Последняя

Александра Веен

Посиживать дома в уютном кресле и читать книгу о странствиях – приятно, разве нет? Над очагом закипал бы чайник, а за окном накрапывал бы дождик.Вот и она предпочла бы посиживать. Но ей опять надо идти.Она мечтает, чтобы ее дорога закончилась. Она устала гнаться за тем единственным ненавистным человеком, без которого погибнет.Последняя вымученная попытка. А вдруг повезет?История-путешествие. История, где бегают с кроликами, летают в тазах и пекут булочки на кухне у рогатого великана.

Глава 5. Компания в сборе

Скотное торжище раскинулось у северо-восточной окраины Дунума. Впереди, за частоколом загонов, за волнующимися толпами людей, громоздились Мшистые горы: здесь — невысокие и полуразрушенные, зато с юго-запада к ним примыкал великий А́ла-Лкала́нский хребет. Эрсиль читала, что в древнюю эпоху там обитали драконы: на самом крутом, заоблачном пике Эглвейд. Вероятно, так оно и было, вот только поиски истины в этой области Эрсиль тем утром не интересовали. А интересовало ее одно — как побыстрее и желательно подальше убраться из давки, устроенной на базаре.

Стояла Эрсиль вроде бы в закутке, скромно прижавшись к крепостной башне… Но нет, с ее ли счастьем?! Каждый лоточник, каждый неотесанный крестьянин в засаленной безрукавке, каждый богатенький франт с ярким, кокетливо повязанным шейным платком делали все, чтобы утрамбовать Эрсиль в каменную кладку.

— Вчера я столкнулся с приятелем, — обронил Къельт, разбудив Эрсиль без четверти восемь. — Он поедет с нами.

— Для тебя это увеселительная прогулка, что ли? — зевнула в кулак Эрсиль.

— На него можно рассчитывать, он ветряк.

— Ах да, рассчитывать на него можно, конечно…

На иронию Къельт внимания не обратил, и теперь Эрсиль ждала, когда он увидится с помянутым ветряком и соблаговолит забрать ее, а точнее, выколупать из стены.

Идти с Къельтом Эрсиль наотрез отказалась, полагая, что ветряк и не подозревает о ее существовании. А за время пути от северного бастиона, где была намечена встреча, Къельт худо-бедно подготовит товарища.

В трех шагах от Эрсиль дико заверещал поросенок. И немудрено, Эрсиль тоже заверещала бы, начни ражий чернобородый мясник щупать ей ребра. Из-за густого животного духа, пропитавшего всю округу, у Эрсиль напрочь отшибло нюх, а из-за блеяния, мычания и ора звенело в ушах. Чувствовала она себя отбивной, которую почему-то сварили, а не пожарили.

В щель между штакетинами отгородки просунулось розовое с белыми щетинками рыльце.

— Хрюшка, хрюшка, купят тебя и съедят, а я и сама скопычусь, без посторонней помощи, — тихо пожаловалась Эрсиль.

Пятачок трогательно пошевелился, вынудив Эрсиль присесть и погладить его.

— Додумался, где барышню оставлять! — послышался веселый мужской голос. — Лучшего места и вообразить нельзя: справа — свиной хлев, слева — овчарни!

Эрсиль выпрямилась и обнаружила Къельта в компании странного молодого человека. Она не взялась бы утверждать, что тотчас разглядела бы в нем фейри, не предупреди ее Къельт заранее, и все же на обычного смертного он походил не слишком. Это проявлялось и в легкости его движений, и в развязной манере держать себя, в глазах — цепких и насмешливых — и в едва уловимом запахе трав и свежего ветра. Одевался он неброско, во все серое. Его светлые волосы, стянутые сзади ремешком, отливали на солнце медью.

— Познакомься, Эрти, это Инта́йгль. О тебе ему уже многое известно, — произнес Къельт без выражения.

Как ни обидно было Эрсиль, но двоих тъельмов все безропотно огибали. Даже не побранил никто за учинение препятствий на дороге к индюшатникам.

— Многое известно?.. — пробормотала Эрсиль.

— Не тревожьтесь, сударыня! — подскочил к ней ветряк и беззастенчиво поцеловал ей ручку. — Я не ведаю ничего такого, чего не сумел бы сохранить в секрете, а храню в секрете исключительно то, о чем ведаю!

От столь затейливых оправданий Эрсиль ощутила неловкость. Она робко кивнула ветряку, поглубже нахлобучив капюшон.

— За мной, — скомандовал Къельт и растворился в шумном водовороте рынка.

— Не обижайтесь, мисс! Наш миляга Къельт не обучен куртуазному обращению с юными леди. — Интайгль аккуратно подхватил Эрсиль под локоть. — Кстати, для вас я просто Нтай. У нас в семье принято одарять детей замысловатыми именами. Никого не заботит, что их не больно-то удобно выговаривать!

Ветряк, как выяснилось, был душой компании. Сперва его непринужденность смутила Эрсиль: Нтай вел себя так, словно причислил ее к закадычным своим друзьям. Хотя, бродяжничая с Къельтом, Эрсиль убедилась, что у волшебного племени куда менее строгие понятия о приличиях — если, разумеется, они есть у них вообще.

Пока Эрсиль старалась поравняться с Къельтом, чей плащ то исчезал, то промелькивал впереди, Нтай успел растолковать ей, почему за лошадьми надо продираться к окраинам: «И коняшки там из чистокровных, и цены не кусаются»; посетовал, что отец обязывает его жениться на прелестной, но жутко сварливой особе из рода Подхлестывающих Ветер.

— А из какого рода Къельт? — встрепенулась Эрсиль.

— О-о-о! Он принадлежит к древнему клану Хи́флу — Взывающие к Тучам…

В целом при участии Нтая Эрсиль открыла для себя немало занятных подробностей. Например, дедушка Къельта слыл у тъельмов вопиющим лентяем и до чрезвычайности любил увиваться за дамами.

–…Но в Къельте дедовы качества проступают редко. Ой, чего это я мелю?! Они ему совершенно несвойственны! — якобы опомнившись, затараторил ветряк. — Ты же не наябедничаешь на меня Къельту?

Эрсиль догадывалась: Нтаю, в принципе, без разницы, расскажет она кому-либо о том, что он выбалтывает чужие тайны, или нет. Однако Эрсиль пообещала молчать, заработав тем самым второй поцелуй ручки.

Среди пестрой гомонящей толпы ветряк был как рыба в воде. Лавируя между людьми, он умудрялся не потерять Къельта и беспрестанно хохмил. Наконец они достигли последних загонов. За ними бугрились пыльно-зеленые предгорья Мшистого кряжа.

— Мне лошадку поменьше и поспокойнее, — шепнула Эрсиль Къельту, покуда Нтай рассматривал у барьера скакунов и с азартом расписывал их изъяны и стати.

Ответа Эрсиль не дождалась, поскольку из царящей слева толкотни ликующе закричали:

— Къе-е-ельт!

Через мгновение ладони Къельта сжимала высокая белокурая девушка. Красавица не иначе как собралась на лисью травлю с дунумской знатью: темно-алый костюм для верховой прогулки, тугой жакет, бирюзовый шейный платок… Все детали туалета пребывали в некотором беспорядке, что придавало барышне дерзкий и очаровательный вид. Объемную прическу ее венчали ажурные шпильки и бархатная шапочка.

За спиной Эрсиль отчетливо фыркнул ветряк, подошел и коснулся ее запястья.

— Ну, мужайся, Эрти, — склонился он. — Живоглотница нагрянула.

Эрсиль с удивлением покосилась на девицу — та расцеловывала Къельта в обе щеки. Едва ли она приходилась ему сестрой, поэтому раскованность ее поражала.

— Почему ты не откликнулся вчера? Неужели не слышал? Я чуть горло не сорвала… Да там, возле Судейского Двора!

— Здравствуй, Глия. Нет, я тебя не слышал, — приветливо улыбался Къельт.

Пять минут спустя девица нашла в себе достаточно сил, чтобы отодвинуться от него и обернуться к Эрсиль и Нтаю. Точеное личико девушки искривилось, как от судороги, и Эрсиль невольно, по привычке, запахнула плащ, зачем-то спрятав новое голубое платье.

— Фу! И ты тут трешься, Интайгль-Дурайгль!

— Ваша наблюдательность, леди Глина, воистину похвальна! — оскалился Нтай. — Раньше за вами подобного не водилось.

— Уймитесь со своей ерундой, — вмешался Къельт. — Глия, это Эрти, моя…

— Служанка? — с проницательностью кирпича предположила Глия.

–…очень дальняя родственница. Эрти, это Глиэна, моя бывшая подопечная. Она тоже Охотник.

Девушка, надув губы, ощупала Эрсиль неприязненным взглядом, а Эрсиль искренне порадовалась, что одета сегодня по-человечески.

Внезапно Глия просветлела, смягчилась и ласково поинтересовалась:

— Ты из деревни, Эрти? Имя у тебя до того простецкое!

— Не всякому же быть из клубка гадюк, — елейным голосом пропел Нтай, за что Эрсиль испытала к нему вселенскую благодарность.

— Тебя не спросила, чумырь болотный! — огрызнулась Глия и, делая круглые недоуменные глаза, подлетела к Къельту. — А почему твоя родственница натягивает капюшон? Неужели такая дурнушка? — выпалила она.

— Нет, не поэтому, — отрубил Къельт и увлек свою подопечную в сторонку — потолковать о вежливости.

«Чтоб тебя приподняло и пришлепнуло, змеючина окаянная!» — рассердилась Эрсиль. Она и покрепче рассердилась бы, но прямолинейность Глиэны буквально огорошила ее, ибо не лезла ни в какие ворота.

— И откуда она свалилась на наши головы? — приуныла Эрсиль.

— С Тана́й А́рхена, укрольских холмов. Она полукровка: наполовину ярткин, наполовину колдунья. Способна подогреть котлетку волшебством, не более того. Работает Охотницей низшего круга, то есть изредка шугает вредных нисфейри, в основном же бьет баклуши, — коротко пояснил ветряк и похлопал Эрсиль по плечу. — А чего мы канителимся? Подыщем-ка тебе животинку посообразительнее… О, вот у яслей каурая девятилетка — слегка коренаста, зато морда у нее неглупая.

Каких здесь только не было лошадей! Рысаки, тяжеловозы, иноходцы… Саврасые, вороные, соловые — всех и не перечесть. Эрсиль они казались возмутительно огромными: в седле-то она никогда прежде не ездила. Ребенком на овцах каталась с дружком Твы́чеком, за что не раз получала от дядюшки Ви́лба, но вряд ли этот давний опыт пригодился бы ей сейчас.

Нынешним утром Эрсиль выразилась в том смысле, что хорошо бы воспользоваться дилижансом и не тратиться на коней. Ее идею Къельт отверг с брезгливостью: подстраиваться под кого-то, трястись в затхлом экипаже с кучкой людишек — нет, уж лучше пешком! Вдобавок, по утверждению Къельта, им требовалась скорость, что для Эрсиль стало известием волнительным. Скорость? И это с ее ничтожными умениями? О звезды!..

— Глия посмотрит скаковых с нами, — заявил Къельт, прислонившись к ограде загона.

— Да-да, — тут же расцвела Глиэна. — Эрти подойдет вон та!

И она ткнула пальцем в, должно быть, единственную на торжище костлявую заморенную кобыленку.

— А тебе подойдет сиденье от табуретки, — усмехнулся ветряк.

Эрсиль тоже усмехнулась краешком рта, а некий степенный господин в негодовании отпрянул, спеша уберечь свою неземную аристократичность от такого грубияна, как Нтай. Где это видано — обращаться к даме на «ты» и, хуже того, подначивать?!

— Къельт, а куда вы направляетесь? — Глия предпочла не утруждать себя ответом на колкость ветряка.

— В графство Ви́рдхоль.

— Невероятно, и я туда же! Вчера заказ взяла! В одной захолустной деревеньке творится что-то скверное. А я всего-навсего Охотница из младших. И не особенно везучая. В тайной конторе мне ничего не сообщили: сами гадают, что там. Боюсь, для геройства я слабовата…

— В тайной конторе? — похолодела Эрсиль.

— Не пугайся, это не Тайный Сыск, — прошелестел ветряк, будто почувствовав ее тревогу. — Все Охотники так или иначе содействуют волшебникам, но мало кто связан непосредственно с Тайным Сыском. Мелкие происшествия разбираются в Магической Канцелярии и передаются Охотникам, а те призывают к порядку шкодливую нечисть.

Эрсиль хотела уточнить, чем занимается сам Нтай, если он посвящен в подобные тонкости, но в этот миг Глия звонко воскликнула:

— Къельт, ты ведь поможешь мне? Как в старые добрые времена!

— Угу, — бросил Къельт.

А вздох отчаяния его спутников истаял, заглушенный рыночным гвалтом.

Эрсиль купили серого мохноногого жеребца с дрёмными глазами и потертую, но ладную сбрую для него. За все Эрсиль уплатила из собственного кошелька, оттеснив Къельта от продавца. Не хватало еще, рассуждала она, чтобы эта прохвостка Глия распахнула лазоревые очи и невинно полюбопытствовала: «Къельт, а ты ее что, обеспечиваешь?»

Знакомой дорогой Эрсиль продвигалась к трактиру, Тенька она опасливо держала под уздцы. Сбоку вышагивал Къельт со своим норовистым гнедым — Ку́ристом.

«Нет, это болезнь — нарекать всех и вся несуразными именами: то миссис Бжобраз, то Курист — помесь куста и аиста…» — думала Эрсиль, украдкой наблюдая за Къельтом.

С членами внезапно разросшегося отряда договорились встретиться завтра на рассвете у западных ворот. Прощаясь, Нтай горячо сжал ладонь Эрсиль.

— Ни в коем случае не пробуй Глийкину стряпню… — предостерег он.

Очаровательная шалунья забавлялась тем, что подсыпала в чужую еду тошнотного порошочка — Нтаю как-то подсыпала. Глия, в свою очередь, пощебетав с Къельтом, наградила Эрсиль надменным кивком и волчьим прищуром. Она, пожалуй, не замечала, но почти таким же прищуром городские модницы, облаченные в дорогие кружева и подбитые шелком мантильи, одаряли саму Глиэну, страшно завидуя ей и притом считая ее испорченной.

День потихоньку клонился к закату, Эрсиль и Къельт огибали крепость Дунума по солнцу, чтобы не соваться в людные места. Народ с улиц немного схлынул, обнажив замусоренную, заплеванную мостовую. Окна затеплились огоньками, в небо поплыли дымки из труб, на двускатных черепичных крышах сонно курлыкали голуби.

— Ты мне так и не объяснил, к кому мы едем, — нарушила молчание Эрсиль.

— К мудрому, искушенному в заклинательстве человеку.

— Он способен меня исцелить?

— Очень надеюсь.

Минуту или две слышался только перестук копыт, да некая седовласая дама втирала нерадивому внучку, как правильно вытряхивать половики. У гостиницы Эрсиль напрямую спросила Къельта, не рассказал ли он Глиэне чего лишнего.

— Нет, конечно. Просто у нее сейчас затруднения. Оттолкнуть Глию я не могу, — сухо произнес он и, забрав у Эрсиль поводья Тенька, потянул скакунов в хлипкий сарай-конюшню возле «Колпака Нёрха».

Поймав Эрсиль на лестнице у обеденного зала, Къельт предупредил:

— Мне нужно пройтись по лавкам.

— Для Глиэны принарядиться решил? — подняла брови Эрсиль.

— Да, — безучастно согласился Къельт, — если сумею это сделать при помощи двух шерстяных одеял, мешка перловки и нового котелка.

Эрсиль слегка устыдилась, и тем не менее желала прогуляться с Къельтом. Он долго отбивался от нее, но в итоге потребовал, чтобы Эрсиль была нема как рыба, и позволил следовать за собой.

Они уже возвращались с охапками свертков, когда Къельт пробурчал:

— Я загляну кое-куда, а ты позаботься об ужине.

— Ишь чего! — заупрямилась Эрсиль.

Къельт темнил, и это ее беспокоило. Что за секреты? Уж не к своей ли обольстительной подопечной он рвется?

— Ты мне из вредности досаждаешь? — нахмурился Къельт. — Я не намерен спорить с тобой и переубеждать. Стремишься к неприятностям — ступай за мной. Но запомни: ты моя напарница, ученица, Идущая за Дождем. И ни звука об этом, пока не допытываются… И не сморозь чего-нибудь о волшебниках или волшебстве!

— Твое слово для меня закон, напарник! — торжественно пообещала Эрсиль, найдя указания Къельта весьма загадочными.

Они миновали торговый ряд и закоулками проскользнули к опрятному домику с витринами-эркерами на первом этаже. Сквозь них просматривались столики с букетами полевых цветов в вазочках и яркие картинки, стайками облепившие сливочно-желтые стены. «Чайная миссис Арберт», — прочитала Эрсиль на круглой деревянной вывеске.

У порога Къельт помедлил.

— Рот на замок, — скомандовал он.

— А как же я буду пить чай? — удивилась Эрсиль, обнимая толстое, перевязанное тесемкой одеяло.

— Мы не будем пить чай, — обреченно отозвался Къельт и пропустил Эрсиль вперед.

На мелодичную трель колокольчика у притолоки явилась привлекательная женщина средних лет в широком черном одеянии — ни дать ни взять парадная ночнушка колдуна.

— Полакомиться заскочили? — неожиданно твердо и басовито осведомилась дама, облокотившись на стойку с квадратными ящичками — в них хранились разные сорта заварочных листьев. Здесь имелась еще одна стойка с булочками и пирожными на блюдах под стеклянными колпаками.

— Нет, — качнул головой Къельт.

Он сгрузил котомки и кульки на ближайший стул, измяв узорчатую накидку-паутинку, и, порывшись в карманах, вынул удостоверение Охотника — два сшитых клочка плотной бумаги.

— Да-да-да… Я и так не забыла тебя, Къельт. — Миссис А́рберт потерла дебелые руки в изящных кружевных перчатках. — Ты что это, опять молоденьких натаскиваешь? И опять девушка? — красноречиво улыбнулась она.

— Вы зрите в корень, миссис Арберт. Как всегда. — Къельт поравнялся с хозяйкой. — Мне надо отослать письмо.

— Личного характера, я полагаю? — усмехнулась она. — Иначе ты отослал бы его в Тайной Канцелярии.

— Вы все верно поняли, — холодно промолвил Къельт. — Не возражаете, я воспользуюсь вашим устройством?

— О, милости прошу! Единственно, на почтовые услуги вдруг повысились налоги, и плата тоже повысилась. Три полукроны.

— Хорошо, — ответил Къельт.

— Превосходно! — засияла миссис Арберт и повела Къельта и Эрсиль через проем за прилавком в глухой внутренний дворик, где ничегошеньки не росло.

Они одолели его пятью шагами и задержались у двери, над которой была приколочена резная доска, испещренная причудливыми знаками. «Девятый Пента́кль»⁷ — сверкали крупные позолоченные буквы.

— А ты неплохо ее натренировал, дорогуша, — прогудела дама, отпирая замок массивным ключом. — Она у тебя тихая, серая как тень. Она человек?

— Она моя дальняя родственница, — не моргнув, соврал Къельт.

— Тогда ясно. Вы все скрытники жуткие! — Миссис Арберт что-то пошептала, а затем поманила Къельта и Эрсиль внутрь.

Чародейский магазинчик был мал, очень мал: спертый воздух наполнен запахами трав, свисающих с потолка вениками, сумрак, разгоняемый пятью восковыми свечами возле конторки продавца, и стеллажи во все стены, заваленные магическими вещицами. Тут — грозди амулетов и оберегов, там — колбочки с мерцающими жидкостями, костяные кинжалы, фолианты в старинных окладах, несколько чучел… Таких уродцев Эрсиль в жизни не видывала — обитатели людских кошмаров как есть!

— Тебе сюда, мой дорогой Къельт. — Миссис Арберт кивнула на смежную комнатку, а Эрсиль принялась любоваться диковинками и бороться с желанием скупить все подчистую.

«Вот незадача, столько блуждала, скиталась, и лишь теперь началось интересное, а скоро умирать», — пожаловалась она самой себе.

— Разыскиваете что-то определенное? — Прислонившись к боковине шкафа, миссис Арберт изучала Эрсиль.

— Нет-нет, ничего… — пролепетала та, надвигая капюшон.

Пухлое личико миссис Арберт в бронзовых отблесках пламени выглядело злым.

— Повремени, девочка! — Ее низкий голос всколыхнул пространство. — Я догадываюсь, что тебе пригодится.

— И что же? — застыла Эрсиль.

Лукаво похмыкивая и скрипя растоптанными домашними туфлями, миссис Арберт прошествовала к полке с грудой потертых коробочек. Основательно пошуршав в этих залежах, она выудила круглую шкатулку с кленовым листом на крышке. Листок был сплетен множеством тонких серебряных линий и завитков на темной деревянной поверхности, в центре же искрился крошечный глаз из горного хрусталя и перламутра.

— Нужденник — редчайшее, бесценное творение! — восхищенно пророкотала хозяйка чайной. — Он указывает на то, что нужно тебе более всего.

— М-м-м… и стоимость? — заколебалась Эрсиль: как ни крути, а слово «нужденник» звучало сомнительно.

— Десять золотых. Но учти, он не для потехи. Применяй нужденник в крайних случаях.

Эрсиль полезла в карман за деньгами, а из соседней каморки появился Къельт.

— С ума сошла? — просвистел он, заметив у Эрсиль монеты. — За никчемную побрякушку десять золотых! Половина лошади, к твоему сведению. А у тебя эта штуковина даже не сработает…

— Что за хамство?! Ты же с барышней разговариваешь! — Миссис Арберт уцепила Къельта за локоть и потянула его к тумбе с банками, забитыми не то расплющенными тритонами, не то сушеными лягушками.

Пока Къельт из-за спины необычной дамы укоризненно взирал на Эрсиль, эта самая дама посоветовала ей приобрести вечное перо, в котором никогда не иссякают чернила. В придачу ко всему Эрсиль не утерпела и взяла еще бальзам «для красоты волос», приготовленный из целебных водорослей Льдистого моря.

Расплачиваясь с миссис Арберт, Эрсиль якобы ненароком уточнила у нее, как трактуется название магазина.

— Девятый Пентакль — это мощнейшее ожидающее заклинание, — вкрадчиво прошептала дама. Медленно сняв перчатки, она погладила одутловатые пальцы, изрисованные поблекшими символами. — Его всегда ставят на безымянный левый. Отсчет у нас ведется с правой руки, с мизинца, так получается девятый.

Эрсиль обуяла зависть: миссис Арберт была законной волшебницей и, судя по всему, окончила Колдовской Колледж.

— Но у вас на безымянном левом не пентаграмма…

— Нет, не пентаграмма, поскольку Девятый Пентакль — образное выражение. — Миссис Арберт резко отдернула кисти и спрятала их под кружевами. — А лавка именуется так, потому что здесь можно найти удивительные предметы: огромной силы и высокого качества.

За хозяйкой Къельт и Эрсиль пересекли дворик в обратном направлении и снова очутились в просторной цветастой чайной. Къельт дулся, тогда как миссис Арберт лучилась счастьем: Эрсиль обеспечила ей хорошую прибыль на сегодня.

— Не попробуете моего чайку с корзиночками безе? — промурлыкала дама, томно рассматривая Къельта, сгребавшего котомки со стула. — А не угодно ли тебе, Къельт, кофейного бисквита по рецепту из Тана́йсквиля?

— В следующий раз, спасибо, — ответил он.

— Что ж, не обижай свою дальнюю родственницу, — напутствовала миссис Арберт, когда Къельт повернулся к дверям. Она произнесла это с таким нажимом, что Эрсиль мигом сообразила — их обман разоблачен.

— Мотовка. Тебе всучили бесполезное завалявшееся барахло. Никуда тебя впредь не возьму, — процедил Къельт.

— Скареда. Ну и не надо, — фыркнула Эрсиль.

Поделившись нелестными мнениями друг о друге, они заторопились к «Колпаку Нёрха». Вдалеке мяукали кошки. Повлажневший юго-восточный ветер опьянял. На Дунум опускался вечер, и Эрсиль была довольна, как наивное дитя.

Коротать эту ночь в спальной, где до сих пор отчетливо пахло гарью, ни Къельту, ни Эрсиль не хотелось, поэтому они переселились в комнату напротив. Плутоватый трактирщик затребовал удвоенную сумму, но под тяжелым взглядом Къельта уступил площадь «за полцены».

— Эрти…

Эрсиль потушила светильник и устроилась на мягкой постели, а Къельт не унимался:

— Глия не плохая, просто взбалмошная. Не воспринимай серьезно все, что она болтает. Иногда она не замечает границ, понимаешь? Зато смелая, поэтому и служит Охотником. — Къельт помолчал, затем продолжил: — Ей нечего терять. Ее отец, чародей, отрекся от нее: у Глии почти нет магического дара. И того хуже — ее неспокойный характер, от ярткинов, природных духов. В десять лет Глия попала в человеческий приют для сирот, откуда сбежала. В окрестностях Танай-Архена ее подобрали тъельмы, они воспитали ее… и… На твоем месте я бы поостерегся откровенничать с ней.

— Я и сама об этом догадалась, — проворчала Эрсиль и тихонько добавила: — Къельт, всадница из меня никакая. Не умею я.

— Ну и ладно, научим, — утешил он.

Ранним зябким утром постовые у западных ворот славного города Дунума развеивали скуку, наблюдая за попытками неуклюжего парнишки вскарабкаться на мышастого жеребца. Тем горемычным недотепой была переодетая Эрсиль.

Ей надавали воз и маленькую тележку ценных советов, а Глия снизошла до ее скромной особы и охаяла по первому разряду. Эрсиль успела посидеть на удрученном Теньке задом наперед, ухватиться за высокую переднюю луку, подтянуться и побарахтаться на животе и упасть, чуть не раскрошив в труху позвоночник… Нтай подстегивал ее бешенство, разглагольствуя о пользе конных прогулок и с восторгом порицая безалаберность и лень родителей, которые не прививают своему чаду навыки обращения с тварями божьими. В итоге Къельт, обещавший Эрсиль участие, все же спешился и помог ей.

— Эта лошадь так подходит к оттенку твоей кожи! — расщедрилась на «похвалу» Глиэна, горделиво выпрямившись на своей пегой трехлетке.

Сегодня Глия нарядилась менее роскошно, но не менее вызывающе. Богатый темно-алый костюм она сменила на узкие брюки и кожаный плащ, как у Къельта, только прикрытый дымчатой накидкой. Волосы Глия заколола на затылке, и они белым шлейфом струились по ее спине.

— Твоя кобыла тебе тоже подходит, — засопела Эрсиль, шаря пятками в поисках стремян.

По теории, изложенной вчера Къельтом, теперь Эрсиль должна была легонько стиснуть каблуками бока жеребца. Спутники уже тронулись и нетерпеливо оборачивались на нее.

— Ну, Тенечек, не позволь мне ударить в грязь лицом… опять.

Обмирая, Эрсиль выполнила предписание. Тенек всхрапнул, стриганул мохнатыми ушами и размеренно зашагал.

— Молодец, Эрти. Не так и страшно, да?! — ободряюще воскликнул Нтай, заставляя гарцевать своего буланого.

Перед Эрсиль расстилался Северный тракт, утоптанный тысячами тысяч ног. Пасмурное небо укуталось свинцовыми тучами до самого окоема. Чахлые одинокие деревца вползали по зеленовато-бурым холмам на гребни, ершился полосами игольчатый дрок.

Казалось, за многие сотни лет солнце, дожди, усталые взгляды истерли эти пейзажи до серых проплешин, отняли яркие краски. Там, где кончались угодья мхов-лишайников, тревожно шуршала сизая трава. Все чаще встречались зеркальные глади небольших озер, питаемых тонкими ручьями.

Дорога пока была ровная и широкая. Эрсиль порадовалась, что дергать Тенька за уздечку нет надобности — а то вдруг он не одобрит. Чувствовала себя Эрсиль неуверенно, жеребец улавливал это и осуждающе потряхивал гривой.

Нтай, чтобы развлечь Эрсиль, сыпал шутками. Глия (исключительно для разминки, а не ради хвастовства) помчалась к горизонту.

— Къельт, а долго нам добираться? — вздохнула Эрсиль, старясь держать поводья крепко, но без лишнего усилия.

— Неделю, если не плестись, как сейчас, а хотя бы перейти на рысь, — сообщил Къельт, и внимание его вновь сосредоточилось на Глиэне.

Эрсиль от обиды бросило в жар, к горлу подкатил комок. «Зря я не пырнула его кинжалом!» — пронеслось в ее голове, и с подобными мыслями Эрсиль начала постигать основы верховой езды.

За день ничего памятного не случилось. Отряд почти сразу раскололся. Нтай и Эрсиль были замыкающими, а Къельта отвоевала себе Глия, неутомимо лопоча что-то до противного слащавое. Ветряк не возражал перемыть ей косточки, и Эрсиль с редкостным усердием предалась этому занятию.

Нтай не поскупился на откровения. Выяснилось, что черная кошка пробежала между ним и Глией, едва он озвучил свое нежелание сближаться с ней, ограничиваясь сугубо приятельскими отношениями. Дружно поохав и попеняв на распущенность нравов, Эрсиль и Нтай ласково окрестили Глиэну любодейкой и порешили на досуге ей напакостить. Собственно говоря, это сам Интайгль познакомил Глию с Къельтом четыре года назад, после чего под сурдинку улизнул. Поэтому на смущенный вопрос Эрсиль, насколько плодотворным было их знакомство, ветряк пожал плечами.

Не раз и не два к ним подлетала виновница сплетен и задорно выкрикивала:

— Скачем наперегонки! Галопом!

— Чтоб по тебе Ву́вир галопом проскакал, — неизменно отвечал Нтай.

А Глия, изобразив тоскливую гримасу, неизменно роняла:

— Ох, Эрти, ты же не обучена, вот неудобство!

Сквозь облака робко мелькнуло в зените лучистое пятнышко, и вскоре компания достигла Хвоистого перевала. Тракт запетлял среди обомшелых взгорий, поэтому все внутренние силы Эрсиль тратила на управление Теньком. Под командованием Нтая она частенько ошибалась и пыталась свернуть не в ту сторону, а разволновавшись, поддавала шенкеля несчастному жеребцу. На ее спасение, Тенек проявлял себя существом кротким. Он печально косил черным глазом и поступал по-своему, то есть так, как нужно.

Изъеденные ветрами склоны, набиравшие высоту, поросли кое-где корявыми соснами. Оттого и перевал именовался Хвоистым, но хвои здесь было кот наплакал.

Пообедали и пополдничали на ходу. Эрсиль и Нтай благоразумно отказывались от угощения Глиэны — аппетитных кексов с миндалем.

— Вы что, за стройностью фигуры следите? — наигранно изумлялась она. — Вам действительно не помешает. На дворе не Темные Века, когда дородность почиталась здоровьем!

Ветряка Глиины остроты не беспокоили. Зато Эрсиль втягивала живот — даром что под двумя рубахами, меховой жилеткой и курткой это вряд ли бы кто заметил. Она понимала, да. Упрекала себя и потерянно осматривала скудные, оцепеневшие под гнетом осени края.

К вечеру у Эрсиль ныло все тело, ноги закаменели, и она боялась, что сумеет только упасть с Тенька, но никак не слезть. Лагерь разбили южнее торного пути, в укромной седловине, затененной деревьями. Спешиться Эрсиль помог Нтай, пока Глия была поглощена раскопками в переметных сумках, забыв на минутку об окружающих.

Намучившись с подпругой, вьючными ремнями и прочей упряжью, Эрсиль сложила все у соснового корча. По совету Нтая она обвязала передние бабки Тенька веревкой и примотала ее конец к узлистому корешку. Потом наградила коня хлебушком помимо овса. Глия тем часом бурно хлопотала у костра, взяв на себя полевую кухню. Нтай сооружал шалаш. Къельт, снарядившись топором, удалился, чтобы запасти дров. Эрсиль прибилась бы к ветряку, эдаким подмастерьем, но Глиэна утащила ее варить кашу.

— Эрти, у тебя шрам, — поведала Глия, крутя шумовкой в котелке.

— Мне об этом известно, — буркнула Эрсиль, нарезая копченую грудинку ритуальным клинком черноволосого.

— Бедняжка! Кто тебя так?

— В детстве с лестницы сорвалась.

— Ах! — Глия заслонила рот ладошкой, что призвано было отразить всю глубину ее потрясения. — Ты не огорчайся, шрам тебя совсем не портит, нет…

Итак, за время готовки Глия в подробностях расписала, какой необязательный кавалер Къельт и какой бесстыдник Нтай — паясничает к месту и не к месту! Поделилась догадками о причинах «стремительного увядания» Эрсиль и «отечности» ее овала лица.

— Все из-за вредной жирной пищи! — грозила пальцем Глиэна. — Поменьше мяса и ни крошки сдобы! Водяной кресс, шпинат — то, что тебе требуется!

А Эрсиль бледнела, сгорала, кусала губы, потихоньку закипая. Еще немного, и из ноздрей пошел бы пар. Но тут ветряк завершил стройку и пресек Глиино словоизлияние.

— В се-е-ентябре всего тридцать дней,

В о-о-октябре на один больше!

Съе-е-ел одну котлетку на ужин,

На-а-а одну котлетку стал толще! — провыл он, подсаживаясь к огню. — Леди Глина, надеюсь, вы нас не отравите?

Глия смерила ветряка уничижительным взором и зашагала к рощице — искать Къельта.

— Быстро! — шепнул Нтай. — Накладываем сами, не то повариха всех обслужит, а поскольку я и ты попали в фавор, тошнотный порошок нам обеспечен…

Нтай и Эрсиль бросились к мешкам за мисками, чуть не боднулись лбами, и, громыхая посудой, нагребли себе перловки. Ветряк сыпанул в тарелки какой-то измельченной травы — «Для безопасности и пользы желудка», — а затем уже дозволил пробовать.

— Ужасно некрасиво начинать без товарищей! — надулась Глия, держа Къельта под руку.

Эрсиль поспешно отвернулась и закидала чувство душевной пустоты кашей.

Отужинав, Къельт назначил Нтая и Эрсиль караульными до середины ночи. По-видимому, затеял он это во избежание ссор, а не для того, чтобы побыть наедине с Глиэной.

В туманной мгле шептались сосны. Изредка над их кронами и над клоками туч всплывала мутная луна, заливая потускневшим серебром макушки древнего кряжа. Землю усеяла роса, промозглый воздух отнимал накопленное тепло.

— Вслушайся, — хохотнул Нтай, качнув головой.

— Къельт, я замерзла, — доносились из-под навеса стенания Глиэны. — Придвинься поближе, не то меня просквозит…

Эрсиль поежилась. Ресницы дрогнули, пряча заблестевшие глаза. И план мести с жадным урчанием выполз из мрачных закоулков ее разума.

Обсудив задумку с ветряком, Эрсиль решила отсрочить кару на сутки. Дабы заранее не трепетать в предвкушении, она вынула из котомки нужденник, щелкнула крышкой и взглянула на медную стрелку.

— Что это? Дай, дай посмотреть! — воскликнул Нтай.

Когда нужденник очутился у него, стрелка заходила ходуном.

— Получается, тебе ничего не нужно, — отнимая зачарованную вещицу, подытожила Эрсиль.

Нтай нахохлился и заявил:

— А тебе, получается, нужен Къельт. Точно на шалаш указывает.

— М-м, не уверена. Может, любодейка?

Они дружно ухмыльнулись и провели свое дежурство, играя в зачеркивание палочек угольком на бревне и болтая о всякой всячине.

Примечания

7

Пентакль или пентаграмма — пятиконечная звезда, начертанная одной линией, магический символ.