Зов Полярной звезды

Александр Руж, 2021

1923 год. Часть территории бывшей Российской империи отошла Польше, в том числе разрушенная в ходе Первой мировой крепость Осовец, знаменитая «атакой мертвецов». Новые хозяева разбирают завалы и обнаруживают в подземелье живого человека, который провел в каменном мешке несколько лет! Вадим Арсеньев одет в форму военнослужащего царской армии, он совершенно не помнит своего прошлого, но приобрел удивительные качества: способность видеть в темноте и молниеносную реакцию… Сенсационная история оказывается в газетах, и Вадима передают советской стороне. Как интересный пациент, способности которого полезно изучить, Арсеньев попадает сначала в институт мозга, а потом в особый отдел ГПУ, сформированный из людей с уникальными талантами. В составе небольшого отряда Вадим отправляется на Крайний Север, чтобы расследовать одно загадочное и подозрительное дело…

© Руж А., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Вступление

Кто видел крепость Осовец в августе 1915 года, тот не мог не испытать смятения, смешанного с восхищением. Твердыня, возведенная в конце минувшего века в полусотне километров от города Белосток для защиты важнейших стратегических направлений, была изранена многомесячными штурмами немецкой армии и представляла собой, по сути, нагромождение дымящихся развалин. Однако руины не были бездыханными — жизнь в них не просто теплилась, она кипела и бурлила. Ее не смогли уничтожить ни массированные обстрелы из 305-миллиметровых осадных мортир «Шкода», ни авиационные бомбежки, ни облака ядовитых газов. Крепость, которая в феврале, после подхода германской тяжелой артиллерии, могла, согласно расчетам, продержаться не долее сорока восьми часов, держалась полгода.

Но даже такой самоотверженной борьбе рано или поздно приходит конец. В одном из немногих уцелевших казематов, изъязвленном трещинами, сидел за столом человек в кителе с погонами генерал-майора и набрасывал карандашом на листке бумаги план эвакуации гарнизона. Стол был сколочен из ящиков из-под орудийных снарядов, свет в безоконном пространстве давала маленькая коптилка, стены сотрясались от взрывов, но человек работал так четко, точно сидел где-нибудь в петроградской штабной комнате, обставленной со всем комфортом и бесконечно далекой от фронтовой полосы.

То был Николай Александрович Бржозовский — бывший начальник крепостной артиллерии, а с января комендант крепости. В этой должности он сменил Карла-Августа Шульмана, который хоть и удостоился Георгия за успехи первых месяцев войны, но все ж был отстранен от комендантства и переброшен на другой участок военного театра.

Лязгнула окованная железом дверь, и в каземат ввалился человек в прожженной шинели — полковник Катаев, командир Землянского пехотного полка и начальник второго отдела обороны крепости. Его легкие, как и у многих здесь, были отравлены хлором, и он мял в руке грязный платок, то и дело сплевывая в него.

— Ваше превосходительство, — прохрипел он, — кто-то распространяет слухи, что Осовец будет нами в скором времени сдан. Двое провокаторов по моему приказу уже арестованы. Полагаю, расстрел должен быть публичным… кха!..

— Отпустите их, Константин Васильевич, — не приказал, а скорее попросил Бржозовский и потер пальцами красные от бессонницы веки.

— Что, простите?..

— Я говорю, дайте приказ, чтоб их отпустили. Не надо никого расстреливать. Они правы: крепость будет сдана в течение ближайшей недели.

Катаев опешил, даже кашлять перестал. Рука с платком опустилась долу.

— Как же так, ваше превосходительство? — пробормотал он. — У нас есть еще потенциал, крепость может выстоять и месяц, и два… и год!

— Может, — согласился Бржозовский. — Только этого уже не требуется. Пришел приказ от высшего командования. После прорыва немцев в Галиции дальнейшая оборона Осовца теряет всякий смысл. Мы окажемся в мешке, из которого не выбраться, и зря положим тысячи солдат. Поэтому с сегодняшнего дня начинаем поэтапную эвакуацию людей и имущества. Надо постараться сделать все планомерно, без спешки и паники.

Катаев закашлялся, прижал платок ко рту. Бржозовскому показалось, что сделал он это не по причине накатившего приступа, а чтобы переварить только что полученную информацию. Она была неожиданной, требовала осмысления.

— Справимся ли за неделю? У нас две с половиной сотни орудий, в том числе почти семьдесят тяжелых. Еще картечницы, «максимы», ручные пулеметы… не считая складов, где хранятся боеприпасы, провизия и обмундирование. Как все это вывезти в сжатые сроки?

Ахнула «Толстушка Берта» — самая большая немецкая мортира. Снаряд с противным воем пронесся над казематом, разорвался где-то невдалеке. С потолка посыпалась каменная пыль.

— Надо успеть, Константин Васильевич, — сказал генерал-майор. — Оружие вывозим в первую очередь. Ни одна винтовка не должна достаться врагу! Что касается складов, то, боюсь, их придется ликвидировать. Поручаю это вам. Переговорите сейчас же с полковником Масальским, отдайте необходимые распоряжения. Немцы должны получить крепость абсолютно пустую и разрушенную до основания.

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — шевельнул словно бы заржавленными челюстями Катаев и вышел из каземата.

Десятью минутами позже он уже вышагивал меж редутов и люнетов в сопровождении командира саперной роты Масальского и заведующего хозяйственной частью подполковника Дитмара.

— Взорвать склады — дело нехитрое, — размышлял вслух Масальский. — Динамита у нас с лихвой. Дам приказ, мои ребята заложат мины, рванем — и шито-крыто.

— Надо ли взрывать все склады? — уточнил Дитмар. — В Новом форте они у нас размещаются глубоко под землей. Там вместительные подвалы, сводчатые перекрытия… Их и взрывать — морока, да и резона нет.

— Что вы предлагаете? — спросил Катаев.

Подполковник огляделся по сторонам — не подслушивает ли кто — и понизил голос, что в наполнявшей воздух канонаде было, пожалуй, излишней предосторожностью.

— Часть складов можно законсервировать. Закупорить до лучших времен.

— Закупорить? — Катаев выхаркнул в платок сгусток слизи. — Кха!.. Как вы себе это представляете?

Дитмар обратился к шедшему с ним бок о бок Масальскому:

— Можно ли устроить подрыв таким образом, чтобы завалило только вход, а основные помещения склада остались нетронутыми?

— Что ж тут сложного? — Масальский вынул из кармана плитку жевательного табака, повертел в руках, но откусывать не стал, положил обратно. — Это, как говорится, проще пареной репы. Рассчитаем заряд, наметим точку…

— Вот и прекрасно! — Дитмар повернулся к Катаеву. — Господин полковник, я как заведующий хозяйством против бездумной порчи вверенного мне имущества. Столько казенных денег затрачено! Лучше его сберечь. Создадим задел на будущее, вернемся потом на все готовое…

— Сбережется ли? — усомнился Катаев. — Кто знает, когда вернемся… кха!.. Возможно, не год и не два пройдет.

— Да хоть бы и десять. Точное местонахождение складов посторонним неведомо. Немцы до них не доберутся. Карты уничтожим, а память у меня фотографическая, после войны укажу, где что было, раскопаем, извлечем…

— В подвалах сыро, — возразил Катаев. — Я сам видел: у вас там вода по стенкам сочится.

— На складах превосходная вентиляционная система, она обеспечивает циркуляцию воздуха. К тому же коробки с патронами запаяны герметично, а из продуктов в основном мясные и молочные консервы в жестяных банках. Что с ними станется?

— А и верно, — поддержал Дитмара Масальский. — Чего зазря хорошие вещи переводить? Законопатим склады так, что ни одна банка не повредится. Как думаете, Константин Васильевич?

Катаев, сотрясаясь от кашля, кивнул, а еще через полчаса трое минеров уже волокли к подземным складам динамит и мотки электрических прово — дов.

— С этого, что ль, начнем? — Пожилой унтер, заметно хромавший из-за ранения в левую ногу, кивнул на черный зев ближайшего подвала.

— Велено по этой стороне все пять заткнуть, — откликнулся его напарник с цигаркой во рту. — Разгружайся!

Они сбросили свою ношу на землю. Издалека, со стороны центрального убежища, донеслись звуки труб — это оркестр крепостной артиллерии по обыкновению заиграл марш лейб-гвардии Преображенского полка, как делалось по приказу коменданта каждый день в половине восьмого вечера. Бравурная мелодия, как рассуждал генерал-майор Бржозовский, поднимала дух защитников и лишний раз доказывала противнику, что попытки взять фортецию обречены на неудачу. Но сегодня в этих звуках впервые с начала осады Осовца не слышалось уверенности.

— Эх, просчитались господа командиры! — крякнул с досадой унтер. — Не надобно крепость сдавать… Мы б еще немцу наподдали!

— Начальству виднее, — не согласился с ним третий минер, самый старый из всех, с седой окладистой бородой. — Неизвестно еще, кто кому наподдаст! Выйдет, как с японцами в пятом годе…

Из подвала, возле которого остановились минеры, вынырнул невысокий мужичок в потрепанной шинелишке с ржавыми пятнами крови на рукавах. Увидев минеров, он принял суровый вид.

— Взрывать?

— Так точно, вашбродь! — по-уставному ответил унтер, бывший в группе за старшего. И осмелился прибавить, разглядывая незнакомца: — А вы кто? Чего-то я вас в крепости не видал…

— Поручик интендантской роты Коротаев, — буркнул тот с неохотой. — Прислан на прошлой неделе… — Он оборвал себя, решив, что не обязан отчитываться перед нижними чинами, и строго прикрикнул: — Чего застыли? Закладывайте мину. Склад я опечатал, часового отослал, можно взрывать.

И поспешно удалился в сторону казарм.

Минеры переглянулись.

— Чудик какой-то, — промолвил седой, пожевав клок бороды, торчавший под нижней губой. — Грит, на прошлой неделе, а к нам ить уже почитай с середины лета никого не присылали. У меня брат Митрошка в штабе служит, я доподлинно знаю.

Минер помоложе выпустил изо рта вконец измочаленную цигарку.

— Не доложить ли командиру? Мало ли, какого шпиёна нелегкая в крепость занесла?

Едва он произнес эти слова, как за валом ухнуло, и все трое увидели вывороченное с корнем дерево, взлетевшее над берегом реки. Обеспокоенный унтер заторопил товарищей:

— Недосуг с докладами бегать. Все одно крепость немцам отойдет, какая теперь разница, шпиён или не шпиён… Копаем!

Они взялись за лопаты и вырыли у входа в подземный бункер неглубокую яму, в которую заложили фугас. Протянули от него длинный провод, подсоединили к подрывной машинке. Залегли в разбитой бомбами конюшне. Унтер крутанул ручку машинки, и землю потряс взрыв, запечатавший вход в складские отсеки. На этот взрыв мало кто в крепости обратил внимание — и без него вокруг все гремело и качалось от непрекращающихся обстрелов.

Минеры выбрались из укрытия, удостоверились, что работа проделана на совесть, и направились к следующему складу.

Черная, как обугленная головешка, крепость Осовец тлела и должна была вот-вот догореть.