Навсегда

Александр Соболев

Кто управляет нами? Небеса и ангелы? Злобные дядьки в погонах? Или мы держим всё в своих руках? Никто не знает.И мы тоже. Но хочется узнать. Мало того, хочется управлять. Иначе ты не существо, носящее высокое звание ЧЕЛОВЕК разумный. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Паша накануне провел волнительную ночь. Он вспоминал прошедший вечер, воображение рисовало любимые черты Лены. Паша вспоминал фразы, которые она говорила, как задорно смеялась. Всматривался в глаза, и думал о том, что она не сказала. Ему казалось, что между ними совсем нет преграды. Вернее, переборка настолько тонкая и зыбкая, что не составит особого труда ее преодолеть. Надо было только решиться и сделать шаг навстречу. Паша томился и сомневался, что он напрасно погряз в любовных фантазиях. Ведь Лена могла мечтать совсем о других отношениях.

Нет. Не может быть. Он видел в ее глазах именно то, что хотел. Тёплая ладошка и робкие прикосновения кричали, что надо быть смелее и решительнее. Мозгами Паша себя останавливал: не навреди! Не спеши! Излишним напором, можешь все испортить, испугать… Из-за спины вылезали сомнения и кричали: «Не тормози, парень! Девушки любят решительных и смелых, лучше пасть смертью храбрых при настойчивом штурме, чем от голода во время многомесячной осады слабо сопротивляющейся крепости!»

Как можно решиться и пригласить к себе домой понравившуюся девушку? Она же не дурочка? Лена сразу поймет, что ты ее приглашаешь заняться сексом. А что в этом плохого? Девушки не любят секс? Любят. Может быть больше, чем парни. Но тебе нужен не только секс, тебе нужны серьезные отношения, возможно, и семья, и дети, и долгие счастливые годы совместной жизни. Или ты боишься разочарования?

Да, ничего я не боюсь. Подумаешь, было пару раз, что после постели, не хотелось встречаться с девушкой. Боишься, что и на этот раз будет также? Вряд ли, так не может быть. Паша чувствовал всем сердцем, с Леной все будет по-другому. Просто не может быть иначе. Поэтому нельзя спешить. Нельзя проскочить принципиально важные этапы. Надо поближе познакомиться с Леной. Необходимо узнать ее мысли и желания, постараться разгадать сокровенные тайны.

Не усложняй, — кричали похотливые мысли. Все очень просто, ты мужчина, она женщина. Вас несомненно тянет друг к другу. Надо просто сделать, что предназначено природой. Доверься нам, все будет хорошо. Если и случится разочарование, то большой беды в этом нет. Не в первый раз и не в последний не складываются отношения у мужчины и женщины. Чем быстрее разочаруешься, тем быстрее начнешь новые отношения. Дерзай.

Днем Лена позвонила сама, и пригласила к себе домой, уязвив Пашино мужское самолюбие. Почему он первым не сделал этот решающий шаг? Минутный укол совести быстро прошел. Пашу захлестнуло волнение от предстоящей встречи с желанной, красивой, воздушной, неземной, очаровательной, соблазнительной, единственной, прекраснейшей их женщин. Надо побыстрее разгрести рабочие дела, и поспешить на свидание. Перед Пашей на столе лежала толстенная папка с квартальным отчетом продаж по регионам необъятной страны. Через три дня было назначено собрание акционеров компании. Паше завтра с утра надо предоставить обширный отчет.

Неприятная бумажная работа никогда не вызывала уважения у Паши. Вот и сейчас он откладывал ее на последний момент. Обычно, когда оставалось мало времени и отступать было некуда, Паша садился за отчет и делал его быстро, порой неаккуратно. По-хорошему, отчет надо было сделать еще вчера. Но Паша профукал и предыдущий день. Сидел и мечтал о встрече с Леной. Делать нечего, отступать тоже некуда. Паша налил себе большую чашку растворимого кофе, и принялся за работу.

Собравшись с силами, Паша настрочил отчёт за четыре часа. Такой производительности он не достигал ни разу. Паша не ходил на обед, не делал перерывов. Отключил телефон, чтобы его никто не отвлекал. Еще несколько минут на распечатку десяти экземпляров отчета, не забыть сохранить резервную копию.

— Максим Владимирович, — начал с порога директорского кабинета Паша, — я сделал отчет. Мне нужно сегодня пораньше уйти. Разрешите?

— Влюбился? — спросил директор, поправляя очки.

— С чего вы решили? — смутился Паша.

— Светишься весь, как тульский самовар, — понимающе подмигнул Максим Владимирович.

— Если честно, то да. Вы правы.

— Хорошо. Раз сделал отчет, беги. Я проверю, если будут вопросы — завтра с утра поправим.

Паша пожал руку директору, и помчался на встречу своей судьбе. Не дождавшись лифта, Паша перепрыгивал через три ступеньки, обегал встречных прохожих. У входа в метро он выбрал букет из белых роз. Запыхавшийся, он стоял у входной двери квартиры, прикрываясь букетом цветов. Лена открыла дверь в черном обтягивающем платье. Ярко сверкающие глаза, выдавали всю палитру внутренних переживаний. Там было все и тревога, и обожание, и трепет, и волнение, и много-много всего другого.

Паша протянул цветы, и смело шагнул вперед. Лена не отступила, а, распахнув руки, растворилась в Пашиных объятиях. Течение времени на этом изменилось. Паша четко помнил каждое движение любимых рук, читал мысли по глазам и движению губ, шаловливые руки изучали округлые рельефы желанного тела. Чуть не забыв захлопнуть дверь, сплетенные влюбленные переместились в родительскую спальню на широченную кровать.

— Я тебя люблю, — шептал на ухо Паша.

— Я тебя тоже люблю, — подрагивая от возбуждения, отвечала Лена.

— Ты чудесная…

— Ты — мой мужчина…

— Ты — моя женщина…

— Ты можешь делать со мной все, что хочешь…

— А ты со мной…

Вдруг ставшая тесной одежда, соскользнула с разгоряченных тел. О, какое же это блаженство касаться любимой руками, языком, ногами… Ловить нежный взгляд, дышать одним воздухом, надолго замирать, сливаясь в глубоком поцелуе! Паша проникал, изучал, трогал, пробовал, был неутомим. Лена не отставала от любимого. Заканчивая один раз, влюбленные не останавливались и продолжали ласкать друг друга. Они вместе шли в ванную, на кухню, и вновь находили оригинальные возможности любить друг друга.

В этот вечер они мало разговаривали. Изможденные от любви и страсти, Паша и Лена заснули в объятиях глубоко за полночь. Было бы здорово, если бы в эту ночь им приснился один и тот же сон. Но ни Паша, ни Лена не помнили своих сновидений. Возможно, им снился райский сад, кругом тепло, фрукты и лето…

Паша проснулся первым. Лена лежала на его плече. Паша аккуратно освободился от объятий любимой женщины. Лег рядом и со стороны рассматривал свою мечту. Она была прекрасна. Тонкая, нежная, ранняя, свежая, и до последней клеточки его. Паше вдруг захотелось чихнуть, он напрягся, чтобы не разбудить Лену, но все равно получилось что-то типа «Кхм». Лена открыла глаза, радостно улыбнулась.

— Привет, — хлопая большими ресницами, сказала она.

— Привет, — ответил Паша.

— Давно проснулся? — Лена вновь прильнула к Пашиной груди.

— Недавно, — ответил Паша, — я смотрел на тебя. Ты самая красивая девушка на свете, особенно, когда спишь.

— Сомнительный комплимент, — рассмеялась Лена.

— Я не то имел ввиду, — в ответ рассмеялся Паша.

— Я поняла, что ты имел ввиду, — не соглашалась Лена.

Она схватила подушку, вскочила на ноги, явив Паше неприкрытую эротичность. Паша разинул рот, наслаждаясь прекрасным видом.

— Защищайся! — прокричала Лена.

На Пашу посыпался шквал подушечных оплеух. Он не защищался. Наоборот, Паша раскинул руки, подставляя Лене полную свободу действий, и писклявым голосом кричал:

— Помогите, кто может!

— Нет тебе пощады, покоритель женских сердец.

Подушка в руках Лены понималась и опускалась на Пашину грудь, ноги, на прикрывающие низ живота руки.

— Сдаюсь! — наигранно высоким голосом пропищал Паша.

— Ура! — Лена победно вскинула руки в верх, — отныне и во веки веков постановляю: Павел Иванович Несмеянов обязан при встрече смотреть мне в глаза, целовать меня в губы, и не только! Любить по многу раз. Приказ ясен?

— Ясен, моя госпожа, — кивнул Паша.

— И почему это мы не исполняем приказ? — картинно удивилась Лена.

Паша встал, обнял Лену, губы вновь нашли друг друга. Они снова любили. И это было прекрасно. Паша и Лена увлеклись, потеряли счет времени и чуть не забыли про работу. На завтрак совсем не осталось времени. Паша, на ходу завязывая галстук, выбежал из квартиры. Дождаться лифта не было никакой возможности. Стоять на месте, хоть какое-то непродолжительное время, не представлялось целесообразным. Надо было действовать, бежать, совершать поступки. Паша бежал по лестнице, догонял уходящий автобус, перепрыгивая ступеньки спустился вниз по эскалатору метро.

Люди в подземке улыбались и приветливо кивали ему при встрече. Какая-то бабушка замешкалась на перроне. Паша поддержал ее за локоть, помог занести большую хозяйственную сумку на колесиках, и аккуратно подтолкнул ее впереди себя в забитый битком вагон.

— Спасибо, тебе милок, — поблагодарила его старушка.

— Не за что, бабушка, — улыбаясь, ответил Паша.

— Не скромничай, есть за что, — бабушка сияла благодарной улыбкой, — сейчас редко встретишь взаимопомощь у людей. Все торопятся, бегут и спешат, по сторонам не смотрят.

Двери вагона закрылись, поезд стал набирать ход. В вагоне было достаточно шумно. Паше приходилось говорить громко, и нагибаться к старушке, чтобы ее услышать.

— Спасибо, — ответил Паша, — у меня сегодня хороший день. Люди вокруг счастливые и добрые. Мир прекрасен и удивителен. Я счастлив!

— Я вижу, — кивнула старушка, — влюбился?

— Да. Очень заметно? — спросил Паша.

— В глаза бросается. Вы будете счастливы, и проживёте долгую и счастливую жизнь, — сообщила бабушка, — у вас будет два ребеночка: мальчик и девочка.

— Только два? — рассмеялся Паша.

— Тебе мало? Не жадничай, — захихикала бабушка, — сейчас больше не принято рожать. В мире много соблазнов, искушений. Молодые люди хотят жить для себя, мир повидать, карьеру выстроить. На продолжение рода сил и времени не остаётся. Хотя, дети — самое главное в жизни.

— А если я хочу больше? — не унимался Паша.

— Если захочешь, то будет, — подтвердила старушка, — у тебя все получится. У хороших людей должно быть все хорошо в жизни.

— Спасибо, — громко ответил Паша.

Вагон остановился. Толпа народу схлынула на короткое время, затем вернулась, и стало еще теснее.

— Только не сильно радуйся, — предостерегла бабушка, — жизнь у вас будет сложной.

— Почему? — спросил Паша.

— Мир меняется. Вокруг много вранья, лжи и лицемерия. Приличным людям все сложнее оставаться достойными. Но ты справишься. Я вижу.

— Хорошо, — весело кивнул Паша, — Спасибо!

— Не уезжай только из страны, прошу тебя, — бабушка крепко схватила Пашу за руку, — я знаю будет тебе плохо. Будешь страдать и не верить в свое будущее. Но не уезжай. Не сможешь ты прижиться на чужбине.

— Нет у меня пока таких планов, — Пашу забавляли пророчества старушки.

— Появятся. Ну, да ладно. Я и так тебе слишком много рассказала, — серьезно произнесла старушка, — будь счастлив.

Старушка уверено приподняла хозяйственную сумку, перевернула ее с колес на бок. Взяла в правую руку, и четким шагом вышла на очередной остановке. Паша проводил собеседницу удивленным взглядом. Над дверью висела реклама: «Не тормози…» Паша громко рассмеялся. Попутчики покосились. Заметив взгляды со стороны, Паша постарался успокоиться. Он вышел на следующей остановке.

На улице стояла чудесная погода. Как бы подчеркивая торжественность момента, по небу ползли радостные серые тучки. Моросил теплый ласковый дождик. От метро до офиса Паше предстояло пройти минут десять пешком. Он шел по тротуару широкими шагами, подставляя освежающим каплям улыбающееся лицо. Сегодня он не ночевал дома. Зонтик не взял, и потому в офис зашел гордый и промокший до нитки. Но это Пашу не огорчило, а скорее, наоборот, развеселило.

В офис Паша вошел на пятнадцать минут раньше обычного. У входа рядом с сервером сидел сисадмин Андрей и ковырялся в останках старенького компьютера. В офисе больше никого не было.

— Привет, — весело пропел Паша.

— Здорово, коль не шутишь, — не отрываясь от внутренностей цифрового железа, ответил Андрей.

— Компьютеры могут предсказывать будущее? — спросил Паша.

— Нет, — флегматично ответил сисадмин, — а надо?

— Не знаю. Иногда хочу знать будущее, иногда хочется приятно удивиться происходящему, — задумчиво ответил Паша.

— Я думаю, что мне не нужны ответы из несостоявшегося времени. Все равно, жизнь все переиначит, переделает под себя, — сообщил Андрей, оторвавшись от жесткого диска.

— Хочешь кофе? — спросил Паша.

— Сахара две ложки, — кивнул Андрей.

Андрей отложил отвертку, снял очки, взлохматил непослушные кучерявые волосы, затем небрежно собрали их в пучок на затылке.

— Что в сущности наша жизнь? — продолжил сисадмин, — набор обусловленных внешними факторам поступков. От нас практически ничего не зависит.

— Не начинай, умоляю тебя, — попросил Паша, — должна быть свобода воли, свобода выбора. Мы же люди, у нас есть разум. Мы иногда ошибаемся, иногда делаем правильные поступки.

— Правильно ты поступил или неправильно, кто оценивает? — не сдавался повелитель килобайтов, — оценка зависит от системы координат. Норма имеет смысл только здесь и сейчас. По сути, это заданные параметры в современном обществе. Если перенестись в другое общество, в дикие племена Африки, или в средние мало просвещенные века Европы, например, то привычные нормы изменятся до неузнаваемости. Там и здесь живут люди, тут и там рождаются, живут и умирают, строят карьеру, болеют, женятся, влюбляются. Но насколько у нас разные ценности и мотивации? Ты когда-нибудь думал об этом?

— Думал, — кивнул Паша, протягивая Андрею чашку с кофе, — уверен, что есть универсальные ценности. Та же любовь, например. Ты встречаешь девушку, красивую, смотришь в ее глаза, знакомишься, общаешься и через пять минут понимаешь, что больше не можешь без нее представить будущее. И подобная ситуация не раз была в прошлом, и можно надеяться, будет повторяться миллионы раз в будущем. Так что делаю вывод, что любовь — это универсальная ценность на все времена.

— Я, пожалуй, не соглашусь с тобой, — Андрей с причмокиванием глотнул из чашки, — во-первых, с течением времени сильно изменяются стандарты красоты. Было время, когда считались красивыми безгрудые девы, и модницы специально носили на груди металлические платины, чтобы не дай бог молочные железы не разрослись. Потом мода изменилась, и в моду пришли пышные формы. В Азии считают красивыми бледных людей, в Европе стремятся приобрести смуглый загар. Разные люди в разных культурах по-разному понимают слово «Красота». В первые мгновения знакомства, ты можешь влюбиться, а можешь отвернуться. Потому что человек не соответствует принятому эталону красоты. Хотя в тоже самое время, тот может считаться сверх красивым и привлекательным для человека другой культуры.

В офис стали подходить сотрудники. Косо поглядывали на праздно болтающих Пашу и Андрея. Надо было прекращать разговор.

— Интересная мысль. Давай продолжим следующий раз, — предложил Паша.

— Заметано, коллега, — Андрей поднял ладонь в знак приветствия.

Паша сел на рабочее место, включил компьютер. Сам мысленно продолжал беседу Андреем. Нравится тебе человек или не нравится зависит от воспитания, от культуры, в которой ты живешь. От мыслей и желаний о предполагаемом будущем. Хочешь ли ты детей? В каком направлении желаешь строить карьеру? Тебе должен нравиться человек, который совпадает по большинству направлений. Так должно быть. Но так ли это на самом деле? Паша вспомнил сон с Купидоном. Паша сам выбрал Лену? Или его судьбу выбрал какой-то переросток на небесах с луком и стрелами? Существует ли судьба и предопределённость, как говорит Андрей? На сколько я самостоятелен, чтобы изменить собственную линию жизни?

Размышления Паши прервал телефонный звонок.

— Алло, — взял трубку Паша.

— Несмеянов, зайди срочно ко мне, — грозно позвал его директор.

А вот не пойду, думал Паша, пока собирался к директору. Однако, взял папку с отчетом, карандаш, чистые листы для записей. Что он мне сделает? Уволит? Что я потеряю? Да ничего особенного. Пойду работать в Нестле. Меня давно туда переманивают. Зарплата точно будет больше. И перспективы. Фирма международная. Есть, конечно, минусы: привыкать надо к коллективу, вникать в их стандарты и правила внутреннего распорядка. Говорят, у них все строго, по западным технологиям. Примет ли его расхлябанная славянская душа такие судьбоносные изменения? Надо рисковать. Кто не пробует, тот сидит все время на заднице и никуда не двигается. Пока молодой надо искать. Все, решил. Сейчас зайду, и скажу: «Петр Иванович, я увольняюсь! К едрёной фене». Шеф удивится. Снимет очки. Руки заметно затрясутся в поисках опоры: «Паша, зачем ты торопишься? Дров легко наломать. Ты сперва подумай, а надо ли тебе увольняться? Давай мы тебе оклад поднимем. Я знаю, что ты засиделся на месте. Тебе нужен рост. Чем смогу, помогу. Не переживай. Я скоро уйду на повышение, ты — на мое место. Не волнуйся. Я давно к тебе присматриваюсь. Если ты покинешь офис — нам кранты. Ведь и работать без тебя здесь не с кем. Не бросай меня, умоляю». Петр Иванович кидается на колени, хватает Пашу за руки, нервно целует запястья…

— Меня вызывал, — которого бросил Паша секретарше.

Смело открыл тугую дверь, и, выдохнув, шагнул вперед. Петр Иванович сидел за столом, склонившись над отчетом.

— Добрый день, Петр Иванович, — начал Паша.

— Привет, — коротко ответил директор, — присаживайся.

— Я хотел с вами давно поговорить, — робко продолжил Паша, — у нас не все хорошо в фирме. Мне кажется, надо внедрить новую системы мотивации сотрудников. У нас заработная плата совсем не зависит от успехов работника.

— Надо, чтобы зависела? — спокойно спросил шеф и перевернул лист отчета.

— Думаю, что необходимо. Если мы хотим завоёвывать рынок, увеличивать продажи, надо стимулировать работников на трудовые подвиги. Им за достижения результатов, необходимо выплачивать бонусы.

— А начинать надо с тебя, как я понимаю. Правильно?

— Неплохо бы, — улыбнулся Паша.

— Сядь, уже наконец. Не люблю, когда со мной разговаривают свысока, — директор отложил отчет в сторону, — ты знаешь, зачем я тебя вызвал?

Паша сел за стол. Положил руки перед собой, как прилежный ученик.

— Не знаю.

— Тогда давай сперва поговорим о том, чего я хочу. А ты мне напишешь предложения в бумажном виде по внедрению системы мотивации. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Паша, — есть какие-нибудь вопросы по отчету?

— Нет, с отчетом все хорошо. Замечаний пока не нет. Дело в другом, — директор поднялся, и подошел к окну, — у нас очень плохие продажи в Новосибирске и во всем Сибирском регионе. А регион перспективный. Наша продукция там представлена крайне слабо.

— Вот если бы внедрить новую систему мотивации, можно было бы заинтересовать персонал Новосибирского филиала работать лучше, — робко вставил Паша.

— Это все хорошо, конечно, — шеф развернулся лицом к Паше, уперся руками в стол, — не нашли мы там руководителя нормального. Не на кого опереться. Продажи идут спустя рукава. Динамики нет никакой. Планы не выполняются. Такое ощущение, что люди отбывают срок, а не работают.

— Сибирь, что вы хотите, — скаламбурил Паша, — дальше не сошлют.

— С тобой не соглашусь, — Петр Иванович не заметил шутки подчиненного, — сибиряки — народ серьезный и основательный. Я чувствую большие резервы в этом регионе. Надо менять директора филиала. Понимаешь?

— Понимаю. Давайте дадим объявление, откроем вакансию, — предложил Паша.

— Не могу я так сделать, — развел руками шеф, — пока буду искать нужного человека. Филиал работать совсем перестанет. Временного исполняющего нет. Положиться не на кого. Потеряем продажи на три месяца, новому человеку нужно будет начинать с пустого места.

— Что же делать? — Паша робко поднял глаза.

— Надо послать своего человека из Москвы.

— У нас есть такой человек в команде? — спросил Паша.

— Есть, — Петр Иванович пристально посмотрел на Пашу, — я московский офис аккуратно выращиваю. У меня всегда есть несколько перспективных сотрудников на все направления, которые могут при необходимости взять на себя ответственность и наладить работу. Новосибирский же директор разогнал всех стоящих сотрудников, чтобы они его не подсидели, наверное. И как результат, работать некому, продаж нет, перспектив нет. Сидит это чудик перед монитором в просторном офисе. Все кругом козлы. Один он хороший. Понимаешь меня?

— Да, кажется, понимаю, — согласился Паша.

— Тогда, может у тебя есть предложения? — с интересом посмотрел на него Петр Иванович.

— Какие предложения?

— По кандидатуре нового директора Новосибирского филиала.

— Вы мне предлагаете поехать в Новосибирск? — догадался Паша.

— Да, — кивнул шеф.

Самое время было встать и двинуть заготовленную речь. Уезжать сейчас из Москвы, когда у него только начались отношения с Леной, не представлялось возможным. Потерять главную любовь всей жизни, он не мог. Как он теперь будет жить без нее? Поедет ли она в Сибирь, как декабристка?

— Я должен подумать, — выдавил из себя Паша.

— Конечно, подумай, Павел Иванович, — шеф подошел к Паше со спины, погладил по плечам, — такое решение с кондачка не принимается. Тут надо все взвесить, обдумать и принять единственно правильно решение.

— А если я откажусь? — робко спросил Паша.

— Если откажешься. То тебе ничего не будет.

— В смысле: ни бонусов, ни повышение заработной платы, ни уважения?

— Правильно мыслишь, Паша. Ты должен меня понять, без тебя здесь, я справлюсь как-нибудь. А в Новосибе — мертвые продажи. Наши конкуренты бьют на сибирском фронте нас как хотят, а мы даже не сопротивляемся.

— Я подумаю, — Паша потёр виски.

— Подумай, возьми пару дней отгула. Собери вещи…

— Но Петр Иванович! Так нечестно, я еще не решил!

— Съемная трехкомнатная квартира в центре за счет фирмы, личный автомобиль, заработная плата в два раза больше, безлимитный мобильный телефон, полная медицинская страховка для тебя и твоей семьи. Это дополнительные плюсы, чтобы тебе легче было принимать решение.

— А вы умеете уговаривать, Петр Иванович, — Паша в уме рисовал картины нового жития в крупном сибирском городе, — я подумаю.

— Иди, думай.

Петр Иванович подал руку Паше, и углубился в изучение отчета. Паша задумчиво вышел из кабинета. Кивнул секретарше. Позвонить Лене или поговорить при встрече? Чего тянуть то? Паша набрал домашний номер Лены. К телефону долго никто не подходил. Потом Лена взяла трубку, слегка сонный голос произнес:

— Алло…

— Привет, это я.

— Привет, я так и думала, — ответила Лена.

— Я соскучился. Что ты делаешь?

— Ничего не делаю. Думаю, вспоминаю. Так много надо обдумать. Ко всему привыкнуть.

— Я хочу к тебе.

— А как же работа?

— Для меня ты важнее работы.

— Это, конечно, приятно слышать, но бросать работу не стоит. Как ты будешь обеспечивать наших детей?

— Ты беременна?

— Не знаю. Думаю, что пока нет. Но, что могу сказать точно, я хочу от тебя детей. Если я залечу, то буду рожать.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже…

— Я сейчас приеду. Мне дали отгул на два дня. И мне надо с тобой поговорить серьезно не по телефону.

— Хорошо, приезжай.

— Лечу!

Паша бросил телефон, схватил портфель. Попрощался с коллегами, кивнул сисадмину Андрею, и выбежал из офиса. Погода разгулялась, на улице светило солнце. Настроение у Паши было чудесное. Одно омрачало, как уговорить Лену поехать с ним? Предложение от шефа было просто шикарным. Такие условия никогда не предложили бы ни в одной кондитерской фирме. Чем Лена могла бы заниматься, пускай и в крупном, но все-таки далеком от столицы городе? Знакомых нет, друзей нет. Беда, беда. Что же делать?

Существования без Лены, даже на короткое время, Паша себе уже не представлял. Всего каких-нибудь полгода назад он с легкостью уехал бы в любую долгосрочную командировку. Никто его не ждал дома, кроме родителей. Мама с папой бы поняли, и гордились таким назначением Паши. Не вовремя все как-то, подумал Паша. Лена коренная москвичка. Если бы в Питер? Тогда, другое дело. Такую командировку и ссылкой-то не назовешь. Питер — это культурная столица, для творческого человека, может стать толчком для развития карьеры.

Новосибирск — третий по численности город в России, начал вспоминать Паша. Уже не плохо. Резко континентальный климат, зима — очень холодная, и достаточно теплое сухое лето, всплыли давно забытые школьные знания. Четыре с половиной часа на самолете — и ты в Москве. Паша вспомнил свою командировку в Новосибирск годичной давности. Город ему тогда понравился: чистенький, просторный. Есть метро. Люди культурные, интеллигентные не окают и не акают. Коренные новосибирцы говорят почти по-московски.

На выходе из метро, Паша купил букет красных роз.

— Вчера были белые, — отметила Лена, открывая дверь.

— Я не повторяюсь, — сказал Паша, и притянул Лену в объятия.

— Это здорово, — Лена прижалась к Пашиной груди.

Минут пять они стояли и целовались…

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Паша, насилу оторвавшись от нежных губ любимой.

— Это не подождет? — спросила разгоряченная Лена.

— Так будет честнее. Сперва разговор, потом все остальное.

— Тогда проходи на кухню. Будем чай пить, — вздохнула Лена, поправляя сбившуюся одежду.

Паша зашел на кухню, приятные желто-зелёные тона. Он вчера так и не дошёл до кухни, похоже. По крайней мере, обстановка ему была не знакома.

— Уютненько тут у вас, — отметил Паша.

— Цвета выбирала я, люблю яркие тона, — сообщила Лена, наливая воду в чайник.

— Не знаю с чего начать, — Паша заметно разволновался.

— Начни с главного, — предложила Лена.

— Выходи за меня замуж, — по-армейски отчеканил Паша.

Лена слегка вздрогнула, но, не прерывая движения, поставила чайник, открыла холодильник, достала масло и сыр. Села напротив Паши, подперев голову руками.

— Паш, а ты не торопишься?

— Думаю, что нет. У меня нет сомнений, что мы предназначены друг другу. Нам все равно не спрятаться и не найти другой дороги. Чего зря тянуть время?

— Мы, конечно, переспали. И все было великолепно, как никогда. И мне с тобой очень нравиться проводить время. Разговаривать и молчать, ходить и ездить в метро. И все такое. Я сейчас не вижу настоящего и будущего без тебя. Это правда. Но мне кажется, что надо поближе познакомиться. Надо представить тебя моим родителям, показать меня твоим. Должно пройти какое-то время.

— Не вопрос.

Паша взял телефон, набрал номер матери:

— Алло, мам, привет, — начал Паша.

— Привет, сынок, — ответила мать, — ты почему дома не ночевал? Почему не предупредил?

— Мам, прости. Я сейчас все объясню.

— Уж, постарайся, — слегка раздраженно предложила мать.

— Мам, вы с папой сегодня вечером никуда не собираетесь?

— Нет, вроде.

— Отлично. Я сегодня, хочу вас познакомить со своей невестой. Ее зовут Лена. Мы придем в гости в семь часов вечера. Хорошо?

На том конце провода повисла пауза. Мама не ожидала такого поворота событий. Конечно, сыну было уже тридцать лет. Он большой, взрослый, крепко стоит на ногах. И жениться, по всем канонам, пора. Но как она пропустила столь важный этап в жизни ее мальчика? Когда он познакомился с угонщицей? Когда успел походить на свидания? Как он ухаживал и завоевывал сердце избранницы-красавицы? Разве так бывает: Паша тридцать лет жил с мамой, и завтра он ни с того ни с сего возьмет и женится?

— Мам, чего ты молчишь? — спросил Паша.

— Неожиданно это, как-то, — ответила мать, — приходите раз вы все решили. Отцу сам позвонишь? Или как?

— Как скажешь. Могу позвонить. Как лучше сделать?

— Конечно, звони сам, — ответила мать, — ладно, пойду готовить праздничный ужин.

— Мама, много не готовь, не надо, — попросил Паша.

— Сама разберусь без сопливых. Женится он, видишь ли, — заворчала мама, и положила трубку.

Паша развел руки.

— Вот и все. Сегодня идем знакомиться с моими родителями. Если ты не против, предлагаю завтра с утра поехать к твоим. Все важные этапы пройдем за пару дней.

— Ты по-настоящему сумасшедший, но мне нравится, — мечтательно улыбнулась Лена.

— Ты согласна выйти за меня за муж? — с надеждой спросил Паша.

— Я подумаю. Посмотрю на твоих родителей, на реакцию моих, — увиливала от прямого ответа Лена.

— То есть, ты мне предлагаешь тебя представлять: «Мама, знакомься, это моя невеста, но она еще не решила выйдет ли за меня замуж. Поговори с ней, прошу тебя. От тебя зависит моя судьба». Верно?

Лена рассмеялась, поджав голые коленки к груди:

— Да. Давай так. Будет прикольно.

— Хорошо, я согласен, шалунья. Но я тебе должен сказать, почему тороплюсь. Я ведь все понимаю, мне тоже хочется постепенно проникать во все тайны нашего с тобой общения. Я хочу ходить за ручку, день за днем узнавать тебя, потом ходить в обнимку на свидания. В кино. В рестораны. И театры. Потом мы представили бы друг друга родителям, друзьям и родственникам. Мы постепенно обрастали бы общими воспоминаниями. И через год или два поженились бы без спешки. Но, к сожалению, у меня нет времени на это. И мне хочется, чтобы ты немедленно была со мной.

Паша посерьезнел, замолчал, собираясь с мыслями. Лена, не совсем понимая, что происходит, пожала плечами:

— Почему ты торопишься? Ты болен?

— Нет, что ты. Не волнуйся, со здоровьем все нормально.

— Ну, спасибо, а то я испугалась, — выдохнула Лена.

— Дело в другом. Мне предложили длительную командировку в другой город. В Новосибирск. Предложение очень выгодное по деньгам, трехкомнатная квартира в центре города, машина, личный шофёр, и все такое. Если ты не согласишься поехать со мной, то я откажусь. Потому что без тебя мне такая карьера не нужна.

Паша умоляюще смотрел на Лену. Чайник закипел и выключился. На подоконник за окном прилетел серый голубь и важно ходил туда-сюда. Паша подумал, что это хороший знак.

— Поэтому ты торопишься? Ты думаешь, что без штампика в паспорте я не поеду в Сибирь?

— Да. Нет. Не знаю, — растерялся Паша, — я шел к тебе и по дороге думал, что же делать. Как сделать, чтобы мы поехали вместе в Новосибирск. Потому что мне нравится это назначение. Но я совершенно не представляю, как тебя уговорить поехать со мной.

— Паша, меня не надо уговаривать. Представь на минутку, что я просто поеду с тобой в Сибирь, потому что хочу быть с тобой.

— Я был бы самым счастливым человеком в мире, — расплылся в улыбке Паша, — но я понимаю, что в Новосибирске у тебя нет ни друзей, ни знакомых, ни работы. Ты — творческий и активный человек, я не хочу тебя лишать собственной карьеры и развития.

— То есть ты обо мне думаешь и ставишь мои интересы выше своих?

— Я согласен жертвовать личными амбициями ради наших общих интересов.

— Я же могу выйти за тебя замуж, и отказаться ехать в глушь. Или наоборот, ты понимаешь? Хоть, я и москвичка в третьем поколении, мне здесь все знакомо. Любой другой город в России — это ссылка, демарш и поражение. Правда?

— Я так не считаю, но в чем-то ты права.

Лена встала, достала чашки, налила чай. Предложила Паше нарезать хлеб и намазать бутерброды с маслом и сыром.

— Колбасы нет в холодильнике? — спросил Паша.

— Нет, для фигуры вредно. Привыкай, муженек, — улыбнулась Лена.

— Я на это согласен. Я откажусь от колбасы, не буду кушать вредную еду. Не отбирай только шашлыки и скумбрию холодного копчения. Умоляю, — Паша картинно рухнул на колени.

— Поднимайся, мясоед, — Лена подала Паше руку, — шашлыки я тоже люблю. Ты многого обо мне не знаешь.

— Расскажи, — Паша отряхнул колени, — я не тороплюсь.

— Ты отцу сперва позвони. Не торопиться он. У меня эпопея на тысячу и одну ночь. Не меньше.

Паша набрал рабочий номер отца.

— Алло, будьте добры, Ивана Сергеевича, — начал Паша, — это его сын спрашивает.

Лена взяла нож, и сама принялась намазывать бутерброды.

— Алло, папа, привет.

— Привет, сын, — ответил отец, — сто лет не звонил мне на работу. Что случилось?

— Жениться собрался, хочу сегодня вечером тебя познакомить со своей будущей женой, — ответил Паша.

— У меня сын жениться! — крикнул отец кому-то на том конце провода, — молодец. Погуляем! Мать-то в курсе?

— Да. Я ей звонил только что.

— Симпатичная?

— Очень.

— Тебе с ней хорошо?

— Да, пап, очень.

— Ты хорошо подумал? Не будешь потом жалеть?

— Не буду, — твердо ответил Паша.

— Ну, добро. У меня как раз по такому случаю есть классный тост. Приводи на смотрины. Оценим твой выбор, сынок.

— Спасибо, пап. До вечера.

— Пока.

Паша отложил телефон на край стола.

— Я отстрелялся, — гордо сообщил Паша, — теперь твоя очередь.

— Я нее буду звонить родителям, — сообщила Лена.

— Почему? — удивился Паша.

— Потому что у них на даче нет телефона, — рассмеялась Лена, — Купился? Купился! Ха-ха-ха!

— Я тебя обожаю, — Паша обнял смеющуюся Лену.

Влюблённые переместилась в спальню. И вновь в постели было прекрасно и нежно, как никогда. Паша удивлялся как может заниматься любовью долго и много раз подряд. Лишь изредка они прерывались на разговоры и совместные походы в душ. Лена рассказала Паше, что ее в Москве практически ничего не держит, нет ни работы, ни учебы. После окончания института она еще не успела никуда устроиться. Паша спросил про Питер и подругу Дашу, не ждут ли ее там творческие друзья. Лена поведала ему страшную тайну, что с Дашей они поссорились на сексуальной почве. Живя в Питере, Даша разочаровалась в мужчинах, и прониклась отношениями с девушками. В последнюю ее поездку в Питер, Даша пыталась затащить Лену в постель. На что Лена возмутилась, обозвала всех подруг Даши по матерному. Затем гетеросексуальная москвичка схватила свой рюкзачок, и убежала куда глаза глядят. Всю ночь до утра в одиночестве прошаталась по ночному Питеру. Под утро Лена вышла к Московскому вокзалу, и уехала на первом попавшейся электричке в сторону Москвы.

Дома она провалялась две недели в депрессии, потому что разрушились все творческие планы. Она себя целиком и полностью ассоциировала с Питером. С его свободным рок-н-рольным духом. Через пару недель Лена пришла в себя, защитила диплом, и на сегодняшний день готова идти работать в любую школу города Москвы преподавателем английского языка. Так что московскую школу вполне можно заменить на новосибирскую. Даже интересно пожить в далекой Сибири. Месяц назад, оказавшись на ступенях педагогического института с дипломом в руках, она вдруг поняла, что отмечать успешную сдачу не с кем. За пять лет обучения с одногруппниками Лена не сдружилась. Погружаясь в стихи и музыку, веселые студенческие годы прошли на берегах Невы вдали от Арбата и тенистых аллей города Моквы.

Лена позвонила паре школьных подруг. Одна была в отъезде. Другая лежала в больнице с аппендицитом. Тогда-то она вспомнила Пашу, странного попутчика, который сумел неожиданно понравиться, и в тот же день отвратительно разрушить впечатление о себе. Не позвонить ли ему, подумала она? Лена почти месяц мусолила эту мысль в голове, сомневалась, ведь у Паши тоже был ее телефон, и он не звонил. Почему? Может у него жена или девушка? Вполне вероятно, что он ее просто не помнит. Что случилось с ним в пьяном угаре в Питерской квартире? Лена кинула монету, выпала решка. Дальше Паша все знает.

— Я должен тебе рассказать страшную тайну, — заговорщицким тоном сообщил Паша, — если не расскажу, то будет нечестно. Ты должна знать ужасную правду о том злополучном и одновременно важном дне в нашей с тобой биографии.

— Я тебя слушаю, — сказала Лена, и поуютнее устроилась на Пашином плече.

Паша поведал Лене про сновидение и общение с Купидоном, про его пророчество, и про вселение в разум Паши ангела-алкоголика.

— Прошу, прости меня за поведение в тот вечер, но я ничего не мог поделать. На следующий день с утра я везде искал тебя, но Даша не знала адреса куда ты уехала. Бумажка с твоим телефоном намокла, и чернила потекли. Номер был утерян. Через три месяца я снова поехал в командировку в Питер, но Даши в квартире уже не было. Там жили совсем другие люди. Я два дна стоял на Невском проспекте, всматриваясь в глаза музыкантов. Но никого из твоих знакомых не встретил. Я часто бродил по Арбату или по Кузнецкому мосту, слушая уличных музыкантов, но нигде тебя не встретил. Я думал, что потерял тебя навсегда. Если бы ты не позвонила сама, я не знаю, что было бы. Хотя Купидон обещал, что мы обязательно встретимся рано или поздно, потому что мы предназначены друг другу судьбой.

— Как красиво и романтично, — Лена мечтательно смотрела в потолок, — я всегда верила, что есть ангелы-хранители и прочая потусторонняя жизнь. Хоть одним краешком глаза заглянуть бы туда!

— Представь, ты открываешь глаза, и на спинке кровати сидит жирный полуголый ангел. Трясет луком и влюблятельными стрелами. «Я же говорил», — говорит он.

— Здорово. Спасибо тебе, Купидончик, — Лена помахала воображаемому ангелу.

— Премного благодарю, — кивнул Паша, — я очень рад, что все получилось.

Занавеска на окне слегка качнулась. «Ветерок», — подумал Паша.

— Мы не опоздаем к родителям? — вдруг вспомнила Лена.

— Блин! — вскочил Паша, — бежим скорее. Уже полседьмого. Опаздываем.

Молодые и беспечные влюбленные спешно собрались.

— Блин, я без прически! Что подумает обо мне твоя мать! — ужаснулась Лена, поглядев на себя в зеркало перед выходом.

— У тебя чудесный хвостик, — подбодрил Паша невесту.

— Ничего ты не понимаешь в женщинах, мальчишка, — отмахнулась Лена, — прорвемся. С другой стороны, чего из себя строить принцессу-недотрогу, если это не правда?

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Паша, — присядем на дорожку?

— Почему бы и нет? — согласилась Лена.

В лифте влюбленные заспорили как лучше ехать на метро или на такси. Лена настаивала на такси. Паша объяснял, что лучше и быстрее на метро, потому что сейчас в Москве вечерние пробки. Улыбнувшись, кинули «Камень, ножницы, бумагу». У Лены выпала «Бумага», в Паши — «Ножницы». Рассмеявшись, они поехала на такси.

Улыбчивый парень таксист всю дорогу травил байки и анекдоты. Стоя в пробке на садовом кольце, спросил у влюблённых:

— Я вас еще не подвозил? Что-то лица знакомые.

— Нет, — ответил Паша, — мы в такси первый раз вместе.

— Как сказал классик, все счастливые пары похожи друг на друга, — заметил таксист, — вероятно, перепутал.

— Возможно, — подтвердила Лена.

— Долго еще нам стоять? — Паша заметно волновался.

— Вечер, Москва, все едут с работы, ничего не поделаешь, — ответил таксист лихо лавируя в потоке машин, — вот анекдот есть на эту тему:

Отец-армянин сыну:

— Ашот, а гдэ тот пистолэт Колт, каторый я подарил тэбэ на дэн

рождэния?

— А папа, он мнэ нэ нужен, я его продал, купил сэбэ часы Ролыкс,

пасматры, харощи часы!

— Да-а-а! (Пауза) Прэдстав, приходит к тэбэ нэгодяй и гаварит:

«Я твой мама имел, я твой папа имел, дэда, бабку и вообщэ всю

твою сэмью», что ты ему отвэтищь, «Пол-второго»???

— Извините за ненормативную лексику, — добавил таксист, и все рассмеялись.

Таксист действительно старался, и как мог объезжал пробки и заторы. В результате, Паша и Лена опоздали всего на пятнадцать минут, что можно признать, вполне допустимым по московским меркам.

— Надо было мне твоей маме цветы купить, — спохватилась Лена в лифте.

— А папе электробритву Харьков, — добавил Паша, — не волнуйся, все будет хорошо.

Паша нежно обнял Лену, поцеловал, погладил по попке, и нажал на кнопку звонка.

— Не буду открывать своим ключом, как будто мы пришли в гости, — пояснил Паша.

За дверью зашаркали ногами, зашептались.

— Ваня, иди сюда скорее, — услышали они голос матери.

— Иду, не кричи, — ответил отец.

Дверь распахнулась. За порогом квартиры в нарядной одежде стояли папа и мама Паши. Отец был в темно-синем костюме с галстуком в горошек, как у Ленина. Мама, Антонина Петровна, в строгом сером платье, которое, однако выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. На вытянутых руках отец держал вышитое полотенце и круглый белый хлеб с солонкой наверху.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Иван Сергеевич, — а вы думали будет все просто. Ешьте, дети дорогие!

— Папа, этот обычай для свадьбы, — возразил Паша.

— А мы сейчас отрепетируем, — не согласился отец, — отломи кусок хлеба благодатного, сколько душа просит.

— А мне нравится, — сказала Лена, и отломила небольшой кусочек хлеба.

Обмакнув в солонку, отправила его в рот. Скривилась, видимо много соли зачерпнула, затем рассмеялась. Паша нехотя последовал примеру невесты и отломил кусочек побольше, а в соль макнул поаккуратнее.

— Вообще это шутка, но отца твоего остановить невозможно, — сообщила мама, пока дети в сухомятку давились хлебом, — проходите в дом.

Иван Сергеевич не скрывал хорошего настроения, улыбка не сходила с лица.

— Ну, мать, здорово же: любовь-морковь, новая семья, ячейка общества. Совет да любовь, как говорится, — не мог остановиться от потока афоризмов и крылатых фраз отец.

— Что о тебе девушка подумает? — укоризненно толкнула отца в бок мама.

— Подумает, что та еще семейка, развернется и уйдёт. Так мы спасем дорогого сыночка от семейной кабалы и мещанского быта. Правда? — Иван Сергеевич, подмигнул Лене.

— А если мне понравится? — подыграла Лена.

— Тогда, милости просим в семью, — отец сделал широкий жест, приглашающий молодых внутрь квартиры.

— Мама, Папа, знакомитесь: это Лена.

— Ну, наконец-то. А то мы уже не знаем, как к твоей девушке обращаться, — съязвила мать, — Леночка, проходите. Вот вам тапочки, там у нас ванна, направо — туалет.

— Лена, мою маму зовут Антонина Петровна, папу — Иван Сергеевич, — закончил представление Паша.

— Очень приятно, — ответила Лена.

— Взаимно! — воскликнул отец.

Праздничный каравай из рук отца куда-то пропал. Иван Сергеевич стоял в предвкушении пиршества и зрелищ, потирая руки.

— Быстро за стол, а то все стынет, — громко возвестил глава семейства.

Неловкая толкотня в прихожей, Паша с Леной переоделись в домашние тапочки. Ногам стало приятно и уютно.

— Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба, — напевал Иван Сергеевич.

— Не обращай внимания на отца, он у нас хохмач, — шепотом на ушко сообщил Паша.

— А мне нравится, он прикольный, — также тихонечко ответила Лена.

Родители накрыли шикарный стол в большой комнате. Для этого был раздвинут коричневый стол-книжка. Сверкал фамильный хрусталь, фарфоровый сервиз наполнился салатами, нарезками и овощами с зеленью.

— Чем богаты, — Антонина Петрова широким жестом пригласила гостей за стол.

— Мам, зачем ты столько наготовила? Я же просил — давай сегодня попроще, — напомнил Паша.

— Я старалась, — развела руки мать.

— Антонина Петровна, а мне нравятся богато накрытые столы. Я такая голодная, что готова съесть кабана на сто килограмм, — поддержала будущую свекровь Лена.

Мать первый раз улыбнулась, оценив поддержку невестки.

— Ну, что по маленькой? За знакомство! — произнёс Иван Сергеевич, спешно разливая мужчинам коньячок, дамам красное грузинское вино Хванчкара.

— Мое любимое, — сообщила Лена, поднеся бокал и понюхав его.

— Пап, ты обещал тост, — напомнил Паша отцу.

— Я готов, — Иван Сергеевич встал с рюмкой в правой руке, — мои дорогие дети, я поднимаю этот тост за наше знакомство. Надеюсь, что у вас все получится. Конечно, не все будет гладко, будут проблемы, и даже ссоры. Но если есть в сердце любовь, вера и взаимоуважение, то вы сможете преодолеть препятствия, выпавшие на вашу долю. Надеюсь, что после сегодняшнего общения с тобой, Лена, мы не разочаруемся, а очаруемся. Хотелось еще надеяться, что наша семья, я и мама, тебе тоже понравимся. Ведь нам в дальнейшем много придётся делать вместе: растить внуков, встречать дни рождения, клеить обои в прихожей, ходить за грибами и ездить на дачу.

Отец поднял рюмку, мама смахнула слезу. Паша, скрипя стулом, встал, за ним потянулась Лена. Благородно зазвенел хрусталь. Мужчины выпили до дна, женщины пригубили вино. Мать ненавязчивым взглядом не переставала оценивать выбор сына. В принципе девушка ей нравилась и не нравилась одновременно — Лена была красива, хотя сейчас это не было большим достоинством, скорее наоборот. Будущая жена сына вела себя сдержанно, учтиво, сразу запомнила родителей по имени отчеству, потому что, вероятно, хитрая и лизоблюдка.

— Леночка, расскажи нам о себе, — предложил Иван Сергеевич, — можно я на «ты»?

— Да, конечно, — кивнула Лена, отправляя в рот аппетитный кусочек обжаренного с грибами мяса, — мои родители — школьные учителя. Я единственный в семье ребёнок…

Лена подробно рассказала про свою семью. Паше было тоже очень интересно, ведь он слышал Ленину биографию в первый раз. Лена родилась в Москве, всю жизнь прожила здесь. Поэтому не очень любит и ценит это город. В противовес столице, очень любит Питер с его геометрическими формами, набережными и фонтанами. В этом году она окончила педагогический институт, и теперь имеет диплом преподавателя английского и французского языков. В свободное время немного пишет стихи и песни. Ну, Паша, знает. Бабушек и дедушек уже нет в живых. Генеалогические корни по маминой линий теряются на просторах Смоленской области. Папины родные из Поволжья. Трудового стажа Лена пока не имеет, и хочет с первого сентября устроиться в какую-нибудь школу учителем, и, тем самым, продолжить семейную династию.

— Здорово, — отметил Иван Сергеевич, — интеллигентные родители, хорошее образование. Леночка, видимо детей любит, раз выбрала такую профессию. Мать, ты как думаешь?

— Время покажет, — скоромно оценила достоинства невестки Антонина Петровна.

— По этому поводу у меня есть, что сказать. Наливай, Паша, — Иван Сергеевич встал, — я часто думаю, чтобы было, если бы я не встретил Тоню. Наверное, встретил бы другую женщину. Вероятно, женился и были бы дети. Возможно, я был счастлив или несчастлив. Может быть, пять раз развелся, и наделал бы ошибок. Брал бы деньги в долг, или пил напропалую. Возможно, уехал бы жить в Прибалтику или на Дальний Восток. Неизвестно. Но сейчас я благодарен судьбе, за то, что произошло в моей жизни именно так. Я люблю свою жену, своего сына. Ни секунды я не жалею о своем выборе. Я прожил счастливую жизнь. Так же, Тоня?

— Да, Ваня, — мама, еле сдерживаясь от слез, часто моргала глазами.

— Я хочу поднять этот бокал за благосклонную судьбу, что вас соединила. Слушайте свое сердцу, оно не подведет.

Повторился звон бокалов. Минутка на закусывание.

— Теперь я хочу узнать, как вы познакомились, — не унимался отец.

— В поезде Москва-Питер, — коротко сообщил Паша, — почти год назад.

— Вы уже год встречаетесь? — спросила мать, — почему ты нам ничего не рассказывал о Леночке?

— Мы познакомились год назад, а встречаемся немного меньше. Но это не имеет значения, — сбивчиво продолжил Паша.

— Я все сейчас объясню, — Лена взяла повествование в свои руки, — мы ехали вместе на дневном поезде «Красная стрела» на соседних креслах. И разговорились…

Лена в красках рассказала, как они сели на Ленинградском вокзале на соседние кресла спиной к Питеру и поехали назад, вглядываясь в удаляющуюся Москву и пригороды Подмосковья. Лена сообщила, как она проговорила треть суток с незнакомым молодым человеком на совершенно разные темы от погоды до политики и музыки. Это было самое интересное путешествие на поезде. Потом она рассказала, как ребята не пошли по своим ночным адресам, а гуляли всю ночь по не темнеющему ночному Питеру, как любовались набережной Невы, проплывающими кораблями и разводными мостами. С Пашей они беседовали всю ночь, и расстались под утро, и то только потому что Паша приехал в Питер по делам, ему надо было ехать на работу.

— А нам Паша до сегодняшнего дня ничего о тебе не рассказывал, — упрекнула Антонина Петровна сына.

— Просто он очень скромный, — поддержала любимого Лена.

— Слушал я вас, дети, — взял инициативу отец, — и не могу сдержать слов радости. Как будто сам стал молодым. Снова знакомлюсь с Тонькой, опять сижу под ее балконом. В который раз бегаю срывать цветы с клумбы у привокзальной площади. Ой, здорово же быть молодым! Леночка, давай поднимем следующий тост за тебя. За правильный выбор спутницы жизни. Живите долго и счастливо помогайте друг другу, уступайте, берегите. Жизнь слишком короткая, чтобы отравлять ее горестями. Только недавно, кажется, я бегал за Тоней по Арбату, а уже скоро внуки пойдут. Вижу, что ты душевный и добрый человек. За тебя!

— Дай бог, — добавила Антонина Петровна.

После третьей рюмки гости и хозяева захмелели. Пошли разговоры про политику, погоду, про правильное воспитание детей, про семейные рецепты квашения капусты и соления огурцов. Паша был заметно удивлен, но Лена квалифицированно поддерживала разговор на разные специфические темы. Под занавес вечера, Иван Сергеевич вспомнил, что Лена поет и пишет стихи.

— Леночка, исполни нам что-нибудь из своего репертуара, — попросил очарованный невесткой Иван Сергеевич.

— А есть гитара? — спросила Лена, — Паша говорил, что он не поет и не играет.

— Я не играю, но это не значит, что гитары нет, — включился Паша, — мама меня пыталась отдать в музыкальную школу. Я даже какое-то время ходил, но музыканта из меня не получилось.

— Жаль, мы бы с тобой спели дуэтом, — улыбнулась Лена.

Иван Сергеевич достал гитару с антресолей, смахнул пыль с чехла. Оказалось, что у гитары лопнула вторая струна.

— Ничего страшного, — успокоила всех Лена, — сыграем на пяти струнах.

Пим-пим-пим… Привычными движениями Лена быстро настроила залежавшийся инструмент. Комната наполнилась волшебными звуками гитары, а потом и звонким девичьим сопрано. Лена спела несколько своих песен, затем «Надежду» и «Эхо» Анна Герман. Паша смотрел на свою любовь с гордостью и обожанием. Если в начале вечера он переживал, что родители не поймут его выбора, будут придираться, и говорить всякие неприятности. То сейчас он был уверен на все сто процентов, что не полюбить и не принять такую девушку, как Лена, просто невозможно. С каждым аккордом, с каждой строчкой песни Паша влюблялся все сильнее и сильнее. Антонина Петровна и Иван Сергеевич внимательно слушали пение Лены, знакомые песни пытались подпевать.

— Мне похоже пора домой, — отложив гитару сказала Лена, — уже поздно, у всех завтра тяжелый день.

— Всего-то одиннадцатый час, — возразил Иван Сергеевич.

— Нам пора, — сказал Паша, — мы завтра с утра едем к Лениным родителям. Они сейчас на даче.

— А как же работа? Ты опять не будешь ночевать дома? — удивилась мать.

— На работе у меня — двухдневный отпуск. Мам, не удивляйся, — продолжил непутевый сын, — мы с Леной уже живем как мужчина с женщиной. Я не хочу ночевать отдельно от Лены. Совсем скоро мы будем мужем и женой официально. Я уже взрослый.

— Твои родители, Лена, не против таких внебрачных отношений? — не сдавалась мать.

— Они пока не знают, — ответила Лена, — думаю, что мы сможем понять друг друга.

— Тонечка, не приставай к молодым. Мы были не лучше в их время. Лучше скажи им тост на прощание, — решил смягчить обстановку Иван Сергеевич.

— Хорошо, — Антонина Петровна взяла в руки бокал с вином, — Паша я тебя люблю и желаю тебе только счастья и любви. Лена, я тебе отдаю самое лучшее, что у меня есть, своего сна. Береги его, люби, уважай, и тогда у нас тобой сложатся теплые отношения. Извини, если сегодня была несколько сдержанна.

— Я вас понимаю, — кивнула Лена, — все будет хорошо.

— За вас, молодые, — мать подняла бокал с вином.

— Горько! — вдруг крикнул Иван Сергеевич.

— Папа! Сейчас не свадьба, — возразил Паша.

— Какая жалость! — наигранно удивился отец.

— Ваня, держи себя в рамках приличия. Что о тебе подумает Лена? — строго поправила мужа Антонина Петровна.

— Все нормально. Я не подумаю плохо, — ответила Лена.

— Я тоже так думаю, — продолжил отец, — пускай лучше сейчас узнает, чем потом будет мучиться и ходить мимо нашего дома. Пашка же он весь в меня. Знай, Леночка, за кого замуж выходишь.

— Спасибо, я учту, — улыбнулась Лена.

Толкотня в прихожей. Поиск затерявшегося ботинка. «По аэродрому, по аэродрому», — напевал Иван Сергеевич. Неловкие объятия и поцелуи…

— У тебя хорошие родители, — сообщила Лена в лифте.

— Спасибо, — благодарно ответил Паша.

— У тебя мамины глаза, папин подбородок и нос, красавчик, — Лена поцеловала Пашу в нос.

— А ты в кого?

— Не уводи следствие в сторону. Про меня узнаешь завтра. Ты характером в кого? В папу?

— Думаю, что да.

— Твоя мама не скучает с таким папой. Веселый он у тебя. А мама строгая. Да?

— Мама очень добрая. Это она при тебе включила наставника. Вероятно, еще женская ревность. Ты же сына у нее уводишь.

— Я не увожу. Как сын ты останешься всегда ее ненаглядным мальчиком. Не волнуйся. Мне нужно от тебя совсем другое.

— Завтра объясни это своей маме. Думаю, что тещи своих зятьев тоже не долюбливают.

— Возможно. Такси или метро? — спросила Лена.

— Сюда ехали на такси, назад поедем на метро. Торопиться некуда. Согласна? — предложил Паша.

— Хорошо.

На эскалаторе метро прикольно обниматься. Паша стал на ступеньку ниже Лены. Его голова естественным образом упиралась в грудь невесты. Шаловливые руки блуждали под курткой, изучая изгибы любимого тела.

— Паша, люди же увидят, не удобно, — вздрогнула Лена, когда Паша опустил руки на мягкую попу.

— Не переживай, всем по барабану. Никто в наш строну не смотрит, — возразил Паша.

— Смотрит. Вон посмотри — мужик пялится, — Лена показала глазами на мужчину сорока лет, который проехал по эскалатору наверх.

— Он уехал, и больше никогда в жизни мы его не увидим. Не переживай. Давай шалить, — подмигнул Паша.

— Давай, — кивнула Лена и запустила руки Паше под рубашку…

Эскалатор, к сожалению, быстро закончился. Не Питер все-таки. Дальше влюбленные пошли, держась за ручки, как школьники. Было безумно приятно идти, поглаживая родную теплую руку. Паша ежесекундно поглядывал на Лену, убеждаясь, что это не морок и любимая все еще рядом.

Иногда хочется затормозить время, крикнуть ему: «Остановись!» Сейчас было именно такое мгновение. Паша мысленно обратился к вселенскому разуму с просьбой остановить течение секунд.

— Я хочу остаться здесь, держась за твою руку и глядя тебе в глаза навечно, — сказал Паша на ушко Лене, — мне больше ничего не надо.

— Может лучше в постели, голенькими? — спросила счастливая Лена.

— Может быть, главное, чтобы вместе и навсегда, — не сводя глаз с любимой продолжил Паша.

Казалось время действительно замедлило свой бег. Размазанно мелькали фонари, входили и выходили пассажиры. Низкий голос диктора объявлял станции, растягивая окончания. Паша не видел ничего, кроме глаз и лица своей любимой.

— Я тебя люблю, — медленно растягивая слова говорил Паша.

— И я тебя люблю, — также долго отвечала Лена.

Как они вышли из вагона, потом из метро, как доехали до дома, вошли в квартиру и оказались в постели, Паша не помнил. Неведомая сила обмотала влюбленных в прозрачный кокон и бережно доставила на широкую родительскую кровать. Кокон распался при соприкосновении с простыней, возникли звуки, прикосновения, свежий ветерок из открытого настежь окна…

В семь утра зазвонил будильник. Ни Паша, ни Лена не могли открыть глаза, потому что заснули они всего пару часов назад. Паша решил, что слишком рано ехать на дачу не стоит, перевел будильник на одиннадцать часов и мгновенно заснул. Так спят только счастливые, здоровые и безмятежные люди. Но проспать положенные часы им в этот день было не суждено.

Дело в том, что соседка по даче сообщила родителям Лены, Семену Игоревичу и Тамаре Викторовне, что ночами в их квартире творится черт знает что. Мобильных телефонов в ту пору еще не было. Лениным родителям пришлось ехать самим и разбираться. Рано с утра в семь часов они поднялись, и по росе дошли до железнодорожной станции. Ровно в девять тридцать утра родители вошли в московскую квартиру. В прихожей были раскиданы вещи: лифчик Лены, трусы Паши, колготки, носки…

— О, боже! — воскликнула Тамара Викторовна.

Если бы Паша или Лена услышали, что кто-то ходит по квартире, то еще можно было бы спасти ситуацию. Но они крепко спали и видели счастливые сны. Семен Игоревич прошел на кухню, там в раковине красовалась гора немытой посуды. Леночка себе никогда такого не позволяла. Как же так? И где она? Тамара Викторовна заглянула в комнату дочери, там был относительный порядок и заправленная кровать.

— Здесь никого нет, — сообщила она мужу.

— Ну, кто-то же устроил бардак, — громко возразил Семен Игоревич.

Глава семейства заглянул в ванную, затем в туалет. И лишь после этого распахнул дверь в свою собственную спальню. Что он увидел, его поразило до глубины души. Его маленькая девочка, доченька Леночка, которую он не видел голенькой с двухлетнего возраста, именно тогда он последний раз ее купал и держал за подмышки, видел ее гладкую розовую попку и голую писю, лежала на кровати абсолютно голая бесстыдно раскинув ноги, не прикрывая взрослую девичью грудь с крупными коричневыми сосками.

Но мало этого, рядом с ней лежал такой же голый мужчина с отвратительно волосатыми ногами. Они занимались сексом? На родительской кровати? Какое бесстыдство, наглость, невоспитанность! Семен Игоревич молча стоял и переводил взгляд с Лены на мужчину, и обратно.

— О, боже! — второй раз воскликнула Тамара Викторовна, — Сема, ты чего уставился?

— Я? А! О! — нечленораздельно смог выдавить из себя Семен Игоревич.

— Мама! Ты откуда здесь? — первой проснулась Лена, судорожно прикрывая наготу, — Папа! Отвернись немедленно!

— Нам необходимо объясниться, — строго сказала Тамара Викторовна, — ждем тебя и твоего жеребца на кухне через пять минут.

Родители вышли, и громко захлопнули дверь. От этого хлопка проснулся и Паша.

— Что случилось, любимая? — протирая глаза, спросил Паша, — что за шум?

— Просыпайся, Паша. Мы пропали. Ехать на дачу к родителям не надо.

— Почему? Ты выйдешь за меня без родительского благословения?

— Похоже, так и будет.

Лена впопыхах надевала на себя разбросанную одежду — трусы, блузка, платье отсутствовало. Где они покидали одежду? Попадающиеся мужские носки и штаны, она спешно кидала на кровать перед Пашей.

— Одевайся, Пашенька. Прошу тебя. Времени нет. Родители приехали!

— Родители? — в это мгновение до Паши дошло, что случилось.

— Будем знакомиться, — Лена накинула на плечи простыню, — жди здесь, я найду твою одежду.

На цыпочках Лена вышла в коридор, молча под испепеляющими взглядами родителей, собрала раскиданную одежду, и прошмыгнула обратно в спальню.

— Держи, — Лена кинула на кровать собранный кулек мятой одежды, — папу зовут Семен Игоревич, маму — Тамара Викторовна. Они учителя в школе. Люди интеллигентные и строгие. Поэтому будь аккуратен и учтив.

— Не переживай, — Паша погладил Лену по спине, — все будет хорошо. Зато не надо ехать на электричке. Представляешь, как было бы плохо, если бы мы не проспали, и в семь утра уехали на дачу? Приезжаем, а там никого нет. Мы обратно, а родители снова в деревню. Так и ездили бы туда-сюда, как дураки.

— Представляю, — нервно хохотнула Лена, поправляю прическу, — как я выгляжу?

— Шикарно. Я тебя люблю, — Паша обнял Лену, ласково поцеловал.

— Я тебя тоже. Только на это и остается надеяться, — Лена преданно посмотрела Паше в глаза, — теперь пути назад нет. Позади — Москва.

— Ладно, пошли на баррикады, — Паша обнял Лену за талию и пропустил вперед.

На кухне заметно пахло валокордином и шумел закипающий чайник.

— Здравствуйте, Семен Игоревич и Тамара Викторовна, — начал с порога Паша, — извините, что так получилось, но мы очень рады вас видеть. Меня зовут Паша, я жених вашей дочери.

— И давно ты жених? — сурово спросил Семен Игоревич.

— Мы знакомы с Леной уже около года. Я прошу вас извинить меня за столь необычное появление в вашей жизни. Мы просто не предполагали, что вы внезапно приедете. Именно сегодня мы собирались ехать к вам на дачу и представляться. Там же я планировал попросить руки вашей дочери.

— Ты беременна? — строго спросила Тамара Викторовна дочь.

— Нет. Пока, нет, — с улыбкой ответила Лена, — мам, ты не сердись, прошу тебя. Паша сказал правду. Мы вчера были в гостях у его родителей Паши. Приехали поздно, уснули.

— Дочь, помолчи, — прервал Семен Игоревич, — я хочу поговорить с твоим избранником. Как ты мог так поступить? Если ты любишь Лену, как ты мог ночевать в моей квартире, не имея на то веских оснований?

— Каких оснований? — не понял Паша.

— Если ты действительно любишь Лену, как ты мог поставить ее в столь двусмысленное положение? Думаешь только одним местом? Вы не женаты, чтоб спать вместе! Что нам прикажешь думать о дочери, и о тебе?

— Прошу простить меня, — перебил отца Паша, — я люблю вашу дочь. Собираюсь на ней жениться и прожить вместе до конца жизни. Она меня любит, на самом деле мы уже муж и жена. Все остальное условности, которые не имеют никакого значения.

Лена кивала на каждое сказанное Пашей слово, мило улыбалась. Семен Игоревич открыл рот от такой наглости, Тамара Викторовна начала оттаивать и слегка улыбнулась. Она видела, что молодые люди смущены, но они стояли, держась за руки, улыбались, были счастливы от того что вместе. Они видела, что Паша не врет и говорит искренние слова.

— Спали мы вместе потому что не понимаем и не хотим находиться отдельно, — продолжил Паша, — потому что каждую минуту, когда я не вижу Лену, считаю для себя потерянной и прожитой зря.

— Пап, ты не сердись на нас, — поддержала своего избранника Лена, — я его тоже очень люблю. И дала согласие выти за него замуж.

— Мнение родителей вас не интересует? — сурово спросил Семен Игоревич.

— Ну, почему же? Интересует, — Паша склонил голову, — Семен Игоревич, Тамара Викторовна, прошу руки вашей дочери.

— Ишь, какой быстрый, — слегка подобрев сказал отец, — я подумаю. Садись за стол и рассказывай, кто ты такой, с чем тебя едят.

— Папочка, я тебе обожаю, — вспрыснула Лена, — давайте чай пить.

— Чаем тут не отделаетесь, — Семен Игоревич снял куртку, передал ее жене, — Тома, неси подаренный на юбилей коньяк.

Лена спешно накрыла на стол, что было в холодильнике. Тамара Викторовна достала огородные дары с дачи — малосольные огурчики, маринованные грибочки, зелень и редиску. Мужчины сидели молча, и смотрели друг на друга. Затем Семен Игоревич разлил коньяк в четыре рюмки.

— Чего молчите, мальчики? — прервала тишину Тамара Викторовна.

— Ждем, когда вы накроете на стол, — буркнул Семён Игоревич.

— Мы уже готовы, — мать хлопнула себя по бедрам, потерла ладошки, — начинай, Паша. Мы тебя слушаем.

— Минуточку. У меня вступительное слово, — вставил Семен Игоревич, — я люблю свою дочь больше всего на свете, и не позволю никому сломать ей судьбу. Рассказывай. Свое решение я скажу позже.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Паша, — мне тридцать лет, я работаю ведущим менеджером по продажам в крупной кондитерской компании…

Паша подробно рассказал свою биографию. Куда делась вчерашняя молчаливость? Почему со своими родителями он стеснялся, а с Лениными разговорился? Лена смотрела на Пашу влюбленными глазами, поглаживала его по коленке. Изредка переводила взгляд на маму, затем на папу. Постепенно родительские глаза добрели, смягчались. Семен Игоревич часто прерывал Пашу, и задавал уточняющие вопросы. Паша отвечал. Под разговоры налили еще по рюмке. Потом по третьей. Глаза заискрились. Тамара Викторовна по-матерински смотрела на Пашу. Он ей явно нравился. Роль суровой тещи в этой семье, как ни странно, больше подходила Семену Игоревичу.

— Зарабатываешь ты, значит, не плохо, — подвел итог беседы отец, — где собираетесь жить?

— Здесь мы подошли к самому главному моменту нашей беседы, — опустил глаза Паша, — дело в том, что меня по работе переводят в Новосибирск. Там мне предоставляется съемная трёхкомнатная квартира в центре города. Несколько лет мы проживём там. За это время я планирую скопить денег на квартиру в Москве или ближайшем Подмосковье.

— Мать, ты готова отправить дочь в Сибирь? — скорее весело, чем сурово спросил Семен Игоревич.

— Паша, а тебе обязательно ехать в Новосибирск? — спросила Тамара Викторовна.

— Не обязательно. Я могу, конечно, отказаться. Но предложение очень выгодное.

— А ты что скажешь, доченька? — спросил отец у Лены.

— Мне нравится предложение Паши, — сообщила Лена, — поехать в новый город, пожить там. Тем более мне все равно где работать в Москве или в Новосибирске. Такие же школы. Такие же дети.

— А ты бы за мной поехала, Тома? — вдруг смеясь спросил отец.

— А то я не ездила, — ответила Тамара Викторовна, — мы в молодости три года прожили с Семеном в Брянской области в городке Локоть. Мы смялись, что локти будем кусать, если туда не поедем. Поехали по распределению как молодые специалисты после института, пожили в общежитии. Тогда еще был Советский Союз. Весело было. О тех годах я совсем не жалею. Там и Леночка должна была родиться. Я на девятом месяце поехала в Москву к маме рожать. Поэтому она формально москвичка, а так лимитчица из Брянской области.

Семен Игоревич и Тамара Викторовна рассмеялись.

— Вот такая у нас семья, — Лена артистично вылила остатки коньяка по рюмкам, — я еще и алкоголичка.

— Ты мне об этом не рассказывала, — рассмеялся Паша.

Скопившееся напряжение вышло у всех групповым пятиминутным смехом.

— Женись, — сказал Семен Игоревич, вытирая слезы, — благословляю, ха-ха-ха!

— А ты, мам, что скажешь? — спросила раскрасневшаяся Лена.

— Плодитесь и размножайтесь, — махнула рукой веселая Тамара Викторовна.

Родители посидели немного и засобирались на дачу. Там, видите ли, много работы: поливать, полость, охранять, консервировать.

— На свадьбу не забудьте пригасить, — крикнул на прощание Семен Игоревич.

— Обязательно, — ответил Паша.

Влюбленные долго стояли, обнявшись в прихожей. Жизнь набирала обороты, менялась в лучшую строну. В глазах рябило и захватывало дух от надвигающихся событий.

— Боишься? — спросил Паша, поглаживая Лену по волосам.

— Есть немного. Я никогда не жила с мужчиной.

— Слабая отмазка. Нет таких людей, которые жили с рождения со своими мужчинами. Если мы любим друг друга, то все получится.

— Еще я никогда не жила долго и далеко от мамы. Кроме Москвы и Питера вообще не бывала в других городах России. Про заграницу никогда и речи не было.

— Не переживай, мы справимся, — Паша крепко прижал Лену, — поехали в ЗАГС, подадим заявление.

— Поехали, — согласилась Лена.

Заявление у них приняли, но день бракосочетания пришлось ждать больше месяца. Свадьбу назначили на конец августа. Через неделю после свадьбы Паша уехал в Новосибирск. Обустроился, и через три дня встретил в аэропорту Лену. Получилось длинное свадебное путешествие на несколько лет…