Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

Александр Тимофеевич Филичкин, 2023

Роман основан на реальной судьбе бойца Красной Армии.Узнав о начале войны, шестнадцатилетний комсомолец «бежит» на фронт. Но, к счастью, добраться туда и бесславно погибнуть ему не суждено – парня перехватывают в Горьком и отправляют в учебный танковый полк – армии нужны профессионалы, а не «пушечное мясо».Первый бой молодого механика происходит весной 1942 года под Демянском – его подразделению, воюющему на «Матильдах», приказано ликвидировать попытку прорыва гитлеровцев из «котла». Несколько отчаянных атак против опытных асов Панцерваффе… ранение… госпиталь… возвращение на фронт.А фашисты уже дошли до Волги… Танкисту предстоит сражаться за Сталинград. Удастся ли ему выжить в отчаянных уличных боях, когда приходится биться за каждую улицу, каждый дом?

Доля

Десятого июня 1925 года в семье Фёдора Васильевича Первова родился четвёртый по счёту сынок. В то время, его молодая жена жила у своей матери, в селе Спасское, Спасской волости Нижегородской губернии. Сам Фёдор трудился в горкоме компартии ВКП(б). Он был на хорошем счету у начальства, целые дни проводил на работе и лишь иногда, навещал большую семью.

Как и все малолетние дети, ребёнок немного подрос. В положенный природою срок, он выбрался из мятых пелёнок и стал сидеть в тесной люльке. Затем попросился на пол, быстро освоился в новом, весьма непривычном пространстве и стал ловко ползать на четвереньках.

Чуть погодя, малыш поднялся на ноги и начал чуть лопотать. Совершенно естественно, что первое время он не выговаривал множество букв. Благодаря этому, мальчик не мог произнести своё полное имя, и первые месяцы называл себя странным звукосочетанием — Доля.

Родным не удавалось понять, что он имеет в виду? То ли, частицу чего-то более крупного? То ли, то слово означает судьбу или участь? Как бы то ни было, но три старших брата и все остальные сначала смеялись над несмышлёнышем. Потом все привыкли и обращались к ребёнку именно так, как он сам себя называл.

Как это часто случается, семейное прозвище крепко прилипло к младшему брату. Мало того, оно не осталось в стенах отчего дома, а отправилось в мир вслед за владельцем. Так и бежало за ним, куда бы он ни пошёл. Сначала на пыльную деревенскую улицу. Потом в семилетнюю сельскую школу. Затем оказалось в танковом учебном полку и даже на фронте.

Доля Первов уродился весёлым и компанейским ребёнком, и все люди, что его окружали, воспринимали необычное имя, как должное:

— Мало ли в жизни бывает уменьшительно-ласкательных кличек на свете? Был бы человек подходящий! — рассуждали они и не спрашивали, почему их знакомый не просит его называть полным именем?

В обширном районе издавна знали Первовых, что жили недалеко от селенья Княгинино. Все люди помнили, что многое в их бурной жизни выходило за рамки обычного. Поэтому не обращали вниманья на мелочи, которыми они отличались от всех остальных.

Всё началось ещё с дедушки Доли — Василия. В 1880 году мужчине стукнуло уже тридцать пять. Как и положено, в такой ситуации, он знатно отметил свой юбилей и крепко принял на грудь. Упившись до положения риз, именинник свалился на пол и проспал до полудня.

Ближе к обеду он всё же открыл опухшие от пьянки глаза и кое-как поднялся на ноги. Потом, проглотил залпом жбан огуречного крутого рассола, который жена принесла с ледника, заел ложкой гречишного мёда и лишь после этого, наконец-то проснулся.

Он посмотрел мутным взглядом вокруг, увидел добротное хозяйство крестьянина, что нажито упорным трудом, и внезапно для всех, впал в глухую тоску.

К настоящему времени, он получил уже всё, чего сильно желал в ранней юности, У него имелась здоровая, очень красивая, работящая молодая жена. Пятеро крепких и умных детей, в которых уже проявились черты их родителей. В хлевах находились три прекрасных коровы, а также лошадь со всей нужной упряжью и новой телегой. Плюс ко всему, был полный двор мелкой живности и всяческой птицы: овцы и свиньи, гуси, утки и куры.

Василию Николаевичу оставалось поддерживать большую усадьбу в должном порядке, растить своих отпрысков и копить приличные деньги на их отделение от крепкой семьи. Ведь всем его девкам нужно справить приданое. Ну, а парням он должен помочь обзавестись приличным двором. Там они, они все, начнут свою семейную жизнь.

Родные и близкие люди смотрели на справного всегда мужика и с раздражёнием думали: — «И чего дурью-то мается? Всё у него как у людей, и даже чуть больше, чем должно. Так нет же, ему вдруг, захотелось ещё неизвестно чего!»

А страдал Василий от мысли, что ничего нового в его тихой жизни уже не случится. Всё определено на многие годы вперёд и будет двигаться дальше по навсегда заведённому правилу.

В те давние годы, дедушка Доли жил в селении Княгинино. Оно расположено в полтораста верстах от Нижнего Новгорода и в семнадцати от поселения Большое Мурашкино. Места эти весьма примечательные и встречаются в летописях давних времён. Кроме того, именно здесь происходили события, которые так хорошо описал Мельников-Печерский в своём толстом романе о староверах. В первой книге — «В лесах» и второй — «На горах».

Со времён монголо-татарского ига в Большом Мурашкино регулярно шумели крупные ярмарки. На них съезжались купцы из других волостей и сообщали знакомым множество интересных историй. Болтали о тех странных местах, где они побывали, о тех приключениях, что испытали в дальней, опасной дороге.

Именно там Василий узнал, что в глубине далёкой Сибири расположилась губерния, которая именуется Томской. Она такая огромная, что раз в двадцать больше, чем Нижегородская. Посреди непроходимых лесов расположен внушительный город, что зовут Мариинск. Именован он так в честь жены Александра II — Марии Александровны и стоит на берегу широкой реки со странным прозвищем — Кия.

А по-над руслом потока расположены прииски, где местные люди моют песок и добывают несметное количество золота. Дорогого металла так много, что какой-то шалый промышленник заказал из него большую медаль, что потянула все двадцать фунтов. А это, почитай, что полпуда!

— Носить её постоянно, конечно, нельзя — шея быстро отвалится, но показаться во время торжеств — одно удовольствие, — говорил богатей всем своим домочадцам. — Пусть люди глядят на меня, да завидуют!

Другой ушлый купец раздавал всем желающим свои визитные карточки. Причём каждая из них состояла из «рыживья» и стоила столько, что можно купить неплохую корову. Знающие люди болтали, что кое-кому из счастливцев попадаются богатейшие россыпи. Там драгоценный песок можно грести совковой лопатой, а иногда, найти самородки размером с баранью башку.

Наслушавшись подобных рассказов, тридцатипятилетний Василий внезапно решил тронуться с места. Мужчина собрал котомку с вещами и простился с семьёй, Человек присоединился к артели из таких же, как он, беспокойных, неусидчивых чудиков, сел с ними в поезд и уехал в Сибирь. В то давнее время, железную трассу не дотянули до самого Мариинска. Часть большого пути пришлось пройти на телеге, а кое-где, перемещаться пешком.

Более двух долгих лет, о Василии не было ни слуху, ни духу. На третий год, мимо его крепкого дома ехал мужик, жил в их поселении. Он недавно вернулся с крупного торга, проходившего в ближайшем селе. Крестьянин увидел хозяйку, хлопотавшую возле крыльца, подозвал молодуху к забору и рассказал ей такую историю:

— Я прибыл в Лысково вчера поздним вечером. С утра быстро продал весь мой товар и собрался уже возвращаться назад. Перед дальней дорогой я решил хорошо закусить.

Зашёл в приличный трактир, стоящий у пристани Волги, занял удобное место и вижу такую картину. Дверь широко открывается, а на пороге стоит ваш Василий. Одет он был, очень добротно, в отличных портах и поддёвке. На ногах сапоги из очень блестящей яловой кожи. На голове новый картуз с козырьком.

Мы поздоровались, и я пригласил его, сесть ко мне. Он сильно обрадовался неожиданной встрече и устроился рядом. Затем, подозвал полового и заказал миску мясных наваристых щей с пирогами из рыбы, да рюмочку водки.

Пока халдей бегал на кухню, ваш муж сообщил, что все остальные артельщики остались работать в Сибири. Деньги они там загребали немалые, но ему надоела несусветная глушь, куда они все забрались. Мол, там, на множество вёрст не было ни одного человека. Только глухая тайга да дикие звери.

Василий собрал всё, что сумел накопить, простился с друзьями по промыслу и по Транссибирской железной дороге вернулся назад. Доехал он до реки Керженец, сел на плоскодонную баржу, гружённую льном, и спустился до Волги. Потом, переправился через неё на пароме, вошёл в этот кабак, и встретил меня.

Мы пригубили за встречу по маленькой и, хорошенько поели. Я рассказал, что прибыл сюда на телеге, и предложил, подвезти его до села. Ваш муж сообщил, что почитай, доехал до дома. Поэтому ему некуда больше спешить. Он сильно соскучился по хорошему обществу, и какое-то время здесь ещё посидит.

Он опять подозвал полового. Заказал полуштоф полугара, а с ним большой гранёный стакан. Почти не закусывая, Василий выпил бутылку в три быстрых приёма и, естественно, тотчас охмелел.

Он достал из кармана бумажник, что походил на толстую книгу и показал его всем окружающим. Потом, похвалился, заработанными в Сибири деньгами, и принялся угощать всех подряд. Сколько я не просил вашего мужа, поехать со мной, он ни в какую. Встал на своём и ни с места.

Кончилось тем, что Василий кликнул хозяина того заведения, взял ведро водки и большую корзину разной закуски. После чего, позвал всех, кто находился в трактире, сходить вместе с ним к берегу Волге. Мол, он желает проветриться.

Он велел половому отнести полугар и закуску на берег, встал из-за стола и, качаясь из стороны в сторону, вышел на улицу. Выпивохи вокруг заголосили, как на базаре. Они схватили свои картузы и кинулись следом.

Я хотел увезти вашего мужа домой, шёл за ним следом и просил его сесть в мою пустую телегу. Василий делал вид, что не слышит меня. Несмотря на мои уговоры, он повёл всех гуляк прямо к реке. По дороге наткнулся на табор цыган с гитарами, бубнами и бурым медведем и тоже позвал их с собой.

Оказавшись на пристани, Василий увидел большой пароход, стоявший у пристани. Он поговорил с капитаном того корабля, заплатил ему кучу денег и арендовал колёсное судно до Астрахани. Затем, пригласил собутыльников и весёлых ромалов с их причиндалами.

Музыканты поднялись на палубу. Ударили в бубны и струны, и начались громкие песни и дикие пляски. Корабль дал длинный прощальный гудок. Отчалил от берега и отправился вниз по течению Волги.

Услышав эту историю, жена золотоискателя заголосила так громко, словно любимый супруг не уехал по Волге с цыганами, а его бедолагу, убили разбойники в далёкой Сибири.

Она схватила полено, лежавшее возле забора, и бросилась на человека, принесшего недобрую весть. Тот едва смог отбиться от обезумевшей бабы, хлестнул лошадей и бросился прочь от негостеприимного дома.

Матрёна бежала вслед за телегой и громко кричала на всю широкую улицу. Она голосила о том, что сосед должен был, силком привезти пьяного мужа, а не спокойно смотреть, как он нанял пароход.

Хорошо, что крестьянин с Василием жили на разных концах большого села. Скоро женщина сильно отстала. Она запыхалась и поняла, что не сможет догнать бегущую лошадь. Тихо рыдая, Матрёна вернулась назад. Все вокруг посмеялись над её неожиданным горем и вернулись к делам. Коварная жизнь пошла себе дальше.

Месяц спустя, голодный, ужасно худой и почерневший от солнца, Василий вернулся в селенье Лысково. То есть, явился туда, откуда он начал вояж на пароходе с цыганами.

Только сегодня он прибыл не с холодного севера, а с жаркого юга. Он оказался босым, сильно оборванным и без копейки денег в кармане. «Удачливый золотоискатель» зашёл к мужику, с которым он проворачивал кое-какие дела. Он объяснил своё положение и, не заходя на крыльцо, попросил у товарища в долг полрубля серебром.

Дородный хозяин слышал историю, что учудил его старый приятель месяц назад. Поэтому он ссудил ему деньги, а заодно, предложил миску наваристых щей и чарочки водки, так сказать, для начала другого загула.

Василий отверг его предложение злыдня и прямым ходом рванул на базар. Он заглянул к одному из знакомых купцов. Там выложил добытые гроши, и взял небольшие гостинцы для всей своей дружной семьи: ситцевые платки для старенькой матери и красивой жены, а так же игрушки для любимых детей.

Мужчина сложил всё в узелок, повесил его на небольшой батожок за спиной и уверенным шагом устремился к родному селу. Он отмахал одним духом двадцать семь верст по просёлку и, наконец-то, добрался до нужного места.

После «золотого» вояжа в Сибирь, человек вдруг успокоился и стал опять исправным хозяином. Мало того, с тех самых пор, Василий не уезжал из селенья Княгинино, больше чем на несколько дней. Так и прожил там всю жизнь до конца. Ну, а скончался старик, когда его внушительный возраст перевалил немного за восемьдесят. Большая усадьба перешла к его старшему сыну по имени Фёдор.

В семье Фёдора Васильевича, родилось пять детей. Четвёртым из них был мальчик Доля. В детстве он сильно болел и не отправился в школу в положенный срок. Он пошёл в первый класс следующей осенью, а завершил семилетку в 1940-м. Тогда ему стукнуло всего лишь пятнадцать.

Решив, что он уже взрослый, подросток собрался, отправиться в Горький и поступить в ФЗУ. Эти учреждения действовали при больших предприятиях и обучали ребят рабочим специальностям.

Узнав о замыслах сына, отец заявил, что они с матерью далеко уж не молоды, и им трудно управится с домашним хозяйством. Он приказал строптивому сыну, забыть эту блажь и работать в колхозе. Вот когда подрастёт младший брат по имени Владя, тогда Доля сможет уехать, куда ему хочется.

Доля вдруг возмутился. В сердцах он высказал всё, что думал по данному поводу. Мол, сейчас не царские годы, когда отец мог лишить сына наследства, как, в своё время, грозил сделать дед. Ещё Доля добавил, мол, он уже взрослый и будет жить так, как захочет. Тем более, что три члена семьи давно укатили из этой глуши.

В 1940-м году, старший брат Доли — Юрий окончил военно-морское училище. Он стал офицером-артиллеристом и служил на одном из огромных линкоров, что плавал по Балтийскому морю. Двое других — Валя и Роба жили в городе Горьком, где ударно трудились на военном заводе «Красное Сормово». По их словам, они строили подводные лодки. Так что, дома остались лишь самые младшие — Доля и Владя.

Выслушав претензии сына, Фёдор Васильевич спокойно ответил:

— Юрий был отправлен на флот по призыву коммунистической партии СССР. Валя и Роба двинулись в Нижний по комсомольским путёвкам, что им дали в райкоме. Теперь они строят судостроительные верфи завода. У тебя нет таких оправданий, как были у них. Поэтому, пока я председатель колхоза, ты не получишь специальную справку, а без неё, ты не сможешь устроиться в городе.

Пришлось Доле сглотнуть слёзы горькой обиды и смириться с суровым решеньем отца. Ему ничего не осталось, как уступить пожилому родителю и забыть о фабричном училище на долгое время.