Паргоронские байки. Том 6

Александр Рудазов, 2022

Все когда-то заканчивается, в том числе и веселые посиделки у Паргоронского Корчмаря. Майно Дегатти и лорд Бельзедор трое суток гостили у него, пили, ели и слушали занимательные истории, а то и сами их рассказывали, но пора и честь знать, пора расходиться. Но еще не сейчас. Нижний Свет только что погас, впереди целая ночь. Еще есть время выпить по чарке… по две… по три… и послушать еще историй, конечно! Присаживайтесь, господа, мы пока еще не расходимся.

Выходи замуж за моего мужа

1521 год Н.Э., Паргорон, лабиринт Хальтрекарока.

По коридору тащился жирный, гадкого вида демон. Он выполз из своего закутка и теперь влек тушу к господину, накатываясь на пол с влажными звуками. Позади оставался липкий след, крохотные ножки хватались за половицы и подтягивали Гришу вперед.

— Какое дерьмо… — бормотал он озлобленно. — Какое же дерьмо… Ху… хуже финала «Игры престолов»… Я не думал, что такое возможно… не думал… Нет пределов для говноделов… Бедный «Светлячок»… они клепали его, пока шедевр не превратился в кал… В КААААЛ!!!

Он заорал прямо в лицо одной из наложниц, и та испуганно отшатнулась. А Гриша, все еще стеная и похныкивая, вдруг сообразил, что дворец малость изменился за время его хикканства. Интерьер стал более минималистичным, часть украшений и произведений искусств пропала, что-то вообще, кажется, перестроили или капитально отремонтировали…

Интересно, что он такое пропустил?

Лахджа ползущего мимо Гришу толком не заметила. Она холодно смотрела на другую демоницу.

— Привет, Лахджа, — улыбнулась та одними губами.

— Привет, Ассантея, — сухо проронила Лахджа.

Вернулась-таки. Командировка должна была рано или поздно закончиться — и она закончилась.

— Мы, кажется, повздорили в прошлом году, — продолжала улыбаться Ассантея. — Но теперь, я думаю, незачем таить обиды. В тяжелые времена надо объединяться. Всем домом.

— Совершенно с тобой согласна, — ровным голосом сказала Лахджа. — Я не собираюсь долго таить обиду.

— Вот и славно. Рада, что мы все прояснили.

Возможно, Ассантея действительно не считает случившееся поводом для серьезной ссоры. В конце концов, что она такого сделала? Просто пыталась убить Лахджу и ее дочь… или всего лишь похитить?.. Какая разница, у нее все равно не получилось.

Демоны после такого вполне могут остаться… нет, не друзьями, конечно, но приятелями. Продолжать спокойно общаться, здороваться за ручку. Демолорды вообще все переплетены междоусобицами и предательствами, не говоря уж о мелких пакостях. Фурундарок множество раз пытался убить брата… не всерьез, но тем не менее.

Да и саму Лахджу тут далеко не все обожают. Вот, хотя бы эта… легка на помине.

— Зачем, вот зачем ты это сделала, дура?! — вместо приветствия прошипела Абхилагаша. — Привет, Ассантея.

— Привет, Абхилагаша, — кивнула та. — А что она такого сделала?

— Что она сделала?! — захлопала глазами Абхилагаша. — Спасла Хальтрекарока!

— Спасла Хальтрекарока?.. — удивилась Ассантея.

— А ты не знаешь?! Пфе!.. Тебя кто просил лезть?! — придвинулась к Лахдже Абхилагаша. Ее нижняя губа нервно тряслась. — Ты хоть знаешь, что ты наделала?!

— Абхилагаша… ты что же, не рада возвращению любимого мужа?.. — изобразила изумление Лахджа. — Но подожди, подожди!.. Прежде чем отвечать — убедись, что он снова не стоит позади тебя.

Абхилагаша круто развернулась и озарила собой ближайшее пространство. Ауры Хальтрекарока рядом не ощущалось, но демоница все равно понизила голос и зло процедила:

— Думаешь, что выслужилась? Думаешь, что теперь он будет тебя выделять? Айчапово ты отродье, да мы ж могли веками душ не считать, потихоньку разделили бы его сокровища и вклад, пока он там где-то далеко! Живой, но заключенный! Ты хоть знаешь, как успели навариться слуги Кхатаркаданна за каких-то четыреста лет его отсутствия?

— Это же была идеальная ситуация, Лахджа! — кивнула подошедшая Нагалинара. — Он заперт в другом мире, но жив и остается демолордом, а мы можем жить свободно и распоряжаться его добром!

— Ну да, как слуги Кхатаркаданна, — хмыкнула Лахджа. — Только когда он вернулся, то не поленился отыскать и замучить до смерти всех, кто не оправдал доверия.

— Хальтрекарок не такой. Этот жалкий, ленивый… — Абхилагаша осеклась, снова озарила собой пространство, но все же не стала заканчивать фразу. — Да и на что ты надеялась? Вот что ты выгадала с его спасения? Да ничего! Нам всем, в том числе и тебе, было бы куда лучше, если бы все сидели на жопе ровно, без тупых и слишком деятельных подлиз вроде тебя!

— А теперь все! — согласилась Нагалинара. — Он вернулся, да еще стал свидетелем того, как мы… разбирали вопросы наследования. Теперь он считает, что мы замышляли против него.

— Думаешь, сумела подмазаться к нему?! — уже просто кипела от злости Абхилагаша. — Ему все равно, зато весь гарем мечтает тебя прибить!

Лахджа поняла, что сейчас будет драка. У сестер-жен здорово накипело, особенно у этих, амбициозных. Они первое время держались от нее подальше и вообще старались не отсвечивать, но со временем убедились, что Хальтрекарок вовсе не начал выделять Лахджу. Он не только ее не приблизил, но даже как будто стал чураться.

Да и вообще он заметно изменился после своего похищения. Проведенные в плену у Пеймона дни в нем что-то надломили. Он словно внезапно осознал, что не все в этом мире его друзья. От добродушной расслабленности не осталось и следа, Хальтрекарок стал заметно угрюмей, подозрительней и с виду даже умнее.

Может, случившееся и к лучшему. А может, нет. Лахджу, во всяком случае, он отблагодарил как-то странно.

По факту ведь это она его спасла. Нет, основную работу сделали демолорды, да и уговорить их оказалось несложно… но подняли бы они задницы, если бы не она? Неизвестно.

И что она получила в награду? Ме. Одно-единственное Ме. Причем абсолютно мусорное — Зеленый Цвет. Позволяет перекрасить что угодно в зеленый.

Хальтрекарок им как будто откупился не глядя. Кинул первую попавшуюся ерунду из ящика с безделушками.

Это было просто оскорбительно.

При этой мысли Лахджа с досадой ударила кулаком по стене. Абхилагаша все еще что-то визжала, и это раздражало все сильнее.

На стене появилось зеленое пятно. Ну да, теперь Лахджа может и вот такое. Здорово. Почти так же круто, как создавать ложки. Абсолютно бесполезное умение для всех, кроме маляров.

–…Ты меня слушаешь?! — прорезался истошный крик.

— Нет, — медленно перевела взгляд на Абхилагашу Лахджа.

Бывает, что какой-то человек или в данном случае демон настолько болтлив, криклив или настырен, что ты частично глохнешь, когда он открывает рот. Именно так у Лахджи давно уже обстояло с Абхилагашей.

— Ты очень юна, дочь Мазекресс, — сказала Нагалинара, постукивая пальцами по рукояти меча. — Я очень долго снисходительно к тебе относилась.

Абхилагаша тоже придвинулась поближе. Ассантея, наоборот, отступила, с интересом взирая на происходящее… но далеко не ушла.

Места для драки полно — во дворце высоченные потолки и широченные коридоры. Хальтрекарок может гулять по ним в своем истинном облике, так тут просторно. Но Лахджа окинула сожалеющим взглядом картины и статуи — сплошь подлинники, шедевры высокого искусства. Хотя некоторые несут следы реставрации, временной открутки — их уже неоднократно ломали, портили, сжигали…

— Простите… — пробормотала Лахджа.

— Поздно просить прощения! — возмутилась Абхилагаша.

— Я это не вам, а вечным ценностям. Может, выйдем на свежий воздух?

Нагалинара коротко кивнула. Это очень в духе гохерримов — идти в случае чего на дуэльную площадку. Если бы они тузили друг друга где попало, Паргорон постоянно выставлял бы счет собственной армии.

На Абхилагашу Нагалинара не смотрела — держалась отстраненно, с отчужденным видом. В последние годы отношения у них окончательно остыли — а ведь когда-то Нагалинара была одной из «фрейлин» любимой жены, ходила за Абхилагашей хвостом.

И спасение Хальтрекарока огорчило ее как бы не еще сильнее — она в гареме единственная гохерримка и откровенно тяготится своим положением. У нее тогда были все шансы прирезать Абхилагашу и заграбастать самый жирный кусок.

А Лахджа все испортила.

— А все-таки, что случилось? — поинтересовалась Ассантея, отклеившись от стены. — В чем опять провинилась наша общая любимица?

— Ты что, тоже меня не слушала?! — разъярилась Абхилагаша.

— Я слушала, слушала. Внимательно. Но твоих слов было очень много, а смысла в них — очень мало. Можно краткий экскурс для тех, кто только что вернулся?

— Хальтрекарока похитил и собирался съесть адский Князь Тьмы, — коротко изложила Нагалинара. — Лахджа каким-то образом уговорила демолордов за него вступиться.

— Еще одно свидетельство того, что мужчине следует полагаться на братанов, а не на шлюх, — проронила в сторону Лахджа. — Копирайт — Асмодей.

— О-о-о, как это мило… — растянула губы аж до ушей Ассантея. — Какая ты преданная, Лахджа. Не замечала раньше за тобой такой любви к нашему мужу.

— Все познается в сравнении, — перевела на нее взгляд Лахджа. — Мне тяжело было представить на его месте другого господина.

— Действительно, действительно. Подумать страшно, что с тобой бы стало в гареме кого-нибудь вроде Кошленнахтума.

— Кто знает, быть может, он и тебя бы прихватил.

Лахджа и Ассантея обменялись ласковыми улыбками голодных гадюк. От Ассантеи, конечно, не укрылись истинные мотивы Лахджи. Кто-кто, а она сразу сообразила, чего ради та лезла из кожи вон ради Хальтрекарока.

У Лахджи мелко подрагивал хвост. Она почти кожей ощущала напряжение. Чувствовала обращенную к себе ненависть. Смертная под этими взглядами уже дотлевала бы, скукоженная и сгнившая.

— Знаешь, Хальтрекарок не очень-то переживает, когда с одной из нас что-то случается, — произнесла Абхилагаша. — Помнишь Мистрильду?

Лахджа задумалась… а правда, она не встречала Мистрильду после той заварушки с Пеймоном. А ведь почти месяц прошел…

Кажется, Абхилагаша лучше всех знает, где волшебница сейчас.

— Хальтрекарок ни разу о ней не спрашивал, — сказала Абхилагаша. — А ведь она была одной из любимейших. Как ты.

— Что ты ветер стегаешь? — вздохнула Лахджа, раздувая руку. — Иди сюда, я оторву тебе башку.

Ее хвост с влажным чмоканьем разделился на три. Страшные хлысты метнулись вперед — сразу к трем горлам.

У Нагалинары загорелись глаза. Наконец-то! Гохерримский клинок свистнул, демоница молнией рассекла хвост Лахджи… но тот оказался с содержимым! Из обрубка сразу ливанула едкая щелочь — и тоже почти живая, подвижная!

Абхилагаша исчезла, снова появилась, взмыла к самому потолку и разинула пасть. Не собиравшаяся участвовать Ассантея же на долю секунды замешкалась — и первый удар пропустила.

По стене пробежала трещина. В коридоре сошелся настоящий паргоронский интернационал — четыре высшие демоницы разных видов. Все были ослепительно красивы — и пытались вырвать друг другу кишки.

Впрочем, Лахджа сейчас уже не казалась красивой. Ее очертания расплылись, волосы взметнулись белой пургой, правая половина лица стала инсектоидной, а все тело покрыли многоцветные перья пополам с шерстью. Она молниеносно перетекала из формы в форму, не задерживаясь надолго ни в одной.

Да и Абхилагаша сразу перешла в истинный облик — огромной монстрообразной бабищи с четырьмя сиськами и вываленным из пасти языком. Два чудовища рвали друг друга на части — Абхилагаша пыталась втянуть Лахджу в зев, Лахджа била ей по ушам разрывающим перепонки визгом, смертельным ультразвуком.

Где-то в этом месиве сверкал меч Нагалинары. Она наконец-то дорвалась до любимой забавы гохерримов и почти стонала от восторга. Ассантея и Абхилагаша единым усилием отбросили Лахджу, впечатали ее в стену — и в плоть вошла полоса стали.

Туша Лахджи взорвалась облаком раскаленного газа, драконьего пламени. Оно вырвалось под страшным давлением, превратило в пепел несчастные картины и статуи, заставило демониц орать от боли… но не убило, конечно.

Нагалинара издала сдавленный хрип. Ее тело покрылось хрустящей корочкой, а глаза вытекли. Ассантея, успевшая сдвинуться в Тень, пострадала меньше. Абхилагаша и вовсе осталась почти невредима — и начала всасывать ошметки Лахджи.

Трое на одну — это все-таки ужасно нечестно. Лахджа сопротивлялась, она собирала себя обратно, прорастала тончайшими щупальцами в камень, цеплялась плотью за пятки и голени Абхилагаши… но от Ассантеи уже струилась какая-то дрянь, а Нагалинара часто дышала, покрываясь свежей кожей, снова поднимая меч…

— Это что здесь происходит?! — раздался гневный окрик.

По коридору просеменил пушистый рыжий кот… нет, уже не кот. Совнар на глазах становился самим собой — бушуком в деловом костюме… и с очень злобным личиком.

Он не стал тратить время зря. Бухгалтер Хальтрекарока сходу увеличился во много раз, почти достиг макушкой потолка… и принялся охаживать демониц кнутом.

Его плетка была не просто плеткой. Нагалинара, Ассантея и Абхилагаша завизжали от боли. Нагалинара едва не уронила меч, Абхилагаша вернулась в человеческий облик, Ассантея упала на колени.

— Вы, потерявшие страх шалавы! — в ярости рычал бушук. — Плюющие в протянутую руку отродья! Изменницы, которых давно стоит заменить на дешевых самоталер! Среди всех вас одна-единственная не забыла о своем долге — и за это вы решили ее заклевать толпой?! Слишком давно вас не учила БОЛЬ!!!

Демоницы с истошным криком удрали от взбешенного Совнара. Тот еще несколько раз саданул им в спины, а потом злобно фыркнул, уменьшился до обычных размеров и подал руку быстро регенерирующей Лахдже.

— Идея с самоталер не так уж и плоха, — сказала та. — Но Хальтрекарок и их избалует.

— Это уже вряд ли, — мрачно сказал Совнар. — После всей этой истории счет Хальтрекарока просел. Говорю тебе по секрету, не вздумай трепаться.

— И Лахджа пообещала не трепаться… а мы теперь узнаем об этом от Янгфанхофена, — хмыкнул Бельзедор.

— Об этом я узнал не от нее, — поморщился Янгфанхофен. — Бельзедор, право же, я демолорд. Ты думаешь, у меня нет других источников информации, кроме малахольной зазнобы Дегатти?

— Насколько сильно? — спросила Лахджа.

— Не настолько, чтобы волноваться за статус демолорда. Но нас ждет много работы. Могу я в ближайшие недели рассчитывать на твою помощь? Я думаю, тебе будет полезно побыть подальше отсюда, пока все не утрясется.

— Конечно, — обрадовалась Лахджа.

— Вот и ладненько, дам тебе знать. Кстати, ты у нас все еще жеманишься, души не поглощаешь?.. С этим надо уже что-то делать.

Лахджа неопределенно пожала плечами. Может и правда пора отбросить стыд. Кошленнахтуму или Клюзершатену она, конечно, противником все равно не станет, но это не единственные ее недруги. Даже удивительно, сколько демонов жаждет ее крови — в ее-то юном возрасте.

— Спасибо, что выручил, — сказала она Совнару.

— Не за что, не за что. Не хочу, чтобы у нас, слуг, были поводы считать, что верность наказуема, а не вознаграждается. Если Хальтрекарок не видит нужды тебя поддержать сейчас, это сделаю я.

— Спасибо, Совнар, — повторила Лахджа. — Хорошо иметь друга, тем более если этот друг — ты.

— Лахджа, я лишь хочу показать тебе, что путь, выбранный тобой, это не путь лишений, а самый верный путь, ведущий к возвышению, — самодовольно поправил галстук Совнар. — Будь и дальше верной слугой своего господина, помогай мне упрочивать его положение — и упрочится и наше.

— Девиз бушуков?

— Девиз бушуков. Бывают периоды, когда мы сдаем позиции, но это временно, если мы не вешаем нос и продолжаем работать.

— И после плохого урожая нужно сеять, — согласилась Лахджа. — Не жалеешь, что решил помочь Хальтрекароку?

— Посмотрим, как будет, — неопределенно сказал Совнар. — Кстати, если я знаю Абхилагашу… а я знаю Абхилагашу… тебя сейчас…

Лахджа почувствовала резкий рывок, вокруг все раздвоилось, поплыло… и она шмякнулась на мраморный пол. Прямо перед лицом хмурого Хальтрекарока.

Абхилагаша выла волком, старательно расчесывая следы от плети. Совнар, который последовал за Лахджой уже своим ходом, сидел в уголке и вылизывался. Ассантея и Нагалинара старались сделаться невидимыми, зло косясь то на Лахджу, то на Абхилагашу.

— Итак, вы все в сборе, — мрачно произнес Хальтрекарок. — Мои любимые жены. Лахджа. Абхилагаша. Нагалинара. И… четвертая.

Имя Ассантеи он успел забыть. Ожидаемо — та отсутствовала почти год.

Волей Хальтрекарока их швырнуло на колени, рядком. Лахджа осторожно отрастила глазок на темени и смотрела, как Хальтрекарок проплывает из стороны в сторону, скрестив руки на груди.

Он не улыбался. Не глядел слегка сквозь окружающих, как обычно. На челе его лежала тень.

Сейчас его лучше лишний раз не злить.

Это понимали все, кроме Абхилагаши. Ассантея и Нагалинара явно не собирались раздувать скандал — наоборот, они бы предпочли быть где угодно в другом месте. Но не Абхилагаша, нет, только не Абхилагаша. Она демонстративно причитала, шумно всхлипывала, вздрагивала всем телом…

— Поднимите лица, — недовольно приказал Хальтрекарок.

Жены послушно вскинули головы. Темный Балаганщик вздохнул и перевел взгляд на Совнара. Бушук в обличье рыжего кота по-прежнему умывался.

— Итак, правильно ли я понял тебя, Абхилагаша? — тяжелым голосом сказал Хальтрекарок. — Совнар избил вас троих. Совнар, мой самый доверенный слуга. По навету Лахджи. Лахджи — почему-то единственной из жен, как-то причастной к моему… возвращению. Как неприятно.

Несколько секунд царило молчание. Все более гнетущее, все более страшное. От демолорда шли гулкие, давящие волны — головы от этого кружились и слегка подташнивало. Злость Хальтрекарока почти можно было потрогать.

— Как неприятно видеть ваши уродливые зареванные лица!!! — наконец прорвало его. — И у вас еще хватило наглости мне нажаловаться?! Абхилагаша, ты совсем тупая?!

Судя по взглядам Ассантеи и Нагалинары, они задавались тем же вопросом.

Хальтрекарок подлетел ближе и ударил Абхилагашу ладонью. Ту отбросило, она впечаталась в стену. Прекрасной демонице раздробило челюсть, зубы посыпались, а череп треснул.

— Благодари Древнейшего, что ты дочь двух демолордов! — процедил Хальтрекарок. — Любую другую я бы за такое сожрал!

Нагалинара и Ассантея сжались в комочки… ну да, они-то не дочери демолордов. Лахджа пристально на них уставилась и облизнула губы кончиком языка.

Но основной гнев Хальтрекарока выплеснулся на Абхилагашу. Двух других же он только окинул злым взглядом и произнес:

— Сколько у меня сейчас жен?

— Сто семьдесят четыре, — возжег в воздухе ярко-голубые письмена Совнар. — Вот полный список.

— М-м… некомплект. Хотя я начинаю думать, что стоит сократить обратно до сотни. Возможно, пора жить скромнее.

Совнар аж засветился от радости, явно благодаря покойного короля Пеймона. Но тут же скрыл свои чувства, потому что Хальтрекарок недовольно нахмурился.

— Возможно, потом сокращу, — сказал он. — Но не сейчас. Нет. Надо поддерживать престиж, чтобы не разносили дурацкие слухи. И только поэтому вас четверых я не сожру. Вы слишком ценные единицы.

Лахджа моргнула. Она не ослышалась, он сказал «четверых»?.. Просто машинально посчитал и ее?.. Или…

— Но право на жизнь вам придется заслужить! — повысил голос Хальтрекарок.

Лахджа приоткрыла было рот, но благоразумно передумала. Сейчас лучше не заострять. Не спрашивать, почему она тоже оказалась среди виноватых.

— После определенных событий у меня осталось всего сто семьдесят четыре жены, — произнес Хальтрекарок. — Это нехорошо. Мои гости начинают замечать некоторую утрату лоска. Только вчера мне об этом сказал… я не могу себе позволить и дальше терять престиж. Поэтому вы четверо займетесь пополнением гарема.

— Мой господин, мы всегда рады служить тебе, и я готова выступить прямо сейчас! — торопливо выпалила Нагалинара.

— Я тоже! — на долю секунды отстала Ассантея.

— Ну и я, конечно, — проворчала Лахджа. — Аж кушать не могу, как хочу поскорее этим заняться. Только… господин, а ты уверен, что можно доверить другим столь ответственный выбор? Что если одна из нас ошибется и приведет кого-то, не удовлетворяющего твоим изысканным вкусам?

— Разумное беспокойство, — согласился Хальтрекарок. — Действительно, ошибки в таких вещах недопустимы. И чтобы их не случилось… да, я одарю вас всех особым Ме.

Демолорд по очереди коснулся лба каждой из жен, и те заморгали, определяясь с новой способностью.

— Это Ме Поиска Красавиц, — объяснил Хальтрекарок. — Оно подсказывает и направляет на тех дев, что во всех отношениях удовлетворяют моим вкусам. Видите, я не отправляю вас на задание без должной подготовки.

Лахджа смерила Хальтрекарока пустым взглядом. Ну да, конечно, для такого-то важного дела у него Ме всегда найдется. Аж четыре штуки создал, не поленился.

Но вслух она сказала:

— Какое полезное Ме. Ты так щедр, мой господин.

— Я знаю, — милостиво кивнул Хальтрекарок. — Поблагодарите меня потом. Можно одновременно, заодно и помиритесь.

Лахджу охватили смешанные чувства. Делить постель с этими девицами ей не особенно хотелось… да и с Хальтрекароком, в общем, тоже. Честно говоря, она уже давно не исполняла супружеский долг, и ее это нисколько не огорчало.

Хальтрекарок после возвращения от Пеймона вообще слегка подрастерял либидо. То ли Князь Тьмы таки вытянул из него часть моджо, то ли просто посттравматический синдром.

Лахджа с удовольствием бы провела с ним сеанс, объяснила, что в подобном опыте нет ничего плохого, многие гхьетшедарии с удовольствием это практикуют. Даже без особой тяги — просто ради разнообразия. Такой уж они народ.

Она бы даже слегка смаковала, слушая, как он жалуется на то, что регулярно проделывает с другими сам. Но Хальтрекарок вряд ли сейчас расположен раскрывать кому-то душу. Да и потом вряд ли сподобится.

— Господин, что делать, если у тех, кого мы найдем, уже будут господа? — спросила Ассантея.

— Мне всему вас надо учить? — раздраженно спросил Хальтрекарок. — Разбирайтесь по ситуации.

— Я просто хочу узнать, что мы можем обещать взамен… можем ли вообще что-нибудь обещать от твоего имени?

— Все, что менее ценно, чем новая жена, — отмахнулся Хальтрекарок. — А теперь ступайте — и не разочаруйте меня!

–…Что я вообще делаю в этом вертепе?.. — бормотала себе под нос Лахджа, таща под мышкой Астрид. Та сегодня была не в настроении сопротивляться и болталась, как мешок с картошкой. — Думаю, нам с тобой надо переехать.

Астрид выдула носом пузырь.

— Присмотришь? — попросила Лахджа, тряся за плечо Сидзуку.

— Я сплю… а, что?.. — с трудом продрала глаза соседка. — Ты куда опять? Все, сваливаешь? Я тогда те вещи, которые ты не успела забрать, заберу себе?

— Если бы я сваливала, то вместе с дочерью. Пока что просто в командировку. Особое поручение Хальтрекарока.

— А, опять… что на этот раз?

— Особое задание. Тебе бы понравилось.

— Это какое? — заинтересовалась Сидзука. — Сокровища пересчитывать?

— Набирать новых жен.

— Понятно. Я с тобой.

— Нет, ты посидишь с моей дочерью. Не хочу, чтобы ее кто-то обижал.

— Да никто ее не обидит, — отмахнулась Сидзука, суя Астрид кусок копченой говядины. — Я лучше тебе помогу!

— Чем, апробацией?

— Да ну тебя! Лахджа, ты слишком самонадеянна! Ты не разбираешься в том, что любит наш господин! — открыла ноутбук Сидзука. — Тебе необходим кто-то с моим опытом и возможностями!

— Он мне выдал Ме со своим вкусом на женщин… кстати, ты соответствуешь.

— Вот уж спасибо, а то я не знала. Куда полетишь?

— В Мпораполис сначала… а там посмотрим.

— Понятно. Я с тобой.

— Сидзука, я не могу таскать с собой другую жену Хальтрекарока! — начала раздражаться Лахджа. — Ме будет все время реагировать на тебя! Это как магнит рядом с компасом держать!

Этот довод оказался непрошибаемым, и Сидзука неохотно отвязалась. Хотя и потребовала хороших омияге за работу нянькой. Она не любила сидеть с Астрид… никто не любил сидеть с Астрид. Она кусалась.

— Мое слово вызова ты знаешь, — напомнила Лахджа. — Будут проблемы, сразу призывай.

Она не могла дождаться, когда Астрид немножко подрастет. Как только та научится внятно говорить, можно будет вручить ей право призыва — и не нужно каждый раз просить Сидзуку.

Конечно, кроме Ассантеи никто пока на Астрид не покушался. Но Кошленнахтум по-прежнему сидит в Туманном Днище, и черт его знает, что творится в его мозгощупальцах. С тех пор, как Хальтрекарок вернулся, он о себе не напоминал, но Лахджа не хотела больше рисковать.

Дворец она покинула с некоторым опасением. Она теперь постоянно его испытывала за пределами гхьета мужа. Все время казалось, что Кошленнахтум следит, подстерегает. Что вот сейчас разверзнутся порталы, выстрелят клыкастые щупальца…

Она из-за этого даже за Кромку стала ходить реже. Перестала бы ходить совсем, но соблазн оказался сильнее страха.

— Дегатти, не ухмыляйся так самодовольно, — покачал головой Янгфанхофен. — Женщина жизнью ради тебя рисковала.

— Ну я же не знал.

— А если б знал? Отговорил бы?

— М-м-м… но теперь-то я знаю, что он оставил фархерримов в покое.

Паргорон. Есть в нем все-таки какая-то мрачноватая красота, своеобразное темное очарование. Лахджа парила над просторами Мглистых Земель, смотрела на зарницы скрытого за горизонтом Нижнего Света. Внизу пустоши перемежались терниями, кое-где виднелись хутора храков, небольшие леса. Мелькнуло причудливое светящееся здание — усадьба какого-то гхьетшедария.

В Туманном Днище пейзаж стал побогаче, растительности резко прибавилось, а Нижний Свет наконец-то появился на небе сам. Внешней стороне Паргорона освещения не хватает… зато на внутренней его с переизбытком. Это даже на их хозяйстве отражается — на внутренней стороне растят злаки, фрукты, овощи и прочие культуры, которым нужен свет. На внешней в основном занимаются скотоводством, растят мясных гор, мавош, личинок Хлаа и специфические паргоронские корнеплоды, которым свет не нужен.

В латифундии Фурундарока полно и обычных культур, но на то он и Величайший Господин.

Демонам, конечно, необходимы души. Высшие демоны подпитывают так духовную силу и растут в могуществе, а для низших это валюта. Но получать из-за Кромки и все остальные блага им невыгодно, большую часть проще производить на месте. Тем более, что паргоронские сорта растений уже привычны к фоновой скверне, уже не страдают от постоянного воздействия Тьмы. Они уже одемонились полностью или частично.

Так что Паргорон — это такая же цивилизация, как и в обычных мирах, просто со своими особенностями. Потому что все в нем хотят того же самого, что и в родном мире смертной Лахджи. Что-то жрать — и лучше послаще; с кем-то спать — и лучше почаще; работать поменьше — и зарабатывать побольше.

И чтобы не болело ничего.

Лахджа планировала сразу начать с Мпораполиса, нырнула на Призрачную Тропу, но была слишком погружена в свои мысли и перепутала оси. Ей все еще не хватало опыта, она не всегда уверенно ориентировалась в этом надмирном лабиринте.

— Где я вообще? — растерянно моргнула она, выбираясь наружу.

Это явно Туманное Днище, на небе появился Нижний Свет, но судя по его высоте над горизонтом — до Мглистых Земель недалеко. Не в ту сторону пошла… и хорошо хоть, направление в целом верное.

Так что теперь Лахджа летела в Мпораполис своим ходом, но не слишком быстро, не слишком торопливо. Куда ей спешить? Это Абхилагаша сразу забегала, как ошпаренная, пытается теперь выслужиться. Она слишком сильно упала в глазах любимого мужа, ей нужно срочно вернуть его расположение.

А Лахдже, в общем, все равно. Привести парочку тех, кто сам спит и видит, как бы это выйти замуж за демолорда — и довольно. Зарабатывать очки репутации ей не нужно — у нее теперь железная броня. Хальтрекарок, конечно, мудак, но даже он должен испытывать какую-никакую признательность.

Конечно, об этом лучше не напоминать и уж ни в коем случае не намекать на то, что он ей теперь по гроб жизни обязан. Ему явно неприятно вспоминать о том случае — он Лахджу даже чурается. Она теперь часть этой истории, ее лицо пробуждает дурные воспоминания.

Возможно, он все-таки от нее избавится. Но убивать уж точно не станет. Просто передаст ее в полное распоряжение Совнара или вообще отпустит в свободное плавание. Лахджа, вероятно, останется его формальной женой… но в этом нет ничего страшного, лишь бы он потом снова не сделал крутой разворот.

Кстати, надо будет прицениться к квартирам в Мпораполисе. У нее по-прежнему есть доступ к счету мужа, но слишком большой расход вызовет недовольство Совнара. Золотые Холмы ей точно не по карману, а вот какой-нибудь спальный район неподалеку от клиники Зиммизхи будет в самый раз…

Ее мысли прервало странное ощущение. Как будто зов на границе сознания, неслышная музыка… а, точно, это же ее новое Ме. Но до Мпораполиса еще далеко, так что подходящая красавица где-то тут, среди хуторов… да ладно, храчка, что ли?

Храки довольно стремные. Похожи на крепких рослых людей с синей кожей и головами, вросшими в плечи. Шейные мышцы у них так утопают в плечевых, что шей как будто и нет вовсе.

Но они на самом деле есть, конечно, иначе храки не могли бы и головы повернуть.

Лица у них тоже, кстати, вызывают эффект «зловещей долины». Широкие и лунообразные, похожие в целом на человеческие… но какие-то не такие.

Однако ко всему можно привыкнуть. В гареме Хальтрекарока кого только нет — циклопы, наги, великаны… Храчек у него уже минимум три — в Паргороне это самый многочисленный вид (не считая шуков и паргоронских котят). А раз они самые многочисленные, то и на стандарты красоты сильно влияют. Образцом все равно считается высшая аристократия, и в первую очередь гхьетшедарии, поскольку они больше всех интересуются половыми отношениями и представителями других видов, но демоны никем не гнушаются.

Многовидовое общество означает широкие вкусы.

Да, сигнал исходил от одного из хуторов. Большого и процветающего. Высились мясные горы, повсюду рос мавош и паргоронская ежевика… хотя она и так везде растет. У храков она вместо плетней.

Во дворе суетился маст. При виде Лахджи он издал прерывистый вой, похожий на клекот птиц и бормотание дельфинов. Ему явно хотелось броситься, цапнуть, но напасть на высшего демона он не дерзнул. Масты — трусливые доходяги, до тех же паргоронских псов им далеко.

На шум вышел хозяин хутора — и оказался типичным храком. Коренастым, упитанным, с тупой рожей, но при этом хитроватыми глазками. Лахджу он окинул взглядом, полным одновременно неприязни, подобострастия и похоти. Склонился низко, но не слишком — ровно настолько, чтобы не обидеть высокую гостью. Прямо до миллиметра рассчитал.

— Барыня, я тупой храк, — представился он. — Ничего не знаю. Ничем не владею. Служу барину Эртугео — злобному и могучему, но заботливому. Чего надоть?

Какой хитрый храк. Лахджа даже развеселилась от такой встречи.

— Здравствуй, добрый храк, — сказала она. — Я жена и эмиссар Темного Балаганщика, представляю здесь его светлую персону, а зовут меня Лахджа.

— Много слышал о тебе хорошего и каждый день пью за твое здоровье, — с готовностью соврал храк.

Лахджа развеселилась еще сильнее. Но смеха себе не позволила, потому что она тут в роли сватьи, так что стоит поуважительней.

— Как тебя зовут-то, храк? — спросила она.

— Бубоч я.

— Гляжу, много скота у тебя, Бубоч.

— Да, немало, — согласился тот. — Но это для храка много, а для аристократа на зубок один.

— У Хальтрекарока тоже стадо есть. Большое. Двести дойных коров машут хвостами. Можно залиться молоком в его доме.

— Что толковать, крепкое хозяйство у Хальтрекарока… — осторожно кивнул Бубоч.

— Но может быть и еще крепче, верно? Вот Хальтрекарок и позвал меня намедни, да и говорит: а сходи, жена моя верная, ты на хутор к храку Бубочу. Прослышал я, есть там то, что мое хозяйство украсить способно.

— А-а-а! — наконец сообразил храк. — Так тебе Сагит надобна!

Лахджа понятия не имела, надобна ли ей Сагит или еще кто. Она даже не была уверена, что сигнал указывает на дочь этого Бубоча — вполне может статься, что и на жену. В этом случае будет некоторый конфуз, хотя вряд ли сильный.

Храки — народ простой. Этот Буба… Бубоч за хорошую цену явно и жену отдаст, а потом еще и хвастать будет, что демолорд пользуется обносками с его плеча. Все завидовать будут.

— Ну это посмотреть надо, посмотреть, — неопределенно сказала Лахджа. — Может, Сагит, а может, и еще кто… А то издалека, со дворца Хальтрекарока, и не разглядишь толком. Покажи свой товар-то, Бубоч.

А Бубоч и рад был стараться. У него аж глаза горели, он явно уже видел себя тестем демолорда. Он почти побежал, дернулся… но тут же спохватился и пошел важно, степенно, вразвалочку.

Так, как должен ходить тесть демолорда.

Но в конце концов все-таки не выдержал, заорал в голос:

— Девки, дочери!!! Быстро сюда!!!

Появление на хуторе высшей демоницы явно заметили все обитатели, потому что храки сразу же повалили из дыр и щелей. Все рослые, крепкие, широкоплечие, все с туповатыми, но одновременно хитрыми рожами. Мужики и бабы, да парочка несовершеннолетних детенышей.

Кроме храков тут оказалась одна радостинка. А через плетень пялились еще и соседи… кстати, надо обратить внимание, сигнал может исходить и оттуда…

А, нет. Нет, слава Древнейшему, она попала правильно. Ме явно указывает на вот эту девушку. Действительно очень красивую храчку — причем явно знающую о своих достоинствах, с уверенной самодовольной улыбкой.

— Как тебя зовут? — спросила Лахджа.

— Сагит, — сказала та, весьма искусно делая книксен.

Сагит была лунолика, как и все храки, кожа скорее светло-голубого оттенка, а круглую голову окаймляли пышные длинные косы. Как и все храки же, она была коренаста, но обводы тела — женственные и привлекательные. Лучший образец своей расы, этакая Елена Троянская от храков.

— Что, Сагит, пойдешь за Хальтрекарока? — спросила Лахджа. — Ты не думай, если ты не хочешь, я ему просто ничего не скажу. Он не прогневается.

У Бубоча аж челюсть отвисла, а пальцы стали нашаривать дубину на поясе. Хальтрекарок-то, может, и не прогневается, а вот он дочери в случае отказа явно всыплет по полное число. Демолорды редко ищут невест на хуторах, второго такого шанса не представится.

Но Сагит на отца не смотрела. Она несколько секунд помедлила, пожеманилась для приличия, а потом потупила взор и скромно молвила:

— Что же, пойду.

Упитанная храчка, явная жена Бубоча, всплеснула руками и воскликнула:

— Слава Древнейшему, радость-то какая! Сагит, дура, тащи сундук с приданым!

Сагит умчалась, сверкая пятками. А Бубоч сложил руки на пузе и сказал:

— Ну теперь и отпраздновать можно. Всех соседей созовем ради такого дела. Что, барыня, будешь почетной гостьей?

Лахджа пожала плечами… а чего бы и нет? С храками она еще не бухала, на деревенских пирушках еще не бывала. Даже интересно, как демоны отмечают помолвку.

Почти так же, как люди. Без оргий, как гхьетшедарии, просто очень шумно, очень громко, с огромным количеством угощения и выпивки. Все орали, все пели, случались драки, а какие-то соседи из разных семей, никого не стесняясь, перепихнулись почти за столом.

Бубоч сидел гоголем. Смотрел так гордо, словно это не дочь его, а сам он выходил замуж за Хальтрекарока. Лахдже подливал без устали, все рассказывал о своем хозяйстве, да расхваливал на все лады Сагит. По его словам, такой жены у Хальтрекарока еще не было, потому что второй такой и в целом мире не сыскать.

Он, похоже, давно на Сагит наполеоновские планы строил. Как призовую телку растил, соседских парней орясиной отгонял, планировал выдать замуж за богатого мещанина, а то и аристократа, если свезет… но уж на демолорда-то не рассчитывал, конечно.

— Добрую невесту получит Хальтрекарок, — важно говорил Бубоч. — Дети народятся крупные и сильные. Доволен будет. А он-то жених высокий, уважаемый, богатый. Мы тут к нему со всем почтением. Всегда за его здоровье пьем, особенно по синедням. Я вот только на днях Гесе говорил, говорил, что Хальтрекарок — он барин приличный и щедрый, и коли кого в дом возьмет, то и выкуп даст богатый. Так ли?

— Чистая правда, — согласилась Лахджа, стараясь не засмеяться.

Храки ей даже понравились. Простой деревенский люд, от земли. И тоже произошли от Мазекресс, как и сама Лахджа.

Так что на выкуп она не поскупилась. Благо Совнар разрешил в средствах не стесняться — тут все-таки случай особый, а добровольная и счастливая невеста всегда лучше притащенной насильно.

Никого не смущало, что жених на помолвке отсутствует. Между демолордами и простодемонами все-таки пропасть, никто и не ждал, что Хальтрекарок явится лично. Что представителем одна из любимых жен — это уже немалое уважение.

Могли и просто какого-нибудь храпоида прислать. Он бы Сагит под мышку — и все на этом. Еще и сам бы по дороге попользовался.

Но приличные баре так дела не делают. Особенно когда берут жену, а не подстилку на пару раз. Лахджа посмотрела на счастливую Сагит, которая уже успела заплести ленты в волосы и переодеться в шелковое платье, и спросила:

— Как думаешь, какого выкупа твоя дочь достойна?

На лице Бубоча отразилась вся гамма эмоций. Он скрывал ее изо всех сил, но маленькие хитрые глазки так и забегали. Лахджа почти видела, как в его голове дрожит стрелочка, колеблется между «не продешевить» и «не охренеть».

— Думаю, такая-то бабца… — охрипшим от волнения голосом сказал Бубоч, так сверля взглядом сиськи Лахджи, словно те могли подсказать ответ. — По крайней мере… п… пя… семь условок!

— А, нормально, — сказала Лахджа, перечисляя Бубочу семь условок.

Гамма эмоций стала богаче. Теперь Бубоч разрывался между счастьем от неслыханной для храка прибыли и осознанием того, что все-таки продешевил. Лахджа так быстро согласилась, что стало очевидным, что она согласилась бы и на куда больше. Хоть на… на пятнадцать!

Пятнадцать условок! От такой суммы у Бубоча аж голова закружилась, и он растерянно уставился в свою пустую чашку. Семь, конечно, тоже очень много, он теперь самый богатый храк в гхьете… но могло-то быть еще больше!

Ладно, ладно. Сагит уж верно не забудет родителей. Вона какой Бубоч ее вырастил — холеной, откормленной. На поденщину не отдавал, хахалей отгонял, лупил по-доброму, по-отечески.

Пирушка затянулась, она явно грозила длиться не один день, но Лахджа столько пьянствовать не хотела. Она, конечно, никуда не торопится, но Бубоч — не слишком интересный собеседник, все бормочет о своем хозяйстве, о выращивании мавоша, да о том, какая у него мясная гора огромная.

Лахджа даже начала подозревать, что это эвфемизм… но нет, не может быть. Чересчур нагло для храка.

Так что она распрощалась, выдернула из-за стола Сагит, которая тоже уже истомилась, взяла будущую сестру-жену под руку и повела по Призрачной Тропе.

— Комнат сейчас свободных много, — по-дружески наставляла она по дороге. — Мы живем парами, но можно меняться, если хочется.

— Все живут парами?.. — наморщила нос Сагит. — А что это комнат свободных много?

— Все, даже Абхилагаша… интересно, кто у нее в соседках?.. А комнат много, потому что недавно у Хальтрекарока в доме несчастье произошло. Но эту тему лучше не поднимать, чтобы Хальтрекарока не расстраивать.

Сагит кивнула, запоминая каждое слово.

— Смертных обижать не надо, от этого Хальтрекарок тоже злится, — продолжала наставлять Лахджа. — От Абхилагаши держись подальше, она злобная и тупая. К Хальтрекароку сейчас без нужды не лезь, он в последнее время раздражительный немного. Захочет — сам познакомится. Много для семьи не воруй…

— Для семьи?.. — не поняла Сагит.

— А… ну… не знаю, насколько вы семейственные… бушуки бы воровали… В общем, много не воруй, а то Совнар будет недоволен. С Совнаром старайся дружить. Вообще, поспрашивай у других низших, а то, может, у вас по-другому как-то.

— А сколько всего низших? — спросила Сагит, когда Призрачная Тропа рассеялась, и впереди проявился великолепный дворец.

Лахджа призадумалась. Она не была уверена насчет статистики. Знала, что больше всего в гареме смертных, затем идут низшие демоницы, а меньше всего высших, но вот сколько кого именно… это надо со списком Сидзуки сверяться.

— Может, сорок, — наугад ляпнула Лахджа. — Или пятьдесят. Но там в основном самоталер.

— А, самоталер… — немного приуныла Сагит.

С самоталер сложно соревноваться. Они профессионалки, духи похоти. Быть начинкой гаремов и борделей — это их призвание, они в этом лучшие. Многим никого больше и не нужно, самоталер способны удовлетворить любые фантазии. Они не могут принести только наследников — но далеко не всем демонам нужны наследники.

— Храчки тоже есть, — успокоила ее Лахджа. — Ну вот мы и пришли. Помоги ей устроиться.

Появившийся словно из ниоткуда Безликий кивнул и принял у Сагит багаж. Та зачарованно таращилась на громаду дворца, на окружающую роскошь, на божественной красоты сад и закрывающую полнеба арену с лабиринтом. Выросшая на хуторе, почти ничего кроме него в жизни не видевшая, молодая храчка была заворожена внезапно открывшимися перспективами и старалась впитать в себя все, что видит, слышит и обоняет.

Кажется, эта не пропадет.

Радуясь, что изменила жизнь девушки к лучшему, Лахджа отправилась искать следующую. И в этот раз она все-таки добралась до Мпораполиса, сразу почувствовав несколько сигналов. Послабее, посильнее, подальше, поближе… у Хальтрекарока высокие требования, но в большом городе им удовлетворяют многие.

Интересно, можно ли как-то настроить это Ме, чтобы сразу отсекать замужних и тех, кто не заинтересован? Первые два раза Лахджа потерпела неудачу — сначала попала на радостинку, счастливую в браке с гохерримом, во второй раз вообще на ларитру. Гохеррим при ее появлении как-то занервничал, а ларитра удовлетворяла вкусам Хальтрекарока идеально, но только вскинула бровь, услышав такое предложение.

— Девушка, займитесь каким-нибудь полезным делом, — дала она совет, отхлебывая чай из чашечки.

— Да я бы занялась, но поручают-то бесполезные, — вздохнула Лахджа.

— Сочувствую, — только и сказала ларитра, возвращаясь к своим бумажкам.

Нет, ларитры — не вариант, хотя многие из них очень красивые. У них это даже не фальшивый облик, как у гхьетшедариев, а просто «шкурка», под которой даже не монстр, а просто ядовитый дым. Иногда они все-таки вступают в брак с другими демонами, но для них это только форма общественного договора.

Потом Лахдже все-таки повезло. Она залетела в восточную часть города, а оттуда было рукой подать до Золотых Холмов. Чудесное местечко — эти Золотые Холмы, Лахджа с удовольствием снова туда заглянула. Тут словно и вовсе не Паргорон — травка растет, птички щебечут, порхают паргоронские котята с бантиками… их тут держат вместо питомцев, умиляясь тому, какие они пакостные.

Лахджа прошла мимо особняка, который в прошлый раз чуть не утянул в портал Кошленнахтум. За минувший месяц его успели подремонтировать, но он все еще был не в лучшей форме. Демонице потом действительно пришлось явиться в суд, а поскольку иск был аж против демолорда, дело вела дама Уннар Лим, глава юстиционного корпуса.

И всем там было наплевать, что Кошленнахтум охотился за Лахджой, что он пытался убить Лахджу. И что он походя разрушил дом какого-то бушука, тоже всем было наплевать. Омерзительный Господин просто заплатил виру Хальтрекароку и возместил убытки бушуку.

Тут вообще живут в основном бушуки. Повсюду их уютные маленькие домики с палисадниками и цветниками. Кажется, и сигнал исходит откуда-то отсюда… но не бушучка же его источник?.. Эти карлицы не во вкусе Хальтрекарока, хотя они и без труда меняют внешность…

Ладно, может, просто служанка или чья-то наложница. Уговорить переуступить не будет сложно, у бушуков все всегда упирается в размер суммы.

И Лахджу ожидал приятный сюрприз, потому что ее целью оказался дом банкира, причем ее старого знакомого.

— Ой, ну разве это не моя старая знакомая? — прозвучал скрипучий голос Бхульха, Великого Ростовщика. — Какими судьбами, дорогая? Снова что-то выкупить или, быть может, интересует заем?

Бхульх жил в большом особняке. Не таком, конечно, как у Хальтрекарока, но тоже внушительном, богатом. Слуг он держал целый штат, но за обширным садом любил ухаживать лично — Лахджа застала его у розовых кустов. Один из самых могущественных демонов Паргорона щелкал ножницами, обрезая стебли.

С одной стороны Лахджа обрадовалась знакомому лицу. С другой… переговоры станут трудными. Бухгалтер самого Корграхадраэда — это вам не какой-то храк, его дочь за семь условок не купишь. А уж если это не дочь, а жена, станет совсем неловко.

Она решила сразу взять быка за рога и честно, проникновенным голосом сказала:

— Господин Бхульх, в вашем доме есть женщина, которую хочет взять в жены господин Хальтрекарок.

— Да-а-а? — случайно отрезал не тот стебель Бхульх и раздраженно щелкнул пальчиками, слегка отматывая назад время. — И кто же эта счастливица, позвольте спросить?

— Я… не знаю. Мой господин дал мне способность чувствовать, где я могу найти невест для него, и это Ме привело меня сюда.

— Любопытно, любопытно. Значит, ты сразу и жена, и сваха! Любопытно!

Бхульх пристально уставился на Лахджу, и та почти услышала щелканье счет в его голове. Банкир явно прикидывал, куда это дело может привести и что с него можно поиметь.

— Ну что же, — вздохнул он, развоплощая ножницы. — Пойдемте, дорогая, попьем чаю… или кофе?.. Что предпочитаешь, чай или кофе? Чай, кофе, какао, травяные сборы, молоко коровье, молоко козье, молоко человечье… кровь, может?.. Некоторые любят… Совита вот, например… нет?.. Ладно…

Лахджа поняла, что переговоры затянутся.

Стол был огромным, а Бхульх — маленьким. За столом сидели только они двое, на стене постукивал времярез, под ним шеренгой стояли пятеро Безликих, а еще двое без устали обновляли напитки. Сам Бхульх все еще цедил первую чашечку, то и дело обмакивая в нее кусочек сахара, а вот Лахджа выдула уже литра три чая, кофе, какао и еще чего-то неопознанного, но очень сладкого и ароматного. Просто от нечего делать.

Бхульх почему-то тянул время. Говорил о каких-то пустяках, обсуждал всякие сплетни, рассказывал о каком-то своем новом талантливом сотруднике, который тоже вот, возможно, скоро породнится со старым Бхульхом…

— А как там дела у дражайшего Хальтрекарока? — спросил он как бы между делом. — Мы все переживаем за его здоровье. Корграхадраэд каждое утро меня спрашивает: что же, Бхульх, не слышал ли ты чего о Хальтрекароке? Беспокоюсь, говорит, за него, переживаю. Говорят, погрустнел он в последнее время. Посмурнел. Озлился… нет?.. С чего бы все это… ему надо себя поберечь.

— Возможно, новая жена — это как раз то, что ему сейчас нужно, — улыбнулась Лахджа. — Добрая и ласковая, способная утешить страдающую душу.

— Уверен, ты очень скоро такую найдешь, дорогая, совершенно уверен. А что же там Совнар, мой дорогой друг? Как у него дела, как он поживает?

— Хорошо, хорошо…

Лахджа не знала, какие отношения связывают Бхульха и Совнара, и не хотела погружаться в незнакомые воды.

— Говорят, работы ему привалило в последнее время, — поцокал языком Бхульх. — Может, ему помощь нужна? Сразу два таких клиента — это же такой стресс, такой стресс… Он справляется ли вообще? Давно говорю — оставь ты себе одного, а второго передоверь кому-нибудь. Вот Фурундарок — такой отличный клиент, так уважает Совнара, ну и сосредоточился бы полностью на нем. А Хальтрекарок… чудесное же дело будет, если будет у него личный бухгалтер, да чтобы понимал его… специфику. Вот, например, замечательно, когда твой бухгалтер — это еще сразу и твоя жена, которая твои интересы как свои соблюдает…

Лахджа напряженно размышляла, как сказать, что Хальтрекарок вряд ли заинтересуется бушучкой. Даже если та окажется лучшим финансистом в галактике.

К тому же перед глазами у нее уже появился Совнар. Она представила его реакцию, и по спине пробежал мороз.

— Боюсь, обсуждение подобных вопросов выходит за пределы моих полномочий, — осторожно сказала она. — Мне поручили найти всего лишь невесту.

— Ты права, выбор бухгалтера — вопрос гораздо более важный, — согласился Бхульх. — Ну что же…

— Может, выясним для начала, кем вам приходится потенциальная невеста? — попросила Лахджа. — А то вдруг это ваша жена? В этом случае я просто выйду за дверь и расстанемся друзьями.

— Ой, да бросьте вы, бросьте! — замахал руками Бхульх. — Да договоримся как-нибудь! И думаю, что не жена, нет. Сейчас, сейчас, моя дорогая.

Он похлопал в ладошки, и столовая стала заполняться особами женского пола. Тут были и служанки, и разные родственницы Бхульха, и какие-то приживалки, и несколько обязательных самоталер…

А впереди всех — две его жены и несколько дочерей.

Как и у храка Бубоча, жены были разных видов. Одна — пышно разодетая бушучка с прической а-ля фонтанж, вторая… вторая оказалась гхьетшедарием, что Лахджу немного удивило.

Хотя ничего удивительного тут нет. В Паргороне такое распространено, они явно тяготеют к патриархату. Мужские гаремы тут тоже встречаются, у тех же Совиты и Дибальды, но если брать по средней температуре, то преобладают все-таки женские.

Попадаются и однолюбы, конечно, и принципиальные холостяки. И есть промежуточный вариант — две жены. Одна для потомства, вторая… вторая для других целей.

И да, жена-бушучка тоже была привлекательна по меркам своего народа, но, конечно, не могла сравниться со второй женой. Гхьетшедарии, с их специфическим взрослением, обычно стараются привести тело в идеальное состояние — ведь такими они остаются потом вечно. Так что они в большинстве своем юны и прекрасны, исключения вроде Фурундарока и барона Динта — это крайности, аномалии.

И у этой женщины тоже оказалась дочь. Вайли, наполовину бушучка. Похожая на Ассантею, только миниатюрная, субтильная, востроносая.

— Давно хочу спросить, — перебил Дегатти. — А что вообще означает слово «вайли»?

— На старопаргоронском это означает что-то вроде «выблядок», — ответил Янгфанхофен. — Только уважительный вариант.

— У этого слова может быть уважительный вариант?..

Мать и дочь стояли близко друг к другу, и Лахджа никак не могла понять, на кого реагирует ее Ме. Даже испугалась, что на обеих, что сигнал двойной. Конфузная будет ситуация, конечно…

— А… не могли бы вы разойтись… пожалуйста? — попросила она. — Ме не может определиться…

— А что происходит? — слегка наигранно спросила гхьетшедарийка, немного отлетая в сторону.

И… да, Ме реагировало на обеих. Лахджа поймала пристальный взгляд Бхульха, представила все возможные сложности и уверенно указала на дочь.

— Мой господин Хальтрекарок поручил мне сделать вам официальное предложение руки и сердца, — сказала она.

— А, вот как… — чуть жеманно протянула вайли. — Как любопытно, папенька. Мы же только днями глядели шоу Хальтрекарока и я, помните, вот помните же, сказала, что каков же этот Хальтрекарок красавчик из себя, преудивительно хорош, ведь помните? Какое удивительное совпадение!

— Нет, не помню что-то, — задумчиво сказал Бхульх.

— Вот и я не помню, — согласилась вайли. — Видать, и не было ничего.

Да, это вам не Сагит, дочка какого-то хуторянина. Тут серебряная ложка во рту, дочь банкира, аристократка. Конечно, не чистокровная, а вайли, они котируются чуть ниже, но тем не менее полноценное третье сословие, самую малость ниже самой Лахджи… да и ниже ли?.. Она давно не числится любимой женой, прошли ее триумфальные годы… да ну и слава Древнейшему.

Жены Бхульха уселись по обе стороны от мужа и принялись выяснять, что к чему. Все были в курсе недавней ситуации и прекрасно смекнули, с чего это вдруг Хальтрекарок пополняет гарем таким слепым методом.

— Ну не знаю, дело-то деликатное… — протянула Ватиша, бушучка.

— Да, мы, знаете, нашу доченьку-то столько лет растили, воспитывали… — согласилась Гхедамна, гхьетшедарийка.

— А вы с улицы заходите и нате здрасьте, подавайте нам невесту!

— Нет-нет-нет, тут надо все как следует обсудить, как следует обдумать!

Бхульх сидел меж своих жен довольный-предовольный и макал в чай теперь уже сухарик. Вокруг Лахджи расселись бушуки всех полов и возрастов — они сверкали красными глазками и вполголоса тараторили друг другу на ушко.

А потенциальная невеста скромно стояла в уголке и ожидала, пока родня продаст ее как можно дороже. Вайли, в силу стерильности, обычно как-то так и используются. Вторые и третьи жены, наложницы, да и просто любовницы.

А еще чаще они просто занимаются чем-то своим. Дети гохерримов часто служат в легионах, дети бушуков — по финансовой части. Бывают они и землевладельцами, как гхьетшедарии. Вайли очень универсальные демоны, их таланты весьма разнообразны.

— Предложение не самое плохое, — вкрадчиво сказал Бхульх, поправляя пенсне. — Но вот что меня беспокоит. Несерьезный подход.

— Несерьезный, — согласилась Ватиша.

— Несерьезный, — закачала головой Гхедамна.

— Да кто же просит вас соглашаться прямо сейчас?.. — развела руками Лахджа.

— Нет-нет-нет. Понимаете, барышня, я бушук старых нравов. Я, знаете ли, второго поколения, меня еще Мазед на руках качал. И во времена моей молодости от жениха ожидали большей… заинтересованности. Ему следовало как-то… обворожить избранницу. Либо долго и… м-м!.. Искусно ухаживать, либо выкрасть и пытать, добиваясь взаимности, либо, в конце концов, применить интриги и шантаж, войти в семью, стать членом клана. Ну или, в конце концов, пошло выкупить. Но все эти способы объединяет одно — жених испытывает влечение и готов ради успеха стараться…

Бульх ласково положил одну ладонь на руку Ватише, другую — Гхедамне.

— Меня получили интригами… — ностальгически вздохнула Ватиша. — Бхульх сделал папеньке особое предложение, скупил все его активы по дешевке, сделал почти нищим, а потом… ах… он предложил ему расплатиться единственной дочерью… это было так мило…

— А меня пытали… — чуть криво улыбнулась Гхедамна. — Помнишь, милый? Ты выкрал меня и долго держал связанной. Я все терпела, не хотела выходить за карлика. Но когда он запустил голодных жуков мне под кожу… я сказала «да»…

— Вот видите, — укоризненно сказал Бхульх. — Это старые традиции Паргорона. Классика. Любовь, замешанная на ненависти. А теперь что? Что делаете вы? Прислать одну жену сватать другую жену… это что? А если я скажу «нет»… если моя кровиночка скажет «нет»… вы развернетесь и уйдете?.. И все на этом?.. Где влечение, где заинтересованность? Я ждал от Хальтрекарока большего.

— Видно, верно про него говорят в последнее время… — подала голос невеста.

— Что говорят? — прищурилась Лахджа.

— Да так, ничего…

Лахджа вздохнула, глядя в хитрющие глазки банкира. Вокруг перешептывались бушуки. Демоница постучала пальцами по столу, отхлебнула еще какао и сказала:

— Ну допустим, вы скажете «нет». Потом я иду к мужу и говорю: мой дорогой муж, демолорд Хальтрекарок, от твоего имени я предложила твою руку и сердце банкиру Бхульху…

— Гхм!.. — вскинул палец Бхульх.

— Дочери банкира Бхульха! — поправилась Лахджа. — И мне сказали «нет». Что произойдет, господин банкир? Допустим, Хальтрекарок добродушен и легкомыслен… как мужчина. Но что он должен сделать как демолорд? В этой ситуации.

— Вот, — широко улыбнулся Бхульх. — И вот уже у нас начались шантаж, угрозы… вот теперь я вижу, что вы заинтересованы… вы, а не ваш муж, но… полагаю, времена нынче уже не те, на большее рассчитывать нечего… давайте сразу поговорим о выкупе.

— Семь условок устроит? — уже слегка раздраженно спросила Лахджа.

— А вот это оскорбление, — ласково сказал Бхульх. — Я вам кто, храк вонючий? Но я вас понимаю, вы начали с минимальной планки. Все-таки, конечно, она всего лишь вайли… не корчи рожу, дочь! Нет-нет-нет, конечно, не семь условок. И не семьдесят. И не семьсот. Поймите, дорогая, тут нет какой-то фиксированной ставки. Нам нужны не столько деньги, сколько хорошие взаимоотношения, взаимные уступки, крепкие связи… а все эти условки — что с них?.. Они тлен, мусор!.. Сегодня есть, завтра нет!..

Из уст бушука это прозвучало так лицемерно, что Лахджа лишь с великим трудом сдержала хохот. А другие и вовсе не сдержались — послышались смешки, сдавленное хихиканье. Гхедамна громко фыркнула.

— Мы же не должны остаться внакладе, — преспокойно продолжал Бхульх. — Отдавать свою кровиночку за Хальтрекарока… Признаться, я уже все просчитал и намерен выдать ее за господина своего Корграхадраэда. Одного из большой четверки, сами понимаете. А Хальтрекарок… ну он, без обид, из демолордов второго звена. Не нашего полета птица. Да и вспомнить опять же эту недавнюю историю…

— Не будем ее вспоминать, — с нажимом повторила Лахджа. — Мало ли к чему это может привести. Думаю, ни к чему хорошему. Мы можем и не договориться, но ругаться из-за ерунды нам точно не стоит.

— Да, вы правы, конечно, вы правы. И все же!..

— Папенька, ну что вы, в самом деле! — не выдержала сама невеста. — Корграхадраэд все равно мной не заинтересован, и хорошо! Я могу себе позволить выйти, за кого хочется! А хочется за неутомимого красавца…

— И это все равно будет удачный брак, — сказала Гхедамна, с опаской косясь на Лахджу. — Породниться с внуком Оргротора для нас весьма почетно.

— Тише, мои дорогие, тише, — улыбнулся Бхульх. — Сейчас мы обо всем договоримся ко всеобщему удовлетворению. Налейте-ка нам всем еще чайку… и принесите тортик.

Лахджа мысленно застонала. Торг будет долгий и беспощадный. А ведь она могла просто прогуляться по рынку, найти там какую-нибудь сисястую торговку арбузами… Хальтрекароку будет похер, абсолютно похер! Ему не нужна дочка банкира!

Нет, конечно, дочь титулованного аристократа — это дочь титулованного аристократа. Это сразу уважение, это плюс один к статусу. Пусть и вайли, но все-таки дочь банкира. Абхилагаша на говно изойдет. Она, конечно, дочь двух демолордов, такое не переплюнуть, но все равно появится еще кто-то с высоким происхождением.

На данный момент кроме самой Абхилагаши в гареме всего две «аристократки с плюсиком» — баронская дочка Лаиссална, да еще сама Лахджа, признанная дочь Мазекресс. Но с детьми Мазекресс немного сложно, она их может плодить в несметных количествах, так что аристократия из них такая, с натяжечкой.

А ведь и правда… еще одна жена с высоким происхождением — это лишний узел напряженности. Хаоса и вражды. Зачем кому-то эти проблемы?

Например, тому, кто предпочел бы перевести стрелки ненависти с себя на кого-то другого…

— А впрочем, я тут подумала, господин Бхульх… — задумчиво произнесла Лахджа. — Породниться с вашим семейством, конечно, и почетно… но как опасно! Эта ваша репутация! Эти ваши козни! Вводить кого-то из вашей семьи в общество Хальтрекарока — это допустить ваше возможное влияние на него… Ой, что же я творю, зачем же я… Надо пойти, пока я не натворила дел… Совнар меня так заругает за такую неосторожность, так заругает… Извините, что побеспокоила!

Лахджа преувеличенно всплеснула руками, вскочила из-за стола и быстро пошла к выходу.

Двери захлопнулись прямо перед ее лицом.

— Ну зачем же так… — сердито произнес Бхульх. — Ну какие козни, мы же все будем одной большой дружной семьей… Я понимаю, чего вы пытаетесь добиться, но давайте без этой театральщины.

— Папенька, я думаю, мне нужно лично поговорить с Хальтрекароком, — беспокойно сказала невеста. — Самой. Как можно скорее. В конце концов, смотрины нашего уровня надо устраивать в присутствии жениха.

— Я бы предпочел обговаривать все с его родителями… — проворчал Бхульх. — Ах, я помню Аркродарока — какой был почтенный гхьетшедарий… Старший сын Оргротора, лучший из своей расы… Демон большого ума и гордыни… Да что сказать, лучше б за него тебя и выдал… кабы Солнцеликая Стерва не оборвала нить его жизни…

Гхедамна за спиной Бхульха переглянулась с Ватишей. Мать и мачеха одарили Лахджу снисходительными улыбками, и та нервно заерзала. Да, паргоронский банкир — это совсем не то же, что храк Бубоч.

И смотрины действительно затянулись на много часов. Бхульх то и дело вскидывал когтистые ручки, взывал к Древнейшему, который умер и не видит, во что обратилась паргоронская молодежь. Негодовал на Лахджу, которая смеет заявляться тут и предлагать замужество лишь на том жалком основании, что ее сюда привело какое-то Ме.

Впрочем, Гхедамна и Ватиша тем временем собирали дочь и падчерицу в дорогу. На самом деле, конечно, все уже было решено, просто Бхульх выторговывал максимум возможного. Лахджа еще несколько раз вскакивала, пыталась уйти то в дверь, то в окно, делала вид, что призывает Совнара, а один раз действительно к нему воззвала, но ответа не получила, а Бхульх при этом напрягся и принялся закручивать пространство.

Вляпалась, как же она вляпалась. Возможно, Совнар и правда даст ей по шапке…

Но было уже поздно. Даже если она все-таки прервет сватовство, эта прыткая вайли сама заявится вместе со всей родней — а Хальтрекароку достаточно ее увидеть. Хальтрекароку достаточно увидеть любую девицу в его вкусе — и он уж не удержит своего дружка.

Но в конце концов это непонятное полуторжество-полускандал закончилось. Бхульх пообещал, что лично доставит невесту Хальтрекароку, чтобы все прошло, как полагается. Лахджу проводили всем выводком, снабдив наилучшими пожеланиями, сдержанными благодарностями и напускными возмущениями. Бхульх стенал, как же он все-таки прогадал, как же глупо было с его стороны соглашаться на такой невыгодный брак, но судя по блеску в уголках глаз, старый банкир был несказанно счастлив, что пристроил свою полукровку.

В конце концов, демолорд — это демолорд. Да, место в гареме — это не место первой и единственной супруги, но у кого из демолордов жена всего одна? Да и место старшей жены вайли не светит, детей-то она не принесет.

Из особняка Бхульха Лахджа вышла усталой и сбитой с толку. Словно только что пробежала марафон, во время которого ей все время орали в уши. А теперь надо искать следующую жену, потому что всего их нужно двадцать шесть, и будет совсем неловко, если она приведет всего двух.

Пусть будет хотя бы три, чтоб проиграть с не совсем разгромным счетом.

Кстати, вот и еще один сигнал. Яркий, совсем близко… и приближается! Отлично! Лахджа расправила крылья, ринулась вперед… и почти сразу же затормозила.

Сигнал тоже затормозил, оказавшись Ассантеей. Демоницы уставились друг на друга: Ассантея с лукавой полуусмешкой, Лахджа с холодным взглядом и тонкой ниткой рта.

— Я так понимаю, в особнячок Бхульха мне можно не заглядывать? — спросила Ассантея.

— Только если хочешь потерять время, — сухо ответила Лахджа.

— Мило с твоей стороны предупредить. Отвечу тем же — в Золотых Холмах можешь больше не искать. Тут было всего четыре подходящих незамужних… пять, если считать ту, что сосватала ты.

— И ты… их всех?..

Ассантея с деланной скромностью дунула на свои ногти. Лахджа поняла, что пока она бухала с храками и точила лясы с Бхульхом, остальные сильно оторвались. Ассантея, конечно, поступила умнее всех и сразу полетела в Золотые Холмы с их великолепными усадьбами и цветником аристократии.

Ну что ж, не одними Золотыми Холмами жив этот мир.

— Знаешь, мне кажется, двадцати шести невест не хватит, — кинула ей вслед Ассантея. — Нужно собрать двадцать семь.

Лахджа замерла и развернулась. Вайли стояла на воздухе, улыбалась и отрывала лепестки олеандра.

— Думаешь, нас может стать меньше? — медленно спросила Лахджа. — Знаешь, меня тоже в последнее время преследует это ощущение…

— Возможно, это твоя интуиция, Лахджа. Признаться, я тебе аплодирую. Ты такая смелая, так бесстрашно гуляешь по Паргорону… я тобой восхищаюсь.

— Лучше страшный конец, чем бесконечный страх, — только и сказала Лахджа, поднимаясь в воздух.

Ей не понравились эти гнилые намеки. Что это значит — «двадцати шести не хватит»? На что Ассантея так намекает? Она явно что-то замыслила и уверена в успехе — а значит, ухо надо держать востро.

Но незримые опасности не отменяют задания Хальтрекарока.

И Лахджа вернулась в Мпораполис.

Какой же это все-таки огромный город. Демоны, демоны, куда ни глянь — демоны. Самые разные, местные и иномирные… но местных больше, конечно. Настоящий плавильный котел, несметное множество существ самых разных видов. Погода в Мпораполисе радует редко, здесь почти всегда сыро и слякотно, часты дожди, то и дело случаются грозы — но есть в этом свое очарование.

— Какое? — саркастично спросил Дегатти.

— Уютное, — ответил Янгфанхофен, протирая тарелку. — Когда сидишь в кресле с чашечкой какао или стаканчиком виски, а за окном льет дождь и гремит гром…

— Ладно, понял.

Лахджа в кресле не сидела, но охотно бы зашла под крышу. Однако большинству прохожих было явно наплевать, что они идут словно под душем. Демоница шагала по бескрайнему рынку, с любопытством разглядывала прилавки и прислушивалась к сигналам от потенциальных невест.

Сигналов было много. В Мпораполисе сто миллионов жителей, выбор огромен. Но именно поэтому было так сложно сосредоточиться, выбрать самый яркий и близкий.

В Золотых Холмах как-то попроще получалось.

О, вот достаточно яркий. Лахджа почувствовала его совсем близко, прошла пару сотен метров и оказалась у небольшой старинной лавки. Внутри никого не было, ярко пылал очаг, а на прилавке лежали детские игрушки — причем даже не проклятые, судя по всему. Лахджа сразу присмотрела для Астрид очень симпатичного набивного дракончика.

— Почем?.. — окликнула она.

Из мастерской вышла хозяйка — перемазанная краской и опилками демоница. На ходу вытирая лицо, она бросила взгляд на дракончика и сказала:

— Десять эфирок. Ручная работа.

Десять эфирок за всего лишь игрушку — это немало. Но если это авторский продукт от высшей демоницы, то наоборот, очень дешево. Лахджа даже снова пригляделась к дракончику на предмет проклятий, изъянов и подвохов — но вроде бы чисто.

— Беру, — сказала она, мысленно давая команду заплатить.

— Что-нибудь еще желаете?

— Да… — кивнула Лахджа, меряя взглядом хозяйку лавки.

Да, это явно источник сигнала. И она точно понравится Хальтрекароку — таких у него еще нет.

Высшая демоница, безусловно. Типа вайли… но нет, не совсем. Вайли — это смесь гхьетшедария с кем-то. А тут, кажется, полугохерримка-полу… иззакромчик. Как Клюзерштатен, только от второго родителя достались гены поудачнее.

Хозяйка лавки походила не то на райскую птицу, не то на декоративную рыбу. Сама выглядела как сложная резная игрушка со всеми этими ее ажурными перышками, прихотливым рисунком кожи, пушистым хвостом и копной бело-розового пуха вместо волос. Руки и ноги покрывали мелкие чешуйки, пальцы оканчивались острыми когтями, но личико было вполне девичьим и удивительно хорошеньким.

От гохеррима она получила только пару изящных рожек — но в ауре отчетливо видны признаки. То ли какой-то легионер соблазнил залетную красавицу, то ли бравая охотница принесла из-за Кромки сувенир. У гохерримов такие полукровки не редкость, они любят путешествовать и заводить знакомства.

— Путешествовать. Заводить знакомства. Насаживать на вертел козлов и гусей, — задумчиво произнес Бельзедор.

Дегатти невольно прыснул.

— Так, я вас обоих сейчас выкину отсюда, — пригрозил им вертелом Янгфанхофен.

— Привет, кстати, — поздоровалась Лахджа. — Как тебя зовут?

— Привет, — кивнула хозяйка. — Люкреза. А ты… ты дочь Мазекресс?.. Очень, очень приятно. Еще что-нибудь купишь?

Игрушки у Люкрезы были шикарные… и недорогие. В другое время Лахджа набрала бы целый мешок. Но сейчас у нее были другие цели — и она решила сразу перейти к делу, потому что Ассантея уже сильно опережает.

— Люкреза, я задам тебе нескромный вопрос — ты замужем?

— Нет, — ответила та, окидывая Лахджу подозрительным взглядом. — Но я не по девочкам.

— Нет-нет-нет, я не это имела в виду. Просто мой муж ищет новую невесту… а ты, я бы сказала, очень в его вкусе.

— Ага… а кто у нас муж?

— Хальтрекарок. Слыхала о таком?

Люкреза, конечно, слыхала. Любой демоненок не сходя с места перечислит всех демолордов. Но такое внезапное предложение… на лице хозяйки лавки отразились смешанные чувства. Она вроде и обрадовалась, но не слишком сильно.

— Лестно… — пробормотала она. — Но… даже не знаю. У меня тут свое дело, я люблю делать игрушки… ой, я так это люблю…

— Да он не будет тебе мешать этим заниматься! — заверила Лахджа. — У нас у всех есть хобби! Я вот тоже люблю всякое… вырезать…

— Я тоже обожаю вырезать! — закивала Люкреза, крутя в руках деревянную болванку. — Знаешь, руки так и тянутся! Нет, если Хальтрекарок мне этого не позволит, то я не хочу, нет. Мне… мне очень нравится моя нынешняя жизнь…

Лахджа поглядела на девушку с симпатией. Вот — демон, а нашла свое призвание, приносит пользу, занимается творческим трудом. Дарит детям радость.

— Он не будет мешать, — повторно заверила она. — Напротив — у тебя будет больше средств для твоего дела.

— Да, но для кого я там буду… это все?.. — окинула взглядом свои товары Люкреза.

— У Хальтрекарока полно детей. Моя дочка будет рада твоим игрушкам. А кроме того — ты же не обязана все время сидеть во дворце. Лавку тебе позволят сохранить… я думаю.

Люкреза задумалась, продолжая крутить болванку. В алых глазах отражалось сомнение.

— Я даже не знаю… — повторила она.

— Слушай, у Хальтрекарока много жен, не спорю, — торопливо заговорила Лахджа. — Не буду скрывать — он чисто физически не может одарять вниманием каждую. Это, конечно, недостаток… но в то же время и достоинство! Для занятой женщины! Наш муж легкомыслен, но весел нравом и очень либерален! С ним ты ни в чем не будешь себе отказывать, и он не будет требовать у тебя слишком многого, оставив тебе полно времени для работы и хобби!

— Как я могу тебе верить? — все еще сомневалась Люкреза. — Ты вот его жена… жена ведь?.. И чем ты занимаешься? Ищешь самой же себе соперниц. Не похоже это на занятие по душе…

— Хальтрекарок такой замечательный, что мне только в радость ему услужить, — почти не фальшиво сказала Лахджа. — А ты судишь по тому, чего не знаешь. И потом — он ведь чудо как хорош собой!

— Я… мне… мне надо увидеть его самой! — решительно сказала Люкреза. — Отведи меня к нему, и пусть он подтвердит, что это все взаправду, а не какой-то злой розыгрыш! Меня… знаешь, меня уже… я полукровка, со мной иногда плохо обращаются…

— Я бы никогда не стала, — заверила Лахджа. — Мне нравятся полукровки. И Хальтрекароку нравятся.

Игрушечница вытерла руки, почистила перья, потом встряхнулась всем телом — и словно засветилась изнутри. Каждая чешуйка, каждая пушинка засверкала многоцветной радугой — и она совсем стала похожа на райскую птицу.

Да, за такой подгон Хальтрекарок точно простит Лахдже… то, на что он обиделся. Черт его знает, что.

— Ты ведь проводишь меня? — прильнула к ней Люкреза. — Одна я не пойду, я не посмею.

— Конечно, конечно, — пообещала Лахджа, раскрывая Призрачную Тропу.

Дорога была уже знакомой, и добрались они быстро. Люкреза так прижималась к Лахдже, что та слегка усомнилась в ее «я не по девочкам». Даже ее хвост обвился вокруг хвоста Лахджи.

Хотя она могла просто бояться заблудиться. Демоница-то молодая и неопытная, сразу видно.

Храчку Сагит Лахджа просто передала ближайшему Безликому. Но Люкреза была высшей и очень хотела быть лично представленной. У нее ведь нет ни свиты, ни защитников — она может надеяться только на слово и подтверждение Лахджи. Да та и сама хотела помочь — ей сразу понравилась эта девушка, она надеялась в дальнейшем с ней дружить.

А то у нее среди демониц ни одной нормальной подруги. Гхьетшедарийки ее открыто презирают, а Нагалинара не видит в ней достойного противника, а значит — и достойного друга.

Лахджа надеялась сойтись с Ассантеей, но та плюнула в протянутую руку.

Ну а низшие демоницы… с ними не получается. Они слишком привыкли смотреть на высших снизу вверх, так что ведут себя фальшиво и подобострастно. Так же, как сама Лахджа ведет себя с Хальтрекароком.

— Люкреза… — сказала она. — Необычное имя. Не гохерримское.

— Батюшка дал, — потупилась Люкреза. — У тебя тоже необычное.

Лахджа хотела расспросить подробнее, откуда Люкреза такая взялась, как выглядел ее батюшка и чем он занимается в Паргороне, если здесь живет… и если вообще жив. Но тут они как раз пришли в бани, где расслаблялся Хальтрекарок.

— Что такое, я за… хотя не так уж и занят, — живо заинтересовался он Люкрезой. — Лахджа, кого ты мне привела?

— Это… новая невеста, — быстро ответила Лахджа. — Она так восхищена тобой, мой господин, что очень хотела немедленно тебя увидеть.

— Похвально, похвально! — обрадовался Хальтрекарок, взмывая в воздух. — Я чувствую сердечный трепет! Хвалю, Лахджа, ты безупречно выполняешь свое поручение! Подойди ко мне, моя новая любовь, я желаю скорее скрепить с тобой брачные узы!

Потупившаяся Люкреза подошла ближе, прикрывая грудь и чресла. Даже удивительно видеть такую стеснительность в демонице. Как будто она тоже бывшая смертная или среди смертных воспитывалась.

Или… а она точно чистокровный демон?.. Может, ее отец был небожителем? Ангелом каким-нибудь, херувимом? Тогда все сходится — творческие увлечения, скромный нрав… перья.

Хальтрекарок зря времени не терял. Он обнял Люкрезу сильными руками, шепнул ей на ушко что-то ласковое и порочное… а его фаллос уже был в полной боевой готовности. Гхьетшедарию много времени не надо, для них это даже более нормальное состояние, чем покой.

— Ты сама прелесть, — сказал Хальтрекарок, нежно обвивая невесту руками. — Откуда ты, не из сальванских ли кущ? Как твое имя, любовь моя?

— Люкреза Штент, — прощебетала демоница.

Лахдже что-то показалось знакомым… но она не успела понять. Хальтрекарок стиснул упругую ягодицу, приник устами к устам Люкрезы… и тут словно сменились кадры. Вместо экзотической красавицы в объятиях демолорда оказалось нечто мохнатое, рогатое, с козлиной мордой…

— БЭ-БЭ-БЭ-БЭ!!! — заорало оно, телепая длиннющим языком.

— КЛЮЗЕРШТАТЕН!!! — с отвращением оттолкнул его Хальтрекарок.

— Ну зачем же ты отвергаешь меня, Балаганщик?! — глумливо заблеял Хромец. — Я уже так разомлел в твоих объятиях! Понимаю, я не так хорош, как король Пеймон…

Хальтрекарок едва не взорвался от злости при звуках этого имени. Он мелко задрожал, его лицо исказилось в ярости, он почти начал принимать истинный облик… о, в какое он пришел бешенство…

И хуже всего — изрядная его часть была обращена к Лахдже. Хальтрекарок бросил на нее один-единственный взгляд, но обещал он такие кары, что Лахдже захотелось превратиться в таракана и прожить остаток жизни где-нибудь под половицами.

— Клюзерштатен… — процедил сквозь зубы Хальтрекарок. — Это… не смешная… шутка…

— Тогда почему я так смеюсь?! — хлопнул себя по колену Клюзерштатен. — Но мне кажется, нам стоит продолжить рандеву! У нас же так все хорошо начиналось! Лахджа, иди к нам! Ты была права, это и правда потешно!

— Я… я не говорила… — залепетала Лахджа. — Я не знала…

— Ну-ну, незачем скромничать. Отличная была идея, прекрасный розыгрыш!

Хальтрекарок резко повернулся к Лахдже. Его губы разомкнулись, рот почти распахнулся… Лахджа пришла в дикий ужас… она поняла, что глядит в лицо смерти…

Времени на раздумья не было. Демоница сорвалась с места, подлетела к Клюзерштатену и влепила ему пощечину. Вложила в нее всю накопившуюся злобу.

Демолорда это не убило — он вряд ли даже боль почувствовал. Но его голова все-таки мотнулась, а в глазах отразилось удивление.

И что гораздо важнее — Хальтрекарок тоже удивился и закрыл рот.

— Господин мой, поверь мне!.. — взмолилась Лахджа. — Это же Клюзерштатен, он…

— Она, — поправил Клюзерштатен. — Уважай мое самоопределение.

Хальтрекарок обжег его бешеным взглядом. Кажется, шестеренки в его голове наконец провернулись, а гнев сместился с жены на приятеля.

— Пошел вон из моего дома, — ледяным голосом произнес Темный Балаганщик.

Это был… приказ. Приказ, подкрепленный демонической силой. Клюзерштатен дернулся, его ощутимо тряхнуло — но он сделал вид, что ничего не произошло, и удалился сам, продолжая посмеиваться.

А Лахдже хотелось заплакать. Она мгновенно поняла, что теперь шанс помириться с Хальтрекароком окончательно упущен. Сожрать не сожрет — иначе сделал бы это сразу. Но в рейтинге она только что скатилась на самое дно, и следующая ошибка может стать смертельной.

А еще она сразу же поняла, как так вообще получилось. Ассантея, конечно. Клюзерштатен ведь тоже живет в Золотых Холмах. Это наверняка она подкинула ему идею такого розыгрыша — и Клюзерштатену, разумеется, понравилось. И обманул Поиск Красавиц он тоже с помощью Ассантеи — у нее ведь точно такой же.

— Хорошая попытка… — пробормотала Лахджа, все еще стараясь не шевелиться, ожидая слов кипящего от злости мужа.

Возможно, до своих злоключений в Аду он бы сам посмеялся вместе с Клюзерштатеном. Возможно. Но сейчас… о нет, сейчас ему не до смеха. Он бросил злющий взгляд на замерших от ужаса наложниц в бассейне, окатил ледяной ненавистью Лахджу и коротко сказал:

— Иди работай.

Та испарилась сразу же. Отпустил. Слава Древнейшему, отпустил живой. Теперь, главное, не попадаться на глаза подольше, чтобы успокоился и забыл… ладно, такое он забудет не скоро.

Лахджа вернулась в Мпораполис и теперь шла по улице без какой-либо цели. Она все еще не пришла в себя — руки дрожали, мысли метались. Надо продолжать поиск невест, но она была не в силах себя заставить. Слишком оказалось страшно смотреть на по-настоящему злого Хальтрекарока и понимать, что вот, сейчас раскроет рот — и тебе конец.

А еще ей хотелось добраться до горла Ассантеи. Клюзерштатен-то что, для него это просто очередная мелкая забава, потешка без цели и смысла. Это, конечно, злит еще сильнее, но сделать ему Лахджа ничего не может.

А вот Ассантея… она явно планировала убийство. Чужими руками, стоя в сторонке.

Ну что ж, у нее не получилось. Получилось только вконец опустить Лахджу в глазах Хальтрекарока. Что тоже, конечно, немало. Если план окажется перевыполнен, и жен соберут больше двадцати шести… черт, а Лахджа ведь сейчас реальная кандидатка на вылет.

Она вошла в Зеркальный переулок. Тут жили бушуки, мастера Зазеркалья — и дома у них были с зеркальными стенами. Лахджа увидела сразу десятки отражений — десятки своих лиц, и каждое растерянное, с трудом сдерживающее крик.

Смотреть на это не хотелось, и Лахджа превратилась в Ассантею. Вот оно — лицо врага. У нее уже получались очень достоверные копии — особенно тех, кого она хорошо знала.

Подделать ауру сложнее, но с этим она тоже справилась. Чуть-чуть себе помогла, заплатив четверть условки со счета Хальтрекарока. Зачем?.. Лахджа понятия не имела, но не видела смысла экономить средства мужа.

В голове метались планы мести — один глупее другого. Отплатить заклятой подруге той же монетой. Подставить ее… подлететь к кому-то вроде Бракиозора, дать пинка и драпануть… но демолорд сразу раскусит фальшивку, да и сбежать от него она не сможет…

Или сходить в Банк Душ и взять под видом Ассантеи огромный заем, повесить на нее кредит… нет, конечно, тоже не прокатит… Многие демоны умеют менять облик, у бушуков на этот счет есть меры предосторожности.

Нет, обмануть она сможет только кого-то равного себе… ту же Абхилагашу, например. Но обмануть мало, само по себе это ничего не даст…

В раздумьях Лахджа не заметила, как оказалась перед «Соелу». Это все-таки удивительное место, чудесное. Всех, кто чем-то озабочен, дорога будто сама приводит к его порогу. Демоница решила, что можно поискать кого-нибудь здесь — а заодно и промочить горло.

Благо сигнал из «Соелу» доносился, и даже не один. Лахджа уселась за столик в укромном уголке и принялась обшаривать взглядом огромный зал. Вон смеется фигуристая самоталер, дальше вешается на шею гохерриму другая, за тем столом курит кальян удивительной красоты гхьетшедарийка, а там сидят две близняшки… ого, разом две!.. Близняшек у Хальтрекарока еще нет, ему точно понравится…

Но Лахджа не торопилась. Приглядывалась, размышляла, цедила коктейль, поднесенный услужливым Безликим. Подумала, не плюнуть ли на все и не завалиться ли просто в малый зал, потрендеть с Янгфанхофеном, послушать его байки.

И кстати… если она не ошибается, из малого зала тоже исходит сигнал. Кто это такой там сидит? Баронесса, вексилларий?.. В любом случае, стоит взглянуть. Если удастся сосватать того, кого пускают в малый зал, Хальтрекарок точно простит ей все грехи.

Уже поднимаясь по лестнице, Лахджа вдруг сообразила, что это может быть всего лишь другая жена Хальтрекарока. Хоть та же Ассантея. А она все еще в ее облике… ладно, сейчас узнаем…

— Добро пожаловать! — раздался приветливый голос Паргоронского Корчмаря.

С тех пор, как Лахджа получила допуск в малый зал, ее жизнь обрела светлое пятнышко. Только здесь она чувствовала себя действительно счастливой, здесь отогревалась душой. Вкушала изумительнейшие яства и слушала удивительнейшие истории в обществе импозантного кавалера, образца мужественности и благородства, лучшего из гохерримов, демонов и вообще живых существ…

Бельзедор и Дегатти даже не смеялись, они просто терпеливо ждали, пока Янгфанхофен закончит себя нахваливать.

Но сегодня не Янгфанхофен привлек внимание Лахджи, хотя обычно конкуренцию ему не мог составить никто. Она сразу обратила внимание на дальний столик, где сидела… ого, это что, небожительница?.. Высокая девушка с суровым, даже ледяным лицом… но красивая нездешней красотой.

На ней были доспехи из света, а над головой пылал огненный нимб. Она ослепляла и подавляла одним присутствием. Лахджа на миг призадумалась, а потом уселась за другой столик. Она не стала сходу подваливать к Светоносной… а это явно Светоносная!.. Со своим предложением, но не стала и менять облик. Она решила немного подождать, присмотреться.

Светоносная была не одна. Она с кем-то вполголоса беседовала. Лахджа прислушалась, но эти двое не желали, чтобы их слышали, и вовне не доносилось ни звука. Лахджа не могла даже разглядеть собеседника небожительницы — тот предпочел остаться инкогнито. В малом зале «Соелу» есть и такая услуга, сюда часто приходят для переговоров на нейтральной территории.

Янгфанхофен без единого слова подал Лахдже великолепные чаттбуллар и вернулся за стойку. Он очень деликатен, Паргоронский Корчмарь. Всегда знает, за чем явился очередной гость, и никогда не встревает в чужие дела. Демолорд — но один из немногих демолордов, что внушают не ужас и трепет, а покой и умиротворение…

— Янгфанхофен, ты портишь собственную историю, — проворчал Бельзедор. — Она не про тебя.

— Откуда ты знаешь, вдруг дальше я стану важным действующим лицом?

— А ты станешь?

— Просто слушай дальше.

Если Янгфанхофен и понял, что перед ним вовсе не Ассантея… а судя по чаттбуллар, он еще как понял!.. Внимание на этом заострять не стал. Лахджа почти час сидела, выжидала… и наконец дождалась. Кийталана распрощалась с собеседником… им оказался огромного роста фархеррим!.. Фархеррим с золотой кожей и курчавыми рыжими волосами!

Лахджа так этому удивилась, что едва не нарушила маскировку, но тут же собралась. Проводила взглядом представителя своего вида, но осталась сидеть. Очередная невеста важнее — тем более такая особенная.

И когда Светоносная наконец покинула «Соелу», за ней устремилась неслышная тень. Ни от кого не скрываясь, небожительница шагала по мрачным улицам Мпораполиса. Низшие демоны убирались с ее пути, а высшие с подчеркнутым почтением раскланивались. Видимо, она официальное лицо — посол какой-нибудь, дипломат.

Тем лучше.

В темном безлюдном переулке Светоносная остановилась. Не оборачиваясь, произнесла:

— Ты идешь за мной от самого трактира. Кто ты и в чем нуждаешься?

Лахджа выступила из тени. Трансформировав связки, она произнесла безупречным голосом сестры-жены:

— Ты видишь перед собой Ассантею. Я жена Хальтрекарока.

Светоносная повернулась. Окинула Лахджу-Ассантею холодным взором и представилась:

— Я вершитель Кийталана. Что жене Хальтрекарока нужно от меня?

— Мой муж и господин поручил мне сделать тебе предложение, — сказала Лахджа. — Брачного характера. И он не склонен принимать отказы.

Кийталана вскинула брови, а ее нимб засветился еще ярче. Даже чуть промедлив от удивления, она молвила:

— Невероятная наглость. Обезумела либо ты, либо твой господин.

— И все же… я не могу пойти на попятную, — с самой мерзкой интонацией сказала Лахджа. — Ты станешь женой Хальтрекарока — или станешь трупом. Тебе выбирать, вершительница.

Светоносная скрестила руки на груди. Помолчав пару секунд, она почти изумленно сказала:

— Не перестаю удивляться вашей породе. Вершитель Рийх предупреждал меня, что эта должность вводит во искушение испепелять направо и налево. Твое счастье, что я, будучи уполномоченным консулом Сальвана, не имею права причинять вам вред иначе как в виде самозащиты.

— Тогда я облегчу тебе задачу.

Лахджа метнулась вперед, выстреливая пальцами… нет-нет, никакого метаморфизма! Ни в коем случае, Светоносная не должна ничего заподозрить! Она оставалась в облике Ассантеи, своих любимых Ме не применяла, просто ускорила себя до предела, чтобы это не выглядело провокацией, чтобы казалось, будто Лахджа нападает всерьез.

Нимб Кийталаны стал ярче Нижнего Света. Лахджа на секунду снова почувствовала себя в Сальване. Благодать резанула по глазам, но Лахджа стоически претерпела эту боль. Схватила Светоносную за волосы, вырвала целый пук и перепрыгнула через голову, тут же нанося удар в спину.

Она мелькала быстрей молнии и метаморфировала внутренне, стараясь подражать боевой манере Ассантеи. Но не слишком усердствовала. В ее планах не было победить. Просто как следует разозлить Светоносную и выглядеть достойным противником… но не настолько достойным, чтобы та сбежала или призвала подкрепление.

И когда Кийталана толкнула ее бронированной ладонью и ударила клинком из чистого света, Лахджа послушно скукожилась обгорелым трупом. Сосредоточила себя в самой его сердцевине, отбросила все остальное, как мертвую плоть, принудительно затормозила регенерацию и только издала чревовещательный шепот:

–…я еще вернусь…

Кийталана вздохнула, рассеивая клинок и снижая светимость. Посмотрела на дымящийся труп, перевела взгляд на Нижний Свет и пробормотала себе под нос:

— Что ж, просто обычный желтодень… Еще один обычный денек в Паргороне…

…Ассантея почувствовала очередной сигнал. Уже восьмой. Уже восьмая невеста для Хальтрекарока — четыре в Золотых Холмах, три в Мпораполисе… и вот еще одна. Если согласится, конечно. Предыдущая не согласилась, у нее уже была невеста… ну да, и такое случается.

Вероятно, Ассантея могла ее убедить, как следует надавив, применив веские аргументы… но к чему тратить время? При всей капризности Хальтрекарока — в Мпораполисе сотни подходящих кандидаток. Проще побыстрее переместиться к следующей.

О, вот и нужная девушка. Всего лишь простодемон, узуру… ах, узуру. Это может оказаться как абсолютным провалом, так и неожиданным джекпотом.

Узуру — довольно редкие существа. Не дети Мазекресс и не потомки Древнейшего — они вообще непонятно откуда взялись. Скорее всего, иззакромчики, давным-давно явившиеся в Паргорон целой диаспорой, да так тут и осевшие. Демоны-аристократы иногда держат их в качестве шутов — узуру похожи на ларитр и гхьетшедариев, но их кожа покрыта яркими узорами, а сами они в разной степени безумны.

Сами узуру считают, что их род был проклят. Не то Йокридом, не то еще каким богом. Ассантея, впрочем, не интересовалась культурой этих пришельцев, так что подробностей не знала.

Ее интересовала только вот эта конкретная. Редкая красотка, хоть и в нелепых лохмотьях. Похожа на двуногую рыбу-клоуна, и улыбка удивительно идиотская — но само очарование, этакий хорошенький скоморох.

— Привет! — обрадовалась она Ассантее. — Ты играешь в карты?

Узуру раскладывала на земле узор из цветных картинок. Ассантея бросила на него быстрый взгляд — а, глупые игры смертных и низших демонов.

— Предпочитаю омбредан, — сказала она, усаживаясь на воздух. — Играешь?

— Нет, — погрустнела узуру. — У меня совсем маленький счет… угадай мой счет, угадай!

— Одна эфирка, — без энтузиазма сказала Ассантея.

— Неправильно! У любого простодемона, у кого ни спроси, не меньше условки!

— Что… а-а-а!.. — догадалась Ассантея. — С учетом его собственной души, конечно. Это остроумно, ему понравится. Хочешь играть в омбредан хоть каждый день?

— Как? — спросила узуру, перебирая карты. — Смотри, здесь король, а вокруг одни дамы! Глупые карты! Глупые, глупые!

Чокнутая. Но с изюминкой. С клоунами ведь как — если не раздражает, то веселит. А Хальтрекарок ценит в женах некоторый эпатаж — Ассантея и сама старалась держаться при нем слегка дурочкой. Все так делают.

А этой и притворяться не придется.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Подарок, — представилась узуру.

— Какое подходящее имя! — обрадовалась Ассантея. — Хальтрекарок очень любит подарки!

— Хальтрекарок?.. — переспросила узуру.

— Да. У меня для тебя есть предложение, Подарок. Ты хочешь выйти замуж за демолорда?

Узуру призадумалась. Она сгребла свои карты в кучу, быстро-быстро стала их перемешивать, а потом резко швырнула в разные стороны. Те попадали как попало, и узуру рассмеялась, ловя ртом капли.

— Смотри! — воскликнула она. — Карты мокнут под дождем, а небо ходит ходуном!

— И это просто чудесно! — порадовалась вместе с ней Ассантея, узнав строчку из детского стишка. — А замуж-то хочешь?

Узуру потянула себя за волосы, связала их под подбородком, посмотрела задумчиво вверх и кивнула:

— Хочу. Только мне сначала нужно зайти домой. Собрать карты в мешочек, сказать пока-пока сестричке…

— Сестричке?.. — заинтересовалась Ассантея.

— Мы рождены по обе стороны зеркала.

— То есть… вы близнецы? Двойняшки?

— Когда я смотрю на нее, мне кажется, что я схожу с ума. Нельзя же глядеть в лицо самой себе?

Ассантея радостно заморгала. Какая удача! Еще и двойняшки! Две сразу, две сестры… в гареме Хальтрекарока нет близняшек, и Ассантея не знала, были ли они вообще когда-нибудь.

В любом случае — это прекрасно, это просто прекрасно! На этом даже можно будет завершить поиски.

К сожалению, безумная девка не смогла назвать адрес или внятно объяснить дорогу, так что Ассантея просто пошла за ней. Подарок весело прыгала по мокрой земле, не пропуская ни одной лужи, тренькала пальцем по старым кирпичам и болтала с паргоронскими котятами. Пройдя мимо пьяных храков, она дважды вокруг них обежала и воскликнула:

— Смотри, добровольные сумасшедшие!

— Иди сюда, я полижу твою ягодку! — добродушно предложил храк.

Ассантея чиркнула пальцем, лишая низших демонов зрения, и те тоскливо загомонили. Подарок запнулась, растерянно заморгала, и ее пришлось подтолкнуть в спину. Ассантея не хотела терять зря время.

По крайней мере узуру не заблудилась. Она шла заковыристым путем, но уверенно — и спереди уже доносился другой сигнал. Ме Поиска Красавиц обнаружило еще одну — наверняка ту самую сестренку. Подарок шла точно в том направлении, и настроение Ассантеи становилось все лучше.

Хальтрекарок точно будет доволен.

А потом узуру вдруг повернулась к Ассантее, хихикнула… и бросилась бежать. Ринулась со всех ног, да еще и завопила:

— Догоняй, догоняй!..

Ассантея хмыкнула. Узуру. Какие же они придурки. Но Хальтрекарок будет в восторге — он-то как раз обожает спонтанные игры и непосредственных жен.

Когда он заполучил Ассантею, дочь простых гхьетшедария и гохерримки, то тоже первое время радовался ее веселости, прыткости и относительной невинности. Насколько уж может быть невинным кто-то, рожденный в Паргороне. Надолго детскость ума тут сохраняют немногие — для этого нужно быть сумасшедшим.

Далеко Подарок не убежит, конечно… но Ассантея все же ускорилась. Слегка сдвинула себя в пространстве, чтобы не отстать. Вися у узуру на хвосте, завернула за угол… и будто врезалась в стену.

В лицо шибануло благодатью. Светоносная предельно ее сдерживала, но на таком малом расстоянии ее нимб все равно фонил. Стоящая перед ней узуру повернулась к Ассантее и наивно спросила:

— А если я не хочу выходить за Хальтрекарока, ты меня убьешь, да?

— Что?.. — растерялась Ассантея.

Она вдруг сообразила, что второй сигнал Поиска Красавиц исходит от Светоносной. Та действительно соответствует идеально… но откуда узуру об этом знала?..

Ассантея почувствовала подставу, но прежде чем она что-то сделала, Светоносная воплотила ослепительный клинок и холодно произнесла:

— И вот ты вернулась.

— Что?.. — еще сильнее растерялась Ассантея.

— Не знаю, что у тебя за способность, но в этот раз ты умрешь окончательно.

…Ассантея очнулась. Перед глазами все плыло. Последнее, что она помнила — как все-таки вырвалась из удерживающего поля, метнулась на Призрачную Тропу… а что было потом?..

Светоносная действительно почти ее убила. Эти сальванские отродья… как она посмела?.. Она же не имеет права. Она даже не предупредила, просто сразу напала… она не имеет права!..

Что-то тут не так.

Ассантея не успела додумать мысль, потому что вдруг сообразила, что не может двигаться. Ее сковывали… печати?.. Что за… и это не благодать, она не в Сальване, это демоническое…

Нет, это не печати. Ее тело… оно как будто все пронизано миллионами нитей. Она словно в анклаве гхьетшедария… только этот анклав не окружает, он… Ассантея наконец сфокусировала взгляд и увидела свой живот. Тот был вскрыт, вывернут наружу, и из внутренностей росло нечто вроде щупальца Кошленнахтума — с глазом на конце.

— Очнулась?.. — раздался скучный голос. — Мне всегда было интересно, как соотносятся с анатомией гхьетшедариев их анклавы. Жаль, с гхьетшедарием пока случая не выпадало, но у вайли тоже есть рудиментарные анклавы, верно?

— Что… проис… — пробормотала Ассантея. — Хальтре… ты не сме…

Ее приподняло и развернуло. Она увидела Лахджу — та стояла у лабораторного стола, перебирая что-то… Ассантея с ужасом поняла, что это ее собственные органы. От Лахджи тянулись мясистые щупальца, которые заканчивались… Ассантея с еще большим ужасом поняла, что они заканчиваются в ней.

Боли она не чувствовала, но от этого было еще страшнее. Как много она уже потеряла?.. Она сумеет восстановить что угодно, отрегенерирует полностью… но для этого нужно выбраться.

— Знаешь, я долго ждала удобного случая, — вздохнула Лахджа, поворачиваясь к Ассантее с криоскальпелем. — Конечно, было бы еще лучше, если б тебя грохнула Светоносная… но никогда нельзя получить все. Приходится и самой потрудиться.

— Ты… я…

— Я не могу отомстить Кошленнахтуму, — с сожалением сказала Лахджа. — Он для меня недосягаем… пока что. А вот с тобой мы на равных… были.

Ассантея попыталась до чего-нибудь дотянуться волей. До кэ-нейрона, до ближайших живых существ. Телепортироваться, сместиться в четвертом измерении. Воззвать к мужу, обратиться к его банковскому счету…

Но демоническая сила отказывалась слушаться.

— Демоническая сила — продукт высшей нервной деятельности, — сказала Лахджа, почувствовав ее попытки. — А ее сейчас контролирую я.

Ассантея разом почувствовала все микроскопические щупальца в своем теле. Лахджа позволила ей ощутить это. Ощутить каждый нерв, каждое волоконце, которыми пронизала органы, мышцы, мозговую ткань. Каждое нервное окончание сейчас было под контролем этого кошмарного метаморфа.

— Знаешь, я бы, может, даже смирилась, — внимательно оглядела скальпель Лахджа. — Может быть. Не знаю. Может, мы все равно бы однажды встретились в этой операционной… а может, я бы все-таки простила и забыла. Но ты же не могла успокоиться? Верно сказал Сенека: чем несправедливей ненависть, тем она упорнее. Эта шутка с Клюзерштатеном… она никому не понравилась. И она как-то скомкано завершилась… разве это дело? Думаю, однажды я смогу его порадовать, рассказав, чем это закончилось для тебя.

— По… ща… ди…

Лахджа не ответила. Скальпель вошел в мозг Ассантеи. Та по-прежнему не чувствовала боли. Источающее холод лезвие сопровождал пучок тончайших нитей — Лахджа внедрялась в свою жертву, проникала в каждую клеточку, узнавала все анатомические детали и даже заглядывала в память.

— Небольшая проблемка, — поморщилась она, когда Ассантея содрогнулась от ужаса. — У меня все еще слишком хорошо с эмпатией. Если будешь страдать слишком сильно, я разделю с тобой боль.

У нее действительно выступили слезы. Не отвлекаясь, Лахджа просто вырастила третью руку, которая их аккуратно смахнула. Из спины у нее высунулось щупальце, дотянувшееся до громоздкого прибора в углу.

— Один добрый доктор научил меня, как разрешить это… затруднение, — поделилась она, щелкая переключателем.

Комнату стал заполнять газ. Лицо Лахджи скрылось под стекловидным щитком, органы дыхания у нее просто исчезли… а вот Ассантея быстро стала терять сознание. Она только еще и услышала последние слова:

— Эх, время… Нужно подвергнуть анализу, собрать обратно и все очистить…

Хальтрекарок остался очень доволен. У него словно случился внеочередной день рождения — и ему надарили кучу подарков. Он даже удивился, почему ему раньше не приходила в голову такая прекрасная идея — не искать невест самому, а поручить это другим и радоваться каждому новому сюрпризу.

— Боги, я-то думал, куда ему быть еще ленивее, — покачал головой Бельзедор. — Оказывается, еще есть к чему стремиться.

Больше всех собрала Абхилагаша. Впервые за долгое время она проявила себя с лучшей стороны. Обладая кучей знакомств, она прекрасно знала, у каких гхьетшедариев сейчас есть дочери на выданье, облетела кучу поместий и доставила целых пятнадцать спелых девиц. Молодых и прекрасных гхьетшедариек, радостинок и полудемониц, в том числе племянницу одной баронессы.

Второе место заняла Ассантея, собравшая семь невест. Меньше Абхилагаши, зато сплошные аристократки, девицы из Золотых Холмов и цвет Мпораполиса.

А последнее место разделили Лахджа и Нагалинара — эти никчемные лентяйки привели всего по две невесты каждая. Правда, Лахджа зато доставила дочь банкира, а Нагалинара — вторую гохерримку… Хальтрекарок давно хотел вторую. Они очень неохотно вступают в гаремы гхьетшедариев, даже демолордов. Единственными женами или любовницами еще соглашаются становиться, но наложницами… слишком горделивые существа.

Но все равно — только по две?.. Хальтрекарок разочарованно глядел в их сторону, зато Абхилагаша просто купалась в его благосклонности. Гордая абсолютной победой, дочь двух демолордов разве что не поплевывала в сторону неудачливых соперниц.

— Ну что ж, призов я никаких не обещал и наказаний тоже, но не могу не отметить красивой и достойной победы Абхилагаши! — воскликнул Хальтрекарок. — Воистину ты вновь подтверждаешь, что по заслугам моя любимая жена! Что же до вас… ну, от Нагалинары я ничего и не ждал, для нее и две — неплохое достижение, но ты-то, Лахджа!.. Ты меня очень разочаровала. Это так, к слову.

— Прости, мой господин, — безразлично ответила Лахджа. — Не везло что-то. Бхульха пришлось долго уламывать, потом еще тот неприятный конфуз…

— Не надо, — помрачнел Хальтрекарок, тоже вспомнив. — Не надо оправданий, тем более таких жалких. Лахджа, меня огорчает даже не твой проигрыш, а то, как несерьезно ты к этому относишься. Ты в который раз уже меня подводишь… и, кажется, ничуть об этом не сожалеешь. Что за равнодушие?

— Что ты, господин мой! — торопливо нацепила на лицо улыбку Лахджа. — Я проиграла, это правда, и мне очень стыдно… но сам подумай, о чем ты нас просил! Ты поручил нам искать самим себе соперниц, собирать тех, кто будет забирать у нас часть твоего внимания, твоей любви!.. Для Абхилагаши или Ассантеи это нормально, но нам с Нагалинарой было просто больно такое делать!..

Хальтрекарок ахнул и всплеснул руками. Он подлетел к Лахдже, погладил ее щеку и милостиво сказал:

— Мне и в самом деле не пришло в голову, что ваша любовь ко мне может стать помехой в таком задании. Я забыл, как сильно вы меня обожаете. Ты… и ты… — коснулся он щеки и Нагалинары, — а вот Абхилагаша, похоже… не так сильно…

Абхилагаша едва не взорвалась от злости. Да как эта дрянь сумела развернуть все на сто восемьдесят градусов?!

— Мой господин, я безумно люблю тебя, но другой, иной любовью! — поспешила она. — Моя любовь не эгоистична, она щедра! Я счастлива, когда разделяю тебя с другими, и нет для меня большего счастья, чем видеть, что счастлив ты!

— Да, действительно… — поддакнула Лахджа, отхлебывая зеленого чая. — Абхилагаша, сегодня ты многому научила всех нас. Чем больше любви расточает наш господин и мы сами, тем больше ее становится в наших сердцах…

— О-о-о, как красиво сказано… — еще сильнее умилился Хальтрекарок. — И в самом деле я счастливейший из бессмертных! Сколько прекрасных цветов меня окружает, и сколько любви мы все испытываем друг к другу… Я желаю немедленно… но подождите, где же Ассантея?.. Ее недостает для моего абсолютного счастья.

Хальтрекарок решил подождать ее возвращения… но его терпение лопнуло уже через пару минут. Он повелел Ассантее явиться… но та не явилась. Демолорд нахмурился и осуществил императивный призыв.

Сопротивляться такому невозможно — и Ассантея явилась.

Жены хором ахнули, Абхилагаша завопила. Хальтрекарок издал сдавленный звук. Он подлетел к неприглядному трупу, гневно нахмурился и молвил:

— Я овдовел!.. Я… я!.. Кто сотворил это с тобой, любовь моя?!

Он пригляделся, принюхался, повел рукой… над телом замелькали блеклые силуэты, Хальтрекарок погружался в астральную тень жертвы, просматривал последние воспоминания…

Нагалинара и Абхилагаша с опаской покосились на Лахджу. Та выглядела донельзя удивленной, почти обескураженной. Чашка чая в ее руке замерла… а затем продолжила свой путь. Лахджа старательно утишала биение сердца, но не чрезмерно, поскольку некоторое волнение сейчас было оправданным.

Она все же не была уверена полностью. Она зачистила все очень тщательно, но Хальтрекарок — демолорд. Он может все-таки что-то заметить, она могла где-то допустить оплошность… кого-то вроде Бекуяна или Лиу Тайн Лахджа бы точно не обманула…

— Все понятно! — гневно воскликнул Хальтрекарок. — Светоносный! Только их клинки оставляют такие следы! Бессмысленная агрессия Сальвана! Свет Солары снова забирает тех, кого я люблю! Мой отец!.. Мой брат!.. Теперь еще и моя любимая жена!..

— Мне подать официальный протест, господин? — выкатился из-под его ног пушистый рыжий шарик.

— Нет, Совнар, — зло ответил Хальтрекарок. — Не в этот раз. Я снесу это оскорбление, стисну зубы и перетерплю… но я его не забуду. И однажды, когда они меньше всего будут ожидать…

Лахджа чуть не поперхнулась. Об этой стороне вопроса она не подумала, и ей стало перед Кийталаной… не то чтобы совестно, но как-то неудобно.

К тому же это еще одно слабое место — если они с Хальтрекароком побеседуют, концы с концами не сойдутся. Конечно, на нее там ничто не укажет, но… почему бы им не заподозрить ближайшего к Хальтрекароку метаморфа, у которого еще и был мотив?

И все-таки оно того стоило.

Когда Лахджа сидела в детской и смотрела на Астрид, спящую в обнимку с набивным дракончиком, к ней неслышно подошел Совнар. Рыжий кот уселся рядом и некоторое время они просто молчали, не глядя друг на друга.

Других взрослых тут не было, а все дети крепко спали. Совнар покосился на ребенка Лаиссалны и тихо спросил:

— Дочка Бхульха?.. Лахджа, ты специально мне пакостишь?

Лахджа немного опешила. Она, конечно, говорила Бхульху, что Совнар ее заругает, но не всерьез же. Она не думала, что он на самом деле из-за этого рассердится.

— Извини, — пожала плечами она. — Ме привело меня вслепую, я не думала…

— А ты думай в следующий раз. Думай перед тем, как делать. С Бхульхом же не Ме за тебя разговаривало.

— Извини, — повторила Лахджа. — Но в чем проблема-то? Дочка Бхульха тебе опасна чем-то, что ли?

— Она — нет. А вот ее отец, который бухгалтер самого Корграхадраэда… Лахджа, ты понимаешь, что все банкиры друг другу… лучшие друзья? Мы так обожаем друг друга, что готовы задушить в объятиях.

— Ну и вот уж беда, — пожала плечами Лахджа. — Тебе же лучше — присаживайся к ней на уши и топи в дезинформации.

— Не получится. Она дочка бушука. Она мне верить не будет.

— Ну и все равно. К твоей бухгалтерии у нее доступа нет. В сокровищницу доступа нет. Чем она тебе навредит?

— Тем, что она дочь Бхульха. Дело не в том, что она может узнать — дело в том, что она может сказать. У нее будет доступ к ушам Хальтрекарока! Насколько легко на него влиять, ты сама давно поняла! С этим справляются даже абсолютные дуры вроде Абхилагаши или…

–…Или?..

— Или других жен. А уж дочь банкира, выросшая в семье главы клана, с младенчества впитывающая…

— Знаешь, учитывая размеры ваших семей и то, как вы стремитесь обзаводиться связями… я даже удивлена, что у Хальтрекарока нет в гареме ни одной полубушучки, — перебила Лахджа. — Из твоего клана в первую очередь. У тебя что, нет дочерей?

— Лахджа, все мои дети — чистокровные бушуки. Я не ксенофил, как некоторые. Нет, когда-то у меня была одна случайно прижитая дочь-вайли… знаменитая художница, кстати… но ее давно нет с нами. К тому же я умею разделять работу и личную жизнь. Ты бы хотела, чтобы твоя дочь стала женой Хальтрекарока?

— Э… это был бы инцест.

— Другая дочь, гипотетическая, от кого-то другого! Хотела бы?

— Ну… нет.

— Тогда почему ты думаешь, что я хочу?

— Ну… еще раз извини. Я тебе сильно навредила?

— Не очень, — проворчал Совнар. — Собственно, это мелочь. А вот что не мелочь…

Лахджа напряглась. Она ожидала этого разговора и боялась его. Когда Совнар начал нудить про дочку Бхульха, она решила, что легко отделалась, но оказывается, он просто начал с менее серьезной претензии.

— Это ты убила Ассантею? — очень тихо спросил Совнар. — И не лги.

— Ассантею убила неспособность вовремя остановиться, — пробурчала Лахджа.

— Возможно, то же самое однажды убьет и тебя, — предупредил Совнар. — Я понимаю, ты защищала свои интересы…

— И свою жизнь.

— Даже так.

— Даже так. Ты не выяснил, почему Кошленнахтум хочет меня убить?

— Выяснил кое-что. Судя по всему, он не хотел убить конкретно тебя. Он хотел убить вас всех.

— Жен Хальтрекарока?.. — вскинула брови Лахджа.

— Фархерримов.

— Моя дочь не фархеррим. Она вайли.

— Я пока не знаю, почему Кошленнахтум ополчился на фархерримов и их потомство, — покачал головой Совнар. — И Пропрос тоже не знает… или не хочет говорить. Я надеялся что-то узнать от Ассантеи, когда она вернется… но стоило ей вернуться, как ты сразу обрубила эту ниточку.

— Она сама ничего не знала, — с сожалением сказала Лахджа. — Я… я долго с ней работала. Ее просто купили. Очень много условок и обещание хорошей должности. Личного эмиссара Кошленнахтума для особых поручений.

— Жадность всегда была главным недостатком Ассантеи, — вздохнул Совнар. — Жадность и недальновидность. Во всем была отличная работница, но вот… всегда пыталась съесть больше, чем помещалось во рту… Из-за этого попала в Хиард, из-за этого и… эх. Рано или поздно одна из вас убила бы другую… и я, честно говоря, рад, что победила ты. Но жаль все-таки. Кем мне ее теперь заменить — твоей храчкой?!

Спящая Астрид перевернулась на другой бок, втянула в рот простыню, привычно поперхнулась и выплюнула. Лахджа поправила ей подушку и сказала:

— Если ты во мне еще не полностью разочаровался — пока я заменю. А потом… вот Астрид скоро подрастет. Она тоже вайли.

Совнар приподнялся над колыбелью и впервые с интересом посмотрел на спящую девочку.

— Сколько ей? — спросил рыжий кот.

— Почти годик. Подождешь еще лет пятнадцать?

— Эх… почему бы и нет, — вздохнул Совнар. — Только прими добрый совет, Лахджа. Постарайся больше не раздражать Хальтрекарока. Если он узнает, кто на самом деле убил Ассантею — никакие прежние заслуги тебя не спасут.