Кремлевский спецназ

Александр Тамоников, 2012

В 1989 году при выводе советских войск из Афганистана, изменив Родине и присяге, к моджахедам бежал полковник Куршин. С тех пор он, сменив имя на Али Куршед, служил только террористам – и деньгам, которые те ему платили. И вот спустя годы он готовит чудовищный теракт в столице своей бывшей Родины. Замысел Куршеда ужасен: взорвать напротив Кремля захваченный теплоход с американскими туристами. Силами объединенной российско-американской спецгруппы «Марс» замысел террористов сорван и заложники спасены. Однако изменник Куршин-Куршед не может остаться безнаказанным. И «Марс» снова летит в Афганистан…

Глава вторая

Афганистан, окрестности селения Бервехан, январь 1989 года

Колонна с душманами под командованием Мохаммеда Гарабзана шла по плато на максимально возможной скорости. Впереди, в каком-то километре, хорошо просматривался лесной массив у подножия перевала. Еще немного, и бандиты скроются в «зеленке». Но вертолет «Ми-8» майора Белова оказался быстрее. В 12.50 командир экипажа вызвал по связи исполняющего обязанности командира полка.

— Первый! Я — Сокол, как слышите?

— Слышу хорошо! Что у тебя? — откликнулся Ивахин.

— Вижу колонну из джипа и трех пикапов, в них моджахеды. Это те «духи», что уничтожили наших ребят, я шел по их следу. Колонна находится в непосредственной близости от лесного массива и на полной скорости идет к нему. Еще немного, и «духи» скроются в лесу, где достать их я не смогу. Разрешите атаковать противника?

— В одной из машин должен быть полковник Куршин.

— Он наверняка в головном джипе.

— Скорее всего, но не обязательно… Впрочем, у нас нет времени. Слушай приказ. Реактивными снарядами накрываешь пикапы, джип же предупредительным огнем отсекаешь от леса, заставляешь остановиться и высаживаешь ребят Картавина; они разберутся с «духами» в джипе, возможно, обнаружат Куршина. Как понял меня?

— Понял! Приступаю к выполнению.

«Ми-8» прошел в стороне от душманской колонны до лесного массива, развернулся над «зеленкой» и пошел навстречу бандитам. Появление русского вертолета явилось для них неожиданностью, но Мохаммед был опытным командиром. Он отдал приказ автомобилям разойтись в разные стороны по плато, открыв огонь по вертолету. Мохаммед все сделал верно: одиночные мобильные цели, ведущие огонь, уничтожить с воздуха гораздо сложнее, нежели колонну. Однако водители внедорожников на мгновение замешкались. И это мгновение стоило им жизней. «Ми-8» ударил с двух кассет по не успевшей рассыпаться колонне боевиков. Реактивные снаряды точно легли в пикапы, мгновенно превратив и автомобили, и находящихся в них душманов в одно пылающее месиво.

Уничтожив три пикапа и не нанеся ущерба джипу, майор Белов вновь развернул вертолет и повел его за уходящим джипом. Первая очередь пулемета подняла крупные фонтаны земли перед внедорожником. Вторая вздыбила пыль сзади, пробив задние колеса автомобиля. Джип душманов резко остановился. «Ми-8» опустился на плато, с его борта на землю высыпали бойцы взвода старшего лейтенанта Картавина, тут же взяв в кольцо подбитый джип. Мохаммед понял, что обречен, но сдаваться не собирался. Как и водитель. Понимая, что советским солдатам ничего не стоит подорвать джип из гранатомета, они выскочили из автомобиля и укрылись за ближайшим валуном спина к спине, открыв плотный огонь по приближавшимся бойцам. Картавин тоже не первый год воевал в Афганистане, и беречь людей научился. Он отдал приказ, и подчиненные залегли. Командир взвода осмотрел через оптику джип, подозвал к себе связиста:

— Сережа, связь мне с Первым!

— Есть связь с Первым!

Спустя полминуты он подал офицеру гарнитуру радиостанции.

— Первый! — запросил Картавин. Я — Каштан. Закольцевали «духов», находившихся в головном джипе. Они ведут огонь, мы отвечаем понемногу. Уничтожить можем в любую минуту.

— Полковник Куршин не обнаружен?

— Никак нет! В джипе его нет.

— Может, он, связанный, лежит на полу и ты его не видишь?

— Может быть, это несложно проверить. Но прежде придется завалить обороняющихся «духов». Они рядом с джипом. Подойти и посмотреть машину, не попав под огонь этих моджахедов, мы не сможем.

— Если Куршин в автомобиле, «духи» нам не нужны. Но если его там нет, те, кто находился в джипе, не могут не знать, куда делся командир полка. И в этом случае их надо брать живыми.

— Так какой будет приказ, Первый?

— Определить, находится ли в джипе полковник Куршин. Если нет, «духов» пленить!

— И как вы это себе представляете?

— А мне не надо ничего представлять. Ты получил приказ, так выполняй его, действуя по обстановке! Всё! О результатах немедленный доклад мне. Отбой.

— Охренительно! — сплюнул взводный. — Действуй по обстановке… А если ничего не ясно?.. Сережа, сержанта Магомедова ко мне! Мухой!

Подполз командир первого отделения сержант Магомедов. Настоящее имя командира отделения было Гейдар, но все в роте называли его на русский лад — Геной.

— Слушай меня, Гена. Нам надо проверить джип до того, как принять решение по отстреливающимся «духам». В нем может находиться командир полка. Если он там, «духов» валим, полковника освобождаем.

— А если в машине пусто? — спросил Магомедов.

— Хороший вопрос… Тогда придется брать «духов» живыми, чтобы узнать, куда делся Куршин.

— Понятно! Непонятно лишь, как подойти к джипу. «Духи» бьют по кругу, и патронов у них, видать, много…

— Значит, делаем так: отводим наших ребят на фланги, чтобы и под пули своих не попали, и имели возможность приземлить «духов», если те, пользуясь моментом, попытаются пойти на прорыв к «зеленке». Затем ты со своими парнями открываешь ураганный огонь по позиции противника, чтобы они из-за валуна в эту сторону и носа высунуть не смогли. А я тем временем проберусь к джипу. Да только смотрите, меня не подстрелите! Обидно будет в конце войны словить пулю, да еще от своих…

— Это да!

— Двигай к отделению, ставь задачу, огонь по моей команде!

— Есть, товарищ старший лейтенант.

Отправив сержанта, взводный подозвал к себе связиста:

— Сережа, передай по команде приказ сержанту Киневу, чтобы разделил отделение и частями отошел на левый и правый фланги.

— «Коридор» для духов делаем? — поинтересовался связист.

— Да. На небеса… Действуй быстро!

Вскоре сержант-связист доложил:

— Наши отошли с восточных позиций на фланги.

— Отлично! Сейчас ребята Магомедова откроют огонь по позиции «духов», а я двину к джипу. Ты прикрываешь меня. Вопросы? Нет вопросов. Магомедов! — крикнул командир взвода в сторону расположения первого отделения. — По позиции противника огонь!

И тут же по валуну и всей прилегающей к нему территории ударили автоматы мотострелков.

…Мохаммеду пришлось укрыться, вжаться в землю. Как и водителю внедорожника.

— Шайтан бы побрал этих русских! — выругался душман. — Они решили осмотреть джип.

Водитель повернул голову к помощнику Абдула:

— Не найдя там своего полковника, они будут брать нас.

— Другого выхода у неверных нет.

— Они заставят нас говорить, Мохаммед! А потом убьют.

— Хорошо, если убьют… Хуже, если отпустят. Нам не простят, если мы сдадим Абдула и Ахмада.

— Что же делать, Мохаммед?

— Умереть во славу всевышнего.

— Но я не хочу умирать.

— И я бы предпочел еще пожить, но попадать живыми в руки русских нам нельзя.

— Абдул не мог не знать, что у русских в полку есть вертолет и что его обязательно поднимут, обнаружив похищение полковника. Значит, он всех нас специально подставил под русских, чтобы самому спокойно уйти с полковником к Ахмаду. Он пожертвовал нами, как баранами…

— Что ты хочешь этим сказать, Саид?

— А то, что надо сдаться и все рассказать русским. Они нас не расстреляют, спрячут. Мы же поможем им…

— После того, как уничтожили их БМП и всех солдат сопровождения полковника? Нет, Саид, нас не пощадят. Ни свои, ни гяуры. Так что готовься достойно умереть.

— А я не желаю. Ты умирай, а я сдамся.

— Не надо было тебе этого говорить…

Из-под живота Мохаммед выстрелил из пистолета в голову водителя. Саид умер мгновенно. Мохаммед же попытался выглянуть из-за валуна, но пули не дали ему сделать этого.

…Тем временем старший лейтенант Картавин добрался до внедорожника. Открыл заднюю дверь. Автомобиль был пуст. Офицер сплюнул в пыль:

— Твою мать! Теперь надо брать «духов» живыми.

Тут он услышал слабый хлопок на фоне грохота автоматных очередей.

— Это еще что за игрушки?

Но искать ответа на свой вопрос у командира взвода не было времени. Рукой он подал сигнал сержанту Магомедову. Подчиненное ему отделение прекратило обстрел позиции «духов». Одновременно к валуну, до которого было не более десяти-пятнадцати метров, бросился командир взвода. Он был ближе всех к боевикам, поэтому рискнул с ходу решить поставленную задачу. И чуть было не стал жертвой собственного порыва. На подходе к валуну, за земляной глыбой грянул взрыв, опрокинувший старшего лейтенанта на спину. К позиции душманов подбежали солдаты взвода. Над Картавиным склонился связист:

— Вы ранены, товарищ старший лейтенант?

— А хрен его знает! Голова кружится… Ты погляди, как там ноги, руки…

— Да вроде все нормально, крови не видно. Вас контузило.

— Это я и без тебя понял… Черт! Как же голова болит… Помоги достать аптечку.

Связист протянул офицеру свою боевую аптечку — небольшой оранжевый короб со спецпрепаратами. Картавин проглотил темно-красную ампулу, поднялся, отряхнулся. Из-за полуразрушенного валуна вышел сержант Магомедов.

— Ну что там, Гена? — спросил взводный.

— Вам повезло, товарищ старший лейтенант. Еще пара шагов, и «дух» нашпиговал бы вас осколками.

— Он подорвал себя и подельника?

— Только себя. Подельник убит из пистолета выстрелом в голову. Видно, не хотел подыхать, вот корешок его и замочил перед тем, как самому подорваться.

— Вот сука бородатая! Все испортил… И толку, что мы гонялись за этой колонной? Куршина в джипе нет.

— А может, «душки» пересадили его в один из пикапов?

— Да? Это мысль. А ну, передай команду всем: осмотреть то, что осталось от машин и от находившихся в них людей. Задача — искать труп Куршина. И живее, ребята, живее! У вертолета запас топлива ограничен. Не думаю, что у кого-то есть желание топать до дороги к полку пешком.

Осмотр сожженных пикапов ничего не дал. Старший лейтенант Картавин приказал связисту вызвать подполковника Ивахина.

— Первый на связи! — ответил тот.

— Докладываю: в колонне, что уходила в сторону «зеленки» у Большого перевала, полковника Куршина не было.

— Его не было в джипе?

— Ни в джипе, ни в пикапах. Мои ребята осмотрели все, внедорожник осмотрел лично.

— Надеюсь, «духов», что находились в джипе, вы взяли?

— Нет.

— Что значит «нет»?! Я же приказывал!..

— Вы приказывали, я выполнял приказ. И хотел взять «духов». Но один из них пристрелил своего подельника, а затем подорвал себя гранатой. Чуть было меня на тот свет с собой не прихватил.

— Вот как? Не пожелал «дух» сдаваться? Странно, обычно они складывали оружие, осознавая бесполезность сопротивления…

— Только не в нашем случае.

— Я понял тебя. Плохо! Где вертолет Белова?

— Недалеко, над плато кружит.

— Связывайся с ним, пусть садится, забирает вас — и в полк.

Подполковник Ивахин отключил радиостанцию.

— Что у Картавина? — спросил особист.

— Пустышка! В колонне, уходящей к перевалу, полковника Куршина не было. Картавин доложил, что все проверил лично.

— Значит, эта колонна осуществляла отвлекающий маневр, — проговорил замполит.

Исполняющий обязанности командира полка раскрыл карту:

— Так, что мы имеем? Где Куршина могли пересадить в другую машину?

Особист ткнул пальцем на развилку:

— Здесь! Самое удобное место. Неизвестный полевой командир, проведший операцию по захвату командира, только здесь мог и сам уйти из колонны, и увести с собой Куршина. А их там наверняка поджидала машина. Колонна была отправлена на плато как подстава, чтобы увести за собой преследование, а Куршина тем временем увезли по другой дороге. И идет она до кишлаков Бервехан и Арихель. Это ближайшие селения. «Духи» могли утащить полковника и дальше, и не обязательно в населенные пункты. Но кишлаки, считаю, зачистить необходимо.

— Только это нам и остается, — кивнул Ивахин. — На большее, увы, комдив времени не выделил. Так! — Он повернулся к замполиту: — Ты, Владимир Алексеевич, бери взвод Бизенца и двигай в Арихель, обходя первое селение; ну а мы с капитаном Растубом и взводом разведчиков пойдем в Бервехан. Подход и зачистка до пятнадцати часов. В 15.00 всем закончить работу и начать выдвижение к месту постоянной дислокации. Технику в селение не вводить. Проверить каждый дом, каждое подсобное помещение, мечети, лавки. Особое внимание подвалам. С местными жителями не церемониться, но и не беспредельничать. В случае обнаружения боевиков громить кишлаки к чертовой матери из пушек БМП. Задача ясна?

Замполит утвердительно кивнул.

— На подготовку к выдвижению десять минут. В 13.20 первым уходит взвод старшего лейтенанта Бизенца, за ним с интервалом в пятнадцать минут — взвод Иванова. Связь держим по необходимости. И, повторяю, работаем до 15.00. После чего, независимо от результатов, отход в полк самостоятельно!

— Ну, а если мы, скажем, в 14.30 обнаружим банду «духов» в Арихеле? — спросил замполит. — И вынуждены будем вступить в бой?

— Ты, Володь, невнимательно меня слушал. Я же сказал: в случае обнаружения противника громить кишлак из пушек БМП.

— А Куршин?

— А Куршина освободить! Но мы все прекрасно знаем, что ни в Арихеле, ни в Бервехане никого не найдем. Ни Куршина, ни «духов». Просто мы обязаны зачистить селения. Сделать все, что в наших силах. Хотя бы для отчета комдиву.

Особист покачал головой:

— Да, наш уважаемый товарищ Куршин наверняка уже за пределами провинции. Вопрос, взяли ли его силой или он сам ушел к «духам», остается открытым. И вот его нам надо прояснить при зачистке селений. Хотя шанса получить достоверную информацию практически нет… Ладно. Посмотрим, что ждет нас в кишлаках.

В 13.20 от реки вперед к развилке пошел взвод старшего лейтенант Бизенца, который вел заместитель командира полка по политической части. В 13.35, точно по графику, за ним двинулись две БМП взвода разведывательной роты старшего лейтенанта Иванова с подполковником Ивахиным и капитаном Растубом на броне головной машины. Поиск пропавшего командира полка продолжался, но носил уже формальный характер. И только особист полка имел неформальную цель. Ему, как чекисту, было не столь важно, найдется ли полковник Куршин, — об этом Растуб особо и не переживал. Старшему оперуполномоченному особого отдела при войсковой части необходимо было выяснить, не переметнулся ли полковник Куршин к «духам» по своей воле. В этом состояла его служба: «копать» под всех и вся, находить то, что следовало найти, обеспечивая тем самым безопасность государства в масштабах деятельности мотострелкового полка, надзирать за которым особист и был поставлен. Взводы затратили на выдвижение двадцать минут и в 13.40 и 13.55 соответственно окружили боевыми машинами пехоты афганские кишлаки Арихель и Бервехан.

Услышав разрывы реактивных снарядов, Ахмад и Абдул спустились в убежище Куршина.

— Русский вертолет обстрелял колонну Мохаммеда, — сказал Абдул. — Если он не успел добраться до зеленого массива у Большого перевала, то ему, как и всем остальным воинам отряда, конец.

— А если Мохаммед выжил, то его жизнь может нам дорого стоить, — ответил Ахмад. — Если Мохаммеда пленят, то нам в Бервехане придется несладко. Гяуры уничтожат нас. Так что будет лучше, если Мохаммед, без сомнения достойный воин, погибнет.

— Мохаммед никогда не сдастся гяурам! — воскликнул Абдул.

— Это хорошо. Но если он все же не только сдастся, но и сдаст русским кишлак, мне придется, как представителю законной власти, убить тебя. Молись, Абдул, чтобы русские сожгли всю колонну.

В разговор вмешался полковник Куршин:

— Нет, господа, пилоты не станут расстреливать всю колонну. Они уничтожат пикапы, джип же оставят. Я не знаю, кого послал с «вертушкой» мой заместитель Ивахин, но в полку практически все офицеры имеют богатый боевой опыт. Уверен, людей из джипа попытаются взять живыми.

— Каким образом? — спросил Абдул.

— Ты, уважаемый, словно первый год на войне. Вертолет огнем пулемета остановит внедорожник и высадит десант в составе взвода. Подразделение окружит место, где займут оборону люди из джипа, а затем, применив либо отвлекающий маневр, либо задымив местность, либо пустив в ход химические заряды, атакуют позиции Мохаммеда. И все это сделают быстро.

— Значит, у ваших бывших подчиненных, полковник, есть все шансы захватить Мохаммеда живым?

— Да, Ахмад. И не только захватить, но и быстро разговорить.

— Мохаммед ничего не скажет гяурам, — повысил голос Абдул.

— Не тешь себя пустой надеждой, — усмехнулся Куршин. — Лучше бы заранее заминировали машины. Сейчас нажали бы клавишу дистанционного устройства — и преследователям осталось бы разбирать обломки машин и собирать останки трупов.

— Хоп! — сказал Ахмад. — Допустим, русские узнают, что вы здесь. Их действия?

— Разнесут по камешку весь кишлак. И всех нас ждет одно — смерть.

— Мы можем организовать оборону селения.

— Не смеши меня, Ахмад! Что смогут сделать твои бойцы против двух-трех взводов полка? Кишлак окружат боевыми машинами пехоты и начнут крушить лачуги. А затем бойцы проведут зачистку.

— А если Мохаммед погиб и ваши подчиненные не узнают, что вы здесь, зачищать Бервехан не станут?

— Зачистки не избежать в любом случае. Но если у Ивахина не будет информации, что я нахожусь здесь, тогда в кишлак придет один взвод. Он разместит технику на господствующих высотах, чтобы иметь возможность обстрела Бервехана из скорострельных пушек. Но БМП откроют огонь только в том случае, если отделениям взвода, что зайдут в кишлак, будет оказано вооруженное сопротивление. Если сопротивления не будет, то солдаты проверят все помещения, где может быть укрыт их командир. Это будет обычная зачистка. И, думаю, ограниченная по времени. Скорее всего, Ивахин получит приказ из штаба дивизии закончить поисковые мероприятия до темноты. Так что по действиям подразделений полка мы поймем, имеет Ивахин информацию по Бервехану или нет.

— Значит, надо ждать? — спросил Ахмад.

— Да, — утвердительно кивнул полковник, — и ждать недолго. Отдайте приказ как следует замаскировать мой бункер, чтобы солдаты не нашли его, а также позаботьтесь о безопасности моей стервы.

— Она в соседней комнате.

— Даже так? — удивился Куршин. — Быстрее бы закончился день и наступила ночь…

— Ночь для всех нас наступит только в том случае, если Аллах позволит пережить день.

Афганцы вышли из бункера Куршина. За ними закрылась массивная дверь, представлявшая собой плиту стены подвала. Маскировка — лучше не придумаешь.

Полковник подошел к одной стене, ко второй:

— Где же ты, Ларочка, сидишь? Здесь или там? Если бы ты знала, как я жажду встречи с тобой… И мы встретимся. В последний раз встретимся. О! Быстрее бы наступила ночь…

Сейчас Куршин думал не о том, что его ищут, что его жизни реально угрожает опасность, не о счете в банке и не о предстоящей службе у душманов. Он думал о жене, подло бросившей его, и желание мести, смешанное с диким желанием развратной жесткой близости с бывшей супругой, пылало в нем жарким пламенем, ищущим выхода. Но Куршин сумел взять себя в руки. Прилег на топчан, достал пачку сигарет — и тут же отбросил ее в угол. Сейчас курить нельзя. Запах дыма из потайного подвала дома Ахмада Курдани может выдать тайник. А это смерть. И никакой близости, никакой мести, никакой новой жизни…

Полковник поправил подушку, взглянул на часы. Они показывали 13.50. «Интересно, — подумал он, — что происходит наверху? Сумеют ли полевые командиры правильно оценить обстановку и не допустить роковой ошибки?» Он, полковник Куршин, сумел бы, а вот Абдул или Ахмад… Впрочем, многое, если не все, зависело от того, взяли ли его бывшие подчиненные в плен «языка». Если взяли, то уже никто не спасет Куршина от ответственности. А точнее, от смерти — ведь сдаваться он не собирался. На всякий случай Куршин выложил на топчан пистолет с магазином, в котором не хватало двух патронов.

Неожиданно дверь-стена распахнулась. Куршин машинально схватился за «ПМ».

— Это я, — сказал вошедший в бункер Ахмад.

— Черт! Надо предупреждать. Так можно и пулю в лоб получить, Ахмад… Ты чего пришел? Плохие новости?

— Русские окружают кишлак.

Куршин поднялся с топчана.

— Какими силами?

— Три БМП встали вокруг селения, солдаты под командованием подполковника, капитана и старшего лейтенанта рассредоточиваются по всему периметру.

— Подполковника, капитана и старшего лейтенанта? Никак к нам пожаловал сам Сергей Семенович Ивахин и особист полка капитан Растуб. С ними один взвод… Что ж, Ахмад, радуйся, твой замысел удался. Мохаммед не попал в руки моих соотечественников, иначе Ивахин стянул бы сюда полноценную роту. Ты выслал к офицерам старейшин?

— Да, они потянут время.

— Ступай к ним и ты, как представитель законной власти. Веди себя спокойно, Ивахин не знает, что я здесь. Да, куда ты дел машину, на которой мы прибыли в Бервехан?

— Я отправил ее к дальней кошаре.

— Это правильно. Ступай, Ахмад, ничего не бойся.

— Курдани никогда, никого и ничего не боялся.

— Конечно, брат, извини, я не так выразился.

Ахмад удалился. Куршин с облегчением упал на топчан. Ивахин не знает, что он здесь. Значит, все получится как надо…

Заместитель командира полка и особист тем временем вынуждены были принять старейшин, которые по требованию Курдани вышли к офицерам.

— Что вы хотите, уважаемые? — спросил у них Ивахин.

Вперед вышел старик с длинной, совершенно седой бородой.

— Твой понимать фарси? — спросил он по-русски.

— Понимаю! — ответил особист. — Кто ты? Говори, что хотел сказать.

— Я старший мужчина в этом селении. Люди обеспокоены появлением советских солдат. Я хотел спросить, почему вы пришли и что вам надо.

Капитан Растуб подошел вплотную к старцу:

— Нам, уважаемый, надо узнать, есть ли в кишлаке душманы, а у них — советский офицер, полковник.

Старик отрицательно покачал головой:

— Бервехан — мирный кишлак, бандитов у нас нет. Все мужчины занимаются земледелием и скотоводством, некоторые служат в правительственных войсках. И никакого советского офицера в кишлаке нет.

— Так, да? Прекрасно. Мы, конечно, тебе верим, но у нас приказ проверить ваш кишлак. А поэтому…

Договорить особисту помешал Ахмад, вышедший из-за дувала близлежащей усадьбы. Говорил он по-русски:

— Здравствуйте, уважаемые! Я — Ахмад Курдани, представитель законной власти в Бервехане. Извините, я слышал ваш разговор с почтенным главой старейшин, капитан…

— Тем лучше, — вышел вперед заместитель командира полка. — Сегодня утром на дороге Тайзаб — Урульдак у реки неизвестные бандиты совершили нападение на старшего офицера Советской Армии. Душманы расстреляли сопровождение офицера, а его самого похитили. Я получил приказ проверить все близлежащие к району похищения кишлаки.

— Вай, вай, вай! — запричитал Курдани. — Что же это творится? Ведь война уже закончилась, ваши войска выходят из Афганистана… что, признаюсь, беспокоит нас — тех, кто служил верой и правдой официальной власти. И вдруг — нападение на советского офицера… Гибель солдат, собравшихся домой, к родителям… Вай, каково же теперь будет их матерям и отцам вместо сыновей встречать гробы?

Особист повернулся к Курдани:

— Ты вот что, служитель власти, причитания свои прекрати. И отвечай по существу вопроса. Кто похитил нашего полковника и где вы его прячете?

Ахмад изобразил изумление и возмущение:

— Ай, капитан! Почему ты спрашиваешь меня не как друга, а как бандита? Я не знаю, кто похитил вашего офицера, и не знаю, где он находится. Но мы никого не прячем. У нас нет посторонних. Зачем ты хочешь обидеть меня, старейшин? Если у тебя есть приказ проверить кишлак — проверяй, двери наших домов открыты. Но не надо оскорблять нас.

Исполняющий обязанности командира полка отвел особиста в сторону:

— Что за поведение, капитан?

— Нормальное поведение с этими уродами, подполковник. Вы в глаза этому представителю законной власти посмотрите повнимательнее. Ведь врет же, собака! Прессануть его, глядишь, и раскололся бы…

— У вас, товарищ капитан, есть весомый повод не доверять словам афганцев?

— Им и без повода доверять нельзя. Как будто вы их не знаете, Сергей Семенович. В лицо улыбаются, кланяются, шурави называют, а сами за пазухой кинжал держат, чтобы всадить в спину, как только появится возможность. Всех их, шакалов, под автоматы, разговорились бы…

— Я запрещаю вам вести себя подобным образом, — повысил голос Ивахин.

— Запрещать своим подчиненным будете, подполковник, — огрызнулся особист. — Не теряйте времени, приступайте к зачистке селения. А я отдельно побеседую с местными «духами».

— Смотрите, Евгений Андреевич, не спровоцируйте столкновение. Если что, отвечать вам придется по полной программе.

— Отвечу!

Ивахин подошел к Курдани:

— Ахмад, если не путаю?

— Да, да, шурави, Ахмад Курдани.

— Предупредите жителей кишлака, что наши солдаты будут проверять все здания. Для того чтобы не возникло внештатных ситуаций, жителям открыть входы во все помещения, включая и женские половины…

— Но, товарищ подполковник, это оскорбительно!

— Понимаю. Но и вы должны понять нас.

— Хорошо. Я поговорю с людьми. Думаю, они не станут противиться. Недовольства, конечно, не избежать, но ничего не поделаешь.

— Если у мужчин есть оружие, оно должно быть вынесено во двор и разряжено. Особо предупреждаю: если кто-то из ваших мирных чабанов вздумает оказать сопротивление нашим солдатам, то я немедленно отдам приказ на открытие огня. Вы БМП, что встали вокруг кишлака, видели?

— Конечно! Их все видели.

— Так вот, пушки боевых машин в считаные секунды разнесут кишлак по камешку. Вместе с мирными жителями. Не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам. Тем более, как вы сами сказали, война уже закончилась и лишняя кровь не нужна никому.

— Я все понял, товарищ! Мне надо пятнадцать-двадцать минут, чтобы предупредить жителей.

— Десять! — отрезал Ивахин и взглянул на часы. — Десять, Ахмад! В 14.20 солдаты войдут в первые дома на окраине и начнут продвижение к центру. Кстати, самый большой дом в селении не ваш ли будет?

— Мой, — довольно ответил Курдани.

— Неплохо живет местная власть!.. Подготовьте и его к проверке. Его я осмотрю лично. Время пошло, Ахмад!

Курдани подал знак старейшинам, и те быстро для своего возраста направились в селение. Ахмад приказал молодому афганцу:

— Быстро собрать всех мужчин у моего дома. Пять минут на это!

— Слушаюсь, саиб!

Встревоженные появлением советских войск, мужчины кишлака Бервехан за пять минут собрались у дома Курдани. Тот говорил недолго. Все, что нужно, им уже было сказано раньше. Мужчины разошлись.

В 14.20 бойцы взвода старшего лейтенанта Иванова начали осмотр зданий кишлака, медленно продвигаясь от окраины к центру селения, проверяя, осматривая все помещения, собирая оружие, выложенное местными во дворах. Его оказалось немного: два автомата китайского производства без магазинов, один пистолет, остальное — охотничье оружие. Этот «арсенал» не трогали. Операторы-наводчики БМП внимательно следили за происходящим. Курдани с Абдулом, которого Ахмад представил как двоюродного брата, сопровождал офицеров, двигавшихся по центральной улице довольно большого для этой местности селения Бервехан. Доклады сержантов поступали после каждого осмотренного участка. Пока они сводились к тому, что в кишлаке посторонних людей не обнаружено, сопротивление никто не оказывает, допуск к помещениям открыт.

В 14.40 взвод вышел к самому большому в Бервехане дому — жилищу самого Ахмада Курдани. Ворота в усадьбу были открыты, как и двери в дом, в сараи, другие подсобные помещения. К Ивахину и взводному подошел особист. Выглядел он разочарованным.

— Как настроение, капитан? — спросил у него исполняющий обязанности командира полка.

— Хреновое настроение, подполковник! Никто ничего не знает, никто ничего не видел и не слышал. Долдонят — что мужики, что бабы, даже дети повзрослей — одно и то же, словно сговорились. Подозреваю, имеет место сговор. Вот только времени у нас как следует отработать этот кишлак не осталось. А жаль…

— Может, местные жители к похищению Куршина и в самом деле отношения не имеют?

— Имеют! Чую, имеют. Доказательств только собрать не могу. Мне бы еще сутки, кого-нибудь все равно расколол бы… Слушайте, Сергей Семенович, а не взять ли нам с собой в полк нескольких афганцев, да там и поговорить с ними ночью… Не расколем — отпустим.

— На каком основании мы их задержим? На основании того, что у кого-то были обнаружены два автомата и пистолет без патронов?

— Да кто будет интересоваться основаниями? С военной прокуратурой мое начальство вопрос решит. А, Сергей Семенович?

— Нет! — запретил Ивахин. — Никого задерживать и забирать в полк мы не будем. А вот дом Курдани надо осмотреть тщательно. И давайте займемся этим. В нашем распоряжении не более десяти минут. Вы, капитан, с двумя бойцами осматриваете женскую половину дома, командир взвода с отделением — все постройки на участке. Еще одно отделение проверяет сад — не исключено, что там могут быть схроны; часть третьего отделения — мужскую половину. Ну, а я с двумя бойцами спущусь в подвал, посмотрю, что там…

Взвод начал зачистку усадьбы Курдани. Ивахин внимательно осматривал подвал, заваленный всяким хламом. Его сопровождали хозяин дома и Абдул. Спустя восемь минут, ничего не обнаружив, офицеры с душманами остановились у тупиковой стены, за которой находились бункеры Куршина и его бывшей супруги.

Исполняющий обязанности командира полка указал на стену:

— А это что за перегородка? И сложена она недавно…

Курдани, с трудом сохраняя спокойствие, ответил:

— Тут такая история, товарищ. Раньше в помещении за стеной был винный погреб. Да, да, не удивляйтесь, мусульмане не пьют спиртных напитков, а я вот, признаюсь, пристрастился… Еще в Союзе, когда учился в Ленинграде.

— Вы учились в Ленинграде?

— Да, в университете. По образованию я — инженер-механик, стране нужны были специалисты…

— Короче! — приказал Ивахин.

— Короче, переехав сюда во время войны, я купил у торговца в Кандагаре крупную партию спиртного. Складывал там за стеной. И пил, как говорится, под одеялом. Но тайное когда-нибудь все равно становится явным…

— Еще короче!

— Хоп, шурави! Мне грозило серьезное наказание, и я уничтожил весь запас спиртного; склад же приказал заложить стеной.

— Значит, сейчас за стеной пустое помещение?

— Да. Летом пробью дверь, установлю там генератор. Будет свет вырабатывать. Но если вы настаиваете, то стену можно сломать, только на это уйдет не менее часа.

Ивахин внимательно осмотрел стену и ничего подозрительного не заметил. Если бы он отбил кусок штукатурки, то сразу понял бы, что на самом деле стена представляла собой дверь, а хозяин дома нагло лгал. Но в этот момент его позвал сверху командир взвода:

— Товарищ подполковник, вас вызывает на связь замполит полка.

— Осмотр закончили, все наверх! — приказал сопровождавшим его солдатам Ивахин.

Курдани облегченно вздохнул, но это осталось без внимания исполняющего обязанности командира полка. Тот вышел к взводному связисту, принял гарнитуру:

— Первый на связи.

— Это Четвертый! У меня в Арихеле пусто.

— Похоже, и у меня тоже…

— Выполняем график или задерживаемся на часок-другой?

— Всем подразделениям в 15.00 отход на базу! — приказал Ивахин.

— Понял, в 15.00 отход. Отбой!

Ивахин вернул гарнитуру связисту, повернулся к командиру разведвзвода:

— Выводи людей на южную окраину селения, к дороге, туда же БМП, и сразу построение в боевой порядок.

Разведвзвод вместе с исполняющим обязанности командира полка ушел к мосту через Урдальку. В 16.00 подразделения поиска, а также второй мотострелковый батальон, прикрывавший ущелье у селения Урульдак, вернулись в расположение полка. Войсковая часть начала подготовку к выходу из Афганистана. Командира полка полковника Куршина внесли в списки без вести пропавших, передав дело о его исчезновении органам государственной безопасности.

В 15.20 стена-дверь в бункер, где прятался Куршин, открылась. В комнату вошел Курдани. Присел на топчан рядом с беглым полковником, протер платком внезапно вспотевший лоб.

— Кажется, пронесло, господин полковник. Ваши подчиненные ушли.

— Бывшие подчиненные, — уточнил предатель.

— Заместитель у вас дотошный, весь дом перерыл. А особист злой как собака. Народ опрашивал, тоже везде нос свой совал…

— Этого у них не отнять. Ну да и черт с ними; главное, ушли ни с чем. Больше не придут.

— Да, мои люди сообщили, что полк получил приказ срочно готовиться к выводу.

— Хорошая новость! Теперь можно подняться в большую комнату, отведать вина, покушать, принять душ… Ну а потом — на рандеву с бывшей супругой.

— Да, господин полковник.

Куршин в сопровождении хозяина дома и Абдула поднялись в главную комнату мужской половины дома. Ахмад приказал подать запоздалый обед или ранний ужин. Женщины, закутанные в черные одеяния, внесли тазики с водой, в которых мужчины омыли руки. Позже они постелили скатерть на дорогой ковер и внесли блюда с жареным мясом, специями, лепешками, поставили две бутылки вина и чайник с зеленым кандагарским чаем.

Куршин поднял одну из бутылок, осмотрел ее на свет:

— Да, это то вино, что я больше всего люблю. Оно не туманит голову, а делает ее ясной, разливает по телу тепло и даже возбуждает — естественно, в присутствии предмета возбуждения. Успокаивает, дарит блаженство… Хорошее вино. Как тебе удалось достать его?

— Как говорят в России, не имей сто рублей, а имей сто друзей, — улыбнулся Ахмад. — Друзья помогают друг другу. Я дарю им молоденьких красавиц из дальних горных кишлаков, они отвечают взаимностью, в том числе поставляя настоящие вина.

— Да ты, наверное, и сам не прочь выпить?

— Только перед тем, как войти в покои одной из жен или наложниц. Вино действительно возбуждает.

— Ну, тогда наливай!

— Я сейчас не буду. Сегодня мне не до вина и не до любовных утех. К ночи должен прибыть человек из Пешавара по вопросу вашей переброски в Пакистан. Его надо встретить и все обговорить.

— Понятно… Значит, тебя тоже ждет бессонная ночь?

— В отличие от вас, не столь страстная…

Взгляд полковника потемнел.

— Не будем об этом.

Ахмад налил вино в пиалу. Насладившись ароматом настоящего французского вина, Куршин выпил его мелкими глотками.

— Прелесть! Других слов и не подобрать!

— Теперь прошу мясо, зелень, лепешку.

Плотно пообедав, Куршин наконец с удовольствием закурил.

— А сейчас, мой друг, — сказал он, — неплохо бы принять контрастный душ и переодеться.

— Вам подготовили одежду.

— Как я и просил, белую?

— Да. И все остальное. В комнате, где вы находились во время зачистки.

— А где дверь в спальню моей дорогой сучки?

— В той же комнате.

— Я ее не заметил.

Курдани вновь улыбнулся:

— Если бы вы ее заметили, то те, кто занимался оборудованием потайной части подвала, тотчас лишились бы своих голов. Поэтому они старались работать аккуратно… Пойдете к супруге после душа?

— Нет, позже, часов в семь.

— Тогда, может, дать ей воды и пищи? Она не ела ничего с самого утра.

— Не стоит ее кормить. Подумайте лучше, куда денете труп.

— Я думал об этом. Мы бросим ее тело в ущелье. Шакалам тоже надо кушать.

Курдани и Куршин рассмеялись.

— Это ты верно заметил, Ахмад, — проговорил полковник. — Место этой шлюхи как раз среди шакалов.

— А вообще-то она у вас красивая…

— Красивая. Но не у меня.

— Обычно у вас измена супругов приводит к разводу, но чтобы к убийству… Это по нашим законам жену, изменившую мужу, казнят.

— Я теперь такой же, как и вы. А значит, ваши законы — мои законы… — Куршин присел, потянулся. — Пусть вино останется, остальное можно убрать. Я в душ. Кстати, где он находится?

Ахмад трижды хлопнул в ладони. На пороге появился мальчуган лет двенадцати.

— Бача проводит вас, полковник. В соседней с душем комнате — ваша белая одежда. Извините, не могу понять, почему вы выбрали именно белое одеяние?..

— Идя на черное дело? Потому, дорогой Ахмад, что я так хочу. Еще вопросы есть?

— Нет, полковник, вопросов к вам у меня нет! — развел руками Курдани.

Куршин встал и вслед за мальчуганом вышел из большой комнаты. Тут же в нее вошел Абдул:

— Все по плану, Ахмад?

— Да. Полковник ночью займется своей шлюхой, нам же надо встретить посланца из Пешавара. Около полуночи он должен выйти на связь и сообщить, где его найти. На встречу поедешь ты. К 22.00 из Дули пригонят новый джип, на нем и отправишься.

— Слушаюсь. Но не лучше ли тебе лично встретить посланца самого Раббани?

— На встречу поедешь ты, — в тоне приказа повторил Курдани.

— Хорошо, хорошо… Я так я… — Абдул взял в руки бутылку вина, принюхался, поморщился: — Напиток шайтана. Мерзость. Как эту гадость пьют неверные? Другое дело — хороший чарс…

— Кому что… Поставь бутылку и сходи узнай, не было ли докладов от людей, что наблюдают за полком. Мне надо знать, что там происходит.

— Хоп! А после ужина позволь уединиться с Фаридой? Она тебе больше не нужна, а я бы развлекся с ней…

— Уединяйся. Но развлечения до 22.00! Этого времени тебе хватит?

— Вполне. Ты уже решил, что будешь делать с ней? Покупатель на нее есть?

— Она слишком стара, Абдул. Продать ее будет трудно, работница же из наложницы — я не имею в виду постель — никудышная. Придется убирать.

— Не спеши, Ахмад! Отдай Фариду мне. А как надоест, я сам уберу ее.

— Забирай. Только объясни… Ты спокойно можешь иметь молоденьких девочек; зачем тебе эта старая, изношенная ослица?

— А меня тянет к таким! Почему? Не знаю. Может, потому, что молодые часто поначалу вместо удовольствия доставляют разочарование; старые же умеют ублажать мужчину и знают, что и когда делать.

— Странная у тебя логика… Но дело твое. Забирай Фариду. И сделай так, чтобы я ее больше не видел.

Довольный Абдул вышел из комнаты хозяина дома и тут же приказал слуге через полчаса доставить к нему в покои Фариду.

…В 7 часов вечера Куршин, спустившись в подвал, зашел в свою комнату, где скрывался от бывших подчиненных. Он был облачен в белоснежные одежды, штаны, рубаху. Увидел на топчане наручники, плетку, нож в ножнах. Все, что ему было нужно для свидания, последнего свидания с бывшей женой… От шороха сзади он обернулся. На пороге, улыбаясь, стоял Ахмад.

— Ты зачем здесь? — спросил Куршин.

— Тебе известен вход в спальню госпожи Ропниной?

— Ах да, об этом я не подумал… Так где этот вход?

Ахмад подошел к боковой стене и легко сдвинул в сторону старинный платяной шкаф. За ним находилась дверь.

— Вот и вход, полковник. Он открыт; достаточно опустить ручку вниз, и спальня бывшей супруги перед тобой.

— Отлично! А теперь уйди.

— Да, конечно… Но дверь захлопнется, и изнутри ее не открыть. Когда все закончится, нажмите кнопку у выключателя света. Слуга выпустит вас. — Ахмад посмотрел на орудия пыток, усмехнулся: — Приятных вам ощущений, полковник.

— Иди к черту, Ахмад!

Курдани неслышно, как и появился, вышел в коридор. Куршин же взял в руки плетку и наручники, ножны с ножом вставил за пояс штанов. Поднял голову вверх, закрыв глаза. Затем, резко выдохнув, подошел к двери и распахнул ее.

Бывшая супруга Куршина лежала на кровати, одна ее рука была пристегнута наручником к спинке. От неожиданности женщина вздрогнула и повернулась на скрип. Глаза ее расширились от изумления.

— Денис? Ты?! Здесь?!

— Добрый вечер, дорогая, — ответил Куршин.

— Ты пришел за мной? Но… почему на тебе необычная одежда и почему в руках плетка?

— Скажем так, — усмехнулся Куршин, — я пришел к тебе. Ну и в каком-то смысле за тобой — точнее, за твоей душой.

— Я не понимаю тебя…

— Не понимаешь? — изобразил удивление полковник. — А могла бы догадаться… Тебе не кажется странным, что ты оказалась здесь, в подвале дома афганского кишлака?

— Я плохо помню, как попала в этот подвал. И… почему попала.

— Вот об этом мы с тобой поговорим перед тем, как заняться любовью. Страстной. Животной. Да, Ларочка, это по моему приказу тебя доставили в Афганистан, а твоего новоиспеченного мужа убили в горах Кавказа.

— Андрей погиб?!

— Ты плохо слышишь? Если я сказал, что по моему приказу убили твоего мужа, то, естественно, это значит, что Андрей Валерьевич Ропнин погиб.

— Господи! — воскликнула женщина. — За что же ты убил его?

— Как за что? За то, что он соблазнил тебя в то время, когда я воевал в этой дерьмовой стране.

— Но ты же дал согласие на развод!

— И что? Тогда это было необходимо. Для того, чтобы позже отомстить тебе за все твое беспутство. За твою связь с Ропниным, за то, что ты, шалава, гуляла в Союзе, когда я здесь рисковал жизнью.

С трудом, но Ларисе удалось сесть на кровати.

— А ты не забыл, как после училища увез меня из Москвы в задрипанный гарнизон? Где я сидела в вонючем бараке — общежитии, а ты тем временем спал с официантками, медсестрами и женами своих друзей? Что, по-твоему, мне это было приятно? Я не могла никуда выйти без твоего разрешения, а ты не позволял. Сам же вовсю развлекался.

Куршин угрожающе усмехнулся:

— Если у тебя такая хорошая память, Лара, то тогда вспомни, что было до того, как я увез тебя из столицы в отдаленный гарнизон.

— Может, ты все-таки сначала снимешь с меня наручники и позволишь принять душ? Нормально в туалет сходить?

— Может, но не сейчас. Ты вспомнила, кем была до нашей свадьбы?

— Ты обо всем прекрасно знал, и я не понимаю, для чего весь этот спектакль. Почему мы не говорили об этом раньше?

— Потому, дорогая, что я слишком долго шел к этому разговору. Слишком долго принимал решение. И я его принял, поэтому именно сегодня ночью мы поставим в наших отношениях точку.

Женщина, красивая и привлекательная даже в этом убогом подвале, испуганно отодвинулась к стене:

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказал. Так кем ты была до знакомства со мной?

— Студенткой.

— Ты была шлюхой, имевшей студенческий билет. Ты хотела выйти замуж за офицера, это же престижно. Хотела обеспеченной жизни и вешалась на шею курсантам без разбору. Тебя, как куклу, передавали из рук в руки выпускники училища. Старшие — младшим. Тебя это бесило, но из года в год ты упрямо продолжала висеть на заборе училища, подыскивая себе очередного жениха. Находила и тут же расставляла свои, надо признать, красивые ноги. Ты очень хотела выйти замуж. И тебе наконец удалось влюбить в себя одного романтичного тогда еще юношу, который на пять лет был младше тебя. Этим романтичным юношей оказался я. Прекрасно помню нашу первую ночь в увольнении на съемной квартире. Это была незабываемая ночь… Ты старалась, и я буквально задыхался от удовольствия. Ты знала, чем взять меня. Наша первая ночь была страстной и развратной. Ты делала то, что я даже в мыслях не допускал. Я помню твое лицо, блестящие от возбуждения глаза в свете луны, светившей в окно, полуоткрытый рот, которым ты так умело ласкала меня… Капли пота на твоем лбу под растрепанными, взбившимися белокурыми волосами… Ты была прекрасна. И я попался на твою удочку. Каким счастливым я вернулся из увольнения, не зная, что на самом деле был придурком!.. Мне рассказывали о тебе, о твоих любовных похождениях, но я не верил. Я не верил никому, потому что, ослепленный любовью, верил лишь тебе, а ты вертела мной, как хотела. Ты наконец заполучила в свои сети беззащитную жертву и не собиралась ее выпускать. Да и жертва не стремилась вырваться из этих сетей… сетей лицемерия и лжи. Просветление наступило позже, на последнем курсе, когда я, вернувшись со стажировки, увидел тебя на дискотеке с сержантом первого курса. Он держал тебя за ягодицы, а ты покусывала ему ухо. Ты не могла видеть меня. Я стоял в тени, за забором. Сейчас не объяснить, что я чувствовал тогда. Мы встретились только на следующий день, потому что меня до окончания дискотеки забрал патруль, я вышел из училища без увольнительной записки. И ты на вопрос, как жила в мое отсутствие, нагло врала. А помнишь, что ты ответила мне на вопрос, как танцевала с сержантом?

— Не помню, — проговорила Лариса.

— Ты ответила, что не была в тот вечер на дискотеке, что я спутал тебя с кем-то. Ты и подружек в свидетели привела. И те врали вместе с тобой. Ты якобы весь вечер была в студенческом общежитии. Но сержант-то раскололся! Пришлось прессануть его у котельной. Помнишь, тогда в училище похороны были? Так это его хоронили. Долго, сука, молчал, пока я не переломал ему ребра. Потом сказал правду. Ты с ним, оказывается, спала, дорогуша, когда я в наряды заступал! Надо же, в той же самой постели, на той же самой съемной квартире…

— Почему же ты тогда не бросил меня? Не нашел себе другую?

— Любовь — странное чувство. Я любил тебя и ненавидел. И… надеялся, что вот поженимся, уедем в войска, и все изменится. Но ты и в гарнизоне начала задницей своей оттопыренной перед офицерами вилять. И тогда я закрыл тебя в общаге, а сам стал гулять налево и направо. И, знаешь, это помогло. Верно говорят, клин клином вышибают. К тому же развестись с тобой я не мог — это неминуемо повлияло бы на мою карьеру. И опять-таки меня не покидала надежда, что ревность заставит тебя измениться. Но напрасно я надеялся на чудо… Чудес на этом свете не бывает. Как только ты «зацепила» комсомольскую «шишку», когда меня направили в Афганистан, то все вернулось на круги своя. Ты быстро сообразила, что с Ропниным будет лучше и в материальном плане, и во всех других отношениях. Он имел любовниц, ты имела любовников. А в семье вроде как мир. Но ты не учла одного: я предательства не прощаю. Поэтому твой Ропнин убит, а ты находишься здесь, для всех тоже погибшая при сходе лавины. Тебя недолго будут искать. Да и кому ты нужна? Пропала и пропала…

Женщина взглянула на бывшего мужа:

— А ты сам не предал Родину — ты, не прощающий предательства?

— Не надо высоких слов. Они не для тебя. И объясняться перед тобой у меня нет никакого желания.

— Ты решил сделать меня своей рабой?

— Нет! Как можно? Да и рабыня из тебя никакая. Стара стала, Лара!

— Тогда что ты намерен сделать со мной?

— То же, что ты сделала со мной.

— Не понимаю…

— Сейчас все поймешь. Достаточно слов, пора переходить к делу.

— Что ты хочешь делать? — испуганно воскликнула Лариса.

— Любить, моя дорогая. До смерти любить!

— Не надо, Денис, прошу тебя… Мы же цивилизованные люди. Отпусти меня, и мы больше никогда не встретимся.

— Конечно, отпущу. А уж то, что не встретимся, — это точно. Больше, после этой сказочной ночи, мы не увидимся никогда.

Куршин подошел к кровати, отцепил наручник, державший руку бывшей жены. И тут же сдернул ее на пол. Схватил за волосы, приподнял, бросил головой обратно на кровать, но так, что колени женщины остались на полу. Защелкнул на запястьях уже двое наручников. Сорвал с бывшей жены грязный халат, лифчик, трусы…

— А ты по-прежнему привлекательна, особенно сзади.

— Не надо, Денис, прошу тебя!..

— Надо, Лара. Я долго ждал этого момента, и он наступил.

Куршин грубо взял ее. От боли женщина закричала, что еще более возбудило насильника. Удовлетворившись, он отошел от постели и взял в руки кнут. На спине бывшей жены проступила кровавая полоса. В полубессознательном состоянии Лариса прошептала:

— Не надо, прошу! Хватит…

— Да, — сказал Куршин, — хватит. Я хотел, чтобы ты сдохла в муках, но ты все же когда-то подарила мне волшебную ночь любви. Любви, тобой же и растоптанной. Поэтому я помогу тебе. Ты не будешь мучиться.

Он перевернул ее на спину и резким движением вооруженной клинком руки перерезал горло. Стер рукавом рубахи пот с лица. Подошел к стене. Нажал на кнопку звонка. Дверь тут же отворилась. За ней стоял сам Ахмад Курдани:

— Все?

— Все! Прикажи доставить мне в комнату водки. Много водки!

— Вечером тебе ехать в Пакистан. Посланец из Пешавара уже прибыл.

— Ты плохо понял меня, Ахмад?

— Хоп, полковник, водка будет!

Куршин в окровавленной одежде поднялся к себе и принял душ. Ахмад же вошел в комнату, на полу которой лежало тело бывшей жены Куршина. За ним туда же вошел второй афганец с четками в руках — посланец Раббани.

— Надеюсь, Ахмад, ты записал на видеокамеру «свидание» полковника с бывшей женой?

— От начала до конца. Со звуком.

— Кассету мне! Я отвезу ее вместе с Куршиным в Пакистан.

— Как скажешь, уважаемый Хамид.

— Хоп! Пора и мне на отдых.

Посланец из Пакистана ушел. Вернулся к себе в покои и Курдани.

Над Бервеханом опустилась густая зимняя ночь. Заморосил нудный, холодный дождь.