Секретный бункер

Александр Тамоников, 2020

Апрель 1945 года. Нацистские фанатики отчаянно защищают обреченный Берлин. Части Красной армии с боями прорываются к правительственному кварталу, где в секретном бункере скрываются главари рейха. Опергруппа СМЕРШ майора Андрея Ракитина захватывает немецкого перебежчика, который сообщает, что в числе прочих в бункере находится высокопоставленный офицер германской разведки, за которым давно охотятся наши оперативники. Ракитин решает с помощью завербованного перебежчика выманить важного немца из укрытия. Майор понимает, что его план слишком дерзкий. Но другого такого шанса уже не будет…

© Тамоников А.А., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава первая

Был месяц апрель — не лучшая пора для купания. Светило солнце, иногда грело — в те моменты, когда стихал прохладный ветерок. И все же идея зайти в воду и получить от этого удовольствие выглядела, мягко говоря, непродуманной. Но люди купались в звонкой речушке недалеко от старинного каменного моста.

Глубина реки не позволяла окунуться с головой: слишком мелко. Белокурый паренек с добродушной физиономией делал страшные глаза, приседая по шею, выскакивал из воды, энергично растирал грудь и подмышки. Еще один, постарше, кряжистый, с редкими волосами и широким лицом, забрался глубже, поплыл вразмашку, но задел ногой корягу, стал прыгать, чертыхаться.

С берега донесся женский смех. Окраина немецкого городка Ханнесбурга — восточного пригорода Берлина — казалась вымершей. Молодые липы обрастали крохотными листочками. В районе моста теснились дома в стиле фахверк, с островерхими крышами, с вынесенными наружу опорными элементами. Окна в домах были зашторены: местные жители предпочитали не высовываться.

По неровному берегу бродили автоматчики в форме военнослужащих Красной армии. Осанистый старший лейтенант в расстегнутой форменной куртке швырял в воду плоские камешки и насвистывал «Марш веселых ребят» Исаака Дунаевского. Мирное течение жизни нарушал только гул канонады на юге.

Образовался и нарастал мотоциклетный треск. Купальщики продолжали резвиться. Под небольшим обрывом сидели двое — коротко стриженный молодой майор в кителе и девушка с погонами лейтенанта. Воротник гимнастерки расстегнут, на плечи наброшена фуфайка, волнистые волосы растекались по плечам.

— Эй, мужики, не околели еще? — звонко крикнула девушка и засмеялась. — Чай, не май месяц!

— Все в порядке, Лизавета Петровна, май на подходе, а мы закаленные! — отозвался добродушный блондин. — Полны, так сказать, задора и огня! Или вы боитесь, что мы себе чего-нибудь застудим?

— Да мне нет дела, что вы там застудите! — засмеялась девушка. — Проверять не буду, пусть другие проверяют! Но учтите, сопли и температура не избавят вас от несения службы!

— Ладно, уговорили: хорошего помаленьку. — Приземистый крепыш выбрался из воды широкими шагами. — Получили заряд бодрости, можно и к печке… Лизавета Петровна, царица вы наша несравненная, ну-ка отвернитесь!

— Чего это я должна отворачиваться? — фыркнула девушка. — Что ли я трусов по колено никогда не видела?

— А он их снимет! — захохотал блондин и тоже стал бочком подбираться к берегу.

— Ой, мамочки, — сказала Лизавета и картинно прижала ладошки к глазам. Крепыш не стал раздеваться догола, закатал трусы по самое место, откуда росли ноги, стал отжимать сильными руками.

Мотоциклетный треск нарастал. Что-то неуловимо менялось в окружающем пространстве, сгущалось напряжение.

Майор переглянулся с осанистым старлеем. Тот отвернулся и швырнул великолепный «блин», тот пропрыгал почти до противоположного берега.

— Браво, Денис! — Лизавета захлопала в ладоши. — Ты непревзойденный метатель!

— Мечтатель он, а не метатель, — засмеялся белобрысый паренек.

Лизавета покосилась на сидящего рядом майора, облизнула губы. Тот сдержанно кивнул стоящим в отдалении автоматчикам — те курили и делали вид, будто их ничего не касается. Майор широко зевнул и наложил на лицо отсутствующее выражение.

С севера, по дороге, петляющей вдоль берега, приближались мотоциклисты. Колонна вывернула из-за пригорка, теперь катила в облаке пыли. В подразделении было семь или восемь машин — складки местности не позволяли точно пересчитать. Тяжелые «М-72», скопированные советскими конструкторами с немецкого образца БМВ R-71. К каждому мотоциклу крепилась коляска, в ней сидели бойцы с ручными пулеметами Дегтярева. Пилоты маневрировали по изгибам проезжей части. У бойцов мотоциклетного подразделения были неподвижные лица, сами они покачивались в такт движению.

Старший лейтенант Денис Корзун швырнул очередной «блин» — удача изменила ему: камень клюнул в воду. Федор Шашкевич продолжал выжимать трусы, хотя выжимать там уже было нечего. Лейтенант Вобликов передумал покидать речку, окунулся по шею, сделал блаженную физиономию. Возникало ощущение, что ему совсем не холодно.

Андрей Ракитин, кряхтя, приподнялся, глянул вдаль. Под руку попалась фуфайка — он накинул ее на плечи и вскарабкался на глинистый косогор. Почему-то именно сегодня майорские погоны давили на плечи.

Колонна приближалась, заглушая канонаду. Война в этой местности уже отгремела. Ханнесбург почти не пострадал, пережил лишь небольшой артналет, повредивший в центре несколько зданий и отломивший шпиль кирхи. Немцы оставили городок без боя, когда с фланга подошел танковый батальон майора Рябышевского и нависла угроза «котла». С позавчерашнего дня фронт отодвинулся еще на восемь километров, фактически уперся в окраины Берлина. В район Халле к западу от Ханнесбурга спешным порядком, обтекая городок с севера и юга, наступали воинские части. Восточнее окраины не было ничего, за исключением заброшенной птицеводческой фермы. В те края офицеры уже ходили — предприятие не работало, царили адские запахи, липли перья к сапогам…

Головной мотоцикл остановился. Водитель поднял руку, призывая колонну сделать то же самое. Подразделение было неплохо экипировано: каски, плащ-палатки, автоматы «ППШ» и Судаева. В каждой машине — пулемет.

Ракитин подавил зевоту, закрыл для приличия рот ладонью. Расслабленной походкой он двинулся к головной машине. С заднего сиденья соскочил подтянутый офицер с погонами старшего лейтенанта, изобразил сухую улыбку. У него было обыкновенное лицо, подпорченное шрамом на подбородке. Старлей небрежно козырнул.

— Здравия желаю, товарищ майор.

— И вам, ребята, не хворать, — согласился Ракитин. — Каких будете? Далече ли путь держите? — Он протянул руку, старший лейтенант почтительно ее пожал.

Бойцы на мотоциклах сидели неподвижно. Прибывший офицер бегло осмотрелся, окинул взглядом купальщиков, задержал взгляд на лейтенанте Лизе — девушка поднялась, улыбнулась молодому офицеру улыбкой Джоконды (явно давая понять, что в женщине должна быть загадка). Офицер с усилием оторвал от нее взгляд, спохватился:

— Старший лейтенант Суслов, командир взвода 22-го мотоциклетного полка. Заблудились мы, товарищ майор, местность незнакомая, а по-немецки у нас никто не понимает. Это Ханнесбург? Здесь дислоцирован штаб 8-й гвардейской армии?

— Угадали. — Ракитин добродушно улыбнулся. — Со вчерашнего дня штаб товарища генерала Чуйкова находится здесь. По дороге поедете, два дома, потом увидите пустырь, слева будет бетонный забор, а там во двор заедете и, считай, на месте. С какой целью прибыли в штаб, товарищ Суслов?

— Приказ заместителя начальника штаба генерал-майора Косорукова. Прибыли для усиления комендантской роты. Имеются все необходимые документы. — Рука офицера потянулась к нагрудному карману, коснулась пуговицы.

— Не нужны мне твои документы, старлей, — отмахнулся Андрей. — Кто мы такие — всего лишь пехота, отдыхаем на природе, так сказать, с разрешения вышестоящего начальства. В боях пауза, можем себе позволить. На шлагбауме документы покажешь — они пропустят. На усиление, говоришь, прибыл? Дело хорошее. Мы подкреплению всегда рады, если народ, конечно, стоящий. Людей в охране штаба не хватает, все в бой ушли. Да не беда, кто тут нападет…

Старший лейтенант снисходительно усмехнулся, посмотрел по сторонам, снова мазнул взглядом лейтенанта Лизу Быстрицкую. Девушка по-прежнему улыбалась — разве жалко улыбки для хорошего человека?

— А у вас тут весело, товарищ майор, — заметил Суслов, — словно и нет никакой войны. Не рановато купаться?

— А мы моржи, — засмеялся из речки Вобликов. — Богатыри, одним словом.

— И богатырши, — зачем-то добавила Лиза, не принимавшая участия в водных процедурах. «Местные» покатились со смеха, и даже Суслов натянуто улыбнулся, хотя глаза оставались холодными.

— Понял, старлей? — улыбнулся Ракитин. — Разве мы не русские люди?

— Да, конечно, — неуверенно согласился Суслов.

— А выпьешь — так и вовсе море по колено, и холод не чувствуется, — добавил Ракитин.

— Вы выпили? — удивился комвзвода мотоциклистов и как-то недоверчиво моргнул.

— А кто нам запретит? — подмигнул Вобликов. — Всю бутылку в один прием и — мама не горюй! За победу, за то, чтобы гидра фашистская быстрее сдохла в своем логове!

Суслов вздохнул и удрученно покачал головой. После чего отдал честь и вернулся к мотоциклу. Оба члена экипажа за время стоянки даже в лице не изменились, словно не понимали, о чем идет речь. Зафыркал двигатель головного мотоцикла, завелись остальные — колонна тронулась в путь и вскоре скрылась за поворотом. Штаб гвардейской армии Чуйкова действительно размещался на этой окраине. Командный же пункт спешно возводили на западе, под Халле.

Колонна скрылась за складками местности. Пошел сигнал по цепочке: прибыли гости…

До штаба, включая проверку на посту, колонна могла добраться за три минуты. Андрей облегченно вздохнул, спрыгнул с пригорка и нагнулся за «ППШ». Из канавы, расположенной метрах в тридцати, высунулись два автоматчика в касках, вопросительно уставились на майора. Все это время они лежали в засаде, держа колонну на прицеле.

— Шелех, Мерзоев, отбой! — крикнул Ракитин. Расслабились бойцы в отдалении, уставшие изображать праздный вид. Пока все подтверждалось: время, место, действующие лица и исполнители…

— И чего не одеваетесь? — рыкнул майор на подчиненных. — Особого приглашения ждете? Развели тут, понимаешь, купальню.

— Так она отворачиваться не хочет, — кивнул на Лизу Шашкевич.

Девушка подавилась смешинкой и быстро отвернулась. Рука сжалась в мозолистый кулак и погрозила подчиненным. Выскочил из воды Вобликов, схватился за обмундирование, сложенное стопкой.

Облачались стремительно, дрожали от холода. Беззаботность и нетрезвое поведение уже никто не изображал. Ракитин влез в рукава фуфайки, затянул ремень. Подошел наигравшийся в «камешки» Денис Корзун.

— А ведь точно не русские, товарищ майор. Обратили внимание на лица? Как маски — злые такие, напряженные. Один старлей чего-то пыжился, выдавливал из себя… И форма на них со склада. Вот где сейчас, скажите на милость, можно раздобыть форму со склада? Обозы с вещевым довольствием бог знает где, нынче просто не до этого…

— Мы поняли, Денис, — кивнул Андрей. — Это та самая компания, которую мы ждали.

— Бежим к штабу, товарищ майор? — предложил одевшийся Олег Вобликов, — Вдруг нахалтурят или помощь потребуется?

— Отставить. Нечего там толкаться, справятся без нас. Мы свою работу выполнили.

— Уверены, что они ничего не заподозрили? — опасливо спросил Шашкевич, натягивая пилотку. — Мы же не актеры со столичной сцены, играем, как можем, а вдруг переиграли?

— Ясное дело, переиграли, — фыркнул Ракитин. — Плескались, как дети, Лизавета всякую чушь несла. Ладно, будем надеяться, что ничего не заподозрили. В противном случае не поехали бы дальше, а с нами бы сцепились.

Шашкевич глухо ругнулся.

— Федор, не материться! — прикрикнула Лизавета.

— Это еще почему? — не понял старший лейтенант.

— А ты подумай, душа твоя крестьянская!

— Чего это крестьянская? — насупился Шашкевич. — Городские мы, с самых низов пролетарских…

Беспорядочные выстрелы порвали тишину, закруглив пустопорожнюю беседу. Несколько рваных очередей… А затем их накрыл дружный залп! Стреляли «ППШ», пулеметы «Максим», потом взорвались две гранаты, и настала оглушительная тишина.

— Обалдеть… — пробормотал впечатленный Шашкевич. — Словно спирта стакан махнул без закуски. Все кончено, товарищ майор?

— Да, другого мнения быть не может, — понадобилось усилие, чтобы изобразить улыбку. — Перенапряглись, товарищи? — майор насмешливо оглядел подчиненных. — Лица у вас, право слово… А с таким задором изображали веселье.

— Знали бы вы, Андрей Михайлович, чего мне стоило это веселье, — потупилась Лизавета. — Рожать, ей-богу, приятнее…

— Все кончилось, женщина, ступай на свою кухню, — задрал нос Вобликов. — Спасибо за службу, как говорится.

— Я, вообще-то, шифровальщица, — надулась девушка.

— А я что сказал? — Вобликов засмеялся. — А раз шифровальщица, иди и шифруй или что ты там делаешь…

— Товарищ лейтенант шутит, — перебил Ракитин. — Ты молодец, Лиза, в самом деле молодец. Считай, готова к сложным операциям в тылу врага. Передай майору Воеводину, что контрразведка благодарит за содействие. Ну, что, мужики, пойдемте? — Он забросил автомат за плечо стволом вниз. — Пока другие сливки не сняли…

Для нужд армейского штаба было выбрано двухэтажное здание общеобразовательной женской школы. Проблемы обучения немецких подростков в данный период советское командование волновали в последнюю очередь, да и трудно было представить, чтобы в школе проводились занятия.

Подразделение квартирьеров, рыскавшее по округе, наткнулось на пустое здание из прочного камня с теплыми классами, широкими коридорами и уймой запасных выходов. В данный момент здание опять пустовало — часть его обитателей спустилась в подвал, другие дожидались в соседнем квартале.

На плане школа напоминала букву «П». Во внутреннем дворе находились беседки, клумбы, спортивная площадка. Висели обрывки нацистской агитации. Здесь и завершило свой боевой путь мотоциклетное подразделение старшего лейтенанта Суслова. Это были немцы, элитное подразделение СС для выполнения специальных миссий — одно из немногих оставшихся в распоряжении германского командования.

Изъясняться по-русски мог только «Суслов». Побоище продолжалось несколько секунд. Диверсантов ждали. Автоматчики и пулеметчики прятались за оконными проемами, на лестницах, ведущих в подвалы. Пускать эту ватагу в штаб никто не собирался.

Путь к отступлению им отрезали, едва группа мотоциклистов въехала во двор. Вырваться из западни они уже не могли. А поступить умно — то есть растянуться по дороге — посчитали ненужным. Отряд уничтожили полностью, двор был заполнен мертвыми телами. Многие не успели даже спрыгнуть с мотоциклов, другие успели и даже открыли огонь, но это уже не имело значения. «Элитных» солдат расстреляли в упор, кинжальным огнем, без всякой жалости и сострадания. Из люлек свешивались безжизненные тела пулеметчиков с раскроенными черепами и окровавленными лицами. Раненых и пленных не было.

У здания переминались автоматчики, закончившие работу, с интересом поглядывали на подходящих оперативников.

— Во психанули… — Вобликов присвистнул. — Слышь, Корнеич, вы чего это тут натворили? А вдруг они наши? А вы, поди, и не спросили! Всякое может быть!

— Да черта с два они наши, — проворчал немолодой старшина, отделяясь от группы курильщиков. — Мы им крикнули, как приличные, мол, так и так, бросайте оружие, вы окружены, сопротивление бесполезно. Так они даже дослушивать не стали, старший проорал что-то на немецком, пару раз успели стрельнуть — вон, стекло разбили, негодники… Ни в кого не попали, и то хорошо. Ну, мы и показали им кузькину мать. Сами виноваты, это стекло, между прочим, теперь наше казенное имущество…

— Ох, Корнеич, Корнеич, — покачал головой Ракитин. — Вот прикажи мужику богу молиться — он и лоб расшибет. Могли бы оставить хоть одного.

— На разведение, что ли, товарищ майор? — обиженно проворчал старшина. — Сами сказали: вражеский десант должен быть уничтожен. Они ж фанатики, как их живыми брать? Озлобленные, бросаются, как психи, на все живое. Вы поковыряйтесь там, может, и найдете раненого, глядишь, и скажет что доброе. Только сомневаюсь, мы их от души свинцом угостили.

Автоматчики сдавленно посмеивались.

— Не беда, товарищ майор, — буркнул Денис Корзун. — Поубивали — и крест на них. Зачем нам эти «языки»? У фрицев агония, мы эту тему скоро закроем. Незачем бойцами рисковать. Перебежчик-то не обманул, верно? Всю правду сказал, чуть не до минуты прибытия. Молодец, значит, не засланный.

— Согласен, — кивнул Андрей. — С этим господином мы еще поработаем, фигура любопытная. Эй, Корнеич, что стоишь, глазами моргаешь с чувством выполненного долга? Убирать кто будет? Для красоты оставим? Сами намусорили — сами и убирайте. Распорядись, чтобы местные пару телег подогнали да увезли куда подальше. Оружие соберите, целые мотоциклы отдельно поставьте — они же наши, советские, найдем им применение.

Командир диверсионной группы «старший лейтенант Суслов» успел выхватить из кобуры «ТТ», но дальше этого дело не пошло. Он лежал у чахлой клумбы, руки по швам, злобно таращился в небо. «Думаете, выиграли войну? — отражалось в мертвых глазах. — Ничего, мы еще вернемся». Как бы не так, господин хороший — не возвращаются с того света.

Ракитин опустился на корточки, расстегнул нагрудный карман, стараясь не испачкаться в крови. Все по уму — офицерская, продуктовая, вещевая книжки со всеми положенными подписями и печатями. Но увы… Как говорили раньше: со всеми признаками изготовления в Абвере. Возможности уже не те: плохое оборудование, нехватка информационного обеспечения. Печати смазанные, подписи неразборчивые. А 22-й мотоциклетный полк действует в составе 2-го Белорусского фронта, это вообще не здесь.

Ощущалась досада — ведь у этих бесов могло все выгореть, не получи СМЕРШ донесение от перебежчика. Два десятка эсэсовских громил, которым нечего терять, подкатили бы к штабу, прошли огнем и мечом, уничтожив армейское руководство и парализовав деятельность целой армии. На итог войны никак не повлияет, но сумятицу бы внесли, фашисты сгруппировали бы силы, подтянули резервы и добились успеха на одном из участков фронта…

Одной из задач военной контрразведки было обеспечение безопасности высшего военного руководства. Лишь однажды СМЕРШ не справился с задачей: год назад не уследил за генерал-лейтенантом Ватутиным, попавшим в бандеровскую западню…

До прибытия транспорта убитых вытаскивали со двора, убирали с глаз долой. Волочился по земле раскроенный затылок плечистого пулеметчика, оставляя кровавую дорожку. Не вынес удовольствия молодой красноармеец — согнулся пополам, плеснул рвотой. «Не могу, братцы, столько мертвяков…» — «Соловьев, так это же немцы, — втолковывал бойцу старшина Корнеич. — Трупы врагов. Вот скажи, Соловьев, почему тебя от них тошнит?» — «Так они же в нашем, товарищ старшина, — оправдывался боец, — и рожи, как у наших. Как их вообще отличить?» — «А тебе и не надо их отличать, Соловьев, — смеялись красноармейцы, — сказано «огонь», значит, огонь. А отличают пусть особые органы — они на этом собаку съели».

— Смирно! — взметнулся к крышам трепетный юношеский глас. Все застыли. Из-за угла показалась группа военных. Первым спешил темноволосый мужчина средних лет с открытым насмешливым лицом и с погонами генерал-полковника. Развевались полы расстегнутой шинели. За ним еле поспевала свита — с десяток генералов и полковников. Автоматчики из личной охраны забежали вперед, стали бдительно озираться.

Зрелище, представшее перед командующим 8-й гвардейской армией, его немного шокировало. Генерал остановился, сделал серьезное лицо. Во двор въехала санитарная машина, брошенная немцами при отступлении — все, что смогли найти. Красный крест на борту нелепо соседствовал со свастикой.

— Кто-нибудь может объяснить, что здесь происходит? — с недовольством спросил генерал.

Андрей перехватил выразительный взгляд стоящего за спиной Чуйкова седоватого мужчины, начальника Управления СМЕРШа 8-й армии полковника Старыгина, машинально одернул фуфайку под ремнем, подошел строевым шагом, сжимая ремень висящего на плече автомата.

— Виноваты, товарищ генерал-полковник, не успели прибраться… — пристальный взгляд командующего смерил его, в горле стало сухо. — Майор Ракитин, начальник 3-го оперативного отдела Управления контрразведки 8-й гвардейской армии. Проводится операция по обезвреживанию немецких диверсантов, засланных в наш тыл с целью уничтожения командования армии. Вернее, проводилась… операция. Диверсанты уничтожены, вашему штабу больше ничего не угрожает.

— То есть мы можем возвращаться в помещения и приступать к выполнению своих обязанностей, майор? — в глазах командующего заблестел ироничный огонек.

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Просим прощения за шум.

— Да неужели? — Генерал-полковник оторвал взгляд от майора, стал осматриваться. Санитарная машина с немецкими крестами встала посреди двора, не доехав до места. Водитель в кабине усердно делал вид, что находится в другом измерении. Автоматчики, не дождавшись команды «вольно», стали шевелиться, вопросительно поглядывали на старшину.

— Ну, вы и натворили, майор… — вздохнул Чуйков, и было непонятно, одобряет он случившееся или порицает. — Как дети малые, игру затеяли… В детстве не наигрались?

— В детстве не до игр было, товарищ генерал-полковник. — Ракитин снова вытянулся. С трудом удавалось сохранять каменное лицо. Офицеры свиты прятали улыбки. Настороженно поглядывал полковник Старыгин — все могло закончиться весьма нерадужно. Неисповедимо настроение большого начальства. Он предлагал Ракитину ликвидировать группу диверсантов на подъезде к городу! Но майор уперся, убедил, что надо усыпить их бдительность, позволить подобраться к объекту, сделать так, чтобы они оказались в замкнутом пространстве, на пороге штаба…

Чуйков усмехнулся.

— Ладно, всем вольно. Уверены, майор, что перебили именно тех, кого нужно? На них ведь не написано. Представляете, какой конфуз будет?

— Это немцы, товарищ генерал-полковник. Думаю, элитное подразделение СС — фанатики, да еще идеально подготовленные. Знали, что погибнут. Хотели уничтожить как можно больше представителей армейского командования, включая… вас.

— Они серьезно считают, что это изменит ход войны? — брови командующего удивленно поползли вверх.

— Нам не понять их, товарищ генерал-полковник. Это люди из другого теста. Нацистская пропаганда превратила их в машины. Они идут на смерть, свято веря, что способны переломить ситуацию. Им бы удалось задержать наступление на день-другой, но конечный результат остался бы неизменным, вы абсолютно правы.

— Откуда получили сведения о готовящейся диверсии? Вы точно знали время и место. Если это, конечно, не является секретом оперативной разработки.

— Вообще-то является, товарищ генерал-полковник… — Андрей замялся. — Мы вели работу с перебежчиком, представителем немецкой разведки…

— Ладно, не полезу в вашу кухню, — отмахнулся командующий. — Пусть каждый занимается своим делом. Откуда они прибыли, майор?

— Мы полагаем, что из района Харлау, товарищ генерал-полковник. По данным разведки, там был дислоцирован парашютно-десантный батальон СС — изрядно потрепанный, но еще не побежденный. Та самая фанатично настроенная публика. Они местные, знают все тропы, подъехали со стороны Бодерского леса. С парашютами их, понятно, не сбрасывали по причине полного краха германской авиации…

— Хорошо, я понял вас, майор, — кивнул командующий. — Выношу благодарность всем отличившимся и вам как разработчику операции. Но в следующий раз постарайтесь сделать так, чтобы работа штаба не оказалась парализованной, как сегодня. Полтора часа в текущих условиях — это целая вечность, улавливаете мою мысль?

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Просим прощения.

— Ладно, все в порядке. — Чуйков засмеялся. Расслабился полковник Старыгин, принявший на себя львиную долю ответственности в подготовке операции. — Вы молодцы, майор, слаженно сработали. Продолжайте обхаживать своего перебежчика, раз уж он такой осведомленный.

«Что мы и делаем», — подумал Ракитин, предусмотрительно прикусив язык.

— Имею подозрение, майор, что, кабы не ваш перебежчик, нам бы всем сейчас пришлось туго, так? — ироничный огонек в глазах командующего сделался ярким. — Шучу, майор, работайте, благодарю за службу. И просьба: очистить двор — а то даже покурить не выйти…

Командующий армией резко повернулся и направился к крыльцу. Сопровождающие потянулись следом…