Миры снов: Неслучайные совпадения. Часть 1

Александр Семенютин, 2022

Что если однажды сны окажутся не просто снами, а ощутимыми, отдельно существующими мирами? Трое совершенно разных героев научились сбегать в другие вселенные, полные немыслимых фантазий и увлекательных приключений. Перед ними раскрыл ворота потрясающий Мир Снов, который восхищает своей красотой и масштабностью. Теперь их путь лежит в Первозданный лес: смелых детей ждут настоящие испытания, непростой выбор, знакомство с новым опытом, разочарование и вновь обретенная надежда. Что объединяет сына банкира, настоящую принцессу и маленького беспризорника? Почему именно их судьбы однажды пересеклись за границами реальной жизни?

Покой небес и вкус мечты.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В коллаже на обложке использованы иллюстрации:

© Grandfailure / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Сказка на ночь

Осень накрыла столицу серым колпаком. Дождь, словно мелкая крупа, рассыпался и повис в воздухе, занимая все пространство от черного асфальта до свинцового неба, упавшего почти до самой земли. Резкий ветер ворошил грязную опавшую листву, обрывал последние, цепляющиеся за ветки экземпляры, бросал их на землю, смешивая с общей массой.

Одинокие прохожие прятались под зонтами или капюшонами и спешили к ближайшему входу в метро, в офисы, кафе или магазины, чтобы снова окунуться в тепло, исчезнувшее с улиц до следующего лета. Промокшие и угрюмые, устало помигивающие фарами машины нервно толкались в плотных столичных пробках. Воздух то и дело сотрясали злобные рычания басовитых автобусов, заунывные сирены спецмашин и истеричные гудки паникующих малолитражек.

Лишь один участник движения — застывший посреди широкого перекрестка светофор — не терял самообладания в царящей вокруг безнадеге. Не позволяя осенней депрессии вмешиваться в размеренный ритм города, он в нужный момент останавливал и сдерживал железную реку и, выждав отведенное время, снова запускал ее рациональное течение.

Пользуясь недолгими паузами, когда проезжая часть напряженно замирала, ожидая зеленого сигнала, двое мальчишек подхватывали пластмассовые ведра и бросались в толпу машин. Выбирая свои цели наугад, они спешили протереть забрызганные стекла и зеркала, чтобы получить за это небольшое вознаграждение. Самим ребятам и, тем более, хозяевам автомобилей, было совершенно ясно, что затея эта бессмысленная и бесполезная. Дождь уже через минуту заливал очищенные стекла, а ветер разносил грязные брызги, снова пачкая фары. Иногда из приоткрытых окон раздавалась брань и ругательства. Кто-то из водителей просто опускал глаза, делая вид, что не замечает мелькания мыльной губки на своем стекле. И лишь немногие, чье сердце еще не успело заледенеть после первых осенних заморозков, догадывались, что детей на улицу выгнало вовсе не желание поразвлечься, а суровая необходимость. Такие водители подзывали промокших, замерзших бродяг и высыпали им пригоршни мелочи или даже протягивали бумажные купюры.

— Смотри, я ему еще даже протереть стекло не успел, а он мне целых пятьдесят рублей дал! — радостно рассказывал светловолосый взъерошенный мальчуган своему старшему товарищу.

— Молодец, братишка! Ты главное лицо делай пожалостливее… А меня, представляешь, схватил за воротник, я еле вырвался. Куртку мне порвал, гад. И ведь я ему начисто стекло вымыл! За что? У самого джип дорогой, часы на руке золотые… ну жалко денег, ну и черт с тобой… но зачем так — то? Или мог бы сразу сказать, что не надо мыть, но нет ведь, дождался пока я все сделаю, а потом… — в голосе подростка слышались непонимание и обида.

Он обернулся и кинул взгляд на вереницу машин, словно хотел послать свой вопрос растворившемуся в потоке адресату. Затем встряхнул головой, прогоняя печальные мысли и переживания, и снова посмотрел на малыша.

— Сильно замерз?

— Неа… — соврал малец.

Видно было, что его губы уже посинели от холода, челюсти стучали так, что даже слова давались ему с трудом.

— Потерпи, Чижик, еще пол часа… и, думаю, на ужин мы наберем.

Тем временем светофор загорелся желтым светом. Мальчишки схватили ведра с мыльной водой и приготовились броситься вперед. Именно в этот момент и случилось сразу два необычных события.

К перекрестку величественно подкатил огромный черный лимузин. Не смотря на погоду, он был блестящий и чистый, да еще такой красивый и роскошный, что даже для центра столицы выглядел диковинно.

В это же время с другой стороны дороги на проезжую часть выскочил маленький рыжий щенок и, испуганно озираясь по сторонам, побежал по пешеходному переходу через улицу. Казалось, что щенок прекрасно знает правила дорожного движения: перекресток он переходил на зеленый сигнал светофора, не спешил, оглядывался по сторонам и пропускал суетливых пешеходов, стараясь не попадаться под ноги. Но в вдруг, по неизвестным причинам он передумал идти дальше и остановился прямо напротив шикарного лимузина, неуклюже сел и вопросительно уставился на поблескивающие черные стекла.

— Смешной какой, — улыбнулся Чижик. — Тимка, давай его себе возьмем, а то ведь собьет кто-нибудь.

— Давай сначала себе на еду заработаем. Не теряй времени, это наш шанс! Беги к крутой тачке. И лицо пожалостливее!

Тимур сорвался первым и скрылся в гуще машин. Малыш же застыл в нерешительности. Что-то неуловимое и непонятное исходило от черного лимузина. И это что-то вызывало трепет, страх, восторг и еще целую бурю эмоций в чувствительной детской душе.

Наконец, он заставил себя двинуться вперед, но, подойдя к лимузину, снова растерянно остановился — машина была идеально чистая и блестела так, что мутная мыльная пена из ведра могла скорее испачкать, чем что-то отмыть. Понимая, что время уходит, и сигнал светофора вот — вот сменится, мальчуган состроил самую трогательную гримасу, на которую был способен, и шагнул к автомобилю, вытаскивая пенную губку из ведра.

Неожиданно стекло задней двери поползло вниз. В образовавшейся щели мелькнул совершенно лысый череп и злобные черные глаза.

— Только прикоснись… — голос был грубый, в нем чувствовалась угроза и сила. — И я тебе руки оторву.

Ребенок отпрыгнул от машины и замер, совершенно ошеломленный и испуганный.

Тем временем светофор сменил цвет, повелевая застывшей железной лавине ожить и двинуться дальше. Последние пешеходы перебегали улицу, и лишь рыжий щенок и белокурый мальчик застыли посреди дороги, рискуя быть поглощенными грудой бездушного металла.

Лимузин тронулся было, но снова остановился, не отпугнув своим грозным видом глупого щенка. Тот лишь вжался в асфальт, дрожа всем телом, но с места так и не сошел. Авто разразилось переливом оглушающих гудков. Но храбрый щенок лишь сильнее съежился и прижал уши, не уступая железному исполину. Хотя, может быть, он вовсе и не был храбрым, а просто перепугался, потеряв способность двигаться, как и застывший неподалеку мальчик.

Водители, выстроившиеся за лимузином, занервничали. Из толпы машин послышались раздраженные сигналы. Несколько человек стали кричать и ругаться, приоткрыв окна. Самые нетерпеливые ринулись объезжать неожиданное препятствие, и кто-то зацепил и поцарапал соседа, усложнив ситуацию. Еще недавно спокойный перекресток вдруг превратился в кипящий и клокочущий железный котел.

Наблюдавшие эту картину редкие прохожие мысленно уже распростились со щенком — недотепой, представив его гибнущим под колесами. Но у хозяина лимузина, видимо, не было желания пачкать и царапать дорогую машину.

Открылась дверь, и бритоголовый охранник в черном костюме, напугавший Чижика минуту назад, выскочил, чтобы отогнать рыжего нарушителя.

— Кыш! А ну, пошел! — злобный телохранитель топнул ногой перед испуганной мордочкой щенка.

Пес закрыл глаза и жалобно заскулил.

— Возьми его и выбрось на обочину, болван! — уверенный и властный голос из машины видимо принадлежал хозяину.

Пока верзила думал, с какой стороны взять грязное и мокрое животное, из открытой двери автомобиля выскочила девочка. Прошмыгнув под носом у охранника, она подхватила щенка и обняла его обеими руками, крепко прижав к себе.

— Дай сюда! — растерянно произнес громила, протянув растопыренную пятерню.

Но девочка лишь сильнее прижала собаку, вонзив в охранника презрительный взгляд. В ее больших голубых глазах читалась решимость и несгибаемая воля.

— Идиот! — послышался из машины недовольный голос хозяина. — Ничего по уму не можешь сделать! Давай их обоих в машину, тупица, потом будем разбираться.

Верзила сгреб в охапку девочку вместе со щенком и понес к машине. На дороге тем временем уже царил полный хаос. Еще несколько автомобилей задели друг друга, пытаясь объехать затор, и вместо этого окончательно парализовали движение. Остальные водители, неожиданно оказавшись в капкане, сигналили и кричали в открытые окна, добавляя ситуации драматизма и безысходности.

Мальчуган, так и стоял, замерев в нескольких шагах от лимузина и наблюдая всю картину.

— Ну, чего уставился, сопляк!? — охранник, вызвавший недовольство своего господина, искал на ком отыграться.

Слова, как ушат холодной воды, вырвали Чижика из оцепенения.

— Дяденька, помогите сироте на хлеб — дайте, сколько не жалко… — невпопад выпалил мальчишка заученную фразу.

— Иди сюда, дам… — ответил верзила, с трудом запихивая упирающуюся девочку в машину.

Наивный малец и вправду подошел, протягивая ладонь. Охранник от удивления на секунду остолбенел. Затем развернул ребенка на сто восемьдесят градусов и сильно пнул ногой под зад, весело прикрикнув:

— Догоню, еще дам!

Мальчик пробежал по инерции несколько шагов, затем споткнулся и упал, потерявшись из виду среди железа и клубов выхлопных газов. Громила быстро нырнул в чрево лимузина, и уже через мгновенье машина сорвалась с места, оставляя позади себя неразбериху и хаос.

Водители продолжали ругаться, забыв, кто и что было причиной создавшейся суматохи. Спешащие пешеходы опасливо оглядывались на толчею перед светофором, но быстро теряли интерес, спеша поскорее укрыться от сырости и ветра. И никому не было дела до ребенка, ударившегося головой о бампер грузовика и лежащего на асфальте, под холодным осенним дождем, среди рокочущего железа.

* * *

Давным-давно, когда еще люди не умели писать и читать, да и много еще чего не умели и не знали, появились на земле эти четверо. А, может быть, они появились и вовсе, когда людей еще не было, никому это доподлинно не известно. Как и откуда они взялись, с какой далекой планеты, из какого неведомого мира, или может вовсе из разных миров, тоже никто не знает.

У каждого из них была сила, да такая, что никто из людей не мог с ними сравниться. Даже целые армии и несметные полчища не выстояли бы против любого из них. Но между собой по мощи все они были равны.

Долго жили они на белом свете, да и сейчас живут. В разных местах и обличиях их видели. То среди людей, то отшельниками в далеких пустынных землях. И имена у них были человеческие, много разных имен было. Как их на самом деле зовут и, кто они такие — загадка. Но чаще всего называют их в народе так: Мудрость, Власть, Сила и Любовь.

Говорят, что Мудрость виделся многим, как седой и убогий старик, Власть — как надменный и холодный мужчина, Сила — как пылкий юноша, богатырского сложения. Любовь же — юная дева, неземной красоты. Говорят еще, что раньше такой волшебной красоты она была, что даже трое ее компаньонов постоянно мечтали обладать ею, отчего ссорились и конфликтовали меж собой. А если кто из обычных людей ее видел, так и вовсе рассудок терял.

Ходит молва, что когда-то давно эти четверо меж собой условились принимать любое важное решение, только обсудив сообща и утвердив его большинством. А в дела людские постановили никому не вмешиваться: ни помогать, ни противодействовать. Одно лишь исключение допускается — если человек кому-то из них случайно доброе дело сделает, то должно ему в ответ одно желание исполнить, самое сокровенное.

Жили они так долго ли, коротко ли. Да только дурманила и Силу, и Власть, и Мудрость красота Любви. Враждовали они из-за нее частенько, каждый стремился ее внимания и расположения добиться. А уж сколько смертных людей кости из-за нее сложили, не сосчитать. И когда в очередной раз все четверо собрались, ссора у них возникла, что Любовь, получается, над ними всеми бо́льшую силу имеет, а этого по их договору никак не должно быть. И, чтобы силу Любви уменьшить, придумали они лишить ее красоты.

Согласилась с ними Любовь, потому что их трое было, а значит — большинство. Да и сердце у нее было доброе: не хотела она быть сильнее своих товарищей, потому превратилась юная дева в дряхлую старуху. И лишь изредка, ночью, когда луна только нарождается и света почти не дает, возвращается к ней ненадолго прекрасный ее облик.

Еще много веков прошло. Перестали люди вспоминать про сказочный лик Любви. И все равно, многие, лишь случайно услышав ее тонки и нежный голос, забывали обо всем и теряли рассудок.

И тогда собрались снова все и постановили, что не должна Любовь иметь голос, потому что сводит он с ума людей, а значит, вмешивается в человеческие жизни, чего по их изначальному уговору быть не должно. И опять она не стала с ними спорить.

А коли голос ее волшебный ни в какой ночи не спрячешь, заточили они его в далеких горах, что на обратной стороне Земли находятся. В самом глубоком ущелье, за пудовым замком, ключи от которого всем четверым раздали. И только все четыре ключа разом этот замок открывают, и никак иначе.

И вот, то ли это изначально такой план был коварный, то ли так случайно вышло, только теперь остались Власть и Сила в большинстве голосов, и могли они любые решения принимать, потому что вдвоем против Мудрости были. И тогда бесчинства и хаос в Мире стали происходить. И говорят даже, что Сила как-то подкараулил Любовь в ночь на новолуние и надругался над ней, а Власть и вовсе заточил ее где-то в темницу и держит там, чтобы она его полному и безраздельному господству не угрожала.

И люди постепенно совсем забыли про Любовь. Служат Власти и Силе. И лишь немногие последователи Мудрости ищут по безлюдным местам, где же скрывается этот дряхлый старик. Надеются, что может быть он может хоть что-то изменить на Земле.

* * *

— Вот такая сказка, малыш.

— А как же Мудрость не распознал замысел Власти и Силы и не догадался об их хитром плане?

— Не знаю. Хотя, все мы иногда ошибаемся, сынок. И даже Мудрость, наверное, не исключение. Ну, а еще мы бывает становимся заложниками правил и собственных обещаний, и выполнить и нарушить которые бывает одинаково сложно…

— Дедушка, а Вы видели кого-нибудь из них в лицо?

— Не знаю, малыш. Как же их различить, если они выглядят как обычные люди!?

— Очень просто! — воскликнул мальчишка. — Если желание исполнили, значит — они и были!

Старик улыбнулся и пригладил усы. В свете тусклого костерка лицо его, обросшее густой седой бородой, походило на лицо доброго Деда Мороза с новогодних открыток.

— Сколько можно болтать!? Спать мешаете! — послышался злобный голос из дальнего угла комнаты. — Ты что, старикан, забыл, что не у себя дома? Сейчас быстро на улицу вылетишь! И мне плевать, кто там тебя привел.

Словно вторя, из разных углов послышалось недовольное бормотание, сопение и возня. В просторном холле почти возведенной, но отчего-то брошенной строителями новостройки ютились больше десятка беспризорников. Кутаясь в ворохе грязного ветхого белья, дети жались поближе друг к другу, защищаясь от промозглых осенних сквозняков и холодного бетона.

— Тише… Постарайся заснуть. Тебе сейчас очень нужно поспать, — прошептал старик едва слышно.

— Не могу… Я, когда глаза закрываю, у меня сразу голова кружиться начинает, и тошнит…

— На вот, выпей чаек из целебных трав. Это очень редкие травки. Мне их дал один старый монах из горного монастыря, а сам он их собирал высоко — высоко, почти у снежных вершин.

Старик вытащил из-за пазухи небольшой термос и принялся осторожно откручивать крышку.

— Вы были в горах! — оживленно воскликнул мальчишка. — Вот здорово! Всегда мечтал попасть в настоящие горы. Я видел их только на картинках — там так красиво… и чисто… и никого нет!

— Пей, — настойчиво повторил старик, протягивая наполненную отваром крышку.

— Ну, все, достали! — снова послышался сердитый голос из дальнего угла.

Через секунду голос уже звучал совсем рядом.

— Давай, дед, проваливай отсюда!

Чиркнула зажигалка. Маленький огонек еще не успел что-то толком выхватить из темноты, когда его обладатель толкнул седого старика в плечо.

— Отстань от него, Кирпич. Я все Тимуру расскажу.

— Расскажи. Я и вас с Тимуром отсюда вышвырну.

— Он сам тебя вышвырнет…

— Ты, сопля желторотая, — сухой долговязый подросток схватил мальчишку за шиворот. — Будешь вякать, вылетишь прямо сейчас, вместе со своим сказочником.

— Оставь его, я сам уйду, — вмешался старик.

Дряблой старческой рукой он перехватил кисть верзилы и с неожиданной силой разжал его ладонь, выпуская барахтающегося ребенка. Затем повернулся спиной к удивленному хулигану, будто того вовсе не было рядом, и ласково, по — отечески произнес, обращаясь к Чижику:

— Не спорь с ним, малыш. Не трать напрасно силы и время. Впереди у тебя большая и светлая жизнь, не разменивай ее на пустяки.

— Дедушка, останьтесь, — жалобно произнес мальчик. — Вы же обещали помочь мне выздороветь.

— У тебя все будет хорошо, сынок. Допей чай и ложись спать. Проснешься уже совершенно здоровым и полным новых сил.

— Ну, пожалуйста, не оставляйте меня одного, — казалось, что мальчишка вот — вот расплачется.

— Здесь тебя никто не тронет, — уверенно произнес старик и посмотрел на маленький огонек зажигалки за спиной. — И ты больше никогда не будешь один, мальчик мой…