found out the Union of European Writers, and then the Union of Writers of Asia, the Union of Writers of Eurasia, and later the Union of Writers of North and South America, Canada, Mexico, Brazil, Peru, Easter Island and the Fiji Islands, Papua and New Guinea, Antarctica and Arctic…

I ended up reaching the North and South Poles in the next five years!

Yes! I became a world famous poet! The number of decorations as orders and medals didn’t fit even on ten jackets, nothing to say about diplomas! I posted each new award on my pages in social networks and got more and more likes from other poets and writers, who, following me, conquered the peaks that I had already conquered. I felt like a pioneer! The first one! The commander of contemporary poetry and — let’s face it! — the real God of the Literary Olympus.

At the same time, I was keeping track of my competitors’ diplomas and awards, and as soon as I found something new, I immediately sent the «Unrecognized Genius» to the next competition and… won it!

The whole world lay at my verses!

At that time, I had already published more than a hundred books and continued to write more and more! Every day — a few poems! Yes, inspiration had nothing to do with it! The Creator must create constantly, non-stop! Poetry is work! Daily. Persistent. Like the work of a miner or a teacher. Or a doctor. You don’t want to write? You have to, my friend! Sit down and write! That’s your mission on Earth. Choose a time, for example, every day from 10:00 p.m. to midnight, and knock yourself out! «Not a day without a line!» that’s the motto of a true poet and writer!

Maya was the only one who didn’t recognize my greatness. She didn’t even laugh anymore, she just stopped communicating with me… Well, it’s a pity! Of course, envy is a bad feeling, but I forgave Maya in advance. She is my sister. Let her envy for health! Maya, however, bought herself a flat in Miami. Anyway, as for me, recognition is more important! I’m a genius, and she’s just Maya, and her name, by the way, in Sanskrit means «illusion»!

While I was thinking about where to go now, to conquer Mars or Venus, an event occurred in my life that I didn’t attach any importance to it. At the next party in the Central House of Writers, where I had been invited to read poetry by two charming ladies of the literary association «God’s dandelion», a certain Ilya Bookfondoff appeared. He came to the microphone, introduced himself as the head of the Readers (!) Union just registered, and invited everyone to apply for membership. No dues were required to be paid, but the obligatory condition for a member of the Union was to read at least one book a year and write a review of no more than one page on it.

Wow! What the audacity! I went to the microphone and expressed my «boo» to Mr. Bookfondoff. We, poets and writers, gathered there, were born to write and not to read! While all the rest, not present in that hall people, must learn us, the honored and awarded, the greatest and decorated with orders and medals, the winners and laureates! After all, at literary unions’ meetings, performances in libraries and schools, at concerts of poets and writers in our times, there were only poets and writers like ourselves! Readers and ordinary listeners had been sitting at home for ages!

The audience supported my «boo» with thunderous applause and «Bravo!», but Mr. Bookfondoff tried to object that such an incredible number of Writers’ Unions had bred, since everyone who had a social network page and knew to write at least their full name, considered oneself a writer. However, judging by the reports of publishers, people had stopped buying books, and, therefore, reading them. That was why, in order to maintain interest in books, he, Mr. Bookfondoff, had decided to create the first and the only one in the world Union of Readers.

The discussion threatened to escalate into a sharp conflict. I offered Mr. Bookfondoff to read my books first and defiantly left the Central House of Writers. Everyone else followed me, except for Mr. Bookfondoff.

A year passed. At another evening at the «Lyrics of Cuckoo’s kids» Literary League, I learned that no one had joined the Readers’ Union, apart from Mr. Bookfondoff, meanwhile another Writers’ Union appeared in social networks!

And that time… an Intergalactic one!

Wow! I rejoiced! «Hang on, Maya! Now you just have to die of envy!»

I was told its website where I got acquainted with the conditions for admission to the Union and with the list of competitions for the coming decade. So every year was run by its own Intergalactic Commission, issuing awards named after one of the planets of the Solar System, nearby Constellations, satellites and not only.

During the night, I prepared a selection of my poems, the «Unrecognized Genius» came first, of course, and sent it to the Intergalactic Commission for consideration. At the same time, I applied to join the Union.

Imagine my surprise when I received the reply revealing that my poems were not subject even for a prize nomination, and I had been refused admission to the Union!

«Oh, no! I won’t leave it like that!» I decided, and instead of continuing our correspondence, I went straight to their office.

The secretary politely listened to my demand for a face-to-face meeting with the most important person in the Intergalactic Union and escorted me to the meeting room.

A few minutes later, the door swung open, and…

«Mr. Bookfondoff! You?!» I was surprised.

«Hello!» Mr. Bookfondoff said calmly. «What brings you here?»

I handed him a printout of my works, beginning with my masterpiece, the «Unrecognized Genius», and said that I had been refused not only the Sun Prize, but also the nomination itself, as well as the admission to the Intergalactic Union.

«By what right? To deal with me! That way!» I exclaimed in conclusion. «Have you ever read my poetry?»

«Of course,» Mr. Bookfondoff replied suddenly. «I have read your book. Back when you invited me to get acquainted with your lyrics at the Central House of Writers.»

«AND?!» I was expecting admiration.

«You are a common graphomaniac.»

«Are you out of your mind?» I shouted, jumping up from the table. «How dare you insult me?! My „Unrecognized Genius“ got a billion awards from all the Writers’ Unions existing today!»

Mr. Bookfondoff took a printout of the «Unrecognized Genius» to read it aloud in full.

«…„I am Eugenius, unrecognized genius, rejected by all. Be calm! My turn is about to come! And my Sun will rise to fit! And I, in love, will shine you with it!“ I’m sorry, but…»

«HOW MUCH?!» I yelled. «How much should I pay to you?»

«You should have realized a long time ago that I am not a businessman. Having failed with the Readers’ Union, I created the Writers’ Union to please my soul, not for a fee. You have probably read the terms of membership on the site, no money is required here, because I am interested in separating the wheat from the chaff, creating a unique association of truly talented people who are lost in the crowd of „genius“ today. I want to help them leave their mark for the memory of those who will come after us.»

Mr. Bookfondoff put the printout on the table, sighed and left the meeting room. I don’t remember how I got home.

«What to do? What to do then?»

After all, on every corner, in all literary associations, on all kinds of pages in the social networks, I had already announced my application to the Intergalactic Union of Writers and the poems submitted to the Sun Prize contest! Fans terrorized me, asking to show them the next — already intergalactic — order or medal. And for sure, all the pen colleagues, who had learned about the appearance of the Intergalactic, had immediately sent their own applications! What if they had been accepted?

«No, no, no!» My whole life was put on the line! And what would Maya say?! My intergalactic failure meant her ultimate victory! How many years had I spend climbing? How much effort? And money, after all! To let everything go down the drain a step away from Eternity, just because of Mr. Bookfondoff materialized out of nowhere?

«Who is he to decide the fate of my „Unrecognized Genius“?! Who is worthy of „the memory of those who will come after us“, but me?..»

I had to urgently take advantage of my official position. At that time, I headed the Writers’ Union of the Asphalt Pavers and the private security company «No Problems!». Already on Friday, I made a post on social networks about the sudden disappearance of Mr. Bookfondoff, and a week later I was happy to head the Intergalactic Union of Writers. It is still open to everyone. For a fee, of course. And yes, sorry, I’ve almost forgotten: every member of the Union must learn my «Unrecognized Genius» by heart! However, as you have already seen, it’s easy enough, because brevity is the sister of talent!

Welcome!

2021

8. Мертворождённая

«Я сделаю это за неё…» — произнесла Танюша, останавливая меня жестом. В тот день ей исполнилось двенадцать лет.

***

Мы познакомились в пекарне напротив нашего офиса, где Настя выпекала потрясающие булочки. В тот вечер, как и обычно, постучавшись в дверь, она зашла в мой кабинет.

— Привет-привет! — бросил я, продолжая листать почту, а Настя молча встала у стола в надежде, что я всё-таки удостою её взглядом.

В тот день она была необычайно красивой. Казалось, с ней произошли какие-то перемены.

— Что-то случилось, дорогая?

Настя загадочно улыбнулась, кивнула и, подойдя ко мне поближе, присела на край стола. Я судорожно перебирал в голове варианты: новое платье? — нет, поменяла причёску? — по-другому накрашена? — что в ней сегодня не так, как обычно?

— Не мучь меня, я устал, намекни как-нибудь!

Настя взяла мою руку и провела ею по своему животику:

— Мы тебя любим!

От радости у меня перехватило дыхание:

— Ну, наконец-то!

***

Танюша всегда нас радовала, росла на глазах, будучи красивой, весёлой и умной, хотя и своенравной девочкой. Она прекрасно рисовала, занималась музыкой, фигурным катанием, изучала иностранные языки. Мы любили её и всячески баловали. Она, мой долгожданный ребёнок, ни в чём не знала отказа.

***

Настя подошла к окну. На улице — проливной дождь.

— Знаешь, Борь… Сегодня мне снилась мама. Сказала, что у нас родится девочка, и она будет похожа на меня. Мама почему-то заплакала, потом что-то добавила, что-то важное, но я не расслышала. И её куда-то позвали, а я проснулась…

Я подошёл к Насте и крепко её обнял.

— Дорогая, ты не имеешь права думать о плохом! Моя дочь будет самой красивой, самой умной, самой счастливой, самой богатой! Всё, что от тебя сейчас требуется, так это беречь себя! Моя девочка должна родиться здоровой, поэтому ты не имеешь права волноваться! Теперь ты должна жить ради неё!

— Да-да, — произнесла Настя, поворачиваясь ко мне лицом.

Она слишком сильно любила меня, чтобы думать о том, что будет после, — как-нибудь само собой образуется.

Всё это время я был с Настюшей необычайно ласков и заботлив, превратив месяцы ожидания дочери в настоящую сказку. А Настя мечтала, как я приеду к ним в роддом и возьму Танюшку на руки, как мы будем ходить гулять в парк, а потом… Настя очень любила море и хотела, чтобы однажды, когда-нибудь, я отвёз их отдыхать на далёкий-далёкий остров, где мы будем втроём, вместе, и обязательно — счастливы…

***

Танюша любила море, поэтому мы всегда брали её с собой в отпуск на экзотические острова. Именно там, на далёком острове, когда мы отмечали очередной Танюшин день рождения — 10 лет, ей впервые приснился сон, о котором она нам так ничего и не рассказала. Помню, дочь выглядела подавленной. Мне надо было обратить на это внимание и всё-таки расспросить её…

***

Я отвёз Настю в платный роддом к своему знакомому врачу, где после многочисленных обследований решили, что нужно делать кесарево сечение. Я держал Настюшу за руку, прощаясь:

— Всё будет хорошо! Вот увидишь! Ты не должна волноваться! Я буду рядом и во время операции, и потом, когда всё закончится… Не переживай, дорогая! Я сделаю всё, чтобы моя девочка стала счастливой!

— Сегодня мне снова снилась мама, — задумчиво произнесла Настя. — Она сказала, что уже слишком поздно и всё предрешено…

Мне стало не по себе, но я произнёс:

— Пора, ступай! Моя дочь никогда ни в чём не будет нуждаться! Обещаю, запомни эти слова! И… спасибо тебе!

Я помню, как Настя уходила от меня по длинному-предлинному коридору…

***

Гости уже разошлись. И слава Богу, что разошлись! Танюша безобразно себя вела! Одного из олигархов, от которого в тот момент зависела моя финансовая стабильность и, собственно, Танюшино будущее, а также будущее её детей и внуков, она обозвала «жирной свиньёй»! И ладно бы, сказала это шутя, по-детски, так нет! — в её интонации прозвучала ярко выраженная злость, ненависть, которых в ней раньше и в помине не было! Сына известного политика Танюша со всей силой ударила книжкой по голове, когда тот, засмеявшись, сказал, что призраков не существует! А потом, в ходе непринуждённой беседы у камина, я даже и не помню, о чём именно шла речь, поскольку все мы уже изрядно выпили, Таня вдруг изменилась в лице и, обращаясь ко мне, громко и отчётливо произнесла:

— Ты никогда не любил мою маму!

Жена, которая в тот момент зашла в комнату, услышала эту фразу. Чтобы хоть как-то оправдаться перед гостями за столь бестактное поведение Тани, она покачала головой, выжав из себя улыбку, и развела руками:

— Переходный возраст…

***

В тот вечер в квартире Насти раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, — произнёс стальной голос в трубке. — Я должен сообщить Вам… Даже не знаю, как сказать. Ваша жена умерла на операционном столе.

— А ребёнок?

— Мы сделали всё возможное, но… ребёнок родился мёртвым…

***

Мы жили в элитном пентхаусе дорогущего небоскрёба. После ухода гостей жена отправилась на кухню, а я поднялся в комнату Танюши на второй этаж. Дверь на балкон, вернее, «на крышу», как говорила Таня, была приоткрыта. Шёл дождь. Она стояла в дальнем углу.

— Тань… — окликнул я её.

Она повернулась и остановила меня жестом:

— Не подходи ко мне, пап! Она приснилась мне сегодня снова.

— Кто? — спросил я, ещё ничего не понимая.

— Мама… МОЯ мама. Она рассказала мне правду… Сколько ты заплатил своему другу-врачу, чтобы убить её и объявить меня «мёртвой»? А кого убили и похоронили тогда вместо меня? Ты даже не явился на похороны, папа, а её муж каждый год в мой день рождения заказывает сорокоуст за упокой моей души! Если бы она знала, как ты поступишь, она бы выбросилась из окна. Я сделаю это за неё!

Внезапно я протрезвел, метнулся к Танюше, чтобы остановить, но не успел, поскользнувшись. В тот день ей навсегда исполнилось 12 лет…

февраль 2000

8. Stillborn

«I will do it instead of her!» Tanya said, stopping me with a gesture. She turned twelve years old that day.

***

We got acquainted in the bakery across from our office, where Nastya baked amazing buns. That evening, as usual, she knocked on the door and entered my office.

«Hello!» I said automatically, continuing to leaf through the mail, and Nastya silently stood at the table with the hope that I would honor her with a look after all.

She was unusually beautiful that day. Something seemed to have changed in her.

«What’s happened, darling?»

Nastya smiled enigmatically, nodded and, coming closer to me, sat down on the edge of the table. I frantically ran through the options in my head. A new dress? No. Had she changed hairstyle? Makeup? What was the difference?

«Don’t torture me, I’m tired, give me a hint!»

Nastya took my hand and ran it over her tummy.

«We love you!»

I was breathless with joy. Finally!

***

Tanya was always a joy to us, she grew up in front of our eyes, being a beautiful, cheerful and smart, albeit wayward girl. She drew wonderful pictures, played music and figure skating, studied foreign languages. We loved her, spoiling in every possible way. My long-awaited child, she knew no refusal in anything.

***

Nastya came to the window. It was pouring rain outside.

«You know, Boris… I dreamed about my mother last night. She said that we would have a girl, and she would look like me. For some reason, my mother began to cry, then she added something, something important, but I didn’t catch it. She was called somewhere, and I woke up.»

«Darling,» I went up to Nastya and hugged her tightly, «you have no right to think about anything bad! My daughter will be the most beautiful, the smartest, the happiest, the richest! All the required of you now is to take care of yourself! My baby is supposed to be born healthy, so you have no right to worry! You have to live for her now!»

Конец ознакомительного фрагмента.