Дорога особого значения

Александр Тамоников, 2023

Самые интересные романы о сталинском спецназе – СМЕРШе. Германское командование разрабатывает план диверсии на Транссибирской магистрали, снабжающей советские войска. Главной действующей силой акции должны стать заключенные сибирских лагерей. Подбить зэков на восстание поручено осевшим в тех краях «спящим» агентам абвера. Узнав о готовящейся операции немцев, руководство СМЕРШа направляет в один из лагерей старшего лейтенанта Игната Раздабарова и лейтенанта Афанасия Лыкова. Под видом заключенных они внедряются в преступную среду и начинают опасную работу по перевербовке уголовных авторитетов… «Смерть шпионам!» (СМЕРШ) – это короткое и беспощадное название носило особое подразделение НКВД, подчинявшееся И. Сталину. Созданное в годы войны, оно состояло из проверенных в бою, честных и бесстрашных офицеров Красной Армии. СМЕРШа боялись все – и фашистские лазутчики, готовящие диверсии в наших боевых порядках, и гитлеровские приспешники, действующие в глубоком советском тылу. Враг знал: если на его след напали бойцы сталинского спецназа, справедливого и скорого суда не избежать. Романы серии «СМЕРШ – спецназ Сталина» – это каждый раз увлекательный динамичный сюжет и новые исторические знания, это экшен, написанный простым и понятным языком. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров!

Глава 5

После ухода Звягина Эрлих и Штеле стали совещаться.

— Я вижу, что ты не веришь этому русскому полковнику, — сказал Штеле Эрлиху.

— Ты прав, — мрачно ответил тот. — Не верю.

— Думаешь, он блефует? — прищурился Штеле.

— Возможно, что и так, — ответил Эрлих.

— И это означает, что он не тот, за кого себя выдает?

— Именно.

— Да, но какой смысл в этой его игре? — Штеле встал и прошелся по кабинету. — Допустим, мы поверили в то, что он нам сказал. Идея действительно стоящая. Как ты сам знаешь, там, — Штеле указал пальцем вверх, — давно уже думают над тем, как перекрыть каналы снабжения для русской армии. И, между прочим, упоминалось и о Транссибирской магистрали. Причем не один раз и всерьез… Но, похоже, эти мудрецы в высоких кабинетах так ничего путного до сих пор и не придумали. Магистраль действует, и по ней все так же поступает все необходимое для Красной армии. Оттого она и перешла в наступление… И тут появляется русский полковник-перебежчик и практически с ходу предлагает нам интересную идею! Согласись, что идея и впрямь интересная.

— Именно это меня и смущает, — мрачно произнес Эрлих. — Такие идеи с ходу не рождаются. Они — результат многодневных напряженных размышлений.

— Захочешь жить — придумаешь еще не то, — улыбнулся Штеле. — Хотя, конечно, в какой-то мере ты прав… Думаешь, это ловушка?

— Возможно, — коротко ответил Эрлих.

— И этот полковник, соответственно, подсадная утка?

На это Эрлих и вовсе ничего не сказал, лишь пожал плечами.

— Герд, — обратился Штеле к Эрлиху по имени. — Ты прекрасно знаешь, как я ценю твой трезвый ум и здоровый пессимизм. Однако на этот раз мне кажется, что ты неправ. Давай рассуждать логически. Допустим, этот русский полковник и в самом деле провокатор. И, соответственно, фанатик. Да, фанатик, — заметив, что Эрлих удивленно посмотрел, повторил Штеле. — Потому что выйти живым из такой рискованной игры — дело практически невозможное. Если мы его хоть в чем-то заподозрим, то сам понимаешь, что с ним будет дальше.

Штеле опять прошелся по кабинету и сделал несколько энергичных движений руками.

— Все-таки малоподвижная у нас с тобой работа, — скривился он. — Все больше приходится работать головой. А малоподвижность — это плохо для всего организма, в том числе и для умственных способностей. Получается заколдованный круг.

— Просись на фронт, — мрачно усмехнулся Эрлих. — Там движения гораздо больше. Что, безусловно, отразится на твоих умственных способностях.

— Узнаю своего друга Герда Эрлиха! — рассмеялся Штеле. — Но однако же по некоторым причинам я предпочитаю быть здесь, а не на фронте. Итак, позволь мне продолжить. Допустим, русские и впрямь решили затеять с нами игру и подсунули нам провокатора-фанатика в лице этого полковника. Но в чем суть такой игры? В чем, так сказать, высокий замысел русских? Делай со мной что хочешь, но никакого высокого смысла я не вижу. В конце концов, чем мы рискуем в этой игре? Неужели только тем, что мы потеряем группу диверсантов, заброшенную в глубокий тыл русских? Так невелика потеря… И, думаю, русские не стали бы ради этого затевать с нами какую-то игру. Не надо считать их дураками. Ну, а еще что мы здесь теряем? Ты молчишь, друг мой Герд Эрлих? Вот и я недоуменно умолкаю.

Выговорившись, Штеле сел на диван и закрыл глаза. Он думал. Думал и Эрлих. Они молчали долго.

— Там, — отозвался наконец Штеле и опять указал пальцем вверх, — наверное, уже головы себе сломали, размышляя, как оставить Красную армию без снабжения. Но, похоже, никто еще не додумался использовать для этого советских заключенных. Идея, прямо скажем, оригинальная и неожиданная. А значит, имеет шансы на успех. И потому я предлагаю подумать над ней основательно.

— Ты считаешь, что можно верить заключенным? — спросил Эрлих.

— В нашем положении можно верить хоть черту, — ответил Штеле. — Это во-первых. А во-вторых… Представь, друг мой Эрлих, что тебя за все твои старания взяли и засадили в концлагерь. Ну? Скажи, разве в этом случае ты не затаишь обиду на власть? Не захочешь ей отомстить — по мере своих сил и возможностей? И вот тебе вдруг предложили такую возможность… Конечно же, ты используешь эту возможность и подложишь взрывчатку под какой-нибудь мост. Разве не так? Получишь, так сказать, моральную компенсацию. И к тому же не забывай еще об одной компенсации — о свободе.

— Ты говоришь о психологических моментах… — в раздумье произнес Эрлих.

— А о чем же еще! — воскликнул Штеле. — Разумеется, о них!

— Да, но те, о ком ты говоришь, — заключенные. Убийцы, воры, возможно, те, кто отбывает заключение по политическим мотивам.

— Тем более! — развел руками Штеле. — Кому, как не политическим заключенным, быть мстителями? Это же принципиальные враги советской власти. Пригодятся и убийцы с ворами. Для них, как известно, главное — оказаться на свободе. И тут им предлагают такую возможность. Неужто они ее упустят? Опять же, друг мой Эрлих, я говорю о человеческой психологии.

— Допустим, — стал постепенно сдаваться Эрлих. — Однако же идея новая. Тут надо подумать.

— Разумеется! — воскликнул Штеле. — Подумать, затем составить план, далее — одобрить его в высоких кабинетах. Все, как полагается. А потом надо начать действовать. А начинать нужно с бокала хорошего французского коньяка! Как тебе моя идея, друг мой Эрлих?

— Поддерживаю, — скупо улыбнулся Эрлих.

* * *

–…Итак, во-первых, — сказал Штеле. — Как нам быть с авторством идеи? Что же, так и доложим в верха, что ее нам подкинул русский перебежчик-полковник? Не много ли будет чести для этого полковника?

— У тебя есть мысль? — глянул Эрлих на Штеле.

— Я полон всяческих продуктивных мыслей, в том числе и относительно русского полковника, — с нарочитым пафосом сообщил Штеле.

— Я слушаю, — сказал Эрлих.

— А мысль вот какая, — сказал Штеле. — Предлагаю отодвинуть полковника в сторону и сообщить нашему начальству, что авторы идеи — мы с тобой. Думаю, ты не станешь возражать.

— Не стану, — ответил Эрлих. — Но как же быть с полковником?

— А что полковник? — поморщился Штеле. — Полковник… Да, вот! По всей видимости, там, в Сибири, нам понадобится свой человек, который смог бы координировать весь ход операции. Вот пускай наш полковник и будет таким координатором. Тем более что он, по его словам, родом из тех мест. А это, согласись, немаловажный момент — хорошо ориентироваться в обстановке.

— Не согласен! — решительно ответил Эрлих.

— Почему? — недоуменно спросил Штеле.

— По двум причинам, — стал пояснять Эрлих. — Во-первых, не исключено, что он совсем не тот, за кого пытается себя выдать. То есть ведет двойную игру. Ее цели нам пока непонятны, но это не означает, что их нет. Равно как и самой игры.

— Допустим, — недовольно произнес Штеле. — Я уже говорил тебе, что никакой игры скорее всего здесь нет, потому что нет в такой игре никакого смысла для русских. Но предположим, что ты прав. Ну, а в чем же заключается вторая причина?

— В том, что я ему не верю, — сказал Эрлих. — Если он предал своих, то предаст и нас. Психология — как ты любишь выражаться. Он трус, и этим все сказано. Поэтому рассматривать такого субъекта в качестве координатора столь сложной и рискованной операции — это как минимум непрофессионально. Но мы же с тобой профессионалы, не так ли?

— Тут я с тобой согласен, — после размышления произнес Штеле. — Но тогда — что с ним делать, с этим полковником? Получается, что он нам больше не нужен?

— Пускай он побудет некоторое время в нашем заведении, — сказал Эрлих. — Поиграем с ним… Подсунем к нему нашего агента… В общем, все, как обычно. Чтобы до конца выяснить, кто он на самом деле.

— Понимаю, — сказал Штеле и усмехнулся. — Тем более вдруг он выдаст нам еще какую-нибудь сверхценную идею! С испугу — оно бывает.

— Вряд ли, — равнодушно произнес Эрлих.

— Ну, не выдаст, так не выдаст, — согласился Штеле. — Отправим его в лагерь, да и забудем о нем. Меня сейчас интересует другое. Кто все-таки будет координатором? Ведь без него никак!

— Наверняка в тех местах есть наши агенты, — сказал Эрлих. — Подберем кандидатуру из них. Дадим соответствующие инструкции. Все как полагается.

— А тогда надо поторопиться, — сказал Штеле. — Наш полковник, безусловно, прав в одном. Скоро весна. А весна — это время для наступления.

— И для совершения диверсий — тоже, — добавил Эрлих.