Возвращение в строй

Александр Тамоников, 2016

Уволившись из армии, бывший спецназовец капитан Павел Кулагин возвращается в родной город Переславль и устраивается в усадьбу депутата областной думы простым рабочим по уходу за территорией. Работа спокойная, место тихое – что еще надо бывшему вояке, сполна хлебнувшему военных невзгод! Но первое впечатление оказалось обманчивым. Как-то Кулагин заметил перепуганное женское лицо, мелькнувшее в окне третьего этажа. А потом девушка выбросила из окна конфету, на обертке которой была написана просьба о помощи. Что-что, а вызволять людей из беды Павел умел лучше, чем даже подметать дорожки…

Глава вторая

К вечеру в квартире Кулагина висели и тюль, и шторы. Павел был доволен. Погода наладилась, дождь прекратился, и светило солнце. Кулагин решил прогуляться до нового магазина, узнав у соседки, где сейчас находится супермаркет. Он достал из накоплений десять тысяч и вышел из квартиры. Во дворе было довольно много людей, но он их не знал. Когда уже приближался к супермаркету, неожиданно рядом с тротуаром затормозила «Тойота», и из нее буквально выпрыгнул молодой мужчина:

— Пашка?

— Пузырь? — удивился Кулагин.

Он не сразу узнал своего одноклассника, Валерия Пузырева. Они в школе особо не дружили, тот был, как сейчас говорят, «ботаником», отличником, усердным учеником и, поговаривали, стукачом классного руководителя, но какие-то отношения все же поддерживали, что, правда, не мешало Пузырю не давать списывать. Противоречивый был парень. Но никто на него злобы не таил, в основном не обращали внимания.

— Эка ты вспомнил мое «погоняло» школьное. Пузырем я был так давно, что уже и забыл. Сейчас я — Пузырев Валерий Вячеславович, не последний человек в этом городе, владелец автосервиса.

— Поднялся, значит?

— В наше время только дурак или лентяй не поднялся. Хотя после института пахал на заводе, инженером. Как пошла приватизация, отхватил часть склада. Там сначала автомойку организовал, а как землицы прикупил, то и автосервис построил.

— Да, тебя не узнать. Никогда бы не подумал, что ты станешь бизнесменом, — покачал головой Павел.

— Никто не думал, а я взял и стал. Потому что вовремя мозги включил.

— Молодец, нечего сказать. Значит, в полном порядке?

— В полном. Слушай, а чего мы на улице торчим? Тут кафе недалеко, заедем, посидим, выпьем?

— Так ты же за рулем.

— А у меня водитель.

— Во как? Личный водила.

— А то! «Бабки», слава богу, есть, дело процветает, несмотря на кризисы.

Подумав, Кулагин согласился.

В полупустом, несмотря на вечернее время, кафе посетителей оказалось немного. Бывшие одноклассники устроились в отдельном кабинетике. Официант оказался знакомым Пузырева и без всякого меню сразу принес триста граммов виски, холодной закуски, сок.

— Ну давай, за тебя, — поднял бокал Пузырев.

Второй тост был, естественно, за него, а третий Кулагин выпил за тех, кого нет.

Пузырев сначала не понял, потом вспомнил:

— Черт, совсем забыл, ты же у нас военный. До каких чинов дослужился?

— До капитана.

— Что-то негусто. А помнишь, как ты увел у меня Таньку Валееву? В десятом классе?

— Скажешь тоже, увел. Она что на тебя не смотрела, что на меня. Ей тогда был нужен принц в полном фарше.

— Но когда я пригласил ее на танец, она пошла, и на второй согласилась, а ты перебил.

— Со мной она тоже недолго танцевала, переметнулась к сыну директора филармонии из соседнего класса. Интересно, как она сейчас?

— Танька сейчас в шоколаде, — откинувшись на спинку дивана, сказал Пузырев.

— Тоже бизнесвумен?

— Она теперь госпожа Шордер, гражданка Израиля. Удачно вышла замуж и укатила в Тель-Авив. Мужик у нее крутой предприниматель. На форумы сюда в Москву приезжает.

— Короче, Танька своего не упустила.

— Глупо было бы с такой фигурой и внешностью.

— Наших кого видишь?

— Почти нет. Слышал, Толька Родин от рака умер, а Серега Жданов, который, как и ты, после школы в военное училище подался, а потом почти все время в нем же и преподавал, на охоте погиб.

— Как это?

— А кто знает, Паш? Поговаривали, что случайно друг его за кабана принял и снес голову из двух стволов.

— Да, новости ты мне сообщил «хорошие».

— Так она жизнь такая, Пашка. Кому все, кому ничего. Кто раньше уходит, кто позже. В результате все там, — указал он пальцем на потолок, — будем.

— Это точно. Слушай, Валер, раз у тебя дело процветает, может, и для меня найдешь местечко? По старой дружбе?

— В смысле? — удивился Пузырев. — Ты же служишь, капитан.

— Отслужил я свое, Валера, в запас уволили.

— С чего бы такого молодого? Сейчас вроде прошли времена, когда из армии пачками сваливали.

— Одни времена прошли, другие настали. В общем, не служу я больше. И пенсии нет, и работы.

У Пузырева, кажется, зачесалось все, что могло зачесаться.

— Ты, это, Паш, без обиды. Дело процветает, но вакансий нет. На хреновую зарплату очередь. А я плачу хорошо. Если бы раньше знал, за полгодика, что тебе работа будет нужна, придумал бы что-нибудь.

— Ну, у тебя нет, может, у кого другого есть? Ты же в городе не последний человек, — улыбнулся Кулагин.

— Надо подумать. Так с ходу не скажу. Поговорить кое с кем надо. Ты по профессии кто?

— Специалист широкого профиля, могу директором, могу водителем, могу киллером.

— В смысле, киллером?

— Да пошутил я. Просто стреляю хорошо из всех видов оружия. Научился в свое время.

— Понятно. Но по диплому кто?

— По диплому, Валера, я инженер по эксплуатации и ремонту автомобильной и гусеничной техники.

— Да, специальность более чем «востребованная», особенно касаемо гусеничной техники. И опыта работы на «гражданке» нет, — почесал нос Пузырев.

— Откуда? Зато есть опыт работы с личным составом.

— Вот только на «гражданке» нет никакого личного состава. Слушай, а ты в полицию не хочешь пойти?

— Кем?

— Ну, хотя бы участковым. С умом можно неплохие деньги делать.

— Не возьмут.

— Почему?

— Долго объяснять. Но не возьмут ни в полицию, ни в МЧС, ни даже в УИН.

— Тебя что, выгнали из армии?

— Можно сказать и так.

— А я-то еще подумал, почему ты без пенсии уволился. Сейчас даже старшим лейтенантам при увольнении пенсию назначают и хаты дают, за училищем целый микрорайон для таких уволенных построили.

— Ну, с хатой у меня порядок. Мне работа нужна.

— Это я уже слышал.

— Поможешь?

— Сказал же, поговорю, с кем надо. Ничего не гарантирую, но постараюсь.

— А тебе телохранитель не нужен?

— Нет! Не от кого охранять. Да и лишних денег нет.

— Ясно!

Пузырев вдруг заторопился:

— Мне надо жену встретить, она заканчивает поздно. Паш, может, потом как-нибудь посидим по-хорошему?

— Может, и посидим. А ты изменился, — глядя на него, задумчиво произнес Кулагин.

— Говорил уже, жизнь такая. Не хочешь — изменишься, — усмехнулся одноклассник, вызвал официанта, бросил на стол несколько купюр: — Сдачи не надо.

— Спасибо, Валерий Вячеславович.

— На здоровье, — ответил тот и повернулся к Павлу: — Тебя подвезти?

— Не надо, я в супермаркет шел.

— Он тут недалеко.

— Знаю!

Они вышли на улицу. Ко входу тут же подкатила «Тойота».

— Если что узнаю, Паш, позвоню. Ну, давай, рад был встретиться.

— Взаимно.

Пузырев сел в машину, и внедорожник, взяв с места, скрылся за поворотом к проспекту. Кулагин усмехнулся: позвонит он, куда? Номера телефона не взял. В общем, как был Пузырь, так Пузырем и остался. Ну, и хрен с ним! Но настроение ухудшилось.

Павел зашел в супермаркет, прикупил продуктов, в основном быстрого приготовления и долгого хранения, он не был любителем ходить по магазинам. Подумав, взял и бутылку водки, а на выходе — два блока сигарет. С фирменным пакетом вернулся домой.

Сел на табурет в кухне и задумался.

Вот и еще один день на «гражданке» прошел. А что толку? Завтра надо посмотреть тачку да заняться документами, регистрацией, военным билетом. Если машина на ходу, уже проще. У него была «семерка», купленная с рук еще в 2002 году. Старенькая, таких в городе почти не осталось, но в прошлом году в отпуске он накатал на ней без проблем более двух тысяч километров. «Семерка» стояла в гараже кооператива «Заря», сразу за районным отделом полиции. В отпуске он заплатил взносы за год вперед, так что с этим вопросов к нему не будет, если, конечно, не подняли тарифы, пока он отсутствовал. Тогда придется доплачивать.

Черт! А «гражданка» дороговато обходится. Раньше он об этом как-то не думал. Теперь пришло время не только думать, но зарабатывать деньги на существование. Долг за квартиру тоже наверняка не малый. Его сбережений так надолго не хватит. Надо искать работу. Вопрос, где искать и какую? Но этим он тоже займется завтра, а сейчас…

Капитан спецназа, профессионал по борьбе с терроризмом, отличный стрелок и рукопашник, владеющий всеми видами оружия, в том числе и холодным, способный решать задачи любой сложности, в любых условиях и в любой местности, машинально достал из пакета бутылку водки. Посмотрел на этикетку. «Столичная». И зачем взял? Но понял вдруг, что ему, возможно впервые, захотелось выпить безо всякой причины, одному, в тишине квартиры.

Он открыл бутылку, выставил на стол граненый стакан, пить так уж из нормальной посуды, а не из «наперстков», не на Западе, из пакета достал хлеб и кусок копченой колбасы, наспех сделал бутерброд, поставил на стол пепельницу. Налил стакан, в три глотка выпил двести граммов, не поморщившись. Проглотив бутерброд, прикурил сигарету. А что дальше? Вот так за бутылкой каждый вечер? Ведь его лишили главного — смысла жизни, и сейчас Кулагин начал это отчетливо понимать. Без службы, без войны он — никто. Что для него «гражданка»? Ему бы в отряд, да сразу на боевые. Но… об этом теперь придется забыть и либо менять себя, либо подыхать от водки. Он налил второй стакан. Выпил. Водка начала действовать. Выкурив еще две сигареты и допив бутылку, он переложил купленные продукты в холодильник, прошел в гостиную, сел на диван и раскрыл газету, которую купил в супермаркете. В ней, в частности, был раздел, посвященный поиску и предложению работы.

— Так, — проговорил Павел, облокотившись на спинку дивана, — требуется сварщик, прораб, каменщик, штукатур-маляр, рабочие в строительную компанию, менеджеры продаж.

Дальше шло примерно тоже, и Кулагин вздохнул.

Похоже, люди требуются только на стройку. И так домов понаставили, где только можно и где нельзя, но для кого-то можно. Такое ощущение, что в Переславле как минимум полтора миллиона населения. На самом деле оно не доходило и до семисот тысяч. Для кого тогда квартиры? Или недвижимость как средство вложения денег? Но тогда получается, полгорода не знает, куда девать «бабки». Что-то по соседу, и тех, кого он видел у супермаркета, прогуливавшихся по тротуарам, — сквер тоже был застроен шестнадцатиэтажной «свечкой», — этого не заметно. Ну, да ладно. Он не сварщик, не прораб, не менеджер и даже не штукатур-маляр, хотя этому делу несложно научиться, да вот идти в ученики как-то западло. Боевой офицер — и ученик штукатура…

Может, свалить куда-нибудь на Север? Но опять, кому он там нужен? Охранять газовое или нефтяное месторождение и без него желающих хватает. Все давно забито. Вот ведь жизнь, диплом есть, профессии нет. Или действительно в киллеры податься? Но он даже на войне не мог стрелять в безоружных. В общем, полная задница. Хотя почему? Работает же таксистом Борисыч? И у него, Кулагина, машина есть. Подмарафетить, и пойдет. «Штуку»-то в день он заработает? Да и Борисыч поможет устроиться у вокзала. Это можно с ним перетереть, но до этого надо посмотреть машину.

Утром Павел встал в шесть утра. Рано лег, рано встал, впрочем, он всегда вставал рано. Сбросив одежду, в которой незаметно для себя уснул, прошел в ванную, принял душ, побрился, побрызгал гладкий подбородок туалетной водой. Затем нашел свою борсетку, вложил в нее документы, надел джинсы, майку, новые кроссовки и, выйдя из квартиры, отправился в гаражный кооператив «Заря», где стояла его видавшая виды «семерка».

У шлагбаума Павла встретил охранник гаража, тоже военный в прошлом, майор запаса Анатолий Петрович Попов. У него была хорошая перспектива сделать карьеру, лейтенантом уже командовал ротой, но во время учебного вождения молодой солдат опрокинул автомобиль, в котором находился ротный. Попов получил тяжелые увечья, солдат же отделался легким испугом. К лейтенанту отнеслись по-человечески, оставили в армии, тогда еще советской, назначив для прохождения службы в Переславский областной военкомат, где он дослужился до звания майора и был уволен в запас по выслуге лет.

— Кулагин? Здорово! Давненько не показывался. Сейчас что, в отпуск?

— Нет, Анатолий Петрович, выгнали меня из армии.

— Да ты что! Натворил чего? Или пил беспробудно?

— Не сошелся характером с высоким начальством.

— Понятно. Такое часто бывает. В общем, остался, как понимаю, без пенсии.

— Без пенсии.

— Это плохо.

— Что поделать? Будем привыкать жить на «гражданке».

— Тяжело.

— Согласен, как мой гараж?

— А чего ему будет? Стоит опечатанный.

— Тарифы поднимали за год?

— Собираются, но пока взносы те же, что и были.

— Хорошо, доплачивать не придется.

Из-за угла появился председатель кооператива, шустрый мужичок с хитрыми глазками, Коренев Василий Алексеевич, которого за глаза все члены кооператива называли «Корнем».

— О! Кулагин?! Привет!

— Здравия желаю.

— В отпуск?

— Навсегда.

— А?! Слушай, ты мне нужен.

— С чего бы? Тарифы не поднимали, как мне сообщили, гараж оплачен.

— Да я не о том. Отойдем?

— Давай отойдем.

Они прошли к гаражу Кулагина, который был в первом ряду, рядом со зданием охраны и выездом.

— Короче, Паша, мужик один твой гараж присмотрел.

— А кто ему сказал, что он продается?

— Я же говорю, присмотрел. Интересовался, кто хозяин, хотел перетереть это дело. Ответил, что принадлежит он тебе, офицеру, и что ты служишь где-то под Москвой.

— Дальше что?

— Паш?! Ну, на хрена тебе гараж? «Семерку» можно спокойно у дома бросить, кому она нужна, новую тачку на зарплату военного не купишь, а за гараж хорошие деньги дают.

Калугин подумал, а зачем ему действительно гараж? В свое время купил по случаю, когда выпустился из училища. Купил дешево. Сейчас же на него только деньги тратить. Деньги, которые еще надо заработать.

— Сколько? — спросил он.

— Пятьсот тысяч. Оформление и налог за счет покупателя.

— Да сейчас таких цен-то и нет.

Вчера, просматривая раздел недвижимости, Кулагин отметил, как подорожали гаражи. Где-то возле завода, куда надо на маршрутке ехать, не менее четырехсот восьмидесяти тысяч рублей просят. А здесь теплый большой гараж, с ямой, с инструментом, оборудованием.

— Нет, Корень, за пятьсот не отдам.

Сам Коренев договаривался на миллион. Покупатель готов был заплатить, и он надеялся сорвать хороший куш. Пришлось уступить, чтобы не потерять весь навар. Если капитан даст объявление о продаже, у него гараж с руками оторвут. За тот же миллион.

— Назови свою цену.

— Восемьсот.

— Боюсь, никто за такую сумму не возьмет, — поцокал языком Коренев. — Давай за семьсот, Паш? За семьсот, думаю, сторгуемся.

— У меня нет никакого желания торговаться.

— А кто говорит, что тебе придется? Все сам сделаю.

— Наверное, навар неплохой заложил?

— Да ладно, мелочь за «ноги».

— Хорошо. За семьсот отдам. Оформление и налоги за счет покупателя.

— По рукам.

— Только в гараже лишнего много, прибраться надо.

— Ты тачку уберешь?

— Конечно, у дома поставлю, кому она нужна?

— Ключи дай, я все сам организую.

— Нет, не мелочь ты, Корень, заложил, наверняка не меньше «сотки».

— Мы договорились.

— Ладно.

Павел открыл ворота, сел в «семерку». Она завелась с полоборота. Он выгнал ее в проезд между рядами и спросил:

— Когда деньги будут?

— Мне нужен твой паспорт.

— Ксерокопии хватит.

— Ну, ксерокопия.

— Поехали, в фотомастерской копир есть, там и снимем. Но ты не ответил, деньги когда?

— Как акт купли-продажи оформим.

— Значит, так, Корень. Где живу, знаешь. Ключи от гаража я тебе оставлю, а вот с паспортом подождешь.

— В смысле?

— Ксерокопию я сниму, но отдам тебе, когда привезешь задаток — сто штук.

— Вечером будешь дома?

— Буду!

— Часов в восемь заеду.

— С задатком?

— Конечно.

— Держи ключи.

Передав ключи от гаража, Кулагин подвел «семерку» к шлагбауму.

— Что от тебя Корень хотел? — подошел к машине Попов.

— Нашел клиента на гараж.

— А ты просил его?

— Нет. Но зачем он мне? А деньги нужны.

— Сколько денег дают?

— Семьсот.

— Не продешевил?

— Может, и продешевил, зато все быстро и без беготни.

— Ну, смотри, дело, конечно, твое, но Корень профура еще тот.

— Да знаю я! Наварился, конечно, да и черт с ним.

— Значит, сюда больше не вернешься?

— Нет. Вычеркивай меня из журнала.

— Удачи тебе, Паша!

— Счастливо, Анатолий Петрович!

Кулагин поставил «семерку» на площадку у трансформаторной будки. Там никто не ставил машину, место темное. Но для «семерки» пойдет. Переодевшись, он осмотрел машину, помыл двигатель, проверил аккумуляторную батарею, тормозную систему, рулевое. Нигде ничего не текло, все было исправно. Аккумулятор надо подзарядить, но он сам подзарядится в движении от генератора.

Закончив с машиной, Павел поднялся домой. И там, приняв душ, вспомнил о делах с документами. Достал сотовый телефон, набрал номер, переданный полковником Даниловым.

— Капитан Орехов, — ответил ему молодой голос.

— Здравствуйте, это капитан запаса Кулагин. Я от Данилова.

— Наконец-то, я вчера ждал вашего звонка. Не знал, что сказать, если полковник позвонил бы.

— Мне надо…

Орехов прервал Кулагина:

— Я в курсе, — прервал его Орехов. — Сейчас подъехать в управление можете?

— Могу.

— Возьмите, пожалуйста, с собой удостоверение и паспорт. На КПП скажете, что ко мне. Вам выпишут пропуск и подскажут, куда идти.

— А фотографии на военный билет не нужны?

— И не только на билет, но их мы сделаем в управлении.

— Понял, еду!

— Жду!

Сделав несколько ксерокопий паспорта, в 11:10 Кулагин без труда припарковал «семерку» у кинотеатра, напротив здания Управления ФСБ по Переславской области. Вход находился со стороны переулка, Павел прошел в здание и тут же уперся в турникет.

— Вы к кому, гражданин? — поинтересовалась молодая женщина-прапорщик.

— К капитану Орехову.

— Справа бюро пропусков, в окошко, пожалуйста.

— Понял.

Кулагин положил на стойку окошка свое удостоверение, которое забрал уже мужчина-прапорщик. Вскоре он вернул документ, в который был вставлен пропуск.

Женщина-прапорщик сделала какую-то запись в журнале, поставила время в пропуске и вручила документ со словами:

— Второй этаж, кабинет номер двести восемь.

Кулагин прошел к лестнице, поднялся на второй этаж. Офицеров в управлении почти не было, либо так заняты работой, что сидят по кабинетам. Двести восьмой кабинет находился в левом крыле.

Он постучал и тут же открыл дверь:

— Разрешите?

— Капитан Кулагин? — поднял голову капитан лет двадцати шести.

— Он самый.

— Доброе утро, Павел Николаевич, проходите, присаживайтесь.

— Доброе. Капитан Орехов?

— Если вы вошли в кабинет номер двести восемь, то капитан Орехов Геннадий Андреевич, — улыбнулся офицер. — Впрочем, можно на «ты» и по имени, если ничего не имеете против.

— Я, Гена, не имею ничего против общения без формальностей, — улыбнулся в ответ Павел.

— Ну, и отлично! Документы принес?

— Конечно.

— Давай.

— Вы, смотрю, и в выходные работаете?

— По субботам до обеда. Но иногда случаются авралы.

— Здесь, в спокойном Переславле?

— Это внешне город выглядит спокойно. За прошлый год мы обезвредили две крупные террористические группировки, вербовавшие молодежь в ИГИЛ, группу сепаратистов, готовивших массовые волнения. Работы и здесь, Павел, хватает. Кроме того, мы же не автономное управление, решаем задачи федерального уровня.

Орехов просмотрел документы, положил их в сейф.

— Мы-то работаем, а вот паспортный стол нет. В общем, так, сейчас пройдем к фотографу, он сделает снимки нужного формата, с регистрацией вопрос решится только в понедельник. Водительское удостоверение есть?

— Есть!

— С ним до понедельника обойдешься, чтобы лишние справки не писать. А в понедельник, где-то в районе 14.00, получишь военный билет и паспорт с регистрацией по месту жительства. Новый паспорт.

— Понял.

— Идем.

Побывав у фотографа, офицеры распрощались, и Кулагин отправился домой. Странно, но Пузырев не забыл о нем. У дома Павел увидел его «Тойоту», из которой со стороны водителя вышел его одноклассник.

— Привет, Паша, а я тебя уже час жду.

— Дела были, мог и позвонить, если бы удосужился в кафе взять номер телефона.

— Как-то из головы вылетело.

— Адрес мой откуда узнал?

— Сам-то подумал, что спросил?

— А, ну да, школьные годы, мы постоянно здесь собирались, только ты бывал нечасто, мама не пускала.

— Не надо, Паш, умерла мама.

— Извини, не знал. Прими соболезнования.

— Спасибо. — Пузырев указал на белую «семерку»: — Это твой драндулет?

— Это моя машина, — недовольно ответил Кулагин.

— Нет, Паш, это не машина, но… как говорится, каждому свое. Возможно, скоро ты сменишь тачку.

— Знаешь о продаже гаража?

— Какого гаража? — поднял на него удивленные глаза Пузырев.

— Не знаешь. Ну, и ладно. С чем приехал? Неужели работу подобрал?

— Угадал.

— Тогда поставь свой внедорожник на площадку за будкой, и пойдем ко мне, поговорим.

— Он и здесь никому не помешает, — ответил Пузырев и, поставив «Тойоту» на сигнализацию, добавил: — Ну, что ж, пойдем. Кофе угостишь?

— У меня растворимый.

— Ничего, и растворимый пойдет.

Бывшие одноклассники поднялись на второй этаж.

Пузырев прошелся по квартире, пока Кулагин делал кофе. Войдя на кухню, проговорил:

— Да, не апартаменты.

— Что имеем.

— Не ценит Родина своих героев. Ты на службе молодость отдал, а имеешь что? Вот это?

— У тебя, наверное, особняк?

— Ну, особняк не особняк, но коттедж в спальном районе, в микрорайоне Северном, двести шестьдесят квадратов.

— И бассейны есть?

— Нет, не стал бассейны делать, возни с ними в обслуживании много, сауну организовал, с небольшим водоемом рядом.

— Молодец, нечего сказать.

— Главное, Паша, оказаться в нужное время в нужном месте.

— Это точно. Ты оказался, я нет. Каждому свое. Пей кофе.

— А ты пока блокнот с ручкой приготовь, пригодится.

Пока Пузырев пил кофе, Павел принес старый ежедневник, еще со школьных времен, и ручку, которая, пролежав в секретере не меньше пяти лет, как ни странно, находилась в рабочем состоянии.

— Короче, так, Паша, есть одна работенка, — начал Пузырев. — Сезонная, но сезон может продлиться на неопределенное время.

— А если перевести сказанное на русский язык?

— У меня водила одного депутата областной Думы постоянно масло берет для своей тачки. Так вот заезжал он ко мне вчера, я поинтересовался, как Владимир Сергеевич поживает. Это депутат, значит. Юрик, водила, ответил, а как он может поживать, если «бабок» немерено имеет? Отлично поживает. Я спросил, признаюсь, так, между прочим, нет ли у господина Старикова работенки какой?

— А Стариков это кто?

— Да депутат тот же, Стариков Владимир Сергеевич.

— У него бизнес есть?

— Хрен его знает, что у Старикова есть, но денег много. Такое поместье себе отгрохал у деревни Светлое. Помнишь, мы туда на озеро ездили? Вот у него особняк квадратов в пятьсот, с башнями, колоннами.

— Давай к теме, Валер!

— Ну, значит, спросил я, а Юрик и говорит, нужен вроде человек на сезонную работу в это самое поместье. До ноября. А что, есть кандидат?

— Есть, — ответил я и рассказал о тебе. Затем попросил уточнить все и позвонить. Он уехал, а где-то часа через три перезвонил. Действительно, хозяин ищет человека без вредных привычек, здорового, работящего. Посоветовал подъехать в воскресенье, часикам к двенадцати, мол, управляющий и по выходным пашет.

— Погоди, погоди! — остановил его Павел. — Ты что, предлагаешь мне работу холуя у сытого нувориша?

— Какого холуя, Паша? Работника.

— Это типа сбегай туда, принеси то?

— Это типа вместе с садовником, есть в поместье Старикова и такой, смотреть за территорией.

— Дворником?

— А хоть бы и так?

— Дворником я могу и в ЖКО устроиться.

— Можешь, базара нет, но вряд ли в ЖКО тебе будут платить пятьдесят «штук» в месяц, — усмехнулся Пузырев.

— Сколько? — удивился Павел.

— Тысяча баксов по курсу.

— Это за дворника?

— Я точно обязанности не знаю. Плюс ко всему, можешь проживать там, есть домик. Возможно, и питание.

— Подачки с барского стола?

— Да что ты, в натуре, Паша? Я, что ли, тебя нанимаю? Хочешь, устраивайся к Старикову, хочешь, иди в ЖКО. Ты просил подыскать что-нибудь, я подыскал. Остальное — твои дела.

— Ладно, не обижайся. Пятьдесят «штук», говоришь? Это неплохие деньги для любого сезонного рабочего. А почему депутат этот гастарбайтера не наймет тысяч за десять? Тот и за такие «бабки» пахал бы.

— Это ты у него сам спроси.

— Ты сам-то что об этом Старикове знаешь?

— А ты в армии служил или в Следственном комитете?

— Ну, должен же я знать, к кому устраиваюсь, а то, может, самодур, или жена у него с закидонами, или все вместе в одной обертке?

— Стариков в городе человек уважаемый. Ему должность председателя Думы предлагали, отказался, взял какой-то комитет, то ли по ЖКХ, то ли по социалке. Мужик серьезный, с губернатором на «ты». Вместе отдыхают. Тот часто к нему приезжает, шашлычки, то, се. В Москве подвязки крепкие, говорят, в Администрации со многими знаком. Жена его, Алла Борисовна, под стать ему. Такая цаца! Надменная, кто ниже, тех за людей не считает, но в дела мужа и в хозяйство не вмешивается. В усадьбе живет еще Елена, дочь Старикова от первого брака. Вернее, она неродная дочь, а он первую жену с ребенком замуж брал, а потом удочерил ее. Несмотря на развод, она живет с ним. Управляет поместьем некто Цуканов Алексей Викторович, — ты запиши фамилию, с ним тебе завтра встречаться.

Кулагин записал.

— Этот мужик так себе. Его за глаза Цыпой называют. Есть там и горничная, скорее, домоправительница, у нее в подчинении повар, прислуга домашняя. Стерва еще та. И на вид кошелка. Тощая, плоская, длинная. «Шпалой» кличут. Чудинова Маргарита Александровна.

— Фамилия подходящая. Чудинова — чудила, — улыбнулся Павел.

— Вроде как жене Старикова дальней родственницей приходится. До мужиков охочая, да только кому она, на хрен, нужна? Поэтому, видать, и стерва. Охрана поместья состоит из четырех человек, начальник охраны, бывший управляющий делами облдумы, Боровской Михаил Григорьевич, строгий мужик, тоже из военных, как и ты, да там вся охрана из бывших офицеров.

— Бывших офицеров, Валера, не бывает, — заметил Кулагин.

— Как и некрасивых женщин, да?

— Как и некрасивых женщин.

— Ну, ладно. Охранников я не знаю. Помощником у Старикова Леонид Заборский. Ну, и садовник, местный, бывший агроном колхоза, его тоже не знаю. И водитель, он же телохранитель, Баров Юрий. Тот самый Юрик, что заезжает ко мне.

— Информация по поместью от него?

— Откуда же? Я там не был, дружбу со Стариковым не вожу, не тот уровень.

— Понятно. Кофе еще будешь?

— Нет! Хреновый у тебя кофе, скажу тебе, Паша.

— Я предупреждал.

— Поедешь на беседу?

— Отчего не съездить? Поеду, посмотрю, что там за «мутняк».

— А где у нас во власти не «мутняк»? — усмехнулся Пузырев. — Сам знаешь, как избираются и должности получают. Простому человеку во власть дорога закрыта. Нет, есть в Думе пара нормальных, обычных. Учитель и сантехник. Надо же вид демократии создать? Но те как куклы.

— Мне это неинтересно. Если управляющий Цуканов поинтересуется, откуда о вакансии узнал, могу на тебя сослаться?

— Да ссылайся, Юрик уже, наверное, о тебе Цыпе этому говорил, иначе не стал бы звонить и назначать встречу.

— Хорошо.

— Ну, все, Паш, поеду я! Как у вас говорится, до связи?

— До связи! Спасибо, Валера.

— Да ладно, свои люди, сочтемся.

Пузырь ушел, а Кулагин стал обдумывать неожиданно подвернувшееся предложение. Он привык анализировать ситуацию, какой бы обыденной она ни была.