Ленты поездов

Александра Антоновна Котенкова, 2022

Вокзал – это сердце города; это место чувств: боли и радости, ожиданий и мечтаний; это место прощаний и встреч… Точно так же, как и в жизни, здесь мы расстаёмся с одними людьми и встречаемся с новыми: человек сменяет человека, как на путях сменяют друг друга поезда, которые похожи на длинные ленты. Ими обычно прошивают наше сердце люди, становящиеся частью нашей жизни, частью нашего пути. Но бывает так, что мы расстаёмся с ними… И тогда их поезда уезжают далеко, а пути освобождаются для других лент, чувств и людей.

Одним щелчком включаю подсветку на зеркале и смотрю на своё отражение. Обычное. На моём лице нет ничего особенного. Оно по-будничному непоколебимо: в глазах взрывается с грохотом равнодушие, его осколки выбиваются сквозь взмахивающие ресницы и тихо, незаметно падают на всё тело. У меня внутри пусто, от этого и страшно… Ведь предвкушение прощания должно вызывать совсем не эти эмоции: боль, страх, тоску — но не убийственное безразличие, не это дурацкое равнодушие.

Я подвожу нижнее веко тонкой линией красных теней, и глаза становятся грустнее, будто из их уголков только-только, буквально перед выходом, выкатились последние слёзы. Так я пытаюсь создать эффект эмоций, которых на самом деле не испытываю. Так я вновь надеваю маску хорошей, послушной девочки, которая по частичке высасывает искренность из меня и которая на деле меня лишь разрушает. Я смотрю на своё отражение, прожигаю его взглядом и вижу в нём себя настоящую, вижу ту, которая не скрывает своих чувств, не боится их показать и признаться в них, которая так долго пряталась где-то внутри, пока Егор был рядом, пока он держал эту маску перед моим лицом. Влажным ватным диском стираю всё то, что пыталась выдать за правду, и впервые за утро улыбаюсь своему отражению.

Мои плечи накрывает огромное шерстяное пальто, как чьи-то тёплые объятия… Я обожаю его всем своим сердцем и, каждый раз прикасаясь к нему, радуюсь тому, что однажды привезла его домой.

Это пальто чёрного цвета, с длинным поясом и лацканами, было совершенно случайной покупкой. Я мечтала о нём, — однажды оно мне даже приснилось! — и искала там, где возможно и невозможно: обошла все магазины в городе, перерыла там все стойки, осмотрела все вешалки, пролистала все сайты — и уже отчаялась найти в реальности то, о чём грезила днём и ночью. Как однажды одна моя мечта исполнилась, прихватив за собой вторую…

Мне всегда казалось, что я должна была жить не в Волгограде, не в этом городе, где негде расправить крылья, где некуда взлететь. Я всегда чувствовала, что моё сердце слишком нежное для него, поэтому оно тихо мурлыкало о том, что нужно переехать, что нужно найти город, где даже воздух будет другим, и взор его пал на Санкт-Петербург. С тех пор он стал городом моего сердца, городом моей мечты, которая исполнилась лишь спустя пять лет. Как бы сильно я ни хотела в нём когда-то оказаться, ожидание встречи с ним в этом году, а точнее, в течение двух с половиной месяцев, равнялось тем пяти годам, которые были до. И не потому, что я не могла поверить, что встречусь с ним с глазу на глаз, почувствую его дыхание, прикоснусь к его протянутой ко всем ладони, а потому что на самом деле никогда не хотела с ним встречаться. Однако именно Петербург подарил мне счастливую вещь на память и, может, на прощание — это самое пальто. Пальто, которое мне когда-то приснилось. Пальто, которое я случайно увидела в витрине магазина на Петроградке. Пальто, которое я с невероятным счастьем купила и с которым больше не хотела расставаться. В каждый осенний или весенний день, который предвещает быть прохладным, именно оно поднимает мне настроение. И каждый раз, когда погода решает поглумиться над людьми, я сильно расстраиваюсь, что мой выбор должен пасть на другую вещь — более тёплую или более лёгкую. А однажды (это случилось совсем недавно, чуть больше пары месяцев назад) я начала плакать от того, что одна из пуговиц потеряла поддержку своих ниток и была готова оторваться, и я невероятно сильно обрадовалась, когда поняла, что она держалась из последних сил, лишь бы не потеряться от меня, лишь бы я не расстраивалась… Я так долго искала это идеальное, из мечтаний, пальто, что не хочу искать ему замену.

Дополнить образ решаю так же, как и всегда — красным колючим шарфом. Он обвил мою шею, впившись своими маленькими противными иголочками в кожу. Его я всё время, что он есть у меня, хотела выкинуть. Его я не любила ни-ког-да. Но когда-то я любила человека, который подарил мне этот шарф. И потому хранила его… И, хотя он, обвивая шею, как змея, будто бы душил меня, я надевала его всякий раз, потому что так хотела выразить благодарность Егору…

Последний раз глянув в зеркало, я выбегаю из квартиры, из лифта, из подъезда и сразу же запрыгиваю в только что подъехавшее такси. Сегодня будто бы всё против того, чтобы я прибыла к назначенному времени на вокзал, где меня уже ждал Егор. Но моя душа всё равно хотела попрощаться с ним, со всем прошлым и поставить значимую, ощутимую точку.

— Здравствуйте! Вокзал? — увидев, что водитель смотрит на меня через зеркало заднего вида, я молча кивнула и больше на него не взглянула. Я не могу сейчас взаимодействовать с людьми: ни разговаривать, ни даже смотреть — сейчас мне нужно просто разобраться с самой собой и своей жизнью. В этом мне помогает единственно верный друг — музыка. Я надеваю наушники и растворяюсь в ней, позволяя мыслям гулять по моей голове, где им только вздумается: по всем улочкам и дворам, по любым её домам и особнякам. Но мне не удаётся остаться одной: по моим закрытым глазами пляшут зайчики. Они прямо топчутся своими маленькими лапками по моим векам, чего-то требуют. Я открываю глаза, и сразу погружаюсь в мелькающие за окном пейзажи. Они остаются на картине в моей голове нечёткими штрихами, ведь такси мчится с невообразимой скоростью, но я успеваю поймать их теплоту и почувствовать, что ей созвучны мои эмоции. Мне невероятно тепло на душе от того, что Егор уезжает в город своей мечты, ведь его отъезд является великолепной возможностью — возможностью и мне, и ему начать новую жизнь. Избавиться от мусора и задышать полной грудью, чего мы оба — или всё-таки больше я? — не делали так давно.

Я задыхалась с ним, но думала, что переучиваться поздно, и одновременно боялась, что забыла, как это — дышать как прежде. Но на самом деле я боялась дышать без него. И это самое страшное… Я верила в это на протяжении всех двух лет, что продолжалась наша с ним история. И закрывала глаза на то, что жить по-другому на самом деле можно. Сейчас я закрываю глаза лишь за тем, чтобы узнать, что я ещё умею дышать сама. Чтобы узнать, что никто не способен управлять моих дыханием, кроме меня самой. И пока я нахожу в себе всё новые и новые силы, чтобы вернуться к себе прежней, то есть к себе настоящей, такси уже подъезжает к величественному зданию вокзала.

Сколько видит он каждый день встреч и прощаний, сколько каждую минуту падает на его пол слёз радости и грусти, сколько по его коридорам и путям блуждает душ… Но сколько же в нём желания никогда не пустовать и всегда быть полным этими чувствами…

Но моя душа отлична от других, что обычно встречаются здесь: в ней больше равнодушия, чем тоски, боли и уж тем более ожидания. И здесь она, кажется, чужая, но не единственная… Издалека я уже вижу отрешённого от суматохи Егора: он совершенно не двигается, едва переминается с ноги на ногу и смотрит безразлично вдаль, а вокруг него торопливо движутся люди, останавливаются лишь на секунду и бегут впопыхах дальше. А мы с каждым моим шагом становимся ближе, и мои глаза могут уловить его портрет: его лицо треугольной формы, обрамлённое снизу щетиной, сверху уложенными прядями светло-русого цвета; его густые брови, сурово сведённые вместе, как и всегда; его миндалевидные глаза; нос с широким кончиком и большими ноздрями; его пухлые губы нежно-розового оттенка, скрывающие за собой белоснежные зубы. И пусть между нами ещё остаются непреодолённые метры, я вижу, что он уже немного изменился. Предвкушение встречи с новым городом, новыми людьми и новой жизнью делало его взрослее: он никогда не боялся новизны. Самое броское, заметно выделяющееся во всём его теле — это взгляд… Глаза его оставались по-прежнему голубыми, как море, и яркими, как блики на нём, — в целом, такими, какими он смотрел на меня в нашу первую встречу, но цвет его «волн», бьющихся о берег зрачка, стал намного насыщеннее. Это раскрывало секрет, который Егор так тщательно старался скрыть, секрет о его равнодушной, безразлично смотрящей на всё душе. И вот мы стоим друг перед другом… И нам неловко, непонятно, некомфортно…

— Привет, — чуть улыбнувшись, произносит Егор. И я случайно цепляюсь за ниточку его голоса, вытащенную из шарфика моей памяти…

Я вдруг вспомнила, как в первую встречу меня поразил его голос, его низкий тембр, глубина, сипотца, как я слышала голос и лишь потом, вспоминая движения его губ, понимала его слова. И даже спустя несколько дней я во всех красках могла воспроизвести его голос в своей голове без единой ошибки, как с пластинки. И сейчас он точь-в-точь такой же…

— Привет, — в ответ произношу я, и мы несмело обнимаемся, не понимая, нужно ли это делать нам — людям, у которых уже нет ничего общего, людям, у которых осталось лишь уважение к тому, что было между нами.

Мы идём напрямик к путям, откуда отправляются поезда и откуда начинаются новые жизни. Мы идём с Егором рядом, но не держимся за руки: мы сохраняем расстояние, какое после его отъезда должны будем только увеличивать. Чтобы было совсем не больно расставаться, мы идём, окунув свои руки в карманы тишины. И сами мы молчим, хотя в голове каждая мысль готова раскричаться, чтобы её услышали. Но мы держимся из последних сил, чтобы не наговорить лишнего, то есть того, что лежит тяжким грузом на душе. А всё потому, что мы безмолвно договорились о том, что расстанемся на доброй ноте.

— Мой вагон, — говорит Егор, замедляется, а затем и вовсе останавливается. Я становлюсь рядом и смотрю в его потерянные глаза: он не знает, что говорить, ведь одни слова лгали бы, противоречили тому, что он на самом деле чувствует, а других, видимо, я была не достойна. И мы снова молчим.

Рядом с Егором я не впервые чувствую себя одинокой, но впервые — с такой силой, которая, как внезапно накрывшая волна, заставляет подкашиваться мои ноги и ступать немного назад. И я знаю: он не подхватит меня, он будет просто смотреть, как я падаю, и не сделает ни од-но-го шага, чтобы спасти меня… Хотя два года назад, когда со случайного знакомства началась наша история, всё было совершенно по-другому: он, единственный неравнодушный, сделал несколько шагов мне навстречу и протянул руку.

Это был единственно тёплый день конца сентября 2020 года. Возможно, из-за эмоций, которые он подарил мне, а, возможно он и вправду был таким… На небе не было ни одной тёмной, угрюмой тучи — лишь сладкие маленькие облачка. Ослепительно светило солнце, играя со всем, что ему только попадалось на пути. Ветер приятно щекотал кожу. Такой природой только бы сидеть и наслаждаться… Но я торопилась на важное институтское мероприятие: мой быстрый шаг порывами превращался в бег. И вот я разогналась настолько сильно, что каблук не выдержал нагрузки и с резким звуком сломался — я упала на землю, уперевшись в неё основаниями своих ладоней. Я, запыхавшаяся, не могла подняться: моё тело всё ломило от дрожи. Я, опершись на колени и руки, просто замерла и не могла даже пошевелиться. Мне просто хотелось замедлиться, остановить бег, который всё продолжался в моей голове, и понять, что именно произошло. Но мои мысли бешено крутились в голове, как волчок, а я всё не могла их поймать… И никто не хотел мне помочь ни встать, ни разобраться: все проходили мимо, косо на меня поглядывая. Кроме Егора…

Он поступил как настоящий галантный мужчина: в миг, как только, выйдя из-за угла, он увидел меня, он оказался напротив и протянул мне руку. Я аккуратно коснулась его ладони своими пальчиками, чтобы не испачкать каплями крови его презентабельную чистоту, и осторожно встала на ноги.

— Спасибо, — прошептала я так тихо, что не знаю, вышел ли звук из моего горла, или он прозвучал только в моей голове… Но мельком я увидела его благородную улыбку, и мои губы в ответ исказились в подобии на благодарную. И, поняв, что молодой человек, стоящий напротив меня, добр и великодушен по отношению ко мне, я осмелилась поднять на него взгляд. Я сразу же увидела его голубые глаза и утонула в них. В эту же секунду поняла, что из этого моря мне никто не поможет выбраться. Даже он сам… Я утонула безвозвратно. А молодой человек тем временем уже вновь коснулся моих пальцев сначала своей ладонью, а затем своими губами.

Конец ознакомительного фрагмента.