Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

Александра Искварина

Она не знает своего имени и рода. Она считает себя полукровкой и привыкла быть презираемой. Но упорством и жаждой знаний она добивается рекомендации для обучения в главном магическом университете Праведного Государства. Теперь она одарённый маг Пути Духа и Верная Богини Сумерек. Ей предстоит совершить невозможное. Сможет ли она узнать себя и поверить, что достойна выпавшей судьбы? Сумеет ли связать разорванное и восстановить разрушенное? Хватит ли ей сил и решимости противостоять ужасу безумия?

4. Страх и ярость

Айралор Торайни вошёл в столовую удивительно невозмутимо, словно бы и не пробыл всё это время в тюрьме Рикухэй. Да и был ли он там? Тайсомин выглядел самую малость осунувшимся, но был более прежнего преисполнен высокомерия. Одетый подчёркнуто роскошно, как никогда раньше, он сильно выделялся на фоне остальных учеников, носивших повседневные рабочие робы неброских цветов. Двойняшки радостно бросились ему навстречу, и Айралор, снисходительно уселся за их стол, так и не заметив молча взиравших на него кэриминов.

Эйно выглядел изумлённым и разгневанным. Кимри вполне разделяла его чувства, но страх в её душе оказался сильнее остальных эмоций. Что будет, когда Айралор увидит их, когда поймёт, что его попытка навредить им не удалась? Не захочет ли повторить своё отвратительное заклинание? А она даже не задумывалась о такой возможности и понятия не имеет, как защититься!

Кимри робко потянула Эйно за рукав и хотела попросить его уйти потихоньку, незамеченными. Но тут в столовую ввалился Роддвар, раздражённый и встрёпанный после, видимо, непростого разговора с Лиснеттой. Увидев прямо перед собой, напротив входа, вызывающе разодетую фигуру Айралора, северянин на несколько секунд остановился, ошарашенно вытаращив глаза. Тайсомин встретился с ним взглядом и нагло улыбнулся, всем своим видом говоря, мол, а что, вы ожидали, будто рикухэйские шавки могут что-то сделать сыну почтеннейшего рода из независимого с нынешнего года государства Аттарен?

Роддвар хрипло выдохнул нечто неудобосказуемое и прыгнул так стремительно, что Кимри в очередной раз подивилась, как это возможно при таком мощном сложении. Двойняшки с визгом брызнули в стороны, с грохотом роняя стулья. Айралор тоже вскочил и, прекрасно понимая, что в рукопашной громадному китадину не соперник, окутал себя защитным заклинанием: вокруг него задрожало марево щита, сухо потрескивающего разрядами молний. Роддвар, не обратив на щит внимания, толкнул Айралора в грудь и, конечно, получил чувствительный разряд. Северянина встряхнуло и отбросило на шаг. Кимри думала, Айралор скроется, пользуясь заминкой, но взглянула на лицо тайсомина и ощутила, как по спине хлынул озноб. Айралор остался стоять в расслабленной позе, опустив руки, и с неприкрытым любопытством наблюдал за соперником, словно бы проводил некий эксперимент в безумной лаборатории. Роддвар, придя в себя, окончательно взбесился, схватил подвернувшийся под руку стул и метнул в едва ли не улыбающегося наглеца. Тот почти лениво вытянул вперёд руку и оглушительно грохнувшим разрядом молнии разнёс стул в щепки. Роддвар швырнул следом второй стул — тот так же разлетелся.

В столовой поднялась паника. Кто-то шарахнулся к выходу, кому-то из старших хватило ума и храбрости вцепиться в яростно ревущего громилу-китадина и попытаться оттащить его от ненормального эльфа-второшага. Глядя на искажённое лицо Роддвара, Кимри с ужасом осознала, что он снова впал в неконтролируемую ярость. Двинув плечами, северянин легко скинул четверых учеников, подхватил тяжёлый дубовый стол и, бешено скалясь, ломанулся на Айралора. Лицо тайсомина скривило не менее неуместное в этой ситуации выражение досады. Он поджёг стол огненным клубком и стал медленно отступать, уворачиваясь от целящих прямо ему в лицо загоревшихся ножек.

Вбежали учителя. Мастер Агнэ попытался что-то втолковать Роддвару, но тот отпихнул и наставника. Кто-то швырнул в бешеного северянина заклинанием успокоения. Он встряхнул головой и приостановился. Этого хватило, чтобы на его плечах снова повисло несколько старших учеников. Кто-то додумался притащить кувшин воды и щедро плеснул китадину в лицо. В этой сумятице Айралор спокойно, даже лениво, развернулся и вышел из столовой.

Когда старший эльф исчез, с Кимри словно слетело заклинание столбняка. Она опомнилась и бросилась вызволять Роддвара, бесстрашно раздвинув толпу рассерженных учеников и учителей. Схватив обеими руками его голову, Кимри заставила северянина смотреть себе прямо в лицо и тихо сказала:

— Брат. Пожалуйста, успокойся. Слышишь?

Где там эта странная третья сила? Умеет она успокаивать невменяемых братьев, бьющихся за обиженную сестру? Самое время…

Несколько долгих секунд Роддвар таращился на неё жуткими, белыми от ярости глазами. Но вот зрачки медленно расширились, лицо перекосило болезненной судорогой. Северянин замер, уже осознанно глядя в умоляющие лиловые глаза названной сестры, потом освободился из её ладоней, поднял руки и глухо выговорил:

— Всё. Ладно. Пустите.

Руки державших опасливо разжались, Роддвар окинул всех виноватым взглядом, буркнул: «Извините», — развернулся и, тяжело, но быстро шагая, вышел прочь. Кимри переглянулась с Эйно. Даррис чуть заметно кивнул в сторону ушедшего друга, и кэриминка бросилась следом. В спальне Роддвара не оказалось. Кимриналь выбежала на двор и увидела, что брат-северянин выходит за ворота.

Она догнала Роддвара только у самого подножия холма, в знакомой осиновой роще. Заслышав шаги, северянин недовольно обернулся, но увидел Кимри и ничего не сказал. Уселся на так и лежащее с прошлого раза брёвнышко, поворошил ногой остатки углей, почти смешавшиеся за полтора месяца с землёй. Кэриминка села рядом, восстанавливая дыхание.

Когда пауза затянулась, Кимри тронула его за плечо и попросила:

— Скажи что-нибудь…

Роддвар покосился на неё, недовольно, почти сердито скривился и молча запустил в угли пару огненных клубков. Гореть было нечему. Поднявшись, северянин стал собирать сухие ветки вокруг.

— Ты что, злишься на меня? — удивилась Кимри.

Роддвар, не ответив, даже не оглянувшись, продолжил сооружать костёр. Когда же Кимриналь собралась снова что-то сказать — обернулся резко и выговорил сквозь зубы:

— Ушла бы ты…

— Но…

— Уйди! — он приблизился, угрожающе нависнув над хрупкой кэриминкой. — Праматерью Химлен²¹ тебя молю!

Это оказалось неожиданно больно. Кимри, конечно, понимала, что Роддвар вряд ли может ей навредить. Но и того, как он сейчас отталкивает её, хватило, чтобы что-то болезненно натянулось и тонко, пронзительно зазвенело возле самого сердца. Кимри безотчётно стиснула руки, прижатые к груди, и зажмурилась на несколько секунд, не в силах подняться на ослабших вдруг ногах. Роддвар шумно выдохнул, швырнул обломок палки в кострище, развалив недособранный шатёр, повернулся и зашагал прочь, напролом сквозь кусты. Кимри осталась сидеть под осиной.

Она прождала целый час, пропустив лекцию по Пути Духа. Завидев издали кэриминку на прежнем месте, Роддвар приостановился, но, видимо, понял, что разговора избежать не удастся, и всё-таки подошёл. Посмотрел на рассыпанные палки, собрал-таки и разжёг костёр. Буркнул:

— Ну? Чего тебе?

Кимри обиженно вскинула брови и ответила:

— Объяснений. За что ты сердишься на меня?

Роддвар хмыкнул, скривившись язвительно, мол, будто сама не знаешь. Но кэриминка ждала ответа. Северянин отвернулся, яростно втыкая в землю обломок ветки, и выговорил:

— На кой грибберов²² зад ты ей сказала?

Кимриналь несколько секунд растерянно хлопала глазами, и только тут до неё дошло, что всё это безумие из-за того разговора Лис за завтраком.

— Ну, во-первых, потому что она имеет право ожидать от тебя честности, — ответила Кимри, собравшись с духом. — Знаешь, я прямо сейчас очень ясно поняла, каково ей было все эти дни. Ты замолкаешь, отворачиваешься, злишься ни с того ни с сего и ничего не объясняешь. Остаётся мучиться и сходить с ума от непонимания, что же я такого натворила. Ни я, ни она не заслуживаем этого.

Роддвар насупился, продолжая дырявить землю между ними.

— Может быть. Но я ж знаю, что вам ни гриббера лысого не втолкуешь!

Кимри беззвучно выдохнула, даже почти улыбнулась, радуясь, что упрямый братишка наконец-то разговаривает, и согласилась:

— Конечно. Потому что, во-вторых, я правда считаю, что ты не должен оставаться один.

Роддвар вскинулся, собираясь возражать, но Кимри, по-привычке внутренне сжимаясь от собственной дерзости, остановила его:

— Помолчи, пожалуйста! Я хочу договорить! Хотя, нет. Ответь мне на один вопрос: ты был счастлив в последние недели?

Роддвар моргнул и даже зубами клацнул:

— Издеваешься?!

— Нет, — ответила Кимриналь совершенно серьёзно. — Хочу услышать твой ответ.

Северянин разъярённо воткнул палку глубже прежнего и не без труда выдернул.

— Ну, да! У меня берсеркр, с сестрёнкой не пойми что творится, друг рядом с ней еле дышит, Лис… — Он изобразил саркастическую улыбку. — Такое, к шитцу²³, счастье!

Кимри кивнула:

— Я понимаю. А теперь слушай. Знаешь, что сказал мне мастер Эттилор, когда меня начало уносить в чужие реальности? Мне нужен якорь. И ты — мой якорь. И Лис, и Шахарро, Эйно, мастер… — она чуть не сказала «Эшши-Дан», но поспешно поправилась, — мастер Эттилор. Понимаешь, о чём я? То, что со мной происходит, может навредить кому-то из вас — несомненно. Уже навредило: Эйно пострадал — из-за меня, это на меня взбесился Айралор, потому что это я ему помешала украсть Щит Благословения! Мне нужно было всё бросить, убежать и жить в пещере?!

Роддвар молча сопел, перестав дырявить землю.

— Я читала в одной книге историю о непревзойдённом воине, наёмном убийце невероятного мастерства. Ему не нравилось лишать жизни, но он не знал, как иначе защитить людей, он сумел только выбрать одну сторону в жестокой войне и убивать. Тогда один мудрый человек сказал: каждому мечу нужны ножны. Когда этот воин повстречал ту, что приняла и поняла его — он смог остановиться и жить в мире.

Кимри помолчала, глядя на задумавшегося брата. Потом добавила:

— И да… Ты, может быть, не помнишь, но там, в форте Уноядо, именно Лиснетта вывела тебя из транса. Больше никто не смог, даже мастер Эшши-Дан. Так что не рассказывай мне, пожалуйста, будто вёл себя «разумно, предусмотрительно и заботливо» по отношению к ней.

Роддвар вздохнул, сломал многострадальную палку о колено и бросил в огонь.

— Якорь… ножны… — пробормотал он неуверенно. — Может, ты и права…

Кимриналь покачала головой и усмехнулась:

— Ты не представляешь, насколько странно то, что именно мне приходится объяснять тебе такие вещи. Я не знала, что такое забота, до одиннадцати лет. Я не знала, что такое дружба — до шестнадцати. И теперь, узнав, я понимаю, что в чём-то такая жизнь была проще. Но я понимаю и то, что нельзя быть неблагодарной. Мастер Эттилор говорит: благодарность целительна. И он прав. Я чувствую это, и не только умом, но и теми странными знаниями, ощущениями, что на меня свалились в последнее время. Словами не передать, насколько мне теперь страшно — видеть, как хрупки тонкие нити, связывающие нас, как сокрушительно малейшее натяжение. Только задумайся: ты пытался проделать с Лис то, что Айралор сделал с нами!

Роддвар от неожиданности отшатнулся и судорожно вдохнул, уставившись на кэриминку в ужасе.

— Ким!..

Она жалобно улыбнулась сквозь набежавшие слёзы:

— Прости. Я должна была это сказать. Потому что это так. И лучше — знать.

— Праматерь Химлен…

— Если честно, я сама это только что поняла. Но ты ведь помиришься с ней?

Кимри умоляюще заглянула северянину в лицо. Он, всё ещё осмысляя услышанное, нервно повёл плечами, потом обнял сестрёнку и пообещал, сам не замечая, сколько облегчения в его голосе:

— Да, конечно!

В замок Кадая они вернулись вместе, едва успев на урок Пути Жизни. После него и лекции по травоведению, Кимри осознала, что ей откровенно страшно идти на обед. Роддвар пообещал игнорировать тайсомина, но мрачнел с каждым шагом по коридору. Эйно казался, как обычно, невозмутимым, но Кимриналь чувствовала, что и он напряжён.

Почти у самой столовой их догнала Лиснетта, вклинилась между кэриминкой и северянином, повисла у него на руке и принялась расспрашивать об утренней стычке, кажется, не замечая, что Роддвар отвечает неохотно и скупо. В обеденный зал соклубники вошли все вместе — хёдин успел присоединиться к ним практически на пороге.

Айралор восседал за столом в компании Двойняшек и тайсоминов, кажется, со всего второго шага. Сумрачно-настороженную группу археологов он едва удостоил взгляда вскользь.

Взяв еды в кормушке, друзья уселись и тоже попытались сделать вид, будто всё как обычно. Эйно раскрыл дневник хэйши²⁴ и тут с удивлением обнаружил заложенный между страниц конверт, подписанный одним только именем: «Кимриналь». Кимри, недоумевая, вскрыла послание, и на стол скользнул хитро сплетённый из тонких кожаных шнуров изящный амулет. Лиснетта восхищённо ахнула, а Роддвар присвистнул. Амулет оказался зачарован весьма сильным заклинанием защиты от магии, скрытым в глиняной бусине над узлом кисточки.

— Это хашин такое сотворрил? — выразил вслух общее изумление Шахарро.

Эйно пожал плечами и сказал лишь, обращаясь к Кимри:

— Думаю, тебе стоит его носить.

Кэриминка кивнула, живо припоминая странный ночной разговор с Маллареном и обещание помощи. Завязывая на шее шнурок, она пыталась справиться с целым букетом накативших эмоций: смущением, неловкостью, радостью, нежностью, благодарностью… Эйно, наблюдавший за ней искоса, едва заметно улыбнулся, встретив её взгляд, словно показывая, что понимает смятение Кимри, так же, как и желание не выставлять его на всеобщее обозрение. Чтобы отвлечь от неё внимание, Даррис достал свиток, на котором были выписаны все руны и обозначено, каким буквам они соответствуют. Похоже, он уже успел выучить большую часть шифра, потому что принялся довольно споро разбирать первую запись в дневнике, лишь изредка заглядывая в ключ.

Речь шла о поимке контрабандистов, засевших в пещере «с непроизносимым местным названием», к югу от порта Калма'Рин. Отряд хэйши привёз троих уцелевших бандитов, которых следовало допросить и переправить в тюрьму, и целый обоз конфискованных товаров. А кроме того — двоих экидинов и пятерых хёдинов, закованных в рабские колодки. Итто Генбу писал о необходимости отправить посыльного к связному ордена Мэгуми, чтобы переправить похищенных на родину.

— Вот! — обрадовалась Лиснетта, дёргая хёдина за рукав. — А ты говорил, записей не найти!

Шахарро, впрочем, лишь скептически хмыкнул.

— Слушай, а может, нужно в архивах Рикухэй искать? — оживился Роддвар. — Узнал же этот… — северянин скривился в сторону витийствовавшего за своим столом Айралора, — куда Щит Благословения перевезли. Может, и про рабов записи вели?

— Если помнишь, туда мастерра Эшши-Дана не допустили. С чего ты взял, што нас пустят? — проворчал хёдин.

— Ну… про нас тогда ничего не знали. А теперь мы знакомы с тайи Когараши и его отрядом, — напомнила Кимри. — Мне кажется, стоит попытаться!

— Давайте обсудим с мастером Эшши-Даном и, если он не будет против, сходим туда в выходные, — поддержал Эйно.

— Хоррошо, — сдался Шахарро и поднялся из-за стола. — Всё, я к наставнику. До вечерра.

Кимри проводила хёдина озабоченным взглядом и заметила, что он притормозил у стола тайсоминов. Айралор сказал ему негромко несколько слов, от которых у Шахарро вздыбился загривок, а хвост нервно хлестнул по коленям. Оскалившись, хёдин прошипел что-то в ответ и вышел прочь.

Примечания

21

Химлен — китадинское имя одной из Богов-Наставников — Карари; олицетворение неба, чистоты и совершенства.

22

Гриббер — род нежити, питается мертвечиной, но, если голоден, может напасть и на живого; обитают преимущественно в Китано, селятся в заброшенных склепах.

23

Шитцу — неприятного вида карлик, хромой, но очень проворный, прислужник Бога-Хозяина О'ай.

24

Хэйши — солдат, воин Рикухэй.