Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

Александра Искварина

Она не знает своего имени и рода. Она считает себя полукровкой и привыкла быть презираемой. Но упорством и жаждой знаний она добивается рекомендации для обучения в главном магическом университете Праведного Государства. Теперь она одарённый маг Пути Духа и Верная Богини Сумерек. Ей предстоит совершить невозможное. Сможет ли она узнать себя и поверить, что достойна выпавшей судьбы? Сумеет ли связать разорванное и восстановить разрушенное? Хватит ли ей сил и решимости противостоять ужасу безумия?

6. Подозрения

Разбуженная гадким сном на рассвете, Кимри не смогла больше уснуть и села записывать в дневник события вчерашнего долгого дня. Когда проснулся Роддвар, она привычно спустилась с ним на площадку и с удовольствием позанималась акробатикой, радуясь тому, что всё внимание отнимают упражнения, и можно хоть на время перестать думать об остальном. Впрочем, прежде чем отправиться в купальню, Кимри попросила брата-северянина дождаться её.

До завтрака оставался ещё почти час, и они устроились на скамейке в алхимическом саду, окружающем башню Совета Кадая в центре замкового двора. Некоторое время они просто наслаждались свежестью утреннего ветра и ароматами буйно цветущей сирени и азалий, болтали о пустяках и о занятиях. Наконец, Кимри решилась:

— Послушай. Мне неловко просить, но… можно я посмотрю кое-что?

Роддвар озадаченно обернулся.

— Посмотришь? Это в смысле?

Кэриминка вздохнула.

— Ну… даже не знаю, как объяснить… Я научилась видеть некоторые вещи. Эмоциональные связи. Но я очень многого ещё не понимаю. Поэтому хочу посмотреть и сравнить кое с чем.

— А, — северянин улыбнулся беззаботно, — всего-то. Да смотри, конечно! Чего такого?

Кимри опять вздохнула: ей было жаль расстраивать названного брата напоминанием о погибшей родной сестре. Но и вторгаться в это тайком казалось неправильным. Так что она всё-таки пояснила, невольно торопясь:

— Видишь ли, мне нужно понять, что становится со связями, когда… когда мы теряем кого-то. Я думала посмотреть у наставника, но ему столько лет, и он окутан такой сетью, что у меня ничего не получилось. А своих родителей я потеряла слишком рано, и, наверное, поэтому не могу найти нитей, связанных с ними. И мне больше некого попросить…

Роддвар прервал её, положив тяжёлую ладонь на плечо и усмехнувшись.

— Ким, ты так оправдываешься, будто просишь меня сгонять в Яму²⁸ за чешуёй с задницы Скитта²⁹!

— Кого? — растерянно моргнула кэриминка.

— О'ай, Хозяина Скверны. Да не важно. Можешь смотреть что угодно. Что я должен делать?

— Ну, в общем, ничего. Наверное. Просто посиди.

— Хорошо.

Северянин снова откинулся на спинку скамьи, закинув руки за голову и глядя в небо. Кимриналь собралась с духом и сосредоточилась. Сначала ей показалось, что ничего не вышло. Но чуть изменив угол зрения, она поняла, что нити брата-северянина просто потерялись на фоне ясного неба, потому что оказались окрашены в тот же цвет. Кимри задумалась было, почему у всех нити разных тонов, и от чего зависит оттенок, но тут же одёрнула себя: этот вопрос можно и после исследовать. Сейчас нужно найти те связи, что ни к кому не ведут.

Рассматривая чуть светящиеся сплетения, Кимриналь подспудно удивилась, до чего красив и сложен оказался узор. Роддвар был так прост с виду, что она втайне ожидала и в незримом найти такую же незатейливость. Оказалось иначе — и очень гармонично, и неожиданно сложно.

Спустя пару минут Кимри разглядела нить, не ведущую вовне — та замыкалась сама на себя. И ещё одна. Кэриминка столкнулась с проблемой: она не знала, как определить, с кем связывает та или иная ниточка, и как спросить об этом, тоже понятия не имела. Если только…

— Роддвар, можно я… прикоснусь? Я не знаю, что будет, если плохо — скажи сразу, ладно?

— Давай, — кивнул он. — Не бойся.

Кимриналь протянула руку и едва-едва, самым кончиком пальца, притронулась к бирюзовой петле.

— Что это?

— Мама, — немедленно отозвался северянин.

Кимри отдёрнула руку, потом тронула другую, чуть более тёмную петлю.

— А это?

— Отец, — тут же откликнулся Роддвар и посерьёзнел, опуская руки. — Странное чувство…

— Плохо?! — вскинулась Кимриналь.

— Нее… — он нахмурился, подбирая слова. — Как будто только что видел сон про детство. Куча картинок перед глазами.

И тут Кимри нашла свободную нить. Она не уходила прочь, не повисала безвольно, а словно стремилась тоже свиться в петлю, тянулась сама к себе, подрагивая напряжённо. Кимриналь чуть коснулась её.

Роддвар вдохнул и выдохнул:

— Руни…

Тонкая ниточка вдруг поросла густым искристым инеем, замерцала и зазвенела — и в разум Кимри хлынул поток образов: высокая девушка-подросток, одетая в тёплую куртку из волчьего меха и песцовую шапку, бежит по снегу, хохочет, подхватывает пригоршню снега и, оборачиваясь, бросает прямо в него; та же девушка зовёт его к колодцу, склоняется над стоящим рядом ведёрком и вдруг достаёт из него ледяную корону, тонкую, с длинными прозрачными зубцами — за ночь забытая вода застыла на поверхности, вырастив ледяное чудо; а вот он неловкими пальцами сплетает кожаный шнурок, увязывает в него пихтовые шишки, ястребиные перья и сухой черноягодник — завтра у сестры день рожденья; вот они вместе лежат на огромной копне, накрывшись тяжёлым одеялом из медвежьих шкур — и смотрят в небо, обвитое трепетным зелёным огнём…

Кимриналь очнулась от глухого сдавленного звука. Роддвар сидел, закрыв лицо руками.

— Что я натворила! Прости!

— Не, — он поспешно утёр глаза рукавом и обернулся с улыбкой. — Не-не-не! Слушай, это было… Я боялся её вспоминать, понимаешь. Боялся думать о ней. И мне уже начало казаться, что кроме того дня, когда она погибла — нет и не было ничего… Праматерь Химлен! Ты натворила чудо, сестрёнка!

Роддвар сгрёб кэриминку лапищами и крепко стиснул, горячо дыша ей в макушку.

— Ты натворила чудо, — повторил он шёпотом. — Спасибо!

Кимри чувствовала себя странно. Было радостно, что она, кажется, сделала доброе. Но и слегка неуютно. Как-то много стало в последнее время объятий. Ей, сторонившейся лишних прикосновений, сложно было воспринимать их как должное. Она даже не могла разобраться, приятно ли это. Но не вырываться же, когда человек так искренне радуется…

Отпуская названную сестру, Роддвар в придачу взял её обеими руками за голову и одарил крепким поцелуем в лоб.

— Ты-то увидела, что хотела? — спросил он, пока Кимри приходила в себя.

Она кивнула:

— Думаю, да. Хотя, это нужно ещё осмыслить.

— Ну, если надо будет, ты говори. Я всегда рад помочь. А теперь пошли в столовку, а? Жрать хочу, мочи нет!

Соклубники уже сидели за столом, когда подошли Роддвар и Кимри. Эйно улыбнулся обоим, хёдин сонно промурчал приветствие. Только Лиснетта изменилась в лице и уткнулась в тарелку. Когда же северянин принёс еды себе и Кимриналь и сел рядом — рыжая отшвырнула ложку, вскочила и выбежала прочь.

— Э? Чего я опять не так сделал-то? — опешил Роддвар.

А Кимри почувствовала на себе чей-то колючий взгляд, обернулась и увидела улыбающегося Айралора. Целый вихрь подозрений взвился в голове кэриминки, но осмыслять их было некогда. Так и не притронувшись к завтраку, Кимриналь бросилась догонять Лиснетту.

Ринминка нашлась в алхимическом саду, как раз там, где только что сидели они с Роддваром. Рыжая встретила Кимри взбешённым взглядом и саркастической усмешкой, выглядевшей невероятно дико на её обычно жизнерадостном личике.

— Тут вы тискались, да? — выплюнула ринминка ядовито.

— Т… что делали? — опешила Кимриналь. — Лис! Что происходит?!

— Это я тебя должна спрашивать! Вас тут пол-Кадая видело только что! Будешь отрицать?

Кэриминка заставила себя дышать глубоко и ровно, села рядом с Лиснеттой — та раздражённо отодвинулась подальше — и, помолчав, спросила:

— Скажи, ты правда считаешь, что я стану вести себя так, как кто-то мне приписывает? Хотя, нет, не то. Ты правда думаешь, что Роддвар будет так поступать с тобой?

— Не знаю я, что думать! Вы обнимались! — выкрикнула рыжая сквозь закипающие злые слёзы.

Больше всего на свете Кимри хотелось бы сейчас просто встать и уйти: ничего не объяснять, не доказывать, не оправдываться. Её останавливало смутное чувство чужого недоброго вмешательства. Самодовольная улыбка Айралора не шла у неё из головы, хотя тайсомин вроде был ни при чём…

— Лис, можно я спрошу: за последнее время сколько раз ты висла на шее у Шахарро? Обнимала его, чесала за ушами. Кому-нибудь пришло в голову утверждать, будто это значит что-то большее, чем дружеское выражение эмоций?

— Это совсем другое! — возразила ринминка упрямо.

— Почему?!

Лиснетта вскочила и чуть не кинулась на Кимри с кулаками:

— Киналь сказала, он тебя целовал!

— Двойняшка Киналь? — Кимриналь в удивлении развела руками. — Подруга Айралора?

Услышав имя злосчастного тайсомина, рыжая моргнула и остановилась.

— Н-ну… да…

— Лис, пожалуйста, сядь и выслушай меня.

Кимри, мысленно проклиная всех тайсоминов разом, подробно рассказала подруге, о чём попросила Роддвара, что из этого вышло, и как он потом в порыве чувств обнял и поцеловал её в лоб.

— Ты понимаешь, что они делают? — Кимриналь заглянула в лицо растерянной ринминки. — Они пытаются нас поссорить! Лис, если мы не будем друг другу доверять, то кому вообще тогда верить? Я понимаю, что Роддвар дорог тебе. Но зачем ты его оскорбляешь такими подозрениями? Как ему вообще быть с тобой, если ты готова поверить любой гадости, которую тебе наплетут о нём?

— Н-не… не знаю! — рыжая всхлипнула и заревела. — Не знаю… она так сказала… мимоходом… меня перемкнуло…

— Аса'ю-Мать… Лис, ну, как ты можешь вообще что-то такое в нём предполагать!

— Не знаю… — пробормотала ринминка сквозь всхлипы. — Он добрый и доверчивый, ему голову заморочить ничего не стоит…

Кимри обессиленно потёрла лицо руками.

— То есть, ты считаешь его дурачком? А меня — способной зачем-то морочить ему голову?

— Да нет же! — вскинулась рыжая, но тут же поникла. — Не знаю… Рин-Рин, получается, что — да…

Кимриналь только головой покачала:

— А я-то думала, это я никому не доверяю.

— Я не знаю, что у меня в голове, — всхлипнула Лиснетта. — Прости-и!

Рыжая кинулась обнимать подругу, и та усмехнулась:

— Ну, вот. Теперь кто-нибудь расскажет Роддвару, что ты тоже обнималась не понятно с кем. Как думаешь, что он сделает?

Ринминка отпрянула, вытаращившись на Кимри, похлопала глазами и вдруг фыркнула:

— Да в морду ему даст, чтоб про меня гадостей не болтал!

— Вот. Теперь ты говоришь про Роддвара, которого я знаю, — улыбнулась Кимриналь. — Прошу тебя, Лис: если кто-то снова будет рассказывать тебе про меня и Роддвара — просто приди и спроси, что было. У меня. И у него. Договорились?

— Угу-у…

Подруги пошли обратно в столовую. Лиснетта, успокоенная, болтала как ни в чём не бывало. А Кимри вдруг поймала себя на странном чувстве: будто за последние пару месяцев внезапно повзрослела на пару лет.

Подлетев к столу, рыжая бросилась к Роддвару, без стеснения обняла за шею, поцеловала в щёку и что-то торопливо зашептала на ухо. Кимриналь невольно оглянулась на стол тайсоминов и ощутила непривычное злорадное удовольствие, наблюдая, как вытягивается физиономия Айралора. Но радость сильно потускнела, как только Кимри осознала: раз он наблюдал и недоволен, значит, действительно, попытка поссорить Лис и северянина — его рук дело. Гадко-то как…

Неприятные странности на этом не закончились. В обед за столом вдруг не оказалось Шахарро. Сначала этому не придали особого значения: у второшагов только что закончилась лекция по Пути Разделения, и хёдин вполне мог задержаться с наставником. Когда все поели, Кимри осталась отнести в моечную тарелки (по негласно сложившемуся обыкновению они делали это по очереди), и тут, в противоположном углу столовой, обнаружила сидящего в одиночестве котолюда. Он почувствовал взгляд Кимриналь, поднял глаза и нервно дёрнул усами, сморщившись в непонятной гримасе. Кэриминка неуверенно улыбнулась, но не нашла в себе сил подойти и спросить, что случилось. Кажется, она исчерпала на сегодня лимит взрослости и здравомыслия. Сложив тарелки в мойку, Кимри, так и не решившись ещё раз взглянуть на хёдина, поспешила на следующую лекцию.

Мастер Олквати учил сегодня создавать магический замок. Кимриналь и без того с трудом понимала его разъяснения, а сейчас её мысли были заняты непонятным поступком Шахарро, о котором она пока даже Роддвару не рассказала. Мастер Олквати же, как нарочно, решил потешить свою неприязнь после сцены c хашином и вызвал кэриминку первой «продемонстрировать свои удивительные таланты». Заклинание у Кимри не получилось ни с первого, ни даже с пятого раза. Мастер Олквати наслаждался. А Кимриналь чувствовала себя попавшей в центр невидимой паутины.

Самым неприятным было то, что она не решилась поделиться своими подозрениями даже с наставником. Да и чем делиться — смутными ощущениями, которые нечем подтвердить? Впрочем, вечером, в библиотеке, Эйно заметил, что Кимри рассеянна и расстроена. Поддавшись настойчивым расспросам, кэриминка всё-таки рассказала, как нашла Шахарро обедающим отдельно, практически прячась от них.

— Думаешь, ему тоже что-нибудь наговорили? — нахмурился Даррис.

— Не знаю, — вздохнула Кимри. — Мне не хватило духу подойти. Может быть, я вообще всё это себе придумала, потому что боюсь Айралора.

— Не бойся. — Эйно положил перо и взял Кимри за руку. — Даже если он в самом деле что-то замыслил — не важно. Я тебя не оставлю.

Кимриналь собиралась сказать «спасибо», но неожиданно раздавшийся за спиной звук заставил её похолодеть и застыть в ужасе.

Деревянный посох размеренно стучал о каменные плиты пола.

Вот здесь, наяву.

Прямо у неё за спиной.

Приближаясь.

Едва находя в себе силы дышать, Кимри медленно обернулась. Позади, по проходу между книжных шкафов, медленно шёл Айралор, что-то высматривая и лениво постукивая об пол длинным деревянным посохом, украшенным изящной резьбой и дорогими каменьями…

Эйно крепче сжал похолодевшие пальцы кэриминки и повторил настойчиво:

— Не бойся!

Примечания

28

Яма — Удел Бога-Хозяина О'ай.

29

Скитт — (китадинск.) то же, что О'ай (имперск.) — один из Богов-Хозяев, покровитель всяческой скверны: червяков, праха, тлена, телесных болезней и разных нечистот, не только физических, но и духовных (лживость, склочность, подлость, предательство); антропоморфен, но покрыт змеиной чешуёй и обладает длинным змеиным хвостом с погремком на конце.