Смерть в твоих глазах

Александр Тамоников, 2012

Лариса Бестужева – молодой политик, региональный руководитель партии «Великая Россия» – собирается баллотироваться на выборах в городскую Думу, но партийные бонзы предлагают ей снять свою кандидатуру в пользу нефтяного магната Гриневича. Женщина отказывается принять явно коррупционное требование, и вскоре происходит зверское убийство: погибает один из помощников Ларисы. Ошеломленная страшным событием, Лариса тотчас получает новую дозу адреналина: на пороге своей квартиры она находит сломанную бордовую гвоздику, подброшенную с явным умыслом. Но это только начало. Убийца действует без пауз, и вот его жертвой становится еще один коллега по партии. И вновь жуткий символ – сломанный цветок – пылает алой кровью на пороге квартиры Ларисы Бестужевой. Что это – дело рук партийных конкурентов или же ледяное эхо недавней войны на Кавказе, где без вести пропал муж Ларисы – старший лейтенант Сергей Бестужев? Расследование начинается… Убийца настолько жесток, что преступления потрясают даже видавших виды полицейских. Чистая случайность наталкивает сыщиков на мысль, что за всем этим стоит страшная, тщательно спланированная месть.

Глава 1

В четверг 23 июня Лариса Бестужева проснулась от колокольного звона сигнала сотового телефона. Вздрогнув, молодая, двадцати пяти лет, женщина, откинув легкое одеяло, взяла трубку с прикроватной тумбочки:

— Алло!

— Лариса Константиновна, доброе утро. Похоже, я разбудил вас? Но, извините, я уже час стою во дворе вашего дома, а в офисе наверняка собираются члены Совета.

— Это ты, Гена? Но… О, господи! — Взглянув на часы, женщина сразу же пришла в себя. Стрелки показывали 9.20. — Почему не сработал будильник? — пробормотала она.

— Это вы мне, Лариса Константиновна?

— Нет, это я себе. Кто тебя прислал? Хотя можешь не отвечать. Кроме Аллы, некому.

— Вы правы.

— Так! Я скоро!

— Только выходите на улицу к остановке, во двор въехала «Газель» с пластиковыми окнами, если она загородит проезд, нам со двора не выбраться, пока работники не разгрузят машину.

— Хорошо! Ты на своей машине?

— Да!

— Пять минут, Гена!

Лариса бросилась в ванную, на ходу стянув с себя кружевные трусики. Три минуты у нее ушло на душ, пять на косметику, еще пять на чашку кофе. Сломанную гвоздику на коврике перед дверью она увидела сразу же и, подняв цветок, подумала: «А это еще что за сюрприз? Интересно, откуда он взялся? Впрочем, сейчас не до него. Наверняка кто-нибудь из соседей уронил».

В 9.37 она вышла из подъезда, бросила сломанную гвоздику в урну, тут же забыв о ней, и, застегивая блузку, побежала к улице. Серебристый «Форд» стоял за разметкой автобусной остановки. Лариса упала на переднее сиденье и, отдышавшись, затараторила:

— Ух! И надо же было так проспать?! Будильник непонятно почему не сработал, да и легла я вчера не так поздно, в первом часу. А главное, Гена, надо же было проспать именно в день заседания Совета!

— Бывает, — философски заметил водитель, он же Геннадий Николаевич Коростылев, член местного отделения политической партии «Великая Россия», председателем Совета которого являлась его пассажирка, Лариса Константиновна Бестужева.

— Бывает, говоришь? — переспросила она.

— Конечно. Все мы, как говорится, люди, все мы человеки.

— Ты, Гена, поторопись, пожалуйста. Я понимаю, пробки, но не зря же тебя считают непревзойденным мастером прохождения через эти чертовы пробки?! Нам нельзя опоздать.

— Вы льстите мне. Пробки сегодня даже с мигалкой пройти сложно, а вот обойти их… — Он, подрезая машины, перестроился в крайний левый ряд и свернул в какой-то проулок. — А вот обойти их вполне можно. Правда, если налетим на патруль ДПС, проблемы заимеем немалые. Как минимум штук двадцать придется отдавать сразу, чтобы до протокола дело не дошло. Иначе лишение прав.

— Ты веди машину, а возможные проблемы оставь мне.

— Ну, тогда, пристегните ремни!

Геннадий свернул в другой проулок, а у Бестужевой в это время телефон издал сигнал вызова. Она быстро схватила трубку:

— Привет, Аля!

— Привет. Ну, куда ты запропастилась?

— Что в офисе?

— Люди собираются. Звонили из Политсовета партии, к нам выехал Себенко.

— Себенко? Советник председателя?

— Да!

— И что бы это значило?

— Кто-то из центрального аппарата по-любому обязан присутствовать на Совете, который должен определить кандидата на предстоящие выборы.

— Но не советник же председателя? Выборы все-таки не в Государственную, а в городскую думу. Ну, ладно, Себенко так Себенко, я проспала сегодня, сейчас Гена пытается наверстать время, едем по каким-то закоулкам. К началу заседания должны успеть.

— Проспала? Интересно, и с кем это ты провела ночь, если даже по будильнику не встала?

— Будильник не сработал, — раздраженно ответила Лариса, — а ночь я провела одна.

— Ой, лукавишь, подруга! Но молчу, молчу. Твоя личная жизнь — только твоя личная жизнь. Мужик-то хоть стоящий попался?

— Я же сказала, ночь провела одна!

— Конечно, Лариса. Позднее поболтаем.

— У тебя все готово к Совету?

— Как всегда.

— Если Себенко заявится раньше меня, встреть его. Займи чем-нибудь.

— Не волнуйся, все будет о’кей! Но пусть Гена поторопится.

— До встречи! — Бестужева отключила телефон и взглянула на Коростылева: — В офис выехал Себенко!

— Слышал. У вас на телефоне слышимость отличная.

— Мы должны приехать раньше советника.

— Как видите, я стараюсь.

— А ты старайся еще усерднее.

— Как могу!

— Извини, Ген, нервы!

— Да понимаю я все! Надо было вам раньше позвонить. Так! Если за поворотом улица не забита, будем у офиса минут через двадцать.

Коростылев повернул руль вправо и радостно воскликнул:

— Йес! Нам повезло, дорога свободна. Только заедем со стороны новостройки. Немного придется пройти пешком.

— Это не страшно. Главное, успеваем! Ведь мы успеваем, Гена?

— Успеваем, Лариса Константиновна.

— Ты действительно мастер.

— Да нет, просто хорошо знаю город. Мне бы таксистом работать.

— В таксисты податься всегда успеешь, а в партии у тебя неплохие перспективы сделать политическую карьеру. Согласись, разница существенная.

— Потому я с вами. Но все, впереди котлован. Оставляем машину здесь и к офису идем пешком. Дощатый обход слева.

— 9.53. Совет назначен на 11.00. Мы с тобой успеем еще и позавтракать, — посмотрев на часы, сказала Лариса.

— Позавтракать вряд ли, кафе, что напротив, открывается не раньше пол-одиннадцатого, а вот кофе выпить успеем точно.

— Машину твою здесь не тронут?

— Она застрахована, и я собираюсь ее менять.

— А если эвакуатор?

— Найду!

Бестужева и Коростылев вышли из салона. Геннадий поставил автомобиль на сигнализацию, и они по дощатому настилу, обходящему котлован под строительство высотки, направились к зданию, где весь первый этаж арендовало местное отделение региональной организации политической партии «Великая Россия». В фойе Бестужеву встретила ее подруга со студенческой скамьи, в настоящее время исполнявшая обязанности председателя правления местного отделения:

— Ну, наконец-то! А я уже думала, опоздаешь.

— У нас кофе есть? — спросила Лариса.

— Что за вопрос? Конечно!

— Скажи девчонкам, чтобы сделали большую чашку, да покрепче, никак не приду в себя. С утра все спехом, спехом.

— И все-таки, подруга, ночь ты наверняка провела не одна.

— Знаешь, Аля, думай как хочешь, переубеждать не буду, но ты не права.

— Конечно, Лара! — многозначительно улыбнулась Алла Владимировна Плаксина.

— Я буду у себя!

— Ступай. В кабинете тебя уже ждет господин Себенко собственной персоной. Ему тоже кофе сделать?

— Это пусть у него спросят. Давно приехал советник?

— Минут за пять до тебя.

— Настроение?

— Прекрасное внешне, да ты же знаешь, он, как появляется, приветлив, комплименты раздает налево и направо, анекдоты рассказывает. В общем, играет роль этакого беззаботного простачка, а за пазухой не один камень держит. И вообще, Лара, сволочная эта политическая система. Может, как в депутаты пробьешься, бизнес небольшой организуем? У меня и планы кое-какие имеются.

— Депутатом еще стать надо.

— Ты — станешь! Ведь вроде все уже решено.

— В том-то и дело, что вроде. Ох, чувствую, не с добром приехал господин Себенко.

— В общем-то, конечно, странно, я недавно звонила в центральный офис знакомой, так вот она мне сказала, что с сегодняшнего дня Сергей Владимирович в отпуске.

— Это что получается? — удивленно посмотрела на Плаксину Лариса. — Его отозвали из отпуска ради того, чтобы он проконтролировал заседание нашего Совета? Ведь в правлении партии свободных контролеров полно!

— Получается, так. А может, и сам Себенко решил схитрить. Зачем ему уходить в отпуск в четверг? С понедельника гораздо выгодней. Выходные прихватил бы.

— Ладно, посмотрим.

Бестужева прошла коридором в приемную. Секретарь, молоденькая, только год как закончившая среднюю школу, вскочила при виде начальницы:

— Здравствуйте, Лариса Константиновна.

— Доброе утро, Оля.

— Вас господин Себенко ждет.

— Я в курсе. Оцени, Оля, как выгляжу?

— Как всегда, безупречно.

— А вот подхалимничать не надо, — взглянув на себя в зеркало, усмехнулась Лариса. — Какое, к черту, безупречно? Мне должны кофе сделать, принесешь, возможно, и Себенко. И доложишь, когда соберутся все члены Совета.

— Троих не будет, Лариса Константиновна.

— Кого?

Секретарь назвала фамилии.

— Почему?

— У всех свои достаточно уважительные причины.

— Причины? Ну, что ж. У нас партия, а не армия, приказывать никому мы не можем.

Бестужеву насторожило то, что в заседании Совета не примут участие названные секретарем лица. Это были ее люди, и они голосовали бы за нее. Впрочем, открыто против не выступал никто. Но кто знает, как ляжет карта в самый ответственный момент?

Она зашла в кабинет. С кресла поднялся средних лет, немного тучный мужчина в белой рубашке, повязанной модным малиновым шелковым галстуком.

— Лариса?! — изобразил мужчина крайнюю радость, словно встретил человека, который принес ему давний долг. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуйте, Сергей Владимирович. Не виделись около месяца. Вам там, — Бестужева подняла палец вверх, — не до нас, у вас свои стратегические задачи.

— Ну, не совсем так, Лариса, вот сегодня, как видишь, приехал.

— И наверняка неспроста.

Себенко изобразил улыбку, обнажив два ряда ровных, белых, явно искусственных зубов:

— Ты права. Я приехал неспроста.

— Кофе будете? А то я себе заказала.

— Кофе вредно для здоровья, Лариса.

— А что сейчас не вредно?

— И вновь ты права. Но перейдем к делу, нам надо решить один вопрос до того, как он будет вынесен на Совет.

— И что за вопрос, Сергей Владимирович?

В кабинет заглянула секретарь:

— Ваш кофе, Лариса Константиновна.

— Давай.

— А господину Себенко принести?

— Нет, — кратко ответил советник председателя партии, — не надо ничего, ни кофе, ни чаю, благодарю.

Ольга поставила поднос на столик. Лариса взяла чашку и внимательно посмотрела на Себенко:

— И что это за вопрос, Сергей Владимирович, который нам необходимо решить в срочном порядке перед заседанием Совета?

— Дело в том, Лариса, — поудобнее устроился в кресле советник, — что ситуация в вашем отделении кардинально изменилась.

— Вот как? Я этого не заметила.

— А ты и не могла заметить. У нас мало времени, так что давай по существу. В общем, ты на Совете должна снять свою кандидатуру на выборы в городскую думу.

— Как это снять? — оторопела Лариса. — Два года я работала не покладая рук, мое выдвижение было согласовано с политсоветом партии и лично с председателем. Мы добились неплохих результатов, позволяющих нам набрать довольно высокий процент голосов. И вдруг все насмарку?

— Я понимаю твое возмущение, Лариса, но политика дело такое, непредсказуемое. Партии удалось привлечь в свои ряды крупного предпринимателя, да ты его хорошо знаешь, это Эдуард Львович Гриневич. Он готов выложить довольно крупную сумму, позволяющую успешно провести выборы не только в отделении, возглавляемом тобой, но и в целом по Москве. Естественно, не из-за симпатии к партии. Сомневаюсь, что уважаемый нефтемагнат даже бегло знакомился с нашей программой. Взамен материальной поддержки ему нужен мандат депутата Мосгордумы. Ну, а то, что он выбрал твой округ, чистая случайность.

Бестужева отставила чашку с недопитым кофе:

— Ясно! Партия решила продать место в Думе.

— Ну, зачем ты так? У нас места не продаются. А то, что господин Гриневич решил вложить в партию деньги, то это, во-первых, не взятка, не подкуп, а разрешенные законные пожертвования, а во-вторых, он имеет такое же право избирать и быть избранным, как и любой гражданин России. Право, закрепленное Конституцией Российской Федерации. Причем, предвосхищая твой вопрос, не обязательно являясь членом партии. Но не тебе объяснять прописные истины. Так что, Лариса, хочешь ты того или нет, в политсовете принято экстренное решение по выдвижению от вашего округа не Бестужевой Ларисы Константиновны, а Эдуарда Львовича Гриневича.

— Он здесь, в офисе?

— Желаешь поговорить с ним?

— Да!

— Нет! В офисе его нет, он сейчас на экономическом форуме в Швейцарии, однако, понимая, что своим решением наносит тебе моральный и материальный ущерб, он просил передать, что готов возместить его.

— Интересно, как?

— Эдуард Львович готов заплатить тебе миллион евро, сумма не ахти какая, но приобрести приличную недвижимость где-нибудь на берегу Средиземного или Адриатического моря можно вполне. Не хочешь за границей, купишь коттедж в Подмосковье. Я помогу тебе подобрать подходящий вариант. Более того, зная, насколько тебя ценят в партии, господин Гриневич обещает оказать тебе значительную финансовую поддержку на выборах в областную Думу.

— Да, — проговорила Бестужева, — как меня ценят в партии, я убедилась. А сколько лично вам заплатил господин Гриневич за то, чтобы уговорить меня снять свою кандидатуру?

— Не задавай глупых вопросов, Лариса.

— Мне надо поговорить с председателем партии.

— О, как! — воскликнул Себенко. — Вот взять и поговорить с председателем партии? Тебе что, меня мало?

— Представьте себе, мало. Я хочу из уст Александра Сергеевича услышать то, что услышала от вас.

— Не дури, Лариса. Хотя… попробуй набрать его номер, но вряд ли получится связаться с ним.

— Почему?

— Потому что Александр Сергеевича Борисов в командировке, — усмехнулся Себенко, — и… заметь, какое совпадение, тоже, как и Гриневич, в Швейцарии. Скажу больше, Борисов остановился на вилле нефтемагната. Ну, как? Будешь звонить?

— Мне надо выйти!

— По-моему, нам пора на Совет.

— До заседания еще десять минут.

Бестужева вышла из кабинета. В коридоре ее ждала Плаксина с неприятным известием:

— У нас все готово, Лара, но почему-то не пришли наши постоянные члены да Слава Корнеев. На звонки никто не отвечает.

— Ну, с постоянными членами все понятно.

— Что тебе понятно?

— Они не пришли, потому что им велено не приходить.

— Велено? Но кем? — удивленно посмотрела на подругу Плаксина.

— Думаю, господином Себенко.

— Что происходит, Лара?

— А то, что советником председателя партии мне предложено снять свою кандидатуру в пользу нефтемагната Гриневича. Слышала о таком?

— Да, но… но это же полный беспредел!

— Почему? Гриневич решил поддержать партию взамен места депутата гордумы. В партии ухватились за него. Это же такая удача, заполучить дойную корову.

— Вот почему приехал Себенко. Ясно. Тебе-то хоть что-нибудь предложили взамен?

— Миллион евро и финансовое обеспечение на следующих выборах в областную Думу.

— И чего ты тогда нервничаешь? Бери «бабки», избирайся в область и открывай свое дело.

— Нет, Аля, я сдаваться не намерена. А миллион Гриневич пусть засунет себе в задницу.

— Ты что, Лара? Эти монстры сожрут тебя. Так хоть деньги заимеешь, да и облдума тоже неплохо. А будешь брыкаться, затопчут.

— Посмотрим. Я упертая, ты меня знаешь. Что у нас по кворуму, Аля?

— Кворум есть, но впритык. Из тридцати одного члена Совета собралось пятнадцать, ты — шестнадцатая. Заседание можно начинать.

— А Дмитрий Григорьевич пришел?

— Наша гордость? Герой Союза? Здесь. Он на все Советы ходит.

— Слушай, передай ему мою просьбу. Пусть сегодня пропустит заседание и идет домой. Я потом все ему объясню!

— Решила сорвать заседание? Но что тебе это даст?

— Время!

— Так можно не успеть зарегистрироваться.

— Это успеем. Надо с членами Совета поработать и с председателями первичек. Подготовить конференцию, на которой даже в случае, если Совет рекомендует Гриневича, прокатить его по полной.

— Но политсовет вправе отменить решение конференции.

— Вправе, но времени собрать другую уже не останется. А поэтому либо во главе списка пойду я, либо местное отделение не будет участвовать в выборах.

— Ох, Лара, с огнем играешь.

— А что мне терять? Ступай к ветерану и побыстрей выведи его из офиса, ровно в 11.00 я начну заседание. Давай, Аля. Надеюсь, ты-то на моей стороне?

— Конечно, Лариса. Я на твоей стороне.

Бестужева вернулась в кабинет. Себенко курил у окна, сдвинув жалюзи в сторону и приоткрыв окно. Он обернулся, услышав, как она вошла, и улыбнулся, обнажив свои белые зубы:

— Бегала узнавать у своих, кто как проголосует?

— Проверила, все ли готово к заседанию.

— Не надо, Лариса, лгать, — сразу посерьезнел Себенко. — Разве тебя не учили, что это нехорошо? Ты хотела узнать мнение своих коллег. Могла бы и не суетиться, я ответил бы на все твои вопросы. И отвечу. Совет проголосует за Гриневича. — И он тут же поправился: — Большинство Совета.

— Вы и их подкупили?

— Твои коллеги, Лариса, оказались более сговорчивыми. Так что снимаешь свою кандидатуру, и тогда предложение Гриневича остается в силе, или упрешься, как овца, и в итоге не получишь ничего.

— Да как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? — возмутилась Бестужева.

— Смею, Лариса Константиновна, — тоже повысил голос Себенко. — У вас ровно минута на принятие решения.

— Мне не надо времени. Решение принято. Я отказываюсь от вашего предложения. Если Совет выставит кандидатуру Гриневича, а, похоже, так и будет, то я тоже оставлю свою на рассмотрение партийной конференцией.

— Ну, смотри! Я хотел как лучше.

— Для кого? Для Гриневича?

— Для всех! Нам пора!

Бестужева и Себенко пошли к залу заседаний. У дверей их встретила Плаксина и с расстроенным видом обратилась к Ларисе:

— Лариса Константиновна, к сожалению, мы не можем провести Совет.

— Это еще почему? — вышел вперед Себенко.

— Извините, не удалось собрать кворум.

— Что значит, не удалось собрать кворум? Я лично общался с членами Совета и насчитал шестнадцать человек, включая, разумеется, госпожу Бестужеву. У вас же в Совете тридцать два человека. Так что кворум был.

— Все это так, — вздохнула Плаксина, — но нашему ветерану Дмитрию Григорьевичу Иванцову стало плохо. Он попросил отвезти его домой, трое же постоянных членов Совета, которые еще позавчера намеревались прийти на Совет, по неизвестным причинам не явились.

— Отменяйте Совет, Алла Владимировна, — распорядилась Бестужева, — о дате и времени следующего заседания мы оповестим всех дополнительно.

— Нет, подождите, — остановил Плаксину, собравшуюся пройти в зал, Себенко, — подождите. Совет должен состояться. Представителей контролирующих органов нет, повестку дня мы сократим до одного вопроса — предложение кандидата на конференцию, протокол составите с учетом внезапно заболевшего ветерана.

Плаксина посмотрела на Бестужеву.

— Что делать, Лариса Константиновна?

— Действия советника председателя партии незаконны. Проводить заседание Совета при отсутствии установленного Уставом партии кворума мы не имеем права. Отменяйте Совет!

— Хорошо! — И Плаксина пошла в зал.

— Считаешь себя умнее всех? — сердито взглянул на Бестужеву Себенко. — Убрала старика, чтобы не состоялось заседание? А что изменила-то? Только усугубила собственное положение. Тебе не то что кандидатом в депутаты не быть, но и председателем отделения. Да что там председателем? Таким, как ты, в партии не место.

— Это еще неизвестно, кому не место в партии.

— Дура ты, Бестужева, самоуверенная идиотка.

— А вы хам, Сергей Владимирович. Проститутка. Стелетесь под всеми, кто готов заплатить. Не желаю больше с вами разговаривать!

— Ну, ну! До скорой встречи, госпожа Бестужева. А слова ваши я запомнил. У меня, знаете ли, память очень хорошая.

— У меня тоже!

Отойдя от Ларисы, Себенко пошел к отведенной для курения площадке между лестничными пролетами. Осмотрелся и, никого не заметив, достал новый дорогой сотовый телефон. Набрал номер. Ждал он недолго:

— Эдуард Львович? Себенко!.. к сожалению, мне не удалось это… потому, что уперлась Бестужева… Что? Но это невозможно!.. Она наверняка обратится за разъяснениями к Борисову… Но как?.. Да, заплатили, и выполнить работу я готов… Понял, но тогда мне потребуется ваша помощь… Понял, вас в дела не вмешивать, решить вопрос самому… Да, конечно… обязательно… Ну, что поделать, если Бестужева на дыбы встала?.. Да, понял я все. Что-нибудь придумаю… Да, не позднее субботы.

Выслушав до конца абонента, коим мог быть только нефтяной магнат Гриневич, Себенко отключил телефон, положил его в карман. Достал пачку «Мальборо», прикурил сигарету. Не выкурив и половины, бросил окурок мимо урны и спешно пошел к выходу.

Бестужева направилась к своему кабинету, пропуская мимо себя уходящих членов Совета. Распахнувшиеся перед носом двери приемной чуть не сбили ее с ног.

— Ты что, Оля? — остановила она секретаря, выбегавшую из приемной. — Что случилось?

— Ой, Лариса Константиновна! Ужас!

— В чем дело, Ольга?

— Звонил отец Корнеева.

— Ну, и что?

— Он сообщил, не могу поверить, что вчера вечером убили Славика, извините, Вячеслава Анатольевича Корнеева.

— Как убили? — опешила Бестужева.

— В каком-то сквере. Отец Корнеева спросил, окажет ли партия помощь в похоронах сына?

— Погоди, погоди, — Бестужева погладила ладонями виски. — Как это убили Славу Корнеева? Кто? За что?

— Не знаю.

— Из полиции не звонили?

— А что, должны?

— Если убийцу не взяли сразу, то должны.

— Ой, а мне что им говорить?

— Ничего, дай мой номер. Отцу же сообщи, что мы, конечно, окажем необходимую помощь, и уточни, что от нас требуется. Венок закажи, цветы, хотя этим займутся другие. Где Плаксина?

— Была где-то здесь, в офисе.

— Найди ее, пусть срочно придет сюда.

— Хорошо. А о смерти Славы ей сказать?

— Собери-ка ты, девочка, мысли в кучу, а то разбегаются они у тебя в разные стороны. Отсюда и вопросы подобные.

— Я постараюсь!

Лариса прошла в кабинет и упала в кресло. Что за день сегодня?! Сначала неприятность — впервые в жизни проспала, затем проблема по выборам, а теперь вот несчастье — убийство Корнеева, руководителя молодежного движения отделения. Чего еще ждать, кроме возможной встречи со следователем? Землетрясения? Падения метеорита на здание офиса? В складывающейся ситуации ничего исключать нельзя. Так! Оля говорила, Славика убили в каком-то сквере вечером. Весь день он был здесь, в офисе. Часто заходил в кабинет. Пытался ухаживать. Впрочем, он уже месяц, наверное, как старался показать свое неравнодушие к ней, Ларисе, и это при том, что у него есть невеста. Ловелас. Был. Какое страшное слово — был. Страшное своим категорическим разграничением настоящего и прошлого. Вот есть, еще есть и вдруг был, уже был!

— Лариса Константиновна, я не нашла в офисе Аллу Владимировну, — заглянула в кабинет Оля.

— Она не могла уйти, не предупредив.

— Но ее нигде нет, я весь этаж прошла. Может, вышла куда-нибудь?

— Занимайся своими делами, — недовольно бросила Бестужева и набрала номер Плаксиной: — Аля? Ты где?

— В супермаркете. Подумала, что после общения с Себенко тебе просто необходимо успокоиться и расслабиться. Вот смотрю, что взять: вино, водку, коньяк или виски. Не подскажешь?

— Я не хочу пить!

— А кто говорит пить? Расслабиться. Возьму-ка я, пожалуй, обычной русской водки. И дешево, и сердито.

— Ты не задерживайся, у нас новость плохая.

— Что может быть хуже подлости, Лара?

— Смерть, Аля!

— Смерть? Ты о чем?

— Славу Корнеева убили.

— Что?!

— Давай в офис, это не телефонный разговор.

— Бегу!

Плаксина появилась спустя несколько минут, растрепанная, растерянная. Положила пакет на стол, присела на диван:

— Как это произошло?

— Не знаю! В офис позвонил отец Славы и сообщил о его гибели.

— Но кто, а главное, за что мог убить Славика? Врагов у него, даже среди соперников наших, не было. А может, из-за бабы, Лариса? Уж что-что, а приударить за женщинами он любил. К тебе даже клеился.

— Ревнивый муж или друг женщины, за которой он стал слишком усердно ухаживать?

— А что? Разве такое не могло произойти?

— Не знаю. Да и нечего нам голову ломать, следствие разберется.

— Ага! Разберется, — усмехнулась Плаксина. — А вот у нас менты все перетряхнут. И конкуренты спать не будут, постараются связать убийство с политикой. Хотя теперь это проблемы Себенко с его нефтемагнатом. Послушай, а ведь Гриневич сейчас вряд ли рискнет идти на выборы в нашем округе!

— Господи, Аля, ну о чем ты говоришь? Тут человека убили, понимаешь? Славу Корнеева убили, а ты о выборах. Да провались они, эти выборы!

— А с чего это ты раскисла? Или тоже неровно дышала к Славику?

— Не говори глупостей!

— Ладно. Надо выпить. Я взяла водки.

— А если полиция нагрянет?

— Ну и что? Как нагрянет, так и отгрянет. Мы что, помянуть своего товарища не имеем права?

— Ладно, наливай, рюмки в шкафу, — согласилась Бестужева.

— Я знаю.

Женщины выпили. Плаксина совсем немного, только пригубив спиртное.

— Лариса Константиновна, ой… извините… — заглянула в кабинет Оля.

— Ну, что тебе?

— Из следственного управления звонили, просили вас завтра быть у следователя… минуту, — она посмотрела на бумажку, — у следователя Воронова, в 11.00, кабинет 40.

— Хорошо, что завтра. Сегодня было бы тяжело.

Секретарь исчезла. Плаксина убрала бутылку, рюмки:

— Нечего здесь делать, поехали по домам.

— А что дома делать?

— Телевизор смотреть. В офисе лучше, что ли? Или хочешь дождаться, пока его не осадят журналюги?

При упоминании представителей СМИ Лариса встрепенулась:

— Ты права, сейчас встретиться с журналистами даже хуже, чем со следователем. Гена Коростылев еще не уехал?

— Нет! Я увидела его, подходя к офису, сообщила о гибели Славы и попросила подкинуть нас.

— Пошли! Вот тебе и Совет. Надолго этот день запомнится.

Женщины спустились во двор, где их ждал Коростылев.

— Давайте быстрее, очаровательные дамы, корреспонденты какого-то телевизионного канала уже подъехали к центральному входу.

— А где твоя машина? — спросила Плаксина.

— Недалеко. Лариса Константиновна знает.

Бестужевой пришлось объяснить подруге, как они с Коростылевым попали в офис:

— Спешили очень, вот Гена и подогнал автомобиль с тыльной стороны.

— Так вы идете или будете ждать телевизионщиков? — спросил Геннадий.

— Идем!

— Давайте, езжайте, а я на метро, — неожиданно проговорила Плаксина.

— Да я довезу, Алла Владимировна, и вас, и Ларису Константиновну.

— Нет! Езжайте, мне еще в одно место заехать надо, а это не по пути. До завтра. Я, Лара, тоже к следственному управлению подойду!

— Не надо. Если что, позвоню. И не забудь оформить материальную помощь на похороны Славика, черт, до сих пор не могу поверить, что его больше нет.

Коростылев и Бестужева быстро пошли к обходу котлована, и вскоре серебристый «Форд» выехал на Волгоградский проспект. Без особых проблем миновав центр Москвы, Коростылев остановился у поворота к дому Бестужевой.

— Все, Лариса Константиновна, дальше вам придется идти пешком, во двор мне не заехать.

— Ничего, и на этом спасибо. Да и в магазин зайти надо, холодильник дома пустой.

— Давайте я вам помогу, — с готовностью предложил Геннадий.

— Спасибо, не надо. Езжай домой, отдыхай, — отказалась Бестужева.

— Но мне все равно нечего делать, Лариса Константиновна, — продолжал настаивать Коростылев.

— Гена, тебе что-то непонятно? — повысила голос Лариса. — Довез, спасибо, дальше я сама. Будешь нужен — вызову, и запомни: далеко не всем девушкам и женщинам приятно, когда мужчины слишком прилипчивы и угодливы. Женщины любят сильных, Гена, а не подкаблучников, хотя охотно используют последних. Но только используют. До свидания.

— До свидания, Лариса Константиновна, я на связи!

Кивнув водителю, Бестужева вышла из салона и направилась к магазину. Купила кое-что по мелочи из полуфабрикатов, хлеба, бутылку вина. Придя домой, поставила сумку на стол в кухне, прошла в гостиную и присела на софу. Со стоящей на комоде фотографии на нее смотрел улыбающийся офицер-десантник в погонах старшего лейтенанта. Ее муж. Вдруг по щеке скатилась слеза. Лариса встала, подошла к комоду и взяла в руки фотографию. Где ты, Сережа? В рабском плену или в земле сырой? Узнать бы, но как? Если бы ты знал, как плохо без тебя, как ты нужен мне. Но ты молчишь. Год молчишь. И командование твое молчит.

Поставив фотографию на место, она достала небольшой семейный альбом, села на софу, поджав под себя ноги, и открыла его. На первой странице один снимок. Сергей Бестужев в черном строгом костюме, и рядом она, светящаяся от счастья, в белоснежном платье невесты. Фата, выбивающиеся из-под нее локоны светлых волос, блестящие, даже на фотографии видно, глаза. Когда это было? Почти пять лет назад. 20 июня. Лариса перевернула страницу. Здесь два снимка. На одном — она, Сережа, Алла и ее жених Андрей. Снимал веселую компанию друг и однокурсник Сергея по военному училищу Дима Веселов в Ялте, где они и познакомились — курсанты десантного училища и Лариса с Аллой и Андреем. Познакомились случайно, в баре. Ей понравился и Сергей, и Дима, а выбрала она Сережу. Почему? Так подсказало сердце. Две недели отдыха прошли быстро. Лариса с подругой и ее женихом вернулись в Москву, в студенческое общежитие, ребята-курсанты — в училище. На следующем снимке Сергей и Дмитрий уже лейтенанты. Выпуск. Диму отправили служить в Тулу, Сергея оставили в Рязани командиром взвода парашютно-десантного полка. Зимой, во время отпуска, Сергей сделал ей предложение, через три дня их расписали. Свадьбу же гуляли летом, небольшой компанией, так как и Лариса, и Сергей оказались воспитанниками детских домов. Возможно, это их и сблизило? После свадьбы вновь поехали на море. А потом так и жили: Лариса училась в Московском университете, Сергей служил в Рязани. Но это не мешало их счастью. Виделись часто. То она приезжала к мужу, то он к ней. Когда она окончила университет, Сережа все еще командовал взводом, но уже в звании старшего лейтенанта. А вот ротным прислали Диму. У него карьера складывалась более удачно. Хотя дело не в карьере, просто так складывалась служба. Она собиралась переехать в Рязань, к мужу. Пришло время создать полноценную семью, родить ребенка. Но не получилось. Не успели они ни семью завести, ни ребенка родить. Роту капитана Веселова отправили в командировку на Кавказ. Как Лариса просила Сережу остаться! Уволиться, переехать в Москву. У нее уже тогда была пусть маленькая, однокомнатная, квартира на окраине, но свое гнездышко. Сергей отказался. Ведь он офицер, у него Долг, правда, непонятно только перед кем. Перед теми, кто забыл о нем? Бросил, когда офицер попал в беду? Впрочем, тогда Лариса с пониманием отнеслась к решению мужа и даже гордилась им. Сережа улетел. И время словно остановилась для нее. А тут еще случилась беда у Аллы — погиб на пикнике ее Андрей. Алла переживала смерть жениха недолго. Она сумела вернуться к жизни, у нее были мужчины, вот только не любила она никого. А Лариса ждала Сергея. Командировка затягивалась, на Кавказе то в одной республике, то в другой разгоралось пламя погасшей было войны. Алла втянула Ларису в политику, и она неожиданно, в первую очередь для себя, начала продвигаться по карьерной лестнице. Может, оттого, что отдавала всю себя этой работе. Ее избрали председателем местного отделения одной из самых влиятельных партий. Родители Аллы помогли получить крупный кредит, впрочем, для отца подруги это не составило особого труда, он был председателем Совета директоров коммерческого банка. Лариса же поменяла квартиру на двухкомнатную, переехала с окраины практически в центр Москвы. О переезде в Рязань она уже не думала, строила планы, как мужа выдернуть в Москву. Надеялась уговорить его после Кавказа уйти из армии, служба в которой потеряла былой престиж. А вот в политике и Сережа имел все шансы на неплохую карьеру. Но планам Ларисы не суждено было сбыться. Все рухнуло дождливым июльским утром прошлого года, когда из части ей сообщили, что 7 июля старший лейтенант Бестужев пропал без вести при выполнении воинского долга. Лариса читала скрепленный гербовой печатью служебный бланк и отказывалась верить в смысл казенной бумаги. В голове билась одна мысль — этого не может быть, это ошибка, опечатка! Что значит, пропал без вести? Куда пропал, где пропал, почему пропал? Немного придя в себя, она дрожащими пальцами набрала мобильный номер Димы. Он, как командир мужа, просто обязан знать, что произошло с Сергеем. Но вместо голоса капитана Веселова она услышала металлическое — аппарат абонента выключен или находится вне доступа сети, перезвоните, пожалуйста, позже. Она перезванивала. Весь тот проклятый дождливый день, вечер, всю швырявшую на окна ветви деревьев, кажущуюся вечной ночь. Но Дмитрий не ответил. И тогда Лариса заплакала. Сначала тихо, беззвучно, затем, упав на кровать, — с надрывом вздрагивая плечами, кусая в кровь губы, чтобы сдержать страшный вой, рвавшийся из груди.

А утром, часов в семь, приехала Алла. Ее сопровождал какой-то мужчина, оказавшийся знакомым Аллиным врачом. Он сделал Ларисе укол, и она уснула. До вечера. А вечером вновь хотела звонить Дмитрию, но оставшаяся у нее подруга убрала телефон, сказав:

— Все это бесполезно, Лара!

— Но почему, Аля, Дима молчит? Ведь он же не только командир Сережи, но и его друг.

— А ты не понимаешь? Дима и Сергей служили вместе. Если беда случилась с твоим мужем, значит, и Дима не остался в стороне.

— А ведь ты права, Аля! Как же узнать, что произошло?

— Думаю, надо ехать в Рязань, к командиру полка. Уж он точно знает, что случилось с Сергеем.

— Командир полка?

— Да, только он может все объяснить, если, конечно, захочет.

— Что значит, захочет?

— Ну, может, он не имеет права разглашать то, что случилось с ротой Дмитрия. Ведь война-то на Кавказе закончилась.

— Он скажет, он мне все скажет! Вызывай такси, прямо сейчас и поедем!

К «ежам», перекрывающим подъезд к контрольно-пропускному пункту, они приехали под вечер. Помощник дежурного по КПП, молоденький солдат в берете, который явно был ему не по размеру, вызвал прапорщика. Тот, выслушав женщин, ушел. Вскоре к ним подошел офицер, представился дежурным по части и на требование вызвать командира полка ответил, что это невозможно. Лариса чуть не набросилась на этого капитана. Алла едва удержала ее, а офицер, попросив успокоиться, сказал:

— Извините, я разделяю вашу боль, всех нас произошедшее на Кавказе потрясло, и это несмотря на то, что полк практически с начала еще первой чеченской кампании постоянно находился там, неся потери.

— Так что произошло с ротой капитана Веселова? Я ничего не знаю, кроме того, что мой муж, старший лейтенант Бестужев, пропал без вести.

Офицер предложил пройти в штаб, начинался дождь. В Управлении полка к ним присоединился майор, представившийся заместителем начальника штаба. Лариса помнит его слова:

— У нас пока нет достоверной информации по роте, известно только, что двум взводам, одним из которых командовал ваш муж, старший лейтенант Бестужев, пришлось принять бой с превосходящими силами противника. Кто этот противник, откуда он взялся, неизвестно. Рота понесла потери. Ну, а Сергей пропал без вести.

— А капитан Веселов?

— Командир роты жив.

— Значит, у вас нет информации, но ее не может не быть у командира полка. Я требую, чтобы меня проводили к нему!

— Это, к сожалению невозможно, — вздохнул майор. — Все командование части вызвано в штаб ВДВ, как раз по этому случаю. Ваше законное требование физически невыполнимо.

— Понятно. А где Веселов? Он тоже в Москве?

— Веселов должен прилететь в Москву завтра утром, после передачи дел.

— У вас есть связь с ним?

В разговор вступил дежурный:

— Вообще-то, я где-то около восьми часов звонил ему.

— И он ответил?

— Да!

— Почему же не отвечает мне? Или вы звонили по какой-нибудь вашей армейской станции?

— Нет, по обычному сотовому телефону. Вот только Дима не пожелал разговаривать. Сказал — не до этого.

Лариса выхватила из сумочки свой сотовый телефон.

— Я тоже звонила капитану Веселову. Тридцать шесть раз, вот смотрите, — она протянула капитану трубку со светящимся дисплеем, — и он ни разу не соизволил ответить.

— Попробуйте сейчас, что я могу вам еще посоветовать?

— Попробую, еще как попробую.

Лариса вновь набрала номер, на этот раз Дмитрий ответил:

— Слушаю.

— Слушаешь? — воскликнула Лариса. — А почему, черт тебя подери, ты не хотел раньше меня выслушать?

— Лара? — удивился Веселов. — Значит, тебе уже сообщили?

— Да! Мне сообщили, что мой муж, твой подчиненный, пропал без вести. И я хочу знать, почему так вышло? Почему Сережа исчез, а ты жив и невредим?

— Я все тебе объясню! Я не отвечал потому… впрочем, это не важно. Не мог.

— Объяснишь? Конечно, объяснишь. Ты прилетаешь в Москву завтра?

— Да!

— В какой аэропорт и во сколько? Я встречу тебя, и ты мне все объяснишь. Как бросил моего мужа, как вы все бросили его.

— Не говори так, Лара, я…

— Ты не ответил на мой вопрос, капитан Веселов.

— Я прилетаю армейским бортом на подмосковный закрытый военный аэродром, так что встретиться у трапа самолета у нас не получится. Будь вечером дома, я приеду, как только освобожусь в штабе.

— А может, мне подождать тебя в полку?

— Ты в Рязани?

— Представь себе.

— Возвращайся в Москву. Завтра вечером я буду у тебя, и ты узнаешь все, слово офицера.

— Слово офицера? А оно еще хоть что-нибудь стоит, капитан?

Лариса оскорбила Дмитрия, сильно оскорбила, но тогда она почти не владела собой. Дима не ответил, выключив телефон. Майор предложил дамам переночевать в гостинице. Алла была не против, но Лариса отказалась, и они на такси отправились обратно в Москву.

Бестужева отложила в сторону альбом, закрыла глаза. Затем резко встала, достала из сумки бутылку вина, с трудом открыла ее, сделала несколько глотков прямо из горлышка и опустилась в кресло. Спиртное не помогло. Мысли, словно трос лебедки, тянули ее в недалекое прошлое.

Веселов не обманул. В восемь вечера четверга, 9-го числа, в ее квартире раздался звонок. Не глядя в глазок, она открыла дверь. Напротив стоял капитан Веселов.

— Пришел? Проходи!

Лариса встретила его холодно, да и как иначе, если тогда она готова была винить в трагедии семьи всех на свете, и в первую очередь друга мужа, который находился рядом, когда случилось несчастье.

— Здравствуй, Лариса!

— Давай без этого, Веселов. Проходи на кухню, разговор нам предстоит долгий.

— Ты права, долгий и непростой!

Дмитрий прошел за ней на кухню и присел на стул напротив нее.

— Ну, капитан? Рассказывай, как это пропал без вести мой муж, твой подчиненный и, если не изменяет память, лучший друг?

— Тебе следует успокоиться, Лариса. Мне кажется, сейчас ты не в состоянии адекватно реагировать на мои слова, что бы я ни говорил, ты просто не поверишь.

— А я не могу успокоиться, понимаешь? — закричала Лариса. — Не могу! Ни снотворное не берет, ни вино. У меня отняли самое дорогое. Я жить не хочу, понимаешь, Дима? А ты — успокойся! Рада бы, не получается. Все трясется внутри. Может, ты чем поможешь? Сереже не помог, так мне поможешь?

Веселов достал пачку сигарет и, спросив у нее разрешения, прикурил. Лариса поднялась за пепельницей, и в это время раздался звонок в дверь.

— А это еще кого принесло? — взглянула она на капитана. — Не ты ли предупредил, чтобы тебя срочно вызвали?

— О чем ты, Лариса?

— О чем? Тебе нечего мне сказать, но от встречи отказаться ты не мог и, идя сюда, предупредил кого-нибудь из своих товарищей, чтобы минут через двадцать зашел и передал, якобы тебя срочно вызывают в штаб.

Бросив окурок в раковину, Веселов резко встал:

— Так! С меня довольно, либо ты прекращаешь истерику, либо я действительно ухожу. Какой смысл разговаривать со стеной? Ты уверена, это я виноват в том, что случилось с Сергеем. Он твой муж, но он и мой друг. Прошу не забывать об этом.

— Хорошо, что не сказал, был моим лучшим другом. Пепельница у мойки, я пойду открою! — уже мягче проговорила Лариса.

Она вернулась в кухню вместе с молодой симпатичной женщиной, лицо которой показалось капитану знакомым.

— Здравствуйте, Дмитрий, — поздоровалась гостья.

— Здравствуйте!

— Не узнаете?

— Нет!

— Ялта. Вы фотографировали нас, Ларису, Сережу, меня и моего жениха.

— Теперь вспомнил, вас, по-моему, зовут Алла?

— Точно! Но почему на «вы»? Здесь все свои.

— Ты зачем пришла? — недовольно посмотрела на подругу Лариса.

— Вот так все последние дни. Грубо, со злостью, — кивнула Алла, указывая на нее Дмитрию. Затем повернулась к Бестужевой: — А пришла, чтобы тоже послушать, что случилось с Сергеем.

— Откуда ты узнала о приходе Веселова?

— Здрасьте! Не помнишь, что было в Рязани? Ты же сама мне об этом сказала.

— Да?

— Да!

— Не помню!

— Скоро ты себя забудешь! И не пытайся выставить меня, все равно не уйду.

— Проходи, раз пришла.

Алла присела на стул рядом с Веселовым. Лариса открыла форточку, так как Алла тоже была курящей, и, устраиваясь на прежнее место, обратилась к Дмитрию:

— Я… мы слушаем тебя.

Капитан немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал свой рассказ:

— Мы несли службу в горах недалеко от грузинской границы. Взвода были разведены по блокпостам. Командировка проходила спокойно, и батальон практически уже начал подготовку к замене, к передаче постов. Обстановка резко изменилась 7 июля прошлого года. Я понятно объясняю?

— Продолжай! — нетерпеливо кивнула Лариса.

Алла тем временем достала очередную сигарету. Дмитрий поднес ей зажигалку, но сам курить не стал.

— Значит, как я уже сказал, обстановка в зоне ответственности батальона резко изменилась 7-го числа…