Отряд бессмертных

Александр Тамоников, 2018

Еще очень давно, в былинное Средневековье, страна нуждалась в особо выученных и натренированных воинах. Царь понимал, что одной лишь регулярной армии мало. Нужны такие богатыри, которым можно было бы доверить самые сложные, опасные и значимые задачи, от которых зависела судьба государства. И пусть таких героев будет немного, но чтоб им по силам было пройти огонь и воду, в одиночку сразиться с дюжиной врагов, проникнуть в самые неприступные бастионы противника. И победить. И вот в 1549 году особая дружина царя была создана. Всего двенадцать человек. Дюжина легендарных богатырей, тщательно отобранных по всей Руси. Им приказано отправиться на границу с Казанским ханством, разбить многочисленные отряды мурзы Захира Салмана, да вдобавок взять самого мурзу в плен живым и невредимым. Такую задачу впору ставить целой армии, и то вопрос: справится ли? Но двенадцать бойцов приучены не обсуждать приказы. На рассвете они вышли в поход…

Глава 2

Эта неровная поляна по размерам превосходила все те, по которым отряд Надира уже прошел. Но ее преимущество состояло только в этом. В остальном же это было довольно опасное место, очень удобное для обустройства засад.

Надир был хитрым, коварным, беспощадным и в то же время очень осторожным военным начальником. Он видел это, но серьезно в расчет не брал. Русскому войску, даже малой дружине здесь появиться было неоткуда. Ближайшим укрепленным пунктом русских был Бабаев. Небольшая крепость с дружиной, состоящей всего-то из сотни воинов. Таких в приграничных местах немало.

Там наверняка знали уже о нападении татар на деревню Дерга, но что мог предпринять воевода? Сразу после этой беды — ничего. Потом он наверняка отправил немногих людей и велел им посмотреть, что сталось с деревней. Преследовать отряд русские не могли.

Однако порядок есть порядок. Охранение ставить надо всегда и везде, даже на своей территории.

Десятник выбрал для стоянки и привала именно эту елань лишь благодаря ее размерам. Там свободно уместятся ратники и пленные, можно пасти своих коней и скот, захваченный в деревне. Есть родник с холодной водой, чистой как слеза. Ее вполне хватит для людей и животных.

Да, Надир видел, что елань разрезана буераками, особенно с юга. От леса к самой ее середине тянутся кусты. Он понимал, что для полного перекрытия подходов к лагерю и всего отряда не хватит, но не волновался по этому поводу. Нападать некому. Охранение десятник выставлял лишь ради формальности, дабы воины не особо расслаблялись.

В то время, когда Надир разговаривал с Анваром, до большой поляны оставалось пять верст. Налетчики с добычей и полоном могли преодолеть их самое малое за два часа хода.

Тут на поляну из густого леса выехал всадник. Это был не татарин, ногаец или черемис, не представитель какой-либо другой народности, проживающей в пределах Казанского ханства, а русский воин Боян Рябой. Он укрылся за ветвистой молодой березой и внимательно осмотрел елань, особенно западную ее часть.

Там, в лесу, была прореха, бывшая дорога, которая превратилась в тропу. Причина этого состояла в том, что торговые люди прекратили пользоваться ею. Они освоили водные пути поставки различных товаров. Несмотря на враждебные отношения русских земель с ханством, торговля между ними не прекращалась, хотя и значительно уменьшилась из-за грабежа судов. Сухопутные же пути купцы теперь обходили. Добираться по ним дольше и опаснее, чем по рекам. Торговых людей дочиста обирали не только ордынцы, но и шайки русских разбойников, которых в приграничных землях вполне хватало.

Рябой осмотрел елань и поднял руку.

К нему выехал отряд, совсем небольшой, численностью в дюжину воинов. Впереди воевода, княжич Савельев. Ему недавно исполнилось двадцать три года, столько же, как и большинству рядовых воинов. Но его часто называли по имени-отчеству, Дмитрием Владимировичем, тем самым признавая заслуги этого рода перед всей Русью.

— Ну что, Боян?

— Вот она, Большая елань. Ее еще называют Болотной. Это оттого, что чуть севернее, верстах в трех раскинулись непроходимые Губаринские болота. Мне о них рассказывал один московский ратник, который в Бабаеве служил.

— А почему Губаринские?

— Я тоже заинтересовался и задал ратнику тот же вопрос. Он объяснил, что некогда рядом с болотом жил отшельник Сергий Губарь. К нему ходили люди из Бабаева.

— Зачем?

— Отшельник славен был своими весьма дивными способностями. Хворых одним заговором лечил, изуродованных в прежний образ возвращал. Ратник говорил, что этот Сергий однажды слепому зрение вернул.

— Что же стало с этим отшельником? Помер?

— Пропал. Люди к нему пришли, а его нет. Куда делся, неведомо. Я так думаю, пошел куда-то по какой-то своей нужде, да в топь и угодил. Старый был, немощный.

— Ладно. — Княжич подал сигнал, и к нему подъехал весь отряд.

— Боян Рябой и Лукьян Балаш — на тропу! — распорядился Савельев. — Сейчас басурмане гонят по ней полоняников. Другого пути у них просто нет. Вскоре они должны выйти сюда, на елань. Вам, Боян и Лукьян, надо встретить врагов, оставаясь для них незаметными. Посчитать число татар и пленных, пропустить их и следовать за ними, но уже одному. Тебе, Балаш. Рябому обходными тропами скоро отправляться ко мне. Татары и пленники двигаются медленно. Даже пропустив их, ты, Боян, все равно успеешь прийти сюда раньше.

— Где ты будешь находиться, княжич?

— На это у меня ответа нет. Сам не знаю. Но мы тебя обязательно увидим. Вам задание понятно?

— Да, княжич, — ответил Рябой.

Дозор пошел через поляну к прорехе, к лесной тропе.

— Кузьма Новик и Истома Уваров смотрят восточную часть от сдвоенной ветлы! — приказал Дмитрий. — Видите ее?

— Видим, княжич, — ответил Новик.

— Вам надо найти место, откуда нам удобнее всего будет напасть на татарский стан.

— Это смотря где собака Надир разместит его.

— Об этом догадаться несложно. Близ буераков и балок неудобно, у леса тоже. А вот посредине поляны есть ровная площадка недалеко от выступа кустарника. Там и стан разбить легко, и хвороста для костров набрать можно. Рядом луг, ручей. Чем не пастбище для коней и стада? Или я не прав, друзья мои?

Гордей Бессонов, самый старший в отряде, опытный воин, не раз бившийся с басурманами, заявил:

— Ты все верно говоришь, княжич. Посредине елани и встанут татары.

Воевода посмотрел на Истому Уварова.

Тот пожал плечами.

— А я что? Я ничего. Встанут, вот и хорошо.

— Старшим будет Кузьма Новик! Как определитесь, доложите мне. Может, какое другое удобное место отыщете. Только все делать надо очень быстро, друзья.

Новик с Уваровым ушли на восточную сторону поляны. В южной балке воевода оставил Бажена Кулика и Лавра Нестерова, на выступ кустарника направил Тараса Дрогу и Филата Черного.

— Вы будете ближе всего к басурманам и пленным, — сказал он им. — Кусты они обязательно проверят, так что подберите два места, где вас не заметят татары, а вы сможете видеть весь их стан.

На западную опушку пошли Надежа Дрозд и Осип Горбун. К ней должны были выйти и дозорные. С княжичем остался Гордей Бессонов.

Отправив ратников, воевода взглянул на него и распорядился:

— Подбери место для нас, потом объезжай лесом елань, выбирай пути прохода до ее середины. Мы с тобой будем брать Надира. Так что следи, где он остановится.

— Понял, княжич, дозволь исполнять повеление?

— Исполняй.

Скрылся в лесу и Бессонов.

Княжич остался один, соскочил с коня, присел на землю, прижался спиной к березе и задумался.

«Из Москвы мне писали, что рать мурзы Захира насчитывает около сотни воинов. Хотя таких, которые схватывались с нашими ратниками в прямом бою, у него вряд ли наберется и два-три десятка. Остальные привыкли воевать с мирными людьми и безнаказанно разорять селения.

В этом для нас большой плюс. Наши враги, не имеющие опыта, в первой схватке не обретут его, скорее бросятся бежать.

Но это ладно. У мурзы четыре отряда по два десятка конных воинов. У Надира пятый, такой же. Еще столько же верных мурзе нукеров, воинов его личной охраны. Те в стане, который еще найти надо.

Все эти отряды пошли громить ближние к границе села и деревни. Они имели наказ мурзы избегать встреч с дружинами, обороняющими города и крепости.

Хотя воеводы не выпустят эти дружины за стены. Потому как басурмане не раз наносили отвлекающие удары. Они посылали отряды разорять мелкие деревни, подымали шум. Воеводы направляли для разгрома неприятеля своих ратников, ослабляли оборону городов. Вот тогда-то главные силы врага и нападали на них. Иногда наши ослабленные дружины сдерживали натиск, но нередко погибали, и басурмане захватывали города. Так было. Печальный опыт учтен. Поэтому никто из воевод не выпустит за стены ни одного ратника, озаботится обороной своей крепости.

Как ни удивительно это звучит, но сейчас в том для меня тоже немалый плюс. Десятник Надир знает о страхах русских воевод. Он уверен, что в приграничных землях нет силы, способной нанести сколько-нибудь существенный урон его отряду, не говоря уже о том, чтобы уничтожить его.

К тому же в Бабаеве есть люди, работающие на казанского хана. Воевода знает о них. Они раскрыты, но не задержаны. Чрез них можно передавать в Казань ложные сведения.

Мурза наверняка знает о том, что дружина осталась в Бабаеве. Он обязан был сообщить об этом командирам своих отрядов.

Это значит, что Надир идет сюда совершенно спокойно. Он уверен в своей безопасности.

Да, для поддержания порядка и дисциплины десятник заставит своих служивых осмотреть местность, в первую голову выступ кустарника, ближнюю полосу леса, выставит посты охранения. У него двадцать разбойников. Значит, постов может быть от силы два, потому как ему надо будет охранять и пленных. А это не менее трех-четырех человек. Ладно, может, он обойдется двумя. В полоне людей не так много. К коням надо поставить человека. Хотя не исключено, что Надир не станет этого делать. В общем, в охранение он сможет отрядить не более четырех басурман. Иначе его люди не получат полноценного отдыха.

Да и смысла в большей охране нет, коли отсутствует настоящая угроза. Значит, будет один пост и пара татар при пленных.

Где выгодно поставить пост? На небольшом холме, который у самой восточной опушки? Но там недалека граница. Где-то в тех местах находится стан мурзы. С севера гиблые болота, с юга дремучий лес. Отряд Надира идет с запада. Значит, басурманам следует смотреть себе за спину, за той самой тропой, по которой они выйдут на елань.

Ладно, посмотрим. В любом случае первым придется уничтожить охранение. Это надо сделать тихо. Но тут особо мудрствовать нечего. В отряде есть лучники, которые попадают в яблоко со ста саженей. А тут с двух сторон не будет и пятидесяти, с запада да с севера немногим больше.

Таких мастеров у меня трое. Это Истома Уваров, Надежа Дрозд и Тарас Дрога, который будет ближе других к вражьему стану. Он и один снимет четверых татар-охранников.

Как только будут уничтожены караульные, следует провести единовременное нападение на басурман. Как это сделать, мне станет ясно тогда, когда я увижу их стан. Но и сейчас понятно, что такая задача вполне выполнима.

Лишь бы взять живым Надира. Только чрез него можно узнать, где находится стан мурзы.

А если этот нехристь упрется и не скажет?

Скажет, конечно, куда он денется? Церемониться с ним никто не собирается.

Вот только как говорить с десятником? Татарский у нас знает лишь Гордей, да и то кое-как. Сумеет ли он провести допрос?

У Бабаева к моему отряду должны были присоединиться два служивых татарина. Они переводчики и проводники. Эти люди хорошо знают приграничные земли, выходы к Волге и к самой Казани, места переправ, расположение татарских сельских поселений. Но к Бабаеву они не пришли. Почему, один Господь ведает».

И только княжич вспомнил о служивых татарах, как в лесу, где-то неподалеку треснула ветка.

«Гордей? — подумал Савельев. — Но он на обходе. Передовой дозор Надира?»

Он вскочил, выхватил саблю, встал за березу, приготовился к бою, но тут услышал:

— Княжич, успокойся. Мы проводники и переводчики, ожидаемые тобой.

— Назовитесь! — приказал Савельев.

Он знал тех людей, которые должны были вступить в его отряд.

— Анвар Байбак и Ильдус Агиш.

— Выходите к березе!

— Да, княжич. О, Всевышний!..

В лесу послышался шум борьбы.

Вскоре появился Гордей.

— Взяли басурман, княжич. Вот ведь собаки, как тихо подкрались! А откуда взялись?

Горбун кивнул на Бессонова.

— Гордей к нам вышел и заметил татар. Мы бегом сюда.

— Понятно. Отпустите их! — приказал княжич.

— Почему? — спросил Горбун.

— Это наши проводники и переводчики. Ко мне их!

Татары вышли из леса в сопровождении Гордея Бессонова. Горбун отправился обратно.

У одного из татар под глазом багровел синяк, у второго из брови сочилась кровь. Но они улыбались.

— Да, княжич, встречу ты нам подготовил знатную, — сказал один из них. — Велика же силища у того ратника, который сейчас ушел. Мы тоже люди не слабые, но у него кулак тяжелее кувалды.

Бессонов усмехнулся и сказал:

— Тебя, воин, ударил не тот, кто ушел, а я. Если бы он, то ты уже отдал бы богу душу. Да и я приложился легонечко, в четверть силы.

Служивые татары подошли к княжичу.

— Принимай пополнение, воевода.

— Почему вас не было у Бабаева вчера? — спросил Савельев.

— Не успели. Конь Анвара ногу сломал. Пришлось на моем добираться. На закате были в десяти верстах от Бабаева, заночевали в лесу. А как просветлело, увидели дым. Он поднимался над деревней Дерга. Подумали, пожар. Но с чего? Сейчас тепло, ночью печи не топят. А дым сильный. Это даже не один дом горел. Мы поняли, что на деревню напал отряд мурзы Захира, будь проклят весь его род. Ты уже должен был уйти. Мы решили отправиться в Дергу. Тем более что поймали коня, который, скорее всего, оттуда и убежал.

— Зачем в Дергу?

— А если кто уцелел и нуждался в помощи?

— Кто там мог уцелеть?

— Не спеши, княжич. Мы нашли выживших.

— Да ты что? Расскажи, как и что было в деревне, когда вы пришли туда.

— А время есть? Отряд, который разорил Дергу, уже близко.

— Рассказывай. За тропой смотрят. Как объявятся казанцы, мы узнаем.

— Хоп. Слушай! Сперва мы увидели мальчишку лет пяти, зовут Иваном. В лесу встретили, ушел тайным ходом, который был в клети. Их двор оказался одним из первых, в который ворвались татары. Семья не спала из-за болезни сестренки, которой было два годика. — Агиш передал историю спасения мальчишки и продолжил: — Выслушав его, мы вошли в избу. Странно, но она уцелела. Сгорела только береста на крыше. Мы внутрь, а там мужик, прибитый к стене копьем в красном углу под киотом. Потом мы прошли в клеть, а там… — Татарин замолчал.

— Что? — спросил княжич.

— Там мать и дочь. Женщина без головы, дите же разрублено на три части.

Савельев стиснул зубы.

— Попался бы мне тот урод, который убил их!

— Он в отряде Надира, так что ты с ним свидишься.

— Дальше! — повелел воевода.

— Идем по деревне, и вдруг из пожарища поднимается человек, весь черный. Это оказалась баба, Лукерья Вострых. Уже в возрасте, ей под сорок, вдовая. Она и порассказала нам, что вытворяли в деревне головорезы Надира. Только баба да малец и выжили. За овином мы нашли труп еще одного парня. Лукерья сказала нам, чтобы мы похоронили его да семью из крайнего дома, а потом с мальчишкой пошла в Бабаев, дабы рассказать все воеводе. Еще видели мы могилу мусульманина. Видать, тот мужик, который был прибит к стене, убил его. В избе на полу валялись окровавленная сабля, половинки татарского щита. Кровь рядом. Дрался мужик, да не смог защитить семью, хотя сын его спасся. Потом пошли мы по следам отряда Надира. Недалеко в лесу нашли трех стариков и старуху, которым перерезали горла. Повернули в лес, вышли сюда. Это все. Извиняй, княжич, но тебе надо было делать засаду у деревни. Тогда ты и извергов настиг бы, и людей спас бы.

Савельев кивнул и сказал:

— Надо бы. Но мы, как и вы, не успевали к деревне. Переправа чрез реку задержала. Мы знали, что Надир пойдет на Дергу, и ничего сделать не могли, сумели лишь выйти сюда. Нынче поутру отряды Захира должны были напасть еще на деревни Веселка и Покровка, а также на село Броды. Один его отряд идет сюда, ведомый Надиром. Другой, под началом Рустама, должен был разорить Веселку. Мирза и Саид пошли на Броды и Покровку. У меня нет никакого сомнения в том, что все эти селения уже разорены.

— Отчего вы не прикрыли их? — спросил Баймак.

— Кем? Какими силами? На этих землях только один Бабаев и стоит.

Тут голос подал Агиш:

— Но предупредить людей об опасности можно было?

Княжич опустил голову и сказал:

— Нет. Селения разбросаны верст на двадцать от крепости, никак не менее. Да, все они на берегу Колвы, но на лодках до них добираться слишком долго. Ханша казанская Сююмбике не хотела отпускать этого Захира в набег, но не могла остановить его. Тот был любимчиком ее покойного мужа Сафа-Гирея. Он является родственником крымского хана. То, что не позволено другим, разрешено Захиру. А тому же сидение в Казани в тягость, ему вольница нужна, кровавая потеха. Многие считают, что на крови он совсем лишился разума. Но на землях ханства разбой не устроишь, а рядом пограничные земли Руси. Поначалу мурза вроде не замышлял разбой, а потом вдруг неожиданно собрал сотню, переправился чрез Волгу и пошел сюда. Покуда гонец с известием о том прибыл в Москву, мурза уже разбил стан где-то в этих местах. Посему мы здесь. Нам велено уничтожить сотню Захира, взять его живьем и доставить к царю.

Агиш, как это принято у восточных людей, цокнул языком.

— Сложная задача для столь малого отряда. С Надиром мы, конечно, справимся, княжич, а далее что? Пусть мы возьмем живым десятника, и тот поведает, где стан мурзы. Но ведь Захир легко сменит место или уведет свои основные силы к Волге, а оттуда — в земли ханства.

Княжич покачал головой.

— Нет, побитым псом мурза не пойдет в Казань. Он знает, что сильной дружины тут быть не может. Решит, что какой-то пограничный отряд нарвался на Надира, и устроит охоту за ним. То бишь за нами. А мы ему поможем. Но это все потом. Дрозд подает сигнал. К нам идет разведчик.

Скоро к поляне из леса вышел Балаш.

— Пить хочется, — сказал он.

Ему дали бурдюк с родниковой водой.

Напившись, Балаш вытер усы и доложил:

— Княжич, татары верстах в четырех отсель. Идут медленно, хоть пленных и погоняют. При них скот, две повозки со скарбом и женщиной.

— Женщиной? — переспросил Савельев.

— Да, Дмитрий Владимирович, женщиной, молодой еще, да, видать, безумной. Спутана веревками и еще ремнями к телеге привязана.

— С чего бы это? — спросил Бессонов.

— Я тоже подумал о том. Решил пройти на запад и нашел обезглавленное тельце младенца. Мальчика. Это, наверное, ее сынишка. Мать, понятное дело, билась за дитя, да разве могла справиться? Вот и помутился рассудок. Резать ее басурмане не стали. Женщина красивая, статная, для продажи негодна, а вот для утехи вполне подходит.

— Собаки бешеные! — Княжич взглянул на разведчика и спросил: — Когда, по-твоему, Лукьян, татары выведут пленников сюда?

— Думаю, к закату.

Савельев посмотрел на небо и повелел:

— Тебе, Балаш, с Рябым выйти к Дрозду! Вас там будет четверо. Пропустите татар и наглухо закройте тропу. Надеже Дрозду быть в готовности стрелами снять караульных. Пусть бьет их, как только услышит крик совы. И тут же нападаем!

— Да, княжич, понял.

— Ступай!

Балаш скрылся в лесу.

Воевода разрешил служивым татарам отдохнуть в ближних кустах и сказал Бессонову:

— Объедем наших, Гордей, покуда есть время, и доведем порядок действий.

— Слушаюсь, Дмитрий Владимирович!

Воевода и ратник подъехали к восточной опушке. Из кустов вышли Кузьма Новик и Истома Уваров. У того за спиной висел лук, сбоку — колчан со стрелами.

Княжич посмотрел на елань и проговорил:

— Татары встанут саженях в пятидесяти от вас. Чуть ближе — глубокая балка с довольно крутыми склонами. Лучшего места для невольников не найти. Их будут охранять. Тебе, Истома, придется прибить караульных, которые окажутся возле пленников. Сможешь?

— Обижаешь, княжич. Две стрелы, и басурман нет.

— Хорошо. Далее нападаем на ближних татар, которые отойдут к склону. — Савельев еще раз осмотрел поляну. — Здесь, с этой стороны, держать табун и стадо татары не будут. Лучшее место — на севере. Бить всех, кто попадет под руку, но только не главаря Надира. Тот нужен мне живой.

— А как распознать его? — спросил Новик.

— Распознаешь. У басурманского начальника, даже мелкого, и одеяние богаче, и доспехи лучше. Может, и шатер для него поставят, но это не обязательно. Скорее всего, главарь будет среди рядовых, но там, где их больше. Рядом с ним постоянно должен держаться один из нукеров, личных охранников. Он может быть и помощником, и гонцом.

Новик кивнул.

— Все понятно, княжич, не волнуйся, мы свое дело сделаем.

— Уничтожение караульных и нападение по крику совы. Ежели у вас что пойдет не так, зажигайте факел. Подойду я с Бессоновым и служивыми татарами.

— А что, объявились они?

— Объявились.

Уваров усмехнулся и спросил:

— Неужто заплутали эти проводники?

— Нет. Они были в Дерге.

Савельев коротко поведал воинам о бойне в деревне.

Лица их помрачнели.

— Ни одна собака не уйдет отсюда живой! — процедил Новик.

— Не забывайте о главаре.

— Помним. Того не тронем, тебе, воевода, оставим.

— Вот и хорошо. Прячьтесь, наблюдайте.

— Все как надо сделаем, княжич.

Савельев с Бессоновым проехали краем елани до северной опушки и никого не увидели.

— Дрога, Черный! — крикнул Бессонов.

Воины выросли как из-под земли. Да так оно и было. Они устроились в канаве, закрылись ветками сосен. С сажени не видать.

— Тут мы!

— Молодцы, место подобрали хорошее. Вас не только с середины поляны не увидишь, а и в упор, — проговорил княжич. — Так оно и надо.

Савельев определил задачу и этим ратникам. Тарас Дрога должен был пустить в ход лук и стрелы в случае, если Уварову и Дрозду не удастся с первого раза положить охранение. В остальном то же самое, что и ратникам, разместившимся восточнее, — нападение на татар, уничтожение всех, кроме главаря.

После княжич и Бессонов навестили Дрозда, Горбуна и разведчиков Рябого и Балаша, примкнувших к ним. Состоялся короткий разговор, в котором особое место было тоже отведено действиям лучника. Княжич велел известить его о подходе татар с полоном криком кукушки.

Далее воевода с ратником проехали к южной балке. Их встретил Бажен Кулик. Он показал им место, выбранное для нападения на врага, и запасное, на случай осмотра татарами елани.

Потом княжич с Бессоновым ввернулись к месту, где отдыхали служивые татары. Оттуда Савельев еще раз оглядел поляну. Ратников не видно, кони спрятаны, но они рядом, на мордах мешки с овсом. До того их напоили. Все готово.

Теперь оставалось дождаться появления татар с невольниками и посмотреть, как они разместятся на поляне. Потом княжич должен был внести изменения в общий план своих действий, если таковые понадобятся, и ждать наступления сумерек.

Наступило затишье. На востоке небо потемнело. Дождь сейчас был бы некстати, но туча прошла стороной и пролилась где-то за рекой Колвой. Появилось солнце.

Оно уже начало склоняться к западу, как от тропы донесся крик кукушки. Это был сигнал Надежи Дрозда. Такие же звуки долетели с севера, с востока и с юга из балки. Это означало, что сигнал принят всеми ратниками. Внимание воинов и княжича сосредоточилось на западной лесной прорехе, откуда тропа выходила на поляну.

Первыми на край елани выехали Надир и его нукер Вали. Десятник внимательно осмотрел поляну, даже принюхался. Уж что за запах он желал уловить, вестимо было только ему.

Потом он подозвал к себе Батуллу и сказал:

— Поедем посмотрим елань.

— Вдвоем?

— Ты кого-то боишься?

Батулла принял гордый вид.

— Я никого не боюсь. Но привык всегда соблюдать осторожность.

Надир хорошо знал Батуллу.

Он усмехнулся и спросил:

— И кто может быть здесь кроме нас?

— Для того чтобы убить нас, достаточно одного опытного русского охотника, который вполне может промышлять здесь.

— Если мыслить так, Батулла, то нам по всему пути надо выставлять дозоры. Ты должен знать, что русские охотники не удаляются от своих поселений на значительные расстояния. Это им просто не нужно. Зверья и птицы здесь полно даже на окраинах деревень.

Батулла смутился. На самом деле он был столь же хитер и безжалостен, сколь и труслив. Особенную храбрость он проявлял, когда ему доводилось грабить беззащитные русские села и деревни. Вот тогда этот герой смело бросался за добычей.

— Едем! — повторил приказ Надир. — По краю поляны, затем в центр.

Они повели коней на восток, объезжая балки, буераки, обогнули выступ кустарника.

Здесь Надир остановил коня и сказал:

— Плохо.

— Что плохо, ага? — спросил Батулла.

— Плохо, что на поляне торчат эти кусты.

— Мне посмотреть их?

— Да, причем хорошенько.

Батулла поехал вдоль кустов. Он внимательно всматривался в них и не увидел ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Батулла вернулся к десятнику и доложил:

— Все чисто. Никого. И еще я заметил, что птицы ведут себя спокойно. Они увидели нас, чуть покричали и утихли.

— Не ты один такое заметил. Но за этим выступом надо смотреть. Впрочем, нам в любом случае придется выставлять посты охранения. Нет, вовсе не потому, что я вижу угрозу. Так должно быть всегда и везде, даже в собственном доме.

— Никто и не спорит с этим, Надир.

— Едем дальше.

Они обогнули елань, вывернули к ее середине, осмотрели глубокую балку с крутыми склонами.

Надир довольно проговорил:

— Здесь все играет в нашу пользу. Я ломал голову, где держать ночью невольников. Эти русские мужики и бабы отчаянные люди. Они могут и бунт поднять, напасть на нас, даже не имея оружия, и разбежаться по лесу. А тут овраг. Лучше не придумаешь. Загоним вниз всех невольников, сверху поставим воинов, двух сменных. И никуда эти скоты не денутся. Значит, здесь двое охранников. Они будут меняться чрез два часа, чтобы хорошо отдохнули все. Надо только отделить от пленных пару баб, чтобы приготовили еду для этих бродяг. Старую клячу забьют твои люди. Ты же отбери и баб. Остатки мяса положи в телегу.

— Протухнет.

— Значит, на последнем дневном привале полоняники будут жрать тухлятину. Да, воды им надобно дать.

— В телегах места нет, как в одну из них положили сумасшедшую бабу!

Надир сморщился и распорядился:

— В овраг ее, ко всем! Пусть отхаживают. А подохнет, так и шайтан с ней. Все одно это ясырь Анвара. Он ее лишил разума, пусть и забирает.

Физиономия Батуллы расплылась в довольной ухмылке. Он опасался Анвара, завидовал ему, ненавидел его. Поэтому такие слова начальника отряда пришлись по душе Батулле.

Надир же проехал немного вперед, указал на большую ровную площадку, занимающую середину поляны, и проговорил:

— Стан будет здесь. И от леса далеко, и пастбище с водой, и невольники рядом.

— Верное решение, Надир.

— Не тебе оценивать мои решения.

— Извини, господин.

— Езжай на тропу, приведи сюда Анвара, Динара, Вали и Бакшана.

— Слушаюсь!

Вскоре все указанные воины собрались возле главаря.

Он указал на середину поляны и заявил:

— Здесь будет стан. Южнее, в двадцати саженях от выступа кустарника — пост из двух воинов. Восточнее — овраг с крутыми склонами. Туда загоняем невольников. Ими займется Батулла. Анвару и Динару отрядить ему по два человека. К табуну отправить Ядгара. Бакшану начать готовить еду для отряда. Кормежкой невольников займутся их бабы. Забейте старую клячу, которую гнали от деревни. Половину отдать, остальное в телегу вместо сумасшедшей бабы. Ее отправить в овраг. Туда же сразу загнать всех невольников и приглядывать за ними. Сейчас надо осмотреться, подготовить места отдыха, выгнать коней и деревенский скот на пастбище, расположенное на северной стороне. Потом молитва, как того требует наша вера. Это все. Вопросов у вас нет! Занимайтесь тем, о чем я сказал.

Главари пятерок пошли к своим людям, которые уже стояли на середине поляны.

Вали, верный нукер Надира, подошел к нему и сказал:

— Господин, тучи закрывают небо. Птицы пока летают высоко, но может пойти дождь.

— Я и без тебя это вижу, и что?

— Дозволь, ага, я тебе шалаш сделаю, почти незаметный, но очень удобный и сухой? Мне известно, что ты привык быть с воинами, но я слышал, что Анвар говорил о шалаше для себя. Если твой помощник может так отдыхать, то почему ты нет?

— Анвар решил соорудить для себя шалаш?

— А разве ты запрещал это?

— Не запрещал, но… хотя шайтан с ним. Это его последний поход с моим отрядом. Пусть мурза переведет Анвара к какому-нибудь другому начальнику. Надоел он мне.

— Так сделать?

— Чего?

— Шалаш, господин.

— Да, делай. Все же я не рядовой воин.

— Воистину так!

— И помоги Бакшану.

— Я всегда ему помогаю.

— Лепешки мы испечь не сможем, нет тандыра. Пеките караваи, как русские. Для этого в телеге есть кусок железа, там же масло в чане.

— Да, господин. Дозволь удалиться?

— Ступай!

За движениями татар внимательно следили воины княжича. Он расчистил небольшой кружок от травы и делал на нем заостренной палкой какие-то обозначения.

Солнце постепенно уходило на запад. Татары помолились. Нукер Вали соорудил посредине елани небольшой шалаш для Надира, потом помог повару приготовить еду. Налетчики отужинали и разошлись по поляне.

Две женщины-невольницы сварили похлебку для своих собратьев по несчастью. Татары зарубили старую клячу, дали мясо, крупы.

Они перетащили невменяемую женщину с телеги в овраг, загнали туда всех невольников. Их освободили от пут только на время еды, затем связали вновь.

На охрану, как и предполагал княжич, десятник Надир выставил двух человек. Еще пару он отправил на пост, представлявший собой яму с насыпанным невысоким валом.

Когда наступили сумерки, княжичу стало ясно, как и где расположились татары, невольники, охрана и табунщик. Теперь ему надо было уточнить задание ратникам.

Он выехал на восточную окраину поляны, там, в буераке, собрал около себя Кузьму Новика и Истому Уварова. Савельев повелел им уничтожить татар, охранявших невольников, а потом идти по лощине к краю елани, где пасся скот.

— Там вы соединитесь с Тарасом Драгой и Филатом Черным, потом все вместе нападете на тех басурман, которые расположились на отдых на северной части ровной площадки. Выходить к пастбищу надо скрытно.

— Так оно и получится, если ночью пойдем, — сказал Новик.

— Мы пойдем в самом начале утренних сумерек. Поляна уже будет просматриваться, пусть и плохо. Так что идти осторожно, если надо, то и ползком. Понятно?

— Понятно, княжич.

— К шалашу не приближаться.

— К какому? — спросил Уваров. — Их два. Один в середине поляны, другой чуть западнее.

— К тому, что в середине.

— Ясно. Сделаем.

Княжич добрался до Тараса Дроги и Филата Черного. Им он определил то же задание, что и Новику с Уваровым, с той разницей, что эти воины перед атакой должны были дождаться подхода своих друзей с востока. Предупредил их княжич и о шалаше.

Потом он лесом проехал к тропе. Там были Надежа Дрозд, Осип Горбун, Лукьян Балаш и Боян Рябой. Их задача оставалась прежней. Лучник Дрозд должен был снять татар, стоявших на посту. Вслед за этим воины атакуют группу татар, расположившуюся в западной части поляны. Они тоже получили строгий запрет на приближение к центральному шалашу.

После этого княжич навестил Бажена Кулика и Лавра Нестерова.

— Вам, ребята, надо будет положить тех двух татар, которые разместились у шалаша. Если попадут под руку еще какие-то, то и их. В сам шалаш никому не входить!

Кулик кивнул.

— Ясно, княжич.

Напоследок, уже вернувшись на свое место, княжич позвал к себе Гордея Бессонова, служивых татар Анвара Баймака и Ильдуса Агиша.

— Мы с вами идем на тех татар, которые разместились в западной части поляны, недалеко от оврага с невольниками. — Дмитрий взглянул на Бессонова и продолжил: — Побив их, мы с тобой, Гордей, валим шалаш и вытаскиваем из него Надира. Запомни, что бы он ни делал, как бы ни отбивался, его надо взять живым!

— Тут и мы можем помочь, — сказал Баймак.

— Будете рядом с нами, — сказал княжич. — Понадобится — подсобите. Если мы упустим шайтана Надира, то вы схватите его. Но только живым!

— Ясно, княжич.

— Вот вроде и все. Теперь нам осталось самое тяжелое — ждать. Отдыхать будем по очереди. Как чуть посветлеет, так и начнем.

— Да, княжич.

Вскоре солнце ушло за горизонт, и на поляне сразу потемнело. Поднялся ветер, отогнал тучи, и небосклон расцвел россыпью звезд. Их холодный свет позволял хоть как-то отслеживать обстановку.

Летние ночи короткие, не успеет мгла опуститься на землю, как уже утренние петухи поют. Здесь их не было, но с каждой минутой на поляне становилось все светлее.

Княжич повернулся к Бессонову и приказал:

— Пора, Гордей! Начинаем!

Заухала сова.

Надежа Дрозд и Уваров тут же натянули тетивы луков. То же самое сделал и Тарас Дрога, но вступать в дело ему не пришлось. Стрелы, выпущенные Дроздом и Уваровым, насквозь пробили тела татар, несших караульную службу.

Русские ратники обнажили сабли и без криков, молча, бросились на вражеский стан. Но сражения как такового не произошло. Нападение было столь дерзким, стремительным и неожиданным, что татары ничего не успели сделать. Воины княжича порубили их спящими.

Только Анвар, который в эту ночь маялся бессонницей, услышал подозрительный шум и схватил саблю. Он выбил заднюю часть шалаша, выскочил на поляну и оказался перед богатырем Осипом Горбуном. Помощник десятника поднял саблю, дабы нанести рубящий удар, но тут же так получил кулаком по физиономии, что отлетел на сажень и грохнулся без чувств на мягкую траву.

Княжич приказал уничтожить всех татар, кроме вожака, но Осип подумал, что еще один язык лишним не будет. Он навалился на татарина, связал его.

К этому времени все головорезы Надира были порублены. Большая часть русских воинов сгруппировалась вокруг шалаша.

К нему подошел Бессонов и мигом повалил. Надир проснулся и открыл глаза, в которых металось непонимание происходящего и ужас.

Княжич поднял саблю.

— Нет! Не убивай! — заорал Надир.

Княжич опустил оружие и сказал Бессонову:

— Оттащи его в сторону и свяжи покрепче. — Он повернулся к ратникам и распорядился: — Всем в овраг, освободить людей, вывести на поляну! Да поаккуратнее, там женщины, дети, могут быть и раненые.

— Раненых они добивают, княжич! — проговорил Бессонов.

— И все одно аккуратнее.

Дружинники пошли к оврагу.

Тут Горбун и Балаш подтащили к княжичу связанного татарина.

— Кто это? — удивился Савельев.

— Да тот самый господин, который устроил для себя второй шалаш. Не спал, видать, гаденыш, услышал шорох, хотел бежать, да на меня нарвался, — ответил Горбун. — Ну а я ему в морду. Связал потом. — Ратник посмотрел на свой кулак и добавил: — И чего это он отлетел как чучело, даже саблю свою потерял? Бил-то я слегка.

Княжич усмехнулся.

— А если бы со всей силы врезал, то голова этого господина отлетела бы прямиком вот сюда.

— Может, так и случилось бы. Но коли тебе не нужен этот басурман, то я добью его.

— Погоди. Это всегда успеем. Пусть пока поживет.

Неожиданно зашевелился еще один окровавленный татарин.

— Глянь, княжич. — Балаш указал на него. — Этот вот тоже выжил.

— Лукьян, посмотри, как он ранен. Если серьезно — руби, нет — подыми!

— Понял.

Выжившим оказался повар Бакшан. Он с ужасом смотрел на русских богатырей.

— У него всего лишь порез на руке, чуть выше локтя.

— Это кто ж так его бил, что нанес лишь царапины? Ладно, — сказал княжич. — Что бог ни делает, все к лучшему.

Тут из оврага показались пленники. Впереди шли мужики, которые тащили на себе обезумевшую и не реагирующую ни на что женщину. За ними шагали бабы и дети. Все они на минутку присели на краю оврага, осознали, что свободны, бросились к княжичу, упали перед ним на колени.

— Ну что вы, люди, не надо так.

— Спаситель ты наш, назовись, дабы мы могли молиться за тебя и твоих ратников.

— Дмитрий я, люди добрые. И встаньте с колен.

Радость тоже иногда сводит человека с ума. Невольники, теперь уже бывшие, поднялись, немного успокоились.

Но тут безумная женщина, смотревшая на все отрешенно, увидела связанного Анвара. Что-то блеснуло в ее глазах. Красивое лицо исказила гримаса ненависти. Она подскочила к пленнику и стала бить его своими маленькими кулаками.

Княжич, видя это, приказал:

— Воины, оттащите женщину!

Гордей Бессонов без труда поднял Марину.

К ней вернулся рассудок, и она крикнула:

— Отдайте мне его. Это он убил моего сына.

Бессонов и другие воины посмотрели на Савельева.

— Вот оно что. Подведите ее ко мне.

Бессонов сделал это.

— Велико твое горе, женщина. Как звать тебя?

— Марина. — Она указала на связанного Анвара. — Это он отрезал голову моему сыну. У малыша болел животик, он плакал, досаждал проклятым басурманам. Их главарь обещал мне прислать знахаря, а отдал этому поганцу. Вот он и вылечил ребенка, собака. Отдай мне его воевода, а потом убей меня. Не хочу жить.

— Грешно так говорить, Марина.

— А резать младенцев не грешно?

— Успокойся. Он понесет заслуженное наказание.

Голос подал повар банды:

— Господин, прошу не убивать меня. Я знаю, что еще сделал Анвар.

— Кто? — Княжич повернулся к пленному татарину, легко раненному в руку.

— Он. — Повар ткнул пальцем. — Это Анвар, помощник Надира.

— И что же он сделал?

— Он еще убил мужика в деревне, хотел снасильничать его жену, лишил жизни и бабу, и ее дочку. А еще Анвар зарезал стариков.

Ратники и невольники угрожающе загудели.

— Смерть собаке! — крикнул кто-то.

— Смерть! — проговорили уже несколько человек.

— Поднять его! — приказал княжич.

Воины подняли Анвара и поставили его перед своим воеводой.

— Погулял, пес? — спросил княжич и всадил в него железный взгляд.

Татарин неожиданно рассмеялся и ответил на русском:

— От души погулял, воевода. Много неверных порезал. За это мне будет рай на небесах.

— Княжич, да этот пес издевается над нами. Убей его! — выкрикнул какой-то воин.

— Тихо! — Савельев поднял руку, сблизился с Анваром и проговорил:

— Рай, говоришь, ждет тебя? А разве туда попадают воины, лишившиеся оружия в бою?

— Вы захватили меня не в бою.

— Ну да, на игрищах. Значит, много наших людей убил?

— Много. Баб, мужиков, стариков, детей, чтобы выродилось ваше неверное племя.

Крики усилились, все требовали прикончить татарина.

Княжич же не спешил.

— Я обязательно убью тебя, поганый шакал, — заявил он. — Ты умрешь быстро, если скажешь, где находится стан мурзы Захира. Будешь молчать — отдам этой женщине, сына которой ты убил, и всем невольникам. Они будут тебя на куски рвать, а ты — молить о скорой смерти. Выбирай.

— Ничего я тебе, неверный, не скажу. — Анвар плюнул, и его окровавленная слюна попала на носок сапога Савельева.

Княжич вытер его о траву и заявил:

— Ладно. Ты сделал свой выбор. Главаря сюда!

Воины подвели к нему Надира.

Тот был хмур, глазки его бегали. Он искал выход из создавшегося положения и не находил его.

— Вопрос к тебе, Надир.

— Я не понимаю!

— Вот как? Сейчас будешь понимать. — Княжич подозвал Баймака. — Анвар, переводи.

— Да, господин.

Надир разразился быстрой гневной речью.

— Что он? — спросил Савельев.

— Ругается. Проклинает меня за то, что я продался вам.

— А ты чего молчишь? Объясни ему, что никогда не был в услужении ни у казанского, ни у крымского хана.

— Объяснить? Это можно. — Анвар резким прямым ударом разбил рот десятника.

Тот устоял на ногах, но выплюнул пару зубов вместе со сгустком крови и замолчал.

— Да, действенное средство. А теперь спроси у него про стан мурзы.

Анвар задал вопрос.

Надир отвернулся и ничего не сказал.

— Смотри, какой упрямый. Ну так скажи ему, что если будет молчать, то с ним произойдет то же самое, что сейчас случится с Анваром, его помощником.

Служивый татарин перевел слова княжича.

По физиономии Надира прошел тик, он слегка побледнел, но продолжал стоять, отвернувшись.

— Хорошо. Гордей, поверни его башку в сторону помощника.

Бессонов схватил главаря за голову, повернул ее.

Княжич обратился к невольникам:

— Пред вами дикий зверь, помешавшийся на крови. Вы знаете, что он сделал. Вы просили отдать его вам, так?

— Так, воевода, — провозгласила вся толпа разом.

— Осип, развяжи его, — сказал княжич Горбуну.

— Кого? Эту собаку?

— Да, эту собаку. И смотри, чтобы не дал деру, а то придется гоняться потом за ним по всей елани.

— От меня не убежит. — Горбун подошел к пленнику.

Тот отшатнулся при виде того богатыря, который так легко уложил его.

— Ну что, собака, молись, когда резать веревки буду.

Помощник главаря понял, что сейчас произойдет, и взмолился:

— Не делай этого, воевода, убей сам, ты же воин, а не палач.

На этот раз княжич сделал вид, что не слышит пленного.

Горбун освободил головореза от оков, но держал за шею.

— Он ваш, люди! — сказал княжич недавним невольникам.

Первой на негодяя бросилась Марина. Она сумела выхватить из сапога Балаша тесак и ударила им татарина в пах. Тот взвыл от боли, но кричал недолго. Толпа подмяла его.

Когда люди отошли, перед Надиром открылась страшная картина. Его помощник был буквально растерзан.

Княжич сказал переводчику:

— Спроси у десятника, будет ли он говорить?

Служивый татарин так и сделал.

Надир опустил голову и попросил:

— Уберите повара.

— Зачем? Позор тебе уже не страшен. Ты все одно умрешь. Разница лишь в том, быстро или так же, как твой помощник.

— Стан мурзы на берегу Колвы, в десяти верстах отсюда, если идти на северо-восток, где кончаются Губаринские болота, — проговорил Надир, а Анвар перевел его слова.

— Отряды Рустама, Мирзы и Саида сегодня выходили на Веселку, Броды и Покровку?

Надир с удивлением посмотрел на княжича.

— Тебе и это известно? — перевел Баймак его вопрос.

— Так выходили?

— Да.

— Анвар, спроси, все они должны были вернуться к мурзе?

— Да, — перевел татарин ответ десятника.

— Сколько человек у мурзы?

— Сейчас восемь десятков, из них двадцать — нукеры личной охраны.

— Стан укреплен?

— Нет.

— Почему?

— Там лес отступает от реки, поле, где видно далеко. Незаметно не подойти.

— Все сказал?

— Все.

— Молись!

Надир что-то сказал переводчику.

— Он просит вернуть ему нож, — пояснил тот.

— Желает подохнуть с оружием в руках?

— Наверное.

— Отдайте ему нож, — распорядился княжич.

Надиру бросили тесак.

Он взял его, опустился на колени, стал молиться, потом выпрямился и полоснул себя ножом по горлу. Кровь хлынула из раны. Главарь захрипел, завалился набок, забился в судорогах.

— Хоть подох как воин. Но зря, княжич, ты дал ему нож. Надо было самому его прикончить или мне передать, — проговорил Бессонов.

— Черт с ним.

К ним подошел Агиш, второй служивый татарин.

— Княжич, дозволь слово молвить.

— Говори, Ильдус.

— С тобой повар говорить желает.

— Не много ли чести?

— Это тебе решать, господин.

— Ладно, давай сюда повара.