Тени прошлого. Восставшие

Александр Тамоников, 2017

Уже трудно поверить, кем они на самом деле когда-то были. Сейчас Павар и Файдар – уважаемые в афганском кишлаке люди. У каждого – семья, дети, небольшой, налаженный с годами бизнес. Но беда, как обычно, приходит внезапно. Пышную свадьбу дочери Файдара по страшному стечению обстоятельств разбомбили американские летчики. Погибли жена и дочь. Охваченный горем отец в отчаянии спешит за поддержкой к Павару. И тогда друзья понимают: они уже не Павар и Файдар. Они – Борис Павлов и Владимир Фролов, советские офицеры, когда-то давно попавшие в плен к душманам. И вот пришло время доказать, что они вовсе не пленники, а мстители…

Глава 3

На субботу, 27 июня, командир полка, он же начальник гарнизона разрешил поездку в Кабул. Кто мог поехать, решали комбаты, командиры отдельных рот, батарей. Для выхода выделили два «ЗИЛ-131» и взвод сопровождения и охраны на трех боевых машинах десанта (БМД-2). Такие поездки были нередки, но всегда являлись праздниками. Во-первых, хоть какое разнообразие, во-вторых, возможность отоварить чеки, приобрести фирменные шмотки, магнитофоны, сувениры для родных и близких в Союзе.

«ЗИЛ-131» со средней скамейкой вмещал по двадцать четыре человека, значит, посадить можно сорок восемь человек, а подвинувшись, и больше пятидесяти. Для летунов выделили двенадцать мест. Два сразу отдали Петровской и Румянцевой, из экипажей Фролов отказался ехать, уступив место Истомину, которого изначально комэск хотел лишить выезда, по понятным причинам. Из остальных экипажей было выделено еще по одному-два офицера или прапорщика.

Накануне, в пятницу, после ужина в отсек экипажа «33-го» заглянул командир разведывательного взвода старший лейтенант Павлов:

— Привет, братья по оружию, как дела?

Фролов, лежа на кровати, взглянул на разведчика:

— Привет, Боря! У нас дела как в Польше, тот пан, у кого больше. Ты с чем пришел?

— У вас завтра Илюха едет?

— Возможно и Юрик, — командир экипажа кивнул на борттехника, — это завтра решится.

— Но Истомин едет?

— Да еду, еду, Володя, договорился с комэском, за что ему огромное человеческое спасибо.

— Отлично. Тогда пройдем, прогуляемся?

— Зачем?

— Базар есть. Вы уж, мужики, — разведчик посмотрел на Фролова и Боброва, — извините, дело конфиденциальное.

Техник воскликнул:

— И где таких слов набрался?

— Нормальное слово. Идешь, Илюха?

— Да пойдем, все одно свободное время.

Фролов предупредил:

— Не пить!

— О чем ты, командир? — изобразил удивление штурман. — Как можно?

— Я предупредил!

Старшие лейтенанты вышли из блока, затем из модуля личного состава вертолетной эскадрильи. В курилке никого не было. Там и устроились.

Павлов сразу перешел к делу:

— Ты сколько чеков берешь с собой?

— Две сотни.

— Значит, крупных покупок не намечается?

— Этого хватит. Да и что особенного покупать? Джинсы есть, кроссовки тоже, двухкассетник в коробке стоит, даже дорогой чайный сервиз прикупил. Шмоток по мелочи тоже хватает.

— А чего тогда прешься в Кабул?

— Подарок Людке хочу сделать. Часики какие-нибудь, водки подешевле, чем в военторге, прикупить, сигарет. Да просто развеяться, надоел этот гарнизон хлеще пареной репы.

Павлов сказал:

— В дуканах обменный курс один к двадцати.

— Ну и что? Обычный курс.

— А старшина роты Субарова может поменять на двадцать две афошки.

— Где поменять? Или у него собственный обменный пункт?

— Типа того. Есть афгани. Менять будешь?

— Да ну, суета только, с дуканщиками поторговаться — и так собьют цену.

— Собьют-то собьют, но двадцать два больше, чем двадцать.

— Ты что домотался, Юра? Или тебе старшина роты по афошке за каждый обмен отстегивает?

— Да пошел ты. Нашел ростовщика.

— Откуда у старшины местная валюта?

— Он в прошлый раз аферу с нурсиками — пластмассовыми колпачками от неуправляемых реактивных снарядов, провернул. В подробности вдаваться не буду, но умудрился чуть ли не тысячу сбыть по десять афоней. А на хрен ему эти афони, если в следующем месяце замена маячит? Ему в Союзе афгани на хрен не нужны.

Истомин усмехнулся:

— Эти афошки в Союзе вообще никому на хрен не нужны.

— Верно. Так будешь менять?

— Ладно. Уговорил. Но к хомуту не пойду.

— Я сам все сделаю!

— Договорились. Сейчас принести?

— Погоди, успеешь, я уже со старшиной договорился. Другим не отдаст.

— А что ждать? — поинтересовался Истомин.

— У Ленки моей завтра день рождения.

— И ты решил ей подарок сделать? Так это не проблема, купи ей паранджу, она оценит.

— Шуткуешь? А я серьезно. Мы договорились, что завтра я должен ей сделать предложение.

— В смысле? — удивился Истомин.

— Не въедешь? Предложение руки и сердца.

— Ты что, жениться на ней собрался?

— Охренел? Предложение еще ничего не означает.

— А если потребует слово офицера?

— Илюх? Ты в натуре такой наивный или прикидываешься? Кто дает слово офицера в подобном случае? Если в любом выходе духи грохнуть могут. Но не об этом. Ты посоветуй, что ей купить? Завтра не до обсуждения будет.

Истомин прикурил сигарету:

— Ну если собрался делать предложение, то надо колечко или перстенек какой дарить. Вроде так положено.

— Не мало?

— Ну можешь еще сережки прикупить.

— Насчет перстенька, это ты верно. А серьги? Посмотрим. Давай тащи чеки, у меня времени не так много.

— И сегодня пойдешь к Ленке?

— Конечно, если есть возможность перепихнуться. А возможность сегодня есть.

— А завтра, значит, будет праздник?

— Ты о дне рождения?

— Других праздников вроде не намечается.

— Днем они в столовой соберутся своим коллективом, а вечером, после отбоя, мы вдвоем отпразднуем. Уже все договорено. И место есть.

— Это отсек майора Глазова?

Павлов удивился:

— Откуда знаешь?

— Боря! Ты спроси лучше, кто в гарнизоне и чего не знает.

— Ну, бляха муха, что за система? Шифруешься, как только можешь, а все без толку.

— Я уже понял, проще делать все открыто. Если и так все всё узнают.

— Золотые слова, но иди.

Истомин сходил в модуль, принес чеки:

— Держи, здесь на двести рублей.

— Так это, значит, я тебе должен четыре тысячи четыреста афганей.

— Если по двадцать два, то да.

— Все, свалил, деньги завтра отдам, чтобы не рисоваться здесь.

— Добро!

— И еще, ты поможешь мне подобрать перстенек!

— Без проблем!

Колонна с туристами выехала из Шергана в 9:00.

Выдерживая среднюю скорость сорок километров в час, она затратила на дорогу в семнадцать километров двадцать пять минут, еще двадцать ушло на то, чтобы рассредоточить машины в окружении БМД на площади.

Появление русских афганцы восприняли по-разному. Кто-то жался к зданиям, искоса глядя на «неверных», кто-то поспешил убраться от греха подальше, все же боевые машины десанта с авиационными пушками и экипированные десантники, вооруженные до зубов, сидевшие на броне, впечатляли. Кто-то, особенно дуканщики, мелкие лавочники, уличные торговцы радовались. Появление русских сулило им неплохой барыш. Командиру взвода сопровождения замполит полка, возглавлявший делегацию, приказал находиться на площади в готовности и действовать по обстановке. Перед выдвижением состоялся довольно продолжительный инструктаж. Замполит объяснил, что все военнослужащие, за исключением охраны, должны присматривать за женщинами, не оставлять их одних. По одному вообще запрещено перемещаться. Да и сектор перемещения ограничивался площадью, до угловых дуканов. Майор Харламов подчеркнул важность приличного поведения, недопустимость конфликтных ситуаций. На закупку товаров отводился ровно один час, после чего без дополнительной команды сбор у машин. Начальник штаба отдельно проинструктировал взвод охранения. Бойцы на броне во все глаза смотрели по сторонам, стараясь не упустить какого-либо необычного случая. И это, в принципе, было не сложно. Советские военнослужащие и вольнонаемные резко контрастировали с местными.

Истомин и Павлов, ехавшие в разных «ЗИЛах», на площади нашли друг друга. Истомин спросил:

— Твоя тоже приехала?

— Не-е, ее не отпустили. Это к лучшему, но начпрод, сука, уже достал ее.

— В смысле?

— Он-то сам с одной из официанток крутит, вот под себя и меняет график, чтобы переспать с любовницей. А то, что у других тоже есть дела, ему плевать.

— Он приехал?

— А как же, со своей пассией, хотя посмотреть на эту кралю — и на месяц охоту от баб отобьет. Такая же сука, как начпрод.

— Так давай тут решим проблему.

Павлов посмотрел на Истомина.

— Ты это о чем, Илюха?

— О решении проблемы.

— Понятнее объясни.

— Ты начпрода в части тронуть не можешь?

— Нет. Я ему даже претензий выставить не могу. Он старше по званию, должности, хоть и тыловая крыса.

— Вот, а здесь это вполне реально. Надо найти эту мерзкую персону, подобрать момент, когда начпрод останется один, объяснить ему, что не прав, и для закрепления дать в репу. Свидетелей нет, потом может хоть десяток рапортов писать, что два старлея набили ему морду. Как проверишь? И потом, у начальства возникнет вопрос: а почему вдруг офицеры решили набить морду? Должна же быть веская причина. А причина — в связи с официанткой и беспределе капитана. Он член партии, а тут такая аморалка. Нет, он даже писать рапорт и жаловаться не будет. И от Ленки твоей отстанет.

Павлов сдвинул панаму на затылок. Он был в штатском, джинсах, майке и кроссовках, но панаму не забыл.

— Да?

— Да, Боря. Другого случая не будет.

— Так мы тогда все время на это потратим.

Истомин согласился:

— Это точно. С ходу не зацепить, хотя, если повезет.

— Нет, Илюха, давай займемся покупками, а морду в случае чего я начпроду и в части набью. Без свидетелей, и когда он подшофе будет.

— Смотри, дело твое, я предупредил.

— А твоя тут?

— Да, где-то среди баб, но договорились не рисоваться вместе.

— Понятно. Пошли в дукан.

— Какой?

— Да вон, тот, что подальше на углу, с восточной стороны, а то наши оккупируют ближние, не повернешься.

— Пошли.

Они вошли в дальний дукан.

Пожилой продавец-дуканщик изобразил такую радость, словно вся его покойная родня вдруг воскресла и принесла ему сундук с золотом:

— Ассолом аллейкум, шурави, проходи, пожалста. Это ваша верна делала, что к Али пришла. У Али есть все.

— Салам, Али. Так уж и все? — спросил Истомин, разглядывая полки, стеллажи магазина, стены которого действительно изобиловали разного рода товарами.

— Нормально, — проговорил Павлов, — такие магазины да нам бы в Союз!

— «Березки» хватит, а на базаре в Самарканде или Ташкенте то же самое при желании найдешь.

— Я про Москву!

— А там «Березка»!

— И обменяет курс один к одному, когда в том же Ташкенте я менял один к четырем.

— В «Березке» один к одному, а рядом один к пяти, а то и к шести. Только за рубли ни хрена не купить. И гэбэшники пасут посетителей. Залететь — как два пальца.

— Что хотела? — спросил аксакал.

Истомин указал на Павлова:

— Видишь, аскера?

— Вижу. Офицера?

— Офицера. Так вот у офицера есть женщина, зан по-вашему.

— Хо, хо, понимай, женщин. Красивый женщин.

— Тебе откуда знать?

— У вас все женщин красивый.

Он цокнул языком.

Истомин усмехнулся:

— Вот кобель старый, ему скоро в саван и к Всевышнему, а все на баб заглядывает.

Штурман предложил:

— Ему, — он продолжал указывать на Павлова, — нужен перстень или кольцо.

— Ангоштар? Кольцо?

— Да, но не простое, а с камнем, ну с камнем драгоценным, врубаешься?

Дуканщик соображал и так скорчил лоб, потом понял. Засуетился:

— Ангоштар, ангоштар, женщин.

Он вытащил коробки, в которых были выставлены кольца.

— А вот это ничего, — указал на крайнюю красную коробку Истомин. — Перстень небольшой, оригинальное обрамление. Размер-то своей Лены знаешь?

— Что?

— Размер кольца?

— Груди знаю, задницы.

— И как брать будешь?

— На свой мизинец. Но сначала надо узнать, сколько он хочет за кольцо?

— Чанд? — спросил Истомин.

— Вай дешево, совсем дешево, тысяча афганей.

Павлов вступил в торг:

— Чего? Тысяча афганей за эту хреновину?

— Зачем хреновина? Хороший товар.

— Нет. В другом месте найдем дешевле. Пойдем отсюда.

— Нэй, нэй, — испугался дуканщик, — твой кимат (цена)?

— Пятьсот.

— Э-э, грабишь, все грабят, раис приходит — забирает что хочет, душман приходит — тоже, а руси платит.

— Так я и плачу, пятьсот афошек.

— Э-э, давай восемьсот.

— Шестьсот!

— Семьсот пятьдесят!

— Шестьсот пятьдесят!

— Семьсот!

— Нет, — сказал Павлов, — к другому пойдем. Последняя цена — шестьсот пятьдесят.

Дуканщик вздохнул, словно лишился всего нажитого за всю долгую жизнь.

— Хо! Шестьсот пятьдесят.

— Это другое дело.

Разведчик достал бумажки, сунул дуканщику.

Тот быстро, быстрее любой счетной машинки, пересчитал деньги, спрятал в карман. И сразу же стал приветливым, добродушным, радостным.

Он взглянул на Истомина:

— А ты, офицера?

Истомин давно уже положил глаз на зажигалку и миниатюрные красивые женские часики.

— Вот! — пальцем указал на прилавок, — это и это.

— Хо, хо, — вновь засуетился дуканщик и тут же перешел на вполне сносный русский язык. Хитрая бестия.

— Зажигалка и часы. Хороший выбор, очень хороший выбор. Зажигалка джапан, часы Еоропа.

— Швейцария по ходу, — проговорил Павлов.

— Хрен их знает, да и без разницы. Чанд? Сколько?

— Ай, зажигалка пятьсот, часы пятьсот.

— Ну нет. Не пойдет, старик. Раисы — начальники всякие, душманы у тебя задарма все берут, а на нас решил отыграться?

— Нэй, нэй! Нет. Твоя цена?

— Все за пятьсот.

— Шестьсот!

— Ну началась прежняя песня. Нет!

— Хоп. Пятьсот пятьдесят.

— Пятьсот!

Дуканщик вздохнул:

— Хоп! Пятьсот.

Забрал деньги и вновь преобразился. Выглядел вполне довольным.

— Ну все? — посмотрел Истомин на Павлова.

— Штаны, что ли, еще взять?

— Сколько их у тебя?

— Да для Ленки.

— А, ну ты же размер ее задницы хорошо знаешь. Бери.

Павлов взял и джинсы «Вранглер». Подумав, они купили еще по батнику и так кое-что по мелочи.

— Пошли? — спросил Павлов.

— Идем! Кстати, у нас есть еще двадцать минут.

— Ты о чем?

— О начпроде!

— Закрыли тему.

— Ну закрыли так закрыли.

К офицерам обратился дуканщик:

— Шурави, дело к вам!

— Чего?

— Бензина есть?

— Чего?

— Бензина. С Урала.

Павлов усмехнулся:

— Девяносто третий ему нужен. Сколько?

— Канистр, два, три.

— Цена?

— Канистр — джинс.

— Во как? А чего раньше не сказал?

Истомин взглянул на товарища:

— И где бы ты взял бензин?

— Да у водилы «ЗИЛа», у него запасные канистры полные.

— Так на сто тридцать первом семьдесят шестой бензин, светлый, а девяносто третий красный.

— Эх, Илюха, пилот, ты и есть пилот, кроме керосина, в горючке не разбираешься. Берешь семьдесят шестой бензин, сыпешь в него немного марганцовки вот тебе и девяносто третий, красный, вернее розовый.

— Но это же обман.

— Любая торговля — обман. Вопрос, кто кого быстрее нагреет. Продавец или покупатель. Мы так уже делали. Ничего, прокатывало. Сейчас уже не успеем, но запомним.

Он повернулся к дуканщику:

— Нет бензина.

— А качалу?

— Картошка?

— Ага, картошка, еще гушт, мясо, не свинья.

— Картошка, тушенка, бензин, что еще?

— Ай лопат, намак — соль.

— В следующий раз, но все дорого будет.

— Э-э, торговаться будем, договоримся.

У Павлова оставались деньги.

— Вот черт, а серьги-то забыл.

Он спросил у дуканщика:

— Гушвара?

— О да, гушвара, серьги.

Павлов купил и серьги после символического торга.

Истомин нагнулся к дуканщику:

— Как насчет «Мальборо»?

— «Кэмель».

— А алкоголь?

— Шараб? Э-э, шараб нет… для местных, для шурави есть. Виски, коньяк, водка руси.

— Водка чанд?

— Сто пятьдесят афганей.

— Ты смотри, — взглянул Истомин на разведчика, — дешевле, чем у нас.

— Да дерьмо какое-нибудь. Тут брать — рисковать. Хрен его знает, что будет после их пойла.

— Ладно. — Истомин ограничился двумя блоками сигарет.

Павлов сказал дуканщику:

— Насчет картошки, тушенки, бензина я запомнил. Будет, завезу.

— Хорошо, офицер.

— Ташакор, спасибо, хода хафез, до свидания.

— Хода хафез, шурави, сафар бахайр.

— Чего? — спросил Истомин.

— Счастливого пути он нам пожелал.

— Надеюсь, искренне.

— Их не поймешь, когда искренне, когда нет. Лесть в почете.

— Заметил.

— Давай, дуканщик.

Офицеры с покупками вышли из дукана. Тут же туда ввалились еще двое офицеров, видимо, успевшие обегать большинство дуканов.

Дуканщик принялся за них.

Истомин с Павловым прошли к машинам. Там уже сгруппировалась большая часть военнослужащих и вольнонаемных. Местных стало гораздо меньше. Но обстановка в общем-то спокойная. Видимо, благодаря тому, что десантура спешилась и взяла колонну техники в оцепление, а пушки БМД поворачивали из стороны в сторону.

Посреди толпы — замполит.

— Так, старшие от частей проверить людей.

Проверка заняла минут десять. Собрались все, довольные, кто-то поддатый, даже здесь в столице мусульманского государства, граждане которого строго исповедовали ислам, нашли место и выпивку.

В 11:02 колонна направилась в обратный путь, выстраиваясь на ходу, и в 11:48 благополучно зашла на территорию гарнизона.

И уже там, у парка боевых машин, Румянцева подошла к Истомину:

— Привет, Илюша!

— Привет!

— Нормально затарился?

— Нормально, а ты?

— Что хотела, взяла. Надеюсь, хоть какой-нибудь подарок ты мне купил?

— Угу, — улыбнулся штурман, — чадру!

— Чего?

— Шучу. Купил. Вечером встретимся?

— Если только опять в медпункте. Там будет Галка Белкина дежурить. С ней я договорюсь. Тебе понравилось в санчасти?

— С тобой мне хорошо везде!

— Льстишь?

— Ни в коем случае.

— Ладно. Тогда после отбоя в медпункте.

— Договорились.

Офицеры, прапорщики, вольнонаемные разошлись по модулям. Поездка не долгая, не сложная, но на нервы действовала. Все же город, где можно ждать всего чего угодно. И были случаи, когда советских офицеров и служащих убивали во время таких поездок. В полку мотострелковой дивизии похитили молодую официантку. Искали, все перерыли, не нашли. Пропала девушка, скорее всего сейчас в сексуальном рабстве, а может и вообще мертва. Но и наши тоже отличались. По ошибке расстреляли трех мужчин, которые хотели продать японские «Шарпы», в одном дукане подорвали гранату. Не сошлись в цене, но были сильно пьяны, решили припугнуть, а в результате взрыв. Бойцы успели выбежать, дуканщик с сыном погибли. Всякое бывало. Поэтому нервная усталость ощущалась явственно.

Конец ознакомительного фрагмента.