Навсегда

Александр Соболев

Кто управляет нами? Небеса и ангелы? Злобные дядьки в погонах? Или мы держим всё в своих руках? Никто не знает.И мы тоже. Но хочется узнать. Мало того, хочется управлять. Иначе ты не существо, носящее высокое звание ЧЕЛОВЕК разумный. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 1

Завтра начнется новая жизнь, завтра начнётся новая жизнь, твердил Паша. Два года назад он заполнил анкету на гражданство США, через полгода пришло сообщение, что он выиграл заветный приз, в проводимую раз в год лотерею. Счастливчик, подумал кто-то, за что ему такое везение? Негодяй и предатель, подумали иные. Есть такое слово Родина, она не продается. Паша ни с кем не спорил, не ввязывался дискуссии. Зачем? Хотя у самого скребли кошки на душе. И ведь, никто не поверит. Для доброй половины знакомых, переезд на ПМЖ в самую развитую стану капитализма, несбыточная мечта.

Но сам Паша не знал счастье это или нет. Зачем ехать? Что ждет за океаном? Последние полтора года жизни прошли в бесконечных сомнениях. Во-первых, было страшно все бросать. Жили они с женой не хуже других. В достатке. Была у них квартира в Подмосковье, маленький домик в деревне и неизменные 6 соток земли при нем. Детки учились в старших классах. Дочь закончила седьмой класс, сын — девятый. Им бы доучится в России. Но дети больше взрослых обрадовались грядущему переезду. На семейном совете, они подпрыгивали до потолка. Для них — это приключение, новая жизнь, новые перспективы.

— Ура! — закричала дочь, — это здорово, мне в классе все обзавидуются.

— Крутяк, — оценил сын, — годная тема, батя.

Дети схватили смартфоны, и смылись в свои комнаты, делится новостями в соцсетях. Паша остался наедине с женой на кухне.

— Лена, что скажешь? — спросил растерянный Паша.

— Да, нормально все, не парься. Ты мне скажи, почему ты мне не сказал сразу, когда подал анкету? Я бы уже полгода готовилась к отъезду.

— Если честно, то я не верил, что получится выиграть в лотерею. Шансы один на миллион. Можно сказать, что нам несказанно повезло.

— Родителей жалко, мама будет переживать. Брат у меня бестолочь, не заезжает и не звонит родителям даже по праздникам, — Лена подперла подборок кулачком, — а в остальном не жалко. Гори он все синим пламенем.

— У меня похожие мысли. Почему-то нам не обидно покидать Родину. Почему-то мы больше боимся неизвестности в новой стране. — констатировал Паша.

— Ты, как будто, не рад ехать в Америку?

— Скорее рад, почему же? Парадокс. Прожил в России пятьдесят лет. Это были лучшие годы моей жизни — детство, юность, молодость, влюблённости, семья, рождение детей. Все это должно вызывать у меня чувство привязанности, тепла. А у меня лишь усталость от маразма, который вокруг. От того бесперспективняка, что нас окружает.

— Думаешь в Америке нет проблем и там сахарная жизнь?

— Я не идиот. Конечно, нет. Там есть проблемы, свои заморочки.

— Паша, давай спать, завтра трудный день. Голова кругом идет, не знаю с чего начать подготовку, — Лена встала из-за стола.

— Мы едем? Возражений нет? — спросил Паша.

— Конечно, едем. Такой шанс выпадает раз в жизни. Если не понравится, вернуться всегда успеем. Квартиру мы не продаем, жилье в России у нас остается. А это самое главное, — заключила жена.

Какая же Лена стала рассудительная и взрослая, подумал Паша. С женой он познакомился почти двадцать лет назад в поезде Москва — Санкт-Петербург. Паша ехал в командировку. Он проверял работу дистрибьютора в Северо-западном регионе. Лена ехала к школьной подружке на фестиваль «Белые ночи». Командировка была срочная, и Паша купил первый попавшийся билет в сидячий вагон на дневной поезд. Лена купила такой же билет заранее из экономии, и чтобы не так страшно было ехать одной.

Девушка села на место у окна, надела наушники погрузилась в музыку русского рока — Наутилус, Кино, ДДТ. Паша зашел в вагон в темно-синем костюме и красном галстуке, с богатым кожаным портфелем в руках. Небрежно окинул обстановку. Да, уж. Не Версаль. Не Версаль… Продираясь сквозь рассаживающихся пассажиров, Паша с трудом добрался до своего места, и обомлел…

У окна сидела нимфа, девушка его мечты. Темно-синие разодранные на коленках джинсы, черная футболка «КИНО», стрижка каре. На вид девушке было пятнадцать-шестнадцать лет. Паша в то время был серьезным работником огромного кондитерского холдинга, у него были перспективы роста на карьерной лестнице. Его окружали преуспевающие экономисты и менеджеры. Знакомые офисные девушки одевались в дорогие итальянские брючные костюмы, или строгие темно-синие юбки. И они были стандартно-сухие, без души и не заводили Пашу. На лбу у офисных девушек было написано: «Выгода и Карьера».

— Мама тебе разрешает ездить одной в поездах? — небрежно спросил Паша будущую жену.

«Интересно, такой вопрос нельзя квалифицировать как сексуальное домогательство к несовершеннолетней?» — подумал Паша. Лена смерила своего попутчика холодным взглядом снизу-вверх.

— А вам мама не забыла котлеток в дорожку положить? — не осталась в долгу попутчица.

— Угостить? — предложил Паша.

Он в то время жил с родителями, и мама действительно положила ему в дорогу сухой паек. «Теперь неудобно доставать свои бутерброды, подумал Паша, — видимо до Питера придется голодать».

— Я с незнакомыми дядьками не ем, — был ответ.

— Как хочешь.

Паша сел рядом с Леной, достал заготовленную книгу Братьев Стругацких, портфель поставил на пол, зажав его ногами. Он открыл книгу, но глаза косились на голые коленки, на выбивающие ритм красивые руки Лены. Длинные тонкие пальцы, неброский маникюр, достаточно короткие ногти для современной девушки. Когда Лена непроизвольно махнула рукой, Паша заметил твердые подушечки на концах пальцев. Играет на гитаре? Я пропал, подумал Паша.

«Красавчик», — подумала Лена. Стройная фигура, видимо спортом занимается, нет намека на животик, молодец. А духи, с ума можно сойти. Где же таких мужиков делают? Чего он молчит? Конечно, ему принцесс подавай. Простые русские девчонки не подходят. Лена изображала максимально независимое лицо, делала вид, что слушает музыку, хотя уже незаметно выключила звук, и ждала, ждала… Когда же, черт возьми он заговорит первый?

— Вы специально используете такой парфюм? Это оружие массового поражения? Кто вам посоветовал такой ужасный запах? — Лена сморщила неприятную гримасу.

— Вообще то это Хьюго Босс. Очень дорогая туалетная вода, — смутился Паша.

— Дорогая — не значит хорошая, — продолжила Лена.

— Извините, — стушевался Паша.

Удар был ниже пояса. Паша не знал, как дальше реагировать на этот выпад. Парфюм был действительно дорогой, все знакомые мужчины и женщины были в восторге от этого аромата. Это был новый тренд сезона. Ему он не очень нравился, если честно, но это было модно. Можно было и потерпеть.

Лена не ожидала такой легкой победы. Хотела поддеть и раззадорить парня, а он стушевался как маленький ребенок. Как мило.

— Это вы меня извините. Не такой уж он и противный, — отступила Лена, — что читаете?

— Братья Стругацкие «Пикник на обочине», — Паша продемонстрировал обложку попутчице.

— Понятно, — кивнула Лена, — меня Леной зовут. А вас?

— Меня Пашей, — смущенно ответил поверженный мужчина.

Не так должно начинаться знакомство с девушкой. Он должен взять инициативу в свои руки. Иначе не должно быть.

— Лена, сколько тебе лет? — первым делом надо разобраться не ребенок ли перед тобой. Этих акселераток сразу не поймешь.

— Месяц назад мне исполнилось двадцать лет, — ответила Лена, — молодо выгляжу?

«Слава богу», — подумал Паша.

— Да, очень молодо. Но это недостаток легко исправим. Время поправит, — пытался пошутить Паша.

— Извини, — добавил Паша, увидев, что девушка задумалась.

— Ничего, ты остроумно шутишь, это хорошо, — ответила Лена.

— Ты тоже прикольно остришь, — согласился Паша.

— А еще я крестиком вышиваю, — улыбнулась Лена.

— А я обожаю резьбу по дереву, — добавил Паша.

Ребята громко рассмеялись. Им сделала замечание пожилая пара с соседних мест. Паша с Леной извинились, понизили голос и продолжили знакомство. Лена рассказала Паше о том, что она играет на гитаре и пишет стихи, мечтает собрать свою рок-группу. Она едет в гости к лучшей школьной подруге, которая тоже пишет стихи. У них большие планы. Лена хочет поиграть с подругой, а может быть и показаться какому-нибудь продюсеру. Ведь Питер — это столица русского рока. Город живет и дышит музыкой, там стены, улицы и мосты принизаны роковыми пассажами. Там камни помнят Цоя, и в любой момент на Фонтанке можно встретить Кинчева или Гребенщикова. А Москва — это большая деревня, и там все крутится вокруг денег. Москва вырождается как духовный центр.

Паша рассказал, что жизнь у него намного скучнее. По окончании института он пошел работать на оптовый рынок продавцом, потом стал бригадиром на рынке в Тушино, под его руководством было три палатки. Затем он вырос до начальника отдела продаж, и перешел в крупную кондитерскую фирму. Так что образцов шоколадной продукции и просроченных сладостей у него дома завались. В студенческие годы он поигрывал на гитаре, но сейчас до нее руки не доходят. Старый инструмент валяется где-то на антресолях.

Паша проголодался и предложил мамины бутерброды Лене. Та с удовольствием слопала половину. Поблагодарила, извинилась, что сама про еду в дорогу не подумала. Под разговоры незаметно прошил семь часов пути. Книгу Паша так и не почитал, Лена плеер не слушала.

«Какая молодая и умная девушка! Какие у нее интересные взгляды и мысли!» — думал Паша.

«Пригласит он меня куда-нибудь сегодня вечером?» — гадала Лена.

Питер встретил столичных гостей теплой и сухой погодой, что можно было считать хорошим знаком. Они вместе вошли на станцию метро «Площадь Восстания». Паша спустился на две ступеньки ниже Лены и повернулся к ней лицом. Эскалатор спускался неимоверно долго и глубоко. Казалось, он никогда не закончится. И Паша думал, как здорово, что спуск длится вечно. Лене хотелось опереться руками о надежные плечи спутника. И она силой сдерживалась, чтобы не дать волю рукам. Так нельзя вести себя с почти незнакомым человеком. Они смотрели друг на друга и посылали мысленные послания.

— Ты мне очень нравишься, — говорили глаза Паши.

— Я вижу, это заметно по твоим глазам, — мысленно отвечала Лена.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Пока не знаю. Есть предложения?

— Давай погуляем по ночному Питеру. Сейчас белые ночи, будет интересно.

— Но сейчас уже одиннадцать часов вечера…

— Тогда пошли прямо сейчас. А по нужным адресам поедем с утра, как откроют метро…

— Я согласна, — кивнула Лена.

— Ты чудо.

— А ты не будешь думать, что я слишком легкомысленная?

— Я буду думать, что ты заводная и легкая на подъем.

— А я буду думать, что ты дамский угодник и покоритель женских сердец.

— Мне кажется, что наша встреча не случайна.

— Время покажет…

Эскалатор наконец закончился. Паша мягко взял Лену за руку, и они поехали на станцию «Невский проспект». Они гуляли всю ночь по Невскому проспекту, по Дворцовой площади, постояли у ног атлантов, смотрели с набережной Невы на проплывающие сквозь разведенные мосты большие корабли. С каждой минутой росло ощущение, что Паша знает Лену долгие годы. Что она родная душа и та самая половинка.

— Я рад, что встретил тебя, — сказал Паша, когда пришло время прощаться.

— Вроде все правильно ты говоришь, но все не то, — хохоча говорила Лена.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, я тоже рада, что встретила тебя. Иначе бы не провела с тобой ночь. Правда двусмысленно звучит? — Лена была неподражаемо прекрасна.

— Я попробую, — согласился Паша, — надо сказать что-нибудь оригинальное и искренне. Так?

— Понимаешь меня с полуслова. Я в тебе не ошиблась.

— Знаешь, я ведь не хотел ехать в эту командировку. У меня было куча планов в Москве. Дни рождения, боулинги, вечеринки у друзей. Но наш дистрибьютор решил срочно разорвать контракт и переметнуться к конкурентам. В железнодорожных кассах не было ни одного нормального билета, кроме единственного сидячего места. Я думаю — это судьба, — слегка вибрирующим от волнения голосом сказал Паша.

— Ты слишком серьезный для такого момента, — ответила Лена, — но мне нравится.

— Я не хотел бы потерять тебя. Как я смогу найти тебя в этом городе? — спросил Паша.

— Приходи сегодня вечером на Невский проспект. Мы с девчонками рядом с Гостиным двором в переходе будем играть концерт.

— Запиши мой номер мобильного телефона, на всякий случай, — Паша продиктовал Лене десять цифр.

— Я не такая крутая, как ты, — засмеялась Лена, — если хочешь запиши мой домашний номер в Москве.

Паша записал. Обоим не хотелось расставаться. Легкое пожатие руки, и они разошлись в разные стороны. Паша поехал на «Гражданский проспект», Лена — на «Василеостровскую». Несмотря на бессонную ночь, Паша чувствовал себя бодро и энергично. Он заселился в забронированный номер гостинцы, принял душ и поехал на переговоры с питерскими партнёрами по бизнесу.

Оказалось, что проблема из-за которой питерские бизнесмены не хотели продолжать работать с компанией Паши, не стоила выеденного яйца. Полгода назад, один из учредителей Пашиной фирмы покинул состав акционеров и учредил собственную компанию. Он планировал увести ключевых клиентов за собой. Непорядочный конкурент распускал слухи, что Пашина компания стоит на грани разорения и скоро закроется. Поэтому надо срочно заключать новые контракты во избежание перебоев с поставками продукции.

Паша быстро разрулил сложившуюся ситуацию, предложил каталоги новых видов продукции, обрисовал перспективы дальнейшего безоблачного сотрудничества, презентовал свежую схему мотивации дистрибьютора. Партнёры с облегчением вздохнули, и подписали новый контракт. К обеду Паша был свободен.

Пашин директор, наставляя его в путь, просил не скупиться и сводить питерских партнёров в ресторан. Напоить, лечь костьми, убедить, но сохранить важный контракт. В изменившийся обстоятельствах Паша решил не устраивать поход по питейным заведениям и сохранить деньги фирмы. Зачем тратить деньги, если и без ресторана хорошо получилось? Паша отзвонился шефу, в двух слова рассказал об успехе и обрисовал сложившуюся ситуацию.

— Молодец, — похвалил его директор, — когда возвращаешься назад?

— Билеты имеются только на завтра, да и гостинца оплачена на два дня. Так что буду в Москве послезавтра, — безбожно врал Паша, билетов назад он еще не купил.

— Ну, добро, погуляй по культурной столице, — не возражал шеф.

Паша радостный в припрыжку поехал в центр, бродить по Невскому проспекту и ждать встречи с Леной. Глянув на себя в витрины магазинов, он подумал, что надо бы переодеться в более подобающий прикид. Зашел в первый попавшийся магазин одежды и купил там джинсы, кроссовки и рюкзак. Покидал старую одежду в рюкзак. Паша был готов к встрече со своей судьбой.

Время тянулось долго. Паша при расставании не уточнил в каком часу девчонки будут играть концерт. Что подразумевается в Питере под понятием «вечер»? Когда Пушкин завтракал в пять вечера, это утро? Или же день? Паша ходил кругами, по очереди проходя через переходы, которые можно отнести к понятию «в районе Гостиного двора».

Музыкантов в переходах было много. Паша подходил, вглядываясь в лица гитаристов. Девчонок среди них не было. Встречались все более бородатые мужики в затасканной джинсе. Интересно, а Лена будет только играть на гитаре или еще и петь? Иногда Паша останавливался и наслаждался мастерским исполнением музыки. Казалось, что в Москве не было столько музыкантов на улицах. Их там гоняют? Или Питерский воздух стимулирует на музицирование?

Примерно в шесть часов он сперва услышал свежие аккорды, а потом и увидел трио девушек — ритм, соло и барабанщицу. Лена пела и играла на гитаре. Паше понравилось. Лена понимала, о чем поет, чистый голос разлетался по переходу. Паша прорвался в первые ряды, Лена сразу его узнала, кивнула, как старому знакомому. Паша отбил все ладошки, подпевал знакомые песни, с удовольствием слушал никогда не слышанные мелодии, кидал деньги в раскрытый футляр. Концерт длился полтора часа. Вокруг харизматично-сексуальных девушек собралась толпа поклонников.

Паша по-доброму завидовал молодости и таланту уличных музыкантов. Почему у него так не сложилось? Ведь он же играл на гитаре, увлекался поэзией и театром. Его привлекала атмосфера дружности, сплоченности. Ведь это здорово, когда ты молод, и у тебя все получается. Когда все еще впереди и все возможно. Паша поймал себя на мысли, что рассуждает как старик. Ему всего лишь тридцать лет. Неужели он постарел, и у него все предначертано? Почему он последние десять лет строит успешную карьеру в коммерческой фирме, и зарабатывает на порядок больше этих юных гитаристов, но завидует их молодости и безбашенности? Что с ним случилось? Если хочешь играть на гитаре, иди учись, играй. В чем проблема? Ходи на Арбат, играй в переходах, создавай свою команду, прорывайся на музыкальный Олимп.

Паша смотрел на Лену, и понимал, что перед ним стоит практически незнакомая ему девушка. Она — неизведанный космос и цельная натура. Она делает то, что любит. И скорее всего по этой же причине все у нее в жизни будет хорошо. Она находится в полной гармонии с собой и окружающим миром. Она талантлива, амбициозна, ее ждут с распростертыми объятиями продюсеры России и мира. У нее есть хорошие друзья, наверняка есть парень. Они вчера стыдливо обходили эту тему. Зачем ей нужен Паша? Что он может ей дать? И сам себе отвечал, что скорее всего в музыкальном и творческом плане, он полный ноль. Наверное, эта симпатичная девочка останется его красивой мечтой.

С каждой минутой концерта росла виртуальная пропасть между Пашей и Леной. Восторг сменился апатией, Паша сел на корточки и прислонился к стене. Неужели он когда-то свернул не на ту дорожку? Мог бы он реализоваться, как творческая личность? Что для этого надо сделать? Получилось бы у него? Ведь творческий путь сладок своими горизонтами, но труден в воплощении. Надо уметь попадать своими стихами, песнями, картинами, фильмами в сокровенные струны души. У Лены этот талант был, он слышал и верил в каждое слово, в каждую ноту. У Паши есть талант? Достоин он этой девушки?

Лена пела:

— Одинокая птица, ты летишь высоко,

В антрацитовом небе бескрайних ночей…

«Напридумывал себе глупостей каких-то», — поймал себя на мысли Паша. Встал, неловко махнул рукой Лене. Та удивленно подняла брови. Паша развернулся и пошел сквозь толпу прочь. Музыка и пение прервалась на полуслове. Лена сняла гитару, кинулась за Пашей.

— Ты куда? — дернула она его за рукав.

— Привет, ты чудесно поешь, — сказал Паша.

— Спасибо, конечно, но ты куда? — повторила свой вопрос Лена.

— Знаешь, мне показалось, что всё это глупости. Я из другого мира. Я не музыкант, не певец, я тебе ничем не смогу помочь в жизни. У тебя своя жизнь, возможно есть парень. Мне надо ехать домой в Москву.

— Ты серьезно?

— Да, ты останешься красивой и несбыточной мечтой в моей жизни. Когда я увижу тебя на экране телевизора или на обложке модного журнала, буду гордится, что ехал с тобой на соседних креслах в поезде Москва-Питер.

— Паша, с чего ты так решил? Стой здесь, я сейчас.

Лена сбегала назад к друзьям музыкантам. Что-то быстро им объяснила и вернулась к Паше.

— Пойдем, угостишь меня чем-нибудь, — Лена взяла Пашу под локоть, и они вышли на Невский проспект.

Парочка зашла в первую попавшуюся Блинную, раскрашенную в ярко-оранжевые цвета. Они сели за столик в углу заведения.

— Здорово, что пришел, — начала Лена.

— Вы молодцы, людям нравятся ваши песни, — кивнул Паша.

— Спасибо, — ответила Лена.

— Я закончил дела в Питере. Переговоры прошли успешно, мне пора ехать домой, — сообщил Паша.

— Ты билеты уже купил? — спросила Лена.

— Еще нет, но сейчас пойду и куплю на ближайший поезд. Уеду в ночь, на этот раз. Завтра с утра буду дома.

— Что-то случилось?

— Я подумал, что мы слишком разные, чтобы у нас было какое-то общее будущее. Я — офисный планктон, ты — яркая творческая личность.

— Стой, стой, стой! Ну, что ты несешь всякую чушь? — Лена положила свою руку на ладонь Паши, — мы разные, это правда. Я не собираюсь за тебя замуж. Мне с тобой хорошо рядом. Это все. Мне не хочется, чтобы ты сейчас ушел. Если у тебя поезд через час, то давай я тебя провожу.

— Извини, я, наверное, себе многое нафантазировал. Смешно со стороны? — Паша поднял печальные и полные тоски глаза на Лену.

— Наоборот, ты добрый, искренний, милый. В тебе нет фальши, это мне импонирует. В моем музыкальном мире, как ты говоришь, полно негодяев. Не идеализируй мое окружение. Парня у меня сейчас нет. Обязательств у меня нет. У тебя есть девушка?

— Нет.

— Когда ты едешь в Москву?

— Планировал завтра, — ответил Паша.

— Давай я тебе покажу свой Питер. А завтра ты уедешь, и, может быть, мы не увидимся больше никогда, — Лена грустно улыбнулась.

— Я согласен. Можно я буду держать тебя за руку? — спросил Паша.

— Можно, — кивнула Лена, — пошли?

— Пошли.

Взявшись за руки, Лена и Паша поехали на станцию «Василеостровскую». Там подруга Лены снимала однокомнатную квартиру вместе с двумя однокурсницами. По деньгам выходило очень выгодно. Была такая мини-общага. Подругу звали Даша, она училась в Институте Культуры на актрису. В квартире царил творческий беспорядок, после концерта собрались друзья и отмечали выступление. В маленькую комнату набилось человек двадцать народу. В основном это были парни и девушки не старше двадцати лет. В кожанках, с дикими прическами, с пирсингом и в наколках. Собравшиеся болтали без умолку, пили пиво и курили сигареты.

Лена представила Пашу своей подруге, та кинула:

— Привет, проходи.

— Спасибо, — ответил Паша.

— Чувствуй себя как дома…

Паша присел на край дивана, взял в руки банку пива, чувствуя, что объедает и опивает небогатых студентов. Надо бы, зайти в магазин и купить что-нибудь к общему столу, пронеслась мысль. Какая-то пара кожанно-волосатых молодых людей целовалась посреди комнаты и, одновременно, танцевала медленный танец. На Пашу никто не обращал внимания, гости были заняты каждый своим делом. Лена ушла на кухню помогать Даше. Паша медленно потягивал пиво, изучил складки на портьерах, выучил рисунок на паркете. Он незаметно вышел из квартиры, и сходил в соседний магазинчик, купил там пару бутылок водки, колбасы, консервированных овощей и чипсов.

Дверь ему открыла расстроенная Лена.

— Я подумала, что ты сбежал.

— Я сходил в магазин. Подумал, что надо угостить питерских студентов, — передавая пакеты с продуктами, сообщил Паша, — налетайте.

Появление пакетов с едой и выпивкой оживило собравшихся ребят. Вечно голодные студенты налетели, разобрали, разложили покупки на столе. Подняли тост за московского гостя. Обстановка в квартире повеселела, парни и девчонки теперь подмигивали и кивали Паше.

— Спасибо, ты — король нашей вечеринки, — сообщила Лена.

— Ты обещала мне показать Питер, — вопросительно посмотрел Паша.

— Пошли, — Лена взяла Пашу за руку и потащила за собой.

Они вышли на лестничную клетку. Паша думал, что Лена поведет его вниз на улицу, но она потянула его наверх. Они поднялись на пыльный чердак. Пригибаясь и собирая многолетнюю паутину, ребята вышли через люк на крышу дома. От необычного вида захватило дух. Кругом были крыши, крыши, крыши. Красно-коричневого цвета. Паша узнал силуэт Исаакиевского собора, шпиль Петропавловской крепости.

— Здорово, — сказал завороженный Паша, — спасибо тебе за это.

Лена достала заготовленную подстилку, положила ее рядом с коньком крыши.

— Садись, смотри, — пригласила Лена.

На крышах домов они были не одни. Паша видел, что на соседних крышах попадались парочки или целые компании людей. Любители крыш что-то кричали, махали руками, но их не было слышно. Балтийский ветер срывал слова с губ и уносил ненужные слова в неизвестном направлении.

— Нравится? — спросила Лена.

— Да, очень, — ответил Паша.

— Когда я приезжаю в Питер, могу здесь сидеть часами, — сообщила Лена, — это и есть мой Питер. Я пыталась залезть на московские крыши, но там все совсем другое. И простор вроде есть, и ветер, и бескрайнее небо. Может морского воздуха не хватает?

— Часто бываешь в Питере? — поинтересовался Паша.

— Не так часто, как хотелось бы. Я учусь в Пединституте. Сюда приезжаю на крупные праздники: Новый год, майские, и на каникулы. Хочу перевестись в Питер учиться, но пока мама не пускает. Говорит, что тогда меня совсем не увидит.

— Она права?

— Думаю, да. Я бы в Москву вообще не ездила. Питер — по-настоящему мой город.

— Мне тоже нравится Питер: архитектура, люди, каналы, — согласился Паша, — но навсегда переезжать никогда не думал.

— Парадокс в том, что многие питерцы стремятся уехать из своего города. Они считают, что Питер ущербный и неполноценный. Многие люди считают, что все деньги в Москве, и потому надо ехать жить в патриархальную столицу и зарабатывать.

— Это правда, — согласился Паша.

— Не всё продается за деньги, — возразила Лена.

— Да, — кивнул Паша, — и это тоже правда.

Он прислонился спиной к вентиляционной трубе, глаза сомкнулись. Сказалась бессонная ночь, и Паша предательски заснул рядом с понравившейся девушкой. Ему снилось, что он летит на воздушном шаре. В большой корзине три на три метра. В начале он там был один. Паша схватил подзорную трубу, и принялся изучать округу. Справа по курсу проплывали поля, засеянные пшеницей. Желтое поле колыхалось под порывами ветра, как морская гладь.

Слева Паша увидел разукрашенные, как на картинке домики. На лужайках играли дети, взрослые жарили шашлыки и поливали газон. Кто-то играл в бадминтон. Кто-то просто лежал в шезлонгах и загорал. Красота, да и только.

— Нравится? — прозвучал голос сзади.

Паша от неожиданности дернулся.

— Н-Нравится, — заикаясь ответил Паша и медленно развернулся.

На борту корзины воздушного шара сидел Купидон с луком и стрелами. Ангелок, размером с ребенка-переростка десяти лет, был абсолютно голый и слишком толстый. За спиной виднелись небольшие рудиментарные крылышки.

— Влюбился? — спросил Купидон.

— П-похоже, да, — ответил Паша.

— Не благодари, — улыбнулся Купидон.

— Ну, почему же, спасибо тебе, — улыбнулся в ответ Паша, — это все подстроил ты?

— Специально для тебя. Идеальное совпадение характеров, вкусов, судьбы, генотипа. Вы еще сексом не занимались, а там вообще космос. Самому приятно после хорошо сделанной работы.

— Правда? — Паша заметил, что на месте половых органов у Купидона ровная белая кожа.

— Ты думаешь мы стреляем направо и налево бездумно? Ошибаешься, брателло. Целыми днями сидим в многотомных библиотеках. Изучаем возможных кандидатов на совместимость.

— Чего ж так много разводов и несчастных семей?

— В нашей канцелярии, как и у вас на земле, много халтурщиков. Во-первых, бывает предоставляют в базу данных неправильные сведения. Например, был такой случай у меня. Беру анкету, читаю: девушка, любит Есенина и розовый цвет. Спускаюсь, смотрю, а там рыжий бородатый мужик в розовом халатике красит губы. Канцелярская ошибка, и вся судьба у человека коту под хвост. Раньше, лет двести назад, людей на планете было меньше. Было меньше ошибок. Женились по любви один раз в жизни. Не было ни лесбиянства, ни пидерастии. А сейчас представляешь, народу много, штат не увеличивают, компьютеры не покупают, работаем по старинке — ручка, бумага, карандаш. Бардак, в общем. Результаты порою печальные, разводятся часто, девушки любят девушек, парни влюбляются в парней. Но в твоем случае, все по-другому. Я как увидел ваши анкеты: все, говорю, это правильный выбор.

— Не может быть, — возразил Паша.

— Еще как может. Я срочно организовывал тебе поездку в Питер. Устроил вас на соседние кресла в поезде. Бах! — стрелу ей под сердце. Бах! — тебе под ребра. Все, работа сделана. Сам рад, — Купидон потянулся, крылышки затрепетали, — а ты живи и радуйся.

— Спасибо, — кивнул Паша, — могу я чем-нибудь отблагодарить тебя?

— Ха-ха-ха, — звонким детским смехом залился Купидон, — порой смотрю я на людей, и думаю, что вы бесконечно испорчены, а порою, жалко вас как малых людей. «Могу я чем-нибудь отблагодарить тебя?» — кривляясь передразнил Купидон, — конечно, можешь!

— Каким образом? — спросил Паша.

— Ты заметил, что у меня нет половых признаков? — Купидон широко расставил ноги, демонстрируя голое причинное место.

— Да, — слегка кивнул Паша.

— Могу тебе сказать, что это не все отличия нашей природы от вашей. Но есть и много общего, — Купидон посерьезнел, развернулся, уперся обеими руками в поручни корзины, — понимаешь ли, я — алкоголик.

Купидон смачно сплюнул вниз. Паша смотрел на ангелочка удивленными глазами, не понимая, что происходит.

— Раз в год нам разрешается вселяясь в тела людей, с их разрешения, конечно, — продолжил Купидон, — бывать на земле. Мы изучаем нравы и обычаи людей. Когда мы подбираем пары, то лучше понимаем психологию и мотивы поведения. Так считается в нашей канцелярии.

— Не может быть, — выронил Паша.

— Может, может. Я до дрожи в коленках жду этот день. Смотри, — Купидон продемонстрировал, как трясутся его ноги и ладони, — за тысячелетия работы я пристрастился к алкоголю. И хочу попросить пустить меня к тебе в голову. Я мечтаю посетить вашу веселую вечеринку. Предупреждаю, что я нажрусь просто в хлам, буду вести себя нагло, хамски и непотребно. Но, на утро похмелья не будет, как и меня в твоей голове.

— Надо подумать, — нахмурился Паша, перспектива ходить в голове с мыслями Купидона мало привлекала.

С другой стороны, надо было отблагодарить человека за проделанную работу. Лена ему несказанно понравилась.

— Думать некогда, надо действовать.

— Куда денется моя личность? — спросил Паша.

— Никуда не денется. В твоей голове нас будет двое. Мы будем с тобой мило общаться и переговариваться. Соглашайся, будет весело, — Купидон широко раскинул объятия.

— Хорошо, была-не была, — согласился Паша.

В следующий момент Паша открыл глаза. Он лежал на плече у Лены.

— Привет, я прикорнул немного. Извини. Я за весь день не прилег ни на секундочку, — извинился Паша.

— Не извиняйся, все нормально. Я все понимаю, — улыбнулась Лена, — ты заснул всего на пару минут, что-то бормотал во сне.

«Теряем время», — прозвучало в голове у Паши.

— Я не могу так сразу, — сказал вслух Паша.

— Что ты не можешь? — недоуменно спросила Лена.

— Это я не тебе, извини, — смутился Паша.

«Как мне с тобой разговаривать?» — мысленно спросил Паша.

«Мысленно, а как же иначе? Давай поднимайся лежебока. Шланги горят!!!» — голос Купидона отзывался звонким эхом, как в пустой железной бочке.

— Пошли к столу, я что-то проголодался, — предложил Паша, встал и подал руку Лене.

— Пошли, — приятная девичья рука оказалась в ладони Паши.

«Она красивая», — оценил Лену Купидон.

Паша бросил оценивающий взгляд на фигуру девушки, на прическу, на лицо, на руки…

— Ты чего? — смутилась Лена.

— Ты — очень красивая, кроме того мне с тобой очень приятно и легко, — ответил Паша.

«У тебя вся жизнь впереди, романтик! А мне на всё про всё — одни сутки. Хватит трепаться», — негодовал Купидон.

«Не торопись», — мысленно ответил Паша.

Паша, аккуратно подстраховывая Лену, помог спуститься девушке с крыши. На вечеринке про них благополучно забыли, и были несколько удивлены возвращению московских гостей. Принесённый алкоголь был распит, закуска съедена. Парни и девчонки вели светские беседы, кое-кто танцевал медленные танцы посредине комнаты, кто-то обжимался у окна, прикрываясь занавесками.

Паша окинул взором комнату, заметил пустые водочные бутылки. В следующее мгновение, неожиданно для себя самого, он рванулся через всю комнату, и схватил с подоконника открытую банку с пивом. Паша с удивлением наблюдал, как его руки взяли банку, и вылили содержимое в рот. Тело его не слушалось, и жило своей жизнью.

«Хорошо, — услышал Паша голос Купидона, — немного кисловато. Давай сгоняем в магазин за коньячком».

«Я не могу так сразу, я же с девушкой. Что она обо мне подумает?» — несмело возразил Паша.

«Она тебя поймет, поверь мне», — Купидон потер рука об руку.

— Я сейчас вернусь, — кинул он удивлённой Лене.

Паша стремительно вышел из квартиры, и, перепрыгивая три ступеньки, забежал в знакомый магазин.

— Что будем брать? — вслух спросил Паша.

«Две бутылки водки для студентов, две — коньяка для меня, и еще чекушку прямо сейчас», — прозвучал ответ в голове.

— Хорошо. Закуску брать? — спросил Паша.

«Гастрономические изыски меня не заводят, можешь ничего не брать. Мне все равно», — ответил Купидон.

Паша передал заказ продавщице, та собрала бутылки в черный пакет.

«Дай ей на чай сто рублей», — потребовал голос в голове.

Паша покорно отделил от сдачи сотку и протянул продавщице. Та заулыбалась, и засунула мятую бумажку в карман фартука.

На ступенях крыльца магазина руки, не подчиняясь Паше, взяли чекушку, отвинтили крышку, и направили горлышко прямо в рот. Паша, со стороны наблюдал, как его тело напивалось.

«Хорошо, что меня не видит мама», — подумал он.

«Тебе стыдно за меня?» — мысленно отрыгнув, спросил Купидон.

«Есть немного», — ответил Паша.

«Не очкуй, зато будет, что вспомнить», — возразил Купидон.

Паша вдруг запел незнакомым писклявым голосом:

— По аэродрому, по аэродрому,

Лайнер пробежал, как по судьбе

Для кого-то просто, нелетная погода…

«Прекрати, — взмолился Паша, — нас сейчас заберут в милицию».

— Не заберут. Я люблю вас, люди, — во все горло кричал Купидон.

Паша пытался взять в управление свой голос, но у него ничего не получилось. Ангел-сводник напрочь захватил управление голосовыми связками.

«Мы так не договаривались», — кричал Паша внутри себя.

— Какой ты нудный, оказывается, а в анкете написано — умный, спокойный и уравновешенный.

Паша с удивлением наблюдал, как шагает по асфальту, как раскидывает руки в разные стороны, как его родное тело совершенно не слушается. Выпитый алкоголь проник в кровь, картинка перед глазами поплыла. Купидон громко пел на весь подъезд:

— Приходите в мой дом,

Мои двери открыты,

А я буду вам петь, и вином угощать…

Входную дверь открыла Лена.

«Привет!» — пытался взять инициативу в свои руки Паша, но силы были не равны, и его тело прохрипело:

— Здорова, крошка!

Свободная рука хлопнула Лену по попе. Купидон попытался поцеловать девушку в щеку, но она увернулась. Купидон не расстроился. Дыхнув алкогольными парами на Лену, он проследовал вглубь квартиры.

— Привет, орлы! Я принес выпивку! — громко возвестил ангел-алкоголик.

Купидон вытащил одну бутылку коньяка из пакета. Облегчившийся пакет с покупками передал обрадованным халяве студентам.

— Веселимся, всю ночь до утра! — кричал спустившийся на землю небожитель.

Бутылка быстро пустела. Ноги подкашивались. Купидон обнимался со всеми подряд, танцевал и пел:

— Еще одна осталась ночь, у нас тобой…

Еще один раз прошепчу, любимый мо-о-ой…

Лена, не понимая волшебного превращения своего знакомого, забилась в угол комнаты и смотрела на происходящее с удивлением. Нет, он не был грубым, пошлым, злым или агрессивным. Но это был совсем другой человек. Неужели на него так влияет алкоголь?

Паша, между тем, допил одну бутылку, и принялся за другую. Не выпуская из рук заветный напиток, Паша-Купидон залез на стол и продолжил одиночный эротический танец. Собравшиеся хлопали, смеялись и веселились вместе с ним.

«Остановись!» — заплетающимся языком пытался возразить Паша. Купидон его не слышал. Как и любой алкоголик, ангел оказался самовлюбленным эгоистом. Захмелевшее сознание Паши, молча плакало, шептало слова извинения перед Леной.

Меж тем, тело Паши под управлением Купидона высунулось на половину из окна, и кричало на всю улицу:

— Россия, вперед, Оле, оле! Оле!!!!

Коньяк тек по губам, по пищеводу, разносился по всем частям тела, нарушая координацию, и лишая сил сопротивляться. И Паша, и Купидон одновременно отключились, завалившись спать на диване.

Паша открыл глаза примерно в шесть часов утра, от страшного сушняка. Удивительно, но голова совсем не болела. Самочувствие было нормальным, мысли свежими.

«Ты еще здесь?» — мысленно спросил Паша.

«Прошу, по тише! У меня все разламывается!» — услышал умоляющий стон Купидона.

Паша зашел в ванну, жадно присосался к крану с холодной водой. Затем умылся, посмотрел на себя в зеркало. Видимых последствий вчерашней пьянки, в виде синяков, ссадин и прочих увечий, не обнаружил. Паша вернулся в комнату. Сломанных люстр, столов и стульев после вчерашнего сабантуя он тоже не обнаружил. Пустых бутылок, стаканов, еды и прочего не было. Видимо перед сном, девчонки по-женски навели порядок в квартире и легли спать.

В единственной комнате было три спальных места: диван на котором спал Паша, и еще две односпальные кровати, на которых спали три девушки. В одной из девушек Паша узнал Дашу, хозяйку квартиры. Лены видно не было. Паша подошел к Даше и тихонечко ее разбудил.

— Извини, пожалуйста. Я вчера сильно набедокурил? — спросил он.

— Да, нет. Все нормально, — ответила Даша.

— А где Лена?

— Она уехала ночевать к знакомым. У нас тут свободных спальных мест не было. Тебя будить никто не решился, — заспанно улыбнулась Даша.

— Она ничего не передавала? — с надеждой спросил Паша.

— Не передавала.

— Где я могу ее найти?

— Я не знаю ни телефона, ни адреса куда она поехала, — ответила Даша.

— Я тогда пойду. Спасибо за ночлег. Передай, пожалуйста, когда ее увидишь, что мне очень жаль, что так получилось. Я буду ждать ее звонка, — сказал Паша.

— Ага, — ответила Даша, и провалилась в сон.

Паша нашел свой рюкзак с вещами и аккуратно вышел из квартиры, захлопнув дверь.

— Негодяй, я все сам испортил, — проклинал себя Паша, вышагивая по набережной Невы.

— Не кляни себя так сильно. От общей судьбы вы теперь не уйдете. Я обещаю, — возражал вслух Купидон.

— Может ты и ангел. Может быть, ты умеешь поражать сердца, но ты ни черта не понимаешь в женской психологии, — кричал Паша в сторону Финского залива.

— Просвети, меня безгрешного, — издевательски отвечал Купидон.

— Я испортил навсегда первое впечатление. Она теперь будет думать, что я алкоголик. А я не пьяница, это у тебя проблемы с горилкой.

С запада налетел сильный ветер, сгустились тучи, и пошел сильный ливень. Дождь был по-летнему теплый. Паша не прятался от дождя, подставляя потокам воды лицо и руки, и потому быстро промок до нитки.

«Мне пора. Прости если что не так. Мой босс сердится. Меня тоже по голове за такие проделки не погладят», — услышал в голове голос Паша.

«Ты же все равно отмажешься», — предположил Паша.

«Отмажусь, коенчно, но и ты не горюй. Все наладится. Лена будет по тебе тосковать, вы обязательно встретитесь, отношения наладятся. Поверь мне», — успокоил Пашу Купидон.

— Прощай, — вслух сказал Паша.

Паша почувствовал, как что-то покинуло его сознание, голова опустела, и внутри наступила тишина. Дождь прекратился. Паша пошел в сторону моста, перешел Неву, и по Невскому проспекту дошел до Московского вокзала. Пока он шел, выглянуло солнышко, ветер успокоился. Одежда по дороге почти высохла.

Паша купил билет до Москвы на ближайший поезд. Им оказалась уже знакомая «Ласточка». Поезд отправлялся в три часа дня. У Паши было впереди четыре часа времени. Он немного посидел на вокзале. А вдруг Лена поедет домой обратно на этом же поезде? Она обиделась на него? Как бы с ней поговорить? Может она уже вернулась к Даше? Паша сорвался, доехал до Дашиной квартиры на такси. Ему открыла заспанная Даша. На его немой вопрос, ответила, что Лена не звонила, не приезжала. Что она все передаст, пускай Паша не волнуется.

Паша рассказал, что уезжает сегодня в Москву в 15—16. Счастливо доехать, был ответ. Прощай. Пока-пока…

Было ли уважительной причиной, нахождение в голове ангела-алкоголика? Мог ли он ему отказать? Вероятно, мог. Паша вновь шагал по Невскому проспекту в сторону вокзала, подставляя лицо солнцу. Надо ли смириться с тем, что произошло? Нет. Нельзя. Паша должен найти Лену и извиниться. У него есть ее московский номер. Он дождётся пока она вернётся домой, найдет и поговорит. Он все объяснит, все расскажет. Лена его обязательно простит. Паша почти успокоился. За полчаса до отправления поезда, Паша с волнением зашел в вагон. А вдруг снова на соседнем месте будет Лена?

Но чуда не произошло. У окна на этот раз сидел седой старичок в очках и белой бородкой клинышком. Паша огляделся. Может Лена просто в этом же вагоне? Но знакомого лица нигде не было. Паша бросил рюкзак на свое кресло, и вышел на перрон. В голове крутились бредовые мысли: может, она узнала от Даши, что Паша уезжает, и приедет его проводить? Паша вышагивал вдоль своего вагона, опустив руки в брюки. Паша приподнимался на носках, высоко вытягивая шею. Порою ему казалось, что он видит знакомую прическу каре. Но, нет. Это был не она. Может она вон в том синем платке? — Нет, опять не она.

— Молодой человек, мы отправляемся, — услышал он голос проводницы.

— Спасибо, — последний печальный взгляд в сторону вокзала.

Если бы Паша на перроне увидел Лену, он бросился ей навстречу, забыв про рюкзак, про работу, про обязательства. Но перрон почти опустел, пассажиры зашли в вагоны, редкие провожающие семенили прочь. Знакомой прически и знакомого силуэта нигде не было. Паша еще раз прошелся по вагону, вглядываясь в лица пассажиров. Опечаленный, он сел на свое место.

— Я думал, что вы останетесь в Питере, — сообщил старичок-попутчик.

— Я хотел бы, — пробормотал Паша.

— Не пришла? — поинтересовался старичок.

— Не пришла, — со вздохом ответил Паша.

— Все наладится, — сказал старичок, — меня зовут Иннокентий Петрович, я строитель по образованию.

— Очень приятно, а меня Паша. Я — дурак, по образованию и по призванию. В общем, гармонично развитая личность, — с грустью заключил Паша.

— Не стоит так себя корить. Жизнь сложная штука. Если вам суждено встретиться — вы обязательно встретитесь. Рано или поздно.

— Хорошо бы, — кивнул Паша.

— Искренне прошу прощения, что навязываюсь. Я не хочу лезть в душу со своими советами и нравоучениями. Но позвольте по-стариковски рассказать вам одну историю, — Иннокентий Петрович снял очки и протер стекла носовым платком.

— С удовольствием, — согласился Паша, надо было срочно отвлечься от пожирающих грустных мыслей.

— История про меня. Я последнее время много думаю об этом. Распирает с кем-нибудь поделиться соображениями, — старичок начал повествование с водружения очков на характерный нос с горбинкой, — история началась в далеком 1940-м году. Мне тогда было десять лет. Я жил в Питере, тогда он назывался Ленинград. Наша семья жила на 12-й линии Васильевского острова в огромной коммунальной квартире. Примерно за год до начала войны к нам приехала семья военного летчика с красивой дочкой Варей. Отец у нее был красавец, лейтенант, отличник боевой и политической подготовки. Раньше он служил в Монголии, а перед войной получил назначение в Ленинградский военный округ. Приехали они к нам ночью, я сквозь сон слышал, как солдатские сапоги ухают по коридору, и сильные руки таскают чемоданы, столы и стулья.

На утро я столкнулся в коридоре с красивой девочкой в пестром ситцевом платьице. Мы познакомились. Она мне сразу понравилась. Я ее представил нашей компании во дворе. Девочку звали Варя. Она оказалась веселой и активной девчонкой. Варя бегала с нами по свалкам и подвалам, лазила на крыши и играла в футбол. В общем не девчонка, а сорванец. Первого сентября мы пошли в одну и ту же школу. Мы вместе шли на занятия, и одновременно возвращались домой. До порога квартиры кроме меня ее обычно провождали пять-шесть парней. Я сгорал от ревности, но ничего поделать не мог. Решиться на какие-либо объяснения, не смел и стеснялся. Мне казалось, что я ей тоже нравился. Но видимо она тогда считала, что инициатива должна исходить от мужчины, а я робел. Так и ходил рядом, как поводырь, с завистью смотря на более решительных мальчишек.

Под Новый 1941-й год случилась беда. Вариного отца арестовали по обвинению в шпионаже. Всех Вариных поклонников как ветром сдуло. За спиной у нее шушукались и показывали пальцем. А мне было все равно, я любил ее такой, какой она была. Теперь мы ходили до школы и обратно вдвоем.

— Все шарахаются от меня, как от огня. Тебе не страшно со мной? — как-то спросила Варя.

— Нет, — не раздумывая, ответил я.

— Ты смелый и верный, — оценила она меня.

— А ты красивая, — не остался я в долгу.

— А ты всегда будешь меня любить? — вдруг спросила Варя.

— Да, — холодея от своей смелости, ответил я.

— А если меня расстреляют, как врага народа?

— Я в это никогда не поверю, — ответил я.

— Ты женишься на мне, когда вырастешь? — последовал вопрос.

— Обязательно, — ответил я.

Наградой мне был несмелый и неловкий детский поцелуй в губы. Я закрыл глаза, и стоял минут пять, пытаясь запомнить свои первые эротические впечатления.

— Кеша, ты идешь домой? — вывел меня из ступора звонкий девичий смех.

С этого дня я часто получал свой законный поцелуй у дверей ее комнаты. По весне пришло известие, что ее отца расстреляли, как врага народа. Варина мама сильно заболела. Варя за ней ухаживала, и почти не ходила в школу. Я приносил ей задания, помогал делать уроки. Она меня предупреждала, что они с мамой вероятно скоро уедут из Ленинграда к бабушке в деревню, потому что у них отберут эту квартиру. Но началась война, квартиру не отобрали. В сентябре 41-го года мы какое-то время ходили в школу, потом занятия прекратились, детей потихоньку эвакуировали. Я уехал первый. Варя должна была выехать через два дня. Мы плакали, обнимались, целовались, клялись в вечной любви и дружбе. Обещали найти друг друга, чего бы это не стоило.

Я попал в детский дом в Киргизии. Своих родных, ни маму, ни папу я больше не видел. К нам в детский дом приезжало много детей из Ленинграда. Я всегда рассматривал вновь прибывших и расспрашивал: кто, откуда, не видели ли где-нибудь мою Варю? Известий от Вари не было.

После окончания войны, я поступил учиться я инженерно-строительный институт в Москве. Почти десять лет я писал письма и запросы в разные инстанции. Я искал ее всюду. Я специально ездил в Питер в нашу старую квартиру, нашел людей, которые помнили меня и моих родителей. Но про Варю никто ничего не мог сказать. Я зарегистрировался во всевозможных организациях ветеранов, блокадников, жертв репрессией, детдомовцев и прочих. Это не принесло результатов. У меня опустились руки. Я не знал, что делать. Где-то глубоко внутри я был убежден, что она жива. Она могла жить в глухой деревне в Сибири, или попасть в плен и остаться жить где-нибудь в Париже или Мюнхене. Примерно в пятьдесят пятом году я прекратил поиски. Я решил, что нам уготованы разные судьбы.

В 1960-м году я женился на девушке, которую тоже звали Варей. Она мне чем-то напоминала девочку из предвоенного Ленинграда. Иногда я представлял, что женат именно на той девочке из соседней комнаты в коммунальной квартире. Жизнь продолжалась. У меня родились сын и дочка. Все пошло своим чередом. Военные раны стали забываться и затягиваться. Я много ездил по стране, строил БАМ и Байконур, Лужники и каток Медео в Казахстане. На пенсии осел в подмосковных Химках.

Иннокентий Петрович сделал паузу. Было видно, что он заново переживает важные моменты своей биографии.

— Вы так и не встретили свою Варю? — спросил Паша.

— Встретил, — ответил старичок, — месяц назад мне пришло письмо от Вари. Она писала, что случайно наткнулась на мое имя в списках детей-блокадников. Решила написать, и очень хочет встретиться.

— Не может быть, — удивился Паша.

— Может, еще как может. Оказывается, что она после войны сменила фамилию и имя. Носить фамилию врага народа было крайне непочетно. А скорее, опасно. Она взяла девичью фамилию матери, и сменила имя. Теперь ее зовут Дарья Степанова. Поэтому я не смог ее найти. Она прожила вполне достойную жизнь. Работала в школе. Преподавала русский язык и литературу. Сейчас у нее есть дети и внуки. Я, естественно, все бросил и поехал в Питер. Мы встретились у нее дома. Варин муж, истинно достойный человек, всегда сидел в сторонке или уходил в соседнюю комнату, чтобы не мешать нам предаваться воспоминаниям.

Она сказала, что сразу узнала меня. Я же никак не мог разглядеть в чертах почтенной старушки, ту юную девочку Варю. Лишь в тот момент, когда она напомнила наши общие происшествия из довоенного Ленинграда, я поверил, что это именно она. Наши жизни прошли параллельно, не пересекаясь. Я смотрел на нее, и думал, а могла ли жизнь пройти иначе? Почему судьба нас разлучила? У нас не должно быть общих детей? Ведь, я люблю свою жену, своих детей. Мне нравится наш дом. Я прожил интересную и насыщенную жизнь. Я смотрел на Варю, и поймал себя на мысли, что это все-таки чужая женщина, другая судьба. А потом я предположил, что война была подстроена для того, чтобы нас разлучить. Возможно наша встреча была ошибкой? И исправить это событие могла только мировая катастрофа, блокада и миллионы жизней.

— Это вы загнули, — вставил Паша, — у вас нет мании величия?

— Возможно, и так, — продолжил Иннокентий Петрович, — про войну, это через чур. Но разговаривая с моей детской возлюбленной, я поймал себя на мысли, что не хочу вместе с ней прожить жизнь и умереть в один день. Я вдруг отчётливо понял, что мне милее моя жена, и моя судьба. Я утвердился в мысли, что все произошло правильно. Я с тревогой и волнением ожидал нашей встречи с Варей, но с легким сердцем уехал домой.

— Слава богу, что все хорошо закончилось, — сопереживая попутчику, добавил Паша.

— Из всего выше сказанного, хочу сказать: что ни происходит, все к лучшему. И вы, Паша, не переживайте, все образуется наилучшим для вас образом, — заключил Иннокентий Петрович, повернулся к окну, и замолчал.

Под мерный перестук колес, Паша закрыл глаза, и постарался заснуть. Чему может научить история соседа? Что надо расслабиться и довериться спокойному ходу истории? Что Паша может сделать с могучими силами судьбы? Сорвать стоп-кран, пересесть на поезд в Питер, и дежурить у дверей квартиры, где он похабно напился? Нет, так делать Паша не будет. Надо довериться судьбе…