Невзрачное откровение

Александр Цемахман

Эти стихи писались изредка, с большими паузами, по поводам, казавшимся мне в то время важными или уже тогда вполне ничтожными, и предназначались для немногих друзей, понимавших меня с полуслова. С друзьями я был вполне откровенен, не заботился ни о том, как меня поймут, ни о том, куда заведет строка, и не думал, что это может быть любопытно кому-то еще. И все же если ты найдешь здесь что-то созвучное твоим чувствам, близкое твоему восприятию мира, я буду искренне рад, читатель.

Письма из Альберты

I. Michener Park

1

Земную жизнь пройдя до половины,

я оказался здесь. Я выбрал дом.

На выбор повлияли за окном

растущая сосна и три рябины

и здание, стоящее углом

за скоростным шоссе, слегка за десять

унылых этажей, что нетипично

для здешних плоских мест, зато привычно

для москвича. Мне надо было взвесить

расположенье комнат, и теперь,

укрывшись в меньшей и захлопнув дверь,

пишу тебе. На кухне голоса,

но это так, еще на полчаса,

потом уснут. На улице мороз.

я выйду покурить, и будут мерзнуть

в перчатках пальцы. Азбукою Морзе

мерцают звезды. Гулкий дерьмовоз,

как будто Терминатором ведомый,

промчится по хайвею, или ерзать

начнет скрипучий снегоочиститель.

И снова тихо. Некий местный житель,

чучмек в чалме, паркует свой «ниссан».

И снова никого. Один, у дома,

все курит, не уходит Цемахман.

Начнется снег и, светлый, невесомый,

определит и конус фонарей,

и перспективу. Надо поскорей

назад в тепло. Уже Грандфазер Фрост

настаивает, чтоб покинул пост.

2

Я не могу уйти. Я вновь в лесу

воспоминаний, в том лесу над Волгой,

где длится все, где полночи так долго

тянуться: десять тысяч верст, шесть лет.

Нет, мы еще не целовались с Ольгой —

держались за руки, и на весу

нас жизнь держала, как сказал поэт.

Ухаживанье, может, стоит вычесть:

в моем тогдашнем скудном словаре

слов не хватало, и тупые иглы

оцепененья нас кололи, тычась.

Мы разошлись едва ль не на заре.

Я чувствовал, что я сгораю в тигле,

но по привычке думал: фигли-мигли.

Происходило дело в декабре.

Я налегке приехал в «Энергетик»,

признаться, рад побыть дней десять в нетях,

отвлечься от ВНИИТа и семьи,

но чтобы с кем-то переспать?! Ни-ни,

скорее, провести как теоретик

я полагал свой отпуск. У лыжни

есть преимущества перед листом бумаги,

особенно задолго до люмбаго.

3

Она туда приехала с подругой

(конечно, крокодилом) отдохнуть,

три месяца назад уйдя от мужа-

татарина. По-моему, ей туго

пришлось под игом Золотой Орды.

Не то чтобы я так уж был ей нужен,

быть может, просто нужен кто-нибудь,

к тому же, ты ведь знаешь, до п…

охотников на отдыхе немало,

и по контрасту я, под одеяло

забраться к ней не думавший, штаны

поспешно не спускавший, был бы кстати.

Короче, нас столкнула, как шары,

судьба и по иронии судьбы

нас закатила в лузу, и в кровати

себя мы обнаружили. Следы

закономерности, принявшей форму

случайности, распутывать потом

не думая, на время став скотом

и не стыдясь, я спарился. Слепы,

глухи ко всем, всему, отдавшись шторму

оргазмов, перекрыв любую норму

и северной, и южной стороны

попали мы туда, где для прокорму

в избытке слез, и спермы, и слюны.

4

Припоминая Людочку и плов,

пока душа, рифмуя, роясь в соре,

отыскивает связи нам на горе

и походя волосяной покров

снимает, можно рассмотреть улов,

покуда голова еще на шее,

хоть и морщинистой. Куда страшнее

та пустота, что впереди. Готов

проследовать за мною осторожно

не далее как в Железнодорожный?

Тогда вперед. Велосипед не нов,

без тормозов, хоть это против правил.

Его хозяин умотал в Израиль,

на даче бросив дряхлого одра.

Я точно знаю, что уже пора,

поскольку Людочка проедет в Горький

через Желдор, но это будет фон

Конец ознакомительного фрагмента.