Юность Моисея
Имя пророка Моисея известно любому мало-мальски образованному человеку. Но мало кто знает, что в юности этого человека звали Хозарсиф. Еще меньшему числу любителей истории известно, что Хозарсиф не подобранный сестрой фараона подкидыш еврейского происхождения, а незаконнорожденный племянник Рамсеса XII, прошедший жреческую школу в Египте и впоследствии сам посвященный в великий сан жреца. Почему же племяннику фараона пришлось бежать из Египта, и как он стал Моисеем, то есть «спасенным» – об этом и повествует этот роман.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Юность Моисея предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 2
Легче вовремя вспомнить и исправить ошибку. Но будет ли она исправлена?
Для религии только святое — истина,
для философии только истина свята.
Иерофант Мембра, вышедший встретить Хозарсифа, не двигался с места, ожидая, пока сам неофит приблизится к нему. Несмотря на то, что мать подтолкнула его сзади, сознание юноши вдруг поразил удивительный сон, который приснился ему сегодня. Почему сон вспомнился именно сейчас, Хозарсиф не мог понять: либо видение стоявшего перед ним жреца, либо предстоящая дорога с обучением тайных знаний и мистерией посвящения в жреческий сан, либо какая-то связь с запредельным миром, но сон снова промелькнул перед ним, словно комета по ночному небу.
Когда-то жрец Отой, узнав о том, что мальчика иногда посещают осязаемые сны, наказал Хозарсифу записывать всё случившееся на папирусе или же на глиняных дощечках, но не оставлять виденное во сне, как простое приснившееся приключение. Ведь реальные ощутимые сны человеку снятся не каждый день. А если такой сон приходит, то необходимо обязательно записать его, ибо через сны Высшие силы часто стараются сообщить человеку то, что он должен знать в настоящее время.
Однажды юноше приснилось, что он поднимается по узкой каменистой тропинке высоко в гору, но поскользнулся, упал и ушиб руку о камень, а, проснувшись, обнаружил большой синяк на том самом месте, которым ударился о камень во сне. Более того, ушиб болел и заживал очень долго. Жрец объяснил, что такое иногда происходит с избранными, и в Месопотамии эти раны называют стигматами. Поэтому всё, что Хозарсиф отныне видел во сне, сразу же заносилось на папирус. Писать юноша уже умел, только сегодняшний сон записать ещё не успел. Может быть, именно поэтому увиденное решило напомнить о себе и взбудоражило память? пространство перед ним вздыбилось, превратилось совсем в иной мир. То есть, юноше приснилось какое-то другое государство, караван верблюдов, коней и осликов, приближающийся к оазису, находящемуся в пустынной скалистой местности. Снова привиделись те же люди, тот же мальчик, с которым, видимо, его свяжет судьба.
День клонился уже к вечеру, за которым должна была обрушиться на землю густая звёздная ночь, укутав природу своим тёплым непроницаемым покровом. Небольшой караван путешествующих остановился на ночь в оазисе, приютившимся у подножия Ливийских гор. Самым бесценным среди пальм, кипарисов и тамарисков был источник, небольшое озеро. Вода на Ближнем Востоке ценилась больше всех мировых богатств. Земля полупустыни не везде и не очень была богата растительностью и плодородием почвы, но всё же давала жизнь народам, облюбовавшим эти места.
Может быть, в этом присутствовала какая-то своя прелесть, но никакой кочевник не получит доступ к мудрости. Так говорили жрецы, так и было на самом деле. Племена кочевников постоянно бывали в городах, но к осёдлости привыкали не все и далеко не сразу. Но каждый житель этой страны получал что-то своё и успокаивался.
Значит, не совсем ещё Бог осерчал на непослушных кочевников. Значит, даёт ещё один шанс понять, прославить и донести всему миру Божественную Истину. А Истина, какая она? Если честно, то везде разная, то есть, у каждого человека — своя. Вот здесь, например, в оазисе, Истина — это то, что в этих местах была и есть животворная влага, приносящая радость не только животным, но и людям, паломникам в Иерусалим.
Пока мужчины поили верблюдов и ослов, жёсткими щётками расчёсывали им шкуры с короткой, но свалявшейся во время пути шерстью от поклажи, женщины готовили трапезу, а многочисленные детки, предоставленные на время самим себе, занялись играми. Те, что постарше, деловито помогали либо матерям, либо отцам. А совсем маленькие мастерили из глины и песка крохотную дамбу в спокойной заводи пресноводного источника.
В караване дети путешествовали отдельно от отцов и даже от матерей. Под присмотром нескольких женщин все они находились в обозе, но в различных местах. Мальчики обычно шли за повозками, или увязывались за верховыми впереди каравана. Подражая воинам, мальчишки с детства обучались выносливости, военным играм и привыкали к дисциплине. А девочки, особенно младшенькие, находили себе место в огромных повозках среди тюков с барахлом, овсом, ячменём и крупой.
Одна из путешественниц решила проведать своего сына на «детской половине», но, сколько ни искала, среди больших и не очень подростков, мальчика не было. Не оказалось его среди строителей глиняной дамбы на берегу водоёма, ни среди детей, присматривающих за жертвенными овцами. Паломники готовились принести овец в жертву Богу, ведь в Иерусалиме был праздник Пасхи, и в Красную неделю месяца Адар[9] каждый день полагалось приносить жертву. Но мальчика не было и здесь. Женщина, не на шутку встревоженная, подошла к детской половине, высматривая сына. Может, она просто его проглядела?
— Сестра моя, — обратилась она к одной из караванных воспитательниц. — Не знаешь, куда запропастился мой сын?
— Да что ты, Мицриам, — отвечала та, округлив глаза. — Я думала, он с тобой. Иисус такой удивительный и чуткий ребёнок, что вытворить какое-нибудь хулиганство просто не может. Не в его это характере. Ведь ты же знаешь, как я слежу за детьми, и твоего-то я бы никогда не упустила из виду. Пойди, спроси у мужчин. Может, он затесался среди них? А здесь твоего мальчика со времени выезда из Иерусалима вообще не было.
Мицриам поспешила по совету подруги к мужчинам, которые занимались своими важными делами, а в основном вовсю уплетали приготовленную женщинами еду, так что мешать мужской трапезе нельзя было, и мамочка, потерявшая своего мальчика, остановилась немного поодаль, высматривая: нет ли сорванца среди взрослых. Здесь не могли находиться только девочки, а мальчики, беря пример с отцов и копируя их, играли друг перед другом роль совсем взрослых, участвовавших в караванных заботах мужчин.
Мицриам вскоре заметили и тут же сообщили мужу, так как ни одна из жён не осмелилась бы самовольно нарушать вечернюю трапезу мужчин. Если пришла, значит, действительно что-то случилось. Её муж не заставил себя долго ждать, понимая: жена просто так не придёт.
— Что случилось, женщина? — голос у него был усталый, но ласковый. — Или что-то надо сделать?
Она поклонилась мужу, как положено, скрестив руки на груди, и, не скрывая тревоги, ответила:
— Я нигде не могу найти сына!
— То есть как? — поднял брови Иосиф. — О чём ты говоришь, женщина? Мальчик должно быть, где-нибудь со сверстниками. Ты везде посмотрела?
— Его нигде нет. Никто его не видел, — голос женщины готов был сорваться в истерический вопль. — Многие думают, что он со мной и не волнуются. Но мой сын никогда не исчезает, не сообщив о делах своих.
— А среди погонщиков смотрела? — опять нахмурился Иосиф. — Мало ли, может, и искать ребёнка вовсе не надо, никуда не денется.
— Ещё нет, у погонщиков не спрашивала, — потупилась Мицриам. — Но что ему там делать? Мальчик никогда не интересовался верблюдами или же ослами, хотя от ухода за животными никогда не отказывался.
— Мало ли! Наш сын как раз где-нибудь там, значит, волноваться не стоит, — пожал плечами мужчина и зашагал к источнику, где прямо на берегу расположились погонщики.
Жена семенила за ним. Но ни среди погонщиков, ни среди вновь проверенных детей, ни среди женщин мальчика не было.
— Яхве! — воскликнул мужчина, подняв обе руки к уже потемневшему небу, на которое неспешно высыпались крупные разноцветные, как драгоценные камни, звёзды. — Яхве! Помилуй нас!
Он так постоял некоторое время молча в позе оранты, воздев руки к небесам, потом повернулся к стоявшей неподалёку жене.
— Наш сын остался в городе, — спокойно сказал Иосиф. — Но с ним ничего не случилось.
— Как! Не может быть! — воскликнула женщина.
— Я сейчас как бы услышал голос, — начал объяснять её муж. — Голос ангела сказал мне, что он там, и вспомнил: наш мальчик всё время не выходил из святилища. А когда караван тронулся в путь, ни ты, ни я не посмотрели, присоединился ли он к нам. Ведь так?
— Что же делать? — задрожал от волнения голос женщины.
— Как что, Мицриам? — воскликнул Иосиф. — Мы должны вернуться. Мы снова поедем в Иерусалим. И это добрый знак, потому что Яхве не хочет отпускать нас просто так. Но животным хоть немного надо отдохнуть. Да и нам тоже. Иди, я разбужу тебя рано.
Но сколько женщина ни старалась хоть немного забыться, уговаривая себя, что всё будет в порядке, что обязательно надо отдохнуть — всё было тщетно. И когда с первыми лучами солнца вместе с погонщиками к Мицриам явился муж, она уже была готова.
Её посадили на одного из взятых в караване ослов, и группа из шести человек отправилась в ту сторону, откуда скоро должно было в полный рост выползти на небосвод древнее дневное светило, в той стороне находился священный город, где оставили потерянного мальчика.
Маленький караван продвигался довольно резво. Ослики, почувствовав возвращение, шагали весело. Причём, им сейчас не мешали ни верблюды всегда степенные и величавые, поплёвывающие на осликов свысока, ни тягомотные упряжные быки, не шибко величавые, но такие же неспешные, как и верблюды. Без этаких попутчиков дорога складывалась гораздо веселее. Тем более, возвращение в город обещало хоть небольшое, но всё-таки угощение в конюшнях постоялого двора, поэтому ослики старались вышагивать во всю.
Ещё солнце не задумывалось спрятаться на ночь в потустороннюю обитель покоя, а справа уже показалась живописная, богатая тамариском и пальмами долина Енном, выходящая прямо к заветному Змеиному пруду. Этот водоём получил такое название из-за окунающихся туда после удушливой засухи змей, не нападающих в это время ни на кого. Более того, прокажённый, отваживавшийся в это время искупаться вместе со змеями, мог выздороветь даже от своей тяжкой неизлечимой болезни. Оттуда рукой подать было до Яффских ворот, которые открывали путь прямо к священному пруду Езекии и к лежащему за ним храму Иеговы.
Казалось, город радуется возвращению паломников, несмотря на то, что издалека выглядел не очень радостно. Всё равно как распластавшаяся на горе величественная мрачная крепость, где прямо у входных ворот был выстроен богомерзкий амфитеатр Ирода, а на вершине господствовала над окружающим миром башня Антония. На стенах, как всегда, виднелись закованные в латы легионеры, соблюдающие и наводящие в городе давно заведённый римский порядок.
Путешественники по-своему радовались скорому разрешению проблем, хотя радоваться ещё было рано, поскольку, где искать мальчика, не знал никто. Предположение, что Иисус находится в храме Соломона, оставалось пока только предположением, не опирающимся ни на какую основу, кроме голоса ангела, услышанного Иосифом.
Вскоре дорога вывела возвращающихся людей в предместье, и узкими улочками путешественники поднялись к храму. Оставив на безлюдной в этот час площади осликов, все шестеро поспешили в святилище, а, войдя, ко всеобщей радости обнаружили потерявшегося Иисуса, стоящего в центре храма между двух групп взрослых мужчин, которым мальчик что-то увлечённо рассказывал. Но поскольку взрослые очень внимательно слушали молодого проповедника, значит, говорил он вещи весьма серьёзные. Хотя, если подумать, что может сказать мальчик? Какими речами он может заинтересовать степенных и уважаемых жителей этого города?
А он говорил и говорил непростые вещи:
–… так исполняется то, что говорил пророк Исаия: «Вот Господь грядёт на облаке, и все творения руки египтян затрепещут при виде Его».
— Не хочешь ли ты сказать, дитя, — раздался голос одного из фарисеев. — Не хочешь ли ты убедить нас, что пророк говорил именно про тебя? Да, обе статуи богов в нашем храме упали, — говорящий показал на восточную стену храма, где на полу распростёрлись две свалившиеся с постаментов статуи богов. — Да, эти статуи упали. Но у одной подгнил постамент, а другую нечаянно задели служки. Ведь не может такая нелепая случайность свидетельствовать о пришествии Машиаха! Мальчик либо смеётся над нами, либо сознательно идёт на преступление!
— Не обвиняйте меня в том, что вы никогда не сможете доказать, — пожал плечами Иисус.
Вдруг при входе в храм раздались испуганные голоса, по толпе людей прокатилась волна ропота. В храм вошёл в сопровождении центурионов начальник этого города Афродиций. Видимо всаднику римских легионеров вовремя доложили о происшествии, поэтому он решил полюбопытствовать лично и убедиться в могуществе иудейского бога, о котором ему постоянно приходилось слышать от окружающих.
Всадник Афродиций твёрдым шагом прошёл прямо к валявшимся на полу божественным статуям, потрогал носком сандалии осколки, потом повернулся к Иисусу, сделал шаг в его сторону и отвесил мальчику глубокий поклон. По залу опять прокатилась волна ропота, но на этот раз подкрашенная пеной изумления.
— Я, Афродиций, говорю тебе Каиафа, — обратился он к иудейскому первосвященнику. — Говорю тебе и твоему народу. Если бы младенец сей не был Богом, ваши боги не пали бы на лица свои при виде обыкновенного мальчика и не простёрлись бы перед ним; таким образом, они признали отрока за собственного Владыку. И если мы не сделаем того, что видели, как сделали эти боги, — он указал на разбитые статуи, — мы подвергаемся опасности заслужить Божие негодование и гнев. И все мы погибнем смертию, как случилось с царём фараоном, который презрел предостережения Господа.[10]
В храме на сей раз, прокатился явный ропот саддукеев и фарисеев, не соглашающихся превратиться так вот запросто в поклоняющихся пророку и верных слуг его. Машиах, думали все, не приходит к народу запросто, и пророки никогда не приходят из Галилеи. Но откуда должны или обязаны прийти пророки — не знал никто.
— Мне доложили, что мальчик знает закон, — продолжил военачальник. — А не вы ли, служители бога, должны как зеницу ока оберегать закон? Послушаем, что скажет младенец.
Иисус стоял некоторое время молча посреди храма, потом всё же решил продолжить беседу с мудрыми мужами земли сей, тем более, что совсем неожиданно получил заступничество и поддержку от человека, рождённого в чужих землях, но считающего ответственным себя за славу и процветание страны обетованной.
— Пророчество Отца моего исполнилось на Адаме, — начал снова говорить мальчик. — Исполнилось по причине непослушания его, и всё свершившееся — по воле Отца моего.
Вам ли не знать, законникам, если человек преступает предписания Бога и исполняет дела Диавола, совершая непростительный грех, — его дни исполнились; ему сохраняется жизнь, чтобы он мог ещё покаяться и укрыться от обязательной смерти.
Если же он упражняется в добрых делах, время жизни его продлится, дабы слухи о его преклонном возрасте возросли и люди праведные, а тем более грешники, подражали бы ему. Ведь только через добрые дела даётся человеку сила радости и постижения истины.
Когда вы видите перед собой человека, чей дух скор на гнев, душа раскрыта для ярости и ум согласен совершать не только пакости, но и убийства, — дни его сочтены, ибо такие погибают во цвете лет.
Иногда злобные, свирепые и похотливые люди выживают. Иногда даже получают власть. Но всякое пророчество, которое изрёк когда-либо Отец мой о сынах человеческих, должно исполниться во всякой вещи.
Житие Еноха и Илии написаны неправильно, — они живы и по сей день, сохранив те же тела, с которыми они родились…
Мальчик на несколько минут замолчал, поскольку по залу опять прокатилась бесперебойная штормовая волна ропота. Ворчание больше всех исходило со стороны, где собрались саддукеи. В их среде очень чувствительно относились к родовым признакам человека, тем более пророка Иерусалима. Но ни Енох, ни Илия к знатным родам не относились, хотя и были живыми взяты на небо в царствие Божие.
— А что касается отчима моего Иосифа, — снова продолжил Иисус, — то ему не дано будет, как пророкам остаться в теле; если бы человек прожил много тысяч лет на этой земле, всё-таки он должен когда-нибудь расстаться с бессмертием, то есть сменить жизнь на смерть, ибо человек только тогда получает жизнь и рождается в этот мир, когда соглашается заранее на принятие смерти, ибо она есть ступень завершения дел. А что с человеком случается в потустороннем мире, могу знать только я. Но что случается за потустороньем, за тем, что способен видеть глаз твой — ответить может только Отец мой.
И я говорю вам, о братья мои, что нужно было, чтобы Илия и Енох снова пришли в этот мир при конце времён и чтобы они утратили жизнь в день ужаса, тревоги, печали и великого смятения. Ибо никто в конце времён не будет иметь этой жизни, она не пригодится уже никому.
Ибо антихрист умертвит четыре тела и прольёт кровь, как воду, из-за позора, которому эти четверо его подвергнут, и бесчестия, которым поразят его при жизни, когда откроется нечестие его.[11]
— Воистину! — вскричал Афродиций. — Воистину, этот мальчик — наби[12] Израиля! Кто скажет, что это не так?
Но желающих возразить военачальнику не было ни среди фарисеев, ни среди саддукеев. Очередной раз воодушевлённый такой сильной поддержкой, Иисус продолжил свою речь. На этот раз он обратился непосредственно к собравшимся здесь фарисеям:
— Чему учите вы в своём храме? Кому вы поёте божественные гимны и совершаете жертвоприношения, если не можете облегчить хотя бы часть, хотя бы малую толику страданий вашего народа? Вот вы, — показал он на группу фарисеев, стоящих в правом приделе храма, — все одеты в пурпурные богатые одежды, все в золотых украшениях, все с сытыми и довольными лицами. Вы никогда не познавали невзгод и лишений, не знаете ни болезней, ни страданий своего народа, как же вы можете судить и осуждать ближнего своего? Как же не хватает у вас смелости задать вопрос себе самому: а прав ли я?
Но дело не в этом. Вы точные блюстители законов, которые никак не отражают и никогда не отражали Божественного духа и любви Господа к людям. Вы всегда готовы публично покаяться перед народом, совершая благочестие во многих ритуалах и церемониях, но не в обычных бытовых спорах.
Можете даже пройти по улицам к храму с лицами, покрытыми пеплом и по дороге притворно выкрикивать молитвы. Нищим, попавшимся на пути, раздаёте милостыню. Но в действительности вы ищете только власти, которая никогда не будет Божественной, которая поклоняется только Золотому Тельцу. При помощи своей власти вы приметесь, скорее всего, отбирать у нищих деньги, подаренные вчера вами же. Ведь право, зачем нищему деньги, он и так проживёт, на то он и нищий? А деньги счёт любят и должны быть собраны вместе — шекель к шекелю.
Один из фарисеев, покрасневший, как его одежда, вскинул руку с указующим перстом в сторону выхода и завопил:
— Вон отсюда, мальчишка! Не дорос ещё, чтобы указывать мне, как совершаются моления! Мал ещё, чтобы в моём кошельке деньги считать! Подрасти, пока ума наберёшься!
Но его бешеный крик потонул в радостном всеобщем приветствии новоявленному риторику от толпы саддукеев, занимающих левый храмовый придел. Те вовсю радовались помощи, пришедшей неожиданно из уст мальчика, которого они сами же совсем недавно хотели изгнать из храма за нелицеприятные речи. Пощёчина фарисеям сделана как нельзя кстати. Поэтому со стороны саддукеев не слышалось ни одного недовольного отклика — тем просто нечего было возразить. Когда же всеобщие крики стали немного утихать, мальчик снова привлёк к себе внимание, но уже речью против другой половины собравшихся в синагоге людей.
— А что же вы, саддукеи, радуетесь? — продолжал Иисус. — Если каждый из вас потомок рода богачей, и вы с малых лет считаете, что по наследству от родителей должны иметь священнические обязанности и право, которое существует со времён царя Давида, то все вы жестоко ошибаетесь. Священничество по наследству не передаётся. Это духовная обязанность человека, умеющего пасти стадо своих овец.
Не ту же ли букву закона почитаете и вы, как ваши противники? Кто из вас не отвергал предсказания пророков и не кидал в него камень? Кто не поносил бессмертие души и посмертное воскрешение, хотя без этого жизнь человека становится бессмысленной? Кто из вас не преступал веры, боясь преступить закон? Ведь только вера объединяет людей, а религия приносит вражду, злобу и ненависть.
Вы смеётесь пусть даже над пустым и показным верованием фарисеев, а всё служение Иегове для вас заключается только в храмовых церемониях, но никак не в искренней вере во Всевышнего. И ваша вера так же пуста и бездонна, как пропасть преисподни.
Неужели это игрище похоже на настоящую Божественную веру? Ваша вера — это собственное превосходство над всеми и то же самое стремление сохранить власть Золотого Тельца. Все вы забыли мысли Божьи, управляющие миром, а они неизменны и никакое ваше властолюбие не искалечит их. То есть, хранители законов забыли законы, либо искажают их как кому надобно. А законы даны Моисею не для искажений по собственному разумению. Каждый человек призван, чтобы понимать Божественные мысли, чтобы делать их живыми в этом мире. После того, как мысль получит жизнь и только тогда, человек сможет понять, для чего ему дарована эта жизнь.
Вспомните, что сказывал Исаия:
«Возвеселитесь с Иерусалимом и радуйтесь о нём, все любящие его! Возрадуйтесь с ним радостью, все сетовавшие о нём, ибо так говорит Господь: вот, Я направляю к нему мир как реку, и богатство народов, как разливающийся поток, для наслаждения вашего; на руках будут носить вас и на коленях ласкать. Как утешит кого-либо мать его, так утешу Я вас, и будете утешены в Иерусалиме… Ибо Я знаю деяния их и мысли их; и вот, приду собирать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою».[13]
Вот видите, каждый из вас и все вместе можете родить драму, но никто не может переделать её. Поэтому человек должен понять, что всё невидимое вечно, а наша мысль спокойно может видеть это невидимое, потому что она сама невидима, но существует. А существо мысли никаким изобретённым для этого законом доказывать и подтверждать не надо.
Творец сотворил весь этот мир не руками, но Словом, ибо сказано в заповедях: Вначале было Слово! Нужно понять Господа нашего, как существующего ныне и вечно, как существующее слово, как существо мысли. Но никто не вправе переделывать Его творения, направлять всё по какому-то изобретённому разумению. А от кого заумные разумения приходят — известно. Каждый человек должен знать, кому он возносит молитву, кому служит. И только тогда станет ясно, какой силой он пользуется, что может, и что не может. Внимания заслуживает совсем не тот человек, что поддался искушению, а кто смог победить его, уцелеть и даже перешагнуть. Только никогда не следует изображать для себя реальный мир по собственному образу и подобию. Человек — только Сын Божий, но никак не сам Господь.
Под сводами храма повисла гнетущая тишина. Этим и воспользовались мужчины, пришедшие за отроком. Они помогли Иосифу буквально утащить мальчика из храма, пока ещё все там были ошарашены обличениями младенца и переваривали сказанное, каждый для себя.
Мужчины вывели Иисуса на крыльцо храма, и отец набросился на него тут же, решив отвратить мальчика от раннего повзросления:
— Как ты позволяешь себе разговаривать с уважаемыми людьми? Что они тебе сделали? Этот мир у нас такой, каким сотворил его Господь, и не надо противиться Промыслу Божьему, ибо слова Первосвященника всегда были и останутся законом Единого Яхве! Обвинять же в ересях, не заслуживших никаких обвинений — это воистину человеческий грех! Все мы стараемся обвинить окружающих в нелицеприятных поступках, не замечая ничего за собой. Подумай, так ли ты чист, чтобы мог учить уму-разуму и обличать ближних, старше тебя по возрасту и по уму?
Мальчик при строгом внушении старшего, которого он обязан был слушаться беспрекословно, поднял на него глаза и чуть слышно произнёс:
— Людям всегда нравится выглядеть намного лучше, чем они есть на самом деле, поэтому любому из нас полезно возвращаться к исходным темам, то есть, как говорят мудрецы: sor lemahela haschar.[14] Только разобравшись в начале — откуда всё происходит, человек сможет познать себя и принести этому миру часть радости.
Потом Иисус, как будто продолжая давно начатый разговор, совсем уже не к месту рассказал, как провёл в Иерусалиме вчерашний день, пока не началась служба.
— Увидеть Иерусалим, храм Иеговы — это ли не мечта каждого! — мальчик не отводил взгляда, и его отцу даже стало немного не по себе. А тот, как ни в чём не бывало, продолжил:
— Я видел этот город, видел амфитеатр Ирода, башню Антония и всюду вооружённых пиками стражников. Этому городу дано стать отправным местом молитвенников и Божьих проповедников. Именно отсюда Слово Божье начнёт растекаться по всему свету. Но вооружённые злобой люди выполняют здесь нечеловеческую службу. И грех убийства может принести нашему народу проклятие на все времена.
— Да как ты можешь так говорить о воинах! — воскликнул один из мужчин, пришедших вместе с Иосифом. — Любой воин выполняет только то, что должен! Такие обязанности были и есть у воинов во всех странах.
— Грех убийства не прощается ни на том, ни на этом свете, — заупрямился мальчик. — Я знаю, что это так, потому что каждому из этих солдат всё равно — кого убить, значит, много раньше была убита душа каждого из них. Ведь Господь создал человека не для убийства и завоевания, не для насилия и жадности, не для обжорства и похоти, а для того, чтобы принести хоть толику радости ближнему.
— Неужели всё так, как ты говоришь? — робко спросил ещё один из шестерых, помогающих плотнику Иосифу в поисках сына.
— Я не просто говорю, — принялся рассказывать Иисус. — Я прошёл днём по городу и видел квартал язычников, из которого когда-то прольётся возмущение, потому что Бог — един, и никто не в праве указывать каким путём человеку идти к Божественному чертогу. Может быть, эти язычники провозгласят свою веру самой верной, и правильно сделают. Потому как нельзя евреям считать себя единственными и величественными избранниками Божьими, ожидающими появления Машиаха, не верящими в способность постижения Божьего пути другими насельниками мира сего.
— Да что ты говоришь?! Ты в своём уме, мальчик? Какая муха тебя укусила? — послышались возмущённые восклицания спутников Иосифа.
— Не знаю, была ли это какая муха, — упрямо продолжал рассказывать мальчик. — Но я видел у жёлтого Силоамского источника множество искалеченных жизнью людей, в глазах которых не осталось ничего, кроме надежды. Только надежда помогает выжить человеку и надежда на Господа — вот всё, что у бедных калек осталось.
Только и надежда осталась уже не у всех. Толпы изувеченных, искалеченных, прокажённых, ищущих в Иерусалиме путь к исцелению, и просто стариков просили помощи, сострадания, протягивали худые искалеченные руки, заглядывали мутным неживым глазом мне в душу, но я ничем не мог помочь им. Сейчас не мог…
— Да кто тебе разрешит помогать несчастным, и где ты найдёшь для этого силы? — хмыкнул один из мужчин. — Лучше учился бы ремеслу своего отца и не создавал для нас проблем.
— Вот жилище моего Отца, — мальчик указал на храм, откуда они только что вышли. — И только там я мог найти общение с Ним.
Воспалённый возглас мальчика прервался голосом ещё одного взрослого, разговаривавшего до тех пор чуть в стороне с матерью отрока. Женщина не мешала мужчинам, поучающим Иисуса, как будто знала, чем должно всё закончиться. Недаром же она с младенчества воспитывалась в храме, значит, знала те Божьи истины, о которых не всегда могут догадаться мужчины.
— Да будет радостным день ваш, — поприветствовал собеседник Мицриам искателей потерявшегося Иисуса. — Я обратил внимание на мальчика ещё вчера, и ничего бы в храме с ним не случилось. Он стал мне даже более любопытен после того, как только что показал свои настоящие места фарисеям, и саддукеям. Такого не делал ещё никто. Устами младенца глаголет истина. А эти уважаемые люди давно заслуживают наказания за своё неверие и недоверие к другим. Я поговорил уже с Мицриам, она ничуть не против, чтобы мальчик воспитывался у нас, в нашей школе.
— А кто вы? — запоздало поинтересовался отец нашедшегося Иисуса. — Чему обучаете вы и имеете ли благословение от первосвященника?
— О себе я расскажу вам обязательно, но немного позже, потому что задерживаться возле храма сейчас не стоит, — мужчина указал на выходящих из дверей святилища оскорблённых фарисеев. — Поэтому прошу всех вас посетить наш ашрам ессеев.[15] Это недалеко отсюда, на полпути к Гефсиманскому саду.
— Вы не ответили, чему можно обучить в вашей школе? — вдруг поинтересовался Иисус. — Надеюсь, не станете спрашивать, что такое алеф?[16]
— О нет, Иисус, — улыбнулся мужчина. — Меня зовут Закхей. Я владею божественной магией и наукой изучения человеческого сознания. Но уже сейчас во многом мне самому нужно учиться у тебя, а не объявлять, что могу научить многому.
И всё же мистерию познания тебе предстоит изучить вместе со мной в ближайшее время. Это написано в книге откровений, об этом говорил Исайя и тебе, Иисус, предстоит познать структуру человеческого сознания, ибо в этом, и есть смысл существования Вселенной.
— Для этого надо куда-то ехать? — не отставал мальчик. — И где можно встретить ангельское откровение?
— О, во многих странах есть двери в потусторонние миры. Допустим, священный город в глубинах Тибета, между Индией и Китаем, — ответил Закхей. — Там, в храме города находится дверь в потусторонний мир. Именно там тебе предстоит познакомиться с Рудрой Чакрином, царём Шамбалы. Это тоже было предвещено пророками. Ведь только там можно познать жизненную силу этого мира. Туда со времён зарождения человечества стремились попасть многие, но не каждому дано войти в поток Божьей силы и уцелеть потом.
— А вход туда только один и то не каждому? — поинтересовался Иисус. — Что ж это за страна такая, где нет ни выхода, ни входа?
— Нет, ты не прав, — рассмеялся Закхей. — Ещё один вход в Шамбалу есть в Аркаиме, столице гиперборейского царства Десяти городов. Но нам незачем путешествовать так далеко. Хотя, после познания тибетских истин, всякая протяжённость расстояний исчезнет.
— Когда же мы отправимся на Тибет? — глаза у мальчика загорелись в предчувствии настоящего приключения. — Я уже хочу отправиться в такое путешествие.
— Ишь ты какой, — снова улыбнулся учитель Закхей. — Сразу подавай ему всё и как можно больше. Никогда не надо спешить, ведь только тот никуда не опаздывает, кто не спешит.
— Зачем мальчику куда-то ехать? — вмешалась Мицриам. — Я хочу навещать его во время учения.
— А вот обо всём этом мы и поговорим в ашраме, — согласно кивнул Закхей. — Идёмте, путь наш недолог.
Мальчик шагал по городу с мужчинами уже как равноправный, но не эти мысли будоражили его сейчас. Он понял через видимые страдания других, что должен всё-таки расстаться с тем Божественным блаженством, которым хотел поделиться со всеми и сразу. Прежде, чем делиться блаженством, надо научиться что-то терять.
Ничего не исчезнет бесследно, но необходимо понять дарованную Богом возможность общения с себе подобными. Тем более что рядом незримо следовала новая спутница, имя которой Человеческое Страдание. А, следуя рядом, эта женщина не уставала твердить мальчику, что не покинет его больше никогда и никуда не скроется.
В сознанье Хозарсифа сегодняшний сон пронёсся, как повторное видение, которое не хотело оставаться не записанным. Но юноша знал: как только первосвященник разрешит, всё будет записано и сохранено. Может быть, именно это для Хозарсифа сейчас важнее всего. Ведь недаром тайные знания хранятся записанными в манускриптах.
Впереди у него лежал такой же путь обучения жреческим тайнам и Божественным откровениям. Может, именно поэтому сон снова привиделся мальчику, готовому вступить на путь учения, пока ещё не поздно отступить. Но стоит ли отступать, когда решение уже принято? И стоит ли изменять решения — ведь не бывает ничего неизменного?
Привидевшийся отрок был явным Екклесиастом.[17] Не предстояло ли Хозарсифу пройти тот же путь, предназначенный мальчику? Если это действительно так, то сам Хозарсиф от рождения был Избранным. Об этом ему часто говорила мать, предполагая увидеть сына властителем Египта. Об этом не раз говорил шумерский жрец Отой, духовник матери и первый учитель Хозарсифа. Ведь все знания, которыми сейчас мог блеснуть будущий неофит, были получены через проповеди жреца, принявшего в воспитании мальчика деятельное участие.
Более того, юному племяннику Рамсеса II самому было интересно общаться с Отоем, и каждый раз, когда жрец приезжал в Мемфис, Хозарсиф искренне радовался, ибо знал, что получит от жреца столько духовной пищи, сколько сможет вместить.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Юность Моисея предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
