Эпоха молчания

Александра Игоревна Трофименко, 2021

Недалекое будущее. Людям почти запретили говорить. Произошло это не вчера, не на прошлой неделе, а больше ста лет назад. Режим работает как часы: к каждому прицеплен датчик учета слов, а почти любой проступок карается смертью. И вот в таком государстве рождается маленький мальчик с аномалией. Он может стать причиной новой революции, путем к освобождению для самой угнетенной касты молчунов… Неудивительно, что власть попытается его уничтожить.

3 апреля

Ничто в этом мире не длится вечно. И любая, даже самая кровавая революция рано или поздно заканчивается. На этот раз тоже пролилось много крови, но все же меньше, чем могло бы быть. Самым большим достижением этого переворота стали вовсе не сгинувшие люди, а те, кто замолчал, потому что в спешке им намертво зашили рты. И когда мир наконец немного успокоился, нам объяснили новые правила.

Людей разделили на касты. Самыми главными и важными стали так называемые голоса. К ним, в первую очередь, отнесли чиновников всех мастей, которые несли новые законы и распоряжались государством. Для галочки им тоже выдали счетчики, если мне не изменяет память, по пять тысяч слов на день, потому что они вроде как тоже должны были думать и нормировать то, что хотят произнести. На практике же всем было плевать, сколько слов в день они произносят. За все время существования нового государства не было ни одного публичного судебного процесса, направленного против кого-то из них из-за нарушения речевых ограничений.

К ним же, кстати, относились и судьи, а еще директоры заводов и фабрик, редакторы средств массовой информации и большие уважаемые ученые. В общем, все те, в чьих руках теперь была власть.

Вторую касту составили люди, которых действительно ограничивали в количестве слов. Их так и назвали — ограниченные. Потому что все еще были профессии, где слова имели значение. Да и вообще, нельзя было просто так взять и зашить рты всем сразу. Оставались полицейские, охранники, врачи, продавцы, сантехники, секретари, повара, телеведущие и многие другие. Но, если быть честным, в этой касте оказались граждане, которые чаще всего просто не представляли угрозы. А даже если и представляли, то им давалось слишком мало слов. Вообще, сама возможность говорить была привилегией, которую очень ценили и боялись потерять.

Тут в плане количества все было слишком индивидуально. 15 тысяч слов — достаточно усредненное значение, которое поступало на счетчики ограниченных в начале каждого месяца. А ведь были штрафы. Много штрафов. Но об этом позже.

Последней и самой низшей кастой стали молчуны. Те, кому законодательно запретили произносить слова. Счетчики на их ремнях всегда были пусты и висели лишь для одной цели — следить за молчанием. Молчуны делились на зашитых и врожденных. Зашитые заслужили, если можно так выразиться, свое «почетное звание». Коротко говоря, каким-то способом (а их было много) нарушили закон, и по решению суда им зашили рот и отправили в гетто. Параллельно с этим в живот вставлялась трубка, которая вела напрямую к желудку. А значит, человек не умирал, а продолжал жить дальше, с этого момента питаясь мерзкой белой жижей, вкуса которой даже не знал. А еще, получив такое наказание, очевидно, что рот этот человек не мог открыть больше никогда, хотя бы потому что через несколько месяцев его язык намертво присыхал к нёбу.

Врожденные молчуны стали представителями своей касты с момента появления на свет, потому что родились от зашитых. Им, кстати говоря, ничего не зашивали, вроде как, давая возможность при должном усердии перейти к ограниченным. На практике такого почти никогда не происходило. А вот к ним, вниз — это всегда пожалуйста.

Система каст работала идеально, потому что наказания были несоразмерны преступлениям. Но об этом я расскажу как-нибудь потом.