Я – робот

Александр Феликсович Каменецкий, 2014

Когда утро начинается плохо, не стоит ждать удачного дня. Денис и не ждал. И как в воду глядел: сперва неприятности в школе, потом столкновение на скользкой дороге. Но такого невероятного, причудливого события Денис никак не мог предугадать. Судьба закинула его в другой мир, да ещё и в чужое тело. И вернуться домой, похоже, нет ни единого шанса. Но даже эта беда померкла, когда он внезапно понял, что случайно слышанная им фантастическая история оказалась всамделишной правдой. И зловещие, опасные инопланетяне вовсе не страшилка, рассказанная на ночь. И в этом мире он, пожалуй, один знает их секрет. Может ли простой подросток вступить в борьбу за свободу целого мира? Сражаться не на жизнь, а на смерть? За жизнь и счастье друзей? Да! До последнего вздоха!

Глава 6

Когда Дэн вернулся домой, Татьяна Васильевна готовила обед.

— Здравствуй, обед пока не готов. Придётся немного обождать.

— Давай помогу.

— Нет, что ты. Зачем?

— Я же должен выполнять домашнюю работу. Дай нож, с этой картошкой я вполне справлюсь.

— Держи. Только осторожно, не порежься.

— Мама, я уже большой мальчик.

— Ты… — она глубоко вздохнула, — конечно, Виталик.

Дело пошло быстро. Через час обед был готов. Татьяна достала из шкафа пакет с конфетами, протянула его Дэну.

— Держи. Ты заработал.

— Я же… — начал было возражать Дэн, но замолчал, когда Татьяна поднесла палец к губам и помотала головой.

— Мы ведь так договаривались, — сказала она.

— Нет. Мы же договаривались на шоколадные, — хитро улыбнулся Дэн, — а это ириски.

— Точно, — засмеялась Татьяна, поменяв пакет на коробку шоколадных конфет, — тебя не проведёшь. — Она разлохматила ему волосы на голове. — Молодец.

Дэн только улыбнулся, покрутил пальцем в воздухе, намекая на подслушивающие устройства, и развёл руками.

Они сели обедать все вместе, когда Иван Сергеевич вернулся с работы. Дэн был задумчив. Родители молчали, искоса посматривали на сына. Не могли привыкнуть к его новому поведению.

— Мама, папа, — дома Дэн теперь называл родителей Виталика только так, — а что наши законы говорят о наследстве?

— О наследстве? — муж с женой переглянулись. — А почему тебя это интересует? Мы вроде не старые?

— Чисто теоретически! — Дэн с укоризной посмотрел на родителей. Демонстративно осмотрел потолок и, глядя вверх, громко произнёс: — Я в последние дни много изучал этический кодекс. Такая замечательная вещь. Так всё справедливо устроено. — Он перевёл взгляд на Ивана: — А про наследство как-то ничего не нашёл. Расскажите.

— Конечно, Виталик, — Иван тоже взглянул на светильник над столом, почесал щёку. — Наследование у нас тоже весьма справедливое. В духе этического кодекса. Более-менее полно могут наследовать имущество только супруги. Считается, что они ведут общее хозяйство и зарабатывают своё имущество вместе. Дети наследуют только часть имущества, и эта часть зависит от возраста.

— Чем меньше лет, тем больше?

— Верно. Молодец. Совершеннолетние дети не наследуют почти ничего. Они могут претендовать на дом, если они в нём проживали в данный момент. И, собственно, всё. Остальное несущественно.

— Чтобы дети даже богатых родителей вынуждены были зарабатывать сами?

— Точно. Этика должна соблюдаться всегда, быть универсальной. Каждый зарабатывает сам и получает то, что заслужил.

— Это действительно справедливо, — Дэн стал серьёзен. — А иначе молодёжь могла бы вообще ни о чём не заботиться. Плохо учиться, не приобретать никакой профессии. Вместо этого пить и гулять целыми днями.

— Неужели такое возможно? — спросила Татьяна.

— Увы. Очень даже возможно. И это ужасно. Это приводит к самым печальным последствиям и для этих детей, их родителей, и для всего общества в целом.

— Кстати, интеллектуальная собственность не наследуется вовсе. Никогда, — добавил Иван. — Это изобретения, книги, открытия и тому подобные вещи. Результаты творчества.

— Да, понимаю, — Дэн опять задумался. — Это тоже правильно.

Обед завершился в молчании.

Полторы недели Дэн прожил замечательно. Утром — пляж, вечером: беседы с родителями, компьютер, телевизор. Впрочем, телевизор Дэну быстро надоел — телепередачи не отличались особым разнообразием. Как правило показывали фильмы про удачливых жуликов, или про бандитов, укравших деньги и потом перессорившихся из-за них. Обычно в конце оставался один, который получал всё. Это и был счастливый конец по местным понятиям. Дэн высказался, что он такие фильмы видел и раньше, и немало. Ещё шли бесконечные сериалы о том, как влиятельный пострадавший нанимал частного детектива или полицию, и те долго и дорого, серия за серией преследовали преступников с переменным успехом. Вероятно, в финале всё похищенное должно было вернуться хозяину, к его нескрываемой радости и счастью. Такой сюжет Дэна также не удивил, и ни один сериал он так и не досмотрел.

Дэн помогал Татьяне по дому, а заработанные конфеты и шоколадки тихонько складывал обратно в шкаф. Разумеется, его хитрость была раскрыта, но вслух о ней не говорили. Впрочем, коробку конфет, полученную за первую чистку картошки, Дэн не вернул. Утащил её на пляж.

Забавно было смотреть, как Даша смущается от простых и самых обычных для Дэна поступков. В тот день Дэн опоздал. Когда он пришёл, Даша уже плескалась в воде. Дэн, быстро скинув шорты и майку, с разбегу нырнул в озеро.

— Чего меня не дождалась?

— Я же всегда дольше купаюсь. Вместе на берег пойдём.

— Тут вода ледяная. Но ты правильно придумала.

— Хорошая тут вода, ты просто… не привык.

После первых, не самых удачных, полных конфликтов дней знакомства Дэн опасался: Даша вообще не захочет больше приходить на пляж. Или будет держаться отчуждённо или со страхом. Поставив себя на её место, он решил, что сам вряд ли с большим удовольствием продолжил бы такое знакомство. Но Даша оказалась девушкой с характером. Она делала вид, что давно знакома с Дэном и между ними никогда не было и тени непонимания. Естественно, Дэн ни о чём ей не напоминал.

Дэн достал из сумки, с которой он теперь ходил на пляж, полотенце и тщательно вытерся. Из той же сумки на свет появилась коробка конфет, Дэн открыл её и положил на расстеленное Дашей полотенце.

— Угощайся.

— Что я…

— Ничего. Это просто так. Даром.

— Я не могу.

— Наоборот. Ты не можешь отказаться. Что может быть выгодней для тебя, чем получить что-то даром?

— Да. Но ты… получается, что ты нарушаешь закон.

— Тебя это беспокоит? Ты ведь не нарушаешь. Тебе нечего бояться.

— Не знаю, — Даша задумалась, — меня не должно это волновать, но почему-то мне не безразлично. Я с тобой с ума сойду, и для меня всё закончится плохо.

— Да, ты уж будь аккуратней. Не стоит вести себя с другими так, как со мной. Если ты где-нибудь проговоришься или сделаешь что не так, я буду чувствовать себя виноватым.

— Почему так? Я раньше никогда не беспокоилась ни о ком, кроме родителей. Ну, может, о брате немного.

— Это у нас называется дружбой. Ты бери конфеты, я всё равно все ваши законы нарушаю — хуже не будет. А тебе нельзя.

— Ты опять? — она вздрогнула, огляделась. Взяла конфету и сунула её в рот.

— Что? А, ты об этом. Ну, если другого слова подобрать нельзя. Вот мне, например, приятно угощать тебя конфетами и делать это просто так. Мне нравится, что ты радуешься, а не плачешь, что ты смеёшься, а не трясёшься от страха. Мне это просто нравится, и для того, чтобы так и продолжалось, я могу совершать некоторые поступки. Если смотреть вглубь, я делаю это для себя — мне нравится так делать. Просто ваша этика заставляет меня получить какую-нибудь осязаемую выгоду, которую, можно измерить. Нравится — не нравится, в расчёт не принимается. А ведь у человека кроме тела душа имеется, нельзя всё мерить материальными ценностями.

— А почему я чувствую беспокойство?

— Да, это тоже неизбежная часть. Радость любви или дружбы, часто сопровождается беспокойством за других людей. Мне кажется, это того стоит.

— Не знаю. Не сказала бы, что мне нравится переживать за других.

— Но ведь ты здесь. Ты готова разговаривать со мной, купаться, вместе проводить время. Ты делаешь свой выбор, несмотря на беспокойство и прочие препятствия. Почему?

— Не знаю. Наверное, что-то в этом есть. Чего я сама ещё не понимаю. Мне нравится приходить сюда, когда ты здесь. — Она смущённо замолчала. — Не надо было мне этого говорить.

В общем, дела у Дэна шли совсем не так плохо. Полторы недели. А потом, придя домой, он застал родителей встревоженными и странно молчаливыми.

— Что-то случилось?

— Ничего страшного не случилось, — супруги переглянулись.

— И всё-таки?

— Нас вызывают в КЭТ. Завтра к трём часам дня.

— Это необычно? — Дэн сел, в животе у него сжался холодный комок.

— И да и нет. Нас вызывают регулярно раз в год. Но обычно только нас двоих. Сейчас нас ждут всех вместе. Вместе с тобой.

Дэн рассеяно кивнул, словно каким-то своим мыслям.

— Не стоит волноваться. Мы все вели себя строго по закону, — сказал он громко. — Мама, а где у нас видео, где мы все вместе. Что-нибудь из последнего я бы посмотрел.

— На компьютере есть записи, — она непонимающе посмотрела на Дэна, тот в ответ только успокаивающе улыбнулся.

Действительно, на компьютере нашлось несколько видеозаписей. К сожалению, не слишком новых, но это было не так уж важно. Дэн пристально наблюдал за Виталиком. Ему придётся изображать из себя робота, а он так мало о нём знает. Татьяна подсела к нему, наблюдая за его действиями.

— Какие замечательные записи. Помнишь, как папа снимал нас с тобой возле дома? Завтра, когда вернёмся из комитета, надо будет ещё поснимать побольше видео. А то у вас так мало записей со мной.

— Конечно, Виталик, обязательно так и сделаем, — она обняла его за плечи. — У нас и впрямь мало твоих записей.

«Конечно, мало, — думал Дэн, — поведение робота не отличалось большим разнообразием. Однако это к лучшему, ведь теперь этот робот — я. Мне придётся вести себя точно так же. Главное, чтобы они ограничились беседой. Плохо будет, если в комитете решат добраться до этой штуки», — Дэн почесал затылок, нащупав маленький металлический разъем под волосами.

— А чего откладывать на завтра, — воскликнул Дэн, — пойдёмте погуляем. На улице чудесная погода.

Никто и не думал возражать. Через десять минут всё семейство неторопливо вышагивало по тенистой тропинке. Объектив камеры в руках Ивана неотрывно следил за младшим Ковальчуком.

— Не стоит так усердствовать, — сказал Дэн, когда они удалились от дома на значительное расстояние. — Надеюсь, у нас ещё будет время. Я просто хотел задать один вопрос.

— Неизвестно, когда мы ещё соберёмся поснимать видео, — Иван Сергеевич с сожалением выключил камеру. — Мы рассчитываем, что когда-нибудь мы сумеем понять, что с тобой случилось, и ты сможешь вернуться домой. Мы будем скучать. Нам бы хотелось иметь записи вместе с тобой.

— Жаль, при любом раскладе я не смогу взять с собой копии этих съёмок, — Дэн вздохнул.

— Так, что ты хотел спросить?

— Помните, когда я только появился в вашем доме, вы произносили какой-то код. Вы им часто пользовались?

— Нет. Только однажды в самом начале, когда записывали программу. Но его заставляют учить наизусть. На всякий случай.

— Как я должен был среагировать?

— Хм, если я правильно помню, ты должен был сказать: «Персональный код принят». Да, точно.

— После этого что? Выполнять все команды как можно точнее? Есть ли какие-то специальные команды?

— Нет. Команды подаются в свободной форме. Ты полагаешь…

— Я просто так, для информации. Лучше быть готовым ко всему. А есть ли какая команда, чтобы вернуться к обычному состоянию?

— Да. Нужно повторить персональный код и добавить: «Рабочий режим». Ты должен ответить: «Переключение в рабочий режим».

Дэн задал ещё несколько вопросов, но основное, что его интересовало, он узнал. Он очень надеялся, что ему эти знания никогда не пригодятся. Дэн чувствовал трепет и беспокойство, но очень старался выглядеть весёлым и беспечным.

На следующий день родители попросили его никуда не уходить и дождаться их. Дэн не послушал. Ему непременно нужно было поговорить с Дашей. Как там, в КЭТ оно обернётся, никто не знает, он должен её предупредить. Дэн начал сходу, без подготовки:

— Даша, меня вместе с родителями вызывают в КЭТ.

— Зачем? — она выглядела испуганной.

— Я не знаю. Скорее всего, обычная проверка.

— Они ничего не делают просто так. Я боюсь.

— Не бойся. О наших с тобой разговорах никто не знает. Если вдруг тебя будут спрашивать, ты должна говорить, что этот робот Виталик тебе неинтересен, и ты не обращаешь на него никакого внимания.

— Я не этого боюсь. Неважно. Ты просто никогда там не был. Они такие… страшные. Мне плохо только от одного их вида. Даже только от воспоминаний о них. Нас всех вызывали тогда на беседу из-за брата.

— Слушай, я давно хотел спросить. Если не секрет, конечно. Что случилось с твоим братом?

— Дурак он, вот что, — Даша поморщилась. — Шёл по улице, видит, мальчишка лет восьми залез на дерево. Мальчишка этот не удержался и свалился, а Дима взял и поймал его. Он говорит, даже сам не понял, как это случилось.

— И что?

— Ничего, — разозлилась Даша, — мамаша этого пацана и донесла в комитет, что Димка его спас.

— Дурдом. И за это его судят?

— Да ждёт суда под арестом. Уже скоро.

— Что ему грозит?

— Говорят, что всё не так плохо. Пытаются доказать, что это случайность была, что пацан этот ему почти на голову свалился, он только руки от неожиданности выставил. Теперь всё от судьи зависит. Может, даже отпустят, но из института его уже отчислили. И родителям досталось.

— Дурдом, — повторил Дэн. — Сочувствую. Чтоб и у тебя неприятностей не было ты крепко запомни: я робот Виталик, и я тебя не интересую, ну вот ни капельки. Будто меня нет. Если спросят, делай вид, что не сразу вспомнила, о ком вообще речь идёт.

— Я постараюсь.

— Даша, если я завтра на пляж не приду… значит… значит не смог, ты уж извини. — Дэн собрался уходить.

— Дэн, — окликнула его Даша, он обернулся. — Удачи, Денис.