Дело «на три копейки»

Александр Черенов

Середина 80-х. Канун перестройки. В городе Углегорске происходит череда жестоких убийств школьниц. Маньяк? Серийный убийца? Целенаправленная акция? Дело поручается старшему следователю одной из районных прокуратур Алексею Старкову. На каждом месте происшествия он находит улики, никак не стыкующиеся друг с другом. Некоторые их них, казалось бы, совершенно случайные, в конце концов, приводят следствие к невероятному выводу. К делу подключается областное управление КГБ: у него – свой интерес… Книга содержит нецензурную брань.

Глава восьмая

Петухова-старшего доставили через час после того, как вернули к баланде его прыщавого сынка. Папаша оказался колоритной личностью, но несмотря на визуальную причастность к уголовному миру: два наколотых перстня на пальцах, какая-то выцветшая татуировка на плече — на «авторитета» он явно не тянул. Весь его облик говорил, скорее, о хулиганском прошлом и алкогольном настоящем. Да и сейчас он был нетрезвым, помятым и невыспавшимся.

— Садитесь, Петухов.

— Успею ещё, — «не отходя» от стула, но и не приближаясь к нему, принялся косить под «авторитета» Петухов. «Номер» не прошёл — в отличие от шланга, который резво прошёлся по спине «диссидента». Следом к резине подключилось колено Андреева, которое помогло, таки, подследственному осознать своё место в этом кабинете: на стуле посреди оного.

— Мы всё знаем, — сразу же приступил к делу изрядно уставший к разговоров — не от рукоприкладства — Трофименко.

— О чём тогда говорить? — ухмыльнулся Петухов.

— О чистосердечном признании.

— Не бери на понт, «мусор»!

«Оппозиция» стоила Петухову ещё пары отрезвляющих заходов резинового шланга.

— Начнём, что ли? — склонился над ним Трофименко.

— Так ты уже начал.

Болезненно морщась, Петухов-старший потёр ладонью «ушибленное» плечо.

— Правда, не с того конца…

— Надо было сразу в морду? — тут же «уточнил координаты конца» Трофименко. На этот раз Петухов счёл за лучшее промолчать: видимо, начал уже понимать, что этот «мент» — чересчур прямолинейный для «куртуазной» беседы.

— Будешь говорить?

Трофименко похлопал резиной по ладони.

— О чём? — с опаской покосился на шланг Петухов.

— О том, как вы с сынком обсуждали план изнасилования и убийства несовершеннолетней Котовой.

Петухов помрачнел.

— Ничего мы с ним не обсуждали.

— А твой сын утверждает обратное.

На этот раз подполковник взял в руки не шланг, а протокол допроса, которым и помахал перед носом подследственного.

— Что скажешь?

Вместо ответа Петухов попытался увести взгляд — вместе с головой — от подполковника, но голова — вместе с взглядом — были немедленно и без ненужной куртуазности возвращены Андреевым на место.

— Мне повторить вопрос? — нехорошо, но многообещающе улыбнулся Трофименко.

На этот раз Петухов молчал недолго — секунд пять, не больше.

— Да, сын, там, «нагородил огород»… ну, пацан — что с него возьмёшь… А я сказал ему, что сам разберусь с этой сучкой… чтобы не обижала моего сына… Достала уже, тварь!.. Да и все они, Котовы — сучара на сучаре! Понтов — на козе не объедешь, гниды!

— Ну, и как: разобрался? — ещё ниже склонился над ним Трофименко.

— Разобрался бы, — мрачно усмехнулся Петухов, — да какая-то добрая душа опередила меня…

— А что за милиционер был у вас дома? — «вразрез» подключился Старков. — В тот день, когда Вы решили разобраться с Котовой?

Пытаясь вспомнить, Петухов наморщил лоб и несколько секунд честно «погружался в себя».

— А хрен его знает! Я его первый раз видел. Ко мне много вашего брата наведывается. Чуть что — сразу ко мне: меченый, куда денешься! Особенно участковый достал… недоделок!.. А этого я раньше не видел.

— Узнать сможете?

Петухов опять ушёл глазами в сторону — за ответом.

— Не знаю… Темно было… Я ещё выпил хорошо… Да и все вы — на одно лицо!

— А о чём разговор был?

— С сыном?

— С милиционером! — даже не повысил голос Старков: опять увлёкся версией.

Петухов скорчил рожу и развёл руками, вывернув ладони «лицом наружу».

— Так — «печки-лавочки»… Какую-то «пургу гнал»… ну, там, где был, что делал…

— По какому делу?

— А я помню?! — пожал плечами Петухов, словно удивляясь несообразительности следователя. — За какую-то кражу толковал, а за какую, убей Бог, не помню: выпимши был…

— А где ты был в день убийства? — еле дождался своей очереди Трофименко.

Петухов медленно «отклеил глаза» от пола.

— А когда был этот день?

— Позавчера.

Вспоминая, Петухов несколько раз проехался грязной ладонью по заросшей щеке.

— Позавчера?..

Ладонь «собралась уже в обратный путь», как вдруг передумала и звучным шлепком отработала по лбу.

— Так ведь, это… выпивали мы!

— Тоже мне — алиби! — ухмыльнулся подполковник. — Ты каждый день «нажираешься»!

— Да нет же, начальник! — клятвенно обложился руками подследственный. — Позавчера аванс давали! Я на стройке работаю, бетонщиком! Двадцатого у нас всегда — аванс! Двадцатого — аванс, пятого — получка! Можете, у кого угодно, спросить!

— Спросим, не беспокойся.

Трофименко ответ подследственного явно не понравился: «крепкая версия» дала первую трещину.

— И что: весь день пили?

Петухов «засмущался», даже шмыгнул носом.

— Ну, зачем «весь день», начальник?.. Ну-у… после обеда начали… как аванс получили…

— После обеда — это ещё в рабочее время? — усмехнулся Старков: расстроенный Трофименко предпочёл отмолчаться.

— Ну, а чё такого? — лишь слегка «оппонировал» Петухов.

— А кто пил?

— Да вся бригада! — повеселел подследственный. — Как «загудели», так и…

— А где «гудели» — то? — тоже развеселился Старков: хоть какое-то разнообразие. — Или, как в песне у Высоцкого: «потом в саду, где детские грибочки, потом не помню: дошёл «до точки»?

— Примерно так, — покривил щекой Петухов. — Начали, как говорится, не отходя…

— От кассы? — хохотнул Старков.

— Нет, от кассы мы отошли, — оценил юмор Петухов. — Начали там же, на строке. Продолжили уже у Маркова — это наш бригадир… Потом перекочевали ко мне, потом гуляли по улице…

— Пили под забором, — «откорректировал» Старков.

— В кустах, — «уточнил коррекцию» Петухов. — Там и уснули… Бабы нас потом по хатам разнесли, уже за полночь.

Старков повернулся к Трофименко. Во взгляде его не было ожидаемого вопроса, но подполковник и без того был «донельзя обрадован» показаниями Петухова. Как человек прямой и откровенный, «лицо сохранять» он не собирался, поэтому сразу же «пошёл на коду».

— Ладно, Петухов, сейчас следователь запишет твои показания, мы их проверим, и, если ты не наврал, то уйдёшь домой.

«Пониженный до реального чина», Старков быстро заполнил протокол и пододвинул его Петухову. Тот не стал «запинаться глазами» о буквы, и, бросив равнодушный взгляд на протокол, размашисто поставил корявую роспись рядом с «галочками от Старкова».

— Проводи его, Андреев, — огорчённо махнул рукой подполковник.

Уже в кабинете не было ни Петухова, ни Андреева, а подполковник всё ещё продолжал сокрушаться. Огорчение его было неподдельным: всё, что могло «лопнуть», «лопнуло», и ничего ни ему на смену, ни на ум не приходило.

— И что теперь, Семёныч?

К его удивлению, большему, чем огорчение, Старков не стал ни подключаться к тризне, ни задумываться над будущим, таким безрадостным в представлении Трофименко.

— Будем отрабатывать папашу.

— Этого? — недоумевая, ткнул пальцем в дверь подполковник. Алексей Семёнович отрицательно мотнул головой.

— Папу Котовой. Вернее — отчима.

— А что?! — тут же загорелся непосредственный на эмоции, а потому отходчивый Трофименко. — Это ведь — классика: отчим и взрослая падчерица!

Он тут же беспощадно «подверг» указательным пальцем клавишу селектора.

— Ковалёв? Немедленно дуй к Котовым… Нет, их нам не надо: обойди соседей. Поспрашай там насчёт отчима! Да: всё грязное белье, какое только отыщешь! Соберёшь — «в мешок» и немедленно обратно! Чтобы мухой у меня!

— Василий Николаевич! — выразительно покосился на дверь Старков — с явным намёком на недавних посетителей кабинета.

— Ах, да! — с досадой хлопнул себя по лысине Трофименко. — Ковалёв, слышишь меня? Так, вот: по дороге загляни к некоему Маркову — это бригадир и сосед Петухова-старшего! Узнай реквизиты всех, с кем они «обмывали» позавчера аванс! Понял?.. Ну, давай!

Он вернулся глазами на лицо Старкова.

— Теперь всё, Семёныч?.. Ну, тогда ждём-с…