Гессенская волчица
Предлагаемая читателю книга относится к жанру альтернативной истории. Человеческую историю часто представляют как огромную и переплетающуюся паутину событий. По воле автора в далёком 1895 году случилось событие, которое послужило переломным моментом для истории России. За этим событием лежит прошлое, впереди – бесконечные перекрещивающиеся нити последствий и результатов. Эта книга расскажет о том, какой могла стать Россия, если бы…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Гессенская волчица предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1
В Зимнем дворце как раненый тигр метался министр Императорского двора граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков. Известие о покушении на Императора и гибели старшего сына Ивана ошеломило его, но не выбило из колеи. Когда казаки занесли лежащего на бурке раненого Николая II, министр, не мешкая ни минуты, приказал вызвать медиков и перенести Императора в Малахитовую гостиную. Императрицу хотели отвести в покои Ксении Александровны, но она решительно отказалась уходить из гостиной, где находился раненый муж, и теперь перепуганная фрейлина помогала ей вытереть кровь с лица.
Лейб-хирург Гирш,9 всегда медлительный до невозможности эстонец, довольно сноровисто разрезал на царе одежду и сделал ему инъекцию морфина. Осмотрев Императора, обработав культю правой ноги, он сразу же понял, что высока опасность гангрены, и потребовал срочно вызвать двух лейб-хирургов, Вельяминова10 и Круглевского.11
Министр двора тем временем приказал оповестить о покушении на Николая членов Императорской Фамилии и усилить охрану Зимнего дворца. Прибежавший запыхавшийся гоф-фурьер сообщил, что его требует к себе Император.
Граф зашёл в гостиную. Император лежал на топчане, над ним склонилась заплаканная Александра Фёдоровна. Рядом стояли Великий Князь Александр Михайлович и Ксения. Лейб-хирург Гирш стоял, как статуя, нервно заламывая руки. Прислуга молча застыла у стены.
— Илларион Иванович, — слабый голос Императора звучал приглушённо, — пусть нас все оставят, кроме Аликс. У нас мало времени, а мне нужно так много отдать распоряжений…
— Государь, крепитесь, с Божьей помощью Вы обязательно выздоровеете. Вон и Густав Иванович уверен, что всё обойдётся… Государь, сейчас крайне необходимо, чтобы около Вашего Величества постоянно находились медики, чтобы они определились относительно методов лечения.
— Дай то Бог, — ответил Николай, — но я не могу рисковать. Я не чувствую своих ног и боюсь, что мне уже никто не поможет. Потому не будет терять времени. На мне лежит слишком большая ответственность, и меня никогда не простят, если я уйду, не исполнив свой долг.
Он говорил по-русски, и Императрица, раздавленная всем произошедшим, плохо понимала, о чём идёт речь. Министр попросил присутствующих выйти из гостиной. Ксения Александровна, Гирш и прислуга беспрекословно пошли к двери, но Сандро упрямо остался стоять около Императора.
— Ваше Императорское Высочество, ради Бога, не перечьте Государю, — обратился к нему министр. — Оставьте нас…
Великий Князь немного замешкался, но затем медленно вышел из гостиной.
Николай тяжело дышал, лоб был покрыт испариной, которую Александра периодически вытирала полотенцем.
— Илларион Иванович! Я хочу, чтобы Вы немедленно вызвали сюда, ко мне, дядю Сергея из Москвы. И чтобы как можно скорее здесь были великие князья… Павел Александрович, Николай Николаевич и Константин Константинович. И где…
Дыхание царя участилось, лицо исказилось от нестерпимой боли, но он сделал усилие над собой:
— Где Манзей 12? Он мне нужен здесь…
— Государь, — ответил министр, — все необходимые распоряжения мною уже даны. Сергею Александровичу уже телеграфировали о произошедшем, и я думаю, что завтра к вечеру Его Высочество уже будет в Петербурге. Вдовствующая Императрица, а также все великие князья уже оповещены о случившемся. Манзей во дворце, я приказал усилить охрану Зимнего.
— Нет, Илларион Иванович… Поставьте около дверей часовых, хоть казаков, хоть гренадеров… Но около себя я сейчас хочу видеть только тех, кого я перечислил… Больше никого не пускать.
— А как же вдовствующая Императрица? — удивлённо спросил министр.
— Мама́, разумеется, пусть войдёт, но больше, чтобы никого… Особенно это касается Алексея Александровича и Владимира Александровича. Пока что я не желаю их видеть. И министра юстиции сюда… И Ренненкампфа13 сюда… Я обязан отдать все необходимые распоряжения.
Министр вышел из гостиной, отдал распоряжения о вызове министра юстиции и управляющего канцелярией, позвал двух конвойцев и приказал им занять пост у входной двери, никого не впускать без его личного разрешения. Казаки дежурной 1-й Кубанской сотни застыли у дверей с шашками наголо.
— Присаживайтесь, Илларион Иванович, — обратился царь к вернувшемуся министру. — Ваш род всегда верно служил престолу. Папа́ Вас любил и ценил… Извините, губы пересохли, трудно говорить… Я Вам очень верю и хочу, чтобы Вы исполнили мою последнюю волю. Аликс ждёт наследника… Но мы не можем знать, как распорядится Господь, дарует нам сына или дочь. Очень хочется жить. Я надеюсь на Божье проведение, но всё же… Илларион Иванович, если меня не станет, я хочу чтобы Аликс и мой будущий ребёнок не были никем оттеснены от престола.
— Государь, об этом не может быть и речи…
— Я не о том, — перебил Николай. — Если меня не станет, то до рождения ребёнка местоблюстителем престола должен быть Георгий. А ежели родится девочка, то Джоржи должен будет заступить на престол… Вы не хуже меня знаете, что он болен, болен безнадёжно. Врачи запретили ему покидать Аббас-Туман… Я не могу оставить ему престол, не могу… Папа́ оставил на меня Россию, и я обязан… Илларион Иванович! Я хочу изменить порядок престолонаследия…
— Разве это возможно, Государь? Ведь порядок престолонаследия определён раз и навсегда!
— Я самодержавный монарх. И это моя воля, Илларион Иванович… Памятью Вани заклинаю Вас… Если Господь призовёт меня, то регентом должна стать Аликс. Если родится наследник, Аликс будет регентом до его совершеннолетия. А если родится девочка, то престол перейдёт к Аликс. Да-да, Илларион Иванович, к Императрице Александре. В России была Екатерина Вторая, так что будет и Александра Первая… Я не могу позволить, чтобы престол достался несчастному Георгию, который не способен править, не могу… Чахотка медленно убивает его. А наш Милый Floppy 14 ещё слишком молод, и мои дядья будут помыкать Мишей, как только им вздумается. Илларион Иванович, Вы мне поможете, Вы обязаны исполнить мою волю. Дядя Сергей будет Главнокомандующим, дядя Павел поедет генерал-губернатором в Москву. А вот Вам, граф, придётся принять пост министра внутренних дел! Это даже не просьба, Илларион Иванович, это мой приказ! Придётся, потому что я не знаю, кому мне ещё можно довериться! Дурново,15 Петрова 16 и Шебеко 17 — сегодня же отставить.
— Думаю, Государь, что они уже сами написали прошения об отставке, — заметил министр. — И, всё-таки, Вы твёрдо уверены, что нужно менять порядок престолонаследия?
В разговор вмешалась Александра, которая до этого внимательно слушала и осмысливала услышанное.
— Ники! Что ты говоришь? Ты должен жить, ради меня и ради нашего будущего сына! — голос её дрожал, слёзы катились по щекам. — Мы все будем молить Бога, чтобы он даровал тебе выздоровление! Ники!
— Солнышко! Ты должна быть готова принять престол. Это твой долг, ты русская Императрица… Моё ранение тяжёлое, и мы должны быть готовы к любому исходу. Дай мне воды…
Императрица встала и пошла к столику, на котором стоял графин, а Николай продолжал:
— Сложилась такая ситуация, Илларион Иванович, когда у меня нет другого выхода. Мне придётся изменить порядок престолонаследия. Поэтому уже завтра я должен подписать указ и внести изменения в «Учреждение об Императорской фамилии». И ещё объявить мою волю относительно наследования престола.
Граф Воронцов-Дашков был ошеломлён услышанным. Если покойного Александра Третьего министр воспринимал как повелителя, то Николая Второго он не принял ни как личность, ни как монарха. Илларион Иванович, зная молодого Государя с детских лет, относился к нему покровительственно, считал просто взрослым ребёнком, не способным на принятие самостоятельных решений. И вдруг Николай требует выполнять его волю… И не просто требует, но хочет коренным образом изменить устоявшийся порядок престолонаследия! В ушах министра ещё звучали слова лейб-хирурга Гирша о том, что ранение Императора — смертельно, и что только от воли Божьей зависит, сколько дней или часов ему отпущено. Желание передать престол Аликс, несомненно, вызовет бешеное сопротивление не только Марии Фёдоровны, которая будет биться за права своих младших сыновей, но и большинства великих князей и их жён. И больше всех будет орать Владимир Александрович, который имеет права на престол после детей Александра Третьего!
Николай выпил стакан воды, заботливо поднесённый женой. В это время за дверью раздался шум, громкие голоса. Министр двора вышел из гостиной и через полминуты вернулся с Марией Фёдоровной. Вдовствующая Императрица беззвучно опустилась на колени рядом с топчаном, стала целовать руку сына.
— Ники! Господи, за что? — воскликнула она.
Голос железной женщины, которую в придворных кругах за взрывной характер называли не иначе, как Гневная, был тих и надломлен:
— Только ушёл Саша, и теперь беда с тобой! Ники! Почему ты выпроводил Сандро и Ксению? Почему никого не пускают к тебе? Мы все молим Бога о твоём здоровье, позволь близким быть подле тебя!
— Мама́, пока я не разрешу важные вопросы об управлении Россией, слушать причитания тут недосуг. Я должен отдать распоряжения моим министрам, а потом встречусь с моими милыми родственниками.
За дверью снова раздались громкие голоса, министр двора вышел и вернулся с тремя лейб-хирургами.
— Государь, позвольте докторам осмотреть Вас!
Император обратился к жене и матери:
— Мама́! Аликс! Дайте же докторам исполнить свой долг… Аликс! Переоденься пока, ты столько пережила сегодня, Солнышко…
Обе императрицы молча вышли, Воронцов-Дашков последовал за ними, а Гирш, Круглевский и Вельяминов принялись осматривать Императора.
В Арапском зале, у дверей гостиной томились в ожидании царские родственники. Председатель Государственного Совета Михаил Николаевич, командир Преображенского полка Константин Константинович, командир Конной гвардии Павел Александрович, начальник 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии Николай Николаевич.
Отдельно стояли Владимир Александрович и Мария Павловна с детьми. Мерно выхаживал по паркету слоноподобный генерал-адмирал Алексей Александрович.
Именинник Александр Михайлович обнимал заплаканную Ксению, рядом стояли встревоженные Михаил Александрович и Ольга.
Все они обернулись в сторону вышедшей из гостиной Марии Фёдоровны. Владимир Александрович обратился первым:
— Ваше Величество, что с Императором?
— Сейчас его осматривают врачи. Мой сын потерял правую ногу. Сейчас главное, чтобы не было гангрены… Нам остаётся только молить Господа, — ответила Императрица. Она говорила негромко, ясно и чётко, но с явно тревожными нотками в голосе.
— Но почему нас не пускают к царю? Кто и зачем поставил часовых у дверей? Что вообще происходит? — не успокаивался Владимир Александрович.
Ему ответил граф Воронцов-Дашков:
— Ваше Высочество! Государь повелел мне пока никого не допускать к нему. И это я по его повелению поставил часовых. Когда врачи закончат своё дело и составят мнение о дальнейшем лечении, Государь желает видеть Великого Князя Николая Николаевича, Павла Александровича и Константина Константиновича, чтобы отдать распоряжения относительно государственного управления. Потом Государь желает увидеть министра юстиции, управляющего канцелярией Его Величества и командира Гвардейского корпуса. А завтра прибудет Великий Князь Сергей Александрович.
Министр двора смотрел прямо в глаза Владимира Александровича, который нервно теребил генерал-адъютантский аксельбант.
— Что тут вообще происходит? — воскликнул Великий Князь, обращаясь не столько к министру, сколько к многочисленной родне. — Граф! Потрудитесь объяснить, почему меня, Главнокомандующего, не допускают к Императору?
Было видно, что Великий Князь не просто в гневе. Он был взбешён услышанным, тем, что его просто выкинули за борт и отстранили от самых важных в государстве событий. И кто? Царствующий племянник, который до сего дня испытывал перед Владимиром Александровичем чувство исключительной робости, граничащей с боязнью.
— Ваше Императорское Высочество! Я лишь точно выполняю повеление Государя, не более того, — отозвался министр двора. — Относительно Вашего Императорского Высочества я никаких повелений не получал.
— Это чёрт знает что!!! Царь смертельно ранен… Вы забыли, граф, что я Манифестом четырнадцатого марта был назначен регентом? 18
Лицо Владимира Александровича побагровело. Он рванул ворот сюртука так яростно, что крест ордена Святого Георгия едва не сорвался с шейной ленты, и обратился к вдовствующей Императрице:
— Ваше Императорское Величество! Государь болен, он явно не в себе! За нашей спиной происходит что-то странное. Ники зачем-то вызвал к себе Муравьёва19 и Ренненкампфа… Какие указы он готовит? Куда ушла Аликс? Что-то явно затевается, а мы ничего не знаем. Гирш дал Ники морфий, и его сознание сейчас под воздействием…
— Прекратите истерику! — взвилась Императрица. — Сейчас нужно молить Бога, чтобы Ники выжил, а не устраивать скандалы.
— Но послушайте, Минни! — голос Владимира Александровича стал более мягким. — Разве не Вы после смерти моего брата говорили всем нам, что Ники не способен править Россией! Разве не Вы говорили, что он слаб и умом, и духом…
Остальные присутствующие не вмешивались в столь бурный диалог. Николай Николаевич, Павел Александрович и Константин Константинович отошли в дальний угол и тихо переговаривались между собой, гадая, зачем именно их хочет видеть царствующий племянник.
Красавец Сандро вполголоса рассказывал Ксении, Ольге и Михаилу о том, как сразу после вступления на престол Ники отвёл его в свою комнату, плакал на плече и признавался, что не готов быть царём, никогда не хотел быть им, ничего не понимает в делах правления и даже не имеет понятия, как разговаривать с министрами…
Мария Фёдоровна не успела ничего сказать, так как в зале появились генералы Манзей и фон Валь.20 Они подошли к вдовствующей Императрице и взяли под козырёк.
— Ваше Императорское Величество, в городе еврейские погромы! — взволнованным голосом сообщил фон Валь. — Началось на Невском проспекте, а потом перекинулось на другие части. Толпа кричит, что евреи убили царя. Полиция ничего не может сделать. Громят еврейские магазины, аптеки… Увы, и не только еврейские…
— Доложите Его Высочеству, — кивнула Императрица на Владимира Александровича, но фон Валь не успел ничего сказать.
— Константин Николаевич, — обратился Великий Князь к генералу Манзею, — оставь на охране Зимнего дворца преображенцев и семёновцев. Князь Оболенский21 с измайловцами и егерями пусть выдвигаются на Невский проспект, и обязательно возьмут под охрану Аничков дворец. Шипова22 с кавалергардами и Конной гвардией вызвать к Зимнему в качестве резерва. Передай Ребиндеру,23 чтобы он подчинил себе 2-ю Гвардейскую и 37-ю пехотную дивизии, лейб-казаков и атаманцев, и организовал патрулирование по всему городу.
— Слушаюсь, Ваше Высочество! — лихо откозырял Манзей. Этот 74-летний старик был ещё полон сил, как в далёкие корнетские годы. — Позвольте узнать, следует ли вызвать в Петербург полки из Царского
Села, Петергофа и Гатчины?
— Незачем это делать, я думаю, что с беспорядками можно справиться наличными силами. И вот ещё что, генерал… Город, разумеется, нужно взять под охрану, но не нужно забывать, что народ мстит жидам за своего царя. Всё понятно?
— Так точно, Ваше Императорское Высочество! — Манзей развернулся и быстрым шагом удалился.
Дверь гостиной распахнулась, появились Вельяминов и Круглевский. Воцарилась тишина.
Мария Фёдоровна промолвила только одно слово:
— Что?
Вельяминов тяжело вздохнул.
— Ваше Императорское Величество, мы осмотрели Государя Императора, — сказал он. — Сейчас тяжело сказать, как будет всё развиваться. Ранение тяжёлое, ибо коленный сустав раздроблен. Есть большая кровопотеря. Но главное не это. К сожалению, обработать рану удалось не сразу после взрыва, а только когда был вызван доктор Гирш. В рану могла попасть инфекция… А это влечёт опасность гангрены и может привести к летальному исходу…
Он замолчал. Гнетущая тишина была нарушена плачем Ксении, которая прижалась к груди мужа, орошая слезами флотский сюртук. Александр Михайлович гладил её по голове и пытался успокоить. Министр двора попросил Николая Николаевича, Павла Александровича и Константина Константиновича проследовать к Императору.
Лейб-хирург Гирш, увидев входящих великих князей, быстро ретировался. Великие князья и министр двора остановились подле топчана. Николай Николаевич склонился над племянником:
— Ники! Твои врачи говорят, что всё будет хорошо! Держись…
— Дядя, — негромко сказал Николай, — не будет терять времени. Я позвал вас, чтобы все вы помогли мне принять важные решения. Я прекрасно понимаю, что моё ранение такое же, как у дедушки. Да, ему оторвало две ноги, а мне только одну…
Император горько усмехнулся и продолжил:
— Никто не знает, сколько мне ещё отпущено времени, сколько дней или сколько часов. Поэтому я обязан сделать всё для того, чтобы, когда меня не станет, российский престол оказался в надёжных руках. Аликс ждёт ребёнка. Примерно в ноябре, если Бог даст, у нас будет сын. Или дочь… И если родится дочь, то престол должен перейти к Георгию. К моему любимому брату, который даже не смог приехать в Петербург на похороны нашего Папа́. А если он откажется от престола, то престол перейдёт к Мишке. Я не считал себя способным самостоятельно управлять Империей, но ещё меньше считаю способным управлять Мишку. Он ещё совсем ребёнок. И кто реально будет править от его имени? Если дядя Владимир может орать на меня, то с Мишей он вообще не будет считаться. Что ждёт Россию? Я не могу… я должен… Я принял решение. Если после моей смерти… да-да, она уже где-то рядом бродит… Если после моей смерти Аликс родит наследника, ей надлежит быть регентом до совершеннолетия нашего сына. А если она родит дочь, то престол перейдёт к ней… Она будет Александрой Первой…
В гостиной воцарилась тишина. Император, который нашёл в себе силы и смелость высказать дядьям свою предсмертную волю, приготовился услышать протесты. Павел Александрович и Константин Константинович смотрели в пол. Николай Николаевич первым не выдержал гнетущей тишины.
— Одумайся, Ники! Ведь это путь к смуте! В какое положение ты ставишь Аликс? Ей всего двадцать три года, она не сумеет управлять огромной Империей. Её не признают великие князья! Её не признает двор! Её не признает армия!
— Я очень хорошо подумал, дядя, — ответил Император. Было видно, как трудно даётся ему каждое слово. Ему, привыкшему к тому, что старшие родственники буквально подавляли любую его инициативу, пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не сорваться, не испугаться и не сдаться.
— Я не только хорошо подумал, но я уже принял решение. И своё решение я не изменю. Завтра из Москвы прибывает дядя Сергей. Если все вы меня не поддержите, меня поддержит он. И тогда бедной Аликс придётся царствовать, опираясь на дядю Сергея. Завтра будут подписаны указы об изменении порядка престолонаследия… Завтра армия и флот будут приведены к присяге Императрице Александре Фёдоровне. И всем вам, моим родственникам, тоже придётся присягнуть Аликс… Хотите вы этого или нет, но так будет… Я царь, это моя воля… Это мой долг перед Россией…
— Но что скажет Владимир? Что скажет Алексей? — отозвался Павел Александрович.
— Прежде всего, дядя, Великий Князь Владимир Александрович — мой подданный. И его долг — исполнять мою волю. Даже если я молод и неопытен, даже если я не очень хороший царь. Подайте мне полотенце…
Константин Константинович подал Николаю полотенце, тот стёр со лба и лица набежавший пот, и продолжил.
— Уже сегодня дядя Сергей будет назначен Главнокомандующим войсками Гвардии и Петербургского округа. И ещё он будет Санкт-Петербургским генерал-губернатором, я восстановлю эту должность. Дядя Павел будет Московским генерал-губернатором и командующим войсками округа. Константин — примешь 1-ю Гвардейскую пехотную дивизии. А тебе, дядя Николаша, командовать Гвардейским корпусом. И ещё я решил восстановить должность генерал-инспектора кавалерии, потому тебе придется совмещать две должности. Подумай, кого ты хочешь видеть у себя в помощниках.
— А как же Владимир? — удивлённо воскликнул Николай Николаевич. — Ведь это же скандал. Ты представляешь, что будет?
— Представляю, — ответил Император. — Дядя Владимир поедет на Дальний Восток наместником. В Хабаровск…
— Но это же ссылка, — вмешался в разговор Павел Александрович. — Как не назови, но подобное назначение в обществе будет принято как ссылка и опала!
— Ну почему же ссылка? Михаил Николаевич очень долго был наместником Кавказа, жил в Тифлисе, и никто не говорил что это ссылка. Сейчас на Дальнем Востоке неспокойно. Китай, Япония… Для дяди Владимира там будет, где развернуться. А чтобы подсластить горькую пилюлю, я жалую дяде Владимиру фельдмаршальский жезл…
Великие князья переглянулись. Граф Воронцов-Дашков застыл в изумлении, ведь о своих планах относительно Владимира Александровича Император ему ничего не говорил. Граф считал молодого царя неспособным к таким решительным действиям.
— Владимир давно мечтает стать фельдмаршалом, это правда, — сказал Николай Николаевич. — Но скажи, как тебе пришло это в голову?
— Это не суть важно. Илларион Иванович, — обратился Император к Воронцову-Дашкову, — узнайте, не прибыли ли Муравьёв и Ренненкампф. И ещё… Распорядитесь от моего имени срочно вызвать из Варшавы генерала Пузыревского,24 он мне нужен в Петербурге. Рихтер25 сменит Вас на должности министра двора, а Вы с сего дня министр внутренних дел. Подумайте, кого Вы хотите назначить директором Департамента полиции и командиром корпуса жандармов…
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество! — ответил министр и вышел.
— Ники! Ты хочешь назначить Пузыревского начальником штаба Петербургского округа? — спросил Николай Николаевич. Великий Князь был огорошен последними кадровыми кульбитами, и пытался выяснить, какие же ещё сюрпризы подготовил царственный племянник.
— Нет, дядя, Пузыревский будет управлять военным министерством. Пётр Семёнович 26 устал, пора ему в Государственный Совет на отдых.
Дверь гостиной открылась, вошла Александра Фёдоровна. Она уже переоделась, привела себя в порядок. Кто бы мог подумать, что всего три часа назад она пережила сильнейшее потрясение. В гостиную вернулась не раздавленная горем женщина, а Императрица. Высокая, ослепительно-синеглазая, украшенная тяжелой короной чудных волос. Большие тёмно-синие глаза под длинными ресницами были холодными и даже непроницаемыми. И только красные пятна, резко появившиеся на лице, выдавали волнение Аликс.
— Как ты себя чувствуешь, любовь моя? — обратилась она к мужу по-английски, склонившись над топчаном.
— Доктора меня осмотрели. Пока что ничего сказать не могут, нужно ждать. Будем надеяться на Божье провидение.
— Милый! — голос Императрицы звучал взволнованно, но ясно и чётко. — Мы все молимся за тебя, за твоё здоровье. И не только во дворце… Русский народ любит тебя. В Петербурге начался еврейский погром… Люди громят еврейские магазины…
— Это правда? — обратился Император к Николаю Николаевичу. — При чём тут евреи?
— Понимаешь, Ники… Кто-то пустил слух в городе, что тебя хотели убить евреи. И именно сегодня, под Пасху. Фон Валь доложил, что бомбист, который на тебя покушался, был жидом.
— Кто это был? К какой организации принадлежал?
— Бомбист отстреливался, а потом, не желая попасть в руки толпы, выстрелил себе в голову из револьвера. Опознать обезображенный труп пока не удалось. В кармане нашли финляндский паспорт на имя какого-то Эйно Карловича Парвиайнена из Улеаборга. Но, если верить словам фон Валя, этот самый Парвиайнен выглядит, как самый настоящий жид. Жандармы и полиция пытаются установить личность бомбиста. Его труп отправили для осмотра судебным медикам. Если он действительно жид, то при осмотре это непременно выяснится. Ну и паспорт тоже проверяют, либо он фальшивый, либо чухонцы выдали этому жиду паспорт за хорошую взятку.
В разговор вмешался Павел Александрович:
— Ники! Владимир уже дал необходимые распоряжения. Гвардия взяла Петербург под охрану. Зимний под усиленной охраной.
Николай взял сидящую рядом Аликс за руку, как будто ища у неё поддержки. Затем обратился к великим князьям:
— Я жду вашего ответа, дорогие родственники. Вы готовы исполнить мою волю?
Взоры всех присутствующих в гостиной были обращены к Николаю Николаевичу. Великий Князь, одетый в тёмно-синюю венгерку, расшитую золотыми шнурами с чёрными прожилками, тёмно-синие чакчиры, гусарские ботики, с генерал-адъютантским аксельбантом, стоял, как статуя. Нужно признать, что своей «царственной статью», гордой осанкой и необычайно высоким, почти двухметровым ростом, он вызывал в памяти времена незабвенного Николая Павловича. На мгновение задумавшись, Николай Николаевич обратился к племяннику:
— Ники! Я уверен, что Господь Бог убережёт тебя… Но, чтобы не случилось, я твой верноподданный и я солдат. А солдату негоже обсуждать приказы. Я исполню твою Высочайшую волю… Аликс найдёт во мне поддержку и опору, и я уверен, что Павел и Константин со мною согласны.
— Спасибо, дядя! Аликс, — обратился Николай к жене, — подай мне икону со стола.
Императрица взяла на столе небольшую икону и передала мужу.
— Поклянитесь исполнить мою волю и признать Аликс законной Императрицей! — обратился Император к Николаю Николаевичу, протягивая ему икону.
Николай Николаевич, держа икону, говорил торжественно, голос его был твёрд и решителен.
— Клянусь Всемогущим Богом исполнить твою волю, Государь, и в случае твоей гибели признать Аликс законной Императрицей, во всём ей повиноваться и требовать повиновения от других!
Произнеся эти слова, Великий Князь поцеловал икону и передал её Павлу Александровичу. Павел Александрович и Константин Константинович повторили слова клятвы и поцеловали икону.
Дыхание Императора стало тяжёлым. Лицо исказилось от боли. Действие морфина заканчивалось, и беспощадная боль снова наступала. Константин Константинович пригласил врачей. Вельяминов, который взялся руководить лечением Императора, попросил дать царю покой. Он категорически запретил какие-либо встречи, мотивируя это усталостью царя и врачебной необходимостью. Все вышли, в гостиной осталась только Аликс. Николай, истощённый после перенесённого болевого шока и нервного перенапряжения, получив новую инъекцию морфина, сразу же уснул.
Мария Фёдоровна и великие князья собрались в дворцовой церкви. Протопресвитер Иоанн Янышев служил молебен о даровании здравия Государя Императора.
Впереди была ночь, и никто не знал, будет ли утро добрым или принесёт беду.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Гессенская волчица предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
10
Вельяминов Николай Александрович, коллежский советник. Почётный лейб-хирург Двора Его Императорского Величества (1894). Врач Императорской Главной Квартиры.
11
Круглевский Николай Александрович, коллежский советник. Почётный лейб-хирург Двора Его Императорского Величества (1881). Эстраординарный профессор Императорской Военно-медицинской академии (1891).
13
Ренненкампф Константин Карлович, действительный тайный советник. С 1889 г. управляющий Собственной Его Императорского Величества Канцелярией.
15
Дурново Иван Николаевич, действительный тайный советник, статс-секретарь. Сенатор. Министр внутренних дел (1889).
17
Шебеко Николай Игнатьевич, генерал-лейтенант. С 1887 г. товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командир Отдельного корпуса жандармов. Сенатор.
21
Князь Оболенский Николай Николаевич, генерал-лейтенант. Начальник 1-й Гвардейской пехотной дивизии (1889).
22
Шипов Николай Николаевич, генерал-лейтенант. С 1894 г. начальник 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии.
23
Ребиндер Александр Алексеевич, генерал от инфантерии. С 1888 г. помощник Главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа.
24
Пузыревский Александр Казимирович, генерал-лейтенант. С 1890 г. начальник штаба Варшавского военного округа.
