Фокус на миллион

Александра Грац, 2017

За этим романом по мотивам реальной истории стоят вечные вопросы о том, какой путь верен, что важнее – личное индивидуальное счастье или общественные принципы морали. Откуда эти правила и кто решает, как ты должен жить и чему следовать. Элиза – простая московская девушка, которой надоело работать и проводить все дни в офисе. Ради своего счастья она готова пойти на ограбление, вопреки собственной совести. И чтобы обдумать возможные варианты, она решает сменить привычную обстановку и отправляется со своими друзьями-сёрферами на Шри-Ланку. Но судьба уже придумала свой план.

Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.

Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»

Глава 1

С детства я всегда руководствовалась одним простым принципом: «Схитрил — промолчи».

Этим я кардинально отличались от моего не менее сообразительного брата. Если он мошенничал, врал или даже воровал, то не мог удержаться и не рассказать, как он хитро всё провернул. Он не мог промолчать и не посвятить меня в то, как сжульничал или обманул меня же. Это наше различие в поведении было заметно с самых малых лет. Поделил конфеты не поровну и тут же рассказал, как он ловко положил себе больше, пока я на секунду отвернулась. Согласитесь, не очень практично. Ведь я сразу восстанавливала справедливость.

Несмотря на большое желание рассказать окружающим о своей сообразительности, я впитала совсем другой принцип, которому меня научил папа, когда показывал фокусы. «Фокусник никогда не раскрывает своих секретов».

В моей голове этот постулат отпечатался следующей формулой: «обманул — не рассказывай как». Если я мстила, для окружающих это было всего лишь стечением обстоятельств. Если обманывала, невезеньем. Если хитрила — случайность. Я никогда не раскрывала свои хорошо продуманные планы, даже когда они были воплощены. Исключением были совсем редкие случаи и лишь совершенно не связанные с событиями люди либо годы, затянувшие пеленой времени реальные места и героев.

И в этот раз я почти не пойду вопреки своему принципу. Под чужим именем я поведаю вам, людям, совсем не имеющим к этим событиям никакого отношения, о своём самом масштабном «фокусе». Что если эта книга попадёт в руки героям истории? Вероятность мала, да и я уже слишком далеко в пространстве и времени от их потенциального возмездия.

Слишком это большой секрет, чтобы и дальше хранить его.

Зачин этой истории — простой и старый, как мир человеческих пороков. В один прекрасный момент своей жизни я поняла, что для счастья до конца жизни мне надо не так уж много… денег. Положить их на счёт в банке и жить на проценты на райском острове, занимаясь тем, что мне нравится. По моим подсчётам двадцати пяти миллионов российских рублей мне должно было хватить, и по случайному совпадению, которыми полна моя жизнь, я осознала это, когда мне было двадцать пять лет. До тех же пор я ставила своими жизненными целями бескорыстные духовные идеалы, воспетые нашим морально облагороженным обществом. То, что развернуло меня на триста шестьдесят градусов, иначе как стечением взаимонесвязанных обстоятельств назвать нельзя. В целом люди не склонны меняться, и в мире не так уж много вещей, которые способны заставить человека пересмотреть жизненные ориентиры, заложенные в детстве. Но среди таких вещей два чувства, которые правят человечеством, — страх и желание.

В моём случае они воплотились в виде смерти, любви и наркотиков. А потом я слишком устала от переживаний, эмоций и людей, как первопричины всех этих душевных треволнений, и поняла, что моё счастье совсем не такое. Моё — спокойное. И двадцати пяти миллионов для этого счастья вполне достаточно. Сумма, если подумать, совсем небольшая — в новостях еженедельно вещают о разных мошенничествах в миллиарды долларов. Но я не жадная. Впрочем, даже несмотря на то, что сумма была небольшая, она оставалась для меня абсолютно недостижимой. Я с детства была не глупой, всегда училась на «отлично», разбиралась хоть чуть-чуть в любой теме и с удовольствием постоянно изучала этот мир, почти свободно говорила на трёх иностранных языках, работала руководителем в офисе и подрабатывала преподавателем английского и фотографом. Но всё это никак не приближало меня к желаемой сумме. И вот настал тот самый день, когда я поняла, что в моей жизни требуется что-то срочно поменять, потому что жить до конца своих дней в режиме «дом-дорога-работа-отпуск раз в год» мне не хотелось. И более того, — я уже подошла к тому пределу, когда готова была рискнуть и пойти на какое-нибудь мошенничество ради возможности получать от жизни только удовольствие и больше никогда не работать.

Я была уверена в том, что всё у меня получится, настолько я доверяла мистическому мирозданию. Последний месяц я засыпала и просыпалась с одной единственной мыслью, которой заполняла любую свободную минуту: «Мир, пошли мне двадцать пять миллионов российский рублей». На самом деле сначала я просила миллион долларов, но потом пересчитала эту сумму по актуальному курсу и поняла, что мне вполне хватит и половины от миллиона. Мироздание ведь не могло меня подвести?! Если бы мне прямо на голову свалилась сумка с деньгами, я бы даже не задумывалась искать источник этих денег, просто взяла бы их и спокойно пошла дальше. Настолько я была в нём уверена. Так, впрочем, и не поняла, напрасно ли…

Но откуда миру взять двадцать пять миллионов рублей для Элизы? Лотерея? Я, честно говоря, не верила, что в лотереях действительно выигрывают деньги.

А простое ограбление было не для меня. Да и кого грабить? Я ни в коем случае не хотела обманывать простых, невинных людей. Меня саму грабили несколько раз ещё в детстве, мои аккуратно сэкономленные карманные деньги. Было крайне обидно, учитывая, что моя семья с трудом дотягивала до уровня среднего класса. Не хотела бы никому причинять подобные неприятности и обиду. Я хотела получить деньги от тех, кто и не заметит пропажи двадцати пяти миллионов рублей и, безусловно, с минимальными рисками для моей свободы. Вот так задача была!

Глава 2

После месяца активной визуализации двадцати пяти миллионов и постоянных запросов в небесную канцелярию я открыла глаза, лёжа на заднем кожаном сиденье Порше. Алая стрела заката прожгла мутное сентябрьское небо и километры спустя достигла салона автомобиля, где заставила невидимые глазу пылинки танцевать в дорожке своего тёплого света. Одна моя нога свешивалась вниз, вторая была подогнута. Уставившись в бархатистый потолок салона, я осознала, что где-то сбилась с установленного пути. А точнее абсолютно перепутала дороги. Не знаю, почему я вдруг отключилась. Кокаин должен был, наоборот, пробудить моё сознание. И не то, чтобы я упала в обморок или ещё что-то такое. Моё сознание плавно и незаметно объединилось с подсознанием и зависло в невесомости мыслительного пространства, где и произошло неожиданное озарение. А с пути я сбилась, начитавшись книг про трансёрфинг. Меня отчасти заманило название: сёрфинг я люблю и транс вроде тоже. Хотя книга не про первое и не про второе, а про то, как добиваться своих целей, ничего не делая. Дело вовсе не в том, чтобы я верила в какие-либо эзотерические техники, наоборот, читала эту книжку через четыре строчки и пропускала информацию через десять фильтров, но всё равно книга отвлекла меня от моей цели в полмиллиона долларов и заставила поверить в то, что для счастья мне нужна любовь, домик на берегу океана и сёрфинг. К счастью, добрая порция кокаина, спонсором которого являлся мой новый бойфренд, вправила мне мозги.

«Мне нужны двадцать пять миллионов рублей! Ибо без них не видать мне домика на берегу океана и сёрфинга, учитывая, что главное моё условие: больше не работать. Надо бы повязать себе на запястье ленточку, чтобы не забывать о своей цели и не тратить жизнь впустую. Время движется, сжигая с каждым движением секундной стрелки отведённый мне срок. Оно не остановится ни на миг, не будет ждать, пока я соберусь с мыслями и начну что-то делать».

— Ты в порядке? — послышался заботливый голос с переднего сиденья.

— Теперь уже да, — я подскочила на сиденье, почувствовав прилив сил. Скорее даже желание действовать, чем сами силы. Мир слегка преобразился — я вернулась на нужный путь, по крайней мере, мысленно. Я резко выскочила из машины, пересела на переднее сиденье и смущённо посмотрела на Андрея.

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — точно не такого продолжения вечера он ожидал.

— К тебе? — Андрей предпочёл изобразить удивление, чем выдать своё разочарование. Он, как всегда, хотел казаться максимально безразличным к моему присутствию в его жизни.

— Ко мне.

«Что я вообще здесь делаю?» — прозвучал чей-то голос в моей голове, пока мы ехали домой. И это был верный признак того, что пора менять дислокацию, парня и направление жизненного движения в целом.

Я смотрела в окно и увидела, как одна из машин в потоке внезапно замерла на две-три секунды. Все продолжали двигаться, машин было не так много, а она вдруг зависла. Не остановилась, не затормозила, не сбавила ход, а просто подвисла, как видео в Интернете, которое не успело до конца прогрузиться. И тут же поехала дальше без разгона, с той же скоростью.

«Пора избавляться от наркотиков полностью», — сколько раз я себе это говорила. Но для каждого из них был свой предел. С психоактивными веществами я покончила, когда перебрала ЛСД и внутренний голос злорадно заявил мне, что я никогда не смогу расстаться с «кислотой» и буду возвращаться к ней, пока не умру. Бросила ему назло. Назло внутреннему голосу! Меня носило по параллельным мирам, а я писала заметку на телефоне: «Больше не употребляй ЛСД». Боялась, что забуду, когда отпустит. Травкой перестала баловаться, когда выкурила непонятную, но «проверенную штуку», и меня накрывало несколько часов волнами невероятного жара, холода, голова собиралась взорваться, так сильно поднялось внутричерепное давление, что я явственно почувствовала близость инсульта. А добрый друг, угостивший этим гашишем, извиняясь, сказал: «Я не знал, что она такая сильная». Тогда я вспомнила все жуткие саркастические истории из фильмов про смерть от передозировки, которые заканчиваются точно такими же фразами плачущих друзей-дилеров, и решила, что такой конец мне не подходит. Проблема лёгких наркотиков в том, что за их качеством и правильной дозировкой никто не следит.

«Но кокаин — это ведь как лекарство», — думалось мне до сих пор.

Вообще-то последнее время реальность меня слегка подводила. Она стала такая неуклюжая. То прыгает, то перекосится, то вовсе замирает в самый неподходящий момент. Поэтому внутренний голос настойчивее обычного подсказывал, что пора полностью отказываться от всего незаконного, что мне предлагают попробовать, пока реальность совсем не рухнула и не посыпалась кусочками мозаики прямо посреди рабочего дня. И хотя у меня есть универсальное успокоительное на такие случаи: «Я мыслю — значит, всё ещё существую», — мне всё-таки хотелось бы не просто существовать, но ещё и управлять этим процессом.

Я посмотрела на Андрея и подумала, что я слишком грубо поступаю, меняя его планы на вечер без всяких видимых для него причин. Надо хотя бы пригласить его на ужин.

— Зайдёшь ко мне перекусить чего-нибудь?

— Да, пожалуй. О, слушай, давай приготовим моё фирменное блюдо? — я кивнула в знак одобрения. Бессмысленно было спрашивать, что это за блюдо, он всё равно не расскажет. Его смартфон загудел, и на экране высветилось сообщение с поцелуйчиками от незнакомой мне Кристины. Я успела разглядеть и имя, и смайлы, прежде чем он обеспокоенно схватил телефон.

— Тебе поцелуи кто-то шлёт, — я старалась сказать это как можно равнодушнее. Но, конечно, я ревновала. И тут же отвернулась к окну. Зачем я только пригласила его?!

— Даже не знаю, кто это, — какая гениальная отговорка… Сложно было не заметить моё резко сменившееся настроение. — Чего это ты погрустнела?

— То, что тебе всякие бабы поцелуи шлют, чего ещё!

— Но, Лизка, мы же договаривались, что не будем влюбляться. Ты что уже влюбилась? — он как-то умилённо усмехнулся. — Уже хочешь расстаться? Я дорожу своей свободой. Я вот из-за таких претензий и не хочу ничего серьёзного. У нас же свободные отношения… — но у меня на глаза уже наворачивались слёзы. Да, знаю, что свободные, но я же всё равно влюбляюсь, это нельзя контролировать.

— Я всё понимаю, но я всё равно ревную. Можно хотя бы прятать от меня своих любовниц? Я не хочу ничего о них знать.

— Что ты! У меня нет любовниц. Но многие же пишут просто так всякие смайлики. Из благодарности там. И, вообще, ревновать плохо.

Я уже размазывала слёзы по лицу. Только что мне было так всё равно, исчезнет он из моей жизни или нет, и вот уже предательское сердце вновь заговорило.

— Ревность — это такая вещь, которую сложно контролировать…

— Понимаю… Сам иногда ревную.

Но, видимо, не ко мне. Я ни разу не давала и повода. Мы почти приехали, и я очень быстро успокоилась, сконцентрировавшись на ненависти к нему.

«Лучше я буду ненавидеть тебя, чем любить. Это, по крайней мере, не так больно».

Я снимала небольшую квартирку, хотя, впрочем, и не совсем уж маленькую. Ванна с туалетом были совмещены, и стены с потолком там были вечно залиты соседями сверху. Но тут я не могла ничего поделать, потому что жаловаться на подобные вещи имеет право только хозяин квартиры, который был в постоянных разъездах, и ему было не до меня. Зато цена небольшая. Маленькая кухня, но мне большая и не нужна. Комната, в которую попадаешь сразу после прихожей, не отделённая дверьми, представляла собой гостиную, рабочий кабинет и спальню одновременно. В углублении окружённая тремя стенами стояла кровать — и это было главное достоинство этой квартиры, потому что кровать была огромная, как я люблю. Одна из стен была пошло обвешана зеркалами, пришлось поставить перед ними телевизор. Хотя для меня это было всё равно что выбирать из двух зол. Терпеть не могла телевизоры в спальне. Сон и акты любви, которые имеют место быть в спальне, слишком сакральны для такого куска говорящего пластика. Особенно сон. В другой части комнаты рядом с балконом стоял рабочий стол и комфортный кожаный стул, а у противоположной от него стены располагался диван и круглый столик в центре. И всё это можно было подсвечивать торшером, ночниками и лампами, которых тут было в избытке. Верхний свет я включала редко. У меня всегда царила тёплая приглушённо-жёлтая атмосфера уюта. Из этой многофункциональной комнаты дверь вела в комнату поменьше, где раньше была детская спальня. Я там почти не бываю, разве только чтобы пройти через неё в гардеробную или развесить в этой комнате вещи на сушилке.

Дома мы не теряли времени зря, потому что оба уже проголодались. Попивая красное вино из бокалов, мы принялись за дело. Мне было велено чистить картошку.

— А с чем будет картошка? С сыром? — в ответ Андрей удивлённо посмотрел на меня, как если бы я раскрыла его самую большую тайну.

— С хорошим настроением, — прищурившись, ответил он, но я уже увидела сыр на столе.

— А хорошее настроение со вкусом сыра?

— Нет, со вкусом кокоса!

— Кокоса?! Ты считаешь хорошее настроение на вкус как кокос?

— А что? По-моему, вполне подходящий двусмысленный ответ…

— Ааа… о втором значении я как-то не подумала, — наивная представила себе этот орех, а речь снова о наркотиках, оказывается.

Пробуя с опаской готовое блюдо, я удовлетворённо констатировала, что Андрей всё-таки не настолько дурной, чтобы действительно добавить «хорошее настроение» в картошку.

Стало как никогда ясно, что я зашла в тупик одновременно во сферах своей жизни. Бестолковый парень, с которым нельзя рассчитывать на счастливое совместное будущее, бестолковый город, в котором нет сёрфинга и холодно десять месяцев из двенадцати. Бестолковая работа, не дающая мне ничего, кроме денег для проживания в бестолковом городе. С работой всё было предельно ясно: я не хотела работать в принципе. И дело было не в какой-то конкретной сфере деятельности. Я многое перепробовала и поняла, что мне просто не нравится работать. Помню, как однажды мой младший брат спросил у нашего деда, чего он боится больше всего, когда мы гуляли по полю, заросшему дикой травой. И в этом месте мой брат ожидал ответа вроде «пауков» или «змей». Диких животных или, может, ещё каких-нибудь неведомых ему чудовищ. Я хоть и маленькая была, но была уверена, что наш набожный дед ответит: «Бога». И не угадала. Он сказал, что больше всего боится работы. Дед, который с утра до вечера работал в огороде и в поле, вечно что-то чинил по хозяйству! Мы с братом тогда не поняли такого ответа. Чего её боятся… Сейчас бы я на многое пошла, лишь бы удовлетворить свою лень, но не потому что боюсь работы. Потому что мне обидно тратить драгоценные дни, часы или даже минуты своей жизни на работу, а не на то, чем мне хочется заниматься прямо сейчас. Причём любое хобби, которое я пыталась превратить в источник дохода, становилось для меня ненавистным. Я человек вдохновения, и мне противно заставлять себя что-то делать каждый раз, когда мне нужны деньги.

Чтобы найти выход из сложившейся ситуации и посмотреть на проблему под другим углом, я решила воспользоваться проверенным способом и улететь в другую страну. Метод «смени обстановку» пока ещё ни разу не подводил меня в поисках жизненных путей. И для достижения полноценного эффекта я выбрала сёрфинг на Шри-Ланке. Оставалось ещё два месяца до отъезда, а у меня уже совсем не было сил на эту жизнь, так что я решила взять пару выходных дней, чтобы просто поумирать дома, притвориться, что мне никто не нужен и что сон — волшебное лекарство от всех болезней.

На улице был обычный серый октябрь. Серое небо, серый асфальт, серые дома, серые от пыли машины и голые деревья. И что самое удивительное — люди в серых и чёрных одеждах с абсолютно серыми лицами. Но это было там снаружи, за стеклом, которое отделяло мою маленькую уютную квартирку с приятной лаундж музыкой, цветными фотографиями на стенах, подушками и одеялами тёплых оранжевых и бежевых оттенков от всего остального унылого мира.

«Чем бы я занималась, если бы мне не пришлось работать? Ничем. Просто наслаждалась бы видом».

Я отошла от окна с кружкой горячего какао в руках, потому что телефон известил меня о новом сообщении коротким «о-оу» звуком. Наверное, реклама, кому ещё надо писать мне… Но это оказался мой друг, Лёша, и я выяснила, что он тоже будет на Шри-Ланке примерно в то же время, что и я со своей любимой парочкой Машей и Никитой. Набиралась достаточно большая компания, учитывая друзей Лёши.

Я тогда ещё не знала, но магическая машина уже заработала, и на меня посыпались знаки, направляющие мои мысли в нужное русло и подталкивающие к «правильным» действиям. Лёша прислал мне картинку с Хэнком Муди (если вы не знаете, кто это, то и не стоит тратить время на поиски в Интернете), который якобы даёт интервью: «Мне всегда говорят: «Живи так, как будто завтра умрешь». Если я так буду жить, то на следующий день я буду сидеть в тюрьме».

Я не до конца поняла, что мой друг хотел этим сказать: просто посмеяться или то, что он согласен с данным высказыванием, — и на волне философского настроения и домашнего безделья я решила позанудствовать.

— Если б ты проснулся и узнал, что живёшь последний день, что бы ты делал?

Последовала небольшая пауза и три точки, извещающие о том, что собеседник печатает ответ.

— Сказал бы близким, как я их люблю, и первым рейсом улетел бы к океану. А ты?

— И бросил бы всех? Умирал бы в одиночестве? Я бы купила всем билеты, и мы вместе бы полетели прощаться со мной к океану, — я добавила кучу смайликов, чтобы смягчить тон, который иначе никак не выразишь, общаясь в Интернете. — В любом случае я бы не совершила ничего такого, за что посадили бы в тюрьму… Но я бы точно осталась на следующий день без денег. Поэтому в тюрьме я бы оказалась только через пару суток…

Окно сообщений информировало меня о том, что собеседник активно что-то печатал всё это время. Но выдал в конце только следующее:

— Что-то я слишком серьёзно об этом задумался, чуть не написал очень серьёзный ответ, — опять смайлики. Люди не любят говорить на серьёзные философские темы и тем более о смерти и жизни в трезвом состоянии.

— Мне бы было интересно почитать серьёзный ответ, — я поспешила заверить своего друга в том, что не вижу ничего предосудительного в его реакции. Глупость какая-то. Все так боятся показаться чересчур серьёзными, рассуждая о самом серьёзном, что у них есть. О жизни. Якобы мы здесь всего лишь временные гости, так что давайте веселиться и радоваться жизни и не думать о неизбежной смерти. А тем временем, если постоянно не помнить о ней, то ничего достойного в этой жизни никогда и не создашь. Я абсолютно точно не пример для подражания, но вот жители Бутана, который ещё называют королевством счастья, согласно своей культуре, думают о смерти пять раз в день.

— Если подумать, то и правда забавно, что ничего криминального-то и не хочется, другое дело, что нужны деньги, а их некриминальным путём много и быстро не достать.

— На что тебе деньги? Неужто на один день не хватит?!

— Одному-то хватит!

Я сама немного глубже задумалась над криминальными путями.

— Хотя магазин какой-нибудь я бы, наверное, попробовала грабануть! — весело сообщила я.

— Хе-хе… Элиза…

— Но скорее ради процесса погони, а не денег. В маске или чулке!

— Маленький рыжий аферист! Я так и понял, что ради процесса. А я прочитал сначала: в маске и чулках.

Я живо представила себя в маске, чулках и нижнем белье в небольшом супермаркете какого-нибудь пляжного городка. Набираю продукты в пустом магазине, подхожу на кассу и вместо кошелька достаю пистолет: «Гони кассу!» — пока продавец недоумевает от моего внешнего вида. Я прыснула со смеху.

— Это было бы ограбление века! Я стала бы звездой Ютуба посмертно! — и подумав немного над этой «гениальной» идеей, заключила свой вердикт. — Надо запомнить…

За пару недель до отъезда я заехала попрощаться с Андреем. В отличие от меня Андрей жил в прекраснейших апартаментах, оставленных ему родителями. Из окон были видны Триумфальные ворота. В его квартире можно было и заблудиться. Три или четыре спальни — сложно сказать, я так ни разу и не дошла до дальней части квартиры. Две ванных комнаты, просторная кухня, огромная гостиная с роялем, сервантами, картинами, несколькими диванами. Учитывая, что в апартаменты ведут две двери, то я подозреваю, что когда-то в советское время это были две квартиры, но между ними сломали перегородку.

Андрей давно знал, что я уезжаю, и хотел повидаться. На круглом журнальном столике в гостиной лежала циновка, выступавшая углом за границы стола. Мой милый друг принёс вино и поставил бокал на этот неустойчивый край, который мог в любой момент поддаться тяжести напитка.

— Опасно ты его поставил, — я тут же вспомнила похожую историю с вином. — Я как-то гостила у подруги, помогала ей писать резюме для поступления на курсы MBA. Мы зашли к ней в спальню, она хотела показать мне книгу, которую читала. И я собиралась поставить бокал красного вина на её прикроватную тумбочку, не обратив внимания на то, что края тумбочки скошены. Бокал, естественно, соскользнул, и всё вино драматично выплеснулось фиолетовым пятном на полстены. Хорошее было вино, стекало медленно, оставляя маслянистые разводы. Благо, стены у подруги были крашеные, хоть и светлые, и легко потом отмылись.

Андрей посмеялся, но бокал переставил. У него на полу лежал пушистый белый ковер, а стены были поклеены светлыми бумажными обоями. Хотя до стен в этот раз никак не достало бы. Мы сидели на диване перед столиком и болтали о всякой милой ерунде, плавно перетёкшей в поцелуи. Андрей резко развернул меня и повалил на диван. Моя нога вспорхнула вслед за упавшим телом и умудрилась загадочным образом достать злополучный бокал. Занятые страстью мы не сразу придали внимание этому факту, но краем глаза я заметила, что залит оказался не только белый ковер, но и планшет. Пришлось прервать наши порывы чувств, чтобы спасти дорогую технику. Андрей ловко справился с планшетом и совершенно невообразимо быстро оттёр пятно от ковра, пока я рассматривала узоры, оставшиеся на белом чехле Айпэда от вина.

— А симпатично вышло, — я постаралась подбодрить Андрея. Всё-таки он человек творческий и умеет видеть прекрасное там, где большинство пройдёт мимо. Он бросил взгляд на чехол.

— Действительно, красивый узор, — он в общем-то и не был расстроен. Похоже, его позабавила вся эта ситуация. — А знаешь что! Можно будет создать потом выставку вещей, созданных во время секса. Вот один экспонат уже есть.

— Со мной будешь работать над этой выставкой?

— Ну нет, что значит «работать»?! — хотя суть вопроса была не в этом. — Это должны быть случайные и спонтанные произведения. Настоящее искусство. Специально работать над этим нельзя. Весь смысл пропадёт.

— Он вскочил и записал эту мысль в свой настенный календарь.

«Интересная идея… А венцом этой выставки и центральным произведением могла бы стать фотография ребёнка, созданного в результате всех этих «творческих попыток», — вслух я этого, конечно, не сказала, потому что любые намеки на детей его пугали.

— Так, значит, Шри-Ланка… И надолго ты едешь?

— На месяц…

— На целый месяц?! — он немного возмутился, но тут же взял себя в руки.

— Поехали со мной, будут ещё Маша и Никита, — в очередной раз я предложила ему совместный отпуск просто для галочки, потому что он всегда отказывался.

— Может, действительно в отпуск съездить на Шри-Ланку…

И он поехал на Шри-Ланку, но нашёл с десяток причин отправиться туда в другое время: от работы до привычки путешествовать в одиночку. Впрочем, мне это было только на руку: по сложившимся традициями, меняя жизнь, я взяла за правило ещё и менять окружение. Или, по крайней мере, обновлять его. Андрею так и не удалось взять отпуск полностью до моего прибытия на остров, поэтому наши путешествия пересеклись на одну неделю.

Не успел он приехать в Хиккадуву, небольшой городок на Шри-Ланке, как уже звал меня скорее присоединиться к нему. И несмотря на свою любовь отдыхать по отдельности, Андрей ни на секунду не пожалел о проведённом вместе со мной времени — видимо, так и не успел найти подходящую для утех девочку за время моего отсутствия, а поэтому наша неделя была полна сёрфинга, которому он уже успел немного научиться (и, к моей радости, полюбил его), секса, наркотиков, вкусной еды и сна. В моём режиме было не так уж много наркотиков, что в двойном размере компенсировали мои друзья, неравнодушные к натуральным «продуктам», а поэтому с утра до вечера в их рационе была индика¹. Проснулись — покурили, посёрфили — покурили, поели — покурили.

Предпочтения людей к определённому типу наркотиков прекрасно отображает их психологический тип. Наркотики — это лёгкий способ получить «немного счастья», а какое оно твоё счастье сразу видно по твоим зависимостям. Хочешь ты расслабиться и блаженно плыть в нирване, или ощущать адреналин в крови, будто прыгаешь с обрыва, или хочешь поломать мозг (пошевелить извилинами), копаясь в себе, мироустройстве и новых идеях. Может, для тебя счастье — это страсть и безудержный секс. Или всего лишь весёлое головокружение, только снимающее все внутренние запреты и ограничения.

Но моё счастье было совсем другим и для реализации требовало концентрации, хладнокровия и… плана, которого у меня не было. Зато он был у мироздания, что куда надёжнее.

Глава 3

В аэропорт Коломбо, крупнейшего города и неофициальной столицы Шри-Ланки, мы прибыли с Машей и Никитой часов в восемь утра и оттуда ещё два с половиной часа ехали на автомобиле до Хиккадувы. Мы проехали насквозь задымлённый выхлопными газами Коломбо и ещё немного по его пригороду. Я вглядывалась в жёлтые здания, людей в ярких одеждах, кривые ограды. Так получилось, что я встречаю все азиатские страны с недоверием.

— Здесь чище, чем в Индии? — поинтересовалась Маша.

— Да, вроде почище, — свалок, грязи или мусора вдоль дорог не было, но вывески были все выцветшие, окна в основном грязные, повсюду пыль. — Поприятнее в любом случае за счёт количества цветов. Но всё равно на Бали более ухоженные дома, заборчики, и всё как-то украшено. Они ж все творческие люди. У них и храмы красивые, резные статуи часто стоят возле домов, повсюду цветочные жертвенники. Краски делают своё дело. И запахи. На Бали повсюду расставлены благовония. Но главное даже не это…

— А что?

— То, что здесь тепло! Солнце! И я вижу голубое чистое небо! О, да, обожаю тепло! И небо!

Было ещё утро, но мои косточки уже успели прогреться. Утреннее солнце в жарких странах самое приятное. Непалящее, необжигающее. Оно заливает всё розовато-жёлтыми оттенками и ласково согревает. Мы вскоре выехали на автостраду и дружно уснули все… кроме водителя. Проснулись, только когда уже подъезжали к Хиккадуве. Сначала шли тихие деревушки с ухоженными домиками, никаких сумасшедших автобусов, шумных ресторанов или кафе. Редкие магазинчики. Всё в зелени и цветах. Но когда мы выехали к центру Хиккадувы, обстановка резко изменилась. Главное шоссе, которое шло вдоль всего побережья, задымлённое и запылённое, изобиловало бесконечным количеством не очень-то аккуратных лавочек, навязчивых тук-туков, шумело и ревело, как раненый зверь, порождение неудавшегося промышленного прогресса.

Андрей поселился в гестхаусе прямо на пляже, куда мы и приехали. Хозяйка гестхауса в ответ на мою чрезмерную улыбчивость и серию умоляющих взглядов добродушно разрешила мне подселиться к Андрею, а Маше и Никите предоставила соседнюю комнату по низким «оптовым» ценам, хотя мы планировали остаться у неё всего на недельку.

— Какая ты куколка! — она ущипнула меня за плечо и согласилась со всеми тарифами.

На первом этаже гестхауса жила семья владельцев, причём все дела, связанные с арендой, вела исключительно жена. Так же было и во всех остальных гестхаусах, куда мы заезжали позже. На первом этаже располагался просторный холл с кожаным диваном и обеденный стол для постояльцев, но я ни разу не видела, чтобы за ним кто-либо сидел. Второй этаж был полностью занят номерами, их было не так уж много. Вдоль общего балкона располагались входные двери, места там хватало, только чтобы протиснуться к своему номеру, зато в конце этажа было место для отдыха с пластмассовыми стульями и таким же столом для того, чтобы посидеть вечером, поболтать за чашкой чая или покурить и посмотреть на океан, который виднелся сквозь листья пальм.

С того момента, как я вышла из душа, освежившись после пятнадцатичасового перелёта, понеслась наша рутина — сон, океан, музыка, еда, секс. В разном порядке от двух до четырёх раз в день, но обязательно всё из перечисленного.

Андрей ждал, что я помогу ему в обучении сёрфингу, и я старалась дать ему подсказки, следя за его попытками встать на доску, но волны в Хиккадуве были действительно сложные. На рифах они были слишком большие даже для меня, а на бич-брейке слишком неровные, резкие, короткие и быстро закрывались. Для сёрфинга в первый день я выбрала место в переходе от бич-брейка к рифу, и мой милый друг умудрился сломать плавник доски возле берега. Стоило, наверное, ему объяснить всю теорию с самого начала, но я считала, что за неделю его уже успели подготовить местные учителя. Андрей доезжал на пене до самого берега, а так как возле берега были камни и рифы, то его доска быстро лишилась финов², которые не так уж дёшево стоили в этих краях. Но Андрей несильно расстроился и быстро забыл об этой утрате. К тому же Никита составил ему компанию по несчастью. Он тоже только учился сёрфить и, как ни печально, тоже сломал плавники на рифах.

Всё дело в том, что у владельцев проката, которые сдавали доски напротив нашего гестхауса в Хиккадуве, не было ни учебных софтов³, ни мягких плавников на досках, зато у наших мальчиков было огромное желание ехать на пене от волны как можно дольше… до характерного треска под доской.

После океанических потерь мы пошли заправляться свежевыжатыми соками и пробовать местную пищу — роти, то есть своеобразный квадратный блинчик-конверт с начинкой. В нашем случае начинка была с яйцом, сыром и томатом. А во втором сёрферском заезде после обеда потери терпела я, но не столь существенные. Океан поглотил мою единственную резинку для волос, без которой сложно переживать вайп-ауты: волосы закрывали лицо и лишали возможности быстро набрать воздух в лёгкие после торжественного возвращения из водоворота на поверхность воды.

Мы с Андреем не ленились и сёрфили два раза в день по два часа, тогда как Маша, увы, уже поранила ногу о рифы с утра и теперь сидела целый день в номере с Никитой. Но ужинать мы пошли все вместе. Мы с Андреем зашли за ребятами, чтобы заодно переодеться и привести себя в порядок. Пока Андрей собирался, Маша присела со мной на кровать. Рядом лежал телефон моего любимого друга, на котором одно за другим высвечивались сообщения с предложением провести вместе вечер от «Вика Хиккадува». Маша удивлённо взглянула на меня, но я лишь пожала плечами в ответ. Что тут скажешь?! У нас ведь свободные отношения… У меня не было никакого желания разжигать приступы ревности. К счастью, я ничего не курила в отличие от друзей и поэтому смогла быстро выбросить тревожащие мысли из головы. В одурманенном состоянии это не так-то легко сделать.

Мы спустились во двор, оказавшись под прямыми лучами самой большой звезды в ближайшей округе. Можно было почувствовать, как белая не привыкшая ещё к пеклу кожа начинает подрумяниваться.

— Поедем, я вам всё покажу, — предложил Андрей.

— Может, пешком? — нам втроём хотелось посмотреть округу, на ходу особенно ничего не разглядишь. — Мы не привыкли ловить такси до кафе.

И мы с ребятами рассчитывали на более бюджетный отдых, чем проживающий в центре Москвы Андрей.

— Поехали! Тут хоть и недалеко, но ведь лень идти под этим солнцем.

— Но мы хотим прогуляться… — три против одного, так что Андрею пришлось смириться, что мы пойдём пешком.

Вдоль улицы шли в основном магазины одежды, сёрферской экипировки и кафе. Некоторые дома были увиты цветами, и часто встречалась наша с Машей любимая плюмерия или, как её ещё называют, франжипани. Еле передвигая ноги и глазея по сторонам, уворачивались от проносящихся мимо автобусов, потому что тротуара как такового не было. Пыль, выхлопные газы, тук-туки и цветы. Таким было первое представление о Шри-Ланке.

Мы дошли до небольшого рыбного ресторана, расположенного на берегу. В ресторане было не больше семи столов. От пляжа шириной не больше пяти метров и океана нас отделяла невысокая балюстрада. Посетителей почти не было, никто не болтал и не шумел, четыре вентилятора приятно обдували нас со всех сторон, волосы щекотали мне плечи и шею, а ямайские мотивы, доносящиеся из колонок, ещё больше расслабляли. Андрею удалось уговорить меня потанцевать с ним, пока мы ждали заказанные блюда. Местный мальчик, официант, который принёс наш заказ, явно оказывал мне знаки внимания чуть больше, чем другим. Смастерил несколько фигур из тканевой салфетки, развлекая нас своими навыками, а потом сделал из неё же розочку, подарил мне, и даже спросил у Андрея не женат ли он, указывая взглядом на меня.

— Are you married?

— No, I’m Andrew, — Андрей сначала немного смутился, но притворился, что услышал имя «Marry» вместо «married». И потом признался нам, что ответил так специально. Видимо, чтобы избавить меня от излишнего внимания и в то же время не врать. Дело было, конечно, не в самом факте вранья. Он просто не мог выговорить, что женат, всё его существо было против такой пусть и гипотетической ситуации.

— Слушай, Андрей, нам надо бы закупиться травкой, где ты тут её брал? — Никита поднял насущный для ребят вопрос.

— Там, где я брал, её уже нет… Да, а что париться, прямо у этих парней и спросим, — он принялся искать глазами официанта.

Андрея нисколько не смущало, что на Шри-Ланке за хранение, распространение и употребление наркотиков грозила смертная казнь. Хозяин же кафе выглядел как типичный иссохший на солнце растаман в соответствующей цветной вязаной шапочке и с дредами до пояса. Но он признался, что уже год не имеет дело с травой после того, как его жутко закошмарило и долго не отпускало. По его слегка отъехавшему и безразличному выражению лица казалось, что его до сих пор не отпустило. Он посоветовал обратиться к ребятам в баре возле нашего гестхауса, что наши мальчики и сделали.

Объевшись местными морепродуктами, мы проложили наш обратный путь вдоль пляжа вместо улицы. Иногда частные территории проходили так близко к океану, что приходилось лезть по камням вдоль ограды или вовсе идти по щиколотку в воде. Но оно того стоило! Никогда не видела, чтобы морские черепахи подплывали так близко к берегу и кушали с рук. Они были огромны, около метра в длину. На такой можно пол-океана переплыть!

Пока мы шли, солнце очень поспешно завершило свой рабочий день, уступив ночную смену луне. Строения в Хиккадуве были в основном незамысловатые. Таким же был и бар, в который мы пришли. Деревянный настил, прилегающий к кирпичному строению, в центре стояла круговая барная стойка, вокруг стулья для посетителей, но она была так ярко освещена, что пришедшие сюда гости предпочитали прятаться за столиками в ночном мраке пляжа, едва освещаемые свечами за столами. Мы сели в ожидании за барную стойку. Было очень много местных лиц, не посетителей, а просто ошивающихся рядом бездельников, явно не очень трезвых, которые улыбались нам и говорили между собой на сингальском. Мне было не по себе, хотя я ведь не давала деньги и не получала наркотики. Но я переживала за Андрея. Он хорошо себя вёл со мной последнее время, хотя я знаю, что это временно, потому что для него вокруг больше нет альтернатив. И при первом подходящем случае он снова разобьёт мне сердце, так что привыкать не стоило бы. Но я так и не научилась приказывать сердцу, поэтому сидела и переживала за него. Получив товар, мы отправились на балкончик нашего номера, и ребята поспешили опробовать новинку.

Мы расстелили на балконе между нашими номерами простынь, включили музыку и закурили. Я не планировала курить или потреблять какие-либо другие наркотики, но, раз уж всё такое натуральное и рядом Андрей, который просто выдыхал в меня дым, то я не стала отказываться от общего шабаша. Обычно то, что выдыхал в меня Андрей, едва задевало мой мозг, как правило, настолько незаметно, что я соглашалась «курить», только чтобы составить компанию. Но местная индика оказалась действительно сильной штучкой. Андрей уговаривал нас устроить танцы. Маша и Никита ни в какую не соглашались подняться с пола, а я с удовольствием присоединилась к нему. Мы двигались под медленную лиричную музыку, но мысли растворялись где-то в пустоте, в темноте ночи, повисшей в густом горячем воздухе острова. Немного уютного жёлтого света доносилось из приоткрытой двери номера. Только я, музыка и друзья. Казалось, что каждый звук — это знак. Каждое слово и движение — это символ. Чего? Над этим надо подумать…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Индика — индийская конопля.

2

Фин — плавник доски.

3

Софт — доска с мягким покрытием, используемая, как правило, для обучения.