Жгугр. Будем жить!

Александр Сигалов

Тайные правители России и Америки схлестнулись в жестокой схватке. Результат борьбы сложно предугадать…В первую очередь роман А. Сигалова «Жгугр. Будем жить!» это мистический триллер и захватывающее путешествие по закоулкам русской души. Но внимательный читатель найдет у книги второе дно – философское эссе и комментарии к известной книге Даниила Андреева «Роза мира».В беллетрической, игровой форме роман раскрывает духовную суть событий происходящих в мире. Книга содержит нецензурную брань.

О том, как Саша оттягивался в клубе

Субботний вечер. И вот опять

Я собираюсь пойти потанцевать.

Я надеваю штиблеты и галстук-шнурок

И запираю свою дверь на висячий замок…

Снова и снова играла в голове древняя рок-песня при непосредственном приближении вечера пятницы — праздничного дня офисных работников. «Вечер не обещает быть томным,» — обрадовался Саша, обнаружив на вибрирующем гаджете ухмыляющуюся рожу Скифа. Бонвиван и гуляка Скиф любил ударно выпить, хорошо развлечься, снять телок и отдохнуть с ними на хате. Звонил он обычно с предложением.

— Саша, как ты? Выпьем сегодня? — загремел в трубке звучный бас.

— С удовольствием! — признался Саша, изрядно утомленный бесконечной чередой клиентов, тренингов и продаж. К концу недели ему уже не хотелось ничего продавать, хотелось покупать — алкоголь, веселье, счастье. Друзья договорились встретиться вскоре возле бара на Думской и Саша поспешил на выход, чтобы поскорее перестать видеть озабоченные и осточертевшие рожи любимых коллег.

На выходе из метро его аплодисментами приветствовала группка людей, образовавшая живой коридор. Они с наигранной веселостью хлопали в ладоши и кричали «Добрый вечер!» «Жизнерадостные шизики!» — удивился Саша, поворачивая налево, в аркаду колонн Гостиного двора. Под ногами хлюпала морозная слякоть, извечный питерский дождь размывал рассеянную в воздухе токсичную аэрозоль из выхлопных и угарных газов, а хмурое идеально серое пластиковое небо висело так низко, что не оставляло лучам солнца ни единого шанса. У дверей бара Саша не нашел друга. Какой-то парень с разбитой губой валялся в луже неподалеку от входа, его поочередно хлопала по обеим щекам ярко накрашенная девица в шерстяных фиолетовых колготках с рассыпающимися цветными брызгами на голове. Скифа нигде не было. Саша загляделся на девушку. Внезапно тяжелая рука накрыла его плечо.

— Скиф! — обернулся Саша. — Вот леший! Как снег на голову. Как у тебя так получается?

— Элементарно, Ватсон! — парировал Скиф. — Я просто не торможу посреди дороги, разглядывая посторонних самок.

Со Скифом Саша познакомился лет пять назад в «Койот-баре» — тот, бухой в зюзю, просвистев по пьяной лавочке кошелек, бегал по клубу и просил у незнакомых людей одолжить денег. Естественно, был последовательно посылаем сеять доброе и вечное квадратно-гнездовым способом. Однако Саше, его растрепанная шевелюра и красный галстук поверх ямайской рубашки внушили подспудное доверие, ну не может такой весельчак быть банальным разводилой! — что он без колебаний вынул из кошелька недавнюю получку. Вместе с деньгами, возвращенными на следующий день, Саша в довесок получил друга.

Пройдя через линию (Маннергейма) фейсконтроля, друзья вклинились в ароматную толпу. Мужчины, женщины, пухлые и худосочные, мясо, лимфа и кровь терлись друг об друга в клубящемся чаду разноцветных огней. Казалось их вообще ничего не беспокоило: ни дефолт, ни атака, ни другие непорядки последних дней. Решил забить и Саша.

— «Еще мартини?» — пошутил Скиф.

— Нет, «белый русский», — на полном серьезе ответил Саша.

— Тогда я черный.

Миниатюрная барменша, с торчащими сквозь синтетическую белизну сосками, неуловимо мелькала между бутылок. Еще через четверть часа друзьям, наконец, удалось обратить на себя ее внимание.

— За встречу!

— За жизнь!

— За нас!

— Знаешь, в чем отличие русской феминистки от западной? — начал свои обычные приколы Скиф. — Русская феминистка желает от мужчины получать, но не хочет давать. Ты приглашаешь ее на курорт, оплачиваешь ресторан, билеты и гостиницу, и когда вы уже лежите в бунгало под балдахином, она тебе сообщает: прости, дорогой, я еще не готова к близости! Давай лучше съездим в Диснейленд! Западная же феминистка платит в ресторане из собственного кармана, а потом сама тебя приглашает: «Знаешь, что я решила? Пойдем трахаться! Но вначале, будь добр, подпиши договорчик — с тебя три оргазма, два куннилингуса, и чтоб никаких миссионерских и собачьих поз! Ты читаешь договор, а там мелкими буквами приписано: невыполнение условий договора приравнивается к изнасилованию».

— Хахаха, — засмеялся Саша, поднимая бокал. — За баб!

— За русских баб!

Они взяли еще. На этот раз Саша пил «черный русский», а Скиф белый.

— У меня много баб было, — хвастался Скиф, — так вот я тебе как на кресте, ну, или на магендовиде, скажу — русские бабы самые лучшие! Знаешь, говорят, что русская народная душа — женщина! Так вот, я бы не отказался ее трахнуть! Она ж, поди, сладкая, русская душа-то! А теперь — за бизнес! — предложил Скиф. — У меня намечается проект на сотни лимонов. Как заведется — будешь работать со мной. Сможешь бросить свой унылый офис, перестать продавать чертей и начать загребать реальные баблосы.

Друзья выпили. В следующий раз, когда Саша осмотрелся, цветные пятна уже носились как сумасшедшие по комнате, описывая сферические круги. Пол, потолок, сцена — все помещение вертелось, переворачиваясь с ног на голову. «Кажется, я пьян», — осознал Саша и громко произнес:

— Кажется, я пьян!

Только жесткий музыкальный бит и шум толпы отозвались в ответ. Он обернулся — друга не было. «Наверное, пошел отлить», — решил Саша и отправился, выписывая вензеля, к дребезжащему от басов танцполу.

На танцполе был аншлаг. Плотная масса людей содрогалась мясистым студнем. Брюнетки и блондинки били тяжелой артиллерией духов и пота. Их заманчивые тела с колыхающимися грудями, животами, попами соблазнительно дергались в ритмичном буги-вуги. Парни остервенело крутили мускулами, девушки — прелестями. Немного потанцевав, Саша почувствовал усталость и отчуждение от «потных и мокрых рыл» и шаг за шагом стал пробиваться к стеночке, к стеночке, подальше от орущих динамиков.

Там он ее и заметил.

Еле заметной тенью она стояла возле кирпичной стены клуба, куда свет софитов практически не доставал, и смотрела в себя. Черный топик и белая короткая юбка облегали тонкую девичью фигуру, копна роскошных рыжих волос водопадом стекала по груди, а длинная челка свисала над огромными, безразлично расфокусированными глазами, не замечающими ни мелькающих огней, ни скачущих в безудержном экстазе людей, ни сосредоточенно разглядывающего ее парня. Она отчетливо выступала из общей массы — нет, не внешним видом, вполне заурядным по нашим временам, а глыбой молчания и тишины, нависшей над ней. Саша понял — это она, та девушка, от которой сердце испуганно замирает. Саша сразу ее узнал.

Для Саши существовало три категории женщин: женщины-человеки, годящиеся в подружки-собеседницы, женщины-однодневки, годные для одноразового секса, приятно греющего самолюбие; и еще были они — нимфы, девушки-небожительницы, понуждавшие сердце ускорить темп, а сознание — затмиться сладкими грезами. В последних Саша влюблялся. Без памяти. Без остатка. Без ума. Их видно было сразу — по огромным глазам, наполненным не понятным никому, включая их самих, смыслом. Что это был за смысл, Саша объяснить не мог, но чуял его безошибочно, за версту. К сожалению, заканчивались такие любовные истории болью и разочарованием, но разве не в этом заключается смысл любви — в трагедии? Впрочем, Саша оставался неутомимым оптимистом и всегда надеялся на чудо. Как же иначе?

Вот и сейчас, при виде девушки с кротким взором, устремленным внутрь, одиноко прислонившейся к стене, Сашино сердце сжалось и подало упреждающий сигнал — осторожно, опасность! Так бывает в жизни — идешь ли на работу, тусишь или танцуешь и вдруг мелькнет такая нимфа, что сердце падает. И всегда это случается неожиданно — Саша уже намеревался ехать домой смотреть футбол и, если бы не этот неутомимый тусовщик Скиф, так и не оказался здесь этой ночью.

Хотелось подойти к девушке, но еще более кололось. К горлу комом подступал тот извечный страх контакта с желанным, но непредсказуемым и оттого еще более опасным, человеческим существом. Шестое чувство нашептывало: это она. Сейчас. Надо. К ней. Подойти. Заговорить. Познакомиться. Сыграть в тлачтли. Пан или пропал. И сразу в голову лезли тысяча и одна отговорка — не больно-то и хотелось! Не особо-то и надо! Наверняка она тут с другом, и вообще зачем я ей сдался… Наверное, не стоит с ней знакомиться… наверное, а может всё же.. а вдруг пронесет, авось пронесет! Не пронесло. Позже стоя на веранде с сигаретой в зубах, осматриваясь в поисках огня, он уткнулся взглядом прямо в нее: она стояла в полутора метрах справа и тоже смотрела на него. Значит, судьба! — вздохнул Саша. Теперь деваться было некуда.

— Огонек найдется? — деловито обратился он к ней.

— Был где-то… — торопливыми движениями девушка зарылась в бежевой сумочке на позолоченной цепи.

Он прикурил с третьей попытки дрожащими на сквозняке пальцами. «Будешь?» — протянул ей пачку. Она нерешительно взяла сигарету.

— Я редко курю.., — сказала, — только когда пью или нервничаю..

Оба замолчали и это молчание начало приобретать значимость, очертания невидимого разговора. Саше хотелось думать, что она тоже это чувствует, хотя он и понимал, что эта безмолвная беседа была не более, чем его фантазией, проекцией его сознания, а что происходило внутри очаровательной женской головки, ему не дано было знать.

— Сейчас ты пила или нервничала? — поинтересовался Саша.

— Сейчас пила.

— Потанцуем? — он махнул рукой в сторону зала.

Продираясь сквозь плотную подогретую толпу, они двинули на танцпол. Жесткий бит отбивал ритм, теснота с духотой спирали зоб, десятки рук и ног двигались в унисон. «Как шпроты в банке», — подумал Саша. Впрочем, вскоре он позабыл обо всем и даже отсутствие кислорода перестало ему мешать. Танцуя в общем ритме, он сконцентрировался только на своей новой знакомой, ее ангельской форме, колыхавшейся почти вплотную к нему, слегка задевающей его воздушными движениями рук-крыльев. Она колыхалась как ива на ветру, то открываясь ему навстречу, то прячась, будто уходя от опасности, чтобы через мгновение вновь раскрыться. Саша смотрел завороженно. Он уже знал, сердцем чуял, что влюблен. В своих мечтах он уже гулял с нею, обладал ею, жил с нею и растил десять детей. Хотя по чесноку он понимал, что вряд ли еще ее встретит — так оно чаще всего бывает с этими мимолетными встречами в барах.

Сколько прошло времени — минута ли, час или два, перед тем как она остановилась и помахала светящимися в ультрафиолете ногтями перед темной впадиной рта — «Жарко, подышим?», — Саша не знал. Они вышли, по дороге прихватив виски с колой.

— Как тебя зовут? — поднял он глаза на девушку, пристроившись возле заплеванной окурками стены веранды.

— Алина, — ответила, — а тебя?

— Я Саша, — он глуповато улыбнулся. «Черт, надо было назваться Александром — так солиднее! Ну да ладно…»

Она еще раз смерила его внимательным взглядом.

— За знакомство! — подняла свой бокал празднично.

Молодые люди чокнулись.

— Какими судьбами?

— Пришла с подругой.

— И где она?

Алина неопределенно повела точеными плечами.

— Чем занимаешься? — поинтересовался Саша.

Девушка ненадолго, но явственно отвела глаза в сторону — то ли смутилась, то ли задумалась о своем. И принялась рассказывать, что работает консультантом в огромном торговом зале, полном косметики, не то «Рив-гош», не то «Пор-ля-ше», но как раз сегодня ее уволили и она в расстроенных чувствах пришла отдохнуть, а ее подруга бухала с Педро в том углу, но куда-то пропала! Девушка очередью постукивала ногтями по столу, мельком поглядывая на мутно-серый потолок. Маникюр на ее тонких пальцах светился радугой. Подвалили два пьяных парня и, встав напротив, принялись сосаться. Алина отвернулась, состроив гримаску.

— Не любишь геев?

— Терпеть не могу! Проходу никакого от них нет, откуда только повылазили? Раньше я их редко встречала, а сейчас повсеместно — мальчики с мальчиками, девочки с девочками! — она покраснела от возмущения.

— Ладно тебе, пускай живут. Каждый любит как умеет. — возразил Саша, доставая из кармана пачку «Лаки Страйк». Она замолкла, глубоко затягиваясь, засмотревшись в тонкий зазор между потолком и стеной веранды, сквозь который можно было увидеть далекие звезды. Ее прекрасное лунное лицо покрылось маской отстраненного безразличия. Саша попытался продолжить беседу, спросил какую музыку она любит, каких влогеров смотрит, но она, очевидно, уже потеряла к нему интерес и отвечала невпопад, не то не слыша, не то делая вид что, не слышит. Резкий рингтон вышиб ее из забытья. Напрягая лоб, вслушивалась она в далекий голос, тонущий в низкочастотном гуле. «Да, да, хорошо, да, да, сейчас», — поддакивала.

— Мне пора! — сообщила она Саше, — надо помочь подруге, кажется она перепила, — и извиняющаяся улыбка устах.

«Ну вот и все, — упало сердце у Саши. — Больше я ее не увижу!»

— Номер оставь, — попросил он без особой надежды.

Но девушка не возражала — подарив парню обворожительную улыбку Цирцеи она быстро продиктовала цифры, глядя прямо в глаза.

— Пока! — бросила вполоборота, уходя. — Звони! — и мгновенно затерялась в толпе.

Поразмыслив над этим случаем и не придя к определенному выводу, Саша направился к бару и взял еще виски с колой. И тут же прямо перед ним выросла, тряся крупногабаритным носом, чернявая и бородатая рожа Скифа.