Гессенская волчица
Предлагаемая читателю книга относится к жанру альтернативной истории. Человеческую историю часто представляют как огромную и переплетающуюся паутину событий. По воле автора в далёком 1895 году случилось событие, которое послужило переломным моментом для истории России. За этим событием лежит прошлое, впереди – бесконечные перекрещивающиеся нити последствий и результатов. Эта книга расскажет о том, какой могла стать Россия, если бы…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Гессенская волчица предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Пролог
1-е апреля 1895 года. Великая суббота, последний день Страстной недели. Несмотря на то, что ночью было морозно, день выдался необычайно тёплым. Послеобеденное солнце первыми весенними лучами согревало серый мрачный Петербург, ещё не опомнившийся от долгой зимней спячки. Малолюдные с утра улицы наполнились, было, экипажами и прохожими, но затем быстро опустели. Одетые ещё по-зимнему питерцы спешили попасть к себе домой, столичные «лихачи» пролетали на быстроногих рысаках, деревенские «ваньки» чинно восседали на своих одноконных пролётках. Вагоновожатые конки звонили в колокол, будоража зазевавшихся пешеходов.
В этот весенний день старшему офицеру эскадренного броненосца «Сисой Великий» исполнилось двадцать девять лет.
Самый молодой в русском флоте капитан 2 ранга, Великий Князь Александр Михайлович, был любимцем всей Императорской Фамилии.
Восемь месяцев назад, в июле 1894 года, он женился на своей двоюродной племяннице Великой Княжне Ксении, родной сестре ныне царствующего Императора. Подаренный молодожёнам дворец на набережной Мойки перестраивался, и потому они пока «ютились» в Зимнем дворце. Сам же Император Николай Александрович с молодой женой временно жил в Аничковом дворце, под неустанным взором вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны.
Николай Второй был с детства дружен с Сандро, который, несмотря всего на двухгодичную разницу в возрасте, приходился ему двоюродным дядей, а вот теперь стал ещё и зятем.
Отстояв обедню в дворцовой церкви, императорская чета отправилась в Зимний дворец, в гости к имениннику. Парадные ворота Аничкова дворца распахнулись, часовой Преображенского полка бодро взял «на караул». Большая императорская карета, сопровождаемая эскортом казаков Конвоя Его Величества, выехала на Невский проспект и последовала в сторону Зимнего дворца.
Императрица из-за беременности не очень хорошо себя чувствовала. Она зябко куталась в меховой жакет, как будто пыталась согреться, хотя в карете было довольно тепло. Николай, видя это, старался как-то отвлечь жену.
— Знаешь, Солнышко, — сказал он, — давно не чувствовал себя таким свободным, как сегодня. Докладов не принимал, читать, к счастью, тоже ничего не прислали. Вернёмся сегодня домой, обязательно выйду в сад, прогуляться. А ты тем временем сможешь заняться покраской пасхальных яиц… Нет, всё-таки это очень несправедливо, когда у одних так много свободного времени, а другие до поздней ночи должны читать скучные доклады и прошения… Иногда искренне завидую нашему милому Сандро, у которого всего-то забот — его новый броненосец, пьяные матросы и моя прекрасная сестра.
Император говорил по-английски, вставляя русские слова. Александра Фёдоровна успешно осваивала русский язык, но пока что стеснялась говорить по-русски, и потому с мужем и придворными в основном изъяснялась на английском или французском.
Сидящий рядом с Николаем флигель-адъютант граф Иван Воронцов-Дашков, друг детства и участник юношеских забав молодого Императора, не удержался от шутливой реплики.
— Государь, — отозвался он, — кесарю кесарево, как говорили наши предки. Вашему Величеству — царствовать, Сандро — муштровать его матросов, а уж мне, как истинному гусару, служить и кутить…
Говорил граф тихо, улыбаясь одними глазами, постукивая пальцами по эфесу гусарской сабли в такт движения кареты. Из-за врождённого порока шеи граф не мог повернуть голову в сторону Императора, и потому ему приходилось поворачиваться всем туловищем.
— И ты, Брут, — грустно констатировал Император. — Вам тяжело понять, что значит быть царём…
Задумавшись на мгновение о чём-то своём, Николай тяжело вздохнул и добавил:
— Эх, друг мой Ваня, после смерти незабвенного Папа́ не могу никак привыкнуть к тому, что теперь на мне — вся Россия. А опереться на кого? Аликс, Мама́, Сандро, ты, граф Илларион Иванович… Пожалуй и всё! Мои министры по десять лет сидят на одном месте и уже забыли, зачем их назначали. Родственники? Наш Мишка1 ещё шалопай, а Джоржи2 безнадёжно болен. Дядя Алексей ничего не хочет знать, кроме своего флота, который он, кстати, почему-то считает не моим флотом, а именно своим, и кроме Зины Богарне.3 Дядя Павел уже давно занят прелестной «Мамой Лелей»4 и времени на службу у него не остаётся. Дядя Сергей губернаторствует в Москве… А всё бремя власти лежит на мне, и я бы сейчас многое отдал, лишь бы…
— Ники, — флигель-адъютант доверительно перешёл на «ты», — что мешает тебе вернуть Сергея Александровича в столицу? Все знают, как он предан тебе и престолу. Да, он строгий и требовательный, можно сказать, даже сухой человек, без лишних эмоций, но всего за четыре года он сумел навести в Москве порядок. А ведь говорили, что это невозможно. Кто, как не он, может быть для тебя лучшим помощником в деле управления государством? Да и Елизавета Фёдоровна была бы рядом…
— Ваня, но ты же понимаешь, что покойный Папа́ уже расставил всех по своим местам. И как я могу теперь сместить дядю Владимира с должности Главнокомандующего? Ты можешь себе представить, что устроит дражайшая тётя Михень 5? Дядя Алексей устраивает грандиозные скандалы, стоит только заикнуться относительно финансирования флота, кораблестроения или производства флотских офицеров… Они — братья Папа́ и я не могу им перечить. Если Папа́ доверил им их должности, то как могу я перечить его воле? Он был настоящим царём, воплощением русского самодержавия…
Императорский кортеж достиг Казанского собора. Император и Воронцов-Дашков ограничились тем, что трижды перекрестились. Александра крестилась и истово шептала про себя молитву, которой её научил протопресвитер Иоанн Янышев.6
Копыта царских рысаков мерно стучали по мостовой Невского. Кортеж двигался не спеша, и если бы не лейб-трубачи и конвойцы в нарядных тёмно-синих черкесках и высоких лохматых папахах, то ничто бы не привлекало внимания прохожих.
Молодой Император не любил пышных церемоний, а ещё больше он не любил опеки со стороны охраняющих его лиц. Считалось, что с бомбистами-народовольцами давно уже покончено и что царственным особам ничего не может угрожать. Именно поэтому сегодня императорскую карету сопровождал всего взвод конвойцев, а порядок на Невском проспекте обеспечивали лишь городовые, становившиеся «во фрунт» при приближении царского кортежа.
Александра Фёдоровна обратилась к мужу:
— Ники, я сегодня обратила внимание на компаньонку Её Величества, которая присутствовала на нашем завтраке. Мне кажется, она такая дряхлая, что может развалиться, но она так безупречно одета… Её белые перчатки просто ослепительны!
— Ты про Mademoiselle de l’Escaille? О, это замечательная личность. Это бывшая гувернантка Мама́, бельгийка. Она всегда желанный гость в нашем доме. Ты не смотри на её преклонный возраст, Аликс… Она всегда любит хорошо поесть и выпить, а уж от игры в преферанс её силой не отгонишь.
Николай увидел в окно кареты, как от дверей мебельного магазина «Братья Тонет из Вены» к карете бежит какой-то молодой человек в явно дорогом тёмном пальто и меховой шапке, держа в правой руке коричневый саквояж.
Бегуна с саквояжем уже заметили казаки-конвойцы и городовые. Ехавший справа от кареты казак повернул коня на бегущего молодого человека, но тот уже остановился, размахнулся… и коричневый саквояж полетел в сторону кареты. Кто-то из городовых стал свистеть в свисток, а метатель резко развернулся и бросился бежать прочь. Саквояж упал на мостовую, прямо под ноги казачьего кабардинца, рядом с задним колесом царской кареты. Раздался оглушительный взрыв, грохот бьющегося стекла и визжание лошадей.
Казак, пытавшийся перехватить бомбиста, был просто разорван взрывом вместе с конём. Кровавые ошмётки разлетелись вокруг на много метров.
Спешившиеся конвойцы подбежали к повреждённой карете. Оглушённый взрывом Император сидел, откинувшись назад. Полы его чёрного флотского пальто превратились в клочья, а правая нога ниже колена — в кровавое месиво. Александре Фёдоровне осколком стекла порезало щеку, и теперь она судорожно растирала перчаткой кровь по лицу, будучи не в состоянии вымолвить ни слова. Оглушённая взрывом, испуганная и потрясённая, она ничего не замечала вокруг себя, тупо глядя в одну точку.
Труп графа Воронцова-Дашкова был отброшен к левой двери, ярко-алая кровь из сонной артерии, перебитой кинжалообразным осколком стекла, обильно орошала тёмно-синюю венгерку.
Дюжий рыжебородый казак-конвоец бережно извлёк Императора из кареты. От боли Николай на мгновение потерял сознание, но быстро пришёл в себя. Его поместили в пролётку, которая остановилась рядом с повреждённой царской каретой. Во вторую пролётку, остановленную самолично командиром Конвоя бароном Мейендорфом,7 усадили Императрицу. Император буквально выдавил из себя, сжав зубы:
— Во дворец!
Барон Мейендорф не стал переспрашивать, желает ли Император ехать в Зимний дворец или же вернуться в Аничков, он просто сел в пролётку рядом с Николаем. Во вторую пролётку рядом с Императрицей сел казак. Конвойцы заняли места кучеров, и экипажи быстрой рысью направились в сторону Зимнего дворца, сопровождаемые всадниками.
Тем временем бомбист уже успел застрелить городового, пытавшего схватить его, и теперь, как загнанный в угол зверь, прижался спиной к стене, выставив перед собой короткоствольный револьвер. Шапка слетела с его головы, и теперь всем окружающим было видно, что это молодой человек примерно двадцати пяти лет. Чёрные вьющиеся волосы и чёрные глаза, не расширяющееся кверху узкое лицо, всё это выдавало его еврейское происхождение.
Городовые, все люди в возрасте, степенные и осмотрительные, держались от бомбиста на приличном расстоянии, направив на него револьверы, но при этом пугливо озираясь на труп своего коллеги, лежащий на мостовой. Бомбист явно паниковал и направлял револьвер то в одну сторону, то в иную, но никто из городовых не решался выстрелить первым. На одной линии с городовыми собралась толпа самого разнообразного люда, в пальто и поддёвках, котелках, фуражках и шапках. Какой-то верзила в картузе с поломанным козырьком и с кнутом в руках, явно в состоянии лёгкого подпития, обратился к толпе, показывая пальцем на бомбиста:
— Православные, да это же жид! Христопродавец!
И в это время где-то там, в стороне, раздался истошный бабий вопль:
— Царя убили!!! Царя убили!!! Аа-а-а-а!!!
На какое-то мгновение наступила гробовая тишина… Тишину нарушил верзила.
— Жиды убили царя!!! Бей его, православные! — крикнул он, добавив пару исконно русских словечек, и смело пошёл на бомбиста.
Террорист отреагировал мгновенно. Раздались выстрелы, и две пули, выпущенные из «Бульдога» 450-го калибра,8 отбросили верзилу назад. Он упал спиной на мостовую, широко раскинув ноги и сжимая кнутовище.
Но толпу уже было не удержать. С криками, с матерной бранью, люди сплошной волною рванули вперёд. Бомбист выстрелил в надвигающихся людей, не целясь, но это уже никого не испугало и не остановило. Понимая, что через считанные секунды толпа его просто разорвёт, террорист вставил ствол револьвера в рот и нажал спуск. Тупоголовая пуля, выброшенная зарядом доброго английского пороха, снесла череп, ошмётки мозга испачкали стену, и бездыханное тело грохнулось на мостовую. Разъярённая толпа остановилась у трупа, не зная, что делать дальше.
Движение по Невскому проспекту было парализовано, с обеих сторон столпились кареты, пролётки, экипажи. Образовался затор, который становился всё больше и больше. Полиция была не в силах навести порядок и восстановить движение. Народа около императорской кареты становилось всё больше и больше.
Люди были взбудоражены произошедшим, а в толпе уже раздавались призывы отомстить евреям за царя-батюшку. Эти призывы не остались не услышанными.
Какой-то черноволосый студент Технологического института, волею судьбы оказавшийся в это время на Невском проспекте, напрасно пытался втолковать двум дюжим извозчикам, что он крещёный, что он православный. Извозчикам, которые уже успели где-то выпить, неважно было, иудей он или выкрест, у них в деревне и слов то таких не знали. Для них он был обычным жидом, одним из тех, которые продали Христа и хотели убить царя… Один из «ваньков» с размаху сбил со студента фуражку, второй ударил под дых. Упавшего студента били долго и озлобленно, пока тот не затих на мостовой.
Наиболее активные «народные мстители» уже били витрины магазинов. Первым пострадал шикарный магазин готового платья Торгового дома «М. и И.Мандль», который в разъярённой толпе почему-то объявили еврейским. Его владелец, австрийский подданный Людвиг Игнатьевич Мандль, который пытался остановить погромщиков, отделался ссадинами на лице и двумя поломанными рёбрами, но сам магазин был разграблен до основания. Затем пострадал роскошный магазин «Ф.Трейман». Толпа горела праведным желанием отомстить за покушение на Государя, и на Невском проспекте начался стихийный погром торговых заведений, которые имели вывески с иностранными фамилиями их владельцев.
Беспорядки быстро перекинулись на иные районы столицы. Магазины, аптеки, фотоателье, лавки, мастерские… Роскошные витрины с надписями на французском языке и медные вывески-таблички у парадных сослужили плохую службу своим хозяевам, ибо погромщики высматривали еврейские фамилии. Или созвучные им…
Приказчик Торгового дома «О'Гурмэ» тщетно пытался объяснить толпе, ворвавшейся в магазин на Большой Морской, что его хозяин вовсе не еврей, а истинно русский купчина Александр Николаевич Рогушин. Ревностный защитник хозяйского добра получил пару оплеух, а привезённые из Парижа и Остенде устрицы, лангусты и омары, английская баранина и московские молочные поросята, дорогие заграничные вина — всё это было разграблено, стремительно и беспощадно…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Гессенская волчица предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
6
Янышев Иоанн Леонтьевич, протоиерей. С 1883 г. заведующий придворным духовенством, протопресвитер соборов: Большого в Зимнем дворце и московского Бла-говещенского. Духовник Императорской семьи.
