Калинов мост

Александр Холин, 2020

Книга стихов в нескольких циклах.

КНЯЖНА

Крепки крепостные ворота

и глыбы гранитные — в рост.

Коль скоро посадят кого-то,

то выход один: на погост.

Здесь узники чахнут и верят

в скончаемость горя и тьмы.

И дремлет тюремщик-тетеря

в незыблемом мраке тюрьмы.

Княжна Тараканова к двери:

— Тюремщик,

ну, что ты там сиднем сидишь?

Мне было виденье —

грядёт наводненье,

я вижу нашествие крыс!

Тюремщик лениво прошамкал:

— Иди ты — гляди ты кака волхова, —

смахнул таракана на пол, —

зараза, ан тоже живёт однова…

Едва по задворкам забористый ветер

завыл, отпевая живых,

тюремщик очнулся, тюремщик приметил:

острог непривычен и тих.

И лихо не бродит в глубоких подвалах,

не лязгают стражи штыки,

и крысы не хрюкают в драках и сварах,

лишь бури безумной шаги

к стене подбираются ближе

и ближе,

лишь где-то запела вода…

И снова из камеры слышится:

— Вижу —

грядёт наводненье. Беда!

— Вот ведьма, накликала всёжа-ки бурю,

так жди — дожидайся беды, —

и он, озабоченно брови нахмуря,

по лестнице вверх — от воды.

А вон и подвальные рыжие твари

хвостами метут ступеня.

Хоть то на потопе,

хоть то на пожаре —

бегут от воды и огня.

Княжна Тараканова к двери:

— Тюремщик, тюремщик,

открой!

А по полу, зубы ощеря,

крысиный испуганный рой.

Она на лежанку — вода подступает,

а крысы ползут и ползут,

и — к ней разъярённой оскаленной стаей…

— О, Боже, меня не спасут!

О, Боже, не мало ли я нагрешила

за этот терновый венец?

Её оставляют последние силы,

никто не поможет… конец…

И вдруг прошептала:

— Тюремщик-Малюта,

во храме за мя помолись.

Я слышу в последние эти минуты

другой отвратительный писк.

Я вижу в России нашествие смуты,

нашествие смуты и крыс.