Новое имя

Александр Станиславович Малиновский, 2006

Русский писатель Александр Малиновский известен читателю циклом рассказов, повестей, романов, в которых говорится о сложных взаимоотношениях современного человека и нашего непростого времени. Перед нами небольшая по объему повесть «Новое имя», но сколько тем и вопросов затрагивает в ней писатель! О чём эта повесть? О человеческом одиночестве? О братьях наших меньших? О чувстве долга и порядочности? Да, всё это читатель найдёт в книге. Эта, кажущаяся, на первый взгляд, такая простая, повесть имеет массу глубинных течений и подтекстов. Вдумчивый читатель почувствует на какие глобальный вопросы выходит писатель. Александр Малиновский не даёт прямых ответов, он приглашает читателя к диалогу. В конце концов, у каждого своё право увидеть главное и судить о нём. А главное для Александра Малиновского – вера в светлое в человеке, вера в его разум.

Глава 2. Необычные заботы

На другой день, осматривая Симу, Сергей Сергеевич обнаружил у неё блох. И вначале пришёл в смятение.

«Эдакое грациозное, изящное создание — и эти мерзкие твари?» — ворчал он.

Но, поразмыслив, успокоился. Хозяин решил выкупать кошку. Он не знал, что Сима терпеть не может такую процедуру. Она не любила быть мокрой.

Сергей Сергеевич почувствовал её настороженность и начал уговаривать:

— Симочка, это вынужденная мера. Избавимся от этих паразитов, тебе же легче станет. Понимаешь? Иначе как? Тараканы, блохи — это ужасно!

Кошка не реагировала на его слова. Но и не убежала от него. Сидела посередине коридора. Смотрела, как он вначале налил воду в ванну, потом принёс с кухни большую серую тряпку и расстелил на дно.

— Видишь ли, у нас, людей, когда забирают новобранцев в армию, пропускают их через санпропускник. В обязательном порядке! Я бы и без блох твоих должен был догадаться помыть тебя. Чуешь, о чём говорю?

Хозяин, продолжая произносить ласковые слова, потихоньку посадил Симу по брюхо в воду, придерживая её за передние лапы.

Она упёрлась задними лапами в тряпку на дне и, кажется, держалась устойчиво. Это понравилось Сергею Сергеевичу.

— Какая молодчина! — радовался он за неё, а может, за себя, за свою неожиданную сноровку.

«Если попадёт вода в уши, её тогда сроду не заманишь в ванну», — забеспокоился он. Сам же потихоньку правой рукой начал пытаться намыливать ей спину.

Он видел, как несколько мелких тварей засуетились у кошки на шее.

Сергей Сергеевич выкупал Симу, сменив в ванне три раза воду. Надеялся, что таким образом избавится от паразитов. Вычёсывал их гребешком и собирал с мокрой шёрстки. Старался, чтобы на теле кошки не осталось мыла.

Сима терпела. Не сопротивлялась. Ей очень хотелось остаться жить около этого худого, высокого, с тихим голосом человека. На то была ещё одна веская и тайная причина. Ей было уже почти десять месяцев от роду. В жизни Симы эта весна была первой. Она бурно её провела и теперь впереди у неё назревали особые события…

Но об этом деликатном обстоятельстве чуть позже…

Наконец-то Сергей Сергеевич, отжав Симе окончательно шёрстку, завернул её в огромное зелёное полотенце. Начал вытирать, присев вместе с ней на диване.

…И вот она сидит на коврике у отопительной батареи в гостиной, вылизывая себя с лап до головы.

Отопление уже отключено. Но хозяин посчитал, что около батареи ей будет уютнее.

* * *

…Кошка, оказывается, очень любила спать.

Большую половину дня она продремала. Он заботливо несколько раз укрывал её своей жилеткой, оставляя снаружи одну голову.

Проснувшись, Сима вновь начала умываться.

— Кажется, эта процедура у тебя самая любимая, — удивлялся хозяин, наблюдая, какие она принимает при этом причудливые позы. Те места, которые нельзя достать языком, она чистила лапками. Увлажняла их слюной поочерёдно и тёрла ими уши, подбородок, голову.

— Как же ты в подвале-то жила? Есть будешь? Чистюля!

Сергей Сергеевич поманил кошку на кухню. Там он мимоходом несколько раз повторил её новое имя: «Сима» и погладил по золотистой мягкой шёрстке. Ей было радостно от его голоса.

Теперь кошка выглядела ласковой и тихой, не похожей на ту, какой была ещё несколько дней назад на улице.

Хозяин щурился, когда говорил или смотрел на неё. Ей это нравилось. В такие моменты она особо доверяла ему. А он и не замечал этой её слабости. Думал, что хорошее настроение Симы зависит только от её собственных причуд.

Люди так часто ошибаются, не давая себе отчёта в этом.

Рыжий окрас обещал быть кошке от природы спокойной, любящей домашний уют, флегматичной.

Но куда деть её бездомное детство? Оно-то и определяло часто её поведение. Новое имя и новый хозяин могли что-то изменить. Но на это необходимо время.

Хотя Сима и доверилась хозяину, многое для неё было непросто. В первую ночь, окружённая странными непривычными запахами и звуками, она попыталась забраться спать к нему в постель. Но он потихоньку взял её и отнёс к порогу. Она поскучала немного, потом уснула.

На вторую ночь кошка уже не делала подобной попытки.

Приняла его права.

Права-то приняла, но хозяином в полном смысле Сергея Сергеевича она не торопилась признавать. Известно же, кошки никогда не могут быть до конца приручены.

* * *

Каждый день теперь приносил новое открытие. И хозяину, и кошке.

Оказалось, что Сима терпеть не может лифт. Сергею Сергеевичу приходилось, выгуливая её, спускаться и подниматься на шестой этаж по лестнице. Это для него было непросто.

В первый день, когда они шли вниз, кошка обнюхала чуть ли не каждую дверь на их пути. Хозяин терпеливо ждал, сообразив, что это, очевидно, для неё важно. Он ей доверял.

На удивление Сергея Сергеевича дверь квартиры, в которой Сима теперь жила, она определяла, когда они возвращались, безошибочно. Он порадовался этому, не мешая ей скрести когтями по старенькому коврику у порога.

Чтобы она не рвала когтями обивку мебели в квартире, он достал с балкона корзину, которую когда-то сплёл, на удивление жены и сына, сам. Сергей Сергеевич был заядлый грибник. Корзина оказалась кстати. Емкостью ведра на полтора, крепенькая, с каркасом из алюминиевой проволоки, она прослужила более трёх десятков лет.

Он любил эту вещь. Корзина была из того времени, когда Сергей Сергеевич был ещё молод. Когда он, жена и сын были, как казалось ему, одно целое.

Ему в те годы так хотелось, чтобы их объединяла общая идея, заряженность на походы, на путешествия. На жизнь! И верилось, что так и будет…

Но… как-то всё не складывалось… а что и было, прошло…

Осталась холодная созерцательность и этот вяло текущий образ жизни в четырёх стенах.

После смерти Лизы отношения с сыном у Сергея Сергеевича теплее не стали…

Теперь раз в месяц сын бывал у него. Но так, по-дежурному…

Когда Сергей Сергеевич доставал корзину с балкона и ставил её в прихожей, Сима, склонив голову набок, наблюдала за хозяином. Указав пальцем на корзину, он, усмехнувшись, сказал:

— Дери на здоровье, чего уж там…

Говорил, а сам ещё был под впечатлением еле уловимого запаха ивняка, из которого была сплетена корзина. Этот запах он почувствовал, как только стал мыть корзину в ванной тёплой водой. Запах исходил тонкий, едва уловимый. И неповторимый, как всё, что было связано с прежней жизнью.

Он похмыкал, бодрясь, и попробовал переключиться в мыслях на другое.

* * *

Ему было непонятно, почему Сима жуёт вначале листья цветов на подоконнике, а потом у неё начинается рвота и ему приходится за ней убирать. Сердился на неё. Называл любопытной дикаркой. Он не знал, что это не любопытство. Поступала она так для того, чтобы удалить из желудка шерсть, которая туда попадает при вылизывании.

Неизвестно ещё, кто больше делал для себя открытий с момента возникновения этого их союза — он или она?

Сима, например, деловито изучая новое место жительства, проявляла себя порой совсем неожиданно. Ей зачем-то понадобилось погулять по полкам шкафа с фарфоровой и хрустальной посудой. Грациозно вышагивая, она не задела ни одной вещицы. Ей это понравилось.

То вдруг забралась на верх платяного шкафа и долго оттуда наблюдала за хозяином. Ему было неуютно себя чувствовать под прицелом её завораживающих, изучающих сверху глаз, но он терпел. Когда она ловко и безбоязненно спрыгнула оттуда на подоконник, он невольно оценил это:

— Вот тарзанка!

И погладил её. А она будто этого и ждала. Самозабвенно замурлыкала.

…А как он был удивлён, когда выяснилось, что Сима любит слушать классическую музыку, особенно Моцарта!

— Откуда у тебя такое воспитание? Ты же с улицы, — недоумевал Сергей Сергеевич. — Или вы, кошки, все такие? Не знал…

Записи классической музыки он собирал давно. Теперь был рад, обнаружив в лице Симы родственную душу. Старенький проигрыватель и большой стеллаж с любимыми пластинками он не обделял своим вниманием.