Фармацевт 3

Александр Санфиров, 2023

Продолжение истории о попаданце, желающем прожить неожиданно полученную вторую жизнь лучше, чем первую. Посмотрим, как это у него будет получаться. В этой части герой со всей семьей переезжает из Казахстана в Германию…

Глава 1

Около семнадцати часов наш роскошный на начало девяностых годов автобус, поколесив по улицам Бреста, наконец, подъехал к таможенному пункту.

Все пассажиры вышли и, оживленно переговариваясь, направились туда.

В основном это были челночники, целью которых было добраться до ближайшего польского рынка.

Таких, семей как мы с Лидой и детьми, навсегда покидающих разваленную Горбачём и Борькой — алкашом страну, в автобусе было немного.

В отличие от нас, уезжавших из Казахстана налегке, многие немецкие родственники моей жены и знакомые отправляли за границу контейнеры с мебелью, кухонной утварью, книгами и прочим дефицитом, накопленным за годы семейной жизни.

Мы же с Лидой на четверых везли два чемодана и три сумки. Все остальное барахло было продано соседям и знакомым. Естественно, по дешевке. Сразу скажу, что пришлось приложить немало усилий, чтобы жена согласилась расстаться с нажитым годами имуществом. Но в сумме за квартиру, машину, и прочее денег набралось прилично. Поэтому Лида особо не свирепствовала.

Однако задекларированная сумма составляла одну десятую от имевшейся. Остальные марки были равномерно распределены по багажу.

Мордатый белорусский таможенник лениво приказал открыть один из чемоданов. Окинув наметанным взглядом, скомканное белье дочек, лежавшее на виду, он вздохнул и предложил убрать чемодан в багажный отсек автобуса. Герда с Яной от укоризненного взгляда матери слегка покраснели.

Мысленно я улыбнулся. Девочки в своем репертуаре. Что делать, подростковый возраст это вам не шутки.

Что же касается таможни, у неё все впереди. Чемоданы открывать перестанут. Появятся рентгеновские аппараты для багажа и проверки на взрывчатку, детекторы металла, многоступенчатый контроль и прочие приблуды будущего.

Но сейчас на границе никто этим не заморачивался, ведь задача таможенной службы на этот момент была проста — поиметь с пересекающих границу людей как можно больше денюжек в свою пользу, ну и конечно, поделиться с вышестоящим начальством.

Поэтому на нас Лидой таможенник смотрел с кислой мордой, понимая, что с этой немецкой семьи из казахстанской глубинки, одетой как бомжи, ничего взять не удастся.

Закончив шмон сумок челноков и получив от них стандартную мзду, таможенники дали добро на выезд.

— Саша, неужели мы уехали, — шепнула жена, стиснув мой локоть. — До сих пор не верю, что мы едем по Польше и завтра будем уже в Германии.

— Да, милая мы это сделали, но расслабляться не стоит, — также тихо ответил я. — Впереди ждут новые проблемы и трудности, будем надеяться, что мы вместе справимся с ними и начнем новую жизнь.

— Хорошо, что старые проблемы позади, — думал я. — А было их десятки. И все они решались единственным способом, нужно было вложить в широко раскрытые клювики чиновников различного ранга некий денежный эквивалент, после чего появлялась нужная справка, или разрешение.

К сожалению, я прекрасно знал, что в Германии бумажной волокиты будет не меньше, единственно, радовало, что в клювы немецких чиновников не нужно будет вкладывать денежные купюры.

Через час Лида заснула, положив мне голову на плечо. Яна и Герда, сидевшие впереди, оживленно болтали и негромко хихикали. Я же под тихую музыку и шелест шин по асфальту провалился в далекие воспоминания.

* * *

— Стук монотонный колес будет мне петь до зари,

Песню утраченных грез, песню надежду, любви.

Навязчивый мотив крутился в голове, и я никак не мог его выкинуть из неё.

Спать не хотелось совершенно. Все же не каждый день расстаешься с привычной жизнью и бросаешься в никуда. Дурость?

Ну, а как еще назвать мой поступок?

Бросить все имущество, как говорил один герой фильма, нажитое непосильным трудом, родных, друзей и под чужой фамилией ехать в неизвестность на другой конец страны — самая настоящая дурость. В столкновении молодости и опытной старости на этот раз победа осталась за молодостью. Возможно, я еще не раз пожалею об этом.

Вздохнув, перевернул подушку и уставился в окно. Но в нем кроме темноты ничего не было видно. Изредка мелькали огни на очередном разъезде, и вновь наступала темень. Нервная дрожь понемногу отпустила и ближе к четырем ночи я, наконец, заснул.

В Бологое поезд прибыл под утро. Проводник зашел к нам, чтобы поднять одного из пассажиров храпевшего полночи на все купе, но так получилось, что разбудил всех.

Когда я вернулся из туалета, где приводил себя в порядок после бессонной ночи, в купе соблазнительно пахло салом и жареной курицей. А мои соседи с увлеченно уничтожали бутерброды черного хлеба с салом, запивая их лимонадом «Колокольчик».

— Ты, паренек, вовремя появился, — заявил седой кряжистый мужчина. — Присаживайся поближе, бери сало, хлеб, не стесняйся, будь, как дома. Курицу попробуй, жареная с чесноком, домашняя.

Второй мужчина, скорее всего сын седого, уж очень они были похожи, тоже кивнул головой и подвинулся ближе к окну, освободив место для меня.

Андрей Ильич, так звали старикана, финкой с наборной ручкой нарезал еще сала и вручил мне бутерброд, не дожидаясь пока я, сделаю это сам.

Через полчаса я знал об этой парочке если не все, то очень многое.

В Ленинграде мужики были в отпуске. Андрей Ильич навещал однополчанина и прихватил своего сына, чтобы показать ему город, который он защищал на Невском пятачке.

Жену в рассказе он не упоминал, ну а я и не спрашивал. Сын с отцом работали на металлургическом заводе в Темиртау и очень хвалили свой город и место работы.

Узнав, что я собираюсь на БАМ, Андрей Ильич возмущенно воскликнул:

— Что вам там, на БАМе медом намазано? Неужели нет места лучше?

Да возьми, к примеру, наш городок. Завод большой, рабочие места всегда есть. Общежитие дадут. Конечно, в комнате жить будешь не один, но уж лучше, чем в балке зимой жить и всю ночь буржуйку топить.

— Хм, действительно, а почему бы мне не уехать в Казахстан? — подумал я. — Климат там тоже так себе, но все же не Якутия. Все, меняю маршрут на Темиртау.

В Москве мы со спутниками расстались. У них в планах на ближайшие два дня был Мавзолей, Кремль и прочие столичные достопримечательности.

Ну, а я отправился в кассу менять билет. Недалеко, всего лишь перейти на другую сторону площади трех вокзалов.

В Казанском вокзале сразу чувствуется восточный колорит. Люди в халатах и тюбетейках не редкость здесь даже сейчас в середине семидесятых годов. Ну, а я, поэтому чувствовал себя как на большом рынке. Отстояв огромную очередь, все же удалось купить билет до Караганды.

Замученная кассирша на просьбу продать билет рявкнула:

— Нет билетов ни в купейные вагоны, ни в плацкарт. Сколько можно повторять!

— А куда есть? — спокойно спросил я.

— В мягкий вагон, — уже не так громко ответила женщина. По-моему, она даже мысли не допускала, что я располагаю такими деньжищами.

— Хорошо, давайте в мягкий вагон, — сообщил я.

Стоявший сзади меня мужчина удивленно выругался. Видимо денег на мягкий вагон у него не было.

В прошлой жизни мне не довелось прокатиться в мягком вагоне, поэтому я сейчас с интересом разглядывал его интерьер.

Сколько лет было этому вагону, не знаю, но наверно много. Больно потрепанными выглядели мягкие диваны в коричневых чехлах в огромных купе, раза в полтора больше, чем в обычных купейных вагонах.

Со мной в купе ехали два солидных мужчины. По виду солидные начальники. Заскочили они в вагон уже перед самым отправлением. Еще одна верхняя полка так и осталась пустой.

На меня соседи обратили не больше внимания, чем на муравья. Сидели и трекали на немецком языке.

Вначале я подумал, что еду с иностранцами, а потом вспомнил, что в Казахстане живут тысячи немцев. Ну, пока еще живут.

Как только поезд тронулся, оба соседа отправились в вагон-ресторан. Об этом они сообщили мне уже на чистом русском языке.

Подумав, через полчаса решил последовать их примеру. За этот суматошный день я здорово устал. Сказывалась еще и нервное напряжение. Я все время ожидал какой-нибудь подлянки. Поэтому, когда два милиционера в зале ожидания попросили у меня паспорт, я здорово испугался. Хотя внешне постарался этого не показать.

Паспорт Александра Ефимова прошел проверку без проблем, и сладкая парочка ментов проследовала дальше в поисках очередной жертвы, оставив меня в раздумьях, была ли проверка паспорта спонтанной, или милиция ищет именно меня.

Когда за окнами исчезли московские пригороды, мандраж несколько утих. Поэтому в вагон-ресторан я зашел практически в нормальном настроении.

Мои соседи по купе сидели вдвоем за столиком, уставленным тарелками и почти пустым графинчиком водки, Меня они узнали и сразу пригласили к себе за стол.

Не найдя причин отказаться, я подсел к ним и начал просматривать меню.

Как ни удивительно, но оба немца жили неподалеку от Темиртау, А вот мой вывод об их профессии оказался неверен. Оказалось, что они сельчане. Один из них был директором пригородного совхоза, а второй главбухом.

Узнав, что я еду в Казахстан в поисках лучшей жизни, оба слегка поддавших товарища дружно начали зазывать меня к себе. Особенно, когда узнали, что у меня имеются водительские права категории ВС. Самое интересное, что больше их заинтересовали права на легковой транспорт.

— Александр, — приходи к нам на работу, не пожалеешь, — начал уговаривать меня Рудольф Миллер директор совхоза «Карагандинский». — Я как раз себе водителя ищу на газик, моего в этом году в армию призвали.

— А, как у вас с жильем? — поинтересовался я.

Миллер резко поскучнел.

— Ну, общежития у нас, к сожалению, пока нет, строительство только планируется. Но ты можешь снимать комнату в частном секторе. Найдем мы тебе жилье, не переживай. Останешься жить, не пожалеешь. Семья появится, построим тебе дом. Мы хороших работников ценим.

Расспросив немного о характере предполагаемой работы и зарплате, я перекусил и ушел обратно в купе.

Мои возможные будущие работодатели продолжили водкопитие.

Явились они уже ближе к одиннадцати часам, дыша перегаром. Но вели себя тихо, молча разделись и легли спать. Немцы, что с них взять? Наши бы еще полночи куролесили.

Следующим утром соседи маялись головной болью. Глядеть на их кислые физиономии надоело, поэтому я предложил им принять по таблетке цитрамона.

Таблетки сработали отлично. А почему бы и нет. Сейчас для того, чтобы повысить эффективность лекарства мне достаточно доли секунды.

— Никогда не думал, что цитрамон так помогает с похмелья, — удивился Миллер. — Теперь буду знать.

Вскоре проводница начала разносить чай, и мы втроем устроили чаепитие с московскими булочками.

В ходе него второй немец Фридрих Шульц начал понемногу прокачивать меня. В отличие от своего начальника он был настроен более подозрительно к моей персоне. Видимо должность главбуха способствует подобной паранойе.

— Александр, простите, мне не очень понятно ваше намерение переехать на новое место жительства, если нетрудно поясните для чего это вам? Возможно, от алиментов убегаете?

— Фридрих, тебе не кажется, что это не твое дело, мало ли какие проблемы у парня? — заметил Миллер.

Главбух посмотрел на своего начальника, вздохнул и… ничего не сказал.

Повернулся ко мне, ожидая ответа.

— Ничего страшного, — заметил я в ответ на слова Миллера. — Вполне нормальные вопросы при устройстве на работу.

Могу сказать, что до вчерашнего дня я о Казахстане и не думал. А собирался отправиться на стройку БАМа. Но мои вчерашние попутчики так рассказывали о вашем городе, что я решил для начала съездить туда и лишь потом решить, оставаться, или все же уехать на БАМ.

От Шульца тут же последовал закономерный вопрос о вчерашних попутчиках, так ратующих за свой город.

На мое счастье, фамилия Андрея Ильича Сивакова для них оказалась знакомой. И на ходу переобувшись, главбух начал доказывать, что работа в совхозе намного выгодней, чем на заводе.

На всякий случай я продемонстрировал свой паспорт, в котором страницы для регистрации брака и детей были девственно пусты.

Шульц удивленно поднял брови, когда я достал из сумки плотную картонную папку с документами. И одобрительно кивнул, когда увидел, что все мои бумаги аккуратно разложены по кармашкам. И даже спросил, не было ли у меня немцев в родне. Пришлось его разочаровать, заявив, что я чистый карел. Оба немца уставились на меня с изумлением, затем Миллер заявил, что на корейца я не очень похож.

Пришлось растолковать им, что в Советском Союзе есть автономная республика Карелия, не имеющая отношение к Северной Корее, и в ней пока еще остаются немногие коренные жители карелы, вепсы и финны.

После этого разговора наши отношения стали более формальными. Что было совсем не удивительным. Из ничем друг другу не обязанных соседей по купе мы перешли в разряд возможных начальников и подчиненных. А это подразумевало совсем другой формат общения.

Собственно, мне были наплевать. Крестить детей с этими товарищами я не собирался.

Кстати, я нисколько не пожалел денег, отданных за билет в мягкий вагон. Просто при посещении ресторана надо было пройти через два плацкартных вагона. После тихого мягкого купе и пустынного коридора, плацкарт встречал громкими разговорами, вонью от носок и детскими воплями. Приходилось невольно ускорять шаг, стараясь быстрее пройти эти метры, задерживая на автомате дыхание, прежде чем войти в тамбур, в котором в сизом табачном дыму активно общались курильщики.

После Челябинска чай, разносившийся нашим пожилым проводником Нурлыбеком, пить стало невозможно, Мои соседи по купе внимание на изменившийся вкус воды никакого внимания не обращали. Меня же от солоноватого привкуса выворачивало наизнанку.

— Неужели в Темиртау придется пить такую же воду? — думал я. — Может, пока не поздно, лучше отправиться на БАМ.

Заметив, когда Нурлыбек заливает воду в титан, я решил провести небольшой опыт, используя свои способности, приложил ладони к баку.

Попытка убрать лишнюю соль из воды полностью удалась. Только уже на второй раз ближе к вечеру, вода потекла из крана тонюсенькой струйкой.

После чего проводник, ругаясь вполне русскими матами, начал чистить забитый солями, кран. К Нурлыбеку даже пришел напарник, и они вдвоем безуспешно пытались понять, что же случилось с титаном, почему именно в нем появились такие солевые отложения.

Хорошо, что ехать осталось совсем немного и проводнику не пришлось повторять такую процедуру. Зато до конца поездки я пил почти нормальный чай. Но, похоже, кроме меня остальным пассажирам изменения во вкусе воды остались незаметны.

К моменту, когда наш состав подошел к перрону вокзала в Караганде, мои соседи по купе были уже при параде, одетые соответственно своим должностям руководителей богатого совхоза. Я тоже собрался и сейчас держал в руках свои скромные пожитки.

Когда мы вышли на площадь перед вокзалом, почти сразу к нам подбежал молодой казах и почтительно поздоровался с начальством. Взял из рук Миллера чемодан и понес его к потрепанному газику со снятым тентом.

Мы последовали за ним.

Когда я забрался в машину, казах проводил меня вопросительным взглядом.

— Он с нами, Сагит, — пояснил мое появление директор. — Поехали в обком, сегодня у нас еще много дел.

Пока мы ехали по городу, я с любопытством оглядывался по сторонам. Увы, никакого восточного колорита обнаружить не удалось. Вполне европейский город с русскими лицами в большинстве.

Портил вид города только дым от множества заводских труб и ТЭЦ. Вдалеке виднелись силуэты терриконов. Все-таки сейчас Караганда в больше степени шахтерский город.

После того, как Миллер около часа провел в обкоме партии, он скомандовал ехать в совхоз. Город Темиртау я так и не увидел, а по неплохой грунтовой дороге, бегущей среди пшеничных полей, мы добрались до цели, совхоза Карагандинский.

— Сагит, довези нашего гостя до гостиницы, и передай Татьяне Петровне, что я распорядился его заселить, — сказал Миллер водителю, после того как машина остановилась у дома красного кирпича с палисадником с цветущими розами.

Повернувшись ко мне, добавил:

— Завтра с утра придешь в контору, сегодня уже поздно, все разошлись. Поужинать можешь в столовой. Та в двух шагах от гостиницы.

После чего он выбрался из машины вместе с Шульцем. А мы с Сагитом покатили дальше по улице, застроенной однотипными симпатичными домиками. Гостиница оказалась одноэтажным зданием такого же красного кирпича. Дверь в неё была закрыта на висячий замок.

— Я сейчас, — сообщил Сагит и быстрым шагом отправился вдоль по улице.

Долго ждать не пришлось. Вскоре водитель появился в сопровождении пожилой женщины. После чего сел в машину и укатил по своим делам.

Женщина тем временем открыла замок и пригласила меня зайти.

Я думал, что первым делом она начнет проверять мои документы, заполнять какой-нибудь журнал и ошибся.

Мы сразу прошли в номер, представлявший собой комнату квадратов на шестнадцать с четырьмя застеленными кроватями, посредине стоял небольшой стол и четыре стула.

— Вот выбирай, какую хочешь кровать, — сообщила дама. — Ватерклозет в конце коридора, там же умывальник. Вода только холодная.

— А как насчет душа? — поинтересовался я.

— Ну, у вас и запросы, молодой человек, — сухо отреагировала женщина. — В поселке работает баня, ежедневно, завтра как раз мужской день, стоит двадцать копеек.

— Понятно, — вздохнул я, широкий пояс с деньгами, который я вынужден был таскать на себе уже четвертые сутки, порядком меня достал, хотелось его быстрее снять и помыться после поездки.

— Татьяна Петровна, а вы, почему никаких документов у меня не спрашиваете? — задал я второй вопрос.

— А зачем? — удивилась та. — Рудольф Августович распорядился тебя заселить. Какие еще нужны документы?

— Похоже, в гостинице сейчас никто не живет? — заметил я.

— Да, будешь пока куковать в одиночестве, — сообщила женщина. — Через два дня должна делегация по обмену опытом приехать. Человек шесть, так, что скучно не будет.

Одному остаться удалось не скоро. Хозяйка гостиницы не ушла пока не вытянула из меня всю подноготную. К счастью, эту часть своей биографии я продумывал очень подробно, поэтому отвечал не задумываясь.

— Рисковый ты парень, — вздохнув, сообщила собеседница. — На авось отправился не зная, куда кривая вывезет. Признавайся, наверно, от неприятностей удрал?

Разуверять женщину я не стал. Все равно не поверит и будет права.

Однако вскоре Татьяна Петровна сменила репертуар.

— В общем, тебе Саша, повезло, что встретил Рудольфа Августовича. Да нам всем повезло с таким директором. Ты бы видел, что тут лет десять назад творилось. Комбайны сломаны, Коровы в грязи, тощие, молока нет. Люди разбегаться начали.

А сейчас божья благодать, живи и радуйся. Ели ты работник хороший, все будет нормально. Сагит говорил, что Миллер тебя хочет своим водителем взять?

— Вроде бы так, — кивнул я.

— Вот и отлично, — завершила наш разговор женщина. — А сейчас поспеши в столовую, в девять вечера она закрывается.

Вручив мне, ключ от замка Татьяна Петровна отправилась домой, а бодро зашагал в сторону совхозной столовой.

В просторном зале было пустынно. Несколько мужчин в рабочих комбинезонах ужинали и оживленно переговаривались, сидя за сдвинутыми столами.

За стойкой выдачи, стояли две симпатичные девицы в белой униформе и тоже о чем-то болтали.

Мое появление незаметным не получилось. Мужики дружно повернули головы в мою сторону, но почти сразу вернулись к своим тарелкам и беседе. Зато девушки на раздаче резко оживились.

— Добрый вечер! — поздоровался я с ними. — Девушки чем порадуете позднего гостя?

Девчонки точно были не замужние, потому, как сразу застреляли глазками и принялись кокетничать перед незнакомым парнем.

А выбор еды в столовой, несмотря на позднее время, оказался неплох. От бешбармака и щей, до яблочного штруделя. Мне вообще понравилось необычное сочетание немецкой, русской и казахской кухни.

Наложив полные тарелки еды, я в первый раз за трое суток нормально поужинал.

Вернувшись в гостиницу, первым делом закрыл входную дверь изнутри на засов. После этого в номере уселся на свою койку и с вздохом облегчения начал раздеваться. Одежду повесил на стул, а все свои вещи убрал под кровать. Затем отправился в туалет, разделения на М и Ж в нём, естественно, не имелось. Зато были проточная вода и унитаз.

Сполоснувшись до пояса, я почистил зубы и потопал ближе к кровати.

В пустой гостинице стояла мертвая тишина, с улицы тоже не доносилось ни звука.

— Ну, что первая фаза моего бегства завершена, утро вечера мудренее, посмотрим, что будет завтра.

С этой мыслью я удобнее устроился в кровати и моментально заснул.