Ангелы сирийского неба

Александр Тамоников, 2016

Правительство Турции с помощью боевиков «Исламского государства» наладило в регионе незаконный оборот нефти. Но с началом российской воздушной операции в Сирии преступный трафик оказался под угрозой срыва. Не решаясь на открытое противостояние, турецкая сторона идет на подлую провокацию и сбивает в сирийском воздушном пространстве СУ-24 ВКС России. Летчики катапультируются. Уже на земле они вынуждены вступить в неравный бой с преследующими их бандитами. Штурману удается спастись, а тяжелораненый командир экипажа попадает в плен к туркоманам, которые планируют использовать его в большой политической игре. Освободить майора Пестова из лап фанатичных убийц под силу только бойцам президентского спецназа…

Глава 2

2 ноября, утро

«Су-24» отбомбился, получил подтверждение уничтожения целей, произвел разворот и пошел к аэродрому. Маршрут проходил практически вдоль границы Сирии и Турции, за исключением одного участка. Этот выступ на картах Анкары считался турецким, Дамаска — сирийским. На полетных картах российских летчиков он значился как нейтральная территория.

Вел бомбардировщик майор Павел Пестов. В правом кресле сидел штурман капитан Константин Масатов. Сегодня экипаж «Су-24» выходил на свободную охоту и нанес удар по большому скоплению наливников у селения Джаров. Этот район Сирии контролировался террористами из ИГИЛ.

Штурман по ходу полета докладывал параметры. Командир наизусть знал маршрут, не первый раз ходил по нему на задание. Он и без карты держал в голове каждый поворот, любой изгиб до аэродрома на базе Хмеймим.

— Подходим к аппендиксу, — доложил штурман.

Именно так пилоты называли тот самый выступ нейтральной территории.

— Отвернем вправо?

— Смысл? — ответил майор. — Время прохождения нейтралки составляет около десяти секунд.

— У нас еще две бомбы, а территория южнее аппендикса контролируется сирийскими туркоманами.

— На утро достаточно. Если и в ночь выйдем на свободную охоту, то покружим тут, получив подтверждение о наличии каких-либо серьезных целей.

Экипаж вылетал два раза в сутки: утром, с пяти до семи, и вечером, с двадцати одного до двадцати трех часов. Еще неделю назад на задания машины отправлялись парами, работали по конкретным целям. После крушения в Египте пассажирского самолета с российскими туристами и усиления группировки число вылетов увеличилось.

Бомбардировщики «Су-24» и штурмовики «Су-25» начали свободную охоту. Они вылетали по одному и поражали цели, обнаруженные прямо сейчас. Чаще всего атакам с воздуха подвергались объекты, на которых велась добыча и переработка нефти. Уничтожались автоколонны, доставляющие контрабандную нефть в Турцию, питавшие ИГИЛ новыми наемниками, оружием, боеприпасами.

За время гражданской войны на территории Сирии боевиками было устроено множество подземных хранилищ с оружием и боеприпасами, заводов по изготовлению реактивных снарядов, фугасов, мин. Американцы, готовящие свержение президента Асада, не скупились на деньги. Эти средства расходовались на сооружение не только данных складов, но и командных пунктов террористических организаций, большинство из которых американцами представлялись как «силы умеренной оппозиции кровавому диктаторскому режиму».

В агрессии против Сирии участвовали Турция, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты. Белый дом оправдывал свое вмешательство во внутренние дела Дамаска исключительно борьбой с терроризмом. Но все прекрасно знали, что большинство подобных организаций создано в свое время именно американцами. Ни для кого не было секретом, для чего США и странам НАТО, в первую очередь Турции, нужно свержение законного президента Сирии.

Европа сильно зависела от поставок углеводородов из России. Государственный переворот в Украине привел к тому, что газотранспортная система соседней с Россией, еще недавно братской страны стала предметом давления на Москву. Под угрозой оказались поставки газа в Европу.

Россия, конечно же, могла поставлять сырье по другим трубопроводам, запустить новые. Москва в любом случае оставалась бы крупнейшим поставщиком газа.

Европу больше беспокоило, как Украина на данный момент обеспечит транзит. В добросовестности российских поставщиков у нее сомнения не было.

Зато США, пытавшиеся всеми силами сохранить пошатнувшуюся репутацию мирового лидера, а заодно и жандарма, такая ситуация никак не устраивала. Вот и началась ближневосточная экспансия. Американцы стерли с лица земли процветающую Ливию, полностью разрушили все, что можно было, в Ираке, не достигли ни военных, ни политических результатов в Афганистане и набросились на Сирию.

Нет, не потому, что там много лет правила династия Асадов. Одна из причин агрессии состояла в том, что правительство этой страны традиционно поддерживало дружеские отношения с Россией, как ранее с Советским Союзом. Но еще важнее оказался тот факт, что через Сирию можно было проложить нефтяные и газовые трубы из стран-союзниц, богатых углеводородами. Эти линии шли бы в Турцию, а оттуда — напрямую в Евросоюз.

Сначала США просто обозначили свои намерения. Затем они начали проводить мероприятия, переходившие в массовые беспорядки под четким руководством американского посольства.

В отличие от руководителей других стран, где Вашингтон устраивал «цветные» революции, проще говоря — государственные и военные перевороты, президент Асад дал отпор так называемой «оппозиции». США тут же подняли шум во всем мире о зверствах правительства Сирии. Вашингтон использовал террористические группировки, основательно обосновавшиеся в Ливии и Ираке, подкинул им денег и оружия, стал требовать отставки президента Сирии.

Но Асад не ушел, кстати, не без поддержки Москвы. Он сохранил правительственную армию, которая вступила в войну за свободу и независимость своей страны.

Неуемное желание Штатов держать весь мир под полным контролем, влиять на экономику и политику, стало основной причиной пожара, полыхавшего в Сирии. Впрочем, поддержка хунты в Киеве — явление того же порядка. Сценарий один.

Наверное, Вашингтону удалось бы добиться своего. Сирийская армия была истощена непрерывными боями по всем направлениям. Она имела устаревшее оружие и технику, держалась на морально-волевых качествах защитников родины. В конце концов ее части и соединения не выдержали бы ударов террористических группировок, отлично вооруженных и укомплектованных, финансируемых и прикрываемых Вашингтоном. Дамаск, скорее всего, пал бы. США и НАТО с их ближневосточными союзниками превратили бы Сирию в мертвое пространство, нужное лишь для доставки углеводородов по кратчайшим путям.

Карты Вашингтону, Брюсселю и Анкаре спутала Россия, отозвавшаяся на просьбу Асада помочь в борьбе с террористами. Москва не могла не откликнуться. В Сирию была переброшена авиация, корабли и инструкторы, пошла военно-техническая помощь.

Первые же удары российских военно-космических сил и кораблей ВМФ кардинально изменили обстановку. Российские самолеты в считаные дни причинили ИГ и другим террористическим организациям такой урон, какой не нанесла вся международная коалиция во главе с США.

Вашингтон вел очень хитрую и расчетливую игру. США создали коалицию из пятидесяти с лишним государств, и не важно, что большинство из них реально ни в чем не участвовало. Главное, на бумаге коалиция была, где-то летала, что-то бомбила. Фактически же она обеспечивала действия террористов, на которых возлагались задачи свержения законного правительства.

И вдруг Россия!..

Конечно, Вашингтон и особенно Анкара были в ярости. Их тщательно разработанные планы, успешно реализованные в других странах, в Сирии рушились на глазах. Боевики лишались складов, командных пунктов, уничтожались лагеря подготовки, резко снизилась контрабанда нефти.

Изменить что-либо ни США, ни НАТО, ни их ближневосточные партнеры уже не могли. Им стало ясно, что Россия крепко взялась за Сирию. Варианты Ливии, Ирака, Украины уже не пройдут ни под каким соусом.

Сирийская армия тем временем не спеша, с трудом и потерями, начала освобождать оккупированную территорию. Ей помогли курды, давние враги турецкого руководства, поставившего перед собой создание новой Османской империи в прежних границах. Эти успехи грозили еще большими неприятностями для турецкой верхушки, сплошь повязанной в контрабанде нефти.

Да, это понимали все. В том числе и экипаж фронтового бомбардировщика «Су-24» с бортовым номером 034, возвращавшегося на базу после успешного решения поставленной задачи.

На подходе к аппендиксу командир посмотрел вправо и проговорил:

— Вижу по борту турецкий «F-16».

— Он был и в прошлый раз.

— Идет параллельным курсом, на удалении в восемьсот метров.

— И чего турки поднимают перехватчики, если прекрасно осведомлены о том, где и когда мы будем работать? — проговорил штурман в микрофон СПУ — самолетного переговаривающего устройства.

— Служба у них такая, — ответил командир.

— Служба службой, но если что, то нам защищаться от перехватчика нечем. Оставшиеся бомбы на него не сбросишь.

— С чего ты решил, что мы должны будем обороняться? Турки входят в международную коалицию.

— Да, но мы-то не входим в нее!

— У нас своя коалиция. Все, «F-16» отвернул, мы на подходе. — Командир связался с пунктом управления полетами и доложил: — Ноль тридцать четвертый задание в зоне закончил, высота тысяча двести.

Руководитель полетов ответил:

— На привод семьсот и в круг.

— Принял.

Так как в небе одновременно находилось с десяток машин, посадки осуществлялись по очереди. Значит, экипаж должен был пойти по кругу, постепенно снижаясь и сбрасывая скорость до посадочной.

Вскоре шасси бомбардировщика коснулось взлетно-посадочной полосы, сработала тормозная система, вышел сдвоенный парашют. Пестов вырулил к месту стоянки.

Там бомбардировщик ждал техник старший лейтенант Владимир Юдин.

Как только стихли турбины, он приставил к кабине со стороны командира стремянку, поднялся, открыл фонарь и сказал:

— С возвращением, мужики!

— Спасибо!

Техник вставил чеки скоб катапультирования, помог командиру отстегнуться.

Потом он проделал то же самое со стороны штурмана, а уже на земле поинтересовался:

— Как машина? Проблем не было?

Майор похлопал старшего лейтенанта по плечу:

— Все нормально, Вова, ты же у нас лучший техник.

— Скажешь тоже, лучший. Обычный. А чего не весь боезапас сбросили? На двух подвесках остались бомбы.

— Четырьмя справились.

— Чего зацепили?

— Скопище наливников, штук сто сразу!

— Нормально. Кто-то в Турции недосчитается крупной суммы.

— Ты подготовь машину, ночью наверняка вновь пойдем на охоту.

— Да, — проговорил техник. — Без работы любимое командование нас не оставит. Сегодня еще два «Ту-160» подлетели.

— Транспортников не было?

— Один, «семьдесят шестой». Продовольствие доставил и какой-то взвод, по-моему, спецназа. Слышал, для усиления охраны аэродрома. Сирийцы, конечно, службу несут как надо, но с нашими спокойней будет.

— Понятно. Мы на доклад.

— Поговорить нормально некогда.

— Что поделаешь, Вова.

Самолеты садились один за другим. Бомбардировщики, штурмовики, пара истребителей.

Пестов с Масатовым сняли шлемофоны и, держа их в руках, направились к пункту управления полетами. Возле него принимал доклады заместитель командира группы по летной подготовке подполковник Орлов.

Пестов и Орлов учились на одном курсе, с того времени поддерживали дружеские отношения, но служба есть служба. Пестов доложил об уничтожении скопления топливных автоцистерн.

— Это хорошо, Паша, — ответил подполковник. — Данные о результатах подтверждены, сработали вы отлично. Сейчас давайте завтракайте, затем отдых, обед, ужин. В двадцать тридцать поставка задач и инструктаж.

— Свободная охота?

— Это на инструктаже узнаете. Сирийцы сбросили информацию о целях, так что надо будет отработать их. Есть разведданные по нефтехранилищам и подземным складам.

— Сколько же у тутошних духов складов и командных пунктов?

— Много, Паша.

— Такое ощущение, будто у ИГИЛ и прочих подонков запасов и бункеров здесь столько, что хватит на армию средней европейской страны.

— Больше, Паша. Тут такую инфраструктуру создали за время гражданской войны и действий международной коалиции, что мама не горюй. Борцы за веру и их заморские покровители разработали далекоидущие планы полного подчинения севера Африки, собственно Сирии, Ирака, да и Йемена в придачу. Что ты хочешь, почти четыре года готовились.

— Без Штатов не обошлось.

— Само собой.

— Короче, денег в ИГИЛ ввалили немерено, а мы им весь кайф ломаем.

Подполковник улыбнулся:

— На то мы и Россия.

— А «Белые лебеди» чего подлетели? Они же с нашей территории работали.

— У них своя задача. Все, свободны!

К заместителю по летной подготовке подходил экипаж другого бомбардировщика.

После медпункта и столовой офицеры направились к своему модулю, разделенному на два одинаковых жилых отсека. Экипаж и на земле был вместе.

А самолеты все продолжали садиться, выполнив задачи утреннего вылета. Над модульным городком стоял грохот двигателей. Впрочем, ни пилоты, ни техники, ни специалисты ТЭЧ, ни служащие подразделений обеспечения не обращали на это никакого внимания. Они привыкли к такому еще в России.

Возле модуля офицеры остановились, и Пестов спросил штурмана:

— Валентине звонить будешь?

— Нет! — коротко отрезал капитан.

Майор удивился:

— Почему? Я позвоню супруге, может, и сына с матерью застану.

— Ты звони, а мы поссорились.

— Не понял. Погоди, ты что, поругался с женой перед командировкой?

— Что в этом такого необычного? Вон штурман с ноль семнадцатого вообще развелся.

— В смысле? Это Стас Левин развелся?

— У нас на ноль семнадцатом другой штурман не летает.

На лице майора нарисовалось крайнее изумление. Он когда-то летал с Левиным и считал, что знал о нем все. Естественно, ему доводилось общаться и с Ириной, супругой капитана. Левины жили по соседству с Пестовыми в военном городке. Жены офицеров дружили. Где-то за месяц до командировки Ира нашла хорошо оплачиваемую работу.

Сейчас Пестов вспомнил, что ее не было, когда семьи провожали летчиков на аэродроме. Тогда он не придал этому значения. Мало ли, занята. Стас выглядел нормально, был спокоен.

— Что значит развелись, Костя?

— Ты не знаешь, что означает развод?

— Но почему?

Штурман взглянул на командира:

— Хочешь знать?

— Конечно, ты же мне друг.

— Ладно, тогда слушай.

— Может, не надо? Как-то нехорошо обсуждать данную тему.

— Стас сам из развода тайны не делает.

— Раз так, то давай.

— Ты в курсе, что Ирина устроилась на работу?

— В курсе.

— А куда устроилась?

— Меня это не касается.

— Она и Ольге твоей не говорила?

Майор пожал плечами:

— Может, и говорила, но Ольга мне — нет.

— Ира устроилась в гипермаркет, который на северной окраине города…

— Ну и что?

— Не перебивай. Она стала продавцом, хотя могла пойти устроиться и на приборный завод, все же технологический техникум, то есть колледж, окончила.

— Да какая разница, Костя?

— Вот и я, Паша, подумал, какая, к черту, разница? Надоело, видать, ей сидеть дома и смотреть на молодых матерей — жен офицеров, катающих детские коляски в городке. Однажды не пришла ночевать. Стас звонил на мобилу, она не отвечала. Вернее, телефон был отключен. Заявилась с первой маршруткой в половине шестого. Перегар от нее, прическа на хрен разлетелась. Левин, естественно: в чем дело, где была? А она ему, мол, все потом, сейчас душ и постель.

— Это не похоже на нее.

— Кто знает, что у женщин на уме. Короче, послала она Стаса к черту вместе с его службой. Он дверью хлопнул.

— Погоди! Это не тогда было, когда он нажрался до потери сознания и попался командиру полка?

— Тогда. Но это не важно. Как пришел домой, не помнит. Проснулся уже в воскресенье утром. Жены нет, вещей ее новых — тоже. Штурман звена, который этажом ниже живет, подсказал, что где-то с полчаса как укатила его благоверная на такси. Он позвонил. Думал, не ответит. Отозвалась. Сказала, если в порядке, пусть подъезжает по адресу. В коттеджный поселок. Надо, мол, серьезно поговорить. Леха из ТЭЧ как раз под окном машину поставил, собирался в город, подбросил до центра. В поселок Стас приехал на такси. Ничего, неслабый такой домишко, в три этажа и с охраной. Короче, Паша, не буду тебя нагружать. Оказалось, что Ирина на вечеринке поболтала с хозяином магазина, выпила и поехала к нему домой. Он только развелся с прежней супругой. Дальше объяснять надо?

— Надо, — ответил Пестов.

— Лады. Охранник проводил Стаса в дом. Встретил его этакий лощеный тип с сеткой на голове.

— С какой сеткой?

— Не маскировочной же! Ее на мокрые волосы надевают, чтобы не растрепались или еще зачем, хрен их знает. Значит, в сетке на башке, но в костюме. Этот тип представился: я, дескать, Штирх Эдуард Максимович. Вышла в гостиную и Ирина в коротеньком эротическом халатике. Базарить было не о чем, хотя мужик что-то пытался объяснить. Стас слушать не стал, спросил Ирину, согласна ли на развод. Она в ответ, мол, только об этом и мечтала. Левин сказал, что завтра встретимся в ЗАГСе. Он тогда в понедельник отпрашивался, помнишь?

Пестов кивнул:

— Что-то было.

— Заявление подали, через трое суток их развели. Штирх подсуетился, у него, наверное, связи. Решения Стас не получил. Во вторник нам объявили о переброске сюда. Не до того стало. Так что, командир, холостой теперь Левин.

— Удивил!.. А главное, чего он молчал-то здесь? Поняли бы, поддержали.

— А он и не молчал. Странно, что ты ничего не знал. Да и какие, в принципе, проблемы? Жили — развелись. Обычное сейчас дело. Никто не пострадал, каждый остался при своем.

— Хорошо, что детей не завели.

— Верно. Если бы взяли ребеночка из дома малютки, не знаю, что и было бы. Отдавать обратно? Не по-человечески.

— Ирина взяла бы с собой.

— Кто знает, Паша? После того как она легко слиняла к богатому буратино, я ни в чем не уверен. А Стасу с дитем каково было бы?

— Ничего, мы помогли бы.

— Вот и вся история.

— А я ничего и не заметил.

— Да и хрен с ней, с такой личной жизнью. Все равно рано или поздно это подобие семьи расплылось бы. Не было у них любви, так, показуха.

Майор Пестов покачал головой:

— Дела! А дальше-то что?

— Что дальше, спрашиваешь? Ты, конечно, можешь не поверить, но Стас сам мне сказал, что, когда увидел первый раз в медпункте докторшу, ту самую, которая осмотр проводит, сердце у него екнуло. Он сразу же понял, что влюбился.

— Это в Машу Топалову?

— Да.

— Надо же! Не успел развестись и тут же влюбился.

— Говорю же, не поверишь.

— Дает Стас! А докторша-то знает об этом?

— Откуда? Но узнает. Левин ей скажет, он человек прямой.

— А если она его пошлет?

— Значит, не судьба. Будет холостяковать. Ладно, командир, ты и так узнал то, чего не стоило.

— Как считаешь, Ольге надо сказать о разрыве Стаса с Ириной?

— Дело твое, но я думаю, что она уже в курсе.

— Ольга сказала бы мне.

— А зачем? У вас своя семья.

— А ты чего с Валентиной поссорился?

— Ерунда. Поссорились — помиримся, но звонить первым не буду.

— А Топалова ничего женщина. Красивая, молодая. Они бы подошли друг к другу.

— Надеюсь, подойдут!

— Давай, отдыхай!

Штурман прошел в свой отсек.

Пестов присел на скамейку перед модулем в тени дерева, какие в России не растут, достал сотовый телефон, посмотрел на часы. Жена работала в школе, преподавала русский язык и литературу.

Половина девятого. Дома на час позже. Сейчас занятия, но ничего, выйдет из класса. А то потом некогда позвонить будет. Не ночью же после вылета!

Он набрал номер.

Мобильная связь действовала безупречно, даже лучше, чем внутри города.

Послышались длинные гудки, затем:

— Алло, Паша? Здравствуй, дорогой.

— Привет! Не отвлекаю от занятий?

— Я на больничном.

— Что случилось?

— Не волнуйся, ничего особенного, немножечко простудилась. Взяла три дня.

— У нас сейчас холодно?

— Напротив, слякоть, дожди. Снег выпал недавно, пролежал всего пару дней и растаял. Непонятно, что происходит с погодой.

— Ты прошлый год вспомни. То же самое было. Лишь перед Новым годом лег снег, установился легкий морозец.

— Помню. Как ты там?

— Да все хорошо, Оленька.

— А я новости не пропускаю. В каждом выпуске показывают, как там летаете, бомбите. Генералы объясняют, что и как. Признаюсь, страшновато мне, Паша.

— С чего? Такая же служба, как и дома, только полетов больше, да тебя с Игорьком рядом нет. Кстати, как у него дела?

— Все хорошо, с новой девочкой сейчас дружит.

— И в кого он такой влюбчивый?

— В его годы все влюбчивые. Пройдет, как встретит ту единственную.

— Учеба у него как?

— С этим порядок.

— Спорт?

— Сейчас готовится к областным соревнованиям. По тебе скучает. Мама беспокоится сильно, мы с ней каждый вечер о тебе говорим.

— Больше заняться нечем?

— Мы любим тебя и ждем.

— Я вас тоже люблю.

— Не говорят, когда вернетесь?

— Нет. Даже предположить не могу.

— А что в свободное время делаешь?

Пестов улыбнулся и ответил:

— Отдыхаю, телевизор смотрю. Здесь и российские каналы по спутнику идут. Видео. Сейчас приму душ и завалюсь спать.

— У вас там тепло?

— Я бы сказал, даже жарко бывает. Фруктов полно разных, тыловики виноград привозят, апельсины, мандарины. Недавно на экскурсию ездили.

— Далеко?

— Нет. В небольшой городок Хате. Там древняя крепость. Местные встречали как родных.

— В общем, все хорошо, если не считать, что ты каждый день рискуешь жизнью.

— Это сильно сказано, Ольга. Против нас не работает ПВО, так что летаем спокойно. Дорогая, скажи, ты в курсе, что мой бывший штурман Левин развелся с женой?

— Да. Но узнала об этом недавно. Ирина заезжала как-то.

— Просто так?

— Нет, конечно, похвастаться. Говорила, что только сейчас поняла, какова настоящая жизнь. Особняк, прислуга, своя машина, деньги на покупки. А через две недели Эдик — так она назвала своего нового жениха — обещал ей поездку на Мальдивы.

— Вот как? А чего именно туда?

— Откуда мне знать? Ирина говорила, там круглый год тепло, конечно, дорого, но не для ее пупсика. Бунгало в неделю стоит пятьдесят тысяч долларов, представляешь?

— Нет! Конечно, с таким папенькой Левин ей не нужен.

— Говорила, благодарит Бога, что изменил ее жизнь. Нужны, мол, эти гарнизоны.

— Передай ей, чтобы лоб, когда молится, не разбила о дорогой паркет.

— Ты зол?

— Да, черт возьми. Стас здесь интересы страны защищает, а женщина под бок к торгашу, которому Родина там, где больше платят.

— У каждого своя жизнь, Паша.

— Ты меня извини, но эта Ирина — сука, обычная подстилка. В нашем доме ей делать нечего!

— Тебе действительно надо отдохнуть. Вечером позвонить сможешь?

— Вряд ли. Но если выпадет минута, позвоню.

— Отдыхай, Паша и, пожалуйста, береги себя. Мы все любим тебя, тоскуем и ждем.

— Я вас тоже всех люблю и, конечно же, вернусь. Телевизор смотри меньше. Целую, пока! Выздоравливай!

— Обязательно, целую, пока!

Пестов выключил телефон, посидел еще с минуту на скамейке, переговорил с пилотами других экипажей, возвратившимися с боевых заданий и шедшими в модули. Затем прошел в свой отсек, разделся, принял душ и лег спать.

Он запланировал сон до 14.00, чтобы вовремя явиться в столовую летного состава. Но его разбудили раньше. Стук в дверь раздался в час дня.

Майор проснулся, приподнялся.

— Открыто!

В узкую дверь просунулся сержант-контрактник:

— Разрешите, товарищ майор?

— Вошел уже. Что произошло?

— Не знаю. Я помощник дежурного по штабу.

— Очень приятно.

— Вас вызывает полковник Грубанов.

— Что, срочно вызывает?

— Я передал то, что приказал дежурный.

— Понял, скажи там, через десять минут буду.

— Разрешите идти?

— Ступай!

Посыльный ушел, Пестов встал, сделал несколько упражнений, влез в форму и пошел в штаб.

Командир авиабазы полковник Виктор Алексеевич Грубанов находился в штабном модуле, в своем отсеке. С ним офицер разведки в полевой форме без знаков различия. Пестов знал, что это майор Суслов.

Он доложил полковнику о прибытии, кивнул разведчику.

Грубанов ему предложил присесть за стол, на котором была расстелена карта.

— Удивлен вызовом, Павел Сергеевич?

— Нет. Есть работа?

— Найдется. Михаил Антонович, изложи, — сказал полковник Суслову.

Тот заговорил:

— По данным сирийской разведки, подтвержденным нашими спутниками, в трех километрах от города Абу-Дияз, в горах, боевики ИГ имеют командный пункт. Он расположен в пещере и хорошо замаскирован. Оттуда осуществляется руководство отрядами, действующими на северо-восточном направлении. По данным сирийцев, штаб укреплен. Он представляет собой бетонный бункер, оснащенный современной электронной техникой. Руководит штабом один из главных полевых командиров ИГИЛ, небезызвестный Мосад Хабар.

Пестов поинтересовался:

— Это тот, которого уже дважды объявляли уничтоженным, а он вскоре вновь появлялся?

— Павел Сергеевич, мы трижды накрывали места его нахождения, подтвержденные разведкой Сирии. Но Хабар каждый раз уходил перед налетом.

— Значит, мне предстоит атаковать очередное такое место, опять подтвержденное разведкой?

— Так точно.

— А где гарантия, что он вновь не уйдет?

Разведчик неожиданно сказал:

— А он как раз и собирается покинуть штаб у Абу-Дияза, уйти оттуда вместе со своими приближенными духами.

Пестов не без удивления взглянул на Суслова:

— Что значит собирается покинуть?

— Отвечу так, Павел Сергеевич. Контрразведкой выявлен агент ИГИЛ в штабе сирийской армии. Он был в курсе наших панов по Хабару и своевременно предупреждал его об опасности. Поэтому тот успевал уйти из-под удара.

— А сейчас, если следовать логике, вражеский агент обезврежен?

— Нет. Он продолжает работать. Уже передал Хабару информацию о том, что штаб у Абу-Дияза засвечен. В ноль тридцать к нему пойдут российские самолеты.

— В ноль тридцать?

— Так точно. Вам же следует провести налет на штаб Хабара в восемнадцать тридцать. Получив дезу, он наверняка спокойно готовится уйти в другое место. Времени до налета у него предостаточно. Оснований сомневаться в достоверности информации у Хабара нет. Агент всегда вовремя предупреждал его об угрозе. Сообщил и сейчас, конечно, под контролем контрразведки. Но даже если Хабар каким-то чудом уйдет из штаба, то в бункере останется его помощник, специалисты по связи, советники, турецкие инструкторы и масса дорогостоящей современной электроники. Уничтожение подземного штаба уже само по себе значительно. Ну а с Хабаром — это более чем успех. После нескольких попыток уничтожения в ИГИЛ его стали считать неуязвимым. Пошли слухи, что сам Всевышний отводит от него угрозу. Этот миф привлекает к Хабару многих боевиков.

— Я понял, — сказал Пестов. — Работать придется по бетонному бункеру, значит, корректируемыми бомбами «КАБ-500».

— Да, — сказал командир авиагруппы. — Четырех штук будет достаточно.

— На земле у штаба или хотя бы в Абу-Диязе есть человек, который подсветил бы цель лазером?

— Нет такого человека, — ответил Суслов.

— Что ж, тогда отработаем бортовой лазерной системой наведения.

— Вот карта, майор, — сказал Грубанов. — Изучай пока, а я провожу разведку.

— Есть изучать карту.

Полковник и майор-разведчик вышли из командного сектора.

Пестов недолго смотрел на карту. Абу-Дияз лежал всего в пятнадцати километрах от того самого района, где утром они с Масатовым накрыли стоянку автоцистерн. Ранее экипаж уже летал над Абу-Диязом, так что запоминать было особо нечего.

Вернулся командир авиагруппы.

— Что, Павел Сергеевич, изучаешь?

— Уже изучил.

— Так быстро?

— Да мы только этим утром практически в том районе уничтожили стоянку наливников. Прежде и дальше Абу-Дияза работали.

— Это хорошо. Техник твой получил задачу, бомбы доставят, подвесят, борт заправят. Получи полетную карту у начальника штаба подполковника Королева. Сам понимаешь, если цель определяют сотрудники внешней разведки, то это не просто так. Экипажу вылет в восемнадцать ноль-ноль, без дополнительного инструктажа, если только не возникнет необходимость в уточнении задачи. Все вводные только от меня!

Пестов улыбнулся:

— Может быть, соблюдая режим повышенной секретности, нам с Костей и медосмотр не проходить?

— Не говори глупости, майор. Все делать так, как положено.

— Разрешите идти?

— Я буду у пункта управления полетами с семнадцати двадцати.

— Понял! — Пестов козырнул и покинул командирский сектор штабного модуля.

До вылета оставалось пять часов.

Пестов прошел на аэродром. «Су-24М» с бортовым номером 034 тягач вытянул на площадку, расположенную перед строем бомбардировщиков. Рядом стояли погрузочная машина и топливозаправщик. Здесь же суетился техник старший лейтенант Юдин.

Завидев майора, он перестал отдавать команды по радиостанции, подошел к нему и доложил:

— Получен приказ приготовить машину к восемнадцати часам.

— В курсе.

— А чего так срочно? Задача непростая?

— Обычная, Володя. Ты занимайся подготовкой, я пойду, разбужу Костю.

— Рано еще.

— В самый раз. Да, Вова, ты знал о том, что Левин развелся с Ириной?

— Знал.

— Вот черт, все знали, кроме командира.

— Но сейчас и ты узнал. Ирка, командир, скажу прямо, — сволочь редкостная.

— Согласен, но это их дело. Почему ты мне ничего не сказал?

— Что я, баба базарная?

— Ладно, работай и будь поответственней.

— Управляемые бомбы подвезли, значит, нужен точечный удар?

— Тебе, Вова, какая разница? Ты обеспечь, чтобы мы слетали без проблем, а то получится как в прошлом году. Мы на посадку, а передняя стойка не зафиксирована. Пришлось выставлять ее.

— Я не виноват, что шланг лопнул. Комиссия потом выяснила, что он был дефективным.

— Вот я и говорю, поответственней. Здесь все новое, но если надо — замени.

— Ты, командир, думай, как отлетать, а подготовка на мне.

— Ладно, не обижайся.

— Какие могут быть обиды, Паша? Все нормально.

Пестов вернулся в городок, состоящий из рядов модулей различных типов и размеров. За ними полоса отчуждения да колючки. За ней на позициях охранения и обороны бойцы сирийского спецподразделения. В канонирах новые танки и БМП, между ними зенитные установки, крупнокалиберные пулеметы. Авиабаза охранялась хорошо.

В воздухе гудела пара «Ми-24». Они облетали территорию, прилегающую к аэродрому.

Он прошел к модулю, нажал ручку двери отсека штурмана. Она поддалась, Масатов не закрывался. От кого?

Штурман тут же проснулся, приподнялся на кровати и спросил:

— Что-то случилось, командир?

Пестов присел на стул.

— Только что был у Грубанова.

— С чего бы?

— Не сам же пошел. Он вызвал. Короче, Костя, у нас работа в районе Абу-Дияза. Штаб Мосада Хабара надо ликвидировать.

— Откуда информация, что там штаб именно Хабара?

— Ты не проснулся? Ну откуда может исходить информация? Из разведотдела.

— Сирийцы сбросили?

— Да.

— Сколько уже разбили таких штабов, а Хабар уходил. Не получится ли так же и сегодня?

— Это не наша проблема. Мы слетаем, сбросим бомбы и вернемся. С остальным есть кому разбираться.

Масатов потянулся.

— Понял. Когда вылет?

— В восемнадцать ноль-ноль. Сейчас приведи себя в порядок, затем обед, медпункт и получение задания.

— Инструктаж?

— Без него.

— Прикрытие будет?

— А оно нужно?

— Да с истребителями как-то спокойней.

— Одни пойдем.

— Машину готовят?

— Конечно. Давай, я жду тебя у себя.

— Понял, командир. Эх, не дал ты мне сон досмотреть.

— Что, Валентина приснилась?

Пестов усмехнулся.

— А ты догадливый. Снилось, будто мы с женой в России, гуляем по берегу пруда, который за аэродромом. Она цветочки рвет, ромашки, венки плетет. А платьице короткое, когда наклоняется, много чего на виду. Я ее сзади обнял, хотел поцеловать, а тут ты!..

— Ночью досмотришь свой сон.

— Ага! Уже. Теперь поздняк метаться.

— Ну, извини.

— Да ладно, толку-то ото сна? Вот если бы это было наяву. С Ольгой разговаривал? К ней, наверное, Ирка приезжала и хвасталась, что наконец-то познала настоящую жизнь?

— Да.

— И хрен с ней!

Штурман прошел в душ, Пестов вернулся к себе.

Через полчаса офицеры пообедали в столовой, в 16.30 направились в медицинский пункт. Осмотр проводился за час до вылета, поэтому у друзей было время. Они шли не спеша.

Пестов взглянул на штурмана и спросил:

— О чем задумался, Костя?

— Ты, Паша, как пройдем медосмотр, оставь меня с Топаловой наедине.

Майор усмехнулся:

— Зачем?

— Стас подвалить стесняется, попросил меня намекнуть на его чувства.

— Не выйдет ли во вред такая спешка?

— Да я просто поговорю с ней.

— Да, конечно. Только ты и сам знаешь, что женщинам далеко не всегда нравится, когда к ним подъезжают вот так, напрямую. Вдобавок Стас сам должен поговорить с ней.

— А как? Поздним вечером заявиться в женский модуль? Она в отличие от нас живет не одна. У медиков, как и у технического персонала, секции на двух-трех человек. Пригласить к себе? Так можно и по физиономии получить.

— А разговор что даст? О чем ты будешь с ней беседовать?

— Это мое дело.

— Ладно, хочешь — говори, но я бы на твоем месте не торопился.

— Чего ждать-то, Паша?

— Слушай, а может, мне с ней переговорить? Объяснить, что Левин влюбился в нее, а как признаться в этом, не знает.

Масатов усмехнулся:

— Ага! А она тебе, дескать, ваше-то какое дело, товарищ майор? Капитан сам не мог подойти? Или еще хуже. Передайте своему бывшему штурману, что он меня совершенно не интересует.

— Но это Топалова тебе и сейчас может сказать.

— Скажет — передам Стасу, он и отвалит.

— Не понимаю, на что он надеется. Здесь даже поухаживать невозможно, прогуляться негде. Не будут же они под ручку по городку между модулей вышагивать на виду у всех?

— Ты прав. Куда ни глянь, везде засада. И так не пойдет, и этак.

— Вот и я о том же. Хотя вариант есть.

Штурман посмотрел на командира:

— Что ты имеешь в виду?

— Можно попробовать пригласить Топалову, скажем, на мой день рождения. Он как раз через две недели.

— Так она и согласится.

— Да не одну позвать, а с начальником медслужбы. Мы с ним в давних хороших отношениях, службу тащили вместе. Коля только военно-медицинскую академию окончил, я — училище летчиков. С начмедом договориться можно легко. Он решит вопрос с присутствием на праздничном мероприятии своей подчиненной. Соберемся у меня, подвалишь ты с техником и Стасом. Дальше уж как сложится. Все будет зависеть от него.

— А что, Паша, отличная идея. Но я все же сегодня тоже поговорю с ней.

— Смотри, не испорти дело!

— Постараюсь.

В 17.00 экипаж «Су-24» был в кабинете, где проводился медосмотр. Дежурство Топаловой заканчивалось через два часа, но выглядела она немного уставшей. Да и немудрено. За сутки через нее проходило множество людей. Это не в России, где летают раз в неделю.

Докторша в звании лейтенанта встряхнула термометры, передала их летчикам и предложила им присесть на скамейку.

Сама устроилась за столом, открыла журнал и начала задавать стандартные вопросы:

— Как самочувствие?

— Отличное, — ответил Пестов.

— Питание?

— По распорядку.

— Сколько спали после утреннего полета?

— Шесть часов. — Командир чуть преувеличил, добавил час.

— Я — семь часов, — ответил штурман.

— Жалобы есть?

— Нет.

— Давайте градусники.

Офицеры передали термометры. На обоих 36,6.

— Так. — Докторша поднялась, эффектно запахнула полы белоснежного халата. — Прошу открыть рот.

За этим последовало измерение артериального давления. У членов экипажа все было в норме.

Лейтенант медицинской службы сделала отметку в журнале и заявила:

— Все, товарищи офицеры. Осмотр закончен. Желаю успешного полета и благополучного возвращения.

Пестов поднялся, Масатов же наклонился к Топаловой и спросил:

— Мария, можете уделить мне несколько минут?

— Да, но…

— Я подожду тебя, Костя! Только не задерживайся, — сказал майор.

— Я недолго.

Пестов вышел.

Штурман присоединился к нему через три минуты.

— Ну и что? Поговорил?

Капитан улыбнулся:

— Нормально все, командир. Даже лучше, чем я ожидал. Отрабатывай начмеда. Пойдем по твоему варианту, и все, думаю, будет в шоколаде.

— О чем хоть говорили?

— Тайна!

— А почему так быстро? Ты задержался всего на три минуты.

— Мне хватило. Не расспрашивай. Потом как-нибудь все расскажу.

Пестов покачал головой:

— Что можно было обсудить за три минуты?

— А мы ничего не обсуждали, Паша. Я задал ей пару вопросов, она ответила. И все!

— С тобой не соскучишься.

— Это точно.

— Ладно, идем к пункту управления полетами. Грубанов уже должен быть там.

— Даже так? Значит, командование возлагает на нас большие надежды.

— Скорее, разведка.

— Это совершенно ничего не меняет.