Фиаско Черного Волка

Александра Гусарова, 2023

Я закончила академию Сыска и попала на выпускную практику к противному Дитриху Ригли. Почему он меня так ненавидит и постоянно насмехается? Такое впечатление, что новый начальник женщин за людей не считает. Однако расследование очень запутанного преступления неожиданно нас сближает. И сейчас я уже боюсь в него влюбиться…

Глава 3

Прокуратура действовала оперативно. Когда мы вышли из перламутрового марева портала, вокруг дома прокурора еще была натянута бело-красная лента. А дежурный полицейский отгонял любопытствующих соседей.

— Что-то новое есть? — мейр Соул поинтересовался у дежурного.

— Никак нет, — тот лишь печально вздохнул и развел руками. — Словно не человек, а призрак орудовал. Ни малейшей зацепки.

— Да, кто-то очень тщательно подготовился! — сморщился недовольно прокурор. — Ваши предложения, юное дарование!

Последнее обращение было явно ко мне. Дитрих смотрел насмешливо, готовый в любой момент высказать свой сарказм. Но я постаралась не обращать на него внимание. Поэтому предложила то, чему меня учили:

— Можно я сама осмотрю все еще раз?

— Да, конечно, — согласился Соул. — Только аккуратнее, пожалуйста, ничего там не помните.

Я подхватила юбку и направилась осматриваться по периметру дома. Ригли было засобирался за мной следом. Однако прокурор остановил его:

— Дитрих, не мешайте молодому дарованию. Ваш взгляд замылен не менее моего. И вы можете серьезно помешать девушке.

Ригли поморщился, проворчал:

— Да больно надо! — и остался стоять на месте.

Я обошла дом по периметру. Действительно ничего интересного. Все девственно чисто. Лишь лужа крови, запекшаяся на крыльце и обведенная мелом фигура убитого. Но тут и без меня все рассмотрели.

И тогда я решила обойти дом за периметром. Мало ли что там может быть? Скорее всего результат тоже будет нулевым. Однако попытка не пытка. Я, нагнувшись, вынырнула из-под ограждения в том месте, где была дверца для приемки продовольствия, и пошла по пыльной улочке.

У одной из калиток громко судачили две кумушки:

— Жаль мейра Ствена! — вздохнула одна. — Хороший был мужчина. Честный. За преступления мог привлечь кого угодно, не взирая на титулы и звания.

— Вот, скорее всего, такой подлец с ним и расправился! — согласилась вторая. — Честность в нашем мире не приветствуется.

Их слова подтверждали версию, что Карпейский прокурор погиб за свою профессиональную деятельность. Поэтому все так сложно. Простые люди прокурорам не мстят. Да и сами редко попадают в их поле зрения.

Улочка привела меня к крохотному сельскому магазину. Рядом с ним стояли два столба с тремя досками, набитыми поперек. Местные жители развешивали на них свои объявления. Магические стоили дорого, не у всех были деньги на них. А с другой стороны, зачем? И так все прекрасно видно. И если вы что-то хотите сообщить землякам, то можете сделать это совершенно безвозмездно. Я стала изучать, что пишут карпейцы.

«Продам щенков борзой. Родители чемпионы уезда».

«Потерялась кошечка серого окраса. Нашедших просим вернуть за вознаграждение. Дети очень переживают».

«Он получил по заслугам. Я отомщен!».

«Продам дом на бугре…».

Я не дочитала последнее объявления. В моей голове что-то щелкнуло, и я вернулась к предыдущему. Он получил. Я отомщен. Очень двоякие фразы. Могут обозначать, что кто-то получил в глаз, попытавшись увести чью-то жену. Но могут принадлежать и убийце. Я оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. И я без зазрения совести сорвала листок в мелкую клеточку с доски объявлений.

Мне нужно было уединиться и хорошенько проанализировать почерк человека, написавшего столь странное послание. Графология получалась у меня особенно хорошо. Даже без малейшего применения магии. При необходимости я могла и ее добавить. Но пока не видела необходимости.

— Что-то важное нашли? — с насмешкой уточнил Ригли, заметив мою фигуру на подходе к ним с прокурором.

— Да, нашла, — ответила сухо. — Мейр прокурор, могу я где-то уединиться и проанализировать свою находку?

— И что там такое? Вам чулан сгодится или нужен целый полигон? — без тени насмешки уточнил Соул.

— Мне нужен стул, и чтобы никто не мешал и не отвлекал, — четко означила я необходимые мне границы. При этом выразительно посмотрела на Дитриха. В первую очередь мне не нужны были его насмешки и кривые взгляды.

— Миз, проводи девушку в дом! — тут же велел прокурор одному из оцепления. — И чтобы никто ей не мешал и не отвлекал. И вас, Ригли, это тоже касается.

Последняя фраза предназначалась моему начальнику, который вознамерился идти следом.

— Но вы же сам сказали, что я должен за ней приглядывать! — тут же возмутился он.

— Девочка с чтением бумажки и без вашей помощи, думаю, справиться!

Тогда он, сложив руки на груди, нарочито отвернулся в другую сторону, словно говор своим видом:

— Ну и пусть! Делайте, что хотите!

Комната была светлой, практически стерильной. В ней все просто дышало чистотой и порядком. Бедная мейра Парбург! Как она дальше будет без мужа? Затем я сама отогнала непрошенные мысли из головы. Нельзя сыщику жалеть пострадавших. Иначе никакой души и сердца не хватит. Эту простую истину нам все пять лет пытались втолковать преподаватели. И сегодня в первый раз я осознала это собственной кожей.

Около большого окна с легкими занавесями в цветочек, стоял длинный стол и стулья вокруг него.

— Похоже, гостиная! — решила я, устраиваясь на стуле. Достала объявление, разгладила его на столе и внимательно вгляделась в буквы.

Бумага была плотной, имела желтоватый оттенок. Я поднесла клочок к носу и понюхала. Писал явно мужчина. Записка пахла дорогим табаком. Я знала, что в полиции начинают курить даже женщины. Но вряд ли убийца полицейский. Поэтому женщин исключаем сразу.

Затем достала блокнот и записала в нем под цифрой один:

1)Убийца — мужчина.

Теперь предстояло проанализировать почерк писавшего. Он, скорее всего, пытался изменить написание букв, чтобы его банально не вычислили. Но у людей всегда были такие крохотные приметы, которые никто и никогда не менял. Но они-то и выдавали их с головой.

И так, что мы имеем?

Во-первых, очень необычные заглавные буквы. Казалось, что автор вырисовывал каждую отдельно, пытался ее разукрасить всевозможными завитушками и черточками.

Это говорило о том, что тот, кто писал, чрезмерно самолюбив. Он считает свою персону венцом творения. Жаль, что не составляют в полиции или прокуратуре списки вот таких вот «венцов». Это бы сильно упростило поиски.

Во-вторых, буквы были достаточно округлыми. Это, в принципе, ни о чем не говорило. Я сама тоже имела круглый почерк. Однако в преступных наклонностях замечена не была.

Но помимо круглых букв, человек, писавший это послание снабжал буквы резкими штрихами. Словно пытался предыдущей буквой зачеркнуть последующую. С таким мне даже встречаться не приходилось ни разу. Одно могу сказать, что это точно не нормально. Человек скорее всего имеет некие агрессивные наклонности.

И в-третьих, он писал, словно не замечая клеточки. Все строки прыгали в конце к верху. Говорят, что если наблюдается такое явление на нелинованной бумаге, то человек переоценивает себя. А если он не видит строк на линованной? Тогда его самооценка точно завышена чрезмерно. Он явно неадекватно относится к собственной персоне.

И тогда я решила попробовать считать его портрет. Преподаватели утверждали, что со временем я смогу в полной мере освоить эту сложную науку. А пока у меня получалось через раз. Однако о моем провале же никто не узнает, если ничего не получится? А вот если я не попробую, то точно пожалею.

Я пододвинула записку к краю стола. Положила на нее обе руки, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Перове время ничего не происходило. Но я упорно не открывала глаза, не желая поверить в свой провал.

И вдруг секунд через пять или десять четко увидела глаза. Они ожидаемо принадлежали мужчине, с тяжелыми веками и выгоревшими ресницами. Больше всего меня поразил их лихорадочный блеск. Записка точно была написана в состоянии сильного аффекта. За фингал под глазом в такое состояние обычно не впадают. Остальное лицо магия мне не показала. Что ж, имеем, что имеем. С этим результатом я вернулась к мужчинам.

Как пояснили охранники, они сидели где-то внутри и ожидали приезда мейры Парбург. Ей уже по магпочте сообщили о произошедшем. Но одно дело читать записку, и совсем другое рассказывать о происшествии вживую.

— И что нам расскажет прекрасная мейра? — ехидно встретил меня Дитрих, одиноко стоящий у окна кабинета в доме прокурора. Он старался выглядеть спокойным. Но по подергиванию уголка рта я определила, что нервы начальника на пределе. Обычно такую печальную миссию доверяли кому-то и секретариата. Только не часто стреляли прокуроров. И объяснятся предстояло начальству. Это он решил успокоиться, доведя меня до белого каления?

— Сначала вы ответьте мне, мейр Ригли, за что вы вообще так не любите женщин? Что мы вам такого плохого сделали? — я вопросительно подняла брови, гладя на него с легкой улыбкой.

— Не слишком ли вы жадны, объединяя целую половину человечества с собственной персоной? — он с усмешкой развел руки в стороны, как бы описывая мое самомнение.

— Прежде чем тренировать свое остроумие на девушке, ты хотя б поинтересовался, что она там интересного разглядела? — королевский прокурор вошел в кабинет и вопросительно посмотрел на Дитриха.

— Нет, я хотел вас дождаться! — нахмурился он.

— Хорошо, — непонятно чему кивнул Соул. — Мари, расскажите. Мы ждем.

Я начала с того, что мне показалось подозрительным содержание записки. Потом я поведала об особенностях почерка писавшего. И закончила черными глазами.

— Хм, любопытно! — скривил в полуулыбке губы прокурор. А Ригли с некоторым интересом посмотрел на меня. Даже без ехидства. Неужели заслужила? — Жаль, в поисках это вряд ли поможет. Однако может оказаться вещественной уликой для доказательства вины, когда мы найдем преступника. Позвольте записку. Я прикажу подшить ее в дело.

— Что делаем дальше? — уточнил мой начальник.

— Через пять минут прибудет вдова. Идем ее встречать. А потом станем отрабатывать все связи погибшего. К сожалению, даже для прокуроров не изобрели чего-то особенного. Следствие ведем согласно протокола, — отдал распоряжение мейр Соул.

И тут раздались торопливые шаги и в комнату вбежала женщина, по щекам которой струились слезы.

— Кальм, скажите, что это все неправда! Молю вас! Это же розыгрыш, да? — женщина с мольбой в глазах посмотрела на прокурора.

— Марселина, крепитесь. Увы. Мы помочь уже ничем не можем! — после его слов она заревела навзрыд.

Ригли поморщился, но промолчал. А прокурор приобнял женщину и стал поглаживать по спине, успокаивая:

— Тише, Марси, тише. Мы вас не оставим!

Наконец поток слез прекратился. Женщина присела в кресло. Дитрих тут же поднес ей стакан воды. Она залпом осушила его и с тоской в голосе произнесла:

— Я готова. Спрашивайте, мейры, все, что посчитаете нужным.

— Мари, вы владеете стенографией? — негромко уточнил Дитрих. Я кивнула. Этому нас тоже учили в академии. — Тогда ведите протокол.

С этими совами он дал мне перо и лист бумаги. Но затем не преминул ехидно добавить шепотом:

— Хоть в чем-то от вас польза.

Я сделал вид, что не расслышала и приготовилась записывать.

— Марселина, давайте для начала вы расскажете все, что посчитаете нужным. А затем мы уже будем задавать вопросы? — предложил мейр Соул.

— Понимаете, у моего мужа практически не было врагов! — с этого неожиданного заявления начала женщина свой рассказ. — Да, он был кристально честным и справедливым человеком, не брал взяток и не поддавался на подкупы. Но каждому, кого он арестовывал, всегда доступно объяснял, в чем их обвиняют и в чем они преступили черту. И они не держали на него зла, понимая, что виноваты сами.

Артефакт мне в глаз, счастливая женщина! Она жила в каком-то фантастическом мире, где добро всегда побеждает зло! Правда, конец получился какой-то уж не радостный.

— Вы предполагаете, что убийство не связано с его профессиональной деятельностью? — уточнил Ригли.

— Я не могу этого утверждать, — она скомкала платок, который держала в руках. — Но мне кажется, что нет. Я вообще не понимаю, кому он мешал жить?

— А о чем он делился с вами перед тем, как вы уехали? Он же рассказывал о своих делах? — утонил прокурор.

— Да, — вздохнула женщина. — Он сильно ругался, что из Карпейского изолятора сбежали трое преступников. Но больше ничего рассказать не успел.

— А ездил ли он куда-нибудь в последнее время, где до этого не был?

— Мы ездили к его племяннику на свадьбу. Но на свадьбе все было хорошо! — больше она не выдержала и снова зарыдала.

— Марселина, спасибо и на этом! — прокурор похлопал ее по плечу. — Тебе, наверное, нужно готовиться к этому печальному мероприятию?

Женщина кивнула и вышла из кабинета.

— И что вы думаете по этому поводу? — поинтересовался Дитрих. — Уж какой-то идеальны портрет служителя закона нам нарисовали.

— Он таким и был! — покачал головой Соул. — Если это был бы кто-то другой, я бы здесь не сидел и вас сюда не притащил.

— А кто там сбежал? — подала я голос. — И почему нам об этом сразу не сообщили?

— Да, шерд, — согласился прокурор. — Идет следствие, а они утаивают такую важную информацию.

С этими словами он набрал цифровой код на переговорном кристалле. И когда на том конце ответили, поинтересовался:

— Это прокурор Соул. Доложите, как у вас там обстановка?

Ему что-то ответили. Он же буквально взорвался в приступе гнева:

— У вас там преступники сбегают, а вы говорите, что все в порядке?

Дежурный ему что-то длинно и монотонно объяснил.

— Хорошо, но, если что-то произойдет, ваш начальник ответит за это головой! — резюмировал прокурор. А затем перевел взгляд на нас, отключившись от связи. — Побег был свершен четыре дня назад. Сбежали два вора и один браконьер. В отделе с убийством это не связывают.