Экипаж

Александр Рудазов, 2005

До той роковой встречи в темной подворотне Михаил Ежов на судьбу не жаловался: трудился себе частным детективом, регулярно посещал тренажерный зал, не имел семьи, зато имел множество друзей (и подружек) – чем не жизнь? Но одной прекрасной (точнее, ужасной) ночью он, на свою беду, обменялся рукопожатием непонятно с кем. И что же теперь делать бедолаге, оказавшемуся на борту самого настоящего звездолета, в самом настоящем будущем? Да еще капитан этого звездолета куда-то запропастился… Дудки! Да где же ему быть, как не у нас, в России. Догоняете? Сам ли туда попал или помог кто – в любом случае надо его как-то возвращать, только вот как? Ведь все вокруг уверенно говорят, что путешествия во времени невозможны! Так, может, это и не будущее вовсе?..

Глава 3

— Подходим к орбите Персефоны, — сипло сказал человекоящер, опуская небольшой рычаг. — Дершитесь, человеки, будет трясти…

— Прибедняется старик, — улыбнулся Койфман. — Косколито в свое время был одним из лучших пилотов — он еще ни одного корабля не разбил…

На капитанском мостике присутствовали восемь членов экипажа плюс Михаил. Не хватало шишковатого Рудольфа, робота Дельты, Сиреневого Бархата и Остапа. Ящер Косколито и стервозная Джина сидели в пилотских креслах — один вел «Вурдалака», а вторая делала вид, что помогает. Фрида восседала в небольшом креслице рядом с полупрозрачным переливающимся кубом — таким образом она управляла движением в гиперпространстве. VY-37 тихонько попискивал рядом с приборной панелью, светя туда своим лучом — считывал информацию из эфира. Койфман сидел за панелью связиста — он только что закончил переговоры с планетой, получив разрешение на посадку и координаты выделенного причала.

Остальные присутствовали просто так, как зрители.

В самом центре главного корабельного помещения мозолило глаза удобное кресло на небольшом возвышении. В левом подлокотнике информ, в правом — максимально компактная панель управления. В нем никто не сидел — это было личное кресло капитана. Сейчас, когда оно пустовало, весь мостик выглядел как-то сиротливо…

— Система Деметры — местечко безопасное, — объяснил Койфман. — А вот в других местах всякое случается — и пираты, и сатрапы, и хищники космические… Вот тогда мы с Тайфуном садимся на амбразуры… И Остап тоже — он на ракетнице дежурит, а мы на лазерах. Между прочим, Мишенька, а что это у тебя за царапина?

— Да так, ерунда, — спрятал руку Ежов. Не признаваться же, что оцарапался о перстень Александра Максимовича?

— Ерунда не ерунда, а к Остапу ты с этой ерундой близко не подходи, — возразил Койфман. — Ты вот думаешь, он родился таким огромным? Нет, дружок, он гладиатором был, на Золотом Кольце, в астероидах. А этих гладиаторов специальными лекарствами пичкают — для мышечного роста. Только у них всегда побочные эффекты есть — кто стареет быстро, у кого просто башню сворачивает… Деменция — так почти обязательно. А Остап у нас легко отделался — у него всего лишь бладерия… это болезнь такая, — пояснил старик. — Запаха крови не выносит — дуреет, крушить начинает все направо и налево. Берсерк, если по-простому. Его только на то и хватает, чтобы своих от чужих отличать — знакомое лицо не тронет. Он, правда, фильтры специальные в ноздрях таскает, но они не всегда помогают, так что ты, на всякий случай, постарайся, чтобы он тебя побыстрее запомнил…

— Да вы все тут… странные… — поежился Михаил. — Пришельцы, роботы… Корабль уродов!

— Ты, Мишенька, так не говори, это невежливо, — упрекнул его Койфман. — Мы хоть и странные, а только у нас любой тебя в крыжаний^[1] хвост согнет…

— И вы? — усмехнулся Ежов, смерив снисходительным взглядом плюгавого старичка.

— Э, Мишенька, внешность-то, она обманчива, — улыбнулся Койфман. — Я хоть и раввин…

— Раввин?! — поразился Михаил.

— Бывший, — спокойно ответил старик. — Военный раввин — капеллан по научному. До старшего лейтенанта дослужился, между прочим… Больше капелланам не присваивают.

— Ну и что, я тоже старший лейтенант. Я тоже в армии служил…

— А потом дезертировал, — даже не пытаясь слушать, продолжал Койфман. — Я ведь, Мишенька, родом со Святой Земли… только это теперь ее так называют, а раньше планета звалась короче — Шеол. И правильно звалась — Шеол и есть Шеол. Размером с Марс, воздуха мало, жарко, как в настоящем Шеоле… Мы ее, конечно, терраформировали, слегка подправили, но там все равно жить плохо… А лет так сорок назад у нас теократы к власти пришли. Представляешь, что удумали — армию распустили! Мы, говорят, избранный народ, нас Бог защитит… Ну я и эмигрировал почти сразу же. А что мне было еще делать? Я же капелланом был. Раввин-офицер, десять боевых вылетов. Я, Мишенька, и хокер, и снайпер, и много чего еще…

— А хокер — это что?

— Бой рукопашный — хокина. У нас придумали, на Святой Земле! — похвастался Койфман. — Ты, Мишенька, не смотри, что мне сто двадцать лет…

— Сколько-сколько?! — снова вылупился Ежов.

— Так сейчас никто меньше ста тридцати не живет, — удивился старик. — Имперцы, вон, рекордсмены — сто пятьдесят минимум. Они там все на спорте помешанные, культ здорового тела… Тебе сколько лет?

— Тридцать четыре…

— Вот, а выглядишь старше, чем капитан! А ему пятьдесят скоро стукнет! Вон, Джину видишь? Ей сорок пять. Дашь ей столько?

— Не дам… — покачал головой Михаил — латексная красотка выглядела от силы на тридцать.

— Да, бесплатный совет — от Джины держись подальше. Остап правильно тогда сказал — ее из армии вышибли за массовое изнасилование в особо тяжкой форме, с увечьями. У нее психопатический склад характера — взрывается по любому пустяку, может покалечить, а то и похуже. А в драке она мастер… да это ты уже и сам понял. Она из СОП, космический десант. Их там так готовят… У нас тоже похожие части были — Лазурная Рота. Да вот теократы эти, будь они неладны…

— А вон та… Фрида, кажется? Она слепая? — тихо уточнил Михаил.

— Слепая. А еще глухая. И немая — у нее язык вырезан и небо опалено. И ноздри изнутри сожжены. И нервные выходы на коже. У нее ни одного из пяти чувств нет.

— Елы-палы… — присвистнул Ежов. — Это кто же ее так…

— Бундесы. Она тоже бундеска, на Зигфриде родилась. У их ученых лет двадцать пять назад такая теория родилась — мол, если лишить человека всех природных чувств, у него новое разовьется — шестое. А бундесы в таких случаях не мелочатся — сразу взяли три тысячи младенцев, да всех и… прооперировали. Половина сразу же померла, остальные выжили. И представляешь — получилось! Примерно у одного процента выживших действительно развилось шестое чувство! Правда, почти все они тоже умерли еще в детстве. Фрида от них сбежала еще в десять лет вместе с Вальтером — тоже телепатом был. Вальтер, правда, недолго после этого прожил — умер через несколько месяцев. А Фрида, вот, живет — ей двадцать пять недавно исполнилось… Конечно, так жить плохо — она даже ходить нормально не может, видишь, приборы на ногах? Говорит за нее ларингофон на горле, дышит через трубки, ест через капельницу… Вылечить не получается. Зато уж ясновидение у нее такое — не ходи купаться! Видит без глаз, слышит без ушей, мысли, как книжку читает, и в гипере ориентируется лучше всякого ИРа. И оружия ей никакого не надо — она усилием воли тебе мозги спечет.

— У вас все, что ли… дезертиры?

— Почти, — благосклонно кивнул старик. — Вон, Косколито в серранском посольстве работал, в спецслужбах. Пилотировал какой-то сверхсекретный истребитель. А потом не поделил что-то с начальством, да и дал деру. Они, серраны, нас, людей, терпеть не могут, мы с ними воевали бессчетное число раз. А вот, видишь, как его припекло. Но водит он все, что угодно — редкий мастер. А Соазссь, например… сможешь повторить его имя?

Михаил попробовал выговорить это свистящее слово, для чего ему пришлось крайне неестественным способом вывернуть губы, но так и не смог.

— Не страшно, называй как получится, он не обижается, — усмехнулся Койфман, покосившись на «кальмара». — Соазссь из хуассинов — они вроде космических цыган. Летают с планеты на планету, торгуют всякой ерундой. Он у нас суперкарго — в этом деле хуассинам равных нет. Жадный, правда, нечеловечески, но они все такие. Его за то с прежней работы и вышибли — хапнул больше, чем ему по рангу позволялось. Зато в любом товаре разбирается, как бог — он тебе по запаху скажет, что за вещь, откуда, сколько стоит. И связи у него хорошие — на любой планете дружки-знакомые. Они, хуассины, везде без масла пролезают.

— А тот… пупырчатый?

— Рудольф ван ден Хейнекен, с Муспелля. Профессором раньше был, атомным физиком, редкие металлы изучал. А теперь у нас простым механиком. Они, Мишенька, там, на Муспелле, нашли один металл — сурторий. Страшная вещь — в пятьсот раз радиоактивнее радия. У них станция взорвалась — полгорода похоронило. А вот те, что в эпицентре были, как он — выжили! Представляешь? Хотя сам видишь, во что превратился. Он у нас теперь в реакторе спит — любит радиацию. На него вообще никакое излучение теперь не действует, даже лазерное. Зато где-то раз в две недели у него «критические дни» — валяется на полу, корчится от боли, блюет по-черному… Бородавки все разом лопаются, и вот тут к нему близко не подходи — вонь такая, что крюгома^[2] убьет…

Койфман посмотрел в иллюминатор — «Вурдалак» уже входил в плотные слои атмосферы. Михаил посмотрел туда же, стараясь не поворачиваться в сторону Джины — злобная десантница буквально сверлила его бешеными глазами.

— Дитирон с Нео-Кина — это такая примитивная планета, — продолжил представление экипажа старик. — Раса — уу-де-шуу. Уровень развития — ну вот как у нас неандертальцы были. Мы там случайно высадились, поломка небольшая была, в космосе не получалось починиться… Капитан, Бархат и мы с Соазссем пошли прогуляться. Смотрим — на этого типа зверюги какие-то наседают. Ну, капитан их подстрелил. А по их законам, оказывается, он теперь должен капитану жизнь, и пока не вернет, должен за ним везде следовать. Вот так с нами и летает с тех пор — уже седьмой год. Язык подучил, в технике разбираться стал — и не скажешь, что дикарь… А вот Сиреневый Бархат с Цветка, Раскрывающегося В Лучах Зари. Его народ называется «Плывущие В Воздушном Океане». Это перевод, конечно. Ты же видел, как они разговаривают — узорами на коже. Но слышит он хорошо, и по-нашему понимает, так что можешь с ним говорить — он поймет. И ты его скоро научишься понимать — это только кажется непривычным. А на самом деле у них язык очень простой. Его планета — газовый гигант, но он и в нашем воздухе нормально себя чувствует.

— А чем он на корабле занимается-то? — спросил Ежов, теряясь в догадках, какую работу может выполнять тот, у кого и рук-то нет.

— Вообще, врач. А еще ментат — на хорошем корабле всегда должен быть ментат. Плывущие все поголовно ментаты — талантливый народ. Знаешь, какие он шаманства умеет творить! Погоди, вот увидишь как-нибудь…

Что такое «ментат», Михаил уже выяснил. Его ужасно поразило то, что в будущем экстрасенсорные способности все воспринимают, как совершенно естественную вещь. Тот же Койфман, например, умел зажигать сигареты пальцами. Правда, этим его таланты и ограничивались — научился этому фокусу еще в школе, а дальше так и не продвинулся.

— За информацию у нас отвечает Ву — мы, правда, до сих пор не знаем, чьего он производства. Мы его нашли рядом с одной планетой… по-моему, он вообще поврежденный. Но все равно очень качественный — умнее любого нашего ИРа. Хотя Дельта тоже неплохая железяка — СОПовское производство. СОПовцы хорошо серверов делают, только вот их ИРам всегда чип монтируют, запрещающий насилие. Но капитан его удалил, так что получился сносный боевой робот. И еще кок. И стюард. На все руки мастер. Только программа личности неудачная — меланхолик со склонностью к философии. Ну, ты уже видел. Все время рассуждает о чем-то и постоянно куксится.

— А Тайфун?

— «Тайфун-100», бундесский боевой кибер. Разрушающая мощь просто жуткая — напичкан лучеметами под завязку. Их в частном пользовании, вообще-то, иметь запрещено, мы его сперли…

— А чем вы вообще занимаетесь? — еще успел спросить Михаил — за иллюминаторами уже виднелось посадочное поле космодрома.

— Чем придется, — пожал плечами Койфман. — Торгуем, в основном. У нас кораблик шустрый, вот и скачем, как ходзеки^[3], с планеты на планету. Иногда в наемники подряжаемся — у нас боевой отряд хороший, спаянный. Капитан у нас Академию Разведчика и Академию Офицера закончил, а это тебе, Мишенька, не рыба-фиш! Имперцы, знаешь, как своих учат? У них армия самая сильная в человеческом секторе! Да и дальше по Космосу мало кто может потягаться… ну, галакты разве что, но они не считаются.

— Почему не считаются?

— Потом расскажу, если время будет…

«Вурдалак» прочно утвердился на посадочном поле и замер. На мостике появились отсутствующие члены экипажа. Все смотрели друг на друга как-то неуверенно — похоже, никто просто не знал, что делать дальше.

— Капитана не хватает… — высказал общее мнение Соазссь. — И кто же таки будет йаспойажаться?

— Да что же мы, сами разок не управимся? — таким же неуверенным голосом спросила Джина. — Давайте как обычно, сдадим груз, потом… ну, потом…

— [Множество черных точек, красный параллелограмм, белые завитки], — даже Плывущий был растерян.

— А что у нас вообще на борту? — поинтересовался Койфман. — Соазссь, дорогуша, зачитай полный список.

— Полный список очень уж длинный, — отказался хуассин. — У нас не только на Пейсефону, еще есть и на Янус, и на «Пейевал», и на Отт’йонгкито, и на Посейдон, и на Ф’йейю, и таки даже на LOKN-4330…

— Ну а на Персефону-то что? — настаивал старик.

— «Ценителл» — лекайство такое, йедкое. Один ящик. Пайтия жабейных кошшходе’йов. Сойок штук, к’йиозамойоженные. Контейней очищенной платины. Полтойа центнейа. Ящик с экспейиметальными донойскими ойганами. И пять кип соймуланского хлопка.

— Я думаю, нам нушно побыстрее сбросить грусы и срочно расыскивать капитана, — прошипел Косколито. — Фрида, ты уверена, что ничего не нашла в мосгах этого человека?

— Прости, — покачала головой слепая девушка. — Он не знает ничего полезного. Если судить по его разуму, он прибыл из прошлого. Но мы уже договорились, что там капитана быть не может.

— А ты, Бархат? — повернулся к воздушной медузе человекоящер.

— [Синие полосы], — завибрировал Бархат. Ментат тоже не сумел выяснить ничего полезного.

— Ву?

— Отрицание.

— Рудольф?

— Никаких идей, — пожал плечами мутант.

— Я его таки п’йосканийовал, — сообщил Соазссь, деловито ощупывая бицепс Михаила своими щупальцами. Ежов брезгливо дернулся, но конечности хуассина на ощупь оказались совсем не противными — сухие, теплые, самую малость шершавые. — Обычный человек, как все.

— От человеков вечно одни неприятности… — искривил тонкие губы Косколито. — Нам нушен профессионал по росыску…

— Как ни прискорбно, но это так, — кивнул Дельта. — Нам нужен детектив… если только в этом мире что-то кому-то вообще может быть нужно.

— Да, надо бы нанять сыщика… — задумчиво покивал Койфман.

— Э-э-э… — рискнул подать голос Михаил.

— Я тебе разрешала пасть открывать?! — тут же подскочила к нему Джина, замахиваясь для удара.

Ежов скрипнул зубами — ему ужасно хотелось попробовать еще разок врезать этой змеюке. Ну разве же настоящий мужик выдержит такой позор? Но у нее на поясе висели пистолеты, а вокруг толпилась куча разнокалиберных монстров, и он понимал, что экипаж «Вурдалака» не даст в обиду одного из своих.

— Он как раз детектив, — бесстрастно сообщила Фрида, по-прежнему глядя в стенку. Хотя вряд ли слово «глядеть» применимо к тому, у кого нет глаз. — Частный.

— В самом деле? — удивился Рудольф, глядя на Ежова с легким интересом. Впрочем, теперь уже все глядели на него заинтересованно. — Может, от него все-таки будет польза?

— Так он же сам его и похитил! — возмутилась Джина. — Давайте его расчленим!

— Ну ты завжды, як що-небудь брякнешь, так хучь стий, хучь лягай, — гоготнул Остап, глядя на бледнеющего Михаила. — Ну на що тоби потрибен вин расчленений? Краще вин, що ли, от того буде? А вот розыскуватель нам потрибен, це Колито дило каже.

— Кос-ко-ли-то! — по слогам повторил серран. — Прошу не коверкать мое имя, человек!

— А шо ты мене все чоловик, та чоловик? — обиделся великан. — У мене, чай, имя исть — Остап Хасан Кенайберды.

Ежов от такого имени чуть не подавился, но промолчал. Впрочем, он уже понял, что его привычные мерки в семьдесят втором веке никому не нужны.

— Ладно, детектив, у тебя есть шанс реабилитироваться, — хмуро сообщила Джина. — Вернешь капитана на место — останешься нерасчлененным.

— Даже гонорар, может быть, заплатим, — приятно улыбнулся Койфман.

— А це — зуськи! — сложил фигу Остап. — До речи, якое може буты гонорурство цему чоловику? Ни заслужив!

— Ну, посмотрим по результату, — дипломатично согласился Койфман. — Давай, Мишенька, берись за дело, а уж мы тебе поможем, чем сможем.

— Ну, хорошо, — потер руки Ежов, — начнем с начала. Мы имеем казус с перемещением двух человек сквозь время и пространство…

— Ты не бреши зря, а кажи як е, мы зрозумие, — неодобрительно пробасил Остап.

— Справка. Перемещение в прошлое невозможно, — поддакнул ему VY-37.

— Хорошо, хорошо! — поднял руки Михаил. Он никак не мог понять, почему все здесь так люто отрицают путешествия в прошлое. Даже на мгновение не хотят допустить такую возможность. — Капитан исчез… неизвестно куда. Берем за аксиому, что он жив и его можно вернуть обратно — в противном случае не имеет смысла трепыхаться.

— Логично, — прозвенела Фрида.

— Есть две основные версии — несчастный случай или чей-то злой умысел. Это может быть несчастным случаем?

Весь экипаж «Вурдалака» как-то замялся. Похоже, это могло быть несчастным случаем, но в такую версию никто не верил.

— У вашего капитана были враги?

— Да еще сколько! — просвистел Соазссь. — У нас у всех есть!

— В общем, мне нужна полная информация о вашем капитане, подробное досье, связи, когда, кто, с кем… Кто мог провернуть такой финт, зачем ему это нужно, где его искать.

— Ву, выдай ему досье, — неохотно распорядился Косколито.

— И еще мне нужен доступ к его личным вещам, — попросил Ежов. — И к документам.

— А не жирновато ли будет, Мишенька? — хитро прищурился Койфман.

— Вам нужен результат, или нет?

— Нужен капитан. Нужен капитан, — прогудел Тайфун. — Не результат. Капитан.

— Рудольф, ты б починив його, а то вин знову зламался, як родзувальня Требника, — придирчиво осмотрел робота Остап. — До речи — а чому мы бачим, що цея шкода був до капитана? А колы вона до цего розыскувальника? Може, це його хто высадыв досюда? А капитан так — тилькы произдом?

— Моя думать, что это все злое колдунство! — заявил Дитирон.

— Между прочим, Остап дельную мысль высказал, — задумался Рудольф. — А если и правда это именно детектива кто-то решил таким образом переправить к нам?.. зачем-то…

— Да кому я нужен?! — вылупился на него Ежов. — Кому вдруг понадобилось такое устраивать?! Да и кто бы смог такое сделать?!

— А капитан кому нужен? — резонно заметила Джина. — Убить — понятно, это многие бы с удовольствием. А зачем его нам обменяли на тебя — вот это непонятно!

— Я считаю, что нужно снабдить его всей информацией, и пусть делает свою работу, — прозвенела Фрида. — Соазссь, дай ему код от капитанского сейфа.

— От сейфа-то дам, — прокряхтел хуассин. — А стол как отк’йыть? Там ДНК-анализатой, только сам капитан может отк’йыть… Я уже пайу йаз п’йобовал… Ломать будем?

— Це мы завжды! — оживился Остап, с уважением щупая свое плечо. — Який же я могутный… ну як слоняка!

— Зачем ломать, вскроем, как прод Стерка’одози, — потер бородавчатые руки Рудольф. — Бархат, у тебя есть образец капитанской ДНК?

— [Фиолетовые круги].

— Ну вот и давай его мне. А я сооружу приборчик…

— Понимаю, что до меня никому нет дела, — печально сказал Дельта. — Однако все же рискну предложить помощь… впрочем, я пойму, если она будет с презрением отвергнута.

Ежова под конвоем отвели в капитанскую каюту, предоставили ему всю имеющуюся информацию и дали в помощь VY-37. Справочный робот знал больше, чем все земные библиотеки, только вот получить эту информацию удавалось не всегда. Похоже, он действительно был с некоторым дефектом — порой попросту отказывался говорить, а иногда, наоборот, выливал из себя океаны совершенно ненужной информации.

В течение следующих часов Михаил узнал о Святославе Степановиче Моручи все, что только можно было. Родился в Нео-Хоккайдо — столице Сварога и всей Империи. Аристократ. И не просто аристократ, а высшей пробы — родственник императора! Пусть и очень-очень дальний — седьмая вода на киселе.

Порой таких благородных лиц действительно похищают для разных целей, но, увы, такая версия была абсолютно несостоятельна. Никаких владений или денег у Моручи не имелось — все его имущество находилось здесь, на «Вурдалаке». Обнищавший аристократ, сколотивший отряд наемников и ставший чем-то средним между корсаром и космическим дальнобойщиком — вполне типичная история для этого времени.

Да и для любого другого тоже…

Для политических целей Моручи тоже малопригоден — да, он находится в списке лиц, стоящих в очереди к престолу, но он в ней тридцать седьмой. То есть, его шансы когда-нибудь получить корону мало отличаются от нуля — для этого должны скоропостижно скончаться аж тридцать шесть самых знатных дворян Империи.

К тому же с Юрием Вторым, нынешним императором Империи, у Святослава сложились предельно натянутые отношения. В свое время Святослав собирался жениться. Однако его невеста — принцесса дома Анубиса, еще одной монархической планеты, приглянулась и Юрию, тогда еще не императору, а цесаревичу. К тому же брак был выгоден по политическим соображениям: Империя и Анубис в последнее время все больше сближались, и все шло к тому, чтобы сделать анубисиан двадцать третьей системой в составе Империи. Принцессе Белинде Юрий Инамура понравился больше Святослава Моручи, и она недолго думала, кого выбрать.

Святослав оскорбился и вызвал дальнего родственника на дуэль. Тот не стал отказываться. Однако цесаревич Юрий был не только одним из лучших фехтовальщиков своего государства, но и блестящим ментатом — дуэль окончилась очень быстро чистой победой наследника престола. Не так-то легко сражаться, когда противник не только размахивает виброшпагой, но еще и прожигает тебя взглядом. В прямом смысле. Официально Святослав тоже считался ментатом, поэтому дуэльный кодекс Империи не возражал против подобных фокусов.

После той дуэли Моручи ушел в запой. После двух недель беспробудного пьянства не нашел ничего лучшего, кроме как пойти и пристрелить цесаревича. Очень уж буен был по молодости, да и алкоголь здравомыслия не прибавил.

Конечно, у него ничего не вышло — только получил мешок люлей от охраны, вот и весь его пьяный подвиг. Именно после того случая Святослав Моручи бросил пить. Навсегда. С тех пор он даже видеть не мог ничего спиртного.

За покушение на члена императорской фамилии положена смертная казнь. Но Юрий Второй принял во внимание смягчающие обстоятельства и своим высочайшим повелением помиловал заблудшего подданного. Император-отец Сергей Четвертый не возражал — к тому времени он настолько состарился, что с трудом мог говорить.

Собственно, об этом досадном происшествии ему даже не доложили.

Моручи подвергли «Непростительной Бенефиции». Сей факт означает, что отныне ему под угрозой смерти запрещалось появляться на территории Империи. Практически в тот же день он приобрел в собственность «Вурдалака» и покинул родину.

С тех пор прошло двенадцать лет, и все это время его нога не ступала ни на одну из планет Империи. Правда, сам «Вурдалак» на эти планеты приземлялся часто. Однако согласно Галактическому Своду Законов, установленному галактами, космический корабль является чем-то вроде суверенного государства, и внутри него не действуют законы планеты, на которую он приземлился. Формально на звездолете нельзя даже никого арестовать без разрешения его капитана.

Вместе с Моручи со Сварога смылся один из лучших работников серранского посольства — Косколито дир Тогшерре. Серраны — поголовно расисты и на дух не переваривают иноплеменников. Но Косколито был терпимее других, и уже давно дружил со Святославом. И у него тоже возникли неприятности с законом — правда, уже серранским. Поэтому он охотно согласился стать первым пилотом «Вурдалака».

На первой же остановке (Деметре) Моручи и Косколито встретили в баре некую Джину Кроу, глушащую драконьи дозы спирта, пытаясь забыть великое горе — увольнение со службы с волчьим билетом. Заслуженным, но от того не менее обидным. Так «Вурдалак» приобрел второго пилота. Несмотря на взрывной характер и предельной концентрации стервозность, Джина вполне вписалась в коллектив — они все время грызлись с Косколито, а капитан разводил их по углам.

На Персефоне экипаж пополнился четвертым членом. Аарон Лазаревич Койфман сам явился и предложил услуги связиста. Из-за своего преклонного возраста он нигде не мог найти работу, а на покой не хотелось. Всего втроем команда не справлялась, так что после недолгого обсуждения его приняли. И не пожалели — старичок очень скоро стал кем-то вроде помощника капитана. И стрелял он превосходно.

Спустя месяц «Вурдалак» заглянул на Зигфрид, доставляя небольшой груз. Когда они уже собирались стартовать, к трапу подбежала девчонка лет тринадцати, увешанная приборами для поддержания жизни, и стала умолять увезти ее с этой планеты. Куда угодно, лишь бы подальше от Бундестага. Моручи, ни секунды не колеблясь, приказал ей залезать внутрь. Через несколько минут к «Вурдалаку» спешно прибыл отряд шуцманов, потребовавших выдать преступницу. Святослав послал их к шайтану и потребовал, чтобы ему объяснили, какое преступление могла совершить искалеченная девочка-подросток. Фриду попытались забрать силой. В ответ шуцманов встретил огонь корабельных лазеров. Автомат Косколито, игольники Джины, винтовка Койфмана и мономеч Святослава заставили их отступить, и «Вурдалак» спешно стартовал, пока не прибыла подмога. После того случая Моручи почти пять лет держался подальше от Бундестага. Но Фрида так и осталась на корабле, став воистину незаменимым членом экипажа.

За три месяца «Вурдалак» и его команда подзаработали денег и усовершенствовали корабль. Трюм изрядно увеличился, и теперь «Вурдалак» мог перевозить гораздо больше, чем раньше. Моручи задумался о суперкарго. Он обратился на биржу труда на Вяйнемейнене, и ему достался замечательный специалист — Соазссь Лсэндсассзс. Он сразу же предложил работать бесплатно, исключительно за проценты от прибылей, и с тех пор неустанно трудился, приумножая богатство своего нанимателя, а значит, и собственное. До «Вурдалака» Соазссь работал финансовым директором в одной крупной корпорации, но оттуда его выгнали за казнокрадство — обычная зарплата этого хуассина не устраивала.

Еще через два месяца Моручи купил робота-сервера, решив, что экипаж слишком разросся, и кто-то должен работать на камбузе. Дельта 6843763 TR был одной из лучших моделей, специально для космических кораблей. Правда, СОПовцы запрещают производить боевых роботов — их киберы подчиняются Трем Законам, сформулированным еще Азимовым. Однако Моручи первым делом вырезал из Дельты эти законы и засунул вместо них несколько боевых программ. Все-таки он вырос в Империи, а там ИРы пользуются теми же правами, что и органические граждане.

На Муспелле к экипажу присоединился Рудольф ван ден Хейнекен, желавший бесследно исчезнуть от великого позора. Известный физик-ядерщик не выдержал крушения своей теории, и место скромного механика на небольшом звездолете стало для него идеальным вариантом окончания карьеры. Отныне он не желал иметь ничего общего с большой наукой.

Примерно через год после того, как Моручи был изгнан с родной планеты, «Вурдалак» нашел в космосе дрейфующий контейнер. А в нем — маленького робота в форме шара, изделие неизвестной цивилизации. Рудольф хотел разобрать его и посмотреть, что там внутри, но VY-37 не поддавался никаким усилиям. Даже лазеры и монорезаки не оставляли на нем следов. Выяснилось, что VY-37 слегка поврежден где-то глубоко внутри, но все еще способен на многое. Он подключился к корабельному компьютеру, впитал всю информацию, известную человеческой расе, и самовольно принял на себя обязанности информанта. Прогонять его никто не стал.

Спустя еще полгода «Вурдалак» обзавелся собственным ментатом — Сиреневый Бархат стал одним из немногих Плывущих, пожелавших путешествовать по космосу. Хотя вообще Плывущие очень неохотно покидают свои планеты. Это народ ментатов, и они развивались совершенно иначе, чем люди, серраны или хуассины. У Плывущих есть способы просто переноситься с планеты на планету, одной только силой разума. Несколько Плывущих собираются в круг, начинают вертеться хороводом, в центр вплывает еще один и готово — он на другой планете. Таким образом они и колонизовали те немногие планеты, на которых живут. Их культура совершенно нематериальна — Плывущие ничего не производят, ничего не строят. Они вообще не пользуются вещами. Но Сиреневый Бархат всегда был среди своих белой вороной.

Девять лет назад на «Вурдалаке» поселился Остап Хасан Кенайберды. Бывший гладиатор воспользовался «Вурдалаком», чтобы улететь с осточертевшего Золотого Кольца. Сначала он хотел двинуть на СОП. Однако там ему не понравилось. Он решил полететь на Старую Землю, но тоже передумал. А потом у него закончились деньги, и он предложил свои услуги капитану. И очень скоро стал очередным членом экипажа, заняв должность канонира.

О том, как семь лет назад «Вурдалак» подобрал Дитирона, Ежов уже знал из рассказа Койфмана. Ну а четыре года назад Моручи слегка незаконным путем приобрел Тайфуна.

С тех пор экипаж больше не увеличивался. Хотя на «Вурдалаке» еще имелись свободные вакансии — в прошлом году его в очередной раз расширили, а экипаж охотно подрабатывал в качестве небольшого отряда наемников. Все члены команды отлично умели бить морды и не гнушались на этом зарабатывать.

Ежов узнал еще несколько любопытных фактов о Империи. К примеру, тот факт, что их центральную планету, Сварог, основали русские и японцы, стал краеугольным камнем всей цивилизации. Смесь рас дала новую расу — имперцев. Высокого роста, атлетического телосложения, с азиатско-славянскими лицами, поголовно темноволосые, и ни одного бородатого. Бороды у имперцев вообще не росли (в отличие от усов). Все имперцы носили русские имена и японские фамилии, и обращались друг к другу по имени-отчеству.

Но чаще просто по имени.

Культура Империи тоже выросла из русской, японской и еще арабской. Но сейчас она не походила ни на что, когда-либо существовавшее на Старой Земле. Правление — абсолютная монархия, без каких-либо признаков парламента. Император совмещает в себе законодательную и исполнительную власть, а также стоит во главе судебной. Его слово — закон, хотя и сам он должен подчиняться так называемому «Кодексу Четырех», своеобразному сборнику «законов для монархов».

А еще Сварог стал ментальным центром человеческого космоса. Именно на нем в далеком тридцать третьем веке возродилось, казалось, прочно утраченное умение, именуемое современниками Михаила коротко и емко — магией. Войска Империи включали в себя не только армады боевых кораблей, дивизии роботов, могучую бронетехнику и многочисленные отряды спецназа (в том числе и инопланетных наемников), но и несколько рот ментатов.

Самые сильные ментаты ценятся примерно так же, как космический эсминец. Да и недаром — ведь мастер-ментат высшего посвящения вполне может взорвать такой эсминец усилием воли. Если, конечно, на его борту не окажется ментата-блокировщика. Поэтому СОП и Бундестаг всеми правдами и неправдами пытались создать похожие войска, переманивали ментатов из Империи и других государств, которые их имели, и изыскивали альтернативные методы. Одной из таких альтернатив как раз стала Фрида.

Еще Михаил узнал, что в нынешнем человеческом космосе существует три основных политических силы. СОП, Бундестаг и все та же Империя. Все три — космические федерации. Но вот системы правления совершенно различны — демократический союз, тоталитарное государство и абсолютная монархия.

На долю вышеупомянутых федераций приходится почти половина всех человеческих систем — пятьдесят девять. Остальные принадлежат малым односистемным государствам, хотя есть и несколько двусистемных, и даже одна трисистемная — Триада, почти сто лет назад воевавшая со Старой Землей и нанесшая ужасный ядерный удар по Суэцкому каналу и ближайшим землям.

Всего людям принадлежит сто двадцать одна звездная система, включая родную Солнечную. Так называемый «человеческий» сектор. Дальше начинаются территории чужих, коих в обитаемом космосе многие тысячи разновидностей. Есть очень многочисленные народы, почти не уступающие людям, а есть и крохотные, ограничивающиеся одной-единственной планеткой, или даже делящие ее с другими разумными. Отношения между расами самые разные — от мирной торговли до кровавых войн.

Человеческая раса говорит на множестве языков, среди которых особенно выделяются имперский, СОПовский и бундесский. А еще есть так называемый «общечеловеческий», на котором свободно изъясняется восемьдесят процентов людей. В человеческом секторе этот язык играет ту же роль, какую русский играл в республиках бывшего Советского Союза. Общечеловеческий искусственного происхождения, как эсперанто, и на редкость прост — даже чужие учат его очень легко.

Очень удивил Ежова тот факт, что в Солнечной Системе людям принадлежат все планеты, кроме Урана. Его еще две тысячи лет назад продали расе дроношей, для которых Уран оказался просто-таки райской планетой. Они передали землянам в обмен одну из своих планет — Лердакуц-ж-5, почти сразу же переименованный в Левиафана. Дроношам эта планета была нужна примерно так же, как нам — Уран, но для людей Левиафан оказался просто превосходным местом — он вошел в десятку лучших человеческих миров (кстати, Земля в этом списке стояла всего лишь на двадцать третьем месте). А на самом первом месте оказался тот самый Сварог — русско-японская экспедиция умудрилась отыскать и застолбить за собой самую лучшую планету в человеческом секторе.

Кстати, оказалось, что подобная торговля планетами — случай отнюдь не единичный. Во многих человеческих системах жили чужие, купившие или выменявшие у людей одну-две планеты, им самим ненужные. Точно так же и у чужих время от времени встречались поселения людей.

Однако многие системы самим вопиющим образом пустовали. Оказалось, что колонизировать можно только системы незанятые, в которых разумной жизни нет и не предвидится. Если же там есть хотя бы питекантропы — даже нос совать запрещено. А следят за исполнением этого правила те самые галакты, о которых Койфман говорил, что они не считаются. И действительно, не считаются — это оказалась не цивилизация, а некая спецслужба даже не галактических, а вселенских масштабов! Их посольства имелись почти на каждой планете, но они никогда ни во что не вмешивались, заботясь исключительно о недоразвитых цивилизациях.

Очень суровыми методами.

Насколько эти методы суровы, Ежов мгновенно убедился. Он узнал, что еще в далеком двадцать седьмом веке итальянцы попытались колонизовать планетную систему, в которой была разумная жизнь. Очень примитивная — их предполагалось выселить на небольшой материк в южной части планеты и устроить резервацию, как некогда американцы сделали с индейцами. Однако галакты равнодушно предупредили, что этого не допустят.

Итальянцы галактов послали. Галакты не стали давать второго предупреждения — они просто превратили колонизационный флот в космическую пыль.

Итальянцы крепко обиделись. На Земле у галактов к тому времени было свое посольство, и уже через несколько дней его начали осаждать возмущенные пикетчики и просто хулиганье. Галакты не обратили на это внимания.

Итальянцы объявили им войну. Галакты и на это не обратили внимания.

Еще больше обозлившиеся итальянцы, ни с кем не посоветовавшись, сбросили на посольство сразу три ядерных бомбы. Галакты поняли, что от них не отвяжутся, нашли на карте Италию и превратили ее жителей в космическую пыль.

На следующий день Апеннинский полуостров предстал перед землянами чистым и свежим. Целая страна без единого жителя — только кучки одежды валяются. Ни одна травинка не пострадала, ни один хомячок, ни один турист — только сами итальянцы.

Так прекратило свое существование государство Италия…

Узнав это, Ежов сначала возмутился. Потом призадумался. В конце концов до него дошло, что если бы не галакты, земляне попросту не дожили бы до космических перелетов — было немало охотников прибрать к рукам и нашу планету тоже. В одном только двадцатом веке галакты трижды отгоняли от Земли любителей пошуровать на чужих планетах. Так что если бы не они, люди разделили бы участь папуасов Тихого океана — нас бы либо истребили в кратчайшие сроки, либо превратили в малую нацию, развлечение для инопланетных туристов.

Исполняли галакты и некоторые другие функции — к примеру, играли роль судей в конфликтах между планетами. Эдакий космический суд ООН. Только очень жесткий — тех, кто с их решением не соглашался, они со скучным видом превращали в космическую пыль. Следили, чтобы не было геноцида — ни один разумный вид не должен быть истреблен подчистую. А также охраняли экологию — всем еще помнился случай полувековой давности, когда в галактику Млечный Путь неизвестно откуда прибыл плазменный колосс размером с тысячу Солнечных Систем. В диаметре. Он бы оставил после себя след из миллионов уничтоженных звезд и планет, если бы флот галактов не встретил его прямо на входе, и… правильно, превратил в космическую пыль. Их любимый метод.

Галактов никто не любил. Собственно, большинство разумных существ их тихо ненавидели и побаивались. Но с их существованием приходилось мириться.

Как ни интересно было Ежову изучать будущее, этот процесс мог продолжаться хоть до бесконечности — со времен двадцать первого века границы человечества раздвинулись до необозримых масштабов. Поэтому он вновь вернулся к искомому объекту — Святославу Моручи.

Михаилу неоднократно доводилось искать пропавших людей. Обычно в таких случаях он начинал с того, что выяснял, кто видел пропавшего последним. В данном случае это был он сам… если, конечно, можно так выразиться. Ему лично до сих пор казалось, что искать Моручи следует в Твери двадцать первого века, но, судя по всему, попасть в прошлое все-таки невозможно. Значит, надо пробовать другие варианты.

В сейфе не нашлось ничего интересного — просто разные безделушки, частично купленные, частично наворованные там-сям. Кое что из этого было очень и очень дорогим, но помочь ничем не могло. А вот в столе отыскалось кое-что очень интересное — капитанская записная книжка. Маленький приборчик, в который Моручи надиктовывал свои мысли, когда они приходили к нему в голову. Потом их можно было прослушать или прочитать на экране.

Очень и очень устаревший прибор — в Империи такими никто не пользуется уже очень давно. Но судя по некоторым украшениям и дарственной надписи сзади, это был подарок. Памятный сувенир, который вовсе и не предполагалось использовать по прямому назначению.

Однако Святослав Степанович своим подарком пользовался, хотя не слишком часто. Записи последних дней вызвали у Ежова самый живейший интерес:

«Такое ощущение, что за мной кто-то следит. Сказать Фриде — пусть проверит.

Энрике вел себя как-то странно. Не знаю, но что-то было не так.

Интересно, зачем на таких разных планетах так срочно понадобился ценителл? Выяснить, для чего он предназначен.

На Комкре я заметил что-то подозрительное… только что именно? Так и не до конца — какой-то зуд в подсознании…

На Персефоне надо заглянуть к Оливии — может, она как-то связана?

Голова гудит. Бархат не заметил никаких отклонений — непонятно. Фрида отказывается помочь — говорит, что не хочет копаться в моих мозгах. Ей почему-то неприятно читать мысли близких знакомых. Впрочем, я ее понимаю.

Сегодня с утра посреди комнаты мерцало что-то непонятное. Может, побочный эффект гипера? Надо спросить у Рудольфа, бывает ли такое.

Снова это мерцание. Мне показалось, что на той стороне я увидел какую-то улицу. Похоже на портал.

В третий раз! Теперь все видно очень отчетливо — это какой-то средневековый город. У них там поздний вечер, почти ночь. Проехал какой-то древний механизм — все звуки отчетливо слышны. Надо позвать Ву — пусть скажет, что это такое. С той стороны кто-то идет прямо сю…»

На этом записи обрывались. Что было дальше, Михаил уже знал — это он шел «прямо сю…». Не следовало им пожимать руки, ох и не следовало… С недавних пор Ежов вообще начал испытывать к рукопожатиям подсознательную ненависть — сначала Курцов порезал палец, потом вообще какой-то кошмар…

— Зачем нужен ценителл? — спросил он у VY-37.

— Справка. Ценителл — редкий антибиотик, излечивающий некоторые виды аллергии и ослабляющий воздействие мутационных анфид.

— Понятно… А что такое Комкр?

— Справка. Комкр — планета, входящая в систему звезды Лосс. Принадлежит серранам.

— Кто такая Оливия?

— Информации недостаточно.

— А Энрике?

— Информации недостаточно.

Ежов понял это так, что VY-37 не может сказать что-то конкретное, зная только имя. Мало ли в мире людей с такими именами? Тогда он начал искать сам, надеясь, что у Моручи где-то есть и адресная книжка.

В информе нашелся некий Энрике Фредерик Галиодорос — торговец специями и медикаментами. Согласно бортовому журналу, именно от него «Вурдалак» получил свой нынешний заказ — доставку большой партии ценителла. Причем в восемь разных мест — на Комкр, Персефону, и еще шесть. Все остальные грузы на борту были взяты уже после получения этого заказа, и специально с таким расчетом, чтобы не пришлось отклоняться от курса.

Оливия Риоскэ тоже отыскалась. Весьма респектабельная пожилая дама… внешне. На самом деле она была одним из крупнейших торговцев «черными киберами». То есть — ворованными или попросту запрещенными. Именно у нее Моручи некогда купил Тайфуна — одновременно и ворованного и запрещенного.

Что самое интересное, Тайфун был частью большой партии киберов, которых Оливия получила как раз от Моручи. Он доставил их контрабандой с Хеймдалля, одной из планет Бундестага.

— Аарон Лазаревич, можно вас побеспокоить? — вошел на мостике Михаил. Кроме Койфмана там никого не было — все разбежались кто куда.

— Да, Мишенька? Выяснил что-нибудь? — как всегда ласково улыбнулся старик.

— Мне нужно в город — побеседовать кое с кем с глазу на глаз. Это можно устроить?

— Отчего же нельзя, — приятно улыбнулся дедушка. — Только надо дать тебе кого-нибудь в сопровождение — не маленький, сам понимаешь… Я, к сожалению, не могу — занят немножко. Ну ничего, сейчас подыщем кого-нибудь.

Впервые Михаил оказался за пределами «Вурдалака». Ну что ж, корабль как корабль, ничего такого уж невероятного. Орехового цвета, по форме напоминает сдавленную матрешку, лежащую на боку. Стоит на восьми коротких амортизаторах-опорах. В передней части расположены два больших каплеобразных иллюминатора, похожие на чьи-то злые глаза. За ними виднеется мостик, под ним торчат ракетные и лазерные орудия. Выходов наружу целых три — обычный пассажирский, грузовой, ведущий прямо в трюм, и шлюз — для выходов в безвоздушное пространство.

И еще есть четвертый, секретный, на крайний случай.

«Вурдалак» был сравнительно небольшим кораблем. По-настоящему крупные корабли вообще не приземляются на планеты. Само собой, бывают исключения, но обычно они просто зависают на орбите, а грузы и пассажиров спускают на посадочных ботах или телепортируют. Но «Вурдалак» в этом не нуждался — он с легкостью мог и взлетать, и приземляться самостоятельно. Тридцать девять метров в длину, двадцать шесть в ширину, двенадцать в высоту без амортизаторов. Не мелочь, конечно, но отнюдь не гигант.

У трапа деловито попискивал Тайфун, ощетинившийся дулами — стоял на страже. На него облокотилась Джина, держащая в руке зажженную сигарету. Во рту у нее тоже торчала сигарета. Сигареты были какие-то странные — очень длинные, голубого цвета, и словно бы металлические.

— Джиночка, солнышко, а где все наши? — улыбнулся второму пилоту Койфман.

— Соазссь в трюме — торгуется с заказчиками. Что-то они ему там неправильно заплатили… — равнодушно ответила Джина. — Дитирон и Дельта с ним — помогают. Косколито пошел в бар. Фрида спит. Рудольф вон, наверху сидит — царапину на обшивке нашел, латает. Бархат и Ву где-то внутри. А Остап с другой стороны — оставляет память…

— В смысле — память? — не понял Михаил.

— Тебя не касается, — деловито щелкнула его в лоб Джина. Она, похоже, даже радовалась, что у нее появился «мальчик для битья».

— Джиночка, ну как же тебе не стыдно? — ласково наступил ей на ногу старичок. — Остап, Мишенька, у нас как кот — метит все планеты, на которые прилетает.

— Ось так, — согласился берсерк, появляясь из-за левого крыла. — Ось и смачно я причал удобрив! А що вы сказалы?

— А то, что Мишеньку надо бы в город доставить, — пояснил Койфман. — Мы же обещали ему помогать? Вот и надо помогать.

— Та це мы завжды! — не стал спорить Остап. — Ща катир вытащимо, та политым, куды кажешь.

— Смотри у меня, — прошипела Джина, хватая Ежова за лацканы комбинезона. Ему оставили капитанский мундир, хотя и скрепя сердце. — Ой, смотри, если сбежишь, я твой [цензура] в мясорубку засуну и буду крутить, пока брызги не полетят! А потом изнасилую!

— Интересно, как?.. — вполголоса пробормотал Михаил.

— Да уж сумею! — пообещала Джина.

Из трюмного люка, покачиваясь, вышел Остап. И Ежов моментально забыл обо всех угрозах Джины — глаза у него чуть не вылезли из орбит. Когда великан говорил «вытащимо», он имел в виду именно то, что имел в виду. Он имел в виду…

Остап нес на плечах планетарный катер!

Три тонны! Три тонны на человеческих плечах! Его бицепсы вздулись до чудовищной величины, и сейчас он изрядно напоминал Халка из комиксов.

Только не зеленого.

— Остапчик, опять придуриваешься? — неодобрительно посмотрел на это Койфман. — Смотри, лопнет скоро какая-нибудь мышца, даже Бархат не вылечит…

— Та ни боись, Койфман, ни лопне! — весело прокряхтел Остап, сгружая катер с плеч. — Я нирушимый!

— А вот катер наверняка поцарапал! — обозлилась Джина, осматривая свое сокровище. — Ты, бугай тупой, ты можешь просто выкатить катер?! Там же полная механизация, дубина!

— Та ну, так гирше, — пожал плечами гигант. — Ну що, Кроу, твоя улюблена играшка тут, добре? Сядай до керму, та газуй скорише.

— Сейчас, погодите, договоримся, — Койфман пошел к стоящим неподалеку и с большим любопытством наблюдающим за всей этой кутерьмой мужикам в серебристо-серой форме.

Космопорт Персефоны был очень большим. Собственно говоря, вся Персефона представляла собой один огромный космопорт. Точнее, бизнес-центр СОП. На Деметре, столичной планете Союза Объединенных Планет, насчитывалось четыре миллиарда жителей. На ее спутнике Персефоне — два миллиарда. И это при том, что Деметра даже немного больше Земли, а Персефона более чем вдвое меньше Луны. Конечно, ее давным-давно подвергли терраформированию, создали искусственную атмосферу и увеличили гравитацию, но прибавить полезной площади не получалось никоим образом. Персефона представляла собой огромный человеческий улей.

Таможенный сбор «Вурдалак» уже заплатил, но чтобы отправиться в город, нужно было получать отдельное разрешение — на СОП господствовала мощная бюрократия. В космопорте имелись бары, торговые заведения и прочие интересные места — этого вполне хватало, если приземлился всего на несколько часов. Вон, Косколито сейчас как раз и сидел в ближайшем баре, накачиваясь самым дешевым виски. У серранов другой обмен веществ, поэтому виски (и именно самого низшего сорта) для них подобно изысканнейшему напитку. Конечно, они этим вовсю пользуются.

Торг продолжался недолго. Койфман, не прекращая улыбаться, очень быстро убедил таможенников выдать пропуск в город на три лица, несколько темно-красных бумажек (СОПовские кредиты, печатаемые на специальном сверхтонком пластике) перешли из рук в руки, и старик вернулся обратно.

— Джиночка, пиф-паф придется оставить здесь, — деловито конфисковал у нее игольники он. — С ними тебя не выпускают. И тот, что в лифчике — тоже сдай.

Джина сделала вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Джиночка, не заставляй меня тебя обыскивать, — сделал умильное лицо Койфман. — Я-то не против, но вот ты вряд ли обрадуешься…

— Да на, подавись, старый хрыч! — оскалилась стерва.

— Вернется капитан — все ему про тебя расскажу, — расплылся в улыбке престарелый ябедник. — Ладно, Мишенька, в добрый путь. Только надолго не задерживайтесь — у нас маршрут. Если мы из-за тебя опоздаем доставить следующий груз, Соазссь тебя своими щупальцами задушит…

Примечания

1

Крыжан — мелкое насекомоядное, обитающее на Святой Земле. Отличительная особенность — длинный хвост, свернутый в спираль.

2

Крюгом — гигантская панцирная рептилия, обитающая на Святой Земле.

3

Ходзек — разновидность кузнечиков, обитающая на Святой Земле.