Танки в плен не сдаются

Александр Тамоников, 2018

Пронзительная правда о войне от участника боевых действий. Суммарный тираж книг автора – около 10 миллионов экземпляров. В Сирии на стороне правительственных войск воюет российский экипаж танка Т-90 под командованием капитана Станислава Иволгина. В ходе одной из операций боевики захватывают машину и начинают готовить провокацию против мирного населения. Российскому командованию надо любой ценой вернуть захваченный танк и освободить экипаж из плена. Такая сложная задача по силам только группе спецназа «Альфа» подполковника Авилова. Подразделение начинает скрытно выдвигаться в оккупированный боевиками район, и в это же самое время Иволгин и его танкисты решают прорываться к своим самостоятельно…

© Тамоников А.А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Глава 1

Московская область, поселок Анинск, 25 июля. Расположение N-ского танкового полка.

Общая часть ежедневного совещания командного состава, проводимого в офицерском клубе, подходила к завершению. Выступили заместитель командира части, а потом и он сам.

В 16:30 командир полка подполковник Галаев объявил:

— Прапорщики свободны!

Совещание проходило по стандартному сценарию, как обычно. Сначала в зале клуба собирались все офицеры и прапорщики, затем там оставались командиры подразделений, начальники служб и их заместители. К семнадцати часам все должно было быть закончено. Но сегодня совещание грозило затянуться.

После того как из зала вышли прапорщики, из-за стола, стоявшего на сцене, поднялся заместитель командира полка по вооружению.

— Лейтенант Ивасюк! — позвал он.

В средних рядах встал молодой офицер, оправил форму.

— Я, товарищ майор!

Заместитель по вооружению обратился к командиру полка:

— Товарищ подполковник, довожу до вашего сведения, что вчера лейтенант Ивасюк был снят с дежурства по парку боевых машин по причине нахождения в нетрезвом состоянии.

Галаев посмотрел на младшего офицера и спросил:

— В чем дело, лейтенант?

— Виноват, товарищ подполковник!

— Виноват, говоришь? — Галаев перевел взгляд на командира батальона и осведомился: — В чем дело?

Тому тоже пришлось встать.

— Я обязательно разберусь, товарищ подполковник, и доложу рапортом, — сказал он.

Галаев опять посмотрел на младшего офицера и заявил:

— Виноват, значит? Как ты мог пить в наряде? У тебя же оружие, на тебе ответственность за сохранность техники, не взятой под охрану караула! Что это за детский сад?

Ивасюк вздохнул и проговорил:

— Да я, товарищ подполковник, и выпил-то всего бутылку пива. Вполне мог продолжить несение службы. Запах от меня шел, не спорю, но пьяным я не был. Это и солдаты наряда подтвердить могут, и начальник контрольно-технического пункта.

— По-твоему выходит, что заместитель по вооружению напрасно снял тебя с наряда?

— Скажу одно, товарищ подполковник. Я мог нести службу. Если бы майор Кузнецов зашел в парк не сразу после отбоя, а часа через два, то ничего и не заметил бы.

По залу прошел смешок.

Командир повысил голос:

— Отставить хохотушки! Тоже мне, цирк нашли.

Он повернулся к заместителю по вооружению майору Кузнецову и заявил:

— Слышал, Игорь Викторович? Оказывается, тебе надо было согласовать время визита с дежурным по парку. Ты что, совсем обнаглел, лейтенант?

Что мог ответить взводный командиру полка? Разумеется, он промолчал.

Галаев приказал комбату:

— Разобраться, доложить, наказать своей властью!

— Есть! — выдохнул комбат.

Командир полка оглядел заместителей и спросил:

— У вас есть еще что-нибудь?

Те ответили, что нет.

Поднялся заместитель по воспитательной работе, но не успел ничего сказать.

В зал вошел помощник дежурного по полку и доложил:

— Товарищ подполковник, прибыл командир дивизии генерал-майор Коненко. Он ждет вас у штаба.

— Всем оставаться на местах! — отдал команду Галаев и вместе с заместителями пошел на выход.

На улице было еще жарко. Генерал в рубашке расхаживал у входа в штаб. Из окна с тревогой поглядывал на него дежурный по части. Он прекрасно знал, что комдив просто так не приедет, тем более без предупреждения, ждал его распоряжений. Однако генерал просто прохаживался у штаба, заложив руки за спину, встал у клумбы, недовольно покачал головой.

К нему подбежал Галаев.

— Товарищ генерал-майор!..

Коненко отмахнулся и заявил:

— Отставить! Знаю, что происшествий не случилось, иначе меня уже предупредили бы. А вот за цветами, Руслан Маратович, смотреть и ухаживать надо.

— Не понял, — с удивлением произнес Галаев.

— Ты когда из штаба выходишь, на клумбы смотришь?

— На клумбы? Да как-то не до того мне.

— Вот именно, да как-то. Цветы-то вянут. Зачем тогда их сажать?

— Цветы исправим.

Генерал вздохнул и проговорил:

— Пересаживать придется, но уже весной. А сейчас прикажи убрать отсюда это позорище. Вместо цветов надо звезды из камня выложить или дерном закрыть.

— Есть!

Позади командира полка в шеренгу выстроились заместители.

Командир дивизии распорядился:

— Начальнику штаба остаться! Остальные — по рабочим местам.

— У нас совещание.

— Значит, надо закончить его.

Галаев повернулся к заместителям.

— Майор Кузнецов, отправить офицеров по местам занятий и работ!

— Есть!

Генерал с командиром полка и начальником штаба майором Дроновым вошли в здание, отдали честь знамени части, поднялись на второй этаж, в кабинет Галаева.

Генерал сел на место командира полка. Старшие офицеры устроились за приставным столом.

Коненко расстегнул галстук.

— Жарковато сегодня.

— Может, чего-нибудь прохладительного? — спросил майор Дронов. — У меня в холодильнике есть минералка.

— После нее только хуже будет. Давайте к делу. Я к вам ненадолго. Мне позвонили из генштаба и приказали сформировать два экипажа из самых лучших военнослужащих вашего полка для отправки в Сирию.

Командир полка и начальник штаба переглянулись.

— Да-да, в Сирию, — подтвердил генерал. — Туда отправлен взвод «Т-90», четыре танка. Здесь у нас прошли подготовку два сирийских экипажа. Но все это на скорую руку. А взвод надо срочно вводить в бой. Где и при каких обстоятельствах, мне не сообщили. Я получил лишь приказ подготовить в течение суток два экипажа, основной и резервный. Основной, как я понял, должен будет сразу вступить в бой. Резервный продолжит подготовку сирийских танкистов. При необходимости он заменит основной либо будет действовать вместе с ним. Посему мне прямо сейчас нужны фамилии членов экипажей, которые уже послезавтра отправятся на базу Хмеймим и далее, к месту дислокации сирийской танковой части. Что за часть, тоже не знаю. И место дислокации мне неизвестно. В Хмеймиме борт встретит заместитель главного военного советника полковник Веденко. Он определит задачу экипажам, скажет, сразу ли они отправятся в часть или какое-то время проведут на базе. «Ил-76» вылетает послезавтра, двадцать седьмого июля, в четырнадцать ноль-ноль. Значит, к полудню тебе, Руслан Маратович, следует лично отправить экипажи на военный аэродром. Туда же, скорее всего, подъедет мой заместитель. Он в курсе всех дел.

— Да, вот так задачка, — проговорил начальник штаба.

— Что-то не так, майор? — осведомился командир дивизии.

— Неожиданно, товарищ генерал.

— А ты предпочел бы, чтобы вас за месяц об этом предупредили?

— Да хотя бы за неделю.

— Ты позвони в генштаб и выскажи свое мнение. Но давайте ближе к теме, по экипажам. Сразу скажу, что возглавить оба экипажа должны командиры рот. Наводчиками будут взводные, ну а механиками — лучшие сержанты-контрактники.

Командир полка кашлянул и сказал:

— Вопрос разрешите, товарищ генерал?

— Давай.

— Почему выбран именно наш полк? У вас полно отличных офицеров.

— Неуместный вопрос, подполковник. Я не обязан отчитываться перед тобой за принятие решений, но отвечу. Потому, что по итогам недавней проверки подчиненный тебе полк показал гораздо лучшие результаты, нежели остальные. Да, конечно, можно собрать экипажи из разных частей, но тогда и им, а не только сирийцам потребуется дополнительная подготовка, дабы отработать взаимодействие и согласованность. В общем, экипажи предоставляешь ты. Я готов записать фамилии. На этих парней еще надо кучу документов оформить. Поэтому завтра весь штаб дивизии будет на ногах. Я слушаю вас.

Командир полка пожал плечами и проговорил:

— Проще, конечно, готовые экипажи отправить. Но если расчет на офицеров, то командиром основного экипажа предлагаю назначить капитана Иволгина. Его вторая рота у меня лучшая. Наводчиком — командира первого взвода старшего лейтенанта Рябинина. Механиком — сержанта Буренко.

— Почему именно эти люди?

— В таком составе они сдавали проверку. Это был выбор члена комиссии. Сводный экипаж отработал отлично!

Генерал кивнул и сказал:

— Согласен. — Он записал в блокнот фамилии, должности, звания танкистов и спросил: — Резервный экипаж?..

Галаев взглянул на начальника штаба и осведомился:

— Кого ты предлагаешь, Борис?

Майор пригладил тонкие усики и ответил:

— Можно офицеров седьмой роты. Там проверяющий тоже затребовал сводный экипаж. Командир — капитан Быков, механик-водитель — сержант Ступин. Но вот как быть с наводчиком?

— А что с наводчиком? Болен? В отпуске? — спросил командир дивизии.

— Никак нет, — ответил подполковник Галаев.

— Тогда не понимаю.

— На проверке наводчиком экипажа был лейтенант Ивасюк, но у него залет. Заступил в наряд по парку, выпил и был снят с дежурства заместителем по вооружению.

— Что, в лоскуты нажрался лейтенант?

— Говорит, бутылку пива выпил.

— Так все говорят, — добавил начальник штаба полка.

— А что заместитель по вооружению?..

— Он на совещании доложил, что снял лейтенанта. Комбат должен разобраться и наказать.

— Что доложил Кузнецов? В каком состоянии был Ивасюк? Употребление спиртных напитков — понятие растяжимое. При такой сумасшедшей жаре можно бутылку пива выпить. Или литр водки. Конечно, на службе нельзя ни грамма, но… так сколько выпил лейтенант?

— Не могу сказать, товарищ генерал. Вообще-то, Ивасюк в пьянках замечен не был. Но человек, честно говоря, довольно дерзкий, хотя в войсках только год.

Командир дивизии ненадолго задумался и спросил:

— Погоди, а не этому ли Ивасюку генерал, руководивший той самой проверкой, благодарность объявил?

— Ему, — подтвердил Дронов и вздохнул. — За то, что он с одного огневого рубежа сбил сразу две мишени.

— Помню, что-то такое обсуждалось на недавнем совещании. Этот лейтенант, с одной стороны, вроде как нарушил инструкцию, но с другой, применительно к реальному бою, поступил совершенно правильно. Настоящий противник не будет ждать, когда танк выйдет на огневой рубеж. Взыскание, значит, еще не успели на него наложить?

— Если только комбат.

Генерал принял решение и немедленно озвучил его:

— Если комбат наложил, то ты снимешь, подполковник. Мы не имеем права посылать в Сирию военнослужащих, имеющих взыскания. А в экипаж войдет Ивасюк. Это понял, Руслан?

— Так точно, товарищ генерал!

Командир дивизии закрыл записную книжку и сказал начальнику штаба полка:

— Ты, майор, вызывай к себе офицеров и сержантов, объявляй им о решении. Пусть готовятся. Приказом откомандировать их в мое распоряжение. Надеюсь, отказов не будет?

— Ну, какие отказы, товарищ генерал, — сказал командир полка. — У нас ничего подобного быть не может.

— Не зарекайся. Семейное положение членов экипажей?..

— Трое женатых. Иволгин, Быков и сержант Ступин.

— Дети?..

— У Быкова сын четырех лет. У Ступина дочь помладше. Три года ей, по-моему. Да, Борис Семенович?

— Именно так, — подтвердил начальник штаба.

— Ну, по одному ребенку еще пойдет. Тем более что они из резервного экипажа, который только в случае крайней необходимости может быть привлечен к активным действиям. У меня все! Генерал ударил ладонью по столу. — Решено. Начальник штаба, вызывай людей. Тебе, Руслан, тоже с ними переговорить надо будет, когда я уеду.

— Понял.

Дронов как-то замешкался.

Генерал Коненко заметил это и спросил:

— Что еще, майор?

— Может, все-таки Ивасюка заменим? Подготовлен он хорошо, тут вопросов нет, но вот с дисциплиной!.. Можно отправить лейтенанта Воронина, например.

— Нет, — ответил командир дивизии. — Кого определили, те и полетят в Сирию. Больше данный вопрос не обсуждаем. Воронина имей в виду, если вдруг Ивасюк или Рябинин откажутся.

— Понял вас, товарищ генерал!

— Работай. Мы с командиром полка еще немного поговорим, потом поеду в штаб.

— До свидания.

— Счастливо.

Начальник штаба вышел.

Коненко улыбнулся и заявил:

— Перестраховывается твой начальник штаба, Руслан Маратович.

— Да, но службист он отменный. В полку с утра и до самого отбоя.

— Карьерист он, подполковник.

— А разве это плохо?

— Смотря как карьеру делать. Один своим трудом и потом должности занимает, другой готов по головам идти. У майора друзья-то есть в части?

Галаев ненадолго задумался, потом ответил:

— Никогда не думал об этом, но нет, он со всеми на расстоянии.

— Личное дело у него, конечно, образцовое?

— Так точно.

— Да, подобные кадры ни в училище, ни в войсках пиво на службе не пьют. Знаешь, Руслан, не люблю я таких вот глянцевых, образцово-показательных. Насмотрелся на них в Чечне. Ты-то в училище в самоход бегал?

Командир полка улыбнулся и сказал:

— Конечно, причем регулярно.

— И водочку иногда пил?

— В училище мало. В войсках — да. Я и сейчас не против, особенно под хорошую закуску.

Командир дивизии вздохнул и проговорил:

— Помню, на третьем курсе познакомился с девушкой, одной из тех, которые постоянно у училища трутся в надежде зацепить курсанта и женить на себе. Знал, что она из тех самых, морально подвижных, но мне тогда такая и нужна была. Тоже в самоволку пошел. У нее дома все сложилось, выпили неплохо. А на обратном пути, как раз на рассвете, до подъема еще, я патрулю соседней школы прапорщиков попался. Пять суток отсидел на гарнизонной гауптвахте. Отпуска зимнего лишился. Вместо него угодил в рабочую команду. У нас тогда боксы под учебно-боевые танки строили и использовали курсантов как дармовую силу. А когда работали, вино каждый день пили. Уверен, что твой майор Дронов от таких персонажей, как мы, держался бы подальше.

— Он в училище, вернее, уже в военном институте сержантом был, командовал отделением. С отличием вуз окончил. Сейчас, в двадцать семь лет, он и без академии майор, начальник штаба полка. Далеко пойдет.

— Если война не остановит. Но давай мы с тобой не будем желать зла человеку, добросовестно и образцово исполняющему свой долг. В общем, ты поговори с экипажами, настрой парней и двадцать седьмого числа в двенадцать ноль-ноль отправь их на аэродром.

— Сделаю, товарищ генерал-майор. Один вопрос?..

Командир дивизии улыбнулся.

— Можешь не задавать. Представление на присвоение тебе звания полковника ушло в министерство обороны. Все предыдущие инстанции оно прошло без проблем, так что где-то через пару месяцев получишь по третьей звезде на погоны. А через год в академию генштаба уходит начальник штаба дивизии. Служи и, возможно, встанешь на его место.

— Служим, Николай Степанович.

— Вызови мою машину. Она в парке должна быть.

— Минуту.

После объявления майором Кузнецовым об отмене совещания офицеры повалили из клуба.

Оттуда вместе вышли капитаны Иволгин и Быков. Они заканчивали одно военное училище, дружили еще с курсантских лет. Молодые лейтенанты попали в этот танковый полк, одновременно стали командирами рот. Более того, они жили в одном доме и подъезде. Вот только квартира Быкова находилась на третьем этаже, а Иволгина — на втором. Как правило, и на службу из городка они ходили вместе.

А вот жены их почему-то не поддерживали между собой никаких отношений. В семье Быковых рос сын, у Иволгиных же детей не было.

Быков еще на совещании заметил, что друг его не в настроении, поэтому на улице у клуба спросил:

— Что-то случилось, Стас?

— Ничего, — кратко ответил Иволгин.

— Так уж и ничего? А чего вчера вечером ругались с Надей? У тебя с женой что-то не так?

Надежда — жена Иволгина.

— Задолбала жизнь семейная, Леня! Она мне уже вот где. — Иволгин провел ребром ладони по горлу.

— И когда же она успела тебя так задолбать? — не без удивления спросил Быков. — Вы ведь вроде до последнего времени нормально жили. Не без косяков, конечно, но у кого их нет?

— Вот именно, что до последнего времени, точнее сказать, до мая месяца.

— Что произошло в мае? Ну да, Надежда в Москве на работу устроилась. Из-за этого проблемы возникли? Кстати, где она место нашла? Может, и мою Свету где-нибудь рядышком приладит?

— Не дай бог.

— Чего так?

— Надя устроилась в коммерческую фирму. Говорила название, не запомнил, да и далась она мне, эта фирма. Быстро в гору пошла, начальником отдела стала. Соответственно, и зарплата у нее немалая — сто пятьдесят штук.

— А что? Это для Москвы нормально. Нам с тобой по полтиннику платят, но мы же офицеры, а не офисные клерки.

— Поначалу все нормально было, — продолжал Иволгин. — В город и обратно она на автобусе или электричке ездила. Дома по хозяйству хлопотала. Все так же, как раньше. Потом деньги завелись, счет открыла. А как в начальники выбилась, ее словно подменили. Частенько с работы к полуночи приезжать стала, с запашком и на машинах крутых. Видел я пару раз такие тачки. Это были не служебные машины. Привозили ее мужчины в костюмах да при галстуках, молодые, все из себя такие, что не подходи. Ну, я, естественно, вопрос. Мол, что за дела? Она мне про работу начала загибать. Я — что за работа, где постоянно пьянки? Нет, дескать, это у вас — ты понял, у нас! — пьянки, а у них на фирме корпоративы. Улавливаешь разницу?

— Нет.

— Я тоже. В общем, стали жить сами по себе. А вчера ее в лоскуты привезли. С КПП звонили, сама идти не могла. Я попросил пропустить тачку. Но водитель, видимо, светиться не хотел, не поехал, пришлось идти. Когда вышел к КПП, машины уже не было, а моя ненаглядная блюет за зданием. Привел домой и сорвался. Вот и слышали вы скандал.

— И что думаешь делать?

— Не знаю, Леня. Может, ты чего посоветуешь?

— В таких делах советчиков нет. Сам решай.

— Да осточертело все. Решай или не решай, уже ничего не изменится. Захватила женщину вольная московская жизнь.

— А чем фирма занимается, если там порядка нет?

— Что-то связано со спутниковым телевидением, Интернетом.

— Вроде серьезная контора.

— Да ну ее на хрен.

Они вышли на плац. Здесь друзьям предстояло разойтись. Казарма второй роты была рядом, слева. Третий батальон располагался дальше, за плацем.

Быков хлопнул друга по плечу и сказал:

— Не расстраивайся. Бабы, они такие. Перебесится. Вам ребенка надо бы завести.

— Надя не хочет, рано, говорит. Да ладно, ступай. Тебя уже наверняка комбат ждет по поводу Ивасюка. И чего зампотех прицепился к парню? Видел я, как он заступил в наряд. И в парке потом, когда сдавал под охрану боксы. Да, запашок был, но не пьяный.

— Кузнецову и запашка хватило. Черта с два получит теперь Ивасюк очередное звание вовремя.

— А ему что, еще не посылали на старшего лейтенанта?

— Нет, в строевой что-то с документами напортачили. Вроде исправили, но теперь не пошлют из-за этого случая с дежурством. Кузнецов настоит. Полгода как минимум протянут.

— Ерунда. Командир раньше отправит. Ну, давай.

Командиры рот разошлись.

Капитан Быков не успел подойти к зданию, как навстречу ему выбежал дневальный по роте.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?

— Что, комбат вызывает?

— Никак нет. Начальник штаба полка. Срочно.

— Хорошо, я понял, свободен.

«Неужели майор Дронов решил придать случаю с Ивасюком показательный характер, наказать его даже жестче, чем определил командир полка? Чтобы другим впредь неповадно было перед дежурством даже пробки от пивных бутылок нюхать? — подумал Быков. — Нет, это вряд ли. Командир полка не повелся бы на это. Он мужик с понятием. Зам по воспитательной части тоже человек нормальный, а один Кузнецов не в состоянии принять такое решение. Не понятно, с чем связан вызов».

Сзади раздались торопливые шаги. Капитан обернулся и увидел лейтенанта Ивасюка и сержанта Ступина.

— В штаб, товарищ капитан? — спросил взводный.

— Я-то в штаб, а вот вы куда намылились, товарищи дорогие? Особенно это тебя касается, Ивасюк. Ты ведь сейчас должен быть у комбата, получать подарки.

— Так я явился к майору Синюхину, а он — забирай, мол, Ступина и бегом к Дронову в кабинет.

— Вас-то зачем начальник штаба вызвал? — с искренним удивлением спросил Быков.

— Точно не могу знать, товарищ капитан. Но мыслю, что это как-то связано с приездом командира дивизии.

— Ему больше делать нечего, кроме как заниматься с взводным и контрактником.

— Однако вызвали. Как и вас.

На плацу они повстречались с капитаном Иволгиным, старшим лейтенантом Рябининым и сержантом Буренко.

— Вот так дела! — воскликнул Иволгин. — Не прошло и полгода. К начальнику штаба?

— Да, — ответил Быков. — А вы?

— И мы тоже.

— Не знаешь, по какому поводу?

— Без понятия. Только заметь, Стас, нас экипажами вызвали.

— Вижу. Но чего ради?

— Узнаем.

Они подошли к штабу, когда машина командира дивизии миновала контрольно-пропускной пункт, поднялись в кабинет майора Дронова.

Тот как раз ждал офицеров и сержантов, предложил им сесть и кратко объяснил причину вызова.

— В Сирию? Вот уж не думал, что там и танкисты потребуются, — заявил Быков. — Летчики и спецназ, это понятно. А нам-то что делать в тех краях?

— Тебе, Быков, Ивасюку и Ступину быть в резерве. Продолжить обучение сирийских танкистов, которые прошли в России короткий курс подготовки на «Т-9». Туда переброшено пока четыре танка. Этим и займетесь. А вот экипажу капитана Иволгина придется применить свои навыки в боевой обстановке. Впрочем, конкретную задачу вам поставит в Хмеймиме заместитель главного военного советника. Я обязан задать вопрос. Может, кто-то не желает или по каким-то причинам не может лететь в Сирию?

Отказников не оказалось. Начальник штаба полка не зря был уверен в этом.

— Вот и хорошо. Товарищи офицеры, вы должны сегодня же передать командование своим заместителям. После этого можете отправляться домой, готовиться к командировке. Завтра у вас выходной. Послезавтра в одиннадцать ноль-ноль быть в штабе с тревожными сумками.

— Табельное оружие получать? — спросил Быков.

— Нет, — ответил начальник штаба. — Все необходимое для решения задачи в Сирии получите там же, включая оружие. Еще вопросы есть?

— На сколько летим?

— Неизвестно. В финансовой части прямо сейчас получите довольствие за два месяца вперед, там же оформите доверенности на жен, у кого они есть.

— Вот это правильно, — сказал Быков. — А начфин в курсе? А то он у нас еще тот жук.

— Насчет вас ему командир полка распоряжение дал.

— Тогда проблем не будет.

— Если больше вопросов нет, то приказываю гарнизон не покидать. Среди офицеров о командировке не распространяться. Возможен вызов для уточнения задачи. Все свободны!

Офицеры и сержанты вышли из штаба. Курилки после принятия известного закона были убраны с территории воинской части, но от этого стало только хуже. Теперь офицеры и солдаты украдкой дымили везде.

Танкисты всей гурьбой зашли за здание и здесь, у пристройки, в которой размещались различные службы, закурили. Впрочем, не все. Быков и Ступин не имели этой крайне вредной привычки.

Ивасюк заметно повеселел и заявил:

— Нормально! Теперь никто никакого взыскания на меня не наложит.

— А ты на самом деле только бутылку пива выпил? — спросил Иволгин.

— Да, причем за два часа до развода. Из меня долго спиртное выходит.

— Потому и пьешь мало?

— Не нравится мне это занятие. За компанию, на праздник можно, а так, в обычные дни, не употребляю.

Надо сказать, что офицеры-танкисты вовсе не были завзятыми любителями залить за воротник, а сержанты — тем более. Пусть эти парни и были контрактниками, но они не располагали такой свободой, как офицеры.

Холостой Буренко и Ступин с женой и ребенком обитали в общежитии, расположенном на территории части. После службы они, конечно, могли расслабиться, но очень уж не хотели лишний раз попадаться на глаза начальству в таком состоянии.

За это сержанты могли запросто лишиться службы. Оба были родом из глухих деревень, затерянных у черта на рогах. Уволят, куда податься? Тем более Ступину с семьей. Возвращаться в деревню? Так там одни старики остались. Работы и в райцентре не найдешь. В Москве тоже ловить нечего. Что получишь, то и отдашь за наемное жилье, питание и поездки на общественном транспорте.

Была бы профессия востребованной, тогда другое дело. Но в Москве механики-водители танков почему-то мало кому нужны. Даже странно, не правда ли?

Так что контрактники имели определенные права, но предпочитали думать о своих обязанностях. Не все, конечно, но большинство. К нему относились сержанты Буренко и Ступин.

После перекура офицеры разошлись по своим подразделениям. Им надо было передать командование заместителям. Это дело оказалось довольно муторным. По домам все они пошли только после десяти часов вечера.

Иволгин открыл дверь своим ключом и увидел свет в квартире. С улицы он не мог заметить его, так как окна и балкон квартиры выходили на противоположную сторону. Что ж, значит, его законная супруга была дома.

Капитан снял ботинки, прошел на кухню.

Надежда находилась там. Она сидела за столом и курила. Перед ней стояла чашка кофе.

— Ого! — воскликнула она. — А вот и мой благоверный явился на ночь глядя. Фу!.. Ступай в ванную. От тебя на всю нашу роскошную квартиру казармой несет.

Иволгин усмехнулся и заявил:

— Понятно, не вашим офисом.

Он принял душ, но вовсе не потому, что на этом настаивала жена. Капитан обязательно поступал так дважды в день, по вечерам и каждое утро, когда брился.

Он вышел из ванной в спортивных брюках, майке и домашних тапках, присел за стол и спросил:

— Кормить думаешь?

— Конечно, дорогой. Яичница тебя устроит?

— Какая к черту яичница? — вспылил Иволгин. — Неужели ты нормальный ужин приготовить не могла?

Надежда затушила окурок в пепельнице и, не скрывая язвительности, проговорила:

— Между прочим, дорогой мой, я, в отличие от большинства наших клуш, жен офицеров, работаю, занимаю руководящую должность в солидной компании. Чисто для информации скажу, что получаю в три раза больше тебя. По сути дела, именно я содержу наш дом.

Иволгин рассмеялся и заявил:

— Ты содержишь? Что-то я не вижу вокруг ничего такого, во что ты вложила бы свои огромные средства. Лучше скажи, где вчера до полуночи шаталась? По какому торжественному поводу нажралась до соплей?

Надежда вздохнула и заявила:

— И опять ты грубишь, дорогой. Ты же прекрасно знаешь, что я по ресторанам не хожу. Вчера у шефа был день рождения. Кстати, он твой ровесник, но уже имеет все! Мы отметили это. Да, я выпила лишний бокал, однако в чем тут преступление? Домой-то я приехала!

— Опозорила меня на весь городок.

На этот раз рассмеялась Надежда.

— Перед кем? — спросила она. — Ты посмотри, кто живет здесь. Офицеров я в расчет не беру. Им положено, как говорится, служить. Я имею в виду их жен. Это же ужас.

— Совсем недавно ты чувствовала себя здесь вполне нормально.

— Да, пока не узнала, что есть другая жизнь.

— Это где? В вашей зачуханной фирме?

— Вот. Ты злишься, дорогой. Вместо этого приласкал бы жену.

— А ты могла бы меня накормить.

Надежде пришлось готовить ужин. Особо мудрить с этим она не стала, отварила сосиски.

Иволгин съел их, выпил чаю.

— У меня для тебя… — начал он, но жена прервала его:

— Погоди. Ты сначала меня послушай.

— Говори.

— У нас в фирме должность менеджера освободилась. Я шефу заикнулась, не возьмет ли он на это место тебя. Тот сказал, что он не против. А там оклад восемьдесят плюс пятьдесят процентов премиальных.

— Как ты могла устраивать меня на работу, когда я служу?

— А что? Неужели так трудно уволиться? По-моему, сейчас это проще простого. Написал рапорт и свободен.

Иволгин внимательно посмотрел на супругу и спросил:

— Значит, ты хочешь, чтобы я бросил службу и устроился в ваш гадюшник?

— Не в гадюшник, а в солидную фирму. Шеф придержит для тебя эту должность. Мы наконец-то сможем переехать из этой глухомани в Москву. Петя… Петр Аркадьевич, владелец фирмы, обещал даже оплачивать за счет компании аренду квартиры.

— С чего это он вдруг так расщедрился? Или ты стала незаменимой работницей?

— И поэтому тоже.

— А ты не обслуживаешь его в постели?

— Да что ты такое говоришь? — возмутилась Надежда. — Ладно, я вижу, что сейчас обсуждать тему о работе бесполезно. Ты же солдафон упрямый, упрешься, не сдвинешь. Поговорим об этом завтра на пикнике.

— На каком еще пикнике? — с удивлением спросил Иволгин.

— Объясняю. Завтра шеф устраивает пикник у себя в загородной усадьбе. Мы приглашены. Там ты с ним и познакомишься.

— Пикник, говоришь?

— Да. Посмотришь, как нормальные люди живут. Мы со временем тоже сможем.

Капитан покачал головой и заявил:

— Нет, мы не сможем.

— Почему? Денег наберем, свое дело откроем. Я уже знаю, какое именно. Петр Аркадьевич нам обязательно поможет.

— Потому, Надежда, что я не собираюсь увольняться.

— Ну, конечно! — Она вплеснула руками. — Куда же мы без армии и она, родимая, без нас?

— Теперь слушай меня, — резко проговорил Иволгин, достал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой. — Готова?

— Слушаю.

— Послезавтра я улетаю в командировку в Сирию.

Это заявление ввело женщину в ступор.

— В смысле?..

— В прямом. Группа офицеров полка послезавтра вылетает в Сирию. В том числе и я.

— Но ведь там же идет война!..

— Ты знаешь об этом? Странно. Мне казалось, что тебя, кроме фирмы, в этой жизни ничего больше не интересует.

— Не делай из меня полную дуру. И не будь идиотом сам. За каким чертом сдалась тебе эта Сирия?

— Я должен выполнить приказ и обязательно сделаю это.

Надежда задумалась, принялась стучать по столу ухоженными ноготками.

— Так-так-так. Сирия, значит. Слушай, а ведь это выход, — заявила она.

— Ты о чем?

— Тебе приказали лететь туда?

— Да.

— А что будет, если завтра ты пойдешь к командиру полка и откажешься от командировки?

— С ума сошла. Я не откажусь.

— Нет, подожди. Давай так. Скажи, если ты или кто-то другой из вашей группы откажется от поездки в Сирию, то что будет с этим человеком?

— Хреново ему будет.

— Тебя могут уволить?

— Конечно.

— Ну вот, Стасик. Это же то самое, что нам надо.

— Прекрати, я не собираюсь отказываться.

— Ладно, закрываем эту тему и разбегаемся по своим кроваткам. В одной постели нам с тобой делать нечего.

Так вот супруги и уснули.

Этажом выше все было совершенно иначе.

Быков знал, что жена дома, позвонил в дверь. Щелкнул замок, и его встретили Светлана с сыном Егором.

— Ой! — воскликнула, улыбаясь, Света. — Смотри, Егорка, папа наш наконец-то домой пришел.

Капитан поднял мальчика на руки, внес в прихожую.

— Леня, ты иди в ванную. Егорка никак не хотел без тебя в постель отправляться. Сейчас я его уложу и накрою стол, — проговорила жена и увела ребенка в детскую комнату.

Вернулась она быстро, минут через десять. Муж как раз успел принять душ.

— А что у нас на ужин? — спросил он.

— Котлеты, пюре картофельное. Я колбасу купила, которую ты любишь. Бутерброды сделать?

— Нет, Света, и котлет хватит. Я должен сообщить тебе новость, которая, думаю, тебя не развеселит.

Женщина напряглась, перестала ставить тарелки на стол.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Меня в командировку отправляют.

Светлана с облегчением вздохнула и заявила:

— Это не первый раз. Опять в учебный центр отправишься?

— Нет. На этот раз гораздо дальше, милая.

— Дальше?..

— Да, Светуля, в Сирию.

Женщина опустилась на стул, сжала в руках передник и тихо переспросила:

— В Сирию?

— Именно туда, моя хорошая.

— Господи, сегодня в новостях передавали, что террористы у Хмеймима подбили вертолет. Охотник какой-то.

— «Ночной охотник», «Ми-28». Сегодня, говоришь?

— Да, экипаж погиб. Подполковник и капитан.

— Ну что ж, земля им пухом. На войне иногда убивают.

— Не говори так.

Быков подошел к жене, прижал ее к себе.

— Ты только не волнуйся. Мы летим туда вшестером. Два экипажа. Я командир резервного, точнее сказать, учебного.

— Кто с тобой в экипаже?

— Дима Ивасюк и Коля Ступин.

— Хорошие ребята. А ведь у Ступина дочь. Скажи, почему посылают тех, у кого семьи? Ведь много офицеров холостых или бездетных.

— Посылают лучших. Но, повторяю, у тебя нет повода беспокоиться. Мы с Ивасюком и Ступиным будем там в роли советников, инструкторов. Нам придется готовить сирийские экипажи. Танки новые им поставили, теперь надо научить братьев по оружию, как воевать.

— А кто во втором экипаже?

— Стас Иволгин, Рома Рябинин и Миша Буренко.

— А почему они основной экипаж?

— Потому что им придется немного повоевать.

— Ой! Это же и убить могут.

— Мы люди военные, Света. Воевать — наша работа.

Женщина сразу поникла и проговорила:

— Да понимаю я все. А ты представляешь, каково нам с Егором здесь будет? Он же постоянно задает вопросы. «Где папа?» Что мне ему отвечать? В командировке, на войне? Так не поймет, мал еще.

— Ты у меня умница, что-нибудь придумаешь.

— Стасу-то как не везет. И на войну угодил, и дома непорядок.

— С чего ты взяла, что непорядок? С того, что они вчера скандалили? Так это в каждой семье бывает.

— Я сегодня в магазин пошла, так там женщины только о том и судачат, как Стас вчера с КПП Надежду сильно пьяную домой тащил. А еще говорят, что привез ее молодой человек на дорогой машине. Они целовались перед солдатами. Стас после подошел.

Быков покачал головой и заявил:

— Ну и языки у баб гарнизонных! Кто из них мог видеть, что делала Надюха в салоне машины? Солдаты подсмотрели и тут же побежали оповещать об этом весь городок?

— Но не я же придумала.

— Больше слушай. Стас рассказывал мне о вчерашнем случае. В конторе, где сейчас работает Надежда, отмечали день рождения начальника, владельца фирмы. Отказаться Надя не могла, это у них не принято. Вдобавок она недавно на повышение пошла. А то, что лишку перебрала, так с кем не бывает? Это мы, мужики к спиртному привычны, да и то не все. А вы, женщины, — существа слабые, не умеете контролировать себя.

— Ой, да бог с ней, с Надеждой. Мне же тебя собирать надо. Когда вы улетаете?

— Послезавтра, двадцать седьмого, в четырнадцать часов, отсюда поедем в двенадцать.

— Так ты ужинай, а я сейчас подумаю, что тебе в тревожную сумку положить.

Но Быков остановил жену.

— Ничего не надо, — сказал он. — Что есть, то и возьму. Всем остальным нас на базе обеспечат. Мы даже оружие не берем с собой.

— Нет, Леня, в сумке у тебя мыло дешевое, шампуня нет, да и станок для бритья допотопный.

— Это все я сам возьму.

— Надо белья еще одну смену положить, рубашку, да и продуктов добавить. Ведь ты не знаешь, когда вас на довольствие поставят. Но все это я завтра сделаю.

— Не суетись. Присядь напротив.

Женщина опустилась на стул.

— В кармане рубашки, в которой я был, лежат деньги. Там сто двенадцать тысяч, — сказал Быков.

— Почему так много?

— Нам выплатили денежное довольствие за два месяца вперед.

Светлана приложила ладошку ко рту и прошептала:

— Так вы на два месяца летите?

— Этого, Света, не знает никто. Может, на два месяца или даже на три. Но не исключено, что всего на пару недель.

— Нет, Леня. Если вам заплатили за два месяца вперед, то меньше вы там никак не пробудете. Господи, за это время я тут с ума сойду. Надежде легче, у нее работа.

— А у тебя сын.

— Который и достанет меня вопросами про папу. Ну ладно, я ничего. Мне просто очень не хочется расставаться с тобой.

— Мне тоже, милая. Но приказ есть приказ.

— Да я понимаю. Головой. А вот сердце противится.

— Ничего, прорвемся. Другие-то служат в Сирии. Там находятся не только летчики, но и спецназ, военная полиция, советники, саперы, экипажи кораблей ВМФ. Вот и мы послужим.

— А оттуда по сотовому телефону звонить сюда можно?

— Вот этого, Света, не знаю. Но телефон, конечно же, возьму с собой. Будет возможность — позвоню.

— Обязательно, Леня.

— А ты тут жену Ступина Настю поддержи. Ей тяжелее, чем тебе.

— Ну да, конечно, тяжелее. У каждого, Леня, боль своя. Люди переносят ее по-разному.

— Вот ты, жена командира подразделения, и должна подавать пример.

— Леня, вот только этот пафос не надо. Оставь его для плакатов, которые красуются в твоей части. А насчет разговоров, идущих о семье Стаса, скажу лишь то, что ты и сам прекрасно знаешь. Да, не ладится у них. Этот раздор начался не вчера, еще до того как Надя устроилась на работу. Я думаю, потому, что у них нет детей.

— Возможно. Но не хочет ребенка не Стас, а Надя. Как это может быть? Почему женщина, в которую природой заложен материнский инстинкт, не желает завести сына или дочку?

— Это тебе Стас сказал?

— Да, но не для общего пользования.

— Ты же знаешь, я в бабьих базарах не участвую.

Быков кивнул и сказал:

— Надежда нагляделась на столичный гламур и теперь долбит Стаса. Вот, мол, как жить надо. Ей деньги нужны, а не ребенок.

— Может, разлука хоть как-то улучшит их отношения?

— Может, и улучшит. Но все, Светуля. Егорка спит?

— Ты же его знаешь. Он тут же уснул, как только лег в кровать. Ведь папа дома.

— Пойдем и мы.

— Ты иди. Я приберусь на кухне, сполоснусь и приду. Заснешь, не обижусь.

— Не засну! Не дождешься!

В офицерском общежитии лейтенант Ивасюк тоже принял душ и завалилился спать.

Сержант Буренко с этим не спешил. Он до трех часов играл в карты с техником ГСМ.

Настя, жена Ступина, почти всю ночь проплакала, узнав о командировке мужа. Заснула она только под утро.

Этот день для каждого завершился по-своему.