День восьмой. Том первый

Александр Сиваков

Простая, в общем-то, история, как обычная православная семья берёт на воспитание двух детей из детского дома. Хотя действие романа заканчивается в ночь перед Рождеством, красивой рождественской сказки с однозначно-позитивным концом не получилось. В целом история вышла скорее грустная, чем весёлая.

«…и почил в день седьмой от дел Своих» (Библия, Бытие, 2:2)

© Александр Владимирович Сиваков, 2017

ISBN 978-5-4485-0012-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог. День восьмой. Январь

Девчонки устроились на бетонной тумбе, которая стояла перед въездом на школьный двор. Мимо, размазывая по асфальту грязный снег, проносились автомобили. В воздухе стоял стойкий запах гари и бензина.

Анюта вертела в руках тонкую сигарету. Курить она не умела и не любила, но нужно было как-то поддерживать статус самой крутой в классе, поэтому время от времени её приходилось давиться ядовитым дымом.

Катя сосредоточенно копалась в интернете. Смартфон у неё был не самой новой модели, да и качество связи оставляло желать лучшего, поэтому девочка недовольно морщилась и время от времени чертыхалась.

Когда раздался звонок мобильника, Анюта с облегчением выбросила на обочину сигарету.

— Алло! — Раздражённо бросила она в трубку, едва взглянув на экран с высветившимся именем. — Люд, ну, где ты там?

У неё был настолько недовольный голос, что её далёкая собеседница несколько секунд помолчала.

— Я — дома. А ты?

— Я около школы. С Катькой.

Анюта включила громкую связь.

— Что вы там делаете? — Раздался громкий голос.

Неподдельное изумление, раздавшееся в этой фразе, заставило Катю улыбнуться.

— Просто сидим, болтаем. А что, по-твоему, мы может делать около школы в каникулы? И тебя, кстати, ждём. Ты же обещала подойти!

— Когда я обещала, то ещё программы не видела. Ты знаешь, что сейчас по НТВ идёт?

— Что?

— «Брюс всемогущий». Сейчас как раз реклама началась, и я тебе позвонила.

Девочки юмористически переглянулись, словно Люда сообщила им, что сидит на горшке.

— Я тебе диск притащу завтра, — пообещала Анюта. — Давай, ждём тебя.

И нажала на кнопку отбоя.

— Смотрит муру всякую, — пожаловалась она. — Подруги, понимаете ли, на улице мёрзнут, её ждут, а она там…

— У неё дивидишник едва дышит, — сказала Катя. — На прошлой неделе мы с ней что-то смотрели, так он каждые десять минут отключался. То провод какой-то отойдёт, то ещё что-нибудь…

— Ты знаешь, кто её родители? — Уже по одному только тону голоса было видно, что ничего хорошего Анюта не скажет. — Папа — инженер, а мама — медсестра.

— И что?

— Как — что? Ты не понимаешь? Они вообще ничего не получают! Только на жратву и хватает. Вспомни, когда ей дивидишник подарили, она полгода по всей школе бегала, всем рассказывала. Хотела показать, какие у неё шнурки богатые.

— Ага! — Охотно поддержала её Катя. — И не видела, что над ней все угорают.

— Ну, не скажи! Машка с ней даже подружиться хотела, помнишь?

— Что-то такое Людка потом отмочила…

— На день рождения всех позвала. А там дома такое, что все на неё тут же плюнули. Квартира двухкомнатная, у неё даже стола своего нету. Уроки на кухне делает. Убожество!

— Я-то у неё дома почти каждый день бываю, уже успела привыкнуть, а у Машки такие глаза были! — Катя хихикнула, вспомнив. — Она до сих пор с ней не разговаривает.

— А чего говорить-то, а Машки вон папа — о-го-го.

— Да.

Девочки замолчали и одновременно вздохнули.

— Как я тебе вообще — нормально? — Осведомилась Анюта.

— Это как?

— Я красивая?

— Ну, так, нормально, сойдёт. А что?

— Я, когда вырасту, мужа найду такого богатого, чтобы всё мне мог купить. У меня тогда будет штук пять мобильников.

— И ноутбук.

— Ага. И дом. Знаешь, такой двухэтажный, с колоннами по бокам.

— Лучше трёхэтажный. Так круче.

— Ну ещё! По лестницам карабкаться.

— А ты у Витьки Кораблёва дома была? — Спросила Катя.

— Была. Мы с тобой вместе были. На его дне рождения. Помнишь?

— У него вообще один этаж, зато как там всё круто!

— Только вот сам Витька, — Анюта покрутила в воздухе рукой, подбирая слово, — малахольный какой-то.

— Дурак он, скажи прямо.

— Если бы он был дурак, у него не было бы таких богатых родичей.

— Это точно, — согласилась Катя.

Мимо проехала машина, взрывая колёсами грязный снег и обдав девочек едким дымом.

Анюта несколько раз переступила с ноги на ногу, потёрла замёрзшие руки и нетерпеливо оглянулась по сторонам.

— Да ну её, — сказала она. — Пойдём куда-нибудь, а?

— Пойдём! — Легко согласилась Катя. — Достало меня уже тут стоять!

Они неторопливо пошли по заснеженному тротуару. Мимо пробежали два маленьких мальчика с санками.

Анюта посмотрела им вслед.

— Ты вчера на дискотеке была? — Спросила она.

— Не пустили. Сказали, маленькая ещё.

— А я была, — похвасталась Анюта. — Пока Вовка билеты показывал, я потихоньку прошмыгнула.

Вовка — это был её брат. Он всегда во всём потворствовал младшей сестре.

— И как там? — Заинтересовалась подруга.

— Ничего особенного. Это только было написано, что рождественская. Из рождественского там только ёлка была. И то какие-то придурки обкуренные чуть не повалили её в конце.

— Ты что — до конца была?! — Изумилась Катя. — До трёх ночи?!

— Ага. Это потому что меня Вовка домой одну не пустил.

— А шнурки, как — ничего?

— А что они? Вовка им сказал, что я с ним, всего делов-то, — небрежно отозвалась Анюта.

— Жалко, что у меня какого-нибудь Вовчика нет.

— У тебя Андрюха.

— Да ну его. Лучше уж вообще никакого, чем такой. Маленький и тупой. И орёт постоянно. Пр-ридурок! — С чувством добавила она.

— Чего это ты так на него?

— Меня с ним сидеть заставляют. Будто я нанялась!

— Вот когда я вырасту, — доверительно поведала Анюта. — У меня детей вообще не будет. — Она перешла на шёпот. — Знаешь, как их рожать больно?

— Что — правда?

— Ещё как!

— Зато я знаю, — парировала Катя, — что детей грудью нельзя кормить.

— Потому что они отвислыми становятся.

— Ага.

Девочки замолчали.

— Как уши спаниеля, — фыркнула вдруг Анюта.

— Что? — Изумилась её собеседница.

— Это Володька так говорит. Вот у этой — сиськи как уши спаниеля.

— А «у этой» — это у кого? — Заинтересовалась Катя.

— Ну-у… на всяких показывает.

— Везёт тебе, что у тебя такой взрослый брат. С ним о всяком таком можно поговорить.

Анюта загадочно, словно Джоконда, улыбнулась и тут же перевела разговор на другую тему:

— Я вот думаю, хорошо было бы, если бы ребёнок сразу становился большим… Лет пяти-шести, хотя бы. Чтобы пелёнки не пачкал. И не орал по ночам. И чтобы с ним интересно было. Тогда бы я ещё согласилась на ребёнка. А так — пока вырастет — все нервы истреплет.

— Сейчас детей из детдомов берут.

— Ты что — офонарела?! — Анюта даже остановилась посреди дорожки. — Ты знаешь, какие там уроды живут?!

— Это они в детдоме такими становятся. А если лет в пять взять…

— А ты представляешь, какая у них генетика, если у такого ребёнка мама — воровка, а папа — наркоман?! Кем он будет, когда вырастет? Не-е, — поёжилась она, — я бы с таким даже в одной комнате бы не осталась. А воспитывать постоянно — фигушки!

— А Ирку, говорят, из детдома взяли.

— Соколову? — Уточнила девочка. — Не верю!

— Почему?

— Она тихоня. В детдоме такую зачморили бы в первые несколько дней.

— Она и есть какая-то затурканная.

— Она затурканная, потому что в церковь ходит. Там все такие.

Последнее она прибавила так авторитетно, Что Катя не нашлась, что сказать.

— А ты у неё дома была? — Спросила она.

— Нет.

— Я тоже.

— И вообще, она какая-то странная, — была вынуждена согласиться Анюта.

— Я же говорю, что её из детского дома взяли.

— А где этот детский дом был?

— У нас в городе. Ты что, не знала, что у нас в городе детдом есть?

— Не-а.

— На Заводской.

— А-а, там… Может быть. Я плохо тот район знаю.

— Зато у меня там бабушка живёт, — похвасталась Катя.

— А кто тебе говорил, что Соколова — из детского дома? — Недоверчиво продолжала уточнять Анюта.

— Белка.

— Ты больше эту Белку слушай, она тебе ещё и не такого понаговорит.

— Поболтать она любит, — не стала спорить Катя. — Сплетница жуткая. Зато не обманывает; если уж что-то говорит, то так оно и есть… Тем более, Ирка больше не с кем и не дружит — о ней даже узнать не от кого.

— Ну, как это — ни с кем не дружит? А с Ромкой из пятого «бэ»?

— Это который в церкви? — Катя фыркнула. — Он тронутый ещё побольше Соколовой.

— Два сапога — пара. Они, когда вырастут, неплохо будут смотреться.

— Они уже, кстати, уже парочкой ходят, когда их никто не видит.

— Здорово! — Фыркнула Анюта. — Я бы посмотрела, как Ирка с кем-нибудь под ручку ходит. То ещё, наверное, шоу!

— Она на день учителя в третьем «В» такую стенгазету забабахала, что из других школ приходили на эту газету смотреть, — вспомнила Катя.

— Да, помню. А потом все остальные стали такие же стенгазеты делать…

— Слушай, — страшным шёпотом начала Катя, — а давай завтра в гости к ней завалимся! И Людку с собой возьмём!

— Зачем?

— С Рождеством поздравим. И посмотрим, как она живёт.

— С каким ещё Рождеством?

— Так завтра же Рождество.

— А-а.

— Почему так кисло?

— Так ей что-нибудь дарить нужно. А у меня денег нет. Всё на Новый год израсходовала. Ещё и у Кузнеца в долг взяла.

— В церковь сходим и понаберём всякого барахла. Крестики там какие-нибудь, иконки, календарики. Оно там копейки всё стоит.

— А Ирка будет довольна до поросячьего визга. — Судя по всему, эта идея Анюте тоже начинала нравиться.

— Точно! Пошли прямо сейчас?

— В церковь?

— Ну!

Анюта пожала плечами:

— Ладно, пошли. А у тебя сколько с собой?

— Нам хватит.

Девочки свернули в боковую улочку. Вокруг стояли вросшие в землю деревянные домишки. Снегоочиститель освободил от снега проезжую часть, но завалил обочины. Старушки бодро орудуя лопатами пробивались со своих участков к большой дороге. Они делали узенькие, на ширину штыка лопаты, проходы.

— Ань, ты в церкви когда-нибудь была?

— На Пасху каждый год ходим. Яйца освящаем.

— А я в прошлом году на Рождество два раза была, ночью и на следующий день. За водой приходила. Там красиво. Но скучно.

— У тебя нет Иркиного мобильника?

— Не-а.

— У меня тоже.

— У неё, вроде, вообще телефона нет.

Девочки остановились, переглянувшись.

— Всё-таки странная она, — подытожила Анюта. — У какого нормального человека сейчас телефона нет? Даже бомжи — и те с мобилами ходят!

Катя перед таким безапелляционным утверждением снова не нашлась, что сказать.

— Как ты думаешь, если она на самом деле из детского дома…, — начала девочка и не договорила.

— Я бы на её месте тоже про это помалкивала.

Некоторое время они молчали.

— Не, — наконец качнула головой Анюта. — Они там, в детдоме все тупые. Представь, без папки, без мамки, никто уроки не заставляет делать, никто за двойки не ругает — что хочешь, то и твори. А Ирка умная. Четверть с тремя четвёрками закончила. Не может она быть из детского дома!

— Может!

— Это ещё доказать надо.

— И докажу! Помнишь, Верка в прошлом году к нам пришла? Появилась, как чёртик из коробочки. Не было, не было — и тут на! Про неё никто не говорил, что она из детдома. А про Ирку говорят.

— И что?

— Есть такая пословица: «Дыма без огня не бывает», — глубокомысленно закончила Катя. — Так что надо нам домой к ней завалиться!

— А что, — вскинулась Анюта, — думаешь, если домой к Соколовой сходишь, то всё понятно станет?

Катя задумалась.

— Не знаю, — наконец сказала она. — Ну, хоть что-то да будет понятно.

Вскоре среди заснеженных ветвей мелькнул тёмный купол храма. Девочки подошли к церковной ограде и остановились. Анюта начала рыться в карманах. Присев на корточки, она выкладывала на снег перед собой найденные деньги. Катя тоже добавила завалявшиеся с прошлых выходных рубль мелочью.

— Семь сорок, — подвела итоги Анюта. — Негусто.

— Хватит. Там всё дешёвое.

— Сходишь? — Тут же спросила Анюта.

— А почему я? — Возмутилась Катя. — Чуть что — сразу я!

— Я деньги дала, значит ты будешь всё покупать.

— Пойдём вместе!

— Не хочу я идти!

— Стесняешься? — Хихикнула Анюта. — Боишься, что кто-нибудь из класса увидит?

— Ничего я не стесняюсь! — Катя даже покраснела; судя по всему, Аня попала в точку.

— Тогда почему не идёшь?

— Не хочу.

— Ага, как же…, — она бы сказала что-нибудь ещё, но замолчала, глядя куда-то через плечо своей собеседницы. Анюта резко обернулась. К ним подходила девочка. Русоволосая, довольно симпатичная, лет двенадцати-тринадцати.

— Катюха, ты её знаешь? — Шёпотом спросила она.

— Нет, — так же шёпотом ответила ей подруга.

— Я — тоже.

— Прикид у неё классный.

— Да, куртка нормальная.

— А сапоги такие я на рынке осенью видела. Знаешь, сколько стоят? Ужас!

Незнакомая девочка подошла к ним. Несколько секунд тянулась пауза, в продолжении которой Катя и Анюта вопросительно переглядывались между собой.

— Всем приветик! — Вежливо поздоровалась незнакомка.

Ответом ей были недоумённые взгляды.

— Салют! — Неразборчиво буркнула Анюта, ещё не уверенная до конца, что всё происходящее — это не розыгрыш. Старшие девчонки — они все вредные, сейчас скажет какую-нибудь гадость и смоется.

Впрочем, незнакомка, похоже, уходить не собиралась. И лицо у неё было такое, что постепенно становилось понятно — никаких гадостей она делать не собиралась.

— Ты кто такая? — Наконец, подозрительно спросила Анюта.

— Я с Иришей, — пояснила она, — в церковь пришли, а она закрыта.

— С какой ещё Иришей? — Не поняла та.

— Она сказала, что с вами в одном классе учится.

— А, с Соколовой!

Всеобщее напряжение спало, но девчонки слегка ошарашились. Действительно, такие совпадения бывают редко: только-только говорили про Соколову — и вот тебя, тут же нарисовывается её подруга. Правильно говорят, что на ловца и зверь бежит.

— А она где? — Поинтересовалась Анюта.

— В туалет ушла, — незнакомка показала рукой куда-то за храм. — Мы в церкви пришли, а там оказалось закрыто, Ириша показала на вас, сказала, что вместе с вами учится — и убежала. Сейчас, крикнула, вернусь.

— Понятненько, — сказала Анюта, чтобы хоть что-то сказать.

— Что-то мы тебя раньше никогда не видели, — заявила менее доверчивая Катя.

— Я издалека, — охотно отозвалась собеседница и уточнила, — из другого города. В гости к Ирише приехала и вот мы тут ходим, гуляем.

— А ты её давно знаешь? — Тут же спросила Анюта.

— Ну-у, — задумчиво протянула незнакомая девочка, — как бы да.

— Да?! — Хором воскликнули подруги, одновременно замолчали и многозначительно переглянулись.

Возникла некоторая заминка.

— А это правда, — неуверенно начали Катя, — что она раньше… ну, это… в детском доме была?

Губы незнакомой девочки скривила едва заметная улыбка.

— Вообще-то да. Я её ещё там знала.

— Ты что — тоже оттуда?! — Вытаращила глаза Анюта.

— Пару недель там прожила, — передёрнула плечами незнакомка. — Повыпендриваться захотелось, сбежала из дома. Там с Иришей и познакомилась.

— А там как?

— Страшно?

Эти вопросы они задали почти одновременно.

Девочка пожала плечами:

— Нормально, жить можно. Правда, без родителей — совсем туго, но те ребята к этому уже привыкли, она даже не представляют, что может быть как-то по-другому.

— Они вредные, эти детдомовцы? — Спросила Катя.

— Всяких хватает. Там самое главное, как в тюрьме: не жаловаться, не спорить, не хвастаться и не лезть в драку.

— Не верь, не бойся, не проси, — сказала Анюта, отец которой смотрел НТВ, — ЭТО в тюрьме основное.

— Что-то вроде, — согласилась незнакомая девочка. — А самое главное: уметь драться. Если в нос можешь вовремя дать — считай проблем у тебя не будет. А если нет…

— Тебя вообще как звать-то?

— А тебя?

— Меня — Аня, — Анюта взяла инициативу в свои руки. — Её вот, — кивнула она, — Катюхой зовут.

— Ты с Иркой как, НОРМАЛЬНО дружишь? — Перебила Катя свою подругу.

— Как это — нормально? — Не поняла Люба. — Просто — дружу.

— И Ирка что — умела драться? — Не понимала Анюта. — Она же вроде тихоня!

— Чтобы тебя не трогали нужно быть или сильным, или умным. Ириша была умной. У неё весь класс списывал. Потому и не трогали. И вообще уважали. Хоть такое редко в детдоме бывает, но её именно уважали.

— Она там отличницей была? — Уточнила Катя.

— А ЗДЕСЬ она отличница? — Незнакомка выделила слово «здесь».

— Нет.

— Вот. ТАМ она тоже отличницей не была. На четвёрки училась. Чтобы быть отличницей, надо постоянно прогибаться, а Иришка этого не любила. Хотя при всех своих данных вполне могла бы учиться лучше всех в школе.

Катя была отличницей, поэтому покраснела, так сильно, как только это может сделать рыжая девочка

— Ну, ты загнула: лучше всех в школе! — Бросила Анюта.

— Вот именно: лучше всех в школе. А знаете, почему она так не учится?

Девочки недоуменно воззрились на свою собеседницу.

— Потому что очень не любит высовываться. Это у Иришки в крови. Могу поспорить на что угодно, никто из вас даже не подозревает, что её папа такой крутой дяденька, что… — девочка бросила быстрый взгляд в сторону церкви и осеклась. — Вы только Соколовой не говорите, что я тут понарассказывала про неё, — в голосе её прозвучали жалобные нотки, — а то она, чего доброго, поссорится со мной.

Она вовремя свернула разговор. Показалась Ирина — невысокая русоволосая девочка. Помпон на голубой вязаной шапочке от быстрого бега перекинулся вперёд, она резким движением головы откинула его в сторону.

Соколову встретили молчанием. Уловив на себе напряжённые взгляды, она забеспокоилась.

— Привет, девчонки! Вы какие-то странные сегодня.

— Да нет, Ирин, всё в порядке!

— Да-да, всё хорошо!

— Чего это нам быть странными!

Все заговорили одновременно и так же одновременно замолчали.

— Это — Люба, — невпопад сказала Ирина.

— Мы уже познакомились, — отозвалась Катя. — Только она не сказала, как её зовут…

Все расхохотались. Прерванная на полуслове, Ирина не поняла, почему все веселятся, и несмело улыбнулась. Это вызвало новый взрыв смеха.

Обстановка разрядилась. Девочки некоторое время поговорили о каких-то пустяках, потом Ирина наскоро попрощалась и утащила Любу с собой.

Катя и Анюта долго смотрели её вслед, потом синхронно переглянулись.

Первой не выдержала Анюта.

— Вот, — глубоко оскорблённым голосом произнесла она.

— Странная какая-то подруга у Соколовой, — поддержала её подруга.

— Как и Ирка. Все они не такие. Как с другой планеты.

— Ещё бы Соколовой быть ТАКОЙ, — отозвалась Катя, — если она из детдома.

— Опять ты за своё! Так ты этой Любе сразу и поверила!

— И всё-таки там уроды живут, — поморщилась девочка.

— Ирка — не урод, — заступилась за одноклассницу Аня.

— То-то и оно, — лицо её подруги вдруг озарилось. — Слушай, а ты смотрела «Заря любви»? Там почти то же самое было! Помнишь, как Джоанна сначала воспитывалась в интернате, а потом вышла замуж за плантатора?

— Так то же в сериале.

— А здесь — то же самое! — Взвизгнула Катя, так громко, что Анюта сделала шаг назад. — Про нашу Ирку можно такой сериал снять — все офигеют! Тем более что это всё на самом деле было, даже ничего придумывать не надо. Ирочка Соколова жила себе в детском доме, такая бедненькая, несчастненькая, без папы, без мамы, даже говорит не умела, а потом — раз — и её удочерил новый русский!

— Я у Марининой читала, — сказала Анюта, — что выпендриваются и хотят казаться богатыми только середнячки. А настоящие богачи всегда стараются казаться незаметными. Им дешёвые понты не нужны.

— Это ты о чём?

— О том, что мы с тобой как дуры. Вот зачем ты эту сумочку с собой принесла?

— Что? А? Так это так… Просто…

— Просто, — перекривляла её Аня. — Да она у тебя пустая. Просто хочешь показать, что она у тебя есть. А вот Иринка как пришла в наш класс в джинсах и в кофте, так в них и ходит.

— Пойдём посмотрим, где она живёт, — наконец решилась Катя. — Чтобы сразу все точки расставить. Небось эта её Любочка наплела нам с три короба, а мы и поверили. Не в гости, а просто так, со стороны посмотрим

Пришлось позвонить Изабелле, которая, единственная из всех девчонок, знала, где живёт Соколова. Не прошло и четверти часа, они уже стояли перед забором, за которым виднелся большой трёхэтажный особняк. Им пришлось забраться на какие-то брёвна, чтобы разглядеть кусочек крыши и часть стены с номером дома.

— Она точно здесь живёт? — Недоверчиво поинтересовалась Катя.

— А то, — Анюта разглядывала написанный на ладони номер дома так внимательно, словно тот в любую минуту мог измениться.

Вокруг особняка располагался обширный сад. Между двумя яблонями сиротливо качался забытый с лета гамак.

Подсознательно девочки надеялись на то, что всё, рассказанное про Соколову — выдумки. Теперь, убедившись в обратном, они не находили, что ещё можно сказать. Катя передёрнула плечами, словно от порывов холодного ветра.

— Я такое только в сериалах видела, — призналась она. — И то там двухэтажные дома были, а здесь — целых три этажа.

Анюта уселась на бревно, на котором только что стояла, обхватила руками колени и тяжело вздохнула:

— Вот почему так: одним — всё, другим — всё остальное, а? — И, не получив ответа, криво улыбнулась. — Ладно, хорошо, что в нашем классе теперь хоть понятно, с кем нужно дружить!