Пойди туда, не знаю куда. Книга 2. Птичий язык

Александр Шевцов (Андреев), 2019

«Три вещи для меня определяют Россию, а отношение к ним – русского. Можно сказать, именно в них скрывается тайна загадочной русской души! Воздух, огонь и дорога! Нет русского, для которого бы дорога не была поводом для чувств. Иностранцы тоже могут сравнивать российские дороги со своими, но для них это не повод для переживания. Русский без чувства о русской дороге говорить не может! Когда Гоголь восклицает: «Какой русский не любит быстрой езды?!» – он говорит именно об этом отношении русской души к дороге. О воздухе России тоже ведь немало сказано. Иногда о нем говорят, как о просторе, и не очень понимают, что переживают при этом именно воздух Руси. И когда дым отечества нам сладок и приятен, это тоже переживание русского воздуха. Иногда же вообще не связывают свои чувства с воздухом, например, говоря о воле. Но стоит сказать: «Воля вольная!» – и ты видишь огромный простор, заполненный воздухом, в котором гуляют ветер, пули и сорви-головы!..»

Знания

Нетот как-то потерял желание есть, жевал, не чувствуя вкуса, и все смотрел на ворона, пытаясь понять, что же дает ему такую долгую жизнь. Вдруг ворон оторвался от куска сыра, вскинул голову, словно прислушиваясь, и, подпрыгнув, перелетел на подоконник. Уселся и требовательно посмотрел на Учителя. Тот встал, подошел и раскрыл окно.

Через несколько мгновений с той стороны окна появилась сорока, села на ветку и принялась трещать. Ворон буркнул что-то и прыгнул обратно на стол. Учитель закрыл окно и поставил на стол еще один чайный прибор.

— Ждете кого-то? — спросил Нетот.

— Обещался быть в гости один… Крук, можно его назвать человеком?

Крук как-то странно фыркнул, так что Учитель только развел руками:

— В общем, к нам гость. Ты не против?

— С какой стати?!

— Так по твою душу, поди, если сороке верить. Дак кто ж им верит?!

От этих слов у Нетота начала отвисать челюсть, но он вовремя ее подхватил, чтобы не выглядеть уж совсем дураком.

— Это ты правильно, — кивнул Учитель. — Перед таким гостем надо выглядеть умным. Кстати, что там с пищей воронов? Догадался или нет?

— Гадаю… — нахмурился Нетот.

— Не думаю.

— Что не думаешь? Догадаюсь ли?

— Не думаю, что гадаешь. Думаю, что пытаешься придумать. Или надумать.

— Почему это? Именно гадаю. Думать даже начать не могу, ничего в голову не идет. Даже зацепиться не за что.

— Похоже, ты совсем не знаешь разницы между «думать» и «гадать»… — покачал головой Учитель. — Так ты собираешься у меня учиться?

— Конечно! Я всех колдунов прошел. Столько пережил! Понял много.

— А что такое учиться, понял?

— Ну… — перед внутренним взором Нетота пробежали воспоминания о тех учителях, у которых он за это время побывал.

— Понятно. То есть ты ощущаешь, что учиться умеешь, но что при этом делаешь, сказать не можешь.

— Знания получаю.

— Знания! Вот найдено правильное имя! Как?

— Хочется сказать, думаю.

— Это ты о том, как знания получаешь, или о том, как имя найдено?

— О том, как получаю. Похоже, запоминаю, когда нахожу.

— То есть, знания ищут? А они где-то в мире хранятся. Или валяются, потерянные. Пока не найдется кто-то, кто их подберет и принесет людям?

Нетот почувствовал, что теряется от этих слов, и решил вернуться туда, где ощущал себя хозяином.

— Нет, сначала все же делаю что-то, пытаюсь то есть сделать, потом думаю об этом и, когда обдумаю, запоминаю.

— То есть знания не ищут, а добывают? И даже создают! А сами по себе они — память? И все, что у тебя в памяти — это знания?

— Ну, может, не все. Еще там куча хлама…

— Например?

— Всякая дрянь про то, где был, кого видел, с кем болтал…

— А это не знания?

— Как-то нет…

— А если бы за тобой какой разведчик или дознаватель следил, то мог бы он сказать: «Теперь мы знаем, где он был, с кем виделся и с кем разговаривал»?

— Мог бы, конечно. Но я хочу сказать, что эти знания не то, что я хочу изучать. Они как бы не того качества!

— А того качества, это когда подумаешь?

— Ну да! Для настоящих знаний какое-то усилие нужно. Они словно сами собой не входят. Вот, понял! Есть знания, которые сами в голову лезут…

— В сознание, — поправил Учитель.

–…в сознание лезут. А есть такие, которые добывать надо, завоевывать. И они словно бы настоящие и ценные!

— Легкие знания — это плохие знания. А вот то, что сопротивляется быть знанием и никак в него не превращается, — это то, на что жизнь потратить не жаль?

— Странно, — почесал голову Нетот. — Но ощущается именно так…

— А эти, что сами собой в нас входят, это не ценное и не настоящее? Хотя при этом оно прямо о том, как жить в этом мире. И чем его больше, тем легче жить. Иностранец не знает всей этой каши, и ему очень трудно. Он словно дитя, дурачок…

— Ему русским языком говорят, а он его не понимает, — засмеялся Нетот, и ворон неожиданно подхватил его смех.

— То есть, самое нужное для жизни в этом мире, что делает жизнь проще и легче, нами не ценится, а нужно нам чего-то особенного, вроде сыра с плесенью… А зачем? Зачем может быть нужен сыр с плесенью?

Нетот задумался:

— У меня только одно предположение — чтобы ощутить себя иностранцем.

— То есть жителем не нашей страны, не русской земли?

Нетот снова задумался, и задумался так глубоко, что с удивлением увидел, как его рука сама собою отодвигает еду. И по мере того, как еда освобождала место в его сознании, оно заполнялось чем-то иным. И это иное вдруг захотело вскричать и вскричало:

— Стало быть, знания трудные, с усилием, нужны, чтобы стать человеком не этой земли?

Учитель вскинул брови в удивлении, а Крук снова выронил кусок сыра изо рта.

— Догадливый!

Крук взял свой кусок сыра и положил его перед Нетотом, словно в знак признания. Нетот почувствовал, что это важное действие, склонил перед вороном голову и отщипнул от сыра кусок, а остальное опять же с поклоном вернул.

— А как ты догадался? — спросил Учитель, с улыбкой наблюдавший за их общением.

— Не знаю.

— А не надо знать. Я тебя не о знаниях спрашиваю. Я спрашиваю, как ты это делал?

— Подумал.

— Да ну! Ты называешь это думать? Древний, — повернулся учитель к ворону, — теперь люди это действие называют думать! — и они с Круком осуждающе помотали головами, словно печалясь о судьбе человечества.

— Просто гляди в себя, — снова повернулся Учитель к Нетоту, — гляди в воспоминание, пройди заново по ощущениям, которые были.

Нетот вспомнил, как однажды на болоте гулял по собственной памяти, восстановил перед внутренним взором то, как шел к мысли об иной земле, и попытался прожить это заново. Но восстановил только то, как делал усилие, как лезли в голову мысли, что Учитель не захочет возиться с посредственностью, и нужно показать себя умным и сообразительным. А потом вдруг выскочил ответ. Как выскочил?! Откуда выскочил?!

— Чего-то я не вижу, как думал, — расстроено сказал он. — Вижу, как понуждал себя думать, а потом вдруг сразу понялось…

— Стало быть, знания как-то связаны с пониманием?

— Похоже!

— А можешь ты придумать понимание?

Нетот рассмеялся:

— Как это — придумать понимание?! Вещь придумать можно! Слова. Загадку. А как придумать понимание?! Это что-то другое! Понимание приходит.

— И что нужно, чтобы оно пришло?

Нетот хотел дать быстрый ответ, но заметил, как насторожился ворон, и остановил себя, подозревая, что беседа не пустая, и в ней уже есть все подсказки. Он пробежался взглядом по всему разговору, начиная с того, что ест ворон, живущий тысячу лет, и вдруг, словно сам себе не веря, выговорил:

— Чтобы пришло понимание, нужно гадать…

— Вот ведь какая хитрость! — воскликнул Учитель, и они с вороном снова рассмеялись. — Гадать нужно! А нам все говорят: «Не гадай, учись!» С самого детства учат не гадать! Не ходить этим путем! Прямо вбивают в головы: нужны настоящие знания, крепкие, действительные! А мы, русские, — лентяи, мы ленимся читать немецкие и аглицкие книжки, где написано, как их машины работают. Мы берем эту машину, описание мудреное выкидываем и начинаем тыкать в нее пальцем наугад! И ведь случается, что и заработает!

— Ну да! Бывает, ломается, — засмеялся и Нетот, — но потом обязательно разгадают немецкую хитрую штуковину и запустят так, как она и работать не должна!

— Что же такое гадать, в таком случае?

— Получается, гадать — это то же самое, что и учиться. Только когда мы учимся, мы берем уже готовые знания, а когда гадаем — делаем усилие, чтобы понять самому.

— Получается, так! А знаешь, что слово «гадать» означает?

Конечно, Нетот знал! И даже хорошо знал. Да и какой русский этого не знает?! Но как только он попытался найти точные слова, как знание стало исчезать, словно растворяясь под руками. И сколько он ни делал усилие, имени этому знанию не находилось. Все как-то определялось через само гадание: догадываться, угадывать, предугадывать…

— Слово «гадать» древнее. И настолько важное, что его постарались забыть. Это тем легче, что оно требует усилий. Животное мучить себя усилиями не хочет, оно ищет, где глубже и легче. В древности люди были более склонны к усилию, потому что в них кровь богов была гуще… Теперь той крови в людях почти не осталось, и они научились жить легко. И не любят, когда им тычут в глаза их слабостями… Гадать связано с пониманием, но означает усилие схватывания.

Нетот помотал головой, не в силах схватить сказанное.

— Когда тебе что-то нужно, ты протягиваешь руку. Дотянувшись, ты ощупываешь. Убедившись, что это то, что нужно, хватаешь и тянешь к себе.

— Зачем мне ощупывать, если я вижу? Хотя… я ощупываю глазами?

— Да, — улыбнулся Учитель. — Просто ощупывание взглядом так привычно, что ты не разглядишь в нем то, что надо разглядеть. Поэтому я говорю об ощупывании рукой. Представь, что ты просунул руку в дверку, приоткрывшуюся в иной мир, и там ищешь то, что тебе надо. Тебе придется ощупывать?

— Конечно.

— Но ты представь, что у тебя на кончиках пальцев выросли глаза, и когда ты ощупываешь, ты разглядываешь. Тебе будет проще понять. Закрой глаза и пощупай стол, поводи пальцами. Видишь неровности, и что на нем лежит?

— Ого! Вижу! Глаза на кончиках пальцев!

— Правда, это глаза другого тела, но не важно. Важно то, что, если ты хочешь учиться, ты должен уметь добывать знания. И ты можешь брать их из чужих книжек и хорошо проживешь животным за счет чужих знаний. Но можешь стать тем человеком, который еще умеет добывать знания сам. Такие теперь редки и будут все реже. Уже добытых знаний для жизни хватает с лихвой, новые людям не нужны. Это умение, если и нужно, то только тебе, и этого никто не оценит. Но в таком случае ты должен научиться делать усилие и схватывать. Ты должен научиться гадать!

— Ага… Схватывать. Вижу. А причем тут пища?

— А притом, что, схватив, ты должен съесть и усвоить.

— Вороны становятся бессмертными, когда едят знания?

— Вещие вороны становятся бессмертными, когда схватывают, едят и усваивают знания!

— Но как?! Где?! Куда эту руку просовывать?!

— Наверное, в те миры, где ты хочешь быть человеком? — подмигнул Учитель, встал, подошел к стене и просунул в нее руку, словно подавал ее кому-то.

В тот же миг стена замутилась, в ней появилось отверстие, и седой, длинноволосый старик с гуслями вышел из стены, опираясь на руку Учителя.

Учитель и Крук поклонились ему. Нетот, глядя на них, тоже встал и поклонился.

— Добро пожаловать в мой дом, почтенный Баим! — сказал Учитель, приглашая движением рук к столу.

— Ну вот и привели дороги к тебе в гости, Страж, — засмеялся Старик. — О, и мой старый друг Крук случился в этом месте в это время! — и он поклонился в ответ сначала Учителю, потом Ворону. — А это ищущий пищи? — склонил он голову, рассматривая Нетота. — И чем вас сегодня кормить прикажете?

— Я бы начал со знаний, если вы не возражаете, — еще раз склонил голову Нетот.

Все рассмеялись и начали рассаживаться за столом.