Обручён, но не сломлен

Александр Шевченко, 2016

Было лето, были каникулы. Солнце греет, тополя пушат. Беззаботность. Спросите, чего ещё желать? Да и то так: нечего. Но всё перестаёт быть так безоблачно, когда в жизни простого студента начинает маячить слово, которым хорошее дело не назовут. И слово это – «брак».

ОБРУЧЁН, НО НЕ СЛОМЛЕН

В общем, рассказываю, дело было так.

Было лето, были каникулы. Солнце греет, тополя пушат. Беззаботность. Я сижу в ресторане, жду любимую. Спросите, чего ещё желать? Да и то так: нечего. Появляется она, моя королева цветов. У неё тоже бигмак, тоже кола. Обнимы, поцелуи, тепло долгожданной встречи. Сразу с порога объявляет:

–Поехали на море?

Сперва спешу обрадоваться. Вспомнились пляжи, шлёпанцы, песок. На лице глупая улыбка. Но тут же объявляется червь сомнений. Обидно. Тунис, Египет, Турция: я в любом случае не при наличности. Выручает любимая:

–Не бойся, поездку оплатят мои мама с папой. Горящий тур, едем послезавтра. Здоровский сюрприз?

А что, расклад и правда недурной. Я без работы, денег не достать, а тут две недели под пальмами. Я радуюсь. И всё же немного неловко. Наверное, наклевывается взрослость, самостоятельность. Стыдит за иждивенчество.

Я еду домой, кидаю в сумку вещи. Мама осторожно спрашивает:

–Сына, что-то случилось?

–Не, ма, всё отлично. Еду с Элькой на море.

–Это и правда отлично. Да вот только откуда ты возьмёшь деньги?

–Всё оплачивают Элькины родители. Здорово, правда?

–Это, конечно, прекрасно, но я позвоню Элиной маме.

–Ма, брось. Я не думаю, что им внапряг. Элька сказала.

Мама мрачнеет. Наша собачка Чапа суетливо носится между нашими ногами. Пытается вникнуть в драматизм диалога. Отец кричит что-то из кухни. До меня доносится что-то вроде «нахлебник». Я спешу обидеться. Папа выходит из кухни, складывая газету.

–Ладно. Никакой ты не нахлебник. Ты альфонс, — дружно смеёмся. Чапа заливается радостным лаем.

Мама достаёт из бельевого ящика конвертик. Конвертик приятно шуршит валютой. У меня блестят глаза, раскатываются губы. Мама вынимает из конверта триста долларов и говорит, тряся ими перед моим носом:

–Вот тебе НЗ. Сам понимаешь, это не на развлечения, это на всякий случай. Понял? — я протягиваю руку.

–Понял? — повторяет мама.

–Да, понял-понял, — купюры падают в мою ладошку. Ладошка захлопывается.

Дальше всё как по маслу. Через день — такси в аэропорт. Небо, самолёт, девушка. Всё бы ничего, да только никаких романтических отношений: за нами сидят её родители.

Мама ещё более или менее. К тому же, похоже, мне симпатизирует. Зовёт меня Антошкой. Никак не запомнит, что по паспорту я Анатолий. Это всё батя. Вечно мне: Анатолий, Анатолий, вот мама её и запомнила: Антошка. С батей дела вообще обстоят сложнее. Батя серьёзный. К тому же верзила, на две головы выше меня. Лысый, зато улыбчивый. Хотя от этого даже страшнее.

Конец ознакомительного фрагмента.