Танковая буря

Александр Тамоников, 2022

Боевые романы о ежедневном подвиге советских фронтовых разведчиков. Поединок силы и духа, когда до переднего края врага всего несколько шагов. Подробности жестоких боев, о которых не рассказывают даже ветераны – участники тех событий. Фашисты не оставляют надежды спасти окруженную под Сталинградом армию Паулюса. Но где намечается немецкий танковый удар, советское командование точно не знает. Для выяснения вражеских планов в германский тыл забрасывается группа разведчиков капитана Глеба Шубина. Переодевшись в форму фашистского полковника, Шубину удается проникнуть на секретное совещание и узнать намерения гитлеровцев. Однако в разгар заседания «полковника» внезапно разоблачает его сослуживец. Именно в этот момент для советского разведчика и начинается настоящее испытание…

Глава 2

То ли операция прикрытия помогла, то ли немцы изначально не видели опасности проникновения советских разведчиков на этом участке, но никто не мешал переправе Шубина и Дозорова. Ни одна ракета не взлетела с правого берега Дона и не осветила ледяную поверхность, не раздался ни один выстрел. Надо сказать, что помогала еще низкая облачность. И так было темно, а когда разведчики приблизились к правому берегу реки, еще и снег пошел. В снежной круговерти вообще ничего невозможно было разглядеть. Поэтому Шубин, шедший первым, даже не сразу понял, что река уже кончилась и он уже ступил на землю. Но потом берег стал круто подниматься, и стало ясно — переправа кончилась, они достигли берега, занятого врагом. Тогда он махнул напарнику рукой, показывая новое направление движения — налево. Дело в том, что еще в штабе он успел внимательно рассмотреть карту этого района и заметил в месте переправы несколько узких овражков, спускающихся к Дону и заросших густым кустарником. Приобретенный за полтора года войны боевой опыт подсказывал Шубину, что в таких местах немцы не устраивают сплошную оборону, они не любят оврагов. А это означало, что здесь можно пробраться мимо вражеских траншей и выйти в тыл фашистам. Правда, овраги могли быть заминированы, и Шубин заколебался: надо ли искать мины или попробовать пройти наудачу?

Тут до его плеча дотронулся рукой «капитан Зоммер», и напарник шепнул ему на ухо:

— Я первый пойду. У меня большой опыт движения по минным полям.

Шубин не стал возражать и пропустил лейтенанта вперед. Дозоров опустился на четвереньки и медленно двинулся по дну первого оврага, осторожно разгребая снег перед собой. Так он прошел несколько метров, затем вдруг остановился и поднял руку, показывая Шубину: стой, мол. А сам продолжал разгребать снег, пока из него не показалась плоская крышка мины. Дозоров не стал обезвреживать находку — вместо этого он пошел правее, прямо через кусты. Продираться здесь было жутко неудобно — ветки цеплялись за немецкие офицерские шинели, угрожая порвать их, ноги скользили по обледеневшему склону. Зато здесь совсем не было мин, и разведчики благополучно прошли метров сто.

Наверху, над их головами, стали слышны голоса. Несколько человек негромко разговаривали по-немецки, обсуждая качество галет, которыми их здесь потчуют. Очевидно, здесь, на краю оврага, находился немецкий опорный пункт, и часовые врага несли ночную вахту. В этом месте разведчики стали вдвое осторожнее и продвигались неслышно, скользя среди кустов, как тени.

Голоса смолкли, вражеский окоп остался позади. Но оба разведчика понимали, что теперь они вошли в самую сердцевину вражеской обороны, что немцы сейчас везде — и слева, и справа. Между тем до рассвета оставалось совсем немного, и за оставшееся время нужно было обязательно выбраться из района, занятого немецкими войсками, иначе в светлое время суток их обязательно здесь обнаружат и их рейд закончится, едва начавшись.

Видимо, «капитан Зоммер» думал о том же, потому что он снова спустился на дно оврага и пошел по нему. Ведь здесь, в самой середине немецкой линии обороны, вряд ли могли находиться заминированные участки.

Скорость передвижения разведчиков увеличилась. Так они прошли около часа и больше не слышали наверху никаких голосов; ничто не указывало, что здесь находятся вражеские части. Тогда Шубин догнал напарника и тоже постучал его по плечу. А когда тот обернулся, показал наверх: мол, надо слазить, взглянуть. И, не дожидаясь ответа, полез по левому склону.

Когда Шубин поднялся наверх, он заметил, что небо на востоке уже посветлело. Так что окрестности уже можно было разглядеть. Перед глазами раскинулась пустая степь, где из-под снега торчал бурьян и отдельные кусты. На западе было так же пусто, а вот на востоке, метрах в трехстах, можно было разглядеть бугры и торчащие среди них стволы орудий.

Послышался шорох, и рядом с Шубиным на краю оврага появился лейтенант Дозоров.

— Ага, значит, мы выбрались позади линии фронта, — удовлетворенно произнес он. — Ну, что теперь будем делать, герр майор?

— Ясно что, господин капитан, — в тон ему ответил Шубин. — Надо идти, искать транспорт.

— И куда мы направимся в поисках транспорта? — осведомился лейтенант.

— На дорогу, конечно, — сказал Шубин. — Туда, где транспорт ходит. Здесь, чуть южнее этого места, проходит трасса, которая связывает Калач с поселком Суровикино. Этот поселок является важным транспортным узлом, там сходятся шоссе и железная дорога. Там, скорее всего, и располагается штаб немецкой группировки. Суровикино нам все равно не миновать. Стало быть, план у нас такой: мы выходим на дорогу и ждем попутную машину. Грузовики пропускаем — негоже таким важным офицерам на грузовых машинах ездить. А если попадется легковая машина или мотоцикл, останавливаем. А дальше действуем по обстановке. Скорее всего, нам захочется избавиться от хозяев этого транспортного средства и самим на нем поехать.

— А как мы объясним людям, которые остановятся возле нас, почему два важных офицера оказались в голой степи? — продолжал допытываться Дозоров.

— Ну, мы скажем, что прилетели из окруженного Сталинграда на «юнкерсе», долетели… ну, допустим, до Бузиновки — есть здесь такой населенный пункт. Там нам дали машину, чтобы доехать до штаба, но по дороге мы попали под обстрел. Напал на нас русский истребитель, черт возьми, изрешетил и машину, и водителя. И вот приходится нам, двум важным офицерам, посланцам фельдмаршала Паулюса, голосовать на дороге, словно каким-то колхозникам.

— Надеюсь, о колхозниках вы не станете говорить, герр майор? — уточнил Дозоров. — А вообще легенда отличная. Я вижу, товарищ капитан, что легенды — это твое сильное место. А еще я поражаюсь, как ты хорошо помнишь карту местности. Словно она перед тобой на дороге лежит.

— Так ведь карты — это наш хлеб, пища разведчиков, — ответил Шубин. — Такой же необходимый навык, как и умение маскироваться. Ладно, хватит болтать. Дорога, по моим наметкам, находится вон в том направлении. Пошли!

И напарники двинулись вперед, на юго-запад.

Так они шагали еще около часа. Несколько раз над ними пролетали немецкие самолеты, направлявшиеся на восток, к Сталинграду. Опасности для двоих «немецких офицеров» они не представляли. Скорее, напарникам могла угрожать опасность со стороны советских истребителей, но они, к счастью, не появлялись.

Наконец они заметили впереди узкую полосу, пересекавшую степь. Это и была дорога на Суровикино, о которой говорил Шубин. По дороге иной раз проезжали машины. Но это были грузовики, которые шли колоннами, по пять-шесть машин, в сопровождении двух-трех мотоциклов. Такой транспорт напарников не устраивал.

Разведчики стояли на обочине и ждали. Прошли еще две колоны, а затем проехала штабная машина — но все они следовали в сторону Дона. Не туда!

Ближе к обеду наконец появились машины, идущие на запад. Был один грузовик, совсем пустой, и водитель — дружелюбный парень — предлагал «господам офицерам» ехать с ним: майору в кабине, а капитану в кузове. И Дозоров был уже готов согласиться на такое предложение, но Шубин, после некоторых колебаний, отказался. Во-первых, поездка на этом грузовике не решала вопроса с собственным транспортом. Ведь не будут же два офицера вермахта путешествовать по донским степям на грузовике! А кроме того, Шубину вдруг стало жалко водителя. Ведь было ясно, что водитель транспортного средства, которое они захотят захватить, обречен. А этот парень был само дружелюбие. И хотя Шубину во время его многочисленных рейдов по немецким тылам не раз приходилось убивать захваченных «языков» и он делал это без особого сожаления, сейчас он не мог пойти на такой шаг. Так грузовик и уехал.

— Смотри, капитан, с такой разборчивостью мы тут до ночи простоим, — заметил Дозоров после того, как грузовик уехал. — А может, и дольше — до самого наступления немцев на Сталинград. Может, плюнем на транспорт да пойдем в это самое Суровикино пешком?

— Хватит болтать! — резко сказал Шубин. — Никуда мы пешком не пойдем! А транспорт… Да вот он, транспорт!

Последние слова разведчика относились к показавшейся на дороге машине «опель». Она ехала со стороны Нижнего Чира на запад. И, доехав до двух напарников, остановилась. Опустилось стекло на задней дверце, и разведчики увидели немецкого офицера в чине полковника танковых войск. Выражение лица у немца было такое надменное, словно он был император и сидел на троне.

— Что-то случилось? — спросил он, едва заметно наклонив голову — вроде как поздоровался.

— Да, мы попали в довольно неприятную ситуацию, — начал Шубин излагать свою легенду.

И он складно рассказал о том, что они, двое посланцев командования окруженной 6-й армии, долетели до аэродрома в Бузиновке, там пересели на машину, но тут их атаковал русский истребитель и расколошматил машину. И вот теперь им приходится голосовать на дороге, чтобы попасть в штаб в Суровикино.

— Я надеюсь, вам будет не слишком трудно нас подвезти? — закончил Глеб свой рассказ.

Просьба была изложена так ненавязчиво, что отказать в ней было трудно. Хотя сидевшему в машине танкисту, как видно, не хотелось тесниться и принимать в кабину еще двоих. Он весь скривился, что-то пробормотал насчет «неумех, которые обязательно попадают под русские пули», но в конце все же милостиво разрешил:

— Хорошо, садитесь. Капитан может сесть впереди, а вы, майор, рядом со мной.

Разведчики уселись, и машина покатила на юг. Шубин и Дозоров представились хозяину «опеля», он тоже назвал себя. Оказалось, что танкиста зовут Рихард Мюллер, он командует танковым полком, стоящим в Нижнем Чире. Сейчас полковник Мюллер ехал в Суровикино, чтобы получить пополнение — танковую роту, только что прибывшую с запада оккупированной Европы, из Нормандии.

— Представляю, что это за вояки! — презрительно проговорил полковник. — Они там уже два года стоят, в этой Нормандии. Небось за все эти два года ни одного выстрела не сделали. Сидели себе на своем Атлантическом валу, пили «бордо» да ели французские сыры. А теперь попадут в русские морозы, в голую степь, где вместо «бордо» дрянной шнапс, а вместо трюфелей — сухие галеты… А главное — здесь стреляют! Здесь надо воевать! Более того, нам предстоит тяжелое наступление…

Услышав слово «наступление», Шубин сразу навострил слух. Вот оно — то, что им нужно было узнать!

— Ваши тяготы, герр Мюллер, — лишь бледная тень того, что приходится терпеть нам в окружении, — сказал он. — Мы сидим в русском котле всего лишь неделю, но нам уже пришлось урезать норму питания для рядовых. Да и снарядов осталось не так много. Так что мы с нетерпением ждем, когда вы начнете наступать и прорвете русское кольцо. Честно говоря, я не понимаю, почему вы не сделали этого пару дней назад. Один хороший удар, и иваны побегут, вы прорвете окружение. Скажите, когда вы это сделаете?

— Я тоже надеялся, господин Тальберг, что мы легко прорвем русский фронт, — ответил Мюллер. — Мы пытались атаковать русских уже двадцать пятого ноября, на другой день после того, как они захватили Калач. Но не тут-то было! Надо признать: за полтора года иваны немного научились воевать. Теперь они совсем не те, что были в июне сорок первого. И у них появились танки, артиллерия, самолеты… Откуда что взялось! Так что из нашей попытки прорыва ничего не вышло. Теперь вся надежда на фельдмаршала Манштейна. Он — настоящий солдат и до сих пор не потерпел ни одного поражения. Вот он соберет свою группу «Дон», и тогда мы покажем иванам силу немецкого оружия!

— Это хорошая новость, господин Мюллер, — сказал Шубин. — Нас, собственно, за этим и послали — узнать, когда наши войска придут нам на помощь. А также для того, чтобы скоординировать наши действия с вашим наступлением.

— А какие, собственно, могут быть ваши действия? — удивился танкист. — Вы что, разве не знаете, что фюрер запретил фельдмаршалу Паулюсу прорываться из окружения? Если бы не этот запрет, ваша шестая армия, возможно, и смогла бы двадцать пятого прорвать русское кольцо возле Нижнего Чира.

Тут Шубин прикусил язык. Он чуть было не ляпнул: «Нет, я ничего подобного не слышал». И это была бы правда: советское командование не знало о существовании такого приказа Гитлера. Но ведь он был посланцем Паулюса и должен был знать об этом! Если бы он сказал, что понятия не имеет о приказе фюрера, это наверняка показалось бы немцу подозрительным. Он, Шубин, мог провалить операцию в самом начале!

Однако он вовремя сообразил, как надо ответить.

— Да, мы, конечно, слышали об этом запрете, — сказал он. — Но фельдмаршал Паулюс пока что надеется переубедить фюрера. И потом, даже если мы не будем пытаться выходить из окружения, мы же можем атаковать русских на том самом участке, на который будет наступать фельдмаршал Манштейн. Этим мы окажем существенную помощь вашему наступлению. Вот для такой координации нас сюда и послали.

— Но тогда вам нужно ехать не в Суровикино, а южнее, в Котельниково, — заявил Мюллер. — Ведь штаб Манштейна находится именно там. А решение о том, с какого направления мы будем наступать, принимает фельдмаршал.

— Мы так и собираемся поступить, — заверил Шубин немца. — Побываем в Суровикино, представимся вашему командованию, а затем отбудем в Котельниково. Кстати, а кто стоит во главе войск здесь, в Суровикино?

— Генерал Карл Гот, разумеется, — ответил немец. И снова в его голосе прозвучало удивление. — Разве вы и этого не знаете?

Это была еще одна накладка Шубина, порожденная незнанием! Но, кажется, она не привлекла особого внимания немецкого танкиста.

— Не забывайте, что мы уже несколько дней оторваны от основных сил вермахта, — сказал Шубин. — И те решения, которые принимаются сейчас за кольцом окружения, нам неизвестны. Мы, например, не знаем, где же все-таки наши войска будут наносить главный удар — здесь, в Нижнем Чипе, или в Котельниково?

Шубин задал этот вопрос и замер: а вдруг немец ответит? И, таким образом, двое разведчиков в первый же день получат ответ на главный вопрос, который волнует советское командование.

Однако полковник Мюллер покачал головой.

— К сожалению, господин Тальберг, этого я сам не знаю, — сказал он. — И даже сам фельдмаршал Манштейн, кажется, еще этого не знает. Я хочу сказать, он еще не принял решения, где будут наступать его войска. Может быть, это будет решено уже сегодня. А может быть, решение уже принято, и нам его сейчас сообщат на совещании в штабе. Кстати, а у вас есть приглашение на это совещание?

Шубин в ответ изобразил искреннее удивление.

— Откуда же у нас может быть такое приглашение? — сказал он. — Наша связь с основными силами вермахта носит отрывочный характер. Надо еще учесть, что в последние два дня русские наседают на нас, теснят к Волге. Идут жестокие бои. В этих условиях не до приглашений, знаете ли.

— Но без приглашения вы не сможете попасть на совещание в штабе, — заявил танкист. — Если только вы обратитесь к начальнику штаба полковнику Гальдеру и он успеет выдать вам такое приглашение.

— Да, мы непременно так и сделаем, — пообещал Шубин. — В таком случае, когда мы приедем в Суровикино, вас не затруднит показать мне, где размещается штаб?

— Конечно, покажу, — согласился Мюллер. — Да мы скоро уже приедем.

— Это хорошо, что скоро… — пробормотал Шубин.

А сам задумался. Надо было срочно принимать решение: надо ли и дальше пользоваться подвернувшейся возможностью и ехать с доверчивым полковником Мюллером до штаба или следует закончить знакомство, захватить эту машину, а ее хозяев отправить на тот свет? Какой вариант давал больше шансов на успех всей разведывательной операции? С одной стороны, было соблазнительно получить приглашение, проникнуть в германский штаб и прямо здесь, на месте, узнать все детали готовящейся операции по деблокированию армии Паулюса. Но тут был большой риск. А что, если начальник штаба полковник Гальдер свяжется со штабом 6-й армии и узнает, что никаких майоров и капитанов оттуда в Суровикино не посылали? А ведь господин Гальдер, скорее всего, так и поступит… Как же быть?

Как видно, Сергей Дозоров думал над тем же вопросом. Потому что он вдруг прервал молчание, которое хранил с начала поездки, повернулся к Шубину и сказал:

— Мне кажется, нам нужно кое-что сделать, прежде чем явиться к начальнику штаба. Например, нужно привести себя в порядок, переодеться, подготовить необходимые документы…

— Ты так думаешь, Рихард? — медленно произнес Шубин. — Пожалуй, ты прав. Да, нам нужно сменить документы…

Он понял, что хотел сказать Дозоров. В штабе генерала Гота не могли знать в лицо полковника Мюллера, приглашенного на совещание. И если вместо надменного дылды явится подтянутый человек среднего роста, он не вызовет никаких подозрений. А второй разведчик в это время может подождать в машине. Таким образом, Дозоров предлагал остановить машину под каким-нибудь предлогом (например, кому-то срочно потребовалось облегчиться). Во время этой остановки напасть на немцев, избавиться от них, а затем ехать в Суровикино. Эти действия Дозоров и называл «сменить документы».

— Да, ты прав, Рихард, — повторил Шубин. — Так мы и сделаем — Затем он повернулся к сидевшему рядом полковнику и сказал жалобным тоном: — Прошу прощения, господин Мюллер, но мне срочно требуется облегчиться. Кажется, я съел за завтраком что-то несвежее…

Танкист скривился еще сильнее, чем в первый раз, но возразить тут было нечего, и он приказал водителю остановиться возле группы деревьев. Выйдя из машины, Шубин внимательно оглядел дорогу — не видно ли других машин. Им не нужны были свидетели. Однако дорога, к счастью, была пуста. Тогда Шубин обошел вокруг машины, приблизился к ней с другой стороны — с той, где сидел полковник Мюллер, — и постучал в окно. Танкист с крайне недовольным видом опустил стекло. Видно, он решил, что этот навязчивый майор попросит у него туалетную бумагу. Однако Шубин ничего не стал просить у немца. Вместо этого он вынул пистолет, приставил его к уху полковника и нажал на спусковой крючок. Танкист свалился на сиденье, кровь залила и сиденье, и коврик под ним. В тот же момент Дозоров ножом, который он заранее незаметно достал, ударил водителя в сердце. Все было кончено — машина оказалась в распоряжении советских разведчиков.

Шубин остался стоять на страже, а Дозоров в это время вытащил из машины сначала водителя, затем пассажира. С Мюллера он снял форму, достал из кармана его документы, забрал и командирскую сумку. Снимать форму с водителя и забирать его документы не стали, они разведчикам были не нужны. Дозоров по одному оттащил трупы врагов в сторону и столкнул в небольшой овраг. Можно было надеяться, что теперь их долго никто здесь не найдет.

Шубин уже собрался переодеться в форму Мюллера, когда на шоссе показалась небольшая колонна — четыре грузовика, шедшие с запада на восток, к Чиру. Пришлось подождать, пока колонна проедет. Когда шоссе снова опустело, Шубин снял майорский китель и надел форму полковника. Она была ему немного тесновата, но со стороны это было незаметно. Шубин решил, что не будет выбрасывать форму «майора Тальберга», как и его документы, а сохранит весь этот реквизит на всякий случай. Затем он достал из кармана кителя белоснежный платок, принадлежавший полковнику, и вытер им сиденье. Теперь надо было долго приглядываться, чтобы заметить в салоне машины что-то неладное.

Дозоров сел за руль, завел мотор.

— Ну что, едем в штаб, на совещание? — спросил он. — Как прикажете, господин полковник?

— Да, приказываю ехать в Суровикино, — ответил Шубин. — Надеюсь, ты сумеешь отыскать штаб?

— Уверен, что штаб мы найдем, господин Мюллер, — сказал Дозоров. — Правда, вы так и не спросили у настоящего полковника Мюллера, на какое точно время назначено совещание…

— Ничего страшного, — произнес Шубин. — Немцы люди пунктуальные. Думаю, полковник все рассчитал точно и должен прибыть на место вовремя, даже с небольшим запасом времени. Думаю, мы не опоздаем.