Семья в долг

Александра Багирова

– Мужчина, отстаньте от меня! – в панике выдергиваю руку. – Кто вы вообще такой?! – Я твой муж, – жадно вглядывается мне в лицо. До боли сжимает плечо. – Что за чушь! – фыркаю. Липкий ужас расползается в груди. Я его боюсь. Он опасен. Маньяк! Чудовище! – Какая же ты дрянь, инсценировать свою гибель, ладно бросить меня, но оставить родного сына! – рычит мне в лицо. – У меня прекрасная семья, муж и ребенок. А я вас вижу впервые! – кричу срывающимся голосом. Что этому психу от меня надо? И почему его лицо кажется мне смутно знакомым?

Глава 3

Ведет меня по торговому центру. Я по сторонам головой верчу, слепит от роскоши.

— Отвратительное место, — изрекает псих.

— По-моему, отвратительное тут не место, а кто-то другой, — фраза сама вырвалась. Слишком я взвинчена, слишком его много за последние сутки в моей жизни.

А он вдруг рассмеялся, так заливисто и звонко, что смех его мне под кожу иголками впивается. Резко останавливается, ловит в капкан своего бесовского взгляда. Смех замолкает, словно кто-то нажал на кнопку, стер улыбку с его губ.

— Когда всеми силами пытаешься склеить разбитую чашу семейной жизни, день изо дня острые края ранят тебя, и чтобы не выть от боли, ты врешь себе, так ведь меньше болит. Верно? — он словно залез мне в душу, бессовестно вывернул все наизнанку, потоптался грязными ботинками и ушел.

Рука сама поднялась, пальцы горят, так хочется ему врезать. Но он перехватил мою руку. Поцеловал ладонь. Прикосновение его губ, мягкое и одновременно жесткое, оно опаляет, зажигает непонятный огонь внутри.

— Вы ничего не знаете о моей семье. Кроме горстки сухих фактов, нарытых крысиным способом. Так что… — договорить не могу, он потерся носом о мою ладонь. Легкое, практически невесомое касание, а у меня ноги ватные и дыхание участилось.

— Ваниль… — и в глаза мне смотрит, а я пошевелиться не могу. — Любимый запах, да, Ласточка, — отпустил мою ладонь, и как ни в чем небывало завел меня в магазин.

А я уже ничего не вижу. Перед глазами расплываются круги. Ласточка… так Ваничка называл меня раньше… В самые наши романтические моменты шептал с нежностью. Откуда зверюга узнал? Будто специально на самые болезненные точки давит. Да, сейчас у нас не все гладко и «Ласточка» я уже и не помню, когда слышала. Но уверена, все наладится!

В реальность меня возвращает женский голос.

— Добрый день! Какие у вас будут предпочтения?

Мотнула головой, прищурилась, фокусируя взгляд. Передо мной стоит миловидная девушка, улыбается дежурной улыбкой. Обращается ко мне, а сама не сводит восторженного взгляда с психа.

— Никаких.

Хочу развернуться и уйти, но звериная хватка на моей руке чуть выше локтя не дает.

— Она у меня скромница, — и одаривает продавца-консультанта ослепительной улыбкой.

Пинаю его локтем в бок. Что еще за «у меня»? И ведь скандал не могу устроить. Городок маленький. Уже страшно, если Ванечке расскажут, что я с незнакомым мужиком по торговому центру шатаюсь? Надо поскорее отсюда уходить. И мои пререкания только привлекают внимание.

А если расскажу. Как это все объяснить? Или все же попытаться? Муж меня должен понять, помочь советом, мы же родные люди.

— Так какая модель вам понравилась? — уточняет девушка.

Лениво скольжу взглядом по ассортименту магазина. В глаза бросается ценник. Шок. Ступор. Это же сколько всего можно купить за эти деньжищи. А тут за какую-то тряпку отдать.

— Спасибо. Нам пора, — в очередной раз пытаюсь улизнуть.

— Вот эту модель, и эту, вон ту, — невозмутимо указывает пальцем и девушка суетится, приносит все, что он показал. — Вот эта самая теплая примерь, — одним ловким движением снимает с меня мою старую курточку. Как это у него получилось?

— Нет.

Обнимает меня за талию. Наклоняется и на ухо шепчет:

— Я ведь сам буду одевать тебя и сделаю это не в примерочной, а прямо у витрин магазина. Буду очень стараться, чтобы произвести впечатление. Как думаешь, быстро кумушки донесут твоему мужу? — горький ком застрял в горле.

— Мои знакомые не ходят по таким местам. Чего вы добиваетесь? — а у самой какое-то странное желание, чтобы продолжал шептать этим томным голосом, чтобы губы его к уху прикоснулись. Я точно теряю рассудок. Теперь уже окончательно.

Смутилась. Вырвалась из его рук.

— Давайте эту куртку.

Быстро пошла вглубь магазина. Дышать трудно. На ходу надела и застыла около зеркала. Длинная до колен, темно-зеленая, материал мягкий, а как тепло. Глаза мои загораются. Глубина в них появляется. Вещь мне явно к лицу. Но не за такую же цену! И не от него!

Псих сзади подходит, голову на бок склоняет.

— Берем.

Дальше еще три модели заставляет примерить. А девушка перед ним так и прыгает и в глаза заглядывает. Улучив момент, подходит к зверюге.

— Я слышала, что вы в нашем городке. Но вот чтобы так лично увидеть. Я Катерина.

— Угу, — и дальше меня глазами пожирает.

Он купил все, что я примерила. Но на этом мои мучения не закончились. Он вел меня из магазина в магазин. Я отказывалась примерять. Стояла на своем. А псих просто тыкал пальцем и скупал все, на что его глаз упал. И как мне расценивать его действия?

В каждом магазине на него смотрели, словно на божество какое-то. Даже сложно представить, какую кучу денег он заплатил за эти покупки.

— Зря стараетесь. Я все равно ничего не возьму, — прошипела.

— Их доставят тебе домой.

— Мужу скажешь… какая разница, что-то сообразишь.

И тут нам навстречу Ольга с дочкой из соседнего дома идут. Мать все пытается для своей кровинушки выгодную партию найти, а сама сплетница и завистница высшего уровня. Узнали. Остановились как вкопанные, глаза округлили. А я меня вся кровь к лицу прилила.

Зверюга их тоже увидел. Сразу сообразил, что и к чему. Я наивно полагала, что арсенал его мерзких штучек исчерпан. Ошиблась. С невозмутимым видом выдает.

— Ласточка, ты чего остановилась? — глаза хищно блестят. На губах лукавый оскал, — Устала, моя девочка? — громко говорит, специально, чтобы сплетницы услышали.

Подхватывает, меня на руки и несет по лестнице вниз. Чувствую спиной их взгляды, они прожигают во мне дыру.

— Как же я вас ненавижу, — цежу сквозь зубы. — Ненавижу!

— Ненависть, одна из самых сильных эмоций, — еще крепче прижимает меня к себе, — А у тебя она особенно сочная и сладкая.

— Пошли бы вы! — кулаком ему в грудь ударяю. — Отпустите немедленно!

Мне хочется расцарапать его лицо. Стереть эту самодовольную ухмылку. Только мы итак привлекли внимание. Я не представляю, как буду объяснять мужу, что какой-то посторонний мужик, таскает меня на руках и накупил кучу дорогущих вещей. А уж как приукрасит все Ольга! Как на меня теперь будут смотреть?! Об этом лучше не думать. Явно примут за гулящую. А Ванечке рога припишут. От этих мыслей на глаза слезы наворачиваются. Мой всплеск агрессии сменяется отчаянием.

— Откуда вы свалились на мою голову?! Зачем вы рушите мою жизнь?

— А там есть что рушить? — выходит из торгового центра и несет меня по улице.

— Не оскверняйте того, о чем понятия не имеете! Отпустите меня! А не то я буду кричать. Обращусь в полицию! Вы же неуравновешенный, больной на голову!

— Кричи, — пожимает плечами и продолжает свой путь.

А у меня духу не хватает угрозу осуществить. Он несет меня, плотно прижав к себе, и отчего-то жжет в груди. Его прикосновения не вызывают отторжения. А ведь должны!

— Куда вы меня несете?

— Мы уже на месте.

Я была так поглощена своими эмоциями, что даже не обратила внимания, куда он меня тащил. Мы оказались в самом дорогом ресторане города. Даже мой начальник себе не позволяет сюда заходить. Тут нереальные цены.

Зверюга ставит меня на ноги. Помогает снять куртку. Нас окружают таким вниманием, будто какая-то высокопоставленная шишка пожаловала. Официантки сияют, ослепительно улыбаются и провожают его томными взглядами. На меня смотрят с ненавистью. Эх, знали бы они, что это за псих, выдохнули бы с облегчением, что его хищный глаз на них не упал.

Обстановка и правда шикарная. Нас проводят за дальний столик. Кладут меню. Машинально его раскрываю. И тут же закрываю. Это не цены. Это обдираловка.

— Выбирай, — кивает на меню.

— Воды.

— Ясно, — кивает с ухмылкой. Щелчком пальцев подзывает официанта.

И у меня в голове щелчок. Другой ресторан. В восточном стиле. Я с бокалом в руке, мне так весело, так хорошо. Что за нелепость? Прогоняю наваждение.

Надо поговорить с ним. Без эмоций. Скандалов. Расставить все точки и разойтись. Иначе такими темпами он мне всю жизнь переломает.

Псих озвучивает заказ, перечисляет незнакомые блюда. Несложно догадаться, что это все обойдется в баснословную сумму. Хотел меня впечатлить? Чтобы я рот от восхищения раскрыла? У меня, наоборот, злость просыпается. Люди на эти деньги могут месяцами жить, кредиты закрыть, а он просто вот так за обед спускает.

— И воды, — добавляет в конце, глядя на меня приподняв бровь.

— Давайте сразу к делу, — откладываю в сторону меню. Сцепляю пальцы в замок, смотрю на него.

— Поешь для начала. Ты ведь голодна, — а сам рассматривает меня, внимательно, пристально. Будто до этого не насмотрелся.

— Я не голодна.

— Урчание в твоем животе говорит об обратном, — берет чашку кофе, принесенную официантом, делает маленький глоток.

А мне хочется схватить эту чашку и ему в рожу содержимое плеснуть. Сдерживаюсь. Ох, как сдерживаюсь.

— Не ваше дело. Вас ничего не касается. Насколько я поняла, вы собрали обо мне информацию, — сжала челюсти до скрежета зубов. Я смогу, справлюсь. — Значит, убедились, что я не ваша супруга?

Подходит официант, расставляет какие-то блюда. Даже не смотрю. Но запахи. Мой живот издает предательское урчание, громкое такое.

Псих выжидает, пока нас оставят наедине. Барабанит пальцами по столу, словно какую-то мелодию отыгрывает. Только у меня на нервах.

— Собрал, — и молчит. Держит паузу, словно испытывает.

— Ну, и? — я все же не выдержала, взгляд у него дикий, проникновенный. Мне постоянно кажется, что он в голову мою заглядывает и мысли читает. Бред, конечно, но в душе беспокойство.

У него в кармане завибрировал телефон. Зверь медленно достал навороченный смартфон. Принял вызов.

— Что там у вас? — сразу с вопроса начал.

Мне неслышно, что ему отвечают.

— Ясно. Дай трубочку проказнику.

Его губы дрогнули.

— Здоров, разбойник! Ты что там устроил?

Голос изменился, веселый, задорный.

— Это не повод Зою доводить. Давай договоримся, ты будешь вести себя хорошо, а я приеду, на лошадях погоняем. В парк на аттракционы сходим, только ты и я. И купим тебе, что ты там больше всего хотел?

Смотрю на его лицо и не узнаю. Другой человек передо мной. Он будто светится весь. Глаза блестят. Странно так блестят, ярко, красочно, посветлели. А голос, в нем столько нежности.

— Вот и договорились. А я вечером тебя обязательно наберу, посидим, поболтаем, расскажешь мне новости за день.

Пусть он псих, но одно ясно точно, сына он любит. Эта любовь в каждом слове ощущается.

— Я тоже дико соскучился, Дюшка.

Вздрогнула, будто ножом по сердцу это «Дюшка» резануло. Делаю несколько судорожных глотков воздуха, а кислород в легкие не попадает. Перед глазами черные круги. К стакану с водой тянусь, до дна выпиваю. Постепенно в себя прихожу.

Он уже закончил разговор. Зверь вернулся, и теперь его глаза смотрят острее, хищно с прищуром.

— Сколько сыну лет? — не знаю, почему спросила. Какое мне дело?

— Четыре.

–И моей Анютке недавно четыре исполнилось.

Странный момент, на эти несколько минут ушли распри, мое негодование. Накал в воздухе сменился некой расслабленностью. Посмотрела на него немного другими глазами. Конечно, все из-за разговора с его сыном. Я как мать не могу остаться равнодушной.

Хотя пониманию, что в ситуации со мной это не значит ровным счетом ничего. Он может быть лучшим отцом в мире, и зверюгой по отношению к другим. Он уже сутки без зазрений совести портит мою жизнь.

— А я ведь не ошибся в первую нашу встречу, пластика у тебя была, — резко сменил тему. Безжалостно стер теплые мгновения. Опустил с небес на землю. Напомнил про свою звериную натуру.

— С чего мне о своих проблемах докладывать первому встречному? — выдержала его взгляд. — Да, была. Я не делаю из этого тайны. Это не была блажь, вы осведомлены, почему были сделаны операции.

— Авария на трассе, — склонил голову набок. Он от меня что-то добивается, только не пойму чего.

— Видите. Вы со всем и без меня справились. Так к чему этот разговор?

— Как ты там оказалась? Зачем ехала в соседний город? — он как следователь на допросе. Лицо будто высечено из гранита ни одной эмоции.

— Я не помню, ни самой аварии, ни того, что ей предшествовало. И честно говоря, тот ад у меня нет желания вспоминать, — даже сейчас говорю, и руки ходуном ходят. Все из-за психа, это он заставляет меня окунаться в прошлое. — Муж говорит, что мне предложили очень выгодную работу.

— Ах да, твой муж, святой человек, как же ему можно не верить, — даже не скрывает ядовитого сарказма.

Ударяю кулаком по столу. Так что посуда зазвенела.

— А вот сейчас заткнитесь, — говорю тихо, но резко, вкладывая в каждое слово всю свою ярость. — Скажу раз, и мы закроем эту тему навсегда. Даже врачи не верили, что я выкарабкаюсь. Меня собирали по кусочкам. И все это время мой муж был рядом. Я засыпала и видела его, просыпалась, он держит меня за руку. Когда мне больно — Ванечка вытирал мне пот, бежал за врачами. А при этом у него еще была на руках наша дочь, которой и года не исполнилось. Муж продал квартиру, наши вещи, все, что имело хоть какую-то ценность, только чтобы меня вытащить. И непросто вылечить, но даже пластику сделать и забрать шрамы. Больше года он практически жил в больнице. Утешал меня, поднимал настроение, не позволял угаснуть надежде. Он отдал всего себя. Не сбежал, как сделало бы большинство мужиков. Ванечка остался. И если бы не он, то я бы сейчас не сидела перед вами.

Только когда выпалила, выдохнула. Словно душу перед ним вывернула. Но это не стыдно. Пусть знает правду, и больше не заикается про моего мужа.

Псих остался сидеть с каменным выражением на лице. Мои откровения никак его не задели.

— Поистине герой-Иван, — кривая усмешка скользнула по губам.

— Для меня, да. А ваше мнение… мне чхать на него.

— А с памятью у тебя как? Все хорошо помнишь? — пододвигается чуть ближе, словно хищник, который следит за малейшим движением добычи. И в любой момент готов растерзать жертву.

— Если намекаете на амнезию, то должна вас разочаровать. Я помню многое. После аварии было одна чернота. А позже воспоминания стали возвращаться. Фрагментами, обрывками, многое как в тумане. Но я отлично помню детство, школу, учебу. Ивана, который жил в соседнем подъезде. Свои роды, — и многозначительно так на него посмотрела. — Так что выкиньте ваши бредовые мысли из головы.

— И все же есть пробелы, — выгибает дугой бровь, делает глоток остывшего кофе.

— Есть. Но в целом они ни на что не влияют. Ту же аварию я рада забыть и не вспоминать. А внешность… Вы ведь видели мои фото до? — я чувствую триумф. Безжалостно избиваю его аргументами. Скоро все закончится и он от меня отстанет.

— Видел.

— И подозреваю даже в моей старой внешности, вы не узнали свою супругу.

— Я бы не был так категоричен с выводами, — усмехается холодно, зло. Внешне спокоен, но внутри чувствую, бушует ураган. И мне не хочется попадать в его эпицентр.

— Только факты. Вы сами все увидели. Я ответила на все вопросы. Так что считаю, тема закрыта, — у него просто нет аргументов. Он не может мне возразить.

Псих поднимается со своего места. Очень плавно, грациозно, вижу, как перекатываются мышцы под рубашкой, становится сзади, от его горячего дыхания волосы дыбом встают на затылке.

— Нужен твой биологический материал, — проводит пальцем по моей щеке.

— Зачем? Это же бред? — он как паук оплетает меня паутиной. На мгновение от его близости теряю связь с реальностью.

— Открой рот, — у него как у фокусника в руках появляется ватная палочка. Подчиняюсь прежде, чем успеваю что-то сообразить.

И только когда он отходит на меня с опозданием накатывает ярость.

— Вы что позволяете себе! Совсем обезумели от вседозволенности! — в этот момент я злюсь больше на себя, на свою странную реакцию.

Хищник же спокойно кладет ватную палочку в пакетик и отправляет его в карман.

— Ты ведь сама выразила готовность ответить на мои вопросы. А мне необходим анализ ДНК.

— Вы себе этим хуже делаете, не мне.

Глубокий вдох. Выдох. Если ему так неймется, пускай. Я ведь знаю правду. Пусть сделает анализ. И забудет обо мне навсегда. И все равно злость на него переполняет меня до краев. Угораздило же этому психу свалиться на мою голову!

— У меня тоже в прошлом много черноты было. Но его надо отпустить и идти дальше. Что я и пытаюсь делать. А вы и сами погрязли в воспоминаниях, и еще меня в это окунаете. Зачем? — свел брови на переносице, стоит рядом, смотрит так, будто под одежду проникает. Ощущаю его физически. Во рту пересохло. Стало не по себе. Мысли из головы выветрились, есть только взгляд его темных, бездонных глаз.

Один резкий рывок и я оказалась в его объятиях. Рука хищника лежит на моей талии. Растерялась. Не успела возразить. Упустила момент. А псих впился мне в губы поцелуем. Одно касание, у меня ушла из-под ног земля. Голова закружилась, и я отдалась ощущениям. Острым. Запредельным. Будто тону в стальном бархате его губ, и не желаю оказаться на воле. Мне сладок этот плен. Он целует как завоеватель, жестко, напористо, и при этом скользит едва уловимая нежность. Он будто в точности знает, как и что мне понравится.

Гладит меня по спине. Вторая рука в волосы зарывается. Его звериная аура мне передается. Несвойственные мне первобытные инстинкты пробуждаются. На эти мгновения теряю контроль, волю, есть только его безжалостные губы. Никогда еще не чувствовала себя настолько живой.

Меня не волнует, что мы целуемся в ресторане. Чужие взгляды нисколько не заботят. Он заслонил собой весь мир.

Стоп! Что я делаю! Таю в объятиях незнакомого мужика! Я даже имени его не знаю. Хочу отстраниться, прервать это безумие. А сил не хватает. Он будто источник кислорода, силы, энергии, ощущаю дикую потребность в нем.

Именно эти мысли испугали сильнее. Кусаю его за губу. Отталкиваю. Щеки пылают. В теле странная вибрация. Во рту его вкус. Я вся пропиталась запахом зверя.

Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. В его темно-карих глазах шальной блеск. До меня начинает постепенно доходить весь ужас произошедшего.

У него на губе блестит капля крови. Зверь улыбается хищно, соблазнительно.

Отшатываюсь. Не верю, что это только что я вытворяла.

— Вы в своем уме? Хотя о чем я, конечно, нет! — надо что-то говорить, чтобы уничтожить эту неловкость. — Кто дал вам право?

— Хотел проверить какие они на вкус, — медленно вытирает кровь с нижней губы. Смотрит на меня так, что в жар бросает. Тело будто проснулось после долгой спячки.

— Кто? — я все еще как под гипнозом. Плохо соображаю. В голове сладкая патока, вместо здравых мыслей.

— Твои губы.

— И какие они? — зачем я это ляпнула?

Подходит ко мне вплотную. Делаю шаг назад. В стену упираюсь. Наклоняет голову.

— Такие же, — едва касаясь моих губ.

Вбираю его дыхание. Это какое-то наваждение. Безумие. Он порабощает.

У меня есть муж. Ванечка не заслуживает подобного! Я предательница! Это немного отрезвляет.

Отталкиваю зверюгу. Подхожу к нашему столику. Залпом выпиваю чай. Мне надо любым способом перебить его вкус.

— Вы сами себя обманываете. Скучаете… за ней… Придумываете небылицы. Только это не дает вам право… — он оказывается сзади. Хищник продолжает свою игру.

— Неужели? А мне кажется, тебе понравилось, — хриплый голос обвивает тело, пробирается в потаенные уголки души, и вытаскивает на поверхность нечто страшное, неведомое мне. Пугающее до дрожи. Мне подобное не свойственно.

— Вот именно «кажется»! Я растерялась. Все! — отвечаю резко.

Лихорадочно одеваюсь, беру сумочку и выбегаю из ресторана. Свежий воздух. Вот что мне сейчас надо.

— Я подвезу, — зверь вновь оказывается рядом.

Да, что это такое! Как мне от него отделаться!

— Нет! — жалобно и с надрывом.

— Да! — берет меня под руку и ведет к машине.

Я слабачка! Мне бы завопить! Попытаться вырваться. Позвать на помощь. Но у меня нет сил. Поцелуй перевернул мой мир, и мне надо время, чтобы привести себя в норму.

Усаживает меня в машину. Пристегивает ремень. Смотрю перед собой. Сжала руками сумочку. Щеки не перестали гореть. Мне стыдно… к этому чувству рядом с ним я привыкла. А теперь во мне проснулось нечто другое, что мне совсем не нравится.

Зверь усаживается на место водителя. Мы молчим. И эта тишина давит на виски. Воздух наэлектризован. Будто есть только запах психа, и ни капли воздуха.

— Как вас зовут? — спрашиваю, чтобы разрушить тишину.

Хочу знать его имя по двум причинам. Одна постыдная. Надо знать, как зовут того с кем я… до сих пор не верю, что это произошло. А вторая — практичная.

— Стас, — бросает коротко. Смотрит только на дорогу. Пальцы обхватили руль, слегка его поглаживают. Вот также несколько минут назад он гладил мою спину… Стоп! О чем это я?! Хочется надавать себе по щекам вот за эти мысли.

— А фамилия?

— Хочешь пробить в инете? — мимолетный взгляд на меня.

И как он меня так быстро раскусил? Ведь реально об этом подумала минуту назад.

— По-моему, справедливо. Вы копались в моей жизни, а я узнаю хоть что-то о том, кто меньше чем за сутки превратил мою жизнь в вереницу проблем! Но это неосновная причина! Если и дальше будете меня преследовать, то мне нужна фамилия, чтобы подать на вас заявление в полицию! — во мне закипает злость. Уже лучше.

— Андриевский, — пожимает плечами. — Может, тебя не домой, а в участок подкинуть? — идеально очерченная черная бровь, выгибается дугой. Он забавляется. Ему весело!

Сжимаю руки в кулаки. Нет. Это последний раз, когда мы видимся. Все довольно!

— Остановите тут. Не надо к дому. Мне итак хватит головной боли из-за вас… Стас, — произношу его имя как ругательство. На его манер.

На удивление выполнил мою просьбу.

— А ты ведь так и не поела, — сказал неожиданно, с каким-то сожалением.

При чем тут поела? Когда у меня внутри все бурлит? Как его понять. Нет! Мне не надо его понимать!

— Исчезните из моей жизни, — со всей силы хлопаю дверью.