Меж двух огней

Александра Кравец, 2017

В новогоднюю ночь Марина по всем правилам загадала желание – встретить своего суженого. Да только перестаралась – и вот судьба посылает девушке не одного, а сразу двух достойных претендентов на её сердце. Не зря говорят: «Будьте осторожны со своими желаниями»…

Глава 3. Навстречу судьбе

— Ну что же ты так, а? Снег ела, что ли? Или ноги промокли в новых сапогах? И чем тебе старые не угодили-то?

Я решила, что бабушкины вопросы не требуют ответов, поэтому молча глотала чай с малиновым вареньем, который она мне принесла.

— Выпьешь чаю — ложись в постель, — наставляла бабушка. — И чтоб не читала — это забирает у ослабленного организма силы, которые могли бы пойти на выздоровление. Лучше просто поспи.

— Хорошо.

Так я и сделала, только, конечно же, уснуть не смогла — всё вспоминала, как мы целовались с Мишей и снежинки таяли у нас на губах. Необыкновенно романтическое начало у нашей любви! Как в кино! Мне кажется, я до сих пор ощущаю его прикосновения и тонкий запах сигарет, слышу его слова: «Маринка, моя Маринка»…

Вот он смотрит на меня, так волнующе и нежно, что от этого взгляда бросает в жар, и сердце, до того скачущее бешеным галопом, вдруг сладко замирает в груди. Мишино лицо приближается, как в замедленной съёмке, и мой затуманенный мозг выхватывает то пылающие огнём глаза, то широкие дуги тёмных бровей, то раскрасневшиеся на морозе губы. Я и сама тянусь к нему, и, когда наши носы и губы мягко сталкиваются, а потеплевшие пальцы переплетаются, закрываю глаза. Перестаю дышать, полностью растворяясь в новых и таких приятных ощущениях, и в каждом Мишином прикосновении читаю не что иное как: «Я люблю тебя».

— Маринка, я люблю тебя, — эхом повторяют его губы, на мгновение оторвавшись от моих.

Да, я знаю, знаю!.. Знаю, что любит. Я это чувствую. Такой поцелуй обмануть не может. Я тоже люблю — уверена в этом, уже уверена на все сто. Но я не отвечаю, по крайней мере не словами. Думаю, он понял всё сам. Где-то я вычитала одну фразу, будто люди — это ангелы с одним крылом, и чтобы взлететь, им нужно обняться. Именно это я и чувствовала в тот момент, да и сейчас тоже, — мы с Мишей расправили свои крылья и взмыли в небо. Вместе. Навсегда… Я нашла свою половинку…

От приятных воспоминаний постоянно отвлекала то бабушка, приносившая мне полоскание для горла или очередную чашку горячего чаю (как тут поспишь, когда не дают даже полчаса спокойно погрезить?!), то звонки подружек, интересовавшихся моим самочувствием и ехидненько так припоминающих подробности вчерашнего дня, коим оказались невольными свидетельницами. В четырнадцать ноль-две позвонил, наконец, и Миша.

— Привет! Как дела? Была сегодня в школе?

— Я? Нет! Слегла с ангиной. А ты?

— Правда? Ничего себе! Поправляйся! А я вот сегодня проспал и решил немного посидеть дома. — Пауза. — Что делаешь?

— М-м-м, лежу. Болею.

— Оу. Ну да. — Он рассмеялся как-то неловко, словно извиняясь за допущенную оплошность. — А я установил новый шутер. Из-за него и проспал.

Я хотела было поинтересоваться подробностями, но зашлась кашлем, а Миша, будто угадав мой немой вопрос, принялся расписывать достоинства своей новой игры. Меня всё это, правда, не особо интересовало, я больше любила строить виртуальные города и сажать такие же огороды, но сам факт, что я болтала ни с кем иным, а со своим парнем, чрезвычайно меня радовал. И мы разговаривали до тех пор, пока у меня не сел мобильник — вернее, говорил в основном Миша, так как ему, во-первых, было что мне сказать, а во-вторых, у меня так сильно першило в горле, что сил хватало только на короткие «класс» и «да ладно».

Бабушка несколько раз входила в комнату, приносила мне то одно, то другое, и всё неодобрительно качала головой, ворча:

— И что это бедной девочке поспать не дают! Никакого понимания, что ребёнок болеет! Ещё пять минут — и заберу телефон!..

Но я бабушку знаю — ничего она у меня не заберёт. Поворчит и перестанет.

Едва я поставила мобильный на подзарядку, как он зазвонил снова. Не без удивления увидела высветившееся на дисплее имя своего соседа по парте.

— Привет!

— Привет.

— Тебя не было сегодня в школе. Заболела?

— Да.

— Ясно. Как себя чувствуешь?

— Плохо.

— Температура высокая?

— Тридцать восемь и семь, — и я кашлянула для убедительности.

— Ого. Но ничего, пара деньков — и снова встанешь на ноги. Ты, главное, поправляйся. Отдыхай, пей чай с малиной…

— Я только этим и занимаюсь.

— Вот и молодец. — Он вздохнул. — Ну, тогда я не буду тебе мешать. Выздоравливай. Я завтра ещё позвоню.

— Ага, пока.

И потянулись монотонные будни. Один день до тошноты походил на другой. Когда я целый месяц провела на больничном с вывихом лучезапястного сустава, то, несмотря на значительные неудобства, не могла нарадоваться наличию свободного времени — я перечитала горы книг, пересмотрела кучу фильмов, переслушала все свои старые записи. А сейчас… Какую бы книгу ни взяла — каждая вызывала лишь скуку, я теряла нить повествования уже на первой-второй страницах. Пыталась посмотреть фильм, выхода которого с нетерпением ждала, — он оказался отстойным, иначе не скажешь. Открыла было видеоуроки по алгебре — и тут же заболела голова. От звонка до звонка мобильного я могла существовать только с плеером в обнимку. А жила я лишь только тогда, когда болтала с Мишей. О чём?.. Обо всём! О любви, об оттепели, о болезнях, о братьях-сёстрах, рыбалке, зомби, музыке, звёздах, школе, центральных процессорах, ремонте авто…

— Я ужасно по тебе скучаю, Марин! Выздоравливай, пожалуйста, поскорее! — говорил на прощание Миша.

— Я стараюсь, честное слово! — отвечала я.

— Я обязательно зайду к тебе на днях. Просто Вовку на тренировку надо везти в областной центр, а больше, кроме меня, некому.

— Ладно, буду ждать!..

— Ну всё, целую! Пока!

— И я тебя.

Я падала на подушку, включала музыку, закрывала глаза и мечтала, мечтала, мечтала…

В среду на полчасика заскочили Лена с Дашей — отвлечь меня от хандры. Высыпали на мою голову целый ворох новостей: начальная школа уходит на карантин, Вера Павловна таки не шутила по поводу сочинения, Саша Акимов подрался с Кириллом Бариновым, а Даша в субботу собирается в кино с Антоном.

— Что? — переспросила я. — С Антоном? Тышкевичем?

— А чего ты так удивляешься? — вспылила Дашка.

— Да нет, ничего, просто…

— Ох и странные вы, девчонки! — Лена крутилась возле зеркала, перебирала мои баночки с тюбиками, нюхала духи. — Скоро выпускной, поступление. Подождите полгодика, заведёте себе женихов из университета. А вы прям с ума посходили с этими одноклассниками. Разобьёте себе сердца, что тогда?

— Ничего мы не разобьём, — отмахнулась Даша, — да, Марин?

Я не ответила. В Ленкиных словах мне почудилось какое-то нехорошее предзнаменование. Но я тут же отбросила негативные мысли прочь. Мыслить нужно исключительно позитивно.

— Ой, а что это? — Лена повертела в руке мой новогодний мешочек, поднесла к носу, понюхала. — Какой-то ароматизатор? Хвойный?

— Нет, это мешочек с моим новогодним желанием, — ответила я.

— А-а, — протянула подруга и положила вещицу на место, — ясно. Там иголочки, из которых ты составила слово «любовь»?

— Откуда ты?.. — задохнулась я.

Даша засмеялась.

— Ну а что ты могла ещё загадать? — Лена закатила глаза.

— Ты права, — призналась я. — В этом году я была настроена решительно, а не так, как всегда, просто под бой курантов мысленно проговорить очередное желание… Я ещё, кстати, и шампанское с пеплом пила — сожгла бумажку с желанием и высыпала в бокал. Чтоб наверняка.

— Ну, с Мишей понятно, — перебила меня Ленка. — А кто же второй? Уж не Волков ли?

— Какой ещё второй? — опешила я.

— А такой! Ты любовь загадала дважды? Или что-то другое?

— Конечно, любовь! Зачем мне другое?..

— Значит, жди второго, — говорила она. — Вот моя двоюродная сестра из Ростова тоже так делала. Только трижды. Потом отбоя от кавалеров не стало, один другого краше. И все наперебой замуж зовут. Первый студент, второй охранник в супермаркете, третий — частный предприниматель, две точки на рынке с носками и колготками держит. Во как!

— И кого из них она выбрала? — полюбопытствовала Даша.

— А ты как думаешь?

— Я бы, наверное… — Я не договорила. — А кто из них самый симпатичный?

— В том-то и дело, что все симпатичные! Светка мне их фотки присылала, чтоб я заценила. Она пока в раздумьях. Нельзя же сразу говорить «да» или «нет», в самом деле! Пусть парни помучаются, им не повредит.

— Ерунда это всё! — заявила я. — Просто совпадение. Иной раз загадаешь желание, так оно вовсе не сбудется. А у тебя получается, сколько попросишь — столько и дадут?

— Если ерунда, зачем тогда затевать всё это и глотать пепел? — обиделась Лена.

— Девочки, не ссорьтесь! — призвала к порядку Даша. — Лично я считаю, что-то в этом есть. Посмотрим.

Подруги ещё немного поболтали на разные темы, а потом, поняв, наверное, что я устала и хочу просто побыть в одиночестве, попрощались и пообещали вновь прийти в пятницу или воскресенье.

Когда они ушли, я упала на кровать. Не хотелось ничего. Только думать о Мише, вспоминать — и любить. Но мне постоянно звонили противные одноклассники, интересуясь, как у меня дела и не скучно ли мне. Я старалась не затягивать разговор — вдруг позвонит Миша, а я занята?..

На третий день после обеда ко мне в комнату заглянуло остроносое личико младшей сестрёнки.

— Марин, к тебе гости!

Едва я успела выдернуть из ушей наушники, как позади Аннушки возникла фигура Миши.

Я резко села в постели.

— Вот это сюрприз!

Я действительно не ждала его — мы не договаривались о встрече, когда разговаривали по телефону полчаса назад. И я тут же стала лихорадочно вертеть головой, высматривая, всё ли в порядке, всё ли стоит на своих местах, и пыталась угадать, какое впечатление должна произвести моя комната на человека, видевшего её впервые, — положительное или так себе.

Дом у нас небольшой, двухэтажный. На первом этаже располагались кухня, гостиная (бывшая спальня родителей), дедушкина и бабушкина комната, санузел и коридор. В мансарде, поделенной на две просторные комнаты, жили мы с Аннушкой. Я облюбовала ту, окно которой выходило на восток, и, можно сказать, собственноручно занималась её обустройством — обои клеила с папой, и потолок мы с ним красили, и рамы тоже, а коврик мы сшивали из лоскутков вместе с сестрёнкой — ничего так получился, мне нравится. Сама подбирала занавески и сажала комнатные цветы. Большой, стоявший у окна стол мастерил дедушка. Сейчас на нём в творческом беспорядке сосуществовали учебники и тетради, фломастеры, карандаши, лекарства, планшет, глобус, чашка с недопитым чаем. На спинке стула висела забытая пижама. А вот на туалетном столике царил небывалый порядок — ещё бы, я уже третий день не вертелась перед зеркалом и не пользовалась ни помадой, ни духами. Почти всю противоположную от окна стену занимал шкаф-купе с изображением Эйфелевой башни на дверцах — пожалуй, самый красивый предмет мебели в комнате. На деревянной этажерке, доставшейся мне в наследство от прабабушки Клавы, располагалась коллекция мягких игрушек, там же я складировала кое-какие книги и ноты. Рядом, накрытая клетчатым пледом, стояла старая швейная машинка с ножным приводом, которая, кстати говоря, всё ещё отлично работала (именно на ней я и мастерила себе кожаную юбку). Над кроватью висела гитара, к которой вот уже пятый месяц я притрагивалась лишь затем, чтобы вытереть пыль…

— Привет! — Миша осмотрелся. — Классно у тебя тут.

— Да?.. Проходи, чувствуй себя как дома. Я безумно рада тебя видеть.

Бросила на Аннушку испепеляющий взгляд. Сестрёнка показала мне язык, а когда поняла, что на неё смотрю не только я, но и Миша, тут же залилась краской и шмыгнула за дверь.

Парень плюхнулся ко мне на кровать. Воспринял мои слова насчёт «будь как дома» буквально.

— Это тебе! — Он протянул мне маленького плюшевого медвежонка, которого до этого вертел в руках.

— Ух ты! Какой он милый! — сказала так, будто только что увидела чудо. Прижала мягкую зверушку к щеке. — Спасибо большое! Теперь он всегда будет напоминать о тебе.

Миша улыбнулся.

— Мишка от Мишки!..

— Да.

Обнимая медвежонка, я выглядывала из-за его плюшевого уха, а Миша наблюдал за мной.

— Полжизни бы отдал, чтоб только поменяться с ним местами! — неожиданно выпалил он.

— Не надо полжизни, — пролепетала я.

И через секунду игрушечный зверёк был уже между нами третьим, его нос впился мне в ямку у основания шеи. Но Миша не дал мне взлететь на крыльях счастья куда-то в небеса, самым прозаическим образом вернув на землю.

— Миша, — прошептала я. — Ты можешь заразиться. У меня всё-таки ангина.

— А я читал, что французский поцелуй, наоборот, способствует выздоровлению и профилактике всяких респираторных заболеваний.

И он снова потянулся ко мне. Тогда я озвучила вторую причину. Или, наоборот, первую:

— Миш, ну зачем ты куришь?

— Чёрт. Я больше не буду, обещаю. Веришь?

Я кивнула.

— У тебя, случайно, жвачки не найдётся?

— К сожалению, нет. — Я развела руками.

И Миша, поняв, что целоваться с ним после нескольких выкуренных сигарет мне не очень-то нравится, особенно во время болезни, просто обнял и прижал к себе. Я склонила голову ему на плечо. Медвежонок покоился у меня на руках.

— Удивительно, — вдруг сказал Миша.

— Что именно?

— То, что ты знаешь человека с детства, считай, всю сознательную жизнь, а потом вдруг — бац! — и внезапно влюбляешься.

Я улыбнулась.

— Я об этом тоже как раз подумала.

— Правда? — Он поцеловал меня в висок.

— Да. — Я закрыла глаза.

— Это судьба, — констатировал факт Миша.

Вот они, лучшие минуты моей жизни. Остановись, мгновенье!..

Но тут на лестнице послышались тяжёлые бабушкины шаги. В первый раз в жизни я порадовалась тому, что у неё артроз…

— Бабушка!..

Я тут же отпрянула от Миши, глубоко дыша, оправила рубашку, хотя с ней ничего необычного не случилось. А мой парень оставался невозмутимым и спокойным.

— Я только что из аптеки, купила тебе таблетки фурацилина… — Бабушка не договорила — строго взглянула на Мишу.

— Добрый день, — поздоровался тот.

— Добрый, — с вызовом ответила бабушка.

А у меня от стыда даже в глазах покраснело.

— Ну, я, пожалуй, пойду? — с сомнением проговорил Михаил. — Выздоравливай, Марин. Давай, до скорого! Я позвоню.

— Пока.

Я не видела, как Миша ушёл. Не смотрела и на бабушку. Сверлила взглядом чёрную пуговку, символизирующую медвежий нос. Только почувствовала, как прогнулся под бабушкиным весом матрас. Ощутила её шершавую ладонь на лбу.

— Опять температура поднялась!.. И губы-то какие красные! Как калина. Бедная девочка, никак болезнь тебя отпускать не желает! На вот, выпей-ка.

— Что это?

— Чай с лимоном. А потом прополощешь горло раствором фурацилина. Только приготовила.

Я послушно взяла из её рук большую, бледно-зелёного цвета, чашку с чаем. Уверена, бабушка догадалась, чем мы с Мишей занимались до её прихода. Но в тот момент ничего мне не сказала. Лишь потом, спустя несколько часов, заставив хорошенько поволноваться в ожидании их с дедушкой запоздавшей реакции, просто попросила впредь предупреждать, когда ко мне в очередной раз захочет прийти кто-нибудь из мальчиков.

— Чтоб я знала, — заявила она.

— Ба, ну какие мальчики!.. — пробормотала я, чувствуя, что краснею. — Один только Миша!

— Миша так Миша. — Бабушка погладила меня по руке, теребившей край рубашки. — Дай Бог, чтоб у вас всё сложилось.

— Бабуль, вы ведь с дедушкой тоже были с детства знакомы? — вопрос прозвучал неожиданно даже для меня самой.

— Верно, мы, поди, всю жизнь друг друга знали — оба из Мелкореченска, в одну школу ходили, общих друзей имели. Только не замечала я его до поры до времени. Парень и парень — ничего особенного.

— А он?

— А он два года ждал свидания со мной. Я долго не могла оправиться после смерти Матвея. — Бабушка тихонько вздохнула. Она до сих пор очень красива. А на старых фотографиях — вообще королева красоты. Мне до неё как до луны… — Терпеливый твой дед. И очень добрый.

— Я знаю, бабуль, вы с дедушкой у меня самые-самые!..

Бабушка улыбнулась и поцеловала меня в макушку.

— Пойду я, Мариночка. — Она с трудом поднялась. — Пора деду спину настойкой натирать. Не может он до сих пор без меня ни дня прожить, как видишь.

Мы дружно рассмеялись. Люблю свою бабушку.

— Спокойной ночи! — Вскочив с постели, я чмокнула её в мягкую морщинистую щёчку.

— И тебе приятных снов, — улыбнулась она в ответ.

Далеко за полночь, в безуспешных попытках уснуть, я крепко-крепко прижимала к себе плюшевого медвежонка — Мишин подарок — и, снова прокручивая в памяти события нескольких последних дней, то охала, то краснела, то, улыбаясь, закатывала глаза. Мне казалось, что огромная волна под названием Любовь вырвала меня из сонного существования и теперь несёт, будто сёрфера, куда-то на вершине гребня в неизведанные дали, суля на своём пути захватывающие головокружительные приключения. И никуда мне уже не деться, разве что потерять равновесие и утонуть. Поэтому понесёмся же навстречу судьбе!..