Армагеддон объявлен

Александр Сухов, 2010

Мир Ультана, населенный магическими расами, снова под угрозой. Демонические сущности из Межмирья когда-то уже побывали на Ультане и уничтожили процветавшую здесь цивилизацию. Тайное Братство делает все возможное, чтобы этого не случилось вновь. Имперский поручик Зенон Мэйлори и его коллеги, огр Зуур и эльфийка Эниэль, оказываются центральными фигурами битвы со злом.

Глава 3

Джонг и Глеколь находились практически в зените, когда из-за горизонта показал свой багровый лик Данаиб, самый загадочный из трех спутников Ультана.

Вопреки всем мыслимым законам физики этому весьма скромному по своим размерам небесному телу посредством своего маломощного гравитационного поля удавалось удерживать плотную газовую оболочку и значительные запасы воды. Загадочный феномен Данаиба не одно столетие служил откровенно раздражающим фактором для многочисленной ученой братии, пытающейся дать ему хотя бы какое-нибудь более или менее вразумительное объяснение. Не однажды маги пробовали наладить устойчивое транспортное сообщение между Ультаном и Данаибом, но все их попытки стабилизировать телепортационный канал всякий раз с треском проваливались. Когда-то Данаиб одушевляли и обожествляли. Ему поклонялись, ему приносили кровавые жертвы, пытались вымолить у него всяческие блага. В разные времена и эпохи он воспринимался либо как воплощение добра, либо как эманация абсолютного зла. Поэтому Данаиб очень часто становился причиной кровопролитных вооруженных конфликтов. Помимо всего вышеперечисленного, этот загадочный спутник во все времена оставался неким фактором, стимулирующим творческий потенциал одаренных личностей. Разумные существа, населяющие Ультан, не только проливали кровь во славу Данаиба, но и посвящали ему гениальные творения. Поэты и писатели отправляли героев своих произведений в сказочные путешествия по этому миру. Художники создавали грандиозные полотна и скульптурные композиции, сюжетно связанные с мифологическими представлениями древних народов Ультана о Данаибе как обители добрых или злых богов. Величайшие композиторы всех времен и народов посвящали этой планете свои бессмертные творения…

Зенон интенсивно встряхнул головой, отгоняя прочь посторонние мысли. Вообще-то как индивид мыслящий, к тому же любящий помечтать в свободное от забот насущных время, наш герой был бы не прочь посидеть с часок на лавочке и полюбоваться завораживающим восходом этого спутника Ультана. После четырехчасового сна чувствовал он себя превосходно вопреки мудрым советам всяких занудных эскулапов, рекомендующих гражданам воздержаться от сна в вечернее время, и был готов к встрече не только с Тузом, но с целой бандой работорговцев или еще каких-нибудь криминальных элементов. Сорвав с дерева еще не очень зрелое яблоко, Зенон обтер его о рукав спортивной куртки и, откусив от плода изрядный кусок, скривился, будто ненароком тяпнул неразведенного уксуса. Все-таки он не выплюнул кислющую мякоть, а с упорством закоренелого мазохиста принялся ее жевать. И немудрено: съеденные за ужином деликатесы были уже давно оприходованы могучим организмом нашего героя. Жалко, что тетушка Маара спит — старушка наверняка побаловала бы его чем-нибудь вкусненьким. Проглотив грубоватую мякоть плода, Зенон не ощутил никакого удовлетворения и тем более желания расправиться с остатками яблока. Легким движением руки он отправил недоеденный кусок в буйные картофельные кущи, где его не увидит зоркий хозяйский глаз Маары Бушуй.

«Без пяти двенадцать, — взглянув на светящийся циферблат часов, мысленно отметил Зенон. — Интересно, опоздает Туз или все-таки появится вовремя?»

Посидев еще пару минут, юноша не выдержал. Поднялся со скамьи и направился к абрикосовому дереву, усыпанному сочными зрелыми плодами, сбором и утилизацией которых хозяйка намеревалась заняться в самое ближайшее время. Набив карманы куртки приятными на ощупь бархатистыми абрикосами, он вернулся на прежнее место и со свойственным всякому голодному существу усердием принялся поглощать ароматную восхитительную на вкус мякоть. Заморив червячка содержимым карманов, Зенон хотел было совершить повторный набег на абрикосовое дерево, но тут до его слуха донеслось легкое шевеление откуда-то со стороны труднопроходимых зарослей малины.

Помимо прямого назначения — приносить душистые и полезные при всякой простуде ягоды — эти колючие кущи выполняли разграничительную функцию — отделяли надел тетушки Маары от соседского участка. Именно оттуда доносились еле слышное сопение и какая-то возня. Было очевидно, что некое живое существо попыталось преодолеть цепкую малиновую заросль и неожиданно оказалось в плену колючей изгороди.

Какое-то время юноша внимательно прислушивался к усердному сопению и пыхтению незадачливого создания, пытавшегося высвободиться из навязчивых объятий малиновых зарослей. Поначалу отчаянная борьба за свободу происходила в относительной тишине, но очень скоро пленнику надоело его неопределенное положение, и он, грязно выругавшись своим низким сипловатым голосом, обратился к Зенону:

— Эй, дубина стоеросовая, чего сидишь и скалисся на лавке заместо того, чтоб помочь своему корешу выбраться из беды!

Незаслуженный упрек в свой адрес Зенон все-таки воспринял как сигнал к действию. В мгновение ока он оказался рядом с колючими зарослями. Осторожно раздвигая руками переплетенные между собой стебли, приблизился к обессиленному в неравной борьбе гному. Схватив его за воротник плотной хлопчатобумажной куртки, одним могучим рывком поднял в воздух, и в следующий момент изрядно помятый Туз уже стоял рядом с ненавистной малиновой куртиной.

— Вот же падла цеплючая! — отряхивая куртку и штаны от листьев и сухих веточек, произнес гном и, посмотрев на спасителя, невежливо добавил: — Чисто твой брат — легавый.

— Какого рожна ты потерял в этих зарослях? — недоуменно хлопая глазами, спросил Зенон. — Зашел бы через калитку.

— Ага!.. — с нескрываемой иронией пробормотал гном. — А вдруг здесь засада или хуже того, тебя уже подменили… ну эти… страхолюдины… Помнишь, я тебе рассказывал про одного мужика с пустыми глазами?..

Даже в неверном свете трех лун было видно, насколько испуган Туз. Чтобы хоть немного успокоить не на шутку разволновавшегося гнома, Зенон предложил:

— Пойдем-ка на лавку, а лучше поднимемся ко мне в комнату, там и поговорим.

— Не… в помещение ты меня не заманишь. Здесь я юрк в картошку — и был таков, а в четырех стенах вмиг зацапают, опомниться не успеешь. Пошли лучше за стол под яблоньку, твому корешу для восстановления душевного равновесия срочно требуется принять граммов эдак двести — двести пятьдесят. Я тут прихватил с собой. Надеюсь, и ты не откажешься пропустить глоток-другой за встречу, так сказать, и вообще…

Через пару минут приятели сидели за столиком под яблонями. Туз извлек из бездонных закромов своей мешковатой куртки литровую бутылку «Горной росы» — превосходного виски, «изготовленного, — как гласила надпись на этикетке, — по старинным рецептам горного народа». В дополнение к выпивке предусмотрительный гном поставил на стол пару стеклянных стаканов и бумажный пакет с бутербродами.

— Без закуси не могу, — пояснил гость, — не в той кондиции — после третьей оно, конечно, само в глотку польется, а покамест… короче, организьм так устроен.

— Это хорошо, что ты пожрать прихватил, — встрепенулся Зенон. — А то я тут в ожидании твоего прихода с голодухи маюсь. Мне много не наливай — чуть-чуть на донышке за компанию.

В полном соответствии с пожеланиями товарища гном плеснул юноше примерно на палец черной в ярком лунном свете жидкости, а себе накатил почти полный стакан. Заметив укоризненный взгляд Зенона, Туз кисло усмехнулся и невразумительно пробормотал:

— Осуждаешь?.. И правильно осуждаешь. Но если б тебе довелось пережить то, что пережил я, может быть, ты и сам начал бы глотать горькую литрами. — И, схватив со стола стакан, торжественно провозгласил: — Ну, Зен, за встречу!

Гном и человек чокнулись, опорожнили стаканы и, взяв из пакета по бутерброду с колбасой, дружно заработали челюстями.

Зажевав выпитое двумя бутербродами, Зенон почувствовал себя значительно комфортнее. От предложения гнома повторить он благоразумно отказался, что вовсе не помешало гостю в гордом одиночестве принять на грудь еще полстакана «Горной росы».

— Вот теперь мне значительно лучше. — Положив на стол недоеденный бутерброд, гном откинулся на спинку скамейки. — И вообще, паря, в твоем присутствии бедняге Тузу почему-то завсегда спокойнее.

— А не пойти ли мне в личные телохранители, а по совместительству в психотерапевты к одному излишне нервному гному? — усмехнулся юноша.

— Издеваисся? — ничуть не обиделся разомлевший Туз. Лишь укоризненно покачал головой. — Ну-ну… издевайся над бедным несчастным гномом. А когда весь город окажется в лапах безликих, поздно будет издеваться и подсмеиваться над корешами, которые первыми безвинно пострадали от страхолюдов безобразных. Представь себе, Зен, меня до сих пор колотит, как с великого бодуна, лишь от одного воспоминания о том, что вчерась случилось на хазе у бельмастой Ганны…

Не доведя мысль до конца, Туз захлюпал носом и расплакался горько навзрыд, как плачут по безвременно усопшему близкому существу.

— Ты это, того, Туз, кончай, — успокаивающе забормотал Зенон, признаться, ему не часто доводилось становиться свидетелем столь откровенного выражения чувств. — Лучше поведай, что случилось на хазе у этой самой бельмастой Ганны?

Поток слез прекратился так же неожиданно, как начался. У Зенона по этому поводу даже мелькнула мысль: а не пытается ли бородатый приятель попросту его развести для какой-то известной лишь его гномьей заднице цели. Туз придвинулся к столу, накатил в стакан на два пальца и единым махом влил в себя очередную порцию крепчайшего пойла. После чего смачно крякнул и, взглянув на юношу слегка осоловелыми глазками, начал:

— Ну так вот, Зен, выдался, значица, у меня вчера фартовый денек, на хазу я заявился с приличным хабаром. Как водится, накупил по этому случаю корешам бухла, марухам — гостинцев, отстегнул на общак полагающийся процент… Короче, часам к семи сели за стол отмечать удачу. Народишку разного вместе с девками набралось рыл около тридцати, среди них корефанов моих с полдюжины, а прочие: ни пришей ни пристебай — так, халявщики всякие. Часика через три я был хотя и в кондиции, но головы не потерял и мыслил тверезо. Поэтому, когда в дом неожиданно вломились, не растерялся — шмыг за печку, там небольшой схрон для товара оборудован. На мое счастье, тряпья и прочей ерунды там не оказалось, иначе, Зенон, сгинул бы твой кореш Туз, и на евоной одинокой могилке никогда не обронила бы слезы безутешная вдова…

— Эй, Туз, не увлекайся, — вынужден был вмешаться Зенон, — душу будешь изливать соседям по камере, после того как мои коллеги прихватят тебя с поличным. Меня твои душещипательные стенания не волнуют. К тому же, насколько мне известно, вору твоей квалификации категорически запрещается иметь семью.

— Грубый ты, нечуткий, — обиженно проворчал гном, но тон беседы все-таки поменял на более деловой: — Короче говоря, сижу я за печкой, трясусь мелкой дрожью. В светлице шум, гам, суета несусветная. Кореша орут благим матом как резаные, мол, беспредел и все такое. Поначалу я также подумал, что твои коллеги вознамерились шмон учинить, но, малость успокоившись, решил через потайное окошко понаблюдать за происходящим. Отодвинул потихоньку заслонку и обомлел: в комнате народищу понабилось, и все с автоматами да ружьями, воры и девки, уткнувшись мордами в пол, валяются. Кто матерится отчаянно, кто уже успокоился. То, что вооруженные парни были не из полиции, я сообразил сразу, поскольку одеты кто во что горазд: ни униформы, ни лыжных шапочек с прорезями для глаз и рта, ни бронежилетов, короче, чисто доблестные представители сил местной самообороны эпохи Конфликта у Сайгачьего, в те времена, говорят, даже пацанам ракетометы выдавали — опасались прорыва ханьских танков…

— Давай по теме, Туз, — сделал гному замечание Зенон. — Про ханьцев и их танки расскажешь как-нибудь в следующий раз.

— По теме так по теме, — слегка обиженным тоном проворчал гость. — Итак, лежат мои кореша, глаз поднять не смеют, думают, их легавые прищучили. Но я-то в засаде, мне все видать из-за печки. А видать-то, Зен, мне вот чего. — Гном постарался изобразить на своей бородатой физиономии самую трагическую мину. — Ты не поверишь, вьюнош… — Туз схватил бутылку со стола и плеснул себе приличную порцию выпивки, затем опрокинул стакан с обжигающей жидкостью в рот и, не закусывая, продолжил: — Короче, все они были безликими, ну типа того самого мужика, что хотел выкупить меня из рабства.

— Безликие, говоришь? — Молодой человек недоуменно уставился на гнома. — Почему именно безликие?

— А потому, Зен, — горячо зашептал гном, — все они как бы на одну рожу, типа братья-близнецы, при всем при этом абсолютно не похожи, поскольку были среди них и люди, и остроухие, и парочка гномов, и даже один огр. Извини, Зен, не мастер Туз языком чесать, собственными глазами увидишь, вот тогда все сам и поймешь.

— Ясненько, — задумчиво пробормотал юноша, на самом деле ничего особенно полезного для себя из сумбурного лепета до смерти напуганного гостя он не вынес. — Ну и чем все закончилось?

На что гном обиженно проворчал:

— Ты, паря, слушай, а все свои мудреные вопросы задашь опосля. Сбивают, понимаешь, с мыслей. — Однако, сменив гнев на милость, тут же продолжил: — После того как эти твари положили всех на пол, кто-то из них достал небольшой хрустальный шарик и поднес к глазам Весельчака Пуи. Бедняга попытался сопротивляться, но четверо мордоворотов не позволили парню и пальцем пошевелить, к тому же, один из безликих — огр удерживал своими лапищами его голову и раскрывал пальцами зенки, чтоб смотрел, значица, на кристалл. Короче, побрыкался несчастный Пуи с минуту, а потом затих — выпал, что называется, в осадок. Но самое интересное, Зен, когда он очухался, это был уже не Весельчак Пуи, а один из безликих: точно такая же бессмысленная харя, пустой взгляд, а сам — как заводная кукла. А еще он лопотал непонятно, но остальные твари его прекрасно понимали и даже что-то отвечали. Впрочем, между собой они предпочитали общаться на общем, чтоб, значица, и пленные понимали. Далее они проделали ту же самую процедуру еще с тремя нашими: Занудой Тахи, Длинным Шари и Плешивым Куно — жалко парней, ни за что не согласился бы оказаться на их месте.

— Погоди чуток, Туз, — осадил гнома юноша и после того, как тот замолчал, принялся рассуждать вслух: — Покамест мне все понятно. Процедура подмены личности разумного существа проходит именно так, как мне об этом поведала Лара Смола. С той лишь разницей, что денег теперь они за это никому не предлагают, а устраивают налеты на воровские притоны и инфицируют демонами воров, проституток и прочий криминальный элемент. Ну что ж, вполне логично рекрутировать новых адептов в преступной среде — никто не побеспокоится по поводу исчезновения какого-нибудь мелкого карманника, гулящей девки или карточного шулера, никто в полицию не заявит. А в это время из подобных отбросов общества где-нибудь в укромном местечке можно сколотить неплохую армию, тем более что соответствующими финансовыми средствами они располагают…

— Эй… Зенон, ты говори, да не заговаривайся! Это кого ты «отбросами» обозвал?

— К тебе это не относится, — весьма удачно выкрутился из щекотливой ситуации юноша, — ты же у нас щипач высшей квалификации. Эвон как мне записку в карман запихнул, я даже опомниться не успел…

— Это что, — скромно опустил глазки Туз, — видел бы ты меня в тот момент, когда кортеж наследного принца мимо этих ликующих ротозеев-горожан цугом пронесся…

Гном вдруг вспомнил, что хвастается перед одним из блюстителей правопорядка, и тут же прикусил язык.

— Во-во, — улыбнулся Зенон, — скажи спасибо, что не на нашем участке орудовал. Впрочем, твои прошлые криминальные подвиги не имеют к текущим делам никакого отношения, и меня они не интересуют. Рассказывай, что там было дальше на этой вашей хазе, или малине?

— Да особливо и ничего. Шаров этих хрустальных на всех не хватило, поэтому прочих моих корешков и девок повязали, рты заклеили липкой лентой, чтоб не вякали, и увели в неизвестном направлении.

— Так уж и в неизвестном? — улыбнулся Зенон.

— Экий ты бестолковый, парнище, — покачал головой гном. — «Неизвестное направление» означает то место, куда бы их увели, если бы за печкой в этот момент не сидел твой кореш Туз. Это я для красного словца, значица, насчет «неизвестного направления», чтоб ты прочувствовал, так сказать… ну сам понимаешь…

— Знаешь что, Туз, — еще шире заулыбался юноша, — бросай-ка свое воровское ремесло и переквалифицируйся в драматурги или писатели. Уж больно здорово у тебя получается тень на плетень наводить.

— Это как, Зен? — заинтересованно спросил Туз.

— Молча: не слоняешься по вонючему рынку в поисках богатого ротозея, а сидишь себе в тиши прохладного кабинета, выстраиваешь основные и второстепенные сюжетные линии, украшаешь их описаниями природы, диалогами, монологами, философскими рассуждениями о смысле жизни, батальными и любовными сценами, изливаешь все это на бумагу и получаешь гонорары, какие не приснятся ни одному вору-карманнику в самом радужном сне. Хотя… — Зенон задумчиво поскоблил ногтями шершавую от проклюнувшейся щетины щеку, — там ведь тоже конкуренция. Впрочем, с твоей энергией и изворотливостью тебе никакие конкуренты не страшны.

— Лады, вьюнош, насчет этих самых гонораров ты мне все опосля поподробнее обскажешь.

— Договорились, Туз, — кивнул Зенон и продолжал уже более серьезным тоном: — Итак, твоих корешей куда-то увели, а с ними остальных, как ты сам недавно выразился «пристебаев», и ты вместо того, чтобы преспокойно отсиживаться в укромном месте, отправился посмотреть, куда их уводят. Я правильно понял?

— Вот здесь ты прям в точку попал, паря! — энергично закивал головой гном, но тут же, придав голосу максимальную трагическую окраску, продолжил свой рассказ: — Рискуя жизнью, я пробирался вслед за колонной пленных сначала закоулками по городу, а когда вошли в темный лес, со скрипучими деревьями и ухающими птицами, мне, как сугубо городскому жителю, и вовсе стало страшно. Но я все-таки не бросил своих в беде и претерпел все эти кошмарные ужасти до конца…

— Во-во, ты у нас прям орочий акын-сказитель. Палки со струной не хватает. Короче, давай как-нибудь обойдемся без этого трагикомического пафоса насчет скрипучих деревьев и ухающих птиц. Рассказывай по существу: куда увели группу, для чего и так далее.

— Ладно, не ворчи, зануда, — недовольно пробубнил Туз. — Короче, ты не местный, здешних краев еще не изучил, поэтому вряд ли название Юртаг тебе о чем-нибудь говорит.

— Не… никогда не слышал. — Зенон кивком подтвердил правоту слов гнома.

— Ну так вот, Юртаг — небольшая бухта, каких на Кугультыке превеликое множество, расположена примерно в пяти километрах от восточной окраины Кряжска. Когда-то туда стаскивали списанные пароходы со всего Кугультыка. За сотни лет их там скопилось великое множество. Так вот, пленных разместили в трюме одной такой посудины. Пока их вели по лесу, мне удалось подобраться поближе к конвойным и кое-что поразузнать. Короче, тогда я и выяснил, что всех, кто был на хазе, сразу не превратили в безликих, как Весельчака Пуи, Плешивого Куно и прочих из-за нехватки хрустальных шаров, или, как сами они их называли, кристаллов-носителей. Также мне удалось узнать, что для остальных кристаллы привезут сегодня в пять утра. Вот тогда моим ребятам наступит полный пи… — Туз осекся и, немного отдышавшись, закончил: — В общем, ты и сам все понимаешь.

— Да уж, тут все яснее ясного, — задумчиво кивнул головой юноша, — уж я-то прекрасно представляю, кем являются эти самые безликие. Кстати, лучшего названия для них, пожалуй, и подыскать трудно: «безликие» — ничуть не хуже «инфицированных демонической личностью», к тому же намного короче. Значит, в пять, говоришь? — Зенон взглянул на часы. — Около часу. Пока позвоню дежурному, пока начальство очухается и отдаст опоновцам приказ на выдвижение. К тому же во время штурма непременно пострадают заложники…

— Поэтому, Зен, я и послал тебе весточку, а не позвонил в ваше управление. На тебя вся надёжа, паря, токо ты можешь уладить это дельце, как тогда в пакгаузах. Боюсь даже представить, что случится с моими корешами, если их начнут освобождать эти тупоголовые громилы. А ты лихо: «Лапы в гору! Мордами в пол! Лежать, а то пристрелю!» — и дело с концом…

— Ладно уж, будешь учить ученого, — проворчал юноша, краснея от вполне заслуженной похвалы, но тут же продолжил откровенно огорченным голосом: — Ничего-то у нас с тобой на сей раз не выйдет.

— Это почему же? — гном удивленно уставился на Зенона. — Неужто струсил, паря?

— А ты меня на кондачка не цепляй! — уловив в интонации собеседника откровенные нотки презрения, неожиданно сорвался молодой человек. — Я, может быть, слово чести давал, что не полезу во всякие авантюры. А вдруг по моей вине безликие положат всех пленных?! Что я завтра скажу по этому поводу своему начальству? Мол, извините, понадеялся на авось?! Так, что ли? Да будет тебе известно, что при проведении подобных операций создаются специальные штабы и решения на штурм принимают не зеленые поручики, а заслуженные генералы, на худой конец полковники.

— Ага, пока твои пузатые генералы и полковники будут обмозговывать, как помочь моим томящимся в неволе товарищам, безликие превратят их точно в таких же безликих, а потом и нас с тобой, затем и весь мир. А в конце концов из-за вопиющей нерешительности одного парня весь благословенный Ультан будет захвачен безликими, и не останется на нем места для других разумных созданий.

— Насколько мне известно, — грустно покачал головой Зенон, — ситуация намного хуже — гибель грозит не только Ультану и его жителям, но всей нашей Вселенной…

— В таком случае чего же ты тут нюни распускаешь и пытаешься спихнуть всю ответственность на каких-то генералов. Пусть каждый делает свое дело: генералы командуют армиями, а такие, как ты, скромные парни освобождают мирных граждан, задыхающихся в душном корабельном трюме.

Зенон саркастически усмехнулся и посмотрел на разглагольствующего приятеля.

— Туз, зря я порекомендовал тебе посвятить себя писательской или драматургической деятельности. Подавайся-ка ты лучше в политиканы. А что?.. Посмертные лавры не гарантирую, но на хлебушек с маслицем и икоркой, а также на прочие мелкие радости ты всегда заработаешь — умеешь глаголом, так сказать, сердца испепелять.

— Насчет поболтать со смыслом мы — прирожденный талант, — напыжился от гордости за себя, любимого, гном. — Бывало, драка между ворами вот-вот должна начаться или еще какое смертоубийство, так сразу мчатся за Тузом, чтоб словом мудрым урезонил народ и отвратил от глупостей всяких… Короче, Зенончик дорогой, токо на тебя вся надёжа. Ты уж постарайся, а мы, воры честные, отблагодарим тебя по полной программе — такой подарок к свадьбе преподнесем и вообще.

— Какой свадьбе? — насторожился юноша.

— Ну как же, — пожал плечами прямодушный гном, — не ты ли глаз положил на дочку старины Эксиласа, ну, геолога главного, что лет двадцать назад не вернулся из экспедиции. Душевный был мужик, не чванливый, хоть и большое начальство. Бывало…

Но молодой человек не позволил словоохотливому гному развить тему, касающуюся семейства Ноумен. В резкой форме он оборвал его словоизлияния:

— Ответь-ка мне, Туз, на один вопрос: в этом городишке есть хоть кто-нибудь, кому не известно о моих взаимоотношениях с Кайлой Ноумен?

— Это вряд ли. Парень ты видный, отсюда широкий интерес со стороны женского пола к твоей персоне. А кому бабское внимание, о том всякие сведения по городу моментально разносятся. Поначалу тебя сватали этой рыжей эльфийке из убойного, а по последним данным, ты с ей расстался и всерьез ухлестываешь за генеральской секретаршей. Поговаривают, у вас все уже обговорено и даже день свадьбы назначен — торжественной, так сказать, сдачи в эксплуатацию. В общем, народ одобряет твой выбор, хотя на всех и не угодишь.

— Искренняя благодарность и низкий поклон народу за то, что одобряет мой выбор! — Зенон нарочито низко поклонился, да так, что едва не стукнулся лбом о столешницу. — Что бы я без вас делал, дорогие вы мои?!

— А ты не кривляйся, вьюнош, — попытался пригладить пятерней свою растрепанную бороду гном. — Ну что, согласен вызволить из беды моих товарищей?

Зенон откинулся на спинку садовой скамейки и серьезно призадумался. С одной стороны, он дал честное слово офицера не ввязываться в опасные авантюры, с другой — гном прав: пока создадут антитеррористический штаб, пока решат, что делать, время будет упущено и всех пленных инфицируют демоном. В последнем случае не останется иного выбора, как физически уничтожить всех тех, кого в данный момент еще не поздно освободить или хотя бы попытаться это сделать. Накажут, естественно, при любом исходе операции, если, конечно, ему повезет выжить. Впрочем, нужно хорошенько порасспросить гнома, чтобы побольше выведать и о самом судне, и о системе охраны заключенных — Туз мужик наблюдательный. К тому же Вельмир что-то намекал насчет арсенала. Неужели о чем-то догадывался? Немудрено — он же маг, и не из самых распоследних. Предупредил, значит, для прикрытия своей задницы, чтоб не совался, куда не следует, а сам как бы ненароком намекнул, дескать, арсенал в твоем полном распоряжении. Случись чего, он чист и перед собственной совестью, но самое главное — перед Батей и прочим вышестоящим начальством, мол, подчиненного перед операцией проинструктировал, даже взял с него слово офицера.

«Ай да полковник! Ай да сукин сын! — возликовал в душе Зенон. — Он знал, он наверняка знал, что его друг окажется перед нелегким выбором: прослыть бесчестным офицером, нарушившим свое слово, или до конца дней своих мучиться от осознания невыполненного долга. Впрочем, почему же этот выбор должен быть обязательно нелегким? Да плевать мне на любые клятвы и обеты, если их соблюдение помешает выполнить мой долг гражданина и офицера».

Туз был неплохим физиономистом, поэтому тут же отметил перемену в настроении приятеля.

— Кажись, я тебя все-таки уболтал, паря?

— Кажись, да, — передразнил Туза юноша, затем продолжил уже серьезным тоном: — Мне необходимо отлучиться минут на пять. Жди здесь. А по дороге к этому самому Юртагу ты мне расскажешь все, что тебе известно о пленных, а также тех типах, что их охраняют…

— У-у-ф, Зен, кажется, пришли. — Утомленный непривычной для коротконогого гнома пробежкой Туз тут же пристроил свой широкий зад на обломке скалы и смахнул пот со лба рукавом куртки. — С тобой, вьюнош, инфаркт заработать недолго — эвон как скачешь на своих ходулях.

— Как тебе не стыдно, косматая борода. — Зенон сделал вид, что обиделся на ворчуна не на шутку. — Я оружие тащил на своих плечах и боезапас, а ты всю дорогу шел налегке, после этого еще и возмущаешься.

Юноша не без облегчения положил на каменистую площадку прихваченный из комнаты Вельмира стандартный ящик из-под реактивных снарядов калибра двести двадцать миллиметров, применяемых в мобильных установках залпового огня. Только вместо двух массивных снарядов там находились: крупнокалиберный пулемет с изрядным запасом патронов; ручная ракетометная установка, снаряженная тремя фугасными ракетами; штурмовая винтовка и четыре магазина к ней; с полдюжины ручных гранат; скорострельный «универсал», острый, как бритва, десантный нож в ножнах и великолепный морской бинокль с просветленной оптикой. Обнаружив под кроватью грандмага подобное великолепие, Зенон сильно удивился, поскольку никогда не замечал за Вельмиром особой страсти к оружию. Первой его мыслью было взять с собой лишь бинокль, «универсал», парочку гранат да десантный нож, но, пораскинув мозгами, решил не мелочиться и на всякий случай прихватил весь ящик.

Аккуратно положив ношу на поросшую скудной травкой каменистую почву, юноша огляделся. Он и его приятель находились на краю скального обрыва. Сотней метров ниже раскинулось довольно обширное водное пространство, ограниченное отвесными скалами, — бухта Юртаг. На искрящейся и переливающейся в свете трех лун водной поверхности бухты мрачной темной массой выделялось кладбище отслуживших свой срок кораблей. Поднеся к глазам бинокль, Зенон смог рассмотреть эту свалку металлолома во всех подробностях. Большинство посудин лежали на дне неглубокой бухты, выставляя над водой палубные надстройки, трубы и мачты антенн. Металлические борта их за долгий срок стоянки проржавели и перестали сдерживать напор воды, или экипажи обреченных на списание пароходов сами открыли кингстоны и впустили воду в трюмы, теперь определить было невозможно. И все-таки среди торчащих из воды нагромождений ржавого железа в глаза бросались на вид совсем еще целые корабли. Они не были затоплены, а мерно покачивались под напором отступающего прилива, негромко поскрипывая тяжелыми якорными цепями, обрекшими их на вечный плен среди отвесных скал залива Юртаг.

В круглых окошках-иллюминаторах одного такого судна — трехтрубного гиганта, способного рассекать своим корпусом не только речные и озерные просторы, но успешно противостоять натиску морских и даже океанских волн, — молодой человек увидел слабый свет. Затем он заметил на палубе какое-то шевеление. Приглядевшись повнимательнее, он смог разглядеть две слоняющиеся по палубе мужские фигуры. Третий стоял, облокотившись о планшир, и что-то высматривал в темной воде озера. Все трое были вооружены автоматами.

— Вот он, этот корабль, Зенон! — Юноша услышал в непосредственной близости от своего уха взволнованный шепот гнома. — Трое на палубе охраняют тех, что в трюме. Ну делай же что-нибудь, паря, скоро привезут носители, и тогда моим ребятам крышка!

— Притихни, — осадил нетерпеливого напарника юноша. — Сейчас только половина третьего. Ты сам говорил, что кристаллы привезут в пять. Значит, у нас уйма времени для того, чтобы вызволить пленных и подготовить торжественную встречу гостям. Кстати, ты ракетометом умеешь пользоваться или, на худой конец, пулеметом?

— Не, Зен, я этот… как его?.. Ну пацифист. Короче, предпочитаю обходиться собственными кулаками. Отправляясь на дело, я даже пилку для ногтей оставляю дома, чтоб твой брат легавый не обвинил в покушении на убийство или еще каком смертном грехе.

— Хреновато, — кисло пробормотал Зенон, — выходит, тылы прикрыть некому. В таком случае, — он извлек из ящика сигнальный факел и указал на запальный шнур, — дернешь при обнаружении какой-нибудь опасности и держи над головой, пока не прогорит. На всякий случай вот тебе «универсал». Тут особого ума не требуется: поднимаешь вверх вот этот флажок, передергиваешь затвор и мочишь длинными очередями всех безликих, ежели таковые приблизятся на расстояние выстрела. Только учти: эти парни взрываются, что твоя противотанковая граната, поэтому старайся близко их к себе не подпускать. Только своих не перестреляй — у страха глаза велики.

— Не боись, паря, — повеселевшим голосом ответил гном. — Как ты сказал: флажок вверх, а вот эту хрень на себя?

— Молодца, Туз! — похвалил старательного ученика юноша. — Тебя б на месячишко в мое распоряжение, первоклассный боец получился бы.

— А вот это мне ни к чему, я бы предпочел остаться пацифистом…

–…с пудовыми кулаками.

На что оба негромко рассмеялись.

Основательно проинструктировав напарника, Зенон без ложной скромности разоблачился догола. После чего извлек из кармана своих спортивных штанов прихваченный со стола веранды пузырек с оливковым маслом. Вытащил зубами тугую пробку и, щедро плеснув в сложенную лодочкой ладонь, принялся размазывать масло по всему телу.

— Это чтобы не окочуриться от холода, — пояснил он раскрывшему в немом изумлении рот гному.

Затем юноша сложил одежду в прихваченный на всякий случай непромокаемый мешок из прорезиненной ткани и, подпоясавшись ремнем, нацепил на него десантный нож. Хотел было туда же определить гранату и свой надежный «ПП», но, немного поразмыслив, отложил их в сторону. А на немой вопрос Туза ответил:

— Убивать этих тварей нельзя ни в коем случае — разнесет корабль вместе с пленными к чертовой бабушке. К тому же лишняя тяжесть помешает плыть.

Закончив сборы, Зенон подхватил под мышку пакет с одеждой и, осторожно ступая босыми ногами на острые камни, начал спуск к озеру по узкой крутой тропинке…

Вода оказалась очень холодной, не такой обжигающей, как в речке Отрадной, но все-таки весьма и весьма освежающей. Постепенно тело адаптировалось к непривычным условиям и вовсе перестало ощущать холод. Зайдя по горло в воду, Зенон легонько оттолкнулся от каменистого дна и, толкая перед собой пакет с одеждой, поплыл к темнеющему в двух сотнях метров от берега судну. Памятуя о наличии часовых на верхней палубе, юноша старался держаться в тени торчащих из воды надстроек затонувших судов, но время от времени ему приходилось пересекать довольно обширные открытые пространства.

К счастью, никто из находящихся на борту судна и помыслить не мог, что кому-нибудь может прийти в голову идея искупаться в столь поздний час в прохладных водах Кугультыка, и спустя четверть часа наш герой уже карабкался по носовой якорной цепи «Радужного Змея». Именно такое название носил этот пароход не так уж и давно. Однако кто-то жестоко поглумился над бывшим флагманом здешнего торгового флота, сняв с его бортов и кормы витиеватые бронзовые буквы. Теперь надпись «Радужный Змей» лишь выделялась темным ржавым контуром на фоне многократно крашенного шаровой краской корпуса.

Быстро вскарабкавшись по цепи, Зенон ловко прошмыгнул через клюз на борт судна и оказался в тени массивной якорной лебедки. Как он и рассчитывал, на баке не было ни единой души. В штурманской рубке также никого. Удовлетворенно хмыкнув, юноша распаковал вещички, и лишь после того, как штаны, куртка и кроссовки оказались на своих законных местах, он осознал, что продрог в буквальном смысле до костей. Так часто бывает: сидит себе человек в воде и не чувствует никакого холода, но стоит ему выбраться на свежий воздух, и его начинает колотить так, что зуб на зуб не попадает. Нечто подобное случилось с нашим героем на этот раз. Минут пять его колотило, как наркомана во время ломки. Чтобы восстановить кровообращение, Зенону пришлось отжаться от палубы не меньше сотни раз. В конце концов зубы юноши перестали отбивать чечетку, а тело — трястись в ознобе. Молодая горячая кровь с прежней энергией устремилась по кровотокам, и поручик Зенон Мэйлори вновь ощутил себя сильным, ловким, способным выполнить любую поставленную перед ним задачу.

По словам гнома, его товарищей поместили в центральном грузовом трюме парохода. Насколько было известно Зенону, суда подобного класса и водоизмещения перевозили по Кугультыку и реке Хаш к ханьским портам на Лигурском море сухие сыпучие грузы. В основном это была рутанская пшеница твердых сортов, которая очень ценилась на мировом рынке. С целью повышения живучести судна его корпус был разделен водонепроницаемыми переборками на четыре автономных отсека: носовой, центральный и кормовой грузовые трюмы, а также машинное отделение. Каюты капитана и командного состава примыкали к штурманской рубке, кубрики матросов располагались под верхней палубой на юте, там же находились камбуз и общая кают-компания.

Сметливый гном также поведал, что боевиков на борту «Радужного Змея» ровно десять, кроме двух эльфов и одного огра, все прочие являются людьми. Поскольку в данный момент на верхней палубе находятся трое безликих, остальные отдыхают в матросских кубриках на нижней палубе. Тот факт, что истинная сущность разумных созданий была подменена демонической, вовсе не означал, что они стали какими-то особенными существами, не нуждавшимися ни в отдыхе, ни в питье и пище. Вполне вероятно, эти твари способны проявлять какие-то сверхъестественные качества, как, например, Лара Смола перед полным развоплощением, точнее, аннигиляцией ее демонической сущности. Впрочем, согласно вполне компетентным заверениям Вельмира, подобные всплески активности в обычном состоянии им несвойственны, скорее их можно расценивать как характерный признак предсмертной агонии.

После анализа всего вышеперечисленного в голове Зенона тут же сформировался вполне приличный план освобождения пленных. Для этого достаточно устранить часовых, дежуривших наверху, после чего заклинить клинкетные запоры дверей, ведущих на нижние палубы. Пока запертые внутри судна боевики очухаются, пока сообразят, что к чему, пленные выйдут из трюма и поднимутся на борт пришвартованного к борту «Радужного Змея» парового катера, на котором их сюда доставили. А там и до берега рукой подать. Главное, не забыть прихватить с собой парочку одержимых демоном личностей, иначе Бен Розенталь, несмотря на свою благорасположенность к молодому специалисту, сделает с ним то, что в былые времена темные эльфы обычно проделывали с угодившими к ним в плен светлыми собратьями. Лесные орки по какой-то причине особенно не любили остроухих, поэтому были горазды на выдумывание весьма изощренных способов максимального усиления их предсмертных мук. Поэтому взятию «языка» юноша отводил едва ли не самое главное место в предстоящей операции, специально для этого он прихватил с собой моток прочной бечевы и рулон липкой бумажной ленты, применяемой в быту для ловли крылатых насекомых.

Проскользнув вдоль борта мимо возвышающейся над палубой на десяток метров штурманской рубки, Зенон оказался едва ли не нос к носу с часовым, намеревавшимся посетить гальюн. Юноша успел прижаться к потемневшей от потеков ржавчины металлической стене рубки и, как мышка, затаился в отбрасываемой надстройкой тени. Отлучившийся по нужде боевик принадлежал к расе людей и был мужчиной крупным и весьма сильным. Зенона он не заметил и со свойственной всем уверенным в себе людям беспечностью прошествовал в отхожее место, не потрудившись затворить за собой дверь. Хотя при отсутствии электрического освещения его поступок был вполне оправдан.

Возблагодарив судьбу за предоставленный случай, Зенон тут же воспользовался удачным стечением обстоятельств. Дождавшись, когда мужчина справит нужду и начнет застегивать штаны, юноша молнией влетел в гальюн и мощным прямым в челюсть отправил его в глубокий нокаут. Затем он перенес грузное тело к якорной лебедке и, заклеив пленному рот, хорошенько связал его по рукам и ногам заранее припасенной для этой цели бечевой. После удачно проведенной акции он вернулся на главную палубу и, затаившись в тени небольшой надстройки непонятного назначения, стал слушать, о чем между собой беседуют оставшиеся часовые.

Это были также люди, впрочем, их принадлежность к виду гомо сапиенс была весьма условной, поскольку эти внешне похожие на человека существа представляли собой нечто, принципиально чуждое и враждебное всему сущему на этом свете.

— Что-то он там надолго запропал, — заговорил один из монстров.

— Слишком сложный метаболизм, уязвимый к отрицательным факторам, мало того, материальные оболочки аборигенов весьма несовершенны, — поддержал беседу другой. — Ничего, скоро положение изменится кардинальным образом, и наша раса получит дополнительное жизненное пространство.

— Ты думаешь, что на этот раз все пройдет успешно? Помнится, даридов мы также считали весьма легкой добычей. Мне тогда здорово повезло — я вовремя смылся, иначе мы с тобой сейчас не разговаривали бы.

— Недоработка архистратегов плюс необычайная сопротивляемость и готовность даридов к самопожертвованию. Теперь все иначе — эти существа иррациональны и примитивны до такой степени, что способны не только ненавидеть, но даже убивать друг друга, а в обмен на какие-то сомнительные бумажки согласны и вовсе отдать самое ценное — свою духовную сущность. Очень скоро мы будем готовы к тому, чтобы взломать барьеры между нашими мирами и запустить в этом континууме процесс пространственной трансформации и тогда… — Не доведя мысль до логического завершения, демон осекся и, посмотрев внимательно в сторону рубки, проворчал: — Что-то засиделся этот засранец. Пойду взгляну, чем он там занимается, не заснул ли часом?

С этим Зенон поступил точно так же, как с первым: ударом кулака по лицу ввел в бессознательное состояние и самым тщательным образом упаковал. После чего накинул на плечи брезентовый плащ, снятый со второго боевика и, спрятав лицо под глубоким капюшоном, неспешной походкой направился к последнему оставшемуся на посту часовому.

— Ну что там с ним? — не ожидая подвоха, спросил демон и в тот же самый момент пострадал за беспечность — кулак Зенона со страшной силой врезался в его левую скулу…

Оттащив к якорной лебедке до кучи третьего спеленатого клиента, Зенон вернулся на главную палубу. Здесь он снял с пожарного щита пару багров и зафиксировал с их помощью ручки запорных клинкетов обеих дверей, ведущих на нижнюю палубу, так, чтобы их невозможно было открыть изнутри. Таким образом, остальные твари оказались заблокированными в жилых помещениях кормовой части «Радужного Змея».

Не медля ни мгновения, юноша поспешил к горловине грузового люка центрального трюма и принялся сноровисто откручивать изрядно заржавевшие барашки запорного устройства. Через минуту массивная крышка откинулась на петлях с протяжным скрипом, открывая взгляду Зенона непроницаемую темноту мрачного колодца. В лицо ему пахнуло затхлой сыростью и такой тошнотворной вонью человеческих испражнений, что юноша поневоле затаил дыхание и брезгливо поморщился.

— Эй, народ! Отзовись кто-нибудь! — позвал он и, не дождавшись ответа, крикнул еще раз чуть громче: — Да есть тут живые или все попередохли?!

— Чо орешь, морда бесовская?! — Судя по тону говорившего, большого почтения к своим тюремщикам он не испытывал. — На дворе ночь, все спят! Скажи лучше, когда пожрать дадут — сутки на одной воде — так и окочуриться недолго?!

— Не хочешь окочуриться, выползай наружу. Жрачку не гарантирую, но свободу получат все. Короче, буди народ и в темпе из трюма, пока демоны не очухались.

В ответ Зенон услышал приглушенные голоса, мужские и женские. Похоже, никто из пленников и не собирался спать.

— Ага, щас мы все повылезаем, а вы нас в таких же уродов, как Весельчак Пуи, превратите! Знаем мы ваши бесовские штучки!

Скептицизм мужчины был вполне оправданным. Пленники были здорово напуганы теми ужасными перевоплощениями, свидетелями которых они стали сутки назад.

— Не дрейфьте, ребята! Вам на выручку подоспела родная полиция, которую с этих пор, я надеюсь, вы будете не только бояться, но и любить, и почитать, как родную матушку. А еще скажите спасибо одному шустрому гному по прозвищу Туз, который не бросил вас в беде, как вы его, когда сдали работорговцам. Короче, вам на сборы пять минут, кто не успеет, будет добираться до берега вплавь, ежели, конечно, духи не очухаются и не зацапают вашу компашку в очередной раз.

Имя «Туз» подействовало на сидящих в трюме, подобно чудодейственному заклинанию. Едва лишь оно слетело с губ Зенона, в ответ послышался нестройный хор голосов:

— А я-то думал, что это именно Туз нас всех сдал.

— И я!.. Уж больно шустро он исчез куда-то.

— Выходит, зря на Туза грешили, — резюмировал голос, первым отозвавшийся на призыв нашего героя. — Айда наверх, братва! Кажись, я теперь узнаю этого парня. Про него еще Туз по пьяни рассказывал, мол, хоть и легавый, но свой в доску.

— Слушай сюда, бандитская харя, Зенон Мэйлори — офицер имперской полиции и никогда не был и не будет своим для таких, как ты! — грозно прорычал Зенон. — А то, что в данный момент я вынужден вытаскивать из дерьма ваши задницы, так это мой профессиональный долг. Зарубите это себе на носу и передайте остальным вашим приятелям!

— Ша, начальник, поняли! — донеслось снизу. — Токо не кипятись, пожалуйста. Всё, мы вылезаем.

— Спускайтесь сразу в катер. Да не суетитесь и распределяйтесь как можно равномернее, чтобы посудину ненароком не перевернуть, — предупредил Зенон, после чего направился на бак к своим заботливо упакованным «языкам»…

Воры и их боевые подруги оказались существами не только понятливыми, но еще и вполне дисциплинированными. Ровно через пять минут все они в количестве двух дюжин расселись на дне небольшого суденышка. Опасаясь праведного народного гнева, трех пленных безликих Зенон определил рядом с собой, подальше от озлобленных воров.

Запустить двигатель катера оказалось плевым делом, во всяком случае, не труднее, чем обыкновенный локомобиль. Управлять им было также очень и очень просто: не нужно переключать передачи, добавляй себе обороты плавным поворотом рычажка акселератора да крути в нужную сторону рулевое колесо — штурвал по-морскому.

Шум работающего двигателя привлек внимание запертых боевиков еще до того, как катер отчалил от борта «Радужного Змея». Сначала они забарабанили кулаками в двери, ведущие на верхнюю палубу, и закричали что было мочи, чтобы им открыли. За это время маленькое суденышко с освобожденными пленниками уже вспенивало воду за кормой и, наращивая скорость, устремилось к берегу. Наконец до бывших тюремщиков дошло, что по какой-то непонятной причине все они стали узниками. Через распахнутые иллюминаторы они попытались стрелять в удаляющийся катер. Однако предусмотрительный Зенон учел подобную возможность и удерживал курс так, чтобы суденышко все время находилось кормой к носу сухогруза, то есть вне зоны досягаемости оружия противника. Вскоре беспорядочная стрельба с борта «Радужного Змея» прекратилась — по всей видимости, боевики решили обсудить свое положение.

Тем временем катер, немного сбавив скорость, подошел к берегу и, противно прошуршав стальным днищем по острым камням пологого дна, вылез на сушу примерно наполовину своего корпуса. В результате всех находящихся на его борту резко швырнуло вперед, а стоящего у штурвала Зенона едва и вовсе не выбросило за борт.

Когда суденышко окончательно замерло, Зенон, предугадывая вполне закономерное желание спасенных побыстрее смотаться куда-нибудь подальше от этого опасного места, отобрал шестерых мужчин поздоровее для транспортировки пленных к тому месту, где оставался в засаде Туз. Остальных он отпустил, обязав сразу же по прибытии в город сообщить обо всем случившемся дежурному офицеру полицейского управления.

— Пусть немедленно высылает спецтранспорт и усиленный конвой для доставки в город трех важных свидетелей, — закончил инструктаж Зенон, и после того, как воры и их подруги бросились наутек, скомандовал оставшимся: — Хватайте этих гавриков и вперед вверх вон по той тропинке, только будьте предельно осторожны, не уроните — сломает кто-нибудь из них шею или разобьется, рванет похлеще тяжелой авиабомбы…

Когда трое связанных безликих были со всеми предосторожностями перенесены в указанное место, спасенные от ужасной участи воры весьма эмоционально поблагодарили Зенона, а также предприимчивого Туза — организатора спасательной операции. Затем один из воров, переминаясь с ноги на ногу, обратился к юноше:

— Короче, начальник, ты бы отпустил нас. Скоро сюда мусора нагрянут, а нам с ними встречаться не очень-то охота.

— Валяйте, парни, — махнул рукой юноша. — Только обещайте днем появиться в управлении для дачи показаний. Ведь вы у нас пострадавшие, и по решению суда можете получить существенную денежную сумму в качестве компенсации причиненного вам морального вреда. Кстати, оповестите остальных о том, что им светят халявные деньги, и пусть все они также явятся в управление. К тому же добровольное сотрудничество со следствием — ваш гражданский долг.

— Мы бы это… того, — потупил взор мужчина, — как-нибудь и без компенсации обошлись бы, только не нужно нас вызывать в управу и тем более в суд, даже в качестве пострадавших. Может быть, мы как-нибудь договоримся уладить это дельце без нашего непосредственного участия?

— Ну что ж, — понимающе ухмыльнулся Зенон, — можно и договориться. Но для этого каждый из вас должен собственноручно описать все, что с ним произошло за последние сутки, и отправить по почте на имя главного полицмейстера Синегорья генерала Бен Розенталя. К данным показаниям также должно прилагаться заявление о том, что во время проведения операции по вашему освобождению никто из вас не пострадал и вы не имеете претензий к поручику Мэйлори, то есть ко мне…

— Да мы такую петицию составим, господин начальник, — восторженно воскликнул вор, — что тебя вмиг в звании повысят и наградами осыплют!

— А вот это уже лишнее, — серьезным тоном ответствовал юноша, — сочинять ничего не нужно, пишите лишь о том, что знаете, и не более.

— Ну, прощевай, поручик, сделаем все в точности, как ты сказал, — кивнул главный и, посмотрев на Туза, спросил: — Ты с нами или как?

Гном замялся на мгновение и, глядя с мольбой на Зенона, заканючил:

— Зен, я тоже, того, может быть, пойду… а? Мне встречаться с твоими корешами — как серпом по одному месту.

— Иди уж, — великодушно разрешил юноша, — только сегодня же я жду от тебя самых подробных свидетельских показаний.

— Будет сделано, Зен, в самом наилучшем виде и представлено в наикратчайшие сроки. Мы ведь тоже не без разумения, понимаем, что тебе может влететь по первое число от начальства за проявленную, так сказать, инициативу. Короче, паря, спасибо тебе огромное от всех товарищев и прощевай покедова, будем живы, обязательно встретимся.

— И тебе спасибо, Туз! В общем-то, ты помог мне сделать то, для чего мы тебя искали вчера на рынке, — оказал реальную помощь в расследовании очень важного дела. А это вполне реальные деньги из государственной казны. Так что имей в виду.

— Отказную пришлю по почте, — ощерился гном и вслед за ушедшими товарищами растаял в предрассветных сумерках.

Оставшись наедине с самим собой, наш герой первым делом посмотрел на часы. Половина пятого. Если гном ничего не напутал, дополнительные кристаллы-носители доставят через полчаса. Для торжественной встречи транспортного судна в его распоряжении имеется мощная ракетометная установка. Однако в настоящий момент главная задача Зенона состояла в том, чтобы не допустить освобождения безликих, запертых на нижней палубе «Радужного Змея». Изготовив ручной пулемет для стрельбы, наш герой прильнул к окулярам бинокля и стал наблюдать за тем, что происходит на борту судна.

Небо на востоке хоть и посерело, было значительно темнее, чем ночью. Дело в том, что полчаса назад Джонг и Глеколь закатились за горизонт, а тусклого света прикрытого легкой туманной дымкой Данаиба было недостаточно, чтобы в полной мере разогнать тягучий предрассветный мрак. Впрочем, зоркие глаза Зенона довольно быстро приспособились к царящей над озером тьме.

С десяток минут вокруг «Радужного Змея» не происходило ничего экстраординарного. Палуба судна оставалась пустынной, в воде также не наблюдалось никакого шевеления. Вдруг острый слух юноши зафиксировал негромкий всплеск и легкое бултыхание — это один из запертых на нижней палубе боевиков решил повторить то, что не так давно проделал сам Зенон. Подплыв к кормовой якорной цепи, выбравшийся на волю через иллюминатор смельчак ухватился руками за ее мощные звенья и начал постепенно пробираться в направлении якорного клюза. Мужчина был достаточно ловок, поэтому уже через минуту стоял на палубе. Какое-то время он разминал закоченевшие мышцы и посредством активных физических упражнений разгонял кровь внутри организма. Это был человек (то есть когда-то он был человеком) без клочка ткани на обнаженном теле, судя по рельефной мускулатуре, весьма крепкий.

Восстановив кровообращение, он, осторожно озираясь, направился к одной из заблокированных пожарным багром дверей. Однако когда до намеченной им цели оставались каких-нибудь пара метров, прямо перед ним на палубу обрушился тяжелый град смертоносных пуль. Памятуя о последствиях, которыми чревата гибель всякого демонического существа, Зенон не старался попасть в безликого, он всего лишь хотел не допустить его к заблокированной двери. Однако при необходимости юноша был готов пойти на самые крайние меры, ибо выпускать на верхнюю палубу банду вооруженных до зубов головорезов не собирался.

После столь убедительного аргумента безликий опрометью бросился в спасительную тень, отбрасываемую рубкой судна, где и затаился. Такое положение вполне устраивало нашего героя — он не сомневался, что в самое ближайшее время сюда нагрянет высокое начальство. Пусть оно и решает: что делать дальше с одержимыми демонами. А пока от него требовалось не допустить выхода основной массы безликих на верхнюю палубу.

Неожиданно одна из запертых Зеноном дверей вспучилась, слетела с петель и отскочила на пару метров. До слуха юноши донесся приглушенный расстоянием звук мощного взрыва, а из открывшегося темного зева повалил густой черный дым. Все-таки безликие догадались сделать то, что должны были сделать сразу же, едва обнаружили себя запертыми. Хотя осуждать их за нерешительность было бы глупо — все-таки они существа, чуждые этому миру, со своими далекими от понимания взглядами на жизнь и необъяснимой логикой.

Конец ознакомительного фрагмента.