Тридцать второй терренкур. Поэма Провала

Александра Барвицкая

Неокрепшее чувство любви тонет в провале крепкого настоя разлагающейся действительности, а философия и психоделика срастаются в единое поле разочарованного очарования.«Тридцать второй терренкур» – одно из самых значимых произведений А. Барвицкой, из написанных до затворничества.Отрывки из поэмы публиковались в альманахе «Академия Поэзии» (2008 г.) и литературном журнале «Российский Колокол» (2007 г.).Поэма вошла в книги А. Барвицкой «Смена ориентации» (2007 г.) и «Ледяной Дол» (2022 г.).

© Александра Барвицкая, 2022

ISBN 978-5-0055-9560-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ТЕРРЕНКУР — благоприятно влияющий на нервно-психическую сферу метод санаторно-курортного лечения дозированными восхождениями по размеченным маршрутам. Один из пятигорских маршрутов идёт вокруг горы Машук, соединяя провальскую и лермонтовскую курортные зоны, через место дуэли М. Ю. Лермонтова.

БОЛЬШОЙ ПЯТИГОРСКИЙ ПРОВАЛ — охраняемый государством ценный памятник природы. Расположен на южном склоне Машука. Узкий длинный тоннель ведёт в глубь горы и заканчивается обширной воронкообразной подземной пещерой, зияющей в потолке. В юго-западной части пещеры расположено озеро глубиной около 10 м. Котловина озера постепенно переходит в узкую трещину, рассекающую стены пещеры на огромную глубину, о чём свидетельствует высокая (около 40 С) температура озёрной воды. Плотный сине-зелёный цвет воды связан с нахождением в ней серы и особых бактерий. В пещере стоит тяжёлый запах сероводорода и все драгоценные металлы, внесённые в пещеру, под действием этого газа быстро темнеют.

У местных народов «Провал» считался «адской бездной» и издревле имел плохую славу. Легенды гласят, что в нём живёт крылатый огнедышащий змей, пожирающий людей. Во время стычек русских с горцами жертвы схваток сбрасывались в это, засасывающее и растворяющее всё живое, «гиблое место».

ГРОТ ДИАНЫ — «…танцевали мы на площадке около грота;… танцевали до упада… даже Лермонтов, который не любил танцевать, и тот был так весел; оттуда мы шли пешком… Этот пикник последний был; ровно через неделю мой добрый друг убит…» (Е. Г. Быховец, 1841 г.)

1

В прошлом раздельном: сытом и нищем —

До перебора с любовью некрошечной —

Был у него — чёрный котище,

А у неё — белая кошечка.

Чёрная туча.

Солнце калёное.

Маленький случай —

Счастье слоёное.

Годам отдали кряжным оброком

Суженых-ряженых толпы заплечные.

Встреча сияла словом пророка:

Чёрное, белое зарево вечное.

Руки разъяли:

Люблю или верую?

Кошечку взяли

Обычную. Серую.

2

Серый цвет — это ещё не значит

Серость жизни или узколобие.

Он — красавец, породистый мачо,

Хотя не любитель пиццы и лобио,

Не пьющий абсент и аперитивы,

Предпочитающий чай с мятой.

Она — ну, это уже субъективно.

(О себе, наверно, каждый — предвзято.)

В общем, обычная молодая баба,

Смотрящая вверх, а не вниз — на ухабы.

Карман — не то, чтобы штопан, но пуст. —

(Не до гастрономических изысков!)

Стол не ломится? — ну и пусть —

Был бы гарнир да сосиска!

Ведь не хлебом единым жив

Человек — мудрость старейшин. —

Этой истине честно служил

Наш нонконформистский сейшен.

Но утробной мечтой сезона —

«Хеннесси» с тонким кружком лимона…

3

Свежесть утром стоит такая —

Сдохнет в зависти шлюха-ночь, и ей

Навстречу себя толкая,

Открываю окна восточные.

В око комнаты влейся, Солнце!

Через веки шторок прищуренных

В обрамлении лилий сонных

И бонсая японских мичуриных.

Чтоб бессмертным теням на смену,

Через ночи мои и столетия,

Заиграли бликами стены,

Отражая небес соцветия!

В проёме окна стою.

Распахнута. Небо пью.

Почти кричу:

Ещё чуть-чуть!

Но могучая вышка ТЕЛЕ-

Визионная (Бог телевизоров!)

На горбатом земном теле

Снова зовет в инвизибле.

Заправляя в карманы рёбер

Крылья, за ночь на дюйм подросшие,

Отправляюсь кормить утробу

Этой вышки — душевным крошевом.

Загнана,

загнана,

загнанная в заботы —

Спешу на работу!

4

Работа — на зависть мечтательным барышням,

Съевшим собаку на беллетристике.

За эту работу дерутся, знаешь ли,

На кастингах модели от журналистики.

Лишь обратная сторона медали

Видна едва ли…

Опять, накрасив в гримёрной ретиво

Крупнотоннажным фарфоровым слоем,

Посадят перед чёрной дырой объектива

Вещать цензурой проверенное слово.

Слово, несущее вирус смятения,

Маньяком, выпушенным на свободу. —

Рождённый в голове казённого гения

Алгоритм создания покорного народа.

И если осмелишься высунуть голову

Из картонной коробки общественного мнения —

Вспомни стойкого солдатика из олова,

И почувствуй приторный запах тления.

5

Работа — «пустяшная» —

Сидеть за столиком.

Посадка изящная:

Спину — столбиком. —

Не скамейка на парковой улице! —

Режиссёр не позволит ссутулиться.

В голове — мутно.

До эфира — считанные минуты.

Конец ознакомительного фрагмента.