Пункт назначения – Прага

Александр Усовский, 2021

Весна сорок пятого года. Красная армия в Германии, у стен Берлина. Пал Будапешт и Вена, англосаксонские союзники СССР перешли Рейн. Тысячелетний Рейх – на краю пропасти, и его нога для последнего шага уже занесена. Но группа Савушкина вновь отправляется на задание, где она вновь окажется на грани жизни и смерти – такова их профессия. При это разведчики Савушкина – лишь малая часть той колоссальной сети, которую в последние дни войны раскинул по центральной Европе Генштаб РККА. Её цель – поимка предателя Власова. И дело отнюдь не в мести – бывший командующий второй ударной может стать одной из главных фигур в послевоенном соперничестве между недавними союзниками. Не дать американцам использовать эту фигуру – вот цель выброски группы Савушкина в Чехию, в столице которой подполье готовит восстание, о котором разведчики даже не были предупреждены….

Глава третья

Как непросто быть фельджандармами в Судетах

Чёрт! Ну надо же так опростоволоситься! Накаркал, чёртов майор!

Савушкин выдернул иглу шприца из правого бедра, с трудом приподнялся на локте, вглядываясь в предрассветный полумрак. Бесполезно, не видно ни зги… Звёзд на светлеющем небосводе уже нет, солнце ещё не взошло — те самые четверть часа, когда зрение почти бесполезно. Чёрт возьми, как он в последнюю секунду не заметил это промоину?

С трудом, путаясь в снаряжении, Савушкин подтянул нижние стропы и погасил, наконец-то, купол своего парашюта — минут десять хлопавший на ветру своим полотнищем и не дававший высвободить сломанную ногу из глубокой ямы. Подтянул тяжелый ком белого искусственного шёлка к себе, как смог, сложил его и утрамбовал; конечно, если бы он был на ногах, получилось бы намного аккуратнее. А так…. Ладно, авось пронесёт.

— Товарищ капитан, вы где? — негромкий голос Некрасова, донёсшийся откуда-то снизу, изрядно взбодрил Савушкина. Ну слава Богу, хоть не один!

— Витя, я здесь, давай ко мне! — Так же негромко он отозвался на зов снайпера.

Через минуту сержант Некрасов, держа на плече аккуратно свёрнутое полотнище своего парашюта, вырос перед капитаном, как из-под земли. Савушкин от неожиданности едва не перекрестился. Сглотнув чуть было не вырвавшееся ругательство, он произнёс:

— Тьфу ты, чёрт! Ты откуда выполз?

Некрасов хмыкнул.

— По руслу канавы прошёл. Ваш парашют увидел. Решил, от греха, тайком подобраться. Мало ли что… — Снайпер, оценивающе оглядев командира, коротко бросил: — Нога?

— Берцовую, похоже. Промоины не заметил.

Некрасов молча кивнул, отошел к полуразвалившейся ограде, вырвал штакетину, осмотрел её, удовлетворённо кивнул и, вернувшись к капитану, спросил:

— Со смещением? Морфин вкололи?

— Вроде нет, без смещения…. — Ответил Савушкин, хотя в этом был совсем не уверен. И добавил: — . Морфин вколол. Иначе орал бы, как резаный….

Снайпер присел, осмотрел ногу, неодобрительно покивал, достал нож, живо из штакетины сделал две шины, достал индивидуальный пакет… Савушкин не успел хоть что-то сказать — как его нога уже была туго упакована в шину. Некрасов, удовлетворённо осмотрев плод своих усилий, произнёс:

— Без смещения. Хоть тут повезло. Но две недели всё равно будет срастаться… — Снайпер оглядел окружающую местность, что-то увидел, удовлетворённо кивнул и добавил: — Вы тут пока полежите, я пойду из лещины вам костыль выстругаю. Парашюты в эту нору сложу, которая вам ногу сломала.

Савушкин молча махнул рукой — дескать, делай, что знаешь.

Через полчаса снайпер вернулся — и не один, следом за ним свой парашют тянул Чепрага. Савушкин напрягся — он был уверен, что с Некрасовым придут все остальные.

— Это всё? Где лейтенант и Костенко?

— А разве они не с вами? — удивлённо спросил радист.

— Как видишь. Витя, — обратился Савушкин к Некрасову, — ты вокруг никого не видел?

Снайпер угрюмо качнул головой.

— Никого. — Протянув командиру свежеструганный костыль, добавил: — Пока так.

— Ладно, подождём. Мы аккурат в центре поляны, должны подтянутся. Андрей, рация в порядке?

Радист уверенно кивнул.

— Так точно, в полном.

— Хорошо. Витя, давай дуй на север, ищи старшину с барахлом. Чепрага, давай на юг, на тебе лейтенант. Тащите всех сюда. Куртки снимите. — Разведчики стащили с себя десантные цигейки, оставшись в немецких мундирах, поверх которых болтались металлические горжеты фельджандармерии — и уже в таком виде направились по своим маршрутам. Савушкин лёг поудобнее, подтащил к себе рацию, куртки и тяжёлый вещмешок Некрасова, на всякий случай достал свой «парабеллум» — и, взведя его, стал ждать возвращения своих бойцов.

Ждать пришлось долго. Успело взойти солнце, сошла роса с густых луговых трав, Савушкин, хоть изрядно помучавшись, но стащил с себя куртку, потому что начало уже основательно припекать — когда из кустов лещины в ста метрах от его лёжки показались два человека, с трудом тащивших тяжёлый мешок — в которых капитан признал своих старшину и снайпера. Что ж, уже веселей — старшина жив-здоров, а в мешке все их припасы, оружие, амуниция; без него они, как без рук…

— Товарищ капитан, Витя балакав, шо вы ногу зломалы? — Костенко озабоченно осмотрел Савушкина, увидел шину, тяжело вздохнул и добавил: — Бачу. Закрытый?

— Закрытый. Всё в порядке, до дома этого Штернберка доскачу.

— А дэ вин?

Савушкин кивнул на юго-восток:

— В трех километрах ниже.

— Добре. Лейтенанта Чепрага ще не притащив…. — Не то спросил, не то утвердительно констатировал старшина.

— Не притащил. Будем ждать….

— Може, мы с Витею пробежимось до той горы? — И старшина кивнул на подымающуюся километрах в трех на юге лесистую вершину.

— Нет. Дождёмся Чепрагу. И будем действовать в соответствии с обстановкой. — Затем, настороженно прислушавшись, капитан спросил: — Вы что-то слышите?

Некрасов кивнул.

— Уже с полчаса. На юго-западе — движение автомобильных колонн.

— Сколько до них? — Савушкин всегда изумлялся чуткости слуха своего снайпера. Тот махнул рукой.

— Километрах в десяти, не меньше. У подножия гор. Карту гляньте.

Савушкин развернул двухвёрстку. Если они приземлились именно там, где планировал майор Изылметьев — то шум доносится с искомого шоссе Гёрлиц-Трутнов. На котором им и надлежит устроить засаду на Власова. Мда-а-а…. Судя по непрерывному шуму моторов — шоссе это в данный момент активно используется немцами в качестве рокады^[6], что совсем не радует…. Одно дело — устроить засаду на пустынной лесной дороге в межгорной котловине, и совсем иной коленкор — выдернуть искомую цель из потока машин. Задание почти безнадёжное… Чёрт!

Некрасов, внимательно вглядывающийся в лес на юге — тревожно бросил вполголоса:

— Люди. И повозки.

Савушкин попробовал привстать, опираясь на костыль — получилось со второго раза. Хорошо хоть, морфин действует…. Капитан приложил к глазам бинокль — действительно, в паре километров от них, на опушке леса, из которого, по идее, должны были выйти лейтенант с радистом — грузились сосновыми балансами три длинные повозки, о двуконь каждая, вокруг которых суетились не то семь, не то восемь человек, издалека было трудно разобрать. Но явно штатские. Вот чёрт, принесла ж нелёгкая этих лесорубов…. Пугануть? Де, мы фельджандармы, геть отсюда? Может не срастись, здешние жители немецким владеют мало что не в совершенстве, во всяком случае, лучше, чем Костенко или, тем более, Некрасов. Разоблачить не разоблачат, но отметочку в мозгу сделают…. Ну а там и в полицию донесут. Чехи — народ законопослушный…. Ладно, будем ждать.

— Витя, держи бинокль. — И Савушкин протянул снайперу цейсовское изделие. Тот молча кивнул, и с удвоенным рвением взялся осматривать окрестности — теперь уже вооружённым глазом. Савушкин же обессиленно повалился на куртки — перелом, похоже, серьезный, вон сколько сил забирает. Как ещё до усадьбы этого неведомого Штернберка доковылять….

Старшина, скептически глянув на командира — произнёс:

— Товарищ капитан, я вам шоколадку достану. Чи може ковбасы кусок?

Савушкин отрицательно покачал головой.

— Колбасы точно нет. Давай шоколад. Надо сил набраться….

Старшина, порывшись в мешке, достал голубую плитку. Савушкин надорвал пергамент, распаковал станиоль…. Шоколад оказался молочным. Слава Богу! С содроганием Савушкин вспомнил брикеты с американским «рационом Д», полученные группой в марте сорок третьего. Какая же это была гадость! Шоколад вперемешку с овсяной мукой и сухим молоком, горький, почти без сахара…

— Товарищ капитан, наши едут. — Негромко доложил Некрасов.

— ЕДУТ? — Изумлённо переспросил Савушкин.

— Так точно. На бричке. Пароконной… — Бесстрастно подтвердил снайпер.

Твою ж мать…. Савушкин тяжело вздохнул. Если операция с первого же часа пошла через пень-колоду — будь уверен, ничем хорошим она не закончится…. На бричке!

Вскоре оная бричка показалась из-за холма, метрах в ста от лежбища разведчиков. Савушкин, вздохнув, убедился, что ни о какой секретности их миссии говорить не имеет смысла — на козлах сидела пара чехов, мужиков лет сорока, активно общающихся с пассажирами, в которых капитан без труда узнал обер-лейтенанта Ганса Генриха Штаубе и унтер-офицера фон Герцдорф-унд-Ратенау — до десантирования бывшими лейтенантом Котёночкиным и сержантом Чепрагой…. Хоть бы они с этими чехами по-немецки говорили! Хотя….

Все самые худшие подозрения капитана подтвердил Чепрага. Спрыгнув с брички метров за пятнадцать до местоположения капитана, он рысью добежал до Савушкина и, чуть запыхавшись, вполголоса доложил:

— Товарищ капитан, лейтенанта чехи с дерева сняли. Вместе с парашютом…

Ну твою ж мать! Савушкин готов был завыть от отчаяния. Вся легенда насмарку! Ну какие они после этого, к чертям собачьим, фельджандармы? Да хоть обвесься они жандармскими горжетами с ног до головы… Всё, аллес! Приплыли, что называется…С немалым трудом подавив в себе желание тут же, немедленно, плюнуть на всё и закрыв глаза, пожелать, чтобы всё провалилось в тартарары — Савушкин произнёс:

— Что за чехи? Вы с ними по-немецки говорили? Лейтенант цел?

— Так точно. Лейтенант сказал, что это был учебный выброс, что нас готовят на пополнение парашютных частей. Его об дерево приложило, множественные ушибы, но так, чтоб серьезно — то вроде нет, на своих ногах был. Для чехов этих — они местные, работают на лесопилке — мы фельджандармы, проходящие переподготовку.

Савушкин иронично хмыкнул.

— И чехи поверили?

Чепрага пожал плечами.

— А чёрт их знает… Они тут тёмные, обстановки не знают. Могли и поверить… Им немцы брешут, что бои на востоке Польши идут, что Венгрия и Румыния всё ещё бьются за фатерланд — они и верят…. Да и с чего им беспокоится? Война в стороне, где-то там, за горами и долами… Они тут спокойно работают, вечером — пиво, шпикачки, как будто и войны никакой нет. Да и…Радио у них ещё в тридцать девятом опломбировали — у кого были приёмники. Слушают только Берлин и радио Протектората — известно, что там говорят….

Савушкин кивнул.

— Видели мы такое, в Нитранском Правно…. Ладно, давайте с хлопцами меня в бричку загрузим, и мешок туда же. Витя, Олег! Давайте живо грузить два места негабаритного груза! А вы втроём пешком пройдётесь, кости разомнёте… И все парашюты соберите! Казённое, чай, имущество…

Савушкин при посадке в бричку максимально «пустил немца» — как этот приём называл их руководитель институтского драмкружка: высокомерно поздоровался с лейтенантом, небрежно указал своим зольдатам, куда его грузить, а на чехов, притихших на козлах — не обратил никакого внимания, как будто их и не было, и лишь удобно усевшись — по-барски махнул в их сторону перчаткой, дескать, трогай… Сработало — чехи мигом сдулись, прижухли и опустили плечи; однако, подумал Савушкин, выдрессировали их немцы….

Было уже два часа пополудни — когда бричка с офицерами, сопровождаемая пешими фельджандармами, остановилась у ворот усадьбы Штернберка — во всяком случае, именно так утверждали возчики. Савушкин достал из бумажника банкноту в десять марок, брезгливо протянул старшему из автомедонов — после чего позволил своим солдатам сгрузить себя с возка. Роль гауптмана фельджандармерии, сломавшего ногу при попытке прыжка с парашютом — вроде как была отыграна на «отлично»; впрочем, до конца это узнать ему всё равно не удастся…Да и не стоит. В этом театре оценки ставит жизнь — и их всего две, уд и неуд. Вот и весь аттестат…

Чехи на бричке уехали, разведчики разместились во дворе усадьбы, вокруг добротно срубленной беседки, или альтанки, как такие сооружения назывались в Польше. Савушкин, молча кивнув лейтенанту — мол, надо обсудить ситуацию под навесом — негромко скомандовал остальным:

— Бойцы, наблюдаем за обстановкой.

Усевшись за столик внутри беседки, Савушкин, положив на стол планшет с картой, произнёс:

— Володя, ситуацию ты понимаешь. Предполагалось, что мы тихо и незаметно высадимся, соберемся, добредём до этого домика и из него будем совершать свои злодейства. По итогу этот план полностью провалился. О немецких фельджандармах, которые учатся прыгать с парашютами в Протекторате — к вечеру будет знать весь округ Витковице. Завтра, самое позднее послезавтра, это известие достигнет Штаркенбаха, Врхлаби и Трутнова, то есть территории рейха, где уже немецкая полиция и администрация. После этого нам останется одно — радировать в Будапешт Трегубову о провале задания и уходить лесами на северо-восток, к фронту.

Лейтенант кивнул.

— Понимаю.

— Тогда есть какие-то мысли на этот счет?

Котёночкин почесал затылок.

— На нелегальное положение перейти? В глухомани схоронится? Переждать, пока всё утихнет, а потом всё-таки действовать по плану?

Савушкин обречённо вздохнул.

— Это не Белоруссия и даже не Словакия. В здешних горных лесах полно деревень, всяких мелких производств, заимок, хуторов и прочего. Рано или поздно — и скорее рано, чем поздно — но нас найдут. Или полиция Протектората, или гестапо. Что, в общем-то, едино….

Котёночкин кивнул.

— Я это уже понял.

— Дальше. По шоссе, где мы планировали устроить засаду на Власова — непрерывное движение армейских колонн. Это не лесная дорожка для местных лесорубов, это рокада группы армий «Центр». То есть выкрасть Власова по-тихому вряд ли получится. А по-громкому — у нас штыков негусто. К тому же всё это можно будет сделать не раньше, чем через две недели. — И Савушкин кивнул на свою сломанную ногу. И добавил: — И где нам прятаться эти две недели — ещё надо найти.

— Но сутки у нас есть?

Савушкин вздохнул.

— Это максимум.

— Тогда я не вижу для нас самостоятельного выхода. Надо тут отабориться на денёк, прийти в себя, и радировать в центр, доложить ситуацию. Может быть, подполковник Трегубов что-то придумает, или даст другую связь?

— Володя, не смеши. То, что у нас есть этот Штернберк, — и Савушкин кивнул на усадьбу, — уже дар Божий.

Котёночкин развёл руками.

— Тогда мне нечего сказать.

Савушкин кивнул.

— Мне тоже. Поэтому предлагаю дать слово пану Вацлаву Штернберку.

Лейтенант оживился.

— Ага! Он-то всяко побольше нашего знает об обстановке!

Савушкин скептически глянул на своего визави.

— Знать-то он, может, и знает, но доверять ему мы тоже полностью не можем. И не потому, что он жаждет нас предать — гестапо работать умеет, и выйдя на него — узнает всё, что он нам скажет. — Помолчав, Савушкин решительно бросил: — Ладно, идём к пану Вацлаву! — И, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Они нас уже четверть часа ждут, в окна пялятся. Негоже томить хозяев в неведении….

Примечания

6

Шоссейная или грунтовая дорога в прифронтовой полосе, проходящая параллельно линии фронта.

Рокады используются для маневрирования войск и перевозки материальных средств. Как и другие военные дороги, рокады составляют основу военных коммуникаций и имеют стратегическое, оперативное или тактическое значение.