Каникулы в деревне

Александр Сергеевич Курбатов, 2019

Лето. Школьная учеба закончилась, и Максим, слишком уставший от всего, едет на все лето в деревню к тетке. Он не был здесь вот уже несколько лет. В то время у него была здесь подруга, и они много времени проводили вместе. В автобусе Максим понимает, что очень соскучился по этим местам. Ему хочется вновь окунуться в эту далекую от городской суеты жизнь и забыть все свои печали. Что его ждет? И так ли он будет радоваться, когда вновь встретит подругу детства?

Каникулы в деревне

Глава 1. Прощание со школой

Был последний урок в этом учебном году. Максим Марков сидел на последней парте и уже совершенно не слушал учителя. Впрочем, как и весь остальной класс. Несколько минут еще Марья Ивановна продолжала читать лекцию по истории, тему которой никто не потрудился записать, но через какое-то время поняла всю бессмысленность своих трудов.

— Как я вижу, меня никто не слушает, ― прогудел над сонным классом ее громкий голос.

Кое-кто после ее слов соизволил-таки приподняться из полулежачего состояния в более-менее прямое, но большинство даже ухом не повело.

— То, что вы находитесь на последнем уроке, еще вовсе не значит, что ничего не надо делать, ― продолжала пытаться реанимировать сонный класс Марья Ивановна. ― Каникулы еще не наступили, так что проснитесь все. ЖИВО!!!

Но даже после того, как она прикрикнула на класс, никто и не подумал исполнить волю учителя.

— Да ладно вам, Марья Ивановна, ― лениво произнес Максим с последней парты. Последний урок все-таки в этом году. Тут осталось то… Смысла никакого нет проходить новую тему.

Лицо учительницы начало излучать угрозу.

— Вы лучше расскажите нам что-нибудь из своей молодости, Марья Ивановна, ― как ни в чем не бывало продолжал он.

Марья Ивановна смотрела на Максима так, словно хотела прожечь его насквозь взглядом. Но даже этот ее фирменный взгляд не возымел никакого действия.

— Марков… ― начала было учительница, но ее тут же перебил голос с другого конца класса.

— Марья Ивановна, он дело говорит. Новую тему начинать никакого смысла нету…

Марья Ивановна резко повернулась на звук.

— Нет такого слова, Иванова.

Она даже наклонилась над бедной девчонкой, так что та попыталась как можно глубже втянуть голову в плечи. Не было никаких сомнений в том, что в этот момент девушка сильно пожалела о своей решимости всего несколько мгновений назад. На помощь ей пришел все тот же Марков.

— Марья Ивановна, ну сжальтесь вы над нами в конце концов. Мы же целый год трудились, и теперь просто не в состоянии изучить хоть что-нибудь новое. Но вот послушать интересную, а возможно и поучительную, историю из вашей жизни мы были бы очень даже рады. Правда, ребята? ― тут он обратился к остальным учащимся в классе, вернее к тем, кто еще хоть немного соображал.

Класс в ответ более-менее дружно поддержал его. И это сломило наконец-то волю грозной учительницы. Марья Ивановна перестала изображать из себя несгибаемую фигуру, и взор ее постепенно начал теплеть. Твердой походкой, в которой можно было прочитать много философского, она прошла к своему столу, и стул принял на себя тяжелый груз всей жизни учительницы, которая начала казаться сейчас великой.

— Ну что ж… ― произнесла она после минуты тяжелых раздумий. ― Раз уж вы так сильно просите…

— Да-да, просим, ― снова не упустил свое Максим.

На этот раз Марья Ивановна глянула на него уже и вовсе без злобы.

— Да успокойся ты уже, Марков, ― только и произнесла она, после чего продолжила начатую речь. ― Раз вы так просите, то хорошо ― я вам уступлю. Но надеюсь, что мой рассказ отложится у вас в головах и принесет хоть чуть-чуть пользы в вашей жизни.

Вас уже трудно назвать детьми, и в некоторых из вас, наверняка, начали бушевать гормоны, поэтому я расскажу вам о том, как сама была влюблена когда-то. Это произошло, когда я после завершения школы с золотой медалью поступила в институт. В школе, кстати говоря, за мной бегало очень много мальчиков, но я, как гордая дама, всех игнорировала. Иногда меня такое внимание очень раздражало, но чаще всего прельщало и доставляло удовольствие. Быть в центре внимания ― мне это нравилось. И у меня тогда сложилось впечатление, что влюбляться все должны в меня, но никак не я в кого-то. Уже к тому времени я разбила несколько юношеских сердец, что нисколько меня не смущало. Более того, их страдания казались мне смешными, и я их совершенно не понимала.

Но жизнь, как говориться, все расставила на свои места. Поступив в институт, я стала знакомиться с новыми людьми, и это было так интересно… Школа навсегда осталась где-то в прошлом, и хоть мне продолжали писать письма мальчишки-одноклассники, но лично для меня это совершенно ничего не значило. На тот момент я вся была поглощена новыми знакомствами. К тому же, поступив в институт, я начала жить в большом городе, и родной поселок, где я провела всю юность, начал казаться мне отстойной деревней. Эта мысль все больше въедалась в мой мозг, и спустя очень мало времени меня было уже не узнать. Мне даже не хотелось ехать в «паршивую деревеньку», как я ее называла, на выходные, а при любом упоминании о ней во мне просыпалась странная ненависть ко всему, что меня с ней связывало.

И так продолжалось весь первый семестр. Я менялась, и далеко не в лучшую сторону. Из отличницы-красавицы с высоким мнением о своей персоне я превратилась в еще большую задаваку, а мое мнение о себе достигло просто неописуемых пределов. Мне казалось, что наступила взрослая жизнь, и я начала позволять себе походы на вечеринки, отдых с новыми друзьями и так далее. На новый год я напрочь отказалась ехать домой, хоть родные звали чуть ли не со слезами на глазах, не понимая, что со мной такое. А я упивалась свободой от дома, и мне казалось, что лучше этого ничего быть не может.

Но вот наступил новый семестр, и начались новые предметы. И на одном из них мне понравился один преподаватель. Красавец, он был очень молод ― видимо буквально недавно сам закончил вуз. Но несмотря на всю свою молодость, предмет он рассказывал довольно профессионально. Я тогда еще обратила внимание, что все девушки в нашей группе словно с ума посходили, увидев его. А он словно бы и не замечал знаков внимания женской аудитории и только на меня поглядывал с интересом охотника, заприметившего новую добычу.

Я тогда виду не подала, но мне это жутко польстило, а когда закончилась пара, упорно делала вид, будто что-то забыла до тех пор, пока в помещении не остались только мы вдвоем. Он подошел мягко, почти не слышно, и моего плеча коснулась его ладонь.

— Леди, вам помочь? ― раздался его голос над моим плечом.

По коже табуном забегали мурашки.

— Да нет, не стоит, ― слова застревали у меня в горле.

У меня начала кружиться голова, и я затаила дыхание.

— Тогда может быть вы составите мне компанию вечером после работы? ― спросил он.

А я только этого и ждала, но понимала, что нельзя так быстро соглашаться. И все-таки не сдержалась.

— Конечно, ― ответила я и пулей вылетела из класса, стараясь не смотреть в его сторону.

Со мной такое произошло впервые. Я все больше понимала, что влюбилась, но не могла этому противиться. И потом, вечером, когда мы встретились, я только окончательно в этом убедилась. Постепенно вся моя напыщенность стала улетучиваться на глазах, а новоприобретенные друзья и знакомые не могли меня узнать. Я стала рассеянной, и не замечала ничего кроме объекта своего обожания.

Наш роман был тайным, но через некоторое время все стали догадываться о нем. В основном, из-за моего поведения. Ясное дело, ему это не прибавляло профессионализма, хоть мне и было тогда уже восемнадцать. Интрижки со студентками не одобряются, и учительский состав начинает презирать таких преподавателей. Но тогда я об этом даже не задумывалась, а вот ему, видимо, об этом напомнили.

И наши отношения вдруг стали не теми. Он стал избегать меня, всячески скрывался. А когда мы сталкивались, и я начинала донимать его вопросами, ссылался на неотложные дела и тут же исчезал. Я начала сходить с ума, пропуская уроки и плюя на все. Вся моя жизнь в тот момент сводилась к одному человеку. Он был нужен мне словно наркотик, но его не было, и во мне возникала ломка. Самое поганое состояние. Некоторые люди даже кончают жизнь самоубийством из-за таких вот страданий. Но я старалась держаться, хоть и выходило плохо. Той радости, что возникала, когда у нас с ним все было хорошо, больше не стало ― от нее осталась лишь вечная печаль и горечь.

— И как же вы с этим справились? ― вдруг спросила одна из девушек в притихшем классе.

— Никак. Он вскоре уволился и исчез из города без всяких объяснений. Оставив на душе осадок.

На несколько минут воцарилась мертвая тишина. Все ждали продолжения, и никто уже не спал. Нелюбимая строгая учительница, которая рассказывала много исторических событий, никогда не вызывала ни у кого никакого интереса. Но вот после этой, вроде бы совершенно обыденной, истории она вызвала интерес настолько сильный, что все погрузились в ее историю с головой, пытаясь прочувствовать все то, что чувствовала тогда она.

— Я вот что хочу сказать вам, мои дорогие, ― снова раздался голос Марьи Ивановны над классом. ― Для вас наступает пора, когда любовь может ворваться в вашу жизнь так же стремительно, как и в моем рассказе. И ей будет невозможно противиться. Но вы должны запомнить одну вещь ― ничто не вечно. Первая любовь почти всегда заканчивается, и вслед за эйфорией и радостью наступает печаль и горечь. Вы должны быть готовы к этому и достойно отстоять свое душевное равновесие, когда она постучится в вашу жизнь, вытеснив любовь.

Раздавшийся звонок завершил речь строгой учительницы. Все начали подниматься со своих мест и собирать вещи, но делали это медленно и задумчиво, словно бы забыв, что наступил, наконец-то, долгожданный час свободы.

***

Толкучка возникла мгновенно. Даже в обычные дни в конце учебного дня в школе бывает довольно тесно, так что приходится пробивать себе дорогу к выходу локтями, а сейчас, помимо всего прочего, был еще и конец учебного года, что и стало причиной образования толкотни. Все словно с ума посходили ― учащиеся желали выбраться из школы с удвоенной, если не с утроенной, силой, что ничуть не облегчало ситуацию.

Максим не стал рваться вперед, а спокойно дожидался, когда люди более-менее разойдутся. Еще недавно, когда последний урок только начинался, все появляющиеся в его голове мысли сводились лишь к тому, что, когда прозвенит звонок, он первый бросится на улицу. Только все оказалось не так, как он ожидал. Прошел урок, и долгожданный звонок уже прозвенел, но вот желание куда-либо бежать у Максима пропало напрочь. Внутри словно что-то оборвалось ― какая-то струна в его душе, весь год находившаяся в напряжении, сейчас вдруг лопнула, и он просто не знал, что делать дальше. Впереди было целое лето. И никаких тебе уроков, никаких проблем. Но вместе с этим и никаких тренировок по боксу. Он привык жить в графике, а сейчас на целых три месяца все цели просто оборвались.

Странные ощущения никак не желали оставлять Макса, когда он не спеша спускался по лестнице вниз на первый этаж. Школа уже практически опустела, но некоторые ученики все еще ходили вверх-вниз по этажам. В холле ему пришлось немного задержаться из-за толпы первоклашек, которые чуть не сбили его с ног. Но вот угроза миновала, и массивные двери захлопнулись за спиной, унося все печали и раздумья. Голова словно по волшебству вдруг стала легкой и совершенной беззаботной.

Солнце тут же ударило ему в глаза, ослепляя теплым радостным лучом света. Максим поднял голову ему навстречу и сладко зажмурился, а на губах заиграла улыбка. «Как же это прекрасно!» ― пронеслось у него в голове. Вот кому-кому, а солнцу он был рад всегда и совершенно не представлял, как можно его ненавидеть. Каждый раз, находясь под его покровительством, он получал недостающую ему энергию ― энергию солнца. И он стоял бы так и дальше, если бы в воздухе вдруг не раздался громкий голос:

— Макс! Эй, Макс, ― Максим поднял взгляд, и глазам его предстал весь десятый класс, собравшийся на поляне возле школы. Одноклассники и одноклассницы махали ему, подзывая присоединиться к ним. ― Иди сюда… Мы только тебя и ждем… Иди же скорее…

Ноги Максима сплясали чечетку по нескольким ступеням крылечка, и через несколько секунд он уже присоединился к своему дружному классу. Один из его друзей с улыбкой похлопал его по плечу, а одна из девчонок одарила обворожительной улыбкой. Максиму приятно было находится среди этих людей. За десять лет они стали его друзьями, если не второй семьей. Но так было не всегда. Было время, когда с ним не разговаривал никто из его класса. В то время Максим ходил как неприкаянный, превращаясь в одиночку помимо своей воли. В его голове тут же всплыл случай, из-за которого все произошло.

***

Было это в классе восьмом. Обычный день, обычный урок. Все ждали запоздавшего учителя. Прошло уже десять-пятнадцать минут, а учитель все не приходил. Ребята заскучали и начали придумывать себе различные забавы. Вначале в ход пошли бумажные самолетики, но это всем быстро надоело, так как забава была устаревшей и весьма скучной. Им хотелось чего-то серьезного, хотелось выплеснуть всю накопленную внутри энергию. И такая забава нашлась.

Максим не обладал крупной комплекцией, и так уж получилось, что и задиристым характером тоже. Спокойный малый, который никого никогда не трогал. Жил себе спокойно, но как раз такие рано или поздно попадают под раздачу детской вседозволенности. В тот раз ему не повезло. В классе в том году появился новенький, и все бы ничего, только он был просто невыносимым. Вот уже два месяца как Максим как-то выкручивался от его внимания, но неугомонный Андрей, а именно так звали того парня, ни в какую не желал оставлять его в покое. И вот сейчас, когда ему никто не мешал, и путь был совершенно свободен, а желание подоставать какого-нибудь тихоню возросло до предела, он решил удовлетворить свои садистские потребности на Максиме. Незаметно подобравшись, он сел позади Макса, который тут же почувствовал опасность, но виду не подал. Воспользовавшись этим, Андрей приступил к забаве. Максим почувствовал, как по ушам что-то схлопотало, и тут же обернулся к обидчику.

— Эй, ты чего? ― только и успел сказать он, прежде чем получил фофан прямо в лоб.

Весь класс дружно заржал. Всем было приятно посмотреть, как унижают их товарища. Лицо помимо его воли налилось краской, а тело само собой вскочило. Но сделать он ничего не успел, да и просто не смог. Андрей вскочил не менее резво, и кипящая внутри энергия вырвалась наружу в форме пущенного в этого немощного плаксу кулака. Удар получился что надо ― плакса распластался по полу, и закрыл руками лицо. Андрей ощущал внутри себя ликование и неописуемую радость. Ощущение, что ты можешь сделать больно другому, и тебе ничего за это не будет, похлеще иного наркотика. И в данный момент Андрей был именно в таком состоянии.

А вот Максиму было совсем не до смеха. Он был опозорен перед всем классом, и эта мысль просто убивала его. Боль от удара была ничем по сравнению с унижением… В мозгу пронеслись картины дальнейшей учебы, и свет надежды на что-то хорошее окончательно померк. Осталось лишь отчаянье, и ничего больше.

Он попытался подняться, но лишь получил еще один тяжелый удар ― на этот раз ногой под ребра. Охнув, Максим сжался в комок. Ему уже не хотелось ничего на свете, лишь бы только закончился этот кошмар. В ожидании очередного удара он сильно напряг тело, но это было уже лишним ― дверь отворилась, и в класс вошел учитель.

— Ну и чего ты здесь разлегся, а? ― только и сказал он, увидев Максима на полу.

И никаких лишних вопросов, никакого разбирательства. Этому придурку все сошло с рук, впрочем, как обычно. В Максиме постепенно закипала тихая ярость, но он понимал, что этим делу не поможешь. Схватив портфель, он выбежал из класса и больше в тот день в школу не возвращался.

***

И вот сейчас они лучшие друзья. Максим снова вернулся в реальность, оставив плохие воспоминания в прошлом.

— Слушай, Макс, ― начал Андрей, ― мы тут подумали немного…

Говорил он сбивчиво, и одна из одноклассниц решила его подбодрить:

— Да говори ты уже…

Прежде чем продолжить, Андрей сурово посмотрел на Машу, девушку, которая его прервала, но наткнулся лишь на высунутый язык и победную ухмылку.

— Ну, в общем, мы собираемся отметить конец десятого класса… Ты как, с нами?

Максим почувствовал в его словах тень сомнения. Видимо, Андрей еще помнил прошлое и боялся, что Макс еще не до конца его простил. Но все было уже давно в прошлом, так что Максим без зазрения совести сказал:

— А чего тут думать то? Куда ж я без вас, ребята… ― сказав это, он ощутил на себе добрые взгляды одноклассников, а затем кто-то из оставшихся ото всего класса десяти человек произнес:

— Да мы все здесь друг без друга никуда…

Всеобщий веселый хохот мгновенно разрядил обстановку. Какое-то время все дружно смеялись, но спустя минуту-две Максим спросил:

— Только вот где собираемся то?

Похоже, об этом толком никто не подумал, потому что лица у всех вдруг стали необычайно задумчивыми. А может, большинство просто хотело проехаться за счет других. Кто-нибудь придумает, где встретиться, и обо всем позаботится. А если нет, то и пофигу все эти глупые встречи одноклассников. Максим постарался выкинуть неприятные мысли из головы, ведь сейчас было не время и не место для того, чтобы на кого-то злиться.

— Может у меня, ― предложила Маша. ― Родителей до завтрашнего утра не будет.

Сказала и захлопала большими голубыми глазками, так что длинные реснички начали порхать словно бабочки. Сия привычка появилась у Маши еще в начальной школе, и с тех пор преследовала ее каждый раз, когда та начинала говорить. Поначалу это было довольно забавно, но со временем всем надоело, так что все, кто ее знал, просто перестали обращать на это внимание. Только Максиму это постоянно бросалось в глаза.

— Возможно, у кого-нибудь есть еще варианты? ― решил уточнить Андрей.

— Можно собраться в кафе, ― на этот раз это была Ксюша, еще одна девушка из группы. Внешне она была очень привлекательной, и много кто из парней сох по ней чуть ли не с первого класса, но кроме всего прочего она являла из себя неприступную крепость, так что когда она сейчас высказалась, практически все переглянулись. Чтобы Ксюша, всем известная задавака, высказалась за всеобщий кипишь ― да такого просто быть не могло.

— А давайте соберемся на берегу озера? ― неожиданно для себя самого высказал идею Максим. Идея самому ему мгновенно понравилась, и он даже спросил себя, почему она не пришла ни ему, ни кому-либо еще в голову раньше?

Ребята тут же закивали головами, одобряя высказанную мысль, ведь всех такой поворот весьма устраивал.

— Ну а что, ― произнес Артем, полноватый парнишка, который раньше был довольно стеснительным, ― погода теплая, дождя вроде не предвидится, так что нам ничто не должно помешать.

— Не знаю, как другим, а мне такая идея нравится, ― сказал Андрей.

— Мне тоже, ― это была Маша.

— И мне…

— И мне…

Все были за.

— Ну что ж, теперь только осталось решить, кто что принесет? ― высказал Максим то, что, наверное, вертелось в голове у каждого.

— А давайте, ― начал улыбающийся Артем, ― каждый принесет, что может, а там уже посмотрим.

На том и порешили.

***

Был уже поздний вечер, и вокруг царила темнота. Она обволакивала окружающий мир своими крепкими объятиями, яростно подавляя любой лучик света, до которого только могла дотянуться, но один огонек подавить так и не смогла. Этим огоньком являлся яркий костер вдалеке, горевший как ни в чем не бывало, и даже не замечавший безумных попыток госпожи тьмы, которая уже и вовсе сошла с ума от бесполезности своих попыток. В конце концов темнота, наконец, сдалась, и, плюнув на свои принципы, уступила несгибаемому огню, и даже позволила загореться на небе полной луне, бледный свет которой тут же плавно растекся по окружающим окрестностям, создавая сидевшим возле костра юношам и девушкам еще более романтическую атмосферу.

Вокруг костра сидели одноклассники Максима, которые, кстати говоря, пришли абсолютно все, хотя в голове Максима до последнего крутились сомнения относительно некоторых из его товарищей по учебе. Например, драгоценная Ксюша, которая так любила себя. В голове Макса просто не могло уложиться такое обстоятельство, что она пошла на такое мероприятие. Хотя, вполне возможно, она пошла на него только потому, что не могла позволить упасть своему рейтингу. Но как бы то ни было, сейчас ее намерения не имели особого значения. Гораздо важнее было то, что они все-таки собрались вместе, несмотря на прошлые невзгоды, которые, как ни старался Максим, не шли у него из головы.

***

В тот злополучный день ноги носили его по родному городку до самого вечера, пока не стало ясно, что пора возвращаться домой. На душе у него скребли кошки, и вообще не хотелось жить. Максим не знал, как быть и что делать, чтобы все стало нормально. Он прекрасно понимал, что с сегодняшнего дня жизнь его в школе обещала стать просто невыносимой. И выхода из сложившейся ситуации ему не виделось, как бы печально это ни звучало.

Ранец за его спиной приобрел немалый вес за то время, пока Макс ходил в раздумьях, а ноги становилось поднимать все с большим трудом, и поэтому ботинки его шаркали по земле с неприятным звуком, которого он поначалу даже не замечал. А когда обратил на это внимание, то стал уже специально шаркать с еще большим усилием, чем делал это неосознанно. Он словно вкладывал в это занятие царившую в его душе боль, избавляясь от ненужной черноты. И чем больше ее уходило из него, тем крепче он начинал себя ощущать. И в какой-то момент Максим, наконец, осознал, что душа его стала совершенно здоровой. Так странно, всего лишь какими-то простыми движениями он избавился от такого поганого состояния, когда жизнь ему была и не мила вовсе.

И теперь в нем неожиданно проснулось желание бороться. Оно растекалось в нем, такое горячее и ободряющее, изнутри, из самого его центра во все стороны его тела, постепенно доходя до кончиков пальцев рук, ног и до головы. Когда же это тепло коснулось его мыслей, то в голове Максима усиленно начался поиск вариантов, как можно было бы исправить положение. Он перебирал все на свете — от самых невозможных и просто фантастических вариантов до более или менее реалистичных. И остановился на одном, который показался ему самым здравым и реальным. И с этой светлой мыслью уставший и голодный он направился домой, где его, наверняка, ожидала взбучка от родителей из-за такого сильного опоздания.

***

— Хорошо сидим, — произнесла Маша с полным ртом, набитым жаренными на костре сосисками.

Они и вправду хорошо сидели. Каждый принес еды столько, сколько смог унести, так что недостатка в ней они сейчас не испытывали ни капли. Причем, среди принесенного преобладали как раз-таки сосиски, что и определило основное занятие на время общей беседы. Сосиски насаживались на палочки, и огонь жадно лизал их нежные бока, так что те в свою очередь начинали громко шипеть, морщиться, приобретая вид деликатеса и разгоняя вокруг себя непревзойденный аромат.

Устроившись вокруг костра, они разговаривали поначалу обо всем на свете, но постепенно их разговор перешел в несколько другое русло. Они начали обсуждать, кто как собирается проводить это лето, и Максим услышал много интересных идей. Кто-то собирался ехать с родителями в Египет, кто-то в Лондон, а некоторые из бедных семей это лето собирались проводить дома. Максу даже жалко стало этих ребят ― сидеть здесь и слушать, как кто-то поедет смотреть на мир, а у них нет возможности даже в соседний город съездить ― какие уж тут могут быть другие страны.

Какая же это все-таки несправедливость ― кому-то все за просто так, потому что родители богатые попались, а кому-то ничего, как бы сильно человек ни бился за свое. Макс постоянно сталкивался с подобными вещами уже в школе. Детишки богатеньких родителей любили показать, что они лучше, чем другие ― частенько таскали новенькие телефоны, да так, чтобы все увидели, что это самая последняя, самая новая модель, а не какое-то там древнегреческое старье. И большинство учащихся смотрели на таких вот «крутышек» со смесью зависти и обожания, пытаясь при первой же возможности влиться в их компанию.

Помимо телефонов неравенство задевало и другие аспекты школьной жизни, но самое главное было даже не в этом. Максу было обидно потому, что такие богатенькие детишки получили свой статус не за какие-то собственные заслуги, а лишь из-за богатых родителей. Понятно, когда человек уже повзрослел и что-то из себя представляет ― там уже чисто его вина, к чему он пришел в своей жизни, но вот сейчас, когда они, школьники, еще никто ― уже сейчас те, кто сам еще ничего в жизни не сделал, стараются показать себя лучше, чем они есть на самом деле.

Гнилье ― это слово возникло в мозгу Максима, когда однажды он как обычно стал свидетелем подобной сцены. И это слово засело в его сознании очень крепко. И хотя он еще много чего не понимал в жизни, но эту вещь запомнил навсегда, и постепенно она начала отражаться в его поведении. Поразмыслив как-то на досуге, он пришел к интересному выводу, который буквально перевернул его мировоззрение с ног на голову. Этот вывод заключался в том, что, не смотря на неравенство, сопровождаемое различными статусами и возможностями, бороться имело смысл. И Макс был почему-то уверен, что у тех, кто ничего изначально не имеет, даже больше шансов на успех, чем у детей, имеющих богатеньких родителей. А все потому, что у детей из бедных семей есть голод получить что-то большее, и если они будут его поддерживать в нужной степени, то он вполне может придать им сил.

И вот сейчас они словно забыли про все свои статусные маркеры и хотя бы на какое-то время стали семьей. Или, по крайней мере, ею притворились… Потому что, как бы они ни улыбались друг другу, и какие бы веселые и честные слова ни говорили, на самом деле здесь каждый был сам за себя.

Вот, например, сейчас Ксюша рассказывала всем, как она собирается купаться в красном море, попутно хвастаясь лучшим номером в отеле, где они остановятся. Несомненно, Египет прекрасная страна, а красное море очень красиво, но зачем, спрашивается, твердить об этом ребятам и девчонкам, которые не могут позволить себе увидеть эти красоты. Неужели в ней нет ни капли сочувствия, ни капли сострадания? Зато окажись она в таком же бедном положении, как и другие, мигом бы заговорила иначе.

— Валерка, ― неожиданно прервал Ксюшу Максим. ― Сыграй-ка на гитаре, дружище, а?

— Да без проблем, Макс, ― тут же откликнулся Валера, хороший малый и отличный гитарист.

Гитара легла в его руки, как будто только этого и ждала, и через пару десятков секунд, в течении которых Валера настраивал свою фигуристую подругу, струны заиграли под умелыми пальцами, и голос раздался над верхушками леса. Вот это было совсем другое дело. И в самом парне, Валерке, которого Макс очень уважал, и в песне, очень красивой и беззаботной, не было ни капли гнилья, а было только хорошее и светлое, которое распространялось вокруг вместе с песней.

***

Дома его ожидал разговор с родителями. Поначалу он еще надеялся незаметно прокрасться в свою комнату, но, к сожалению, ему это не удалось. И дело тут вовсе не в том, что Максим совершил какую-то оплошность, а в том, что родители не желали ложиться спать, пока их сын не вернется домой. Лишь только он повернул ключ в замочной скважине, стараясь делать это как можно тише, так сразу же буквально всеми фибрами души ощутил чье-то присутствие за дверью, и, когда его неожиданно отяжелевшая рука плавно толкнула дверь, то Максим тут же убедился в своих опасениях.

— Ну и где же ты пропадал, Максим? ― встретил его из темноты материнский голос.

Прежде чем зайти, Максим тяжело вздохнул, словно его ожидал впереди не семейный разговор, а кровавая битва, а затем ноги будто сами собой сделали шаг вперед. Рука привычно потянула за ручку, и дверь позади него захлопнулась со знакомым домашним звуком. Это слегка привело его в чувство, и он, наконец ответил:

— Я гулял, ― после чего привычным движением включил в прихожей свет, который тут же озарил его мать с отцом, стоявших рядом друг с другом с весьма серьезными лицами. Руки их были сложены на груди, а глаза метали молнии.

— Весь день? ― на лице Лидии Витальевны отразилось полнейшее недоумение. ― На тебя это совсем не похоже.

— Что происходит, Макс? ― пришел жене на помощь ее муж, Андрей Евгеньевич. ― Объясни нам пожалуйста, что с тобой случилось?

— Не хочу.

— Мало ли, чего ты не хочешь, ― продолжал отец Макса. ― Пойми, мы с твоей мамой очень беспокоимся за тебя. Сегодня звонили из школы. Сказали, что ты ушел с уроков. Это правда?

— Да, ― после того, как он это сказал, на несколько секунд в прихожей воцарилось пугающее молчание.

— Но почему? ― этот материнский вопрос так и въелся Максиму в сознание. ― Ты ведь никогда ничего подобного не делал, никогда просто так не сбегал с уроков…

У него уже начинала болеть голова. Ну как же им объяснить, чтобы они от него отстали? Как сказать им, чтобы не лезли не в свое дело, ведь у него не было совершенно никакого желания им хоть что-то рассказывать. Он ведь уже не маленький, чтобы по каждому пустяку бежать к мамочке и плаксивым голосом ныть, вытирая сопли о ее длинную юбку, в ожидании, когда же она бросится раскидывать обидчиков своего сына.

— Мам, пап, все нормально, ― попытался он убедить их. ― Что сегодня пропустил, я все сдам, так что долгов не будет.

— Да не в долгах дело… ― сказал Андрей Евгеньевич.

— А в чем тогда?

— Ты сам на себя не похож, вот в чем дело, ― закончила Лидия Витальевна мысль за своего мужа.

— Такое бывает, мама.

— Такого никогда раньше не бывало, ― возразил ему отец.

— Такое бывает теперь.

— Но что изменилось? ― у его матери вот-вот обещали политься из глаз слезы ― так близко она принимала то, что их сын стал отдаляться от семейного гнезда так быстро.

— Я не хочу об этом говорить.

— Я твоя мать! И я хочу знать! ― истерика уже начала прорываться наружу, и Максиму отнюдь не улыбалось, чтобы она застала его врасплох, так что он произнес:

— Да не маленький я уже, чтоб со мной так разговаривать. Все, я спать.

И оставив позади предварительно скинутые кроссовки, он прошмыгнул мимо озабоченных родителей к себе в спальню.

***

Вечер, определенно, удался. Парни и девушки сидели уже, наверное, третий час, но ни у кого на лицах не было видно ни капли усталости. Маски были окончательно сброшены, и те, кто еще недавно сидел на последнем уроке, мечтая о том, когда же он, наконец, закончится, расслабились по-настоящему. И к тому же песни теперь пели абсолютно все, а не один только Валерка.

Но, к сожалению, не все смогли расслабиться в тесной компании товарищей по учебе. Максим уже полчаса думал, как бы отсюда свалить. Он не знал, что с ним такое, но находится здесь и дальше ему было не под силу. Посмотришь вокруг, и сердце, по идее, должно радоваться, ведь они сидели все вместе, в одной тесной компании, ели и пили чуть ли не из одной посуды, а все равно на душе у Макса скребли кошки. Ну не мог он ничего с собой поделать, не мог, и все его товарищи из класса казались ему фальшивыми, а никак не настоящими, друзьями.

Макс поднялся с бревна, на котором сидел, стараясь не смотреть никому в глаза.

— Уже уходишь? ― поинтересовался Андрей, пытаясь поймать его взгляд.

Максиму неожиданно стало неловко от такого простого вопроса. Пару секунд его одолевали сомнения, но в конце концов решимость все-таки взяла свое, и, подняв взгляд от земли, он встретился им со своим бывшим врагом.

— Да, ― только и произнес он, но, увидев непонимание со стороны продолжавшего смотреть ему прямо в глаза Андрея, добавил: ― У меня дела.

— И это не может подождать? ― в его голосе послышалось явное неодобрение. ― У нас ведь у всех дела.

Прежде чем хоть что-то сказать, Максим по привычке вздохнул.

— Мне надо идти. Извините…

И повернувшись ко всем спиной, вошел в темноту леса, ощущая на себе тяжелые взгляды товарищей по учебе.

Но не успел он пройти и сотни метров, как до слуха его донеслись чьи-то быстрые шаги. Кто-то догонял его, и Максим в тот момент гадал, кто же это мог быть. Но спустя всего пару секунд до него, помимо звука шагов, донеслось еще и чье-то участившееся дыхание. Максу хватило буквально одного мгновения, чтобы понять, кто же за ним бежит. Это была Маша.

Он тут же остановился, и тело его резко повернулось на сто восемьдесят градусов, встречая ночную попутчицу лицом к лицу. Она как раз подбегала к нему в этот момент, но, увидев, что он остановился, перешла на шаг, пытаясь отдышаться.

— Что тебе нужно? ― бесцеремонно спросил у нее Максим, когда она приблизилась к нему практически вплотную.

Вместо ответа она подошла к нему еще ближе, без всяких лишних раздумий нарушая его личное пространство.

— Ну не могла же я тебя отпустить так просто, Милый…

В ее голосе слышалось столько нежности, столько соблазна. И все же из его груди невольно вырвался тихий рык.

— Мы же с тобой уже обо всем договорились! ― сквозь зубы произнес он.

Она лишь усмехнулась.

— Ой, да ладно тебе, Малыш.

— Не называй меня так! ― он был готов вот-вот сорваться. Его жутко бесили все эти милые имена, которыми она его называла. Только вот он никак не мог понять, почему? Быть может потому, что это говорила она?

А Маша только рада была его гневу. Она словно издевалась над ним, прорывая оборону его души своими остренькими коготками. Приблизившись вплотную, она прижалась к нему всем телом, будто желала раствориться в нем. И это бесило Максима только сильнее, но он боялся сделать ей больно. Боялся, что оттолкнет ее слишком сильно, или что в порыве злости ударит ее. Эта мысль не выходила у него из головы, так что стиснув зубы он терпел издевательства бывшей подружки, которая стала теперь просто невыносимой сукой.

— Зайка, ― сказала она томно. ― Я ведь скучаю по тебе.

Когда она произнесла эти слова, губы ее коснулись его щеки. Затем другой, а после она начала покрывать его лицо быстрыми-быстрыми поцелуями, но в какой-то момент остановилась возле его рта.

— Я все еще люблю тебя, Милый, ― обожгла она душу Максима, после чего впилась в его плохо сопротивляющиеся губы.

Но Макс не мог этого больше терпеть. Он как можно мягче отодвинул от себя свою бывшую, одновременно с этим произнося:

— Я не могу… Прости…

И развернувшись, быстро зашагал прочь.

***

На следующий день в школе снова был ад. Но уже меньше. Правда не потому, что желание всяких идиотов поиздеваться над Максом ослабло, а потому, что Максим начал проявлять чудеса изобретательности. Среди других учащихся он старался появляться только при учителе, а на переменах избегал попадаться кому-то на глаза, исчезая из поля зрения в местах, разбросанных по школе. И вроде бы такая тактика даже действовала, но иногда ему все-таки доставалось. Но это стоило потерпеть, ведь у него был план дальнейших действий.

После уроков он постарался как можно быстрее уйти из школы, оставляя в ней все свои обиды и печали. Максим спешил, но спешил не домой, а совсем в другое место. Там его, конечно, пока не ждали, но язык ведь дан человеку не просто так, а чтобы договариваться. Так что, через некоторое время слегка запыхавшегося Макса ноги подносили к обычному с виду зданию, которое было обшарпано точно на столько же, на сколько и все остальные. Но дело было не в красоте здания, а в том, что в нем находилось.

Максим мигом узнал тусклую вывеску над подвалом, которая гласила о том, что здесь проходят занятия по боксу. В животе неприятно закрутило, а в ногах почувствовалась слабость, но он, не обращая на свой страх никакого внимания, начал уверенно спускаться по ступенькам. За тяжелой железной дверью доносился какой-то шум, от которого неприятные ощущения в животе только усилились, но разворачиваться и убегать сейчас было слишком поздно, так что, выдохнув, как перед боем, он потянул дверь на себя и вошел внутрь.

Внутри звуки сразу же стали намного четче, и до слуха его донеслось:

— Давай… Молодец… Двоечку…

Максим, наверное, и дальше стоял бы на пороге, но дверь позади него вдруг открылась, так что ему пришлось посторониться. Когда он оглянулся на вошедшего, на него смотрел какой-то паренек, на вид которому было примерно столько же, как и Максиму.

Незнакомец вдруг остановился и начал изучать его оценивающим взглядом.

— Новенький? ― поинтересовался он.

Максим слегка напрягся.

— Можно и так сказать, ― ответил он аккуратно. В школе за последнее время он привык к отвратительному обращению, но вот этот парень на первый взгляд показался ему адекватным. Но кто ж знает, что твориться у него в голове?

А незнакомец неожиданно улыбнулся и, протягивая руку, произнес:

— Не боись, Дружище. Здесь нормальные пацаны. Я Леха.

— Макс, ― ответил Максим, пожимая Алексею руку. Странно как-то было ощущать, что к тебе относятся лучше, чем к куску дерьма.

— Тебе надо, наверное, с тренером потрындеть… ― тем временем говорил Алексей. ― Вон туда пройди, ― он показал рукой на проход напротив двери. ― Он обычно там.

И, хлопнув Макса по плечу, зашел в дверь, за которой, очевидно, находилась раздевалка. А Максу ничего не оставалось, как пойти на звуки, доносившиеся изнутри подвала.

— Работай, работай. Левой. Левой. Двоечку. Давай.

Сердце начало ускоряться, и его учащенный ритм от волнения уже отдавался в голове, когда взгляду Максима, наконец предстал зал, в котором, возможно, будет заниматься и он сам. По бокам висели боксерские груши, а в дальнем конце находился самодельный ринг, на котором сейчас происходил жестокий бой двух здоровых парней лет двадцати, одному из которых и посвящались крики тренера.

— Ладно, все. Время, ― сказал он как раз в тот момент, когда в голове пялившегося на все это действо Максима вспыхнула мысль, что он пришел немного не вовремя. Когда же тренер обернулся, Максиму представилась возможность разглядеть своего предполагаемого учителя по боксу.

На лицо, которое показалось Максиму словно выточенным из камня, ему было лет шестьдесят, но вот тело у старика еще могло дать фору любому двадцатилетнему пацану. Короткие волосы были полностью покрыты сединой, а глаза словно источали огонь. В нем чувствовалась неупоенная энергия, сила духа, и Макс вдруг подумал, что вот этого человека сломать просто невозможно.

А тренер в то же время оценивал стоявшего в проходе мальчишку. Среднего роста, даже чуть меньше, хиленький, а в глазах таиться страх. Мда, из него вряд ли получится что-нибудь путное, пронеслась у старика в голове мысль. Но он все равно направился навстречу мальцу. Сколько он таких уже перевидал на своем веку? За время многолетнего опыта глаз у старика был наметан так, что он сразу же мог сказать, получится из такого-то парня чемпион или не получится. И, как правило, его прогнозы сбывались практически на сто процентов. Хотя было, конечно, пару случаев, когда даже он поставил неправильную оценку, и был впоследствии приятно удивлен напором того, кому не сулил никаких побед. И тогда он понял, что самое главное таится где-то внутри, и далеко не всегда его можно разглядеть с первого взгляда.

— Здравствуйте, ― поприветствовал подошедшего тренера Максим, проглотив огромный комок в горле.

— Привет, ― добродушно ответил ему старик. ― Чего хотел?

— Я… подумал… ― сбивчиво начал Максим, ― может… я… позанимаюсь у вас?

На несколько секунд у старика на лице застыло странное выражение, словно он принимал какое-то решение. А затем произнес довольно добродушно:

— Попробовать, конечно, можно. Только вот, для чего тебе это?

Максим спрятал взгляд, уткнув его в пол. Как же признаться этому несгибаемого человеку, что он просто трус, но хочет избавиться от этого? Собравшись с духом, он принял, наконец, решение стоять до конца и сказал, как можно спокойнее:

— Я хочу избавиться от трусости.

Когда слова слетели с его языка, он вдруг почувствовал необъяснимую легкость, будто с него свалился огромный груз, который он тащил уже много месяцев.

— Да, это похвально, ― произнес старик намного тише, будто мгновенно погрузившись в какие-то глубокие мысли. Но буквально через несколько секунд словно очнулся, и продолжил уже нормальным голосом: ― Если ты этого действительно хочешь, то я могу тебя чему-нибудь научить. Но, ― в этом месте он сделал длинную паузу, как бы ставя акцент на последующей фразе, ― все будет зависеть только от тебя.

После его слов Максим крепко задумался. А осилит ли он? Сможет ли преодолевать преграды, ломая при этом трусость внутри себя на части? Может да. А может и нет. Но если не попробовать, то результат он не узнает никогда, так что будь что будет…

— Хорошо, я согласен, ― теперь он уже говорил тверже, будто в нем проснулась какая-то уверенность.

— Ну вот и отлично, ― подытожил старик. ― Тогда приходи завтра в шесть часов. Да, и форму не забудь.

У Максима помимо воли рот расплылся в довольной улыбке.

— До свидания. И… спасибо… ― попрощался он со своим уже действительным учителем.

— Счастливо, ― с ухмылкой сказал тренер, а затем, развернувшись обратно в зал, добавил: ― Ну что, кто еще хочет сегодня в спарринг?

А Максим в это время выходил из подвала, который подарил ему надежду. Теперь, если он будет прилаживать достаточно усилий, то все наладится. Он искренне в это верил.

***

И с этого момента Максим начал жить одними только тренировками ― все остальное для него теперь представляло мало интереса. Дни проходили в ожидании очередного посещения подвала, где к нему, в отличии от школы, относились как к своему. И это, естественно, очень ему льстило. Но, несмотря на хорошее к нему отношение других членов секции, работать там Максиму приходилось серьезно. Тренер гонял его до седьмого пота, и в конце каждой тренировки Макс готов был упасть, где стоял, до самого утра. Но, странное дело, несмотря на огромную усталость после выматывающих тренировок, Максим начал чувствовать себя более живым и спокойным. А со временем в нем все больше начала просыпаться уверенность в своих силах.

Но среди множества тренировок ему больше всего запомнилась самая первая, когда он пришел туда совсем зеленый и ничего не умеющий. Многие ребята смотрели на него с интересом, ведь он не обладал ни необходимой комплекцией, ни какими-то другими особенностями, но, когда ему приветственно пожал руку Леха, взгляды других ребят как-то сразу поменялись. Лишь спустя немного времени Максим понял, что этого парня там уважали, ведь он был среди них самым лучшим.

В этом он убедился, когда увидел Леху в деле. Это произошло примерно в середине тренировки, когда все уже хорошо разогрелись и размялись, и теперь приступили непосредственно к практической части. Тренер, которого, кстати, звали Петром Ивановичем, каждому давал индивидуальное задание, и Максим мысленно оценил такой его подход очень положительно. Хотя многие люди с этим могли бы поспорить, но Максиму это казалось единственно правильным, ведь все люди абсолютно разные, и, соответственно, к каждому нужно подходить по-своему. А большинство же учителей и преподавателей гребет всех под одну гребенку, и более того, не может даже по-человечески объяснить тему. А здесь все происходило вопреки всем ошибочным правилам современной школы. Ведь мало того, что Петр Иванович показывал все на практике, но он еще и был отличным психологом, что проявлялось в его умении находить к любому ученику такой подход, благодаря которому тот мог бы двигаться вперед самыми ошеломляющими темпами.

Ну так вот, Максиму показали, что нужно делать, и теперь он отрабатывал прямой удар левой и правой рукой по воздуху, стараясь сосредоточиться на этом как можно сильнее. Но он невольно отвлекся от поставленной задачи, потому в какой-то момент до его слуха донесся звук боя, и, когда он обернулся, то увидел, что бой происходит между Лехой и еще каким-то парнем из секции. Максим даже позабыл про задание, которое ему дали, и ноги будто сами собой понесли его поближе к рингу. Это было завораживающее зрелище, по-другому просто не скажешь. Леха двигался как бабочка, так что противник никак не мог его поймать. А удары он наносил настолько быстро, что его ассистент даже не успевал ничего понять. Но Алексей не спешил добивать соперника, а словно играл с ним, выматывая постепенно, но неумолимо.

И в отличии от своего противника, который, между прочим, был здоровше Лехи чуть не в два раза, последний, казалось, и не уставал нисколько. Он никогда не стоял на одном месте, а все время двигался, двигался и двигался, так что сопернику приходилось крутиться, крутиться и крутиться, и, в конце концов, финал был неизбежен. Бугай просто сдался, наплевав на свою гордость, а Алексей с довольной ухмылкой на лице никак не мог успокоиться и продолжал наносить удары, но уже по воздуху. Успокоить его смог только тренер, попросив поберечь других ребят.

Когда же Алексей спустился с ринга, и под его ударами начала сотрясаться одна из висевших по бокам зала боксерских груш, то Максиму невольно захотелось поговорить с ним. Но сейчас нужно было тренироваться, и он оставил это дело на потом. Да и кроме того, Петр Иванович, освободившись от своего любимчика, грозно посмотрел на Максима, так что у него сразу же пропало желание отлынивать от тренировки, и он вновь приступил к отрабатыванию прямых ударов правой и левой рукой.

***

Первая тренировка закончилась удачно, и Макс, до сих пор пребывая в необычном для него настрое, пошел переодеваться. Спешить домой ему как-то не хотелось, да и желание поговорить с Лехой, который все еще неистово колотил грушу, никуда не пропало, так что одевался он медленно, не торопясь. В итоге, когда в раздевалке уже не осталось никого, Макс все еще натягивал одежду. И тут как раз завалился местный чемпион.

— Что-то ты больно долго собираешься, ―произнес он, когда, зайдя в раздевалку, увидел там сидящего на скамейке и будто ждущего чего-то Макса.

Но Максим словно язык проглотил. Он как-то странно посмотрел на Алексея, и тому показалось, что тот хочет что-то спросить.

— У тебя вид какой-то через чур задумчивый. Если хочешь что-то сказать ― говори, не стесняйся, ― сказал Леха, стараясь разрядить обстановку. ― Честное слово, смеяться не буду, ― и после этих слов он ободряюще улыбнулся.

И Максим, наконец, решился.

— Слушай, а как ты этого добился? ― спросил и снова уткнулся взглядом в пол, словно вопрос этот был какой-то унизительный для него.

— Добился чего? ― непонимающе прищурился Леха.

Уточняющий вопрос несколько поставил Максима в тупик, но он попытался объяснить:

— Ну как… Всего этого? ― произнеся эти слова, он раскинул лежавшие до этого момента безжизненным грузом руки в стороны. ― Как ты добился успеха?

Алексей на несколько секунд серьезно задумался, что было прекрасно видно по эмоциям, отражавшимся у него на лице.

— Успеха, ― словно сам себе повторил он. ― Знаешь, я никогда не задумывался над этим вопросом. А ты что, считаешь, что я добился успеха? ― при этом в его взгляде читалось сильнейшее удивление.

— Конечно. Ты бы видел со стороны, как ты боксируешь… ― слова Максима были переполнены наполовину восхищением, наполовину завистью.

— Аа… Ты про это… ― странное облегчение отразилось на лице Алексея. ― В этом нет ничего особенного.

Максим недоумевающе на него посмотрел, без слов выражая свой вопрос.

— Я не считаю это успехом, ― продолжил Леха, поняв, что хотел спросить Максим. ― Это просто мое увлечение, вот и все. Я этим живу, я от этого кайфую, отдыхаю от проблем. Хотя, вполне возможно, что и бокс принесет мне какой-то доход. Только я на этом не зацикливаюсь. Ну как-то так…

В голове Макса со скрипом заработали шестеренки. Выходит, для этого человека, на которого тренер чуть ли не молится, бокс особо ничего не значит. И он в этом стал лучшим… Быть может, в этом и кроется ключ ко всему? Возможно, не стоит придавать слишком большое значение тому, чем занимаешься? Быть может, только в этом случае возможен успех? Ведь если взять любого из тех ребят, что занимаются в этой секции, то все они в какой-то мере помешаны на боксе и питают на него слишком большие надежды. И все они перегорят…

— Интересную ты мне подкинул мыслишку, ― признался Максим после минуты раздумий. ― Только у меня созрел еще один вопросик. Ты не против?

— Спрашивай, ― легко согласился Леха.

— Из-за чего ты начал заниматься?

На лице Алексея отразилась светящаяся улыбка.

— О, это довольно интересная история.

— Ну так я никуда не спешу… ― с такой же улыбкой на лице ответил Максим.

Но не успел Леха начать свой рассказ, как дверь в раздевалку снова отворилась, и на пороге на этот раз появился Петр Иванович.

— Парни, это, конечно, очень хорошо, что вы так быстро сдружились, но пора закрываться.

— Хорошо, Петр Иванович, мы сейчас, ― мгновенно откликнулся Алексей, а потом, снова повернувшись к Максу, добавил: ― По дороге расскажу…

***

Хоть Максим и ушел с посиделок первым, возвращаться домой он отнюдь не спешил. И вообще он ушел не по этой причине. Ему просто не хотелось оставаться с так называемыми товарищами и дальше, превозмогая себя и улыбаясь им якобы искренней улыбкой. Он до сих пор помнил, как они к нему раньше относились, и не мог выбросить этих воспоминаний из головы, как бы сильно к этому не стремился. В душе он понимал, что был бы очень даже рад, если бы у него, наконец, получилось забыть прошлое и стереть из памяти нанесенные ему душевные раны и обиды, но, к сожалению, ничего не мог с собой поделать.

Неожиданно память дала ему передохнуть, и он воспользовался паузой, чтобы полюбоваться прекрасной ночью. Лес, по которому он шел, казался живым существом, чувствовавшим окружающий мир как-то по-своему, по-особенному, и в данный момент он словно мысленно подбадривал Максима, поддерживал этого одинокого паренька, убеждая, что скоро все будет хорошо. И Макс поневоле улыбнулся лесу, благодаря исполинские деревья за поддержку. Странно это было ― совершенно одинокий, в этот момент он почувствовал, что здесь он будто обрел настоящего друга.

Легкие Максима очередной раз наполнились воздухом, и он тут только обратил внимание на то, какой он здесь чистый и свежий. Он вдохнул еще раз, отдаваясь теперь необычным ощущениям в полной мере, и кислород, насквозь пропитанный хвойными деревьями, словно наркотик побежал по его венам. Это было упоительное ощущение ― утопать в совершенно обыденных вещах с головой, упиваться единством с природой и получать от этого колоссальное удовольствие.

Ноги Максима помимо его воли остановились, и он задрал голову вверх, радуясь словно маленький ребенок. Его ясному взгляду предстало таинственное и загадочное ночное небо. Оно было поистине прекрасным. Звезды пронзали его миллионами маленьких фонариков, а прямо над кромкой деревьев висела полная луна. Она будто бы подмигивала Максиму, передавая таким образом привет, и паренек улыбнулся еще шире.

А вот интересно, к чему приведет меня судьба? Буду ли я счастлив или проживу всю жизнь несчастным? Или я и вовсе поживу совсем немного? Буду ли известным, или имя мое никогда нигде не всплывет? Предначертано ли мне что-то судьбой, или же все только в моих руках, и лишь мне решать, к чему стремиться в дальнейшем, и стремиться ли к чему-то вообще? Смогу ли я добиться хоть чего-то в жизни? И найду ли свою любовь?

Такие вот мысли одолевали Максима, накатившись на его разум снежным комом. Они оплетали его словно паразиты, стараясь подчинить его своей воле и направить его куда-то… Но куда? Максим начал путаться в себе, и вот это ему очень не понравилось. Когда путаешься в собственных мыслях, возникает довольно неприятное ощущение, что ты упускаешь из вида нечто крайне важное, но не знаешь, что именно. И как бороться с этим, Максим пока что не имел ни малейшего представления.

Внезапно ему вспомнился сегодняшний рассказ учительницы по истории. Она ведь рассказала им не о том, как встретила своего мужа, с которым прожила впоследствии долгие годы, а о том, как влюбилась, будучи молоденькой девушкой. Что же это значит? Неужели любовь возможна только в юном возрасте, в котором как раз находится сейчас и Максим? А как же семейные пары? Разве они живут без любви? Но разве так можно? Максиму как-то не особо верилось в это, но ему вдруг вспомнились слова некоторых людей. Семья ― это тяжелый труд, говорили ему, и любовь там занимает лишь краткий миг, со временем бесследно исчезая. Главное, чтобы с годами между мужчиной и женщиной оставалось уважение друг к другу, ведь без него любой брак развалится на куски очень быстро, и придется тогда тем двоим, что еще недавно любовно и безропотно делили кров, стать друг другу чужими. Так уж устроен мир.

Его мысли мягко перетекли на него самого. Что же подкинула судьба в плане любви ему? Неужели с ним произойдет точно так же, и любовь будет доступна ему лишь на краткий миг? Максим не знал этого, но в одном был уверен точно: очень скоро в его жизни произойдет какая-то перемена, которая станет очень важной для него. Откуда взялась такая уверенность, Максим сказать не мог, но то что это произойдет, он нисколько не сомневался.

***

Шло время, и от тренировки к тренировке Максим делал все большие успехи. И в конце концов эти занятия подарили ему достаточно уверенности, чтобы поставить, наконец, точку в своих унижениях.

Ждать удобного случая пришлось недолго. Буквально через несколько дней его обидчик, очередной раз мучаясь от скуки, решил снова проявить свое внимание к бедному пареньку, спокойно сидевшему на задней парте. Подкрадываться неожиданно стало теперь неинтересным, и особую прелесть стало приобретать для него открытое нападение на свою жертву. И вот, дождавшись перемены, Андрей поднялся, сладко потягиваясь в предвкушении своего любимого развлечения и даже не предполагая, что в этот раз все может пройти по-другому. Максим же сразу все понял, и на несколько секунд им, как и раньше, овладела паника. Но тренировки по боксу, закаляющие не только тело, но и дух, не прошли для него даром, и он довольно быстро справился с секундной слабостью.

Максим не стал дожидаться, когда этот придурок начнет неспешно над ним издеваться, и поднялся ему навстречу. Уже одно это привело Андрея в легкое недоумение. Неужели этот жалкий индюшонок решил проявить норов? Но спустя буквально пару секунд недоумение его сменилось ярким желанием проучить недоумка. Чтобы знал свое паршивое место.

Макс без всяких слов предупреждающе толкнул своего противника, как раз подошедшего вплотную. Андрея этот легонький толчок уже и вовсе вывел из себя, и он толкнул Максима со всей силы, надеясь, что тот смешно и жалко грохнется на пол. Но Макс устоял, и после этого его решимость, наконец, достигла апогея. Ноги резко спружинили, и правый кулак нанес довольно сильный удар по этой наглой морде, которая еще совсем недавно довольно ухмылялась, наблюдая тогдашнюю слабость своей излюбленной игрушки.

И что тут началось… Мгновенно два парня превратились в живой клубок, разнося все, что возникало у них на пути. Ни один из них не чувствовал боли, а в головах не было никаких мыслей. Они полностью были сосредоточены лишь на том, чтобы очередной раз побольнее и поточнее ударить своего противника.

В это время никто из так называемых зрителей даже не подумал о том, что следовало бы растащить парней, словно сорвавшихся с цепи, а их глаза наполнились искрами радости и желанностью зрелища. Это было даже прикольнее, чем наблюдать издевательства над очередным неудачником, так что очень многие начали делать ставки, а кто-то уже вовсю снимал драку на телефон. Буквально за полминуты поднялось такое улюлюканье, что могли бы позавидовать даже футбольные болельщики и зрители боев без правил вместе взятые.

Но как бы ни был силен Андрей, Максим проявил просто фантастические способности в драке, и все закончилось тем, что Андрей уже просто не мог сопротивляться. Да и как раз в это самое время закончилась перемена, и в класс влетела грозная учительница. Учащиеся мгновенно расселись по своим местам и постарались сделать вид, что они тут вообще ни при чем. Лишь двое врагов сидели прямо на полу с в кровь разбитыми лицами.

— Встали оба! ― чуть ли не с яростью сказала Любовь Михайловна, являвшаяся преподавателем физики. Кого-кого, а ее боялись абсолютно все, даже самые умные отличники. На ее лице было ясно выражено негодование, а глаза вот-вот должны были начать метать самые настоящие молнии.

Андрей с Максимом с трудом поднялись с пола. Андрей прикрывал синяк на правом глазу, а Максим покусывал разбитую губу. Оба стояли перед Любовью Михайловной как перед судьей, который сейчас же должен был вынести ужасное решение. Но не все было так просто. Они все стояли, а учительница никак не желала заговорить. У нее внутри сейчас разгоралась целая война. По идее, она должна была сейчас отвести этих двух оболтусов к директору, а там уже вряд ли было бы что-то хорошее. Но она не была слепой, в отличие от большинства своих коллег по работе, и уже давно замечала придирки Андрея к Максиму. Она даже пыталась поговорить с Андреем, но ничего не помогало, и вот, наконец-то, они сами все решили. По ее многолетнему опыту она могла судить почти со стопроцентной уверенностью, что они довольно скоро помирятся и станут лучшими друзьями.

— Значит так, ― заговорила их строжайший судья. Оба берете вещи и отправляетесь домой. Я вас на сегодня от уроков освобождаю. Ну а завтра приходите на уроки как будто ничего не случилось. Все ясно? ― она сделала паузу и внимательно посмотрела на них уже смягчившимся, но все еще строгим взглядом.

Парни переглянулись, но выполнили то, что сказала Любовь Михайловна без всяких вопросов. И надо сказать, учительница оказалась, действительно, права. Они очень скоро стали такими друзьями, о которых можно писать книжки.

Конец ознакомительного фрагмента.