Неправильная сказка

Александр Столяров, 2015

Творения Александра Николаевича Столярова (1959–2017) – проза высшего порядка, достойная занять своё место в ряду классических произведений. А сборник «Неправильная сказка» – безусловное открытие для ценителей настоящей литературы. Для среднего школьного возраста.

Бог, весна и парикмахерша

Это как безответная любовь — на последние деньги пойти в парикмахерскую.

— Здрасте, пострижёте?

— Конечно, как желаете?

— Что?

— Как вас постричь?

От её обходительности холодеет внутри: вдруг не хватит денег расплатиться?

— Подкоротить, и всё.

— Хорошо.

— И без одеколона.

— А его у нас и нет, — улыбается парикмахерша.

Это самая дешёвая в мире парикмахерская. Ещё в прошлом году вывеска была написана от руки, сменили на простенькую. Всего одно кресло у окна, голубой масляной краской выкрашенные стены, радиоточка. Так уже было, в детстве. Перед началом учебного года отец вёл меня в парикмахерскую. Мастер оставлял только чубчик, всё остальное состригал машинкой наголо и удивлялся моей шишке на затылке.

— Это математическая шишка, — говорил отец. — У меня такая же.

Он курил «Беломор» прямо в зале. В детстве это не было запрещено.

— Способный мальчик? — спрашивал мастер.

Я не давал отцу поводов гордиться мной. Ещё в первом классе учительница сказала нам, что старшим надо уступать. В тот же день, вечером, отец послал меня в булочную за хлебом. Все в очереди были старше меня. Я был наивен и ничуть не изменился. Разве что выросли волосы в ушах, но парикмахерша лихо состригает их. Приятно прикосновение жужжащей машинки.

Однажды, мне было двенадцать лет, меня стригла молоденькая практикантка. У неё была большая мягкая грудь, она касалась ею моих плеч. Была весна, май, тепло, на ней лёгкий халатик. Я был готов стричься каждый день. Тем более что стоило это всего пятнадцать копеек. Мне скоро пятьдесят или сорок девять, неизвестно и уже не важно. Отца уже нет. Если бы он и был жив, у него по-прежнему нет поводов, чтобы гордиться мной. Мне стыдно от безденежья. Отсутствие денег — свидетельство моей ненужности миру. Я написал несколько книг, снял почти полсотни документальных фильмов, поставил четыре неплохих спектакля. Всё это не принесло мне ни денег, ни славы. Судьба выбирает одного из тысячи, я не из них. Я завидую избранным и ничего не предпринимаю, чтобы изменить своё положение. Я стал ленив. Было время, когда я без устали снимал, ставил, писал и верил, что это нужно зрителям, читателям, друзьям. В юности у меня были друзья. Они умерли.

Чтобы не расплакаться, рассказываю парикмахерше об отце. Он был военный, в сапогах, у него была кожаная пахучая портупея и кобура с настоящим пистолетом. Моя мать сбежала от отца, но он знал, что нужен стране. Я стране не нужен, но и мне не нужна страна. Мне нужна вот эта дешёвая парикмахерская, эта полная парикмахерша, у которой дом в Буче, куры, гуси и поросята, а здесь она ради пенсии; эта весна, цветущие вишни и мои воспоминания. Я нерешителен с детьми, робею перед Юлией, мне стыдно перед знакомыми. Я ничего не могу поправить ни в их, ни в своей судьбе, а слов нежности у меня недостаёт: я даже не способен признаться им в любви. Всё казалось, что стану большим и тогда… Но вот скоро пятьдесят или уже пятьдесят?

Парикмахерша барабанит расчёской по моей голове.

— Какие у вас нежные руки, — говорю я.

— Неправда, — смеясь, говорит она. — У меня жёсткие руки, мне все жалуются, а я не могу иначе, мне важно почувствовать чужую голову, я так лучше работаю.

— А мне нравится, — говорю я и краснею.

Отчего я всё время вру? От нежелания обидеть. Получается нелепо: глупцов хвалю за ум, бездарных — за талант, кривоногих — за изысканность фигуры. Но ведь это не важно. А что же важно? Бог? Нет, нет, нет! Бог — это тоже не важно, это даже смешно — определять важность Бога. И то, что у меня нет денег, — наплевать. Важно, очень важно то, что, может быть, с этой весной, а может, от стыда за подлые ночные мысли, сегодня утром очнулась душа, обрадовалась и замерла от восхищения перед цветущими вишнями, парикмахерской и парикмахершей.