Темные отражения. Темное наследие

Александра Бракен, 2018

Неизвестный вирус поразил детей и подростков. В живых остался только каждый десятый. Но кто они теперь – изгои, запертые в лагерях? Все еще люди? Или мутанты, наделенные сверхсопособностями? Руби не мечтала о суперспособностях, но теперь они у нее есть. И каждый день с их помощью она спасает других и выживает сама. Пять лет спустя после событий, описанных в основной трилогии, Мы снова встречаемся с героями «Темных отражений». Теперь главной героиней становится Сузуми, суперспособность которой заключается в умении подчинять себе огонь.

Глава девятая

Темная полоса асфальта бесконечно тянулась к далекому горизонту, тонувшему в ночном небе. Казалось, будто я гонюсь за луной, но она постоянно ускользает от света фар.

Мы наехали на выбоину. Видавший виды грузовик содрогнулся, и мы подскочили на сиденье. Приянка, которая дремала, уперевшись лбом о стекло, ударилась в него головой. Выругавшись себе под нос, через несколько секунд она уже снова отключилась.

Мои глаза скользнули к оттопырившемуся карману ее джинсовки. Мельком взглянув на дорогу, я опять уставилась на этот карман. Прикусив нижнюю губу, я осторожно перегнулась через сидевшего между нами Романа, стараясь не коснуться его груди, которая едва заметно поднималась и опускалась, и потянулась к ее куртке.

Отобрать телефон, остановить машину так, чтобы они не проснулись, бежать отсюда изо всех сил.

Но вот только Приянка заворочалась и повернулась ко мне спиной. И теперь, даже отстегнув ремень безопасности, я никак не смогла бы добраться до телефона, не задев парня.

— Чeрт, — выдохнула я и снова сконцентрировалась на дороге. Мои руки так крепко вцепились в руль, что его древняя кожаная оплетка расползалась под моими пальцами.

Несколько часов мы тащили потерявшего сознание Романа. Дикие травы сменились кукурузными полями, которые привели нас к заброшенной ферме. Рядом с ней погребенный под рухнувшей крышей амбара стоял древний грузовик. Используя остатки энергии из генератора, который стоял в доме, я смогла завести двигатель.

Этому ретромобилю было самое место на свалке, к тому же индикатор топлива не работал, так что оставалось только гадать, сколько бензина осталось в баке. Но Лиаму бы это понравилось. Он бы сказал, что это «настоящая классика» и назвал бы эту рухлядь в честь какой-нибудь старой рок-композиции.

Может… он станет вторым человеком, которому я позвоню, после того как скажу Толстяку, где нахожусь и что со мной все в порядке. Если номер, который у меня есть, все еще действует.

Я покрутила ручку, чтобы опустить стекло, надеясь, что свежий летний воздух не даст усталости затуманить мои мозги. Рано или поздно мы доберемся до какого-нибудь жилья, мотеля или хотя бы заправки. Главное сейчас не уснуть.

Сколько я уже провела без пищи и воды? И без сна — часы, когда меня вырубили наркотиком, не в счет. Может, поэтому Приянка не потребовала пустить ее за руль — наверняка решила, что я все равно съеду с трассы и тоже усну.

Я снова посмотрела на Приянку. Пистолет лежал у нее на коленях, но даже во сне девушка придерживала его рукой. Странно, что найденный телефон не находил сеть — либо здесь не было сотовых вышек, либо кто-то, заподозрив неладное, успел отключить номера. Да и какая разница. Я попробовала дотянуться своей силой до остатков заряда в его батарее, но аккумулятор тоже сдох.

«Не спи, — думала я. — Просто не спи».

Мне ужасно хотелось кофе. Но у меня было только радио.

Сначала сигнал то и дело прерывался и терялся. Но с каждым километром он становился сильнее, и это давало мне надежду, что мы вот-вот доберемся до цивилизации. И пусть приемник был настроен на единственную ретростанцию, по крайней мере, мне было чем заняться. Любимым способом Лиама прогнать сон было пение.

Я шепотом подпевала REO Speedwagon ^[2],, но голова казалась тяжелой, будто весила сотни килограммов, и я изрядно фальшивила.

— Я никогда раньше не слышал эту песню.

Грузовик вильнул в сторону, выкатившись на соседнюю полосу. Сердце чуть не выскочило из груди, заколотилось о ребра.

— Господи!

— Прости, — хрипло сказал Роман. — Я должен был…

— Ладно, — перебила его я, глубоко вздохнув и выкручивая руль обратно. — Всe в порядке. — Сна уже не было ни в одном глазу, а увидев, какое расстроенное лицо у парня, я даже смутилась и от этого рассердилась еще больше. — Ты пришел в себя.

«К чему вся эта забота? — подумала я, снова уставившись на дорогу. — Не надо уж так притворяться».

— Где мы? — спросил он, потирая лоб, потом повернулся к Приянке, которая даже не шелохнулась.

— Без понятия, — отозвалась я, усаживаясь поудобнее. — Я просто еду, пока мы не доберемся куда-нибудь, откуда я смогу позвонить.

— Как долго я был без сознания? — прозвучал новый вопрос.

— Несколько часов. Я даже начала сомневаться, проснешься ли ты вообще.

Роман негромко выругался — этот ответ явно его не устроил.

— Часов?

— Да, несколько часов. Приянка рассказала о твоих приступах, — пояснила я. — О том, что они случаются из-за стресса. Это правда?

— Это как молотом по голове — вырубаешься сразу на час или около того. — Роман с силой потер ладонями лицо. — А что еще Приянка тебе сказала? — обреченным тоном поинтересовался он.

Похоже, то, что он мог сейчас услышать, его заранее напугало. Конечно. Может, он вообще из тех, из кого ответы приходится выбивать?

— О ваших связях с «Псионным кругом», — проговорила я, наблюдая за его реакцией. — И о том, что вы сумели с ними порвать и «начать всe с чистого листа» — потому и оказались на этой встрече.

— «Псионный круг»? — Роман откинул голову на спинку сиденья, лицо исказила напряженная гримаса. — Тогда она рассказала тебе слишком много, — заметил он, покосившись на свою подругу.

— Почему? — непринужденным тоном спросила я. — Или это что-то вроде: «я скажу тебе больше, но мне придется тебя убить»?

— Да, — просто сказал он. — Чем больше ты знаешь, тем опаснее для тебя. Тем более что ты работаешь на правительство и потому рискуешь больше.

— Потому что у них есть шпионы в наших рядах? — усмехнулась я, стараясь не обращать внимания на холодные мурашки, побежавшие по затылку.

— Нет, потому что ты можешь сообщить о том, что мы с ними связаны, и тогда нас вызовут на допрос.

Потрясенная, я взглянула на Романа.

— Я не стану этого делать.

— Почему же? — спросил он, уставившись на дорогу. — Не важно, что думаешь ты сама, — это же твой долг. Твоя ответственность.

Не знаю, что больше меня задело.

— Я могу работать на правительство и при этом оказывать неофициальную помощь тем, кому она нужна. Если вы действительно хотели начать новую жизнь и оставить прошлое в прошлом, у меня нет причин что-то кому-то сообщать.

Конечно, это было не так. Правительство уже несколько лет пыталось выйти на «Псионный круг». Располагать такой ценной информацией и никому ничего не сказать?… И как я это выдержу? Наверняка будут моменты, когда мне до смерти захочется это сделать.

Но на деле важно было лишь одно: есть ли в этой истории хотя бы крупица правды. Каждый наш разговор наводил меня на мысль, что это лишь удобное прикрытие. Тем более что и сейчас Роман продолжал отмалчиваться.

— Прости, — сказал он тихо. — Прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что еще сказать — только поблагодарить за все.

— Не за что благодарить. — Я отвела глаза. Боль обладает собственным притяжением. Его слова были наполнены болью, и я уже ощутила ее силу. — Ничего такого я не сделала.

— Ты не бросила Приянку, — возразил Роман. — Ты помогла ей.

«Помогла»… Можно подумать, у меня был выбор. Но даже если все остальное не более чем ложь, мне показалось, что сейчас он говорил искренне.

— Я виноват, но я все исправлю, — пообещал парень, и его голос зазвучал ниже и глубже. — Я этого не забуду. И я никогда не подведу тебя снова.

В этих словах было столько чувства, что я наконец посмотрела на него. Роман пристально наблюдал за мной, его лицо выражало целый калейдоскоп с трудом сдерживаемых эмоций.

— Ты ничего не мог сделать, — сказала я, чувствуя, что моя кожа снова становится горячей. Он смотрел на меня, как…

Как ничто.

Как лжец.

Я отвернулась.

— Всe в порядке. Правда. Ничего такого не произошло.

— Как раз произошло, — быстро возразил он. — И для меня это очень важно. И ничего важнее сейчас нет.

Я уже не знала, как реагировать. Странно, что мне вдруг захотелось ответить. Смущаясь, я чувствовала себя мягкой и уязвимой, пора бы отрастить парочку шипов.

— Мы с Приянкой… Мы… — Роман безуспешно пытался найти нужные слова.

–…у вас совсем никого нет, кроме вас двоих, — закончила я за него. — Об этом она мне тоже рассказала.

Парень покачал головой, запустив пятерню в свои каштановые густые волосы.

— Что? Это неправда? — Я подтолкнула его продолжить.

— Ну, в общем да, — признался Роман, потирая испещренную шрамами ладонь. — Я… потерял сестру. Сначала мы с ней потеряли мать, а потом я потерял и ее тоже. Я заботился о ней, но все оказалось напрасно. У мужчины, который нас вырастил, было сердце змеи, и я не смог уберечь от него сестру. Моей семьи больше нет — я не смог ничего сохранить.

Я попыталась сглотнуть комок, застрявший в моем горле.

— Мне жаль.

— Скорее всего, ты даже не поймешь… Ты не бросила Приянку, и для меня это правда значит очень много. В этом ты можешь мне поверить.

— Я понимаю. — Слова сорвались с языка. — Возможно, лучше, чем ты думаешь.

Мне тоже не удалось сохранить свою семью.

Может, это и был хорошо разыгранный спектакль, часть глобального плана — привлечь меня на их сторону с помощью тонко просчитанной эмоциональной манипуляции. Но я сразу же отбросила эту мысль. Я видела их настоящих, когда ситуация выходила из-под контроля, и они оба сбрасывали маски. Эти крошечные проблески их настоящей сущности, которая пробивалась наружу — двое подростков, которые до последнего дрались друг за друга — заставили меня поверить, что они не хотят мне навредить. Во всяком случае я надеялась на это.

Погруженная в свои размышления, я не сразу заметила, что наше молчание затянулось.

Впервые за долгое время я наслаждалась этим состоянием. Я не должна была утешать кого-то или убеждать. Успокаивать или ободрять. Грузовик мчался вперед, а я позволила себе отключиться от этой действительности, чтобы снова собраться, чтобы снова поверить в свои силы и вздохнуть полной грудью.

Но я не ожидала, что и Роман, похоже, так же нуждается в этом.

Многие боятся тишины. Они готовы на всe, чтобы ее заполнить: болтают всякий вздор, задают бессмысленные вопросы, просто чтобы услышать ответ. А есть и такие, кто воспринимает тишину как личную неудачу: как доказательство того, что они никому не интересны или что их отношения с другими недостаточно крепкие. А может, просто боятся того, что узнают о самих себе, оставшись с собой наедине.

— Хочешь передохнуть? — тихо спросил парень, заметив мой взгляд.

— Нет, я в порядке, — быстро сказала я.

За руль я никого из них точно не пущу. Пусть хотя бы контроль за нашим передвижением остается в моих руках.

Я уже приготовилась услышать, как он начнет спорить со мной, убеждать, что он отдохнул, а я устала, но Роман просто кивнул — поверил.

— Почему ты перестала петь? — спросил он.

— Да я просто пыталась не… отвлечься от разных мыслей, — сказала я. — И песен я знаю мало, тем более современных.

— Я тоже. — Парень выглядел так, будто мои слова его порадовали.

Ладно. Сделаю вид, что купилась. По крайней мере, наш разговор прогонит сон, и я смогу оставаться настороже.

— Что ты обычно слушаешь? Или ты обычно вообще не слушаешь музыку?

Размышляя, Роман легонько постукивал кулаком по подбородку.

— Ну… Приянка говорит, что у меня устаревший вкус. Мне нравится классика. То, что было написано давно. Никак не могу вспомнить название.

— Классику в смысле симфоническую музыку или джазовую?

— Точно, джаз! — воскликнул парень, и его лицо осветилось. — Синатра, Билли Холидэй, Нина Симон… Я слушаю их, и это помогает мне учить английский. В доме, где я вырос, другой музыки не было. А еще я их люблю за простоту.

Я выгнула бровь.

— В каком смысле?

— Я сейчас не об исполнении. Их голоса такие глубокие и звук потрясающий, да? — медленно объяснял он. — Но само содержание песен такое понятное: они поют о том, что любят, о чем скучают, о том, что не хотят прощаться. Когда я их слушаю, мне хочется, чтобы в жизни было все так же, как и в песнях.

И вдруг Роман прямо-таки подскочил на сиденье, а я принялась вглядываться в ночной пейзаж, пытаясь увидеть, на что же он так отреагировал.

— Что случилось?! — заволновалась я. — В чем дело?

— Эту я знаю, — ответил парень, делая громче звук.

Так вот он о чем?!

— Быть такого не может, — недоверчиво сказала я.

Роман поднял палец в ожидании, когда начнется припев, и тут же начал подпевать.

Его голос отдавал хрипотцой, но все же был красивым и глубоким. Роман пел уверенно и чисто. И это было так не похоже на того Романа, которого я успела немного узнать. Потрясенная этой метаморфозой, я не сразу разобрала, что именно он поет.

— Come on, Eileen, I swear what it means, — негромко, чтобы не разбудить Приянку, распевал он. — In this moment you need everything / You are the best / Oh, I swear you are the best / Stop your hurting / Come on, Eileen. ^[3]

Я издала нервный смешок. Парень был настолько доволен собой, что я не сразу решилась опустить его на землю:

— Там другие слова ^[4]. О чем, по-твоему, эта песня?

Роман сосредоточился.

— Она разочарована, а он пытается ободрить ее. Придать ей смелости.

— На самом деле он пытается убедить ее с ним встречаться, — пояснила я. — Иначе говоря, он к ней клеится.

— Не может быть! — возмутился Роман. — Правда, что ли?

— Именно, — подтвердила я.

Парень наклонил голову, вслушиваясь в следующий куплет. После чего выключил приемник и задумался.

— Моя версия мне нравится больше, — объяснил он, немного помолчав.

— Вообще-то, — задумалась я, — мне тоже кажется, что твоя версия лучше.

Роман пожал плечами и принялся снова смотреть на дорогу, и я тоже уставилась в лобовое стекло. В кабине снова воцарилась тишина, но по мере того, как километр за километром исчезали в зеркале заднего вида, вместе с ними испарялось и ощущение легкости. Холодное, пугающее понимание охватывало меня.

Проклятье.

Я просто… допустила оплошность. Роман казался таким искренним, а я настолько устала, что на какой-то момент повелась. Мне хотелось думать, что все это лишь для того, чтобы они оба мне поверили. Поверили в то, что я поверила им. Только кого я сейчас обманываю? Себя.

Мне нужно было помнить только об одном.

Это невозможно, это никогда не станет правдой.

Примечания

2

REO Speedwagon — американская рок-группа, созданная в 1967 г. и получившая свое название в честь одноименной модели легкого грузовика.

3

Давай же, Эйлин, я знаю, что это значит… сейчас тебе нужно всe / Ты лучше всех / О, я клянусь, ты лучше всех / Не нужно страдать / Давай же, Эйлин.

4

На самом деле в припеве группа Dexys Midnight Runners поет в припеве следующие слова, которые Роман неверно расслышал:

Come on Eileen, oh I swear (what he means) / At this moment, you mean everything / You in that dress, my thoughts confess / Verge on dirty

Давай же, Эйлин, клянусь (о чем это он) / Сейчас ты всe для меня / Ты в этом платье, и я признаюсь, что мои мысли / На грани приличий.