Балтийская рапсодия

Александр Харников, 2017

В августе 1854 года объединенный англо-французский флот вторгся на Балтику и напал на недостроенную русскую крепость Бомарзунд на Аландских островах. Но события, описанные в этой книге, пошли совсем не так, как это было в реальной истории. На помощь гарнизону Бомарзунда пришли боевые корабли Балтийского флота Российской Федерации, попавшие из 2015 года прямиком в XIX век. Десант союзников был разгромлен, и события, последовавшие вслед за этим, пошли совершенно другим путем.

Часть 2

Серебряный рубль

14 (2) августа 1854 года. Борт БДК «Королев».

К юго-западу от острова Руссаре

Командир отряда кораблей Балтийского флота

капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич

Есть такая народная примета: если с самого начала что-то не заладится, то потом уж точно все пойдет наперекосяк. Это я понял, еще когда готовился выйти из своей холостяцкой квартире и, надевая китель, вдруг заметил, что зеркало в прихожей треснуло. Потом, уже внизу, на улице, обшарив карманы брюк, обнаружил, что забыл дома свой талисман, который был со мной во всех походах еще с курсантских времен.

Этим талисманом был серебряный рубль с профилем императора Николая I. Как мне рассказывала бабушка по линии матери, сию монету вручили еще моему пра-пра-пра… В общем, далекому предку. Служил он во время Крымской войны в 10-м Финляндском линейном батальоне. Этот батальон защищал на Аландским островах крепость Бомарзунд. Когда первый набег на крепость англичан был отбит, то император Николай I наградил всех нижних чинов, вручив каждому по серебряному рублю. Вот так монета с профилем государя-императора и оказалась у моего предка. Потом она переходила от старших младшим в нашем роду, пока не оказалась у моей бабушки. А та подарила его мне «на зубок», когда я появился на свет.

Я помню, как положил этот рубль «на счастье» в карман брюк, когда мне было всего шестнадцать. В тот день я отправился подавать документы в приемную комиссию тогдашнего высшего военно-морского училища имени Фрунзе. Все экзамены я сдал на «отлично», в училище поступил, о чем не жалею до сих пор.

И вот теперь я уходил в дальний поход без этого талисмана!

Извинившись перед приехавшим за мной водителем служебной автомашины, быстро поднялся наверх, открыл дверь квартиры, подошел к комоду и положил в карман заветный рубль, ласково погладив профиль самодержца. Взглянув в треснувшее зеркало, я снова закрыл дверь… и вдруг подумал — суждено ли мне вернуться снова сюда, в свою квартиру, куда давно уже не ступала женская ножка?

Так уж получилось, что за сорок с лишним лет я так и не обзавелся семьей. Да и какая может быть семья у человека, которого судьба и начальство гоняют по всем флотам, и который месяцами находится в море, не зная, когда вернется домой. Если вернется вообще…

Вот с таким настроением я и отправился в поход к берегам далекой Венесуэлы. Надо сказать, что в этот раз мне не придется стоять на капитанском мостике в качестве «первого после Бога». Меня назначили командиром отряда, состоящего из трех кораблей. При этом вышесидящее начальство намекнуло, что по возвращении из похода мне, возможно, придется сменить погоны, и вместо трех больших звездочек у меня будет одна, но с якорьком в центре.

Задача моя в данном походе простая — довести в целости и сохранности отряд до Пуэрто-Кабельо — главной военно-морской базы Венесуэлы — или, как сейчас называют эту латиноамериканскую страну, Боливарианской Республики Венесуэла.

Еще при покойном президенте Уго Чавесе Венесуэла закупила в России немало военной техники. Вся она была своевременно поставлена и вызвала восторг у венесуэльского генералитета.

Поставки продолжились и при сменившем Чавеса президенте Мадуро. Правда, теперь венесуэльские военные стали более разборчивыми (да и средств у них стало поменьше — мировая цена на нефть упала) и выбирали из предложенного им самое «вкусное».

В Москву была прислана из Каракаса военно-техническая делегация, которая отобрала кое-что из последних новинок российского ВПК. Эти образцы на БДК «Королев» и отправили в Венесуэлу, чтобы испытать ее в местных условиях, после чего принять окончательное решение — закупать или не закупать.

Почему все это было отправлено на БДК, а не на обычном транспортном корабле? Дело в том, что наверху учли текущую политическую ситуацию, когда с гражданским транспортом могут произойти непредвиденные случайности, в результате которых груз может и не попасть к месту назначения. Ну, а напасть на военный корабль России — это маловероятно, потому что чревато большими неприятностями. Да и трюмы у БДК проекта 775 просторные. В них много чего можно запихнуть. В том числе патрульный катер проекта 03160 «Раптор» и вертолет «Ансат 2-РЦ» производства Казанского вертолетного завода. Как я слышал, на эти изделия за рубежом большой спрос.

Для охраны БДК и его груза на «Королеве» следует усиленный взвод морских пехотинцев. В кубриках для десанта разместились также технические специалисты, сопровождающие свои изделия. Члены венесуэльской военно-технической делегации, следующие на родину, решили отправиться туда по воздуху чартерным рейсом.

Кроме «Королева» в Пуэрто-Кабельо шли еще два корабля: танкер «Кола» и сторожевой корабль — или, как теперь стало модным их называть, корвет проекта 20380 «Бойкий». Танкер должен был снабжать корабли топливом, а «Бойкий» — охранять БДК и танкер в походе. Впрочем, «Бойкий» был одновременно и выставочным образцом, потому что венесуэльские адмиралы, когда изучили его ТТХ, были сами не свои. Узнав, что такие корабли у нас строятся в том числе и на продажу за рубеж, они тоже захотели заказать хотя бы парочку таких красавцев.

Вышли мы из Кронштадта вполне благополучно, а вот дальше началось такое…

Для начала выяснилось, что кто-то слил информацию о нашем походе за бугор. Пресса прибалтийских «великих держав» завопила, словно уличная шалава, которую кинул клиент. Им-то что до Венесуэлы, которая расположена за десятки тысяч миль от Прибалтики?

А какие смачные заголовки были в СМИ: «Русские конкистадоры рвутся в Латинскую Америку!», «Кто остановит экспансию Путина?!». Похоже, что эту самую «экспансию» решили остановить «ма-а-а-ленькие, н-о-о-о го-о-о-рдые». Все флота прибалтов — вплоть до надувных спасательных кругов с пляжей Юрмалы и Паланги — были приведены в состояние полной боевой готовности. Они устроили игрища неподалеку от своих портов, дабы показать «всему цивилизованному миру», что «очень даже чего могут».

Не обошлось и без появления разведывательных самолетов Финляндии и Швеции над нашим отрядом. Наши соседи заинтересовались — не по их ли душу мы появились на Балтике. В общем, пришлось отдать приказ усилить бдительность и смотреть в оба.

А тут еще две телеграммы из штаба флота. Согласно первой, нам надо было встретиться с учебным судном «Смольный», следующим из Стокгольма в Хельсинки. С него нам передадут две группы тележурналистов, которые будут нас сопровождать и освещать наш поход и последующую встречу российских кораблей в Венесуэле. Сверху сказали, это нужно для большой политики. Против подобного довода не попрешь.

Вторая телеграмма пришла не из штаба форта, а из другого ведомства. Без помпы и фанфар к нам из Балтийска вышел десантный катер «Денис Давыдов» с группой «узких специалистов широкого профиля» из ГРУ. Их тоже надо будет доставить в Венесуэлу. Правда, что именно они там будут делать, мне не сообщили. Ну и ладно — чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

Потом случилось это… Ко мне в каюту (прилег немного отдохнуть) постучался донельзя взволнованный капитан 2-го ранга Сомов, командир БДК «Королев».

— Дмитрий Николаевич, связь напрочь пропала, да и ГЛОНАСС с GPS не пашут.

— А как на «Бойком» и «Коле»? — поинтересовался я, встав с койки и застегивая рубашку. — У них что, то же самое?

— И у них, и на «Смольном», — доложил Сомов. — И на танкере «Лена», который находится неподалеку. Она собралась идти в Средиземку с грузом топлива для нашей эскадры.

— Вот дела! — я озадаченно почесал голову, но не мог придумать никакого более или менее толкового объяснения произошедшему. — А с Москвой вы не пытались связаться по спутниковой связи?

— Пытались, — ответил Сомов, — результат тот же. Словно все радиостанции провалились в тартарары.

Мы бы еще долго с ним гадали на кофейной гуще, пытаясь решить, что произошло и что нам делать дальше, если бы не помощник Алексея Ивановича, капитан 3-го ранга Николаев. Он без стука влетел в мою каюту. Кап-три был бледен, а глаза у него бегали. Словом, он вел себя так, будто секунду назад увидел самого Дэви Джонса или Кракена, вынырнувшего из морской пучины.

— То-товарищ капитан 1-го ранга, — наконец заикаясь произнес он, — тут та-такое творится! В общем, мы по-попали в прошлое!

Не сговариваясь, мы с Сомовым переглянулись, и, наверное, каждый из нас подумал об одном и том же: приплыли, бедняга спятил.

Заметив нашу реакцию, Николаев обиделся и даже перестал заикаться.

— Товарищ капитан 1-го ранга, докладываю вам, что со «Смольного» получена радиограмма. В ней говорится, что в отношении российского военного корабля совершен акт агрессии: пароходофрегат британского флота «Валорос» обстрелял учебное судно. Капитан 1-го ранга Степаненко приказал открыть ответный огонь. После нескольких попаданий «Валорос» взорвался и затонул. Взяты пленные, которые сообщили о том, что сейчас 14 августа 1854 года, а сам пароходофрегат входил в состав британской эскадры, направленной королевой Викторией на Балтику. Сейчас корабли этой эскадры высадили десант и готовятся к захвату русской крепости Бомарзунд на Аландских островах.

— А эти пленные — они ничего не придумали? — с робкой надеждой, что все же это какая-то дурная шутка, поинтересовался я. — Мало ли что бывает…

Впрочем, происходящее говорило скорее об обратном, и я начинал, наконец, понимать, что мы действительно непонятно каким образом оказались в прошлом.

— Товарищ капитан 1-го ранга, Дмитрий Николаевич, — снова заговорил замолчавший было Николаев, — каперанг Степаненко сообщил еще вот что.

В море, недалеко от места потопления британского пароходофрегата, была обнаружена рыбацкая лайба, в которой находились два человека. Один из них назвался ротмистром Шеншиным — личным посланцем императора Николая I. Он следовал из Бомарзунда в Санкт-Петербург для того, чтобы доложить императору о положении дел в крепости.

— Этого нам только не хватало, — упавшим голосом произнес я. — Впрочем… Геннадий Данилович, — обратился я к кавторангу Николаеву, — передайте на «Смольный» — ротмистра Шеншина срочно доставить сюда. А радисты пусть тщательно прочешут эфир — может быть еще кто-то вместе с нами оказался в XIX веке?

14 августа 1854 года, вечер.

К юго-западу от острова Руссаре.

Кают-компания БДК «Королев»

Командир отряда кораблей Балтийского флота

капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич

За большим столом в ярко освещенной кают-компании передо мной сидели командиры кораблей, неожиданно оказавшихся в прошлом, старшие групп морской пехоты и офицеры ФСБ и ГРУ. Я внимательно смотрел на них. Удивление, даже волнение — но никаких следов растерянности или паники. Молодцы, ребята.

На правах старшего по должности я открыл совещание:

— Товарищи офицеры! Давайте подведем итоги и посмотрим, что же у нас такое случилось. В сухом остатке на сегодняшний день мы можем констатировать следующее.

По непонятной причине, о которой мы можем только догадываться, нас занесло ровно на сто шестьдесят один год назад. Хочу отметить, что, насколько мне известно, кроме нас, никого из XXI века здесь больше нет. Военные и торговые корабли других государств не переместились во времени, хотя они и находились неподалеку. Почему так — остается только гадать.

Во всяком случае, точно установлено, что отряд кораблей Балтийского флота Российской Федерации, оказавшийся в прошлом, состоит из сторожевого корабля «Бойкий», БДК «Королев», учебного корабля «Смольный», МДК «Мордовия», ДК «Денис Давыдов», танкеров «Кола» и «Лена», а также корабля погранохраны ФСБ «Выборг».

Мы попали на Балтику, где уже идут боевые действия. Эскадра англо-французских интервентов обстреливает города и крепости Российской империи на побережье Балтийского моря, а на Аландских островах высадился вражеский десант, который готовится к захвату русской крепости Бомарзунд. На Черном море, после разгрома турецкого флота в Синопской бухте, пока временное затишье. В Крыму интервентов еще нет. Пока нет…

Что же делать нам в этой ситуации? Для принятия решения я бы хотел выслушать всех здесь присутствующих. Хочу только напомнить, что мы присягали России, и сейчас она, хотя и носящая название Российской империи, а не Российской Федерации, ведет неравную борьбу с англичанами, французами и турками. Причем совсем недалеко от нас.

— Вон, Олег Дмитриевич, — я кивнул командиру «Смольного» капитану 1-го ранга Степаненко, — так тот уже открыл свой персональный счет — утопил британский пароходофрегат. Правда, лаймиз сами искали приключений на свою задницу. И нашли их. Олег Дмитриевич, ваши артиллеристы, наверное, уже нарисовали одну звездочку на артиллерийской башне?

Каперанг Степаненко кивнул, а я продолжил:

— Согласно принятой в русской армии и флоте традиции, я предлагаю высказаться всем. Давайте, Глеб Викторович, — я сделал приглашающий жест в сторону командира десантного катера «Денис Давыдов», старшего мичмана Максимова. — Первыми выскажутся самые младшие по званию.

— Товарищи офицеры, — сказал командир ДК, — я полагаю, что тут особо и говорить не о чем. Неужели мы бросим своих в беде? Надо выручать Бомарзунд, а потом гнать с Балтики все это НАТО… Товарищ капитан 1-го ранга, — обратился он ко мне, — я думаю, что все присутствующие согласятся со мной. Иного мнения просто быть не может.

Старший мичман сел, а офицеры одобрительно зашумели и закивали. В общем, было действительно все понятно. Но для проформы я дал слово всем командирам кораблей. Они согласились с тем, что сказал командир «Дениса Давыдова».

Потом я посмотрел на внимательно наблюдавших за происходящим морпехов. Мое внимание привлек командир разведроты с «Мордовии» капитан Сан-Хуан. Мне раньше не доводилось с ним встречаться, хотя такая редкая фамилия была у многих на слуху. Я ожидал увидеть маленького темноволосого испанца, но Сан-Хуан оказался широкоплечим, светловолосым гигантом с голубыми глазами. Как я узнал позже, среди его предков были и баски, и шведы. Он встал и просто, без изысков, произнес:

— Товарищ капитан 1-го ранга, моя рота готова выполнить ваш приказ. Россия — наша мать, а мать надо защищать, когда и где бы мы ни находились.

Взводный из 313-го отряда СпН и командир группы водолазов-разведчиков 561-го ОМПР СпН кивнули в знак согласия с капитаном Сан-Хуаном.

Майор ФСБ Игорь Смирнов и подполковник ГРУ Андрей Березин, следовавшие на «Королеве» в Венесуэлу, речи толкать не стали, лишь лаконично заявили, что и они будут с нами.

И я решил подвести итог.

— Тогда, товарищи офицеры, я приказываю готовиться к разгрому британского флота и французского экспедиционного корпуса у Бомарзунда, а также сил союзников. Но нам необходима координация действий с нынешним руководством Российской империи. То есть с императором Николаем I.

В среднесрочной перспективе — мы должны оказать помощь Черноморскому флоту и русским войскам в Крыму. Флот англичан и французов в данный момент находится в Варне, где экипажи кораблей и войска экспедиционного корпуса несут огромные потери от эпидемии холеры. Впрочем, о помощи нашим на юге давайте поговорим чуть позже. Пока нам и на Балтике хватит работы.

— Виктор Степанович, — обратился я к командиру сторожевого корабля «Бойкий» капитану 2-го ранга Егорову, — прикажите выслать ваш вертолет для разведки к Бомарзунду. А потом — к стоянке англо-французского флота у острова Мякилуото. Надо сверить информацию из нашей истории и то, что рассказал нам пленный британец — лейтенант Джонсон.

По предварительным данным, у Бомарзунда в данный момент находится двадцать четыре вражеских корабля, а в составе французского десантного корпуса — примерно двенадцать тысяч человек.

Данные об англо-французском флоте, находящемся у Мякилуото и блокирующем Свеаборг и Кронштадт, пока у нас отсутствуют. Известно только, что королева Виктория и император Наполеон III направили на Балтику примерно сорок боевых кораблей (практически все они паровые). А вот из сухопутных сил — лишь двенадцатитысячный французский отряд под командованием генерала Барагэ д’Илье.

Кроме того, нужно как можно скорее доставить ротмистра Шеншина в Петербург. Предлагаю это сделать с помощью десантного катера «Денис Давыдов».

Неожиданно дверь в кают-компанию отворилась. Вошел вахтенный офицер, держа в руках какую-то бумагу. Он обратился ко мне:

— Товарищ капитан 1-го ранга, получена радиограмма с танкера «Михаил Ульянов». Он следует из Приморска в Роттердам и находится в тридцати милях к югу от нас. Капитан танкера вышел на аварийных частотах и сообщил, что его преследует неизвестный парусно-паровой военный корабль под британским флагом. И не просто преследует, а ведет по танкеру огонь из орудий. Капитан просит помощи… Вот, почитайте сами.

И вахтенный протянул мне текст радиограммы.

Все ясно, подумал я, британцы продолжают хулиганить. А танкер нам был бы весьма кстати.

— Николай Михайлович, — обратился я к командиру ПСКР «Выборг» капитану 3-го ранга Борисову, — отправляйтесь на выручку «Михаилу Ульянову». А то ведь эти английские придурки могут запросто его поджечь. А на нем нефтепродукты, которые нам очень нужны. Кстати, а какой дедвейт у этого танкера?

— Он может взять до семидесяти тысяч тонн нефтепродуктов, товарищ капитан 1-го ранга, — ответил мне Борисов, — жаль будет потерять столько горючки. У него скорость — до шестнадцати узлов, только британцы могут запросто вкатить в него бомбу или ядро — цель-то огромная. Я немедленно выхожу на помощь «Михаилу Ульянову». А что с британцами-то делать — топить их или просто отпугнуть?

— Топите, — я решил больше не церемониться с интервентами, — ведь мы их сюда не звали, так что нечего жалеть. Жду вашего доклада, Николай Борисович. И желаю вам удачи.

14 августа 1854 года. Балтика.

Борт танкера «Михаил Ульянов»

Капитан Коваль Василий Васильевич

До сегодняшнего дня у нас все шло как обычно. Зашли в Приморск и загрузились там до упора светлыми и темными нефтепродуктами. Часть из них мы должны были сбросить в Роттердаме, а с остальными отправиться на Север, в Мурманск, где в Белокаменке сгрузить все. В общем, никаких особых трудностей не предвиделось.

А сегодня и началось все это. Где-то на траверзе Хельсинки у нас для начала вырубился ГЛОНАСС и GPS. Начисто, словно их никогда и не было. Потом накрылась радиосвязь. Спутниковая связь, кстати, тоже. Из кают-компании, ворча и чертыхаясь, выползли недовольные моряки, свободные от вахты — куда-то пропали все программы телевидения. Короче, оказались мы начисто отрезаны от всех благ цивилизации.

Но скучать не пришлось. Ближе к вечеру на экране радиолокатора было обнаружено судно, идущее нам навстречу. Вскоре его можно было уже разглядеть в бинокль. Увиденное меня весьма удивило. Протерев глаза и убедившись, что мне не мерещится, я вызвал на мостик своего старпома Лешу Сорокина и предложил ему посмотреть на это чудо. Тот глянул в бинокль и выругался.

— Васильич, — сказал он, — не нравится мне все это. Какое-то антикварное судно — под парусами, да еще и с гребными колесами. Как пить дать, это ушлепки из «Гринпис». Они обожают такие вот маскарады. Если их моторки попытаются к нам приблизиться, гони их всех в задницу. Они или к борту пришпандорят какую-нибудь тряпку, или распишут его всякой гадостью. Потом замаешься закрашивать их мазню.

— А мы-то им с какого перепугу? — удивился я. — Вроде танкер — не нефтяная платформа и не судно с ядерными отходами…

— Им заплатят — они будут хоть на банановоз кидаться, — философски заметил Леха. — Васильич, все в этом мире продается и покупается. Даже борьба за экологию.

Пока мы с ним беседовали, смешной кораблик подошел поближе. С удивлением я увидел в бинокль британский военный флаг на его мачте, а на корме название: «Меrlin».

— Еще сэра Ланселота здесь не хватает, — проворчал Леха. — Пусть катится ко всем чертям. Нам ты абсолютно не интересен.

Но как оказалось, этому самому «Мерлину» были интересны мы. Точнее, наш танкер. Борт кораблика окутало облачко дыма, а через несколько секунд до нас докатился звук выстрела. Я с удивлением увидел, как кабельтовых в трех от нашего борта в воду плюхнулось… ядро.

— Васильич, да они что, совсем рехнулись?! — воскликнул Леха, добавив к сказанному несколько крепких словечек. — Ведь мы горючкой набиты под завязку. Случись чего — вознесемся мы прямо к Господу, аки ангелы небесные.

— Полный вперед, — скомандовал я, — надо от этого придурка держаться подальше.

Но скорость такая махина, как наш танкер, набирала медленно. За это время «Мерлин» еще раз выпалил из носовой пушки в нашу сторону. Правда, ядра его ложились с недолетом. Но парни, которые находились на борту этого кораблика, похоже, были упрямы, как сто ишаков. Из его трубы повалил густой дым, и он прибавил ходу. Но наши пятнадцать узлов ему вытянуть, похоже, не удавалось. Видимо, у него действительно стояли паровые машины. Но он продолжал шлепать вслед за нами, время от времени постреливая из пушки в нашу сторону.

— Слушай, Васильич, — сказал мне Леха, — а вдруг их несколько? Один, понимаешь, за нами гонится, а второй стоит в засаде. Потом зажмут нас в клещи, и тогда нам настанет полный кирдык.

— А как там со связью? — поинтересовался я, не отрываясь от бинокля. — Все так же — молчание?

— Ни одной радиостанции не слышно, — виновато развел руками Леха, будто он был персонально виноват в случившемся. — Я приказал выйти в эфир на аварийных частотах. Дадим сигнал бедствия. Может, кто и услышит…

Леха оказался прав. На частотах, предназначенных для передачи сигнала бедствия, на связь вышел десантный корабль «Королев». И сообщил нам такое, от чего у меня на голове остатки волос встали дыбом. Оказывается, мы находимся не в XXI веке, а в XIX! И попали в 1854 год, когда Россия воюет с вражеской коалицией, состоящей из Турции, Англии и Франции.

И этот «Мерлин», который пристал к нам, как банный лист к седалищу, оказывается, боевой корабль из эскадры британского адмирала Непира. Учебный корабль Балтфлота «Смольный» уже столкнулся с таким вот военно-морским антиквариатом и ухайдакал его, когда тот вот так же, как этот «Мерлин», попытался повоевать со «Смольным».

В общем, с «Королева» нам передали, что на выручку «Михаилу Ульянову» направлен пограничный сторожевой корабль «Выборг». Он сумеет обломать британского нахала и научить его приличным манерам. А потом погранцы отконвоируют наш танкер к точке рандеву — неподалеку от Аландских островов. Там мы будем в полной безопасности. Да и спешить нам теперь вроде некуда — в нынешнем Роттердаме нет еще нефтяного терминала, а сама нефть мало кому нужна — если только для смазки осей тамошних карет и дилижансов.

Переговорив с «Королевым», мы стали ждать подмоги. И даже немного сбавили ход — все равно «Мерлину», если верить справочникам, не выжать более десяти узлов. Англичане же, увидев, что расстояние между нами перестало увеличиваться, воспряли духом и даже немного прибавили ходу.

Так продолжалось еще около часа. Наконец, мне сообщили, что на экране локатора появилась отметка корабля, движущегося в нашу сторону. Отметка приближалась довольно быстро, из чего я сделал вывод, что это «Выборг», направленный нам на помощь.

Так оно и оказалось. Ну, а дальше все было делом техники. С запредельной для британцев дистанции — около трех миль — «Выборг» первый же снаряд уложил на палубу «Мерлина». Да так удачно, что британский кораблик тут же сбавил ход и окутался паром. Следующий снаряд разбил кожух гребного колеса. Англичанин закрутился на месте, а потом лег в дрейф и выбросил белый флаг. С «Выборга» спустили моторный баркас, в который погрузилась призовая партия.

Наши спасители тем временем связались с нами по радиостанции.

— Привет, ульяновцы, — из динамика раздался веселый мужской голос. — Как вы там — живы, здоровы?

— Живы, живы, — ответил Лешка. — Что бы мы делали без вас? Только британцы эти вряд ли бы нас догнали — уж очень тихоходное у них корыто. Хотя палили они по нам отчаянно. Запросто могли залепить, поганцы, шальным ядром. А у нас ведь полные танки.

— Сейчас мы англичан разоружим, возьмем их пароходик на буксир и отправимся к нашему флагману, — передали нам с «Выборга». — Ну, и вас сопроводим до кучи.

— Добро, — сказал Леха, увидев, что я утвердительно кивнул, — то-то радости будет — целый танкер горючего притащите, да еще трофей в придачу.

14 августа 1854 года, вечер.

К юго-западу от острова Руссаре.

Кают-компания БДК «Королев»

Командир отряда кораблей Балтийского флота

капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич

Капитан 3-го ранга Борисов отправился на выручку «Михаилу Ульянову», за которым гнался упрямый британец, а мы в его отсутствие продолжили совещание.

— На чем мы остановились? — уточнил я. — Ага, на доставке в Петербург нашего делегата связи вместе с ротмистром Шеншиным. Кого персонально направим, это мы решим с Андреем Борисовичем, — я кивнул на подполковника ГРУ Березина, — а вот на чем доставить… Надо это сделать быстро и незаметно. Потому большие корабли отпадают.

— Разрешите, товарищ капитан 1-го ранга? — поднял руку старший мичман Максимов. — Может быть, вы пошлете в Петербург мой «Денис Давыдов»? Скорость у него подходящая, и он может доставить не только ротмистра и делегата связи, но и БТР на берег с экипажем. Ведь не пешком же им добираться до Петербурга. Да и с точки зрения безопасности стоит обеспечить их надежным эскортом.

Выгрузиться же можно где-нибудь неподалеку от Питера, скажем, в Копорском заливе. Это будет в тылу блокадных сил англо-французов. А оттуда рукой подать до Ораниенбаума. Я читал у историка Тарле, что император Николай I чуть ли не каждый день приезжал в Петергоф или на Красную горку, чтобы посмотреть на вражеский флот.

Что ж, старший мичман высказал здравую мысль. Действительно, неплохо было бы отправить на рандеву с государем-императором делегатов связи и отделение морпехов на бэтээре. И, пожалуй, не на одном обычном БТР-82, а на двух. Но вторым будет БТР — командно-штабная машина.

Я вспомнил, что в трюмах «Королева» в числе прочих образцов военной техники, которую мы должны были доставить в Венесуэлу, есть одна интересная штука — Р-149 БМР «Кушетка-Б». Это командно-штабная машина на базе БТР-80. С помощью мощной радиостанции этой машины, из Питера можно связаться с нами и координировать дальнейшие боевые действия. Пусть они следуют на встречу с царем парой. К тому же трудно будет запихнуть в один БТР всю делегацию.

А старший мичман Максимов — похоже, толковый парень — тем временем продолжал развивать свою идею.

— Только вот в чем загвоздка, — рассуждал он, — горючего нам хватит только на дорогу до Копорского залива. Обратно мы сможем пройти менее одной трети пути. Следовательно, нам необходима или дозаправка, или буксир. Думаю, что танкерам лучше не соваться пока в зону боевых действий. А потому на обратном пути, в точке, назначенной для рандеву, нас возьмет на буксир один из кораблей отряда и доставит к танкеру, с которого мы и дозаправимся.

— Хорошо, — согласился я, — предложение ваше, товарищ старший мичман, толковое. Мы, скорее всего, так и поступим. Надо будет только продумать его в мелочах, и можно приступать к исполнению. А для начала вам следует перегрузить на «Королев» все имущество и вооружение группы капитан-лейтенанта Мишина.

Что же касается танкера и дозаправки…

— Кстати, — обратился я к командиру «Королева» капитану 1-го ранга Степаненко, — Олег Дмитриевич, вам ничего не докладывали о том, как обстоят дела с «Михаилом Ульяновым»? Успел ли до него добраться «Выборг», и не повредили ли бритты танкер?

— Сейчас узнаю, Дмитрий Николаевич, — сказал Степаненко.

Но не успел он встать и подойти к двери, как по громкой связи с командного поста нам сообщили, что «Выборг» вовремя подоспел к обстреливаемому танкеру и, подбив вражеский пароходофрегат, заставил его спустить флаг. Сейчас они следуют к нам — танкер с горючим, а «Выборг» с боевым трофеем.

Если так и дальше пойдут дела, подумал я, то нам скоро понадобится лагерь для военнопленных. Да и кормить их всех надо. Следует побыстрее разобраться с Бомарзундом. Разобьем там вражескую эскадру и десант и сбагрим всех пленных генералу Бодиско. Пусть он с ними нянчится. А нам они и даром не нужны.

— Все, товарищи, — сказал я, — наше совещание окончено. А подполковника Березина и майора Смирнова я попросил бы остаться.

14 августа 1854 года, вечер.

К юго-западу от острова Руссаре.

Кают-компания БДК «Королев»

Командир отряда кораблей Балтийского флота

капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич

Когда кают-компания опустела, я попросил Смирнова и Березина подсесть ко мне поближе. Поначалу я даже не знал, с чего начать беседу. Ситуация была несколько необычной для «рыцарей плаща и кинжала». Фактически им придется все начинать с нуля. Ведь у них здесь нет ни разветвленной агентуры, ни спутников-шпионов, ни аналитических центров, которые обрабатывали и анализировали поступающую информацию.

Но с другой стороны, у них есть возможность заглянуть в прошлое и узнать то, о чем живущие в XIX веке люди даже и не подозревают. Кроме того, к их услугам компьютеры, специальная техника, а также силовая поддержка наших «спецов». Ну, и опыт, который, как известно, не пропьешь.

— Андрей Борисович, — обратился я к подполковнику Березину, — очень бы хотелось услышать ваше мнение по поводу происходящего.

Березин улыбнулся и развел руками.

— Дмитрий Николаевич, — сказал он, — у меня самого в голове не укладывается то, чему мы стали свидетелями: XIX век, Крымская война, сражения с кораблями британцев, осада крепости Бомарзунд… Нас ведь учили совершенно другому. Боюсь, что моих знаний будет явно не достаточно для того, чтобы досконально разобраться в сложившейся обстановке. Поверьте мне, хороший историк был бы в сто раз полезней. Хотя…

Подполковник Березин вопросительно посмотрел на майора Смирнова, который сидел рядом с ним за столом и внимательно слушал наш разговор.

— Товарищ капитан 1-го ранга, — обратился ко мне майор, — я присоединяюсь к тому, что только что сказал подполковник Березин. В реалиях XIX века я разбираюсь тоже недостаточно хорошо. Может быть, стоит бросить клич — чтобы все порылись в судовых и личных библиотеках и поделились с нами на время литературой и информацией из ноутбуков о событиях, касающихся времен Крымской войны, а также лиц, живших в это время как на территории Российской империи, так и в других странах. Кто знает, вдруг нам придется иметь дело с гражданами той же Франции, или, скажем, с подданным гавайского короля Камеамеа…

— Толковое предложение, — кивнул Березин. — Только Гавайи для нас пока не актуальны. А вот настроения и обстановку в Санкт-Петербурге в августе 1854 года нам знать бы не мешало.

Вы попросили меня найти человека для отправки в Питер вместе с ротмистром Шеншиным, чтобы установить контакт с императором Николаем I. Я предлагаю послать моего заместителя — майора Копылова Ивана Викторовича. Он имеет военный опыт — на срочной воевал во Вторую чеченскую. Был ранен, награжден орденом Мужества.

А уже во время службы в нашей конторе, он неплохо погонял по горам Южной Осетии грузин во время «войны трех восьмерок». К тому же майор умен и инициативен. И еще — в свободное время он изучал историю Кавказской войны. То есть именно тот самый XIX век, в который нас угораздило попасть.

— Что ж, достойная кандидатура, — сказал я. — Думаю, что с императором Николаем Павловичем майор найдет общий язык. А вы, Игорь Николаевич, — обратился я к майору Смирнову, — кого отправите вместе с ротмистром Шеншиным? Кстати, я тут порылся в литературе и узнал, что Николай Васильевич Шеншин, вместе с которым наши люди отправятся в путь-дорогу, тоже не лыком шит. Он, можно сказать, ваш коллега. И даже не знаю, чей именно. Или ваш, Игорь Николаевич, — в бытность адъютантом военного министра Чернышева он не раз направлялся в командировки, дабы выяснить уровень коррупции и казнокрадства некоторых высоких интендантских чинов. А перед самым началом войны Чернышев послал ротмистра в Валахию, чтобы тот своими глазами увидел и оценил степень готовности к боевым действиям расквартированных там русских войск. Или ваш, Андрей Борисович, — ротмистр несколько лет назад побывал на Балканах с одной деликатной миссией, о которой дипломаты предпочитают помалкивать.

Так что не забывайте о том, что ваши люди будут иметь дело с опытным разведчиком. Да и император вряд ли послал бы другого офицера в осажденный Бомарзунд.

— Все ясно, Дмитрий Николаевич, — сказал майор Смирнов. — Я предлагаю вместе с майором Копыловым отправить в Петербург капитана Васильева Евгения Максимовича. Боевой опыт у него, конечно, чуть поменьше — он неплохо поработал в Поти во время войны 2008 года в Абхазии, но у него на счету несколько серьезных командировок на Ближний Восток. Капитан Васильев знает несколько европейских и восточных языков, неплохо разбирается в людях. В общем, если что, он не подведет.

— Хорошо, — сказал я, — с кандидатурами наших представителей мы определились. Теперь следует подумать, о чем нам нужно будет говорить с Николаем. Впрочем, перед тем как обсудить этот вопрос, следует побеседовать с ротмистром Шеншиным. А уже с учетом того, что мы узнаем от него, мы и будем строить наши дальнейшие планы…

14 августа 1854 года. Борт БДК «Королев»

Командир отряда кораблей Балтийского флота

капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич

В ожидании ротмистра Шеншина я еще раз перечитал справку, в которой в основных чертах излагалась биография человека, который станет своего рода мостом между нами и императором Николаем I.

Итак, что мы имеем? Шеншин Николай Васильевич. Родился в Петербурге в 1827 году. Значит, на сей момент ему двадцать семь лет. Отец — Василий Никанорович Шеншин, генерал-адъютант, герой сражения под Лейпцигом в 1813 году. В 1814 году, при входе русских войск в Париж, он был назначен императором Александром I комендантом французской столицы. Портрет генерала Шеншина среди прочих находится в «Галерее 1812 года» в Зимнем дворце.

Его сын, Николай Васильевич, был крещен в дворцовой церкви, а воспреемниками Шеншина-младшего стали сам император Николай Павлович и его супруга Мария Федоровна. Так, значит, наш ротмистр — крестник самого царя! Любопытно…

Закончил Пажеский корпус и оттуда был выпущен корнетом в лейб-гвардии гусарский полк. Что же Николай Васильевич поскромничал, когда назвался просто ротмистром? Ведь гвардейский ротмистр равен обычному армейскому подполковнику, или флотскому капитану 2-го ранга.

Похоже, что Николай Васильевич не просто отменный служака, но и человек, которому не чуждо прекрасное. Он дружен с Самариным и Хомяковым — известными славянофилами. Ну, про то, что Шеншин выполнял секретные поручения военного министра Чернышева и самого императора, мне уже известно.

Ротмистр в 1850 году женился на внучке бывшего Курляндского генерал-губернатора, действительного статского советника Николая Ивановича Арсентьева — девице Евгении Сергеевне. Сейчас ей двадцать один год. Детей пока нет.

После двукратного вояжа в Бомарзунд в нашей истории Николай Васильевич был пожалован во флигель-адъютанты и стал порученцем императора Николая I. Он трижды ездил в осажденный Севастополь для того, чтобы своими глазами увидеть происходящее и без прикрас доложить царю. Николай Васильевич дослужился до чина полковника гвардии, продолжал выполнять не менее деликатные поручения уже нового императора Александра II, но не намного пережил своего крестного отца — летом 1858 года он сильно простудился и умер в возрасте тридцати двух лет.

Кстати, Николай Васильевич был родственником известному русскому поэту Афанасию Фету (Шеншину).

Я закончил изучение биографии ротмистра и положил листок на стол. В этом момент в дверь постучали, и в кают-компанию вошел сам Николай Васильевич.

— Добрый вечер, господин капитан 1-го ранга, — приветствовал он меня. — Мне передали, что вы желаете со мной побеседовать. Это так?

— Именно так, господин ротмистр, — ответил я. — Присаживайтесь. — Я указал рукой на кресло, стоявшее в углу кают-компании. — И для начала я прошу вас не обращать внимания на чины и звания и общаться со мной по имени и отчеству. Меня зовут Дмитрием Николаевичем, фамилия же моя — Кольцов.

— Хорошо, Дмитрий Николаевич, — согласился Шеншин. — Я весь во внимании.

— Вы — умный человек, Николай Васильевич, — сказал я. — И вы уже, наверное, заметили, что мы и наши корабли сильно отличаемся от тех кораблей и морских служителей, которые вам хорошо знакомы.

— Да, Дмитрий Николаевич, я это заметил. И просто теряюсь в догадках, куда я попал и с кем имею дело, — ответил Шеншин. — Может быть, вы раскроете эту тайну?

— Хорошо, Николай Васильевич. — Я встал и прошелся по кают-компании. — Тайна нашего появления в вашем мире нам и самим до конца не понятна…

— В нашем мире? — удивленно поднял брови Шеншин. — Значит, вы…

— Именно так, Николай Васильевич, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией ротмистра на мои слова. — Мы действительно не от мира сего. Отряд кораблей, над которым я принял командование, находился в море 14 августа 2015 года неподалеку от полуострова Ханко — в вашем времени его называют Гангутом.

Заметив удивление, мелькнувшее в глазах ротмистра, я повторил:

— Да-да, именно 14 августа 2015 года. То есть мы попали в ваш мир из будущего. Как это произошло и по чьей воле — мы не знаем. Но факт остается фактом — отряд кораблей из 2015 года находится в 1854 году, когда на Балтике идут боевые действия между Россией и союзными Англией и Францией. Эта война в нашей историей получила название Крымской.

— А почему именно Крымской?! — удивленно воскликнул Шеншин. — В Крыму пока все спокойно, корабли англичан и французов хоть и вошли в конце прошлого года в Черное море, но сейчас стоят на рейде Варны и вроде бы никуда отплывать в ближайшее время не собираются.

— Дело в том, — сказал я, — что в начале сентября этого года англичане и французы все же высадятся в Евпатории. Разбив русскую армию в сражении у реки Альма, войска союзников осадят Севастополь…

— Не может такого быть! — воскликнул ротмистр. — По-вашему, Черноморский флот позволит врагу высадиться в Крыму, а русская армия потерпит поражение от англичан и французов?! Это просто невероятно!

— К сожалению, в нашей истории все было именно так, — ответил я. — Не буду вам рассказывать, что произошло дальше. Мы — русские люди, и готовы сделать все, чтобы произошедшее в нашей истории в вашей не повторилось. Поверьте, Николай Васильевич, у нас достаточно сил и возможностей для этого.

— Да, теперь мне все стало понятно, — задумчиво произнес ротмистр. — Ваши корабли движутся без парусов с огромной скоростью, они могут вести огонь из орудий на большие расстояния с удивительной точностью. Да и многие другие странные и непонятные вещи…

— Николай Васильевич, — сказал я, — это всего лишь малая часть того, что мы можем. Но главное наше оружие — знание того, что должно произойти в будущем, потому что ваше будущее — это наше прошлое.

— Дмитрий Николаевич, — Шеншин вскочил с кресла и подошел ко мне, — мне надо срочно попасть в Петербург и доложить обо всем государю! Вы поможете мне добраться туда?

— Поможем, Николай Васильевич. Мы сами уже об этом думали. Можно доставить вас в Петербург по воздуху… — Заметив изумление на лице ротмистра, я повторил: — Да-да, именно по воздуху, аки птицы небесные. У нас есть аппараты, которые умеют летать по небу и при этом перевозить людей и грузы. Но мы боимся, что при виде подобных аппаратов, спускающихся на землю с небес, в городе может начаться паника. Поэтому мы отправим вас в Петербург по морю.

Вместе с вами на встречу с императором Николаем Павловичем отправятся несколько человек — два моих личных посланника и их охрана. Кроме того, мы отправим устройство, с помощью которого можно разговаривать с человеком, находящимся за сотни верст от Петербурга.

— Это что-то вроде телеграфа? О таких приборах писал в своей фантастической повести «4338 год» князь Владимир Федорович Одоевский.

— Можно сказать, что да, — ответил я. — Только разговор будет передаваться без помощи проводов, и можно переговариваться голосом, словно беседуете через перегородку. А князь Одоевский много чего предвосхитил из того, что есть у нас. Хотелось бы его увидеть в Петербурге. Впрочем, это будет уже после того, как мы победим англичан и французов.

— Интересно, — с удивлением произнес Шеншин. — Если это все так, то ваши люди и подобное устройство были бы очень нам полезны. Когда вы собираетесь отправить меня в Петербург?

— Это надо сделать как можно быстрее, — сказал я. — Как вы, Николай Васильевич, относитесь к ночным путешествиям?

14 августа 1854 года.

Букингемский дворец, Лондон

Александрина Виктория, королева Англии

Виктория сидела в мягком кресле в своем личном кабинете в Букингемском дворце. Перед ней на белом, инкрустированном перламутром столике лежали бумаги. Но она на них даже не смотрела. Через полчаса у нее назначена встреча с премьер-министром Джорджем Гамильтоном-Гордоном, лордом Абердином, первым лордом Адмиралтейства баронетом сэром Джеймсом Грэмом и министром иностранных дел Джорджом Вильерсом, лордом Кларендоном.

Темой разговора, естественно, будет Восточная война, в которой Британию пока преследуют одни неудачи. Поэтому Виктория решила не приглашать на сегодняшнее совещание архитектора этой войны, Генри Джона Темпля, виконта Пальмерстона — ведь именно он сделал все, чтобы втянуть их в эту, пока столь малоуспешную войну.

Не так давно сэр Грэм пообещал Виктории, что череда неудач вот-вот закончится и будут одержаны первые победы. Вчера пришла телеграмма из Копенгагена, в которой говорилось о том, что в балтийской крепости русских Бомарзунде захвачена одна из башен, и что падение русской твердыни — всего лишь вопрос времени. А вскоре корабли флота её величества нападут на другой русский порт на далекой Камчатке. Сэр Грэм утверждает, что и там русская крепость будет захвачена за считаные дни.

Королева не раз слышала, что эта война необходима Англии, чтобы обезопасить Европу от русской угрозы. Но сама она не сразу согласилась ее начать, хотя Пальмерстон и его единомышленники давно ее уговаривали, а Флит Стрит буквально билась в истерике по поводу России.

Конечно, слишком сильная Россия — однозначно угроза Британской колониальной империи. Но Россия в этом веке всегда была другом Англии — и когда она отказалась примкнуть к Континентальной блокаде, и когда она сломала хребет Наполеону — да, это замалчивала английская пресса, выпячивая адмирала Нельсона и называя Ватерлоо единственным поражением корсиканца. Но Виктория знала, что это не так.

Да и после этого Россия вела себе вполне достойно, чего нельзя сказать о новых союзничках — ничтожестве Луи-Наполеоне и кровавом турецком султане — Абдул-Меджиде. Весь мир содрогнулся после массовых убийств христиан в Константинополе, Миссолонги, на Хиосе… Что бы ни говорил теперешний британский посол о том, что турки теперь, дескать, стали хорошими, а русские — сущими бестиями, Виктории было понятно, что все это ложь. А вот простые англичане взахлеб читали газеты, где со всеми подробностями рассказывалось о кровожадном русском медведе, готовившемся растерзать своих кротких и беззащитных соседей.

Конечно, у Луи-Наполеона, этого самопровозглашенного императора, есть не одна причина точить зуб на Россию и лично на императора Николая. Тут дело не только в реванше за поражение его дяди, но и уязвленное самолюбие. Когда Луи короновался, Николай направил ему — и то с большой задержкой — поздравление, начинающееся словами «cher ami» — «дорогой друг», а не «cher frère» — «дорогой брат», что подчеркивало, что Николай его не признавал равным себе. А вот лорд Пальмерстон — на тот момент он был министром иностранных дел — немедленно послал подобострастное поздравление от имени Англии без согласования не только с королевой, но даже с премьер-министром.

Конец ознакомительного фрагмента.