Демоны в Ватикане

Александр Рудазов, 2008

Я все еще жив. Возможно, всем на это наплевать, но я действительно все еще жив. Мое имя – Олег Бритва. Я яцхен. У меня три глаза и шесть рук, я умею летать и плеваться кислотой, мои когти режут сталь и бетон, а шкура выдерживает пулеметную очередь. Да. Я яцхен. Я очень добрый и много чего умею. Особенно здорово у меня получается хреново себя чувствовать. В этом я, можно сказать, рекордсмен. Если за весь день мне ни разу не было хреново… однако, давно у меня таких хороших дней не было. Последнее время проблем у меня особенно много. Шизофрения, Пазузу, большая подстава, дипломатические осложнения, тюремное заключение, пустой живот, армия чудовищ, взрывающийся вертолет, Пазузу… хотя Пазузу я уже называл. Поэтому мне и хреново. Да и кому бы на моем месте не было? И не пяльтесь на меня так. Не в кунсткамере.

Глава 7

Сборы оказались недолгими. Собственно, дотембрийская делегация была готова уже давно. Ждали одного только меня.

— Нет, мы с мужем не поедем, — сурово произнесла Лорена, поглаживая округлившийся живот. — У нас сейчас есть более важные дела, чем возиться с грязными животными.

— Ваше высочество, а позвольте-ка узнать, кого это вы сейчас имели в виду? — недобро нахмурился кардинал. — Моих собратьев по сану? Или же наших братьев во Христе, не принадлежащих к племени адамову?

— Я имела в виду лошадей, — насмешливо ответила королевна, указывая на слуг, возящихся с упряжкой. — Но если вам на ум пришло что-то другое, ваше высокопреосвященство, то я даже не знаю, что о вас теперь думать…

Кардинал сконфуженно замолчал. А я подумал, что беременность явно не добавила очаровательной Лорене покладистости. Как была ехидной занозой, так и осталась.

Принц Сигизмунд, будучи человеком довольно мягким, оказался под каблуком сразу же после свадьбы. Вон как глядит на меня — явно не прочь проветриться, съездить в Италию, но не смеет возразить своей благоверной.

Кстати, если эти двое останутся здесь… не подвергаются ли они риску? Что если в мое отсутствие вдруг вернется Пазузу? Может быть, мне все-таки лучше остаться? Конечно, вряд ли архидемона так уж заинтересуют королевич и королевна захудалой державы, но чем черт не шутит…

Этими опасениями я поделился с мистером Магнусом. Придворный волшебник сразу понял всю серьезность ситуации и клятвенно пообещал, что предпримет все меры предосторожности. Одолеть Пазузу у него, конечно, силенок не хватит, но оградить от него королевский дворец — дело вполне реальное.

— Я немедленно начну приготовления к установке барьера, — заверил меня Магнус Рыжебородый. — Я помню, как выглядел тот демон… кстати, его точно зовут Пазузу? Это настоящее имя? Не фальшивое, не подметное?

— Да вроде нет.

— Хорошо… Зная истинное имя демона, я смогу не подпустить его ко дворцу… — забормотал волшебник. — Это будет нечто вроде того барьера, в котором я удерживал тебя… помнишь, когда вызвал в самый первый раз?

— Ну еще бы не помнить. Такое не забывается. Смотрите, мистер Магнус, я на вас полагаюсь.

Волшебник поскреб лоб. Похоже, он до сих пор не понимает, почему я называю его этим странным словом «мистер».

Собственно, я и сам не очень понимаю, почему чародеи ассоциируются у меня именно с таким обращением. Ну вот где тут связь?

Кардинал дю Шевуа швырнул мне какую-то коричневую тряпку. Я развернул ее и встряхнул — ряса. Длинная и широкая монашеская ряса с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Похоже, хотят, чтобы я ее напялил.

Разумная мысль — пусть Папа Римский ждет не дождется моего визита, но не объяснять же это каждому встречному-поперечному. До Ватикана далеко, своим ходом лететь нельзя — без сопровождающей делегации мне там делать нечего. Если забить на маскировку, народ будет крепко шокирован.

Да и вообще неплохой фасон. В этой рясе я выгляжу почти что нормально — ни дать ни взять простой монах. Капюшончик, конечно, придется надвигать поглубже… и ладони прятать в рукава… но в целом маскировка довольно удачная.

— Если кого-нибудь встретим в пути — ты смиренный брат Жозеф, совершающий паломничество в Ромецию, — кратко обрисовал легенду кардинал. — Мы направляемся туда же, поэтому разрешили тебе примкнуть к делегации.

— Не учите дедушку кашлять, — прохрипел я. — Чай, не совсем долдон — сориентируюсь по ходу пьесы.

— А еще ты дал обет молчания, — хмуро добавил дю Шевуа.

— Обета молчания я не давал, — наотрез отказался я.

Мы с кардиналом уставились друг на друга. Кажется, он хотел что-то сказать, но в конце концов передумал и махнул рукой.

— А делегация-то у них скромненькая, патрон… — задумчиво прокомментировал Рабан. — Даже бедненькая…

Да, небогато. Всего-навсего одна карета — правда, большая и просторная. Четверка лошадей цугом, на дверях гербовые короны, стенки изнутри обиты парчой, сиденья — бархатом. Кучер, вон, уже сидит на козлах, кнутом помахивает. А на запятках примостился один из наших лакеев — второй внутри лазает, багаж проверяет.

Возглавлять посольство будут пан Зовесима и кардинал — причем кто из них главнее, неясно. Наверное, все-таки кардинал. Этот Зовесима такой затюканный, что я бы ему даже хлебницу возглавлять не доверил. Тютя тютей — смотрит взглядом побитой собаки, мямлит что-то еле слышно.

Непонятно, как такой кусок ваты вообще сумел стать советником по иностранным делам. Не иначе принадлежит к очень знатному роду. Или король просто ткнул пальцем наугад в первого попавшегося придворного. Насколько я успел узнать Ягдоша Второго, это вполне в его характере.

Короче, народу поедет… я, кардинал, советник, да еще три человека обслуживающего персонала. Не понял. Это что — все? Всего шестеро? И что это за дипломатическая миссия такая?

Я невольно произнес это вслух. Король Ягдош, присутствующий поблизости, услышал меня и грустно вздохнул:

— Мы — небогатое королевство, пан Яцхен. Мы бы и рады отправить целый кортеж с погремушками, как непременно сделают те же Франция с Испанией, но…

— Да я понимаю, ограниченный бюджет и все такое… — почесал в затылке я. — Но где хотя бы охрана, что ли? Бодигарды какие-нибудь? Тут все-таки важные персоны, карета с гербами — вдруг разбойники или еще что…

— Ну, мы бы непременно отрядили с вами лучшую гвардейскую роту, но…

— Слушай, демон, с каких это пор тебе нужна охрана? — прищурилась Лорена, стоящая рядом с отцом.

Ах да, точно. Протупил. Я ведь у нас отличник боевой и политической подготовки. В одну харю заменю целый кавалерийский эскадрон.

— Так вы, значит, решили благодаря мне еще и на охране сэкономить… — понимающе протянул я. — Ну оно понятно, десять баксов не лишние…

Король сделал вид, что у него временно заложило уши. Его дочка тоже притворилась, что ничего не слышала.

Хотя они правы, конечно. Если у делегации есть ручной яцхен — нафига тут еще какие-то стражники? Ради понту, что ли?

— Но все-таки только шестеро — это как-то маловато… — задумался я. — Да тут в карету человек десять запихать можно, и еще место останется! А мы там только втроем будем сидеть. Или слуги тоже внутри поедут?

— Нет, слуги будут ехать на крыше, — ответила королевна. — Простолюдинам не подобает находиться в одной карете с благородными дворянами… и тобой. Но вас там будет не трое, а пятеро. Еще двое что-то запаздывают. Где они?! У меня уже заканчивается терпение!

— За ними послали, дорогая, будут с минуты на минуту, — деликатно обнял супругу за плечи Сигизмунд. — Не волнуйся. В твоем положении вредно волноваться.

— В моем положении вредно есть острую пищу, — отрезала Лорена. — Не висни на мне, и без того жарко.

Еще двое, значит? Это хорошо. Может, найдется с кем побазарить по дороге. А то пан Зовесима, как уже говорилось, мужичок затюканный. Из него собеседник, как из валенка — герой боевика.

А кардинал дю Шевуа… ну, он-то дед конкретный, за жизнь поговорить никогда не отказывается. Но характер у него суровый, жесткий — чуть что не по его, сразу грозно так брови супит… Боюсь, атмосфера в карете будет напряженная, к непринужденному разговору не располагающая.

Хотя еще один собеседник у меня есть всегда. Странный голос в голове. Мозговой паразит керанке. Мой вечный партнер по приключениям — Рабан.

— Пан Яцхен! — окликнули меня. — Пан Яцхен, безумно счастлив с вами познакомиться! Позвольте засвидетельствовать мое почтение! Буду чрезвычайно рад сопровождать вас в путешествии!

Я повернулся на голос. Никого не увидел. Опустил взгляд — и встретился с широченной улыбкой тощего карлика с зеленоватой кожей. Лицо — что-то среднее между крысой и обезьяной, подбородок удлинен, на верхней губе тонюсенькие усики, на нижней — бородка в три волоска. Руки длинные, почти до колен, пальцы очень гибкие и цепкие. Одет в шелковый костюмчик с пышным жабо, на голове бархатная шапочка, на носу очки в черепаховой оправе, в ухе тяжелая золотая серьга, на ногах кломпы — голландские деревянные башмаки.

— Познакомься, демон, — кивнула на карлика королевна Лорена. — Это Цеймурд из клана Рубленых Барсуков. Он — ваш переводчик.

— Переводчик?.. — удивился я. — Переводчик нам, конечно, не помешает… но почему он гоблин?

— Потому что все самые лучшие переводчики — гоблины.

Я снова перевел взгляд ниже. Улыбка нашего нового переводчика стала еще шире. Мне вспомнилось все, что я когда-либо слышал о гоблинах. Гуманоиды (то бишь две руки, две ноги, одна голова, тело с вертикальной осью вращения). Низкорослые, не слишком сильные. Плодятся, как кролики. Хитрые, вороватые, любят черный юмор. Отлично умеют приспосабливаться, очень неприхотливы. Едят всё.

Можно сказать, что в целом гоблины мне даже нравятся. Конечно, не так сильно, как блондинки топлесс, но все-таки нравятся. Почему? Потому что они меня почти не боятся. Вон как эта зеленая рожа лыбется — и пофиг ему, что я страшный демон о шести руках.

Гоблины — очень практичный народ. С теми, кто сильнее их, они предпочитают дружить. А тех, кто слабее, без зазрения совести грабят и убивают. А иногда даже варят из них суп. Причем не делают снисхождений даже для собственных соплеменников.

Недаром же говорится, что гоблин гоблину друг, товарищ и ужин.

Когда их много — это очень опасные зверьки. Большой сворой гоблины бесстрашно прут на кого угодно. Но один в поле не воин — сказано как раз про них. Одинокий гоблин — существо доброжелательное и миролюбивое, старающееся ни с кем не ссориться и ни во что не встревать.

Именно по причине врожденной практичности.

— И много ты языков знаешь? — поинтересовался я.

— Двадцать три, — продемонстрировал сточенные клыки Цеймурд.

— Ого!.. А какие?

— Гоблингву, дотембрийский, латынь, высокий эльфийский, низкий эльфийский, огримрр, гномский, тролльский, греческий, французский, испанский, итальянский, английский, гэльский, славский, валашский, венгерский, молдавский, гасконский, баскский, немецкий, риксмол и татарский, — охотно перечислил гоблин.

Ни хрена себе. Благодаря вавилонским рыбкам (кстати, несколько штук у меня до сих пор в кармане) я и сам знаю довольно много разных языков, в том числе весьма экзотические. Но это все ж таки магия. А если бы пришлось учить по-настоящему, как вот этому коротышке?

— Ладно, гоблин, — уже вслух произнес я. — Как тебя там, Цеймурд?..

— Я Цеймурд Рубленый Барсук, пан Яцхен. Но можно и просто Цеймурд.

— Угу. Добро пожаловать в команду, в общем. Кстати, а родной язык у тебя какой?

— Гоблингва, конечно, — улыбнулся во все сто зубов наш переводчик.

— Угу, — задумался я, нашаривая под рясой вавилонскую рыбку.

А их меньше осталось, чем я думал. Кажется, несколько потерялось во время драки с Йог-Сотхотхом. Если, конечно, можно назвать дракой процесс, при котором бьют только одного. Да и вообще удивительно, что хотя бы несколько штук все же сохранилось — от штанов-то осталось меньше, чем от лопнувшего мыльного пузыря.

Так, и сколько же их у меня тут? Одна… две… три. Всего три. На три языка. Всего на три. Причем желательно будет выучить латынь… или итальянский?

«Рабан, в этой Италии на каком языке говорят?»

— На итальянском. И на латыни. Итальянский — язык просторечный, а латынь — высокий, для знати и духовенства. Его все священники знают. И вообще в этой Европе латынь — международный язык… хотя в твоей тоже когда-то был.

Итальянский, значит… и латынь. Я мрачно уставился на трех крохотных рыбешек. Как-то все не здорово. Меня, может быть, самому Папе Римскому представят. Что мне с ним — на русско-матерном объясняться?

Значит, две штуки лучше приберечь, чтобы не ударить в грязь лицом в Ватикане. Надо показать себя демоном образованным и культурным. Все-таки целое королевство представляю.

Но третья рыбка остается. Можно овладеть еще каким-нибудь языком. Только каким? Гоблингвой? А так ли уж нужна мне эта самая гоблингва? В гоблинские земли я пока что не собираюсь, а все европейские гоблины превосходно говорят на людских языках.

— Что там? — заинтересованно посмотрел на мою руку Цеймурд.

— Ничего, — спрятал рыбку обратно я.

Итак, одним из делегатов в Ватикан Дотембрия отправила гоблина. Оно и правильно, если вспомнить о тематике съезда. Интересно, кого же нам еще всуропят? Может, тролля? Надеюсь, что нет. Тролли тупые и неразговорчивые, с ними скучно.

— Познакомься, пан Яцхен, — окликнула меня королевна Лорена. — Ее светлость аркуени Аурэлиэль-Ностиа Алассэ-нья-Алкэ.

Я повернулся. На меня крайне недоброжелательно глядит щуплая невысокая девушка, одетая в светло-голубое платье весьма необычного покроя. Солнечного оттенка волосы с вплетенной алой розой, миндалевидные кошачьи глаза янтарно-желтого цвета, крошечный носик, родинка на нижней губе и… вытянутые кверху остроконечные уши.

Эльф!

— Угу, — задумчиво прокомментировал я. — А она в качестве кого едет? Секретарша?

— Она — моя личная модистка, — сухо ответила Лорена. — А еще учитель танцев и этикета. Я наняла ее только в этом году. И я не хотела ее отпускать, но отец в конце концов уговорил.

— Модистка? Это типа косметолога, что ли?

— Не совсем, но достаточно близко, — кивнул Сигизмунд. Лорена слово «косметолог» не поняла, зато благоверный у нее продвинутый. — Можешь считать эту молодую пани своим личным стилистом, Олег.

— Моим личным?.. это на хрена еще?

— Ты будешь представлен самому папе, демон! — вспылила Лорена. — Ты должен научиться придворному этикету, хорошим манерам и культурному обхождению! Да и внешность, возможно, удастся хоть чуточку улучшить…

— Без кардинальной пластической операции — никак, — отрезал я.

Мы с эльфийкой уставились друг на друга. Не знаю, как у меня, но в ее глазах симпатии не видно. Я ей явно не нравлюсь.

— Aiya arauce, — тихо произнесла Аурэлиэль.

Голосок у нее довольно приятный — прямо колокольчики. Только вот что она сказала, я не понял. Не то поздоровалась, не то обругала.

— Так ты, значит, эльфийка… — произнес я, чтобы хоть что-то ответить.

— Не эльфийка, а эльф, — холодно возразила Аурэлиэль, с легкостью переходя на дотембрийский.

— Ну, эльф, я так и сказал…

— Ты сказал — эльфийка. Такого слова вообще нет.

— Но ты же женщина.

— И что с того? Разве женщин человеческого рода называют человечками? Или, может быть, человечихами? Слово «человек» по родам не изменяется — и «эльф» тоже. Потрудись это запомнить, мерзость ходячая.

Так, отношения не заладились с первой же минуты. Интересно, эта барышня всегда такая воинственная или просто недолюбливает яцхенов?

Хотя чего еще ожидать от наперсницы нашей очаровательной королевны?

А с другой стороны — не очень-то и хотелось. Тоже мне фифа — ни рожи, ни кожи, зато гонору на десятерых.

Я вообще не понимаю, с чего все считают этих остроухих красивыми. По-моему, они как раз довольно страшненькие. Тощие, голенастые, ключицы торчат, мордочки стремные, зубы плоские. На мой взгляд, похожи на ощипанных цыплят.

К тому же мужчины и женщины у них почти не отличаются — лица женоподобные, прически одинаковые, мускулатуры вообще нету — ручонки и ножонки у всех тоненькие. Да и грудь у женщин… название одно, а не грудь. Пупырышки. Даже до первого размера обычно не дотягивает.

Ну и чем тут любоваться, спрашивается?

— А вот люди с тобой не согласятся, патрон, — весело заметил Рабан. — Тут дело в том, что у эльфов есть одна врожденная фишка — внушающая эмпатия.

«Это что еще за зверь?»

— Что-то вроде непроизвольного гипноза. Людям и их близким родственникам эльфы кажутся невероятно привлекательными. Да сам погляди, как все на эту Аурэлиэль таращатся.

И правда, глаза у всех… завороженные какие-то. Словно «Джоконду» в оригинале увидели.

У всех… почти у всех. Мистер Магнус смотрит обычным взглядом, как всегда. И у гоблина нашего особого пиетета не заметно.

— Ну да, — подтвердил Рабан. — Волшебники видят истинный облик, на них такое не действует. И на гоблинов тоже — они эльфам тоже родственники, но не такие близкие, как люди. Так что им и другим кобалоидам эта эмпатия побоку. А вот для людей эльф — идеал красоты. И всего остального тоже идеал. Если эльф запоет, то все заслушаются, даже если у него ни слуха, ни голоса. Если ляпнет чего-нибудь — то рты раскроют, поражаясь мудрости…

«Они что, все поголовно умники?»

— Нет, в такой уж неслыханной мудрости не замечены. Просто так уж пошло, что если человек сказал глупость — то он дурак. А если эльф… то это уже и не глупость вроде, а Изречение. Эмпатия, патрон, внушающая эмпатия. Врожденная магия. Своего рода защитный механизм.

«Угу. Достижение эволюции», — рассеянно подумал я, продолжая разглядывать молоденькую эльфийку. Молоденькую… хотя нет, это еще бабушка надвое сказала. Эльфы живут дольше людей раз этак в сорок и невероятно медленно стареют.

По человеческим стандартам эта девица выглядит на семнадцать-восемнадцать, но на самом деле ей может быть лет пятьсот. Или даже больше. Рабан рассказывал, что эльфов нельзя назвать по-настоящему бессмертными, но физиология у них такая, что старость наступает где-то к третьему тысячелетию жизни, а то и еще позже.

Кстати, с взрослением там тоже все сильно запутано. Вроде бы одни породы эльфов взрослеют с той же скоростью, что люди… ну, может, немного медленнее. Зато другие аж до ста лет остаются маленькими детьми. А потом еще лет пятьсот ходят в подростковой стадии. Интеллект, конечно, развивается несколько быстрее тела, но опять же с некоторыми поправками. В результате появляются сказки о детях, что мудрее иного старца, однако все равно шалят, забавляются и распевают песенки.

В общем, возраст эльфа — это такая вещь, которую невозможно определить на глазок. Он может оказаться старше тебя, даже если выглядит грудным младенцем.

— Что ты на меня так таращишься? — слегка дрогнул голос Аурэлиэль.

Все это время она упорно сверлила меня взглядом — но выдержать дуэль с моими красными буркалами удается не всякому. Хотя я в этом смысле только бледная тень папаши Лаларту — от его взгляда сходили с ума и умирали. Ему достаточно было посмотреть человеку в глаза, чтобы тот потерял память, превратился в безвольную куклу, послушного раба… или кучку гнили.

А я вот так не умею. И наверное, это к лучшему.

Аурэлиэль по-прежнему глядит на меня с нескрываемым недоброжелательством. Губу закусила, морщится. Кажется, ужасно хочет что-то спросить.

— Говори уже, — не выдержал я.

— Ты когда-нибудь… убивал? — напряженно спросила эльфийка.

— Да. И неоднократно. Но только плохих людей.

Аурэлиэль только отмахнулась и сказала:

— Меня не интересуют люди! Эльфов… ты когда-нибудь убивал эльфов?!

— Никогда, — удивился я. — Я с ними и встречаться-то почти не встречался.

Аурэлиэль облегченно выдохнула. Похоже, мой ответ ее успокоил.

Но однако занятная жизненная позиция… Значит, на людей ей наплевать, а вот эльфы — пуп земли, несомненно.

Интересно, а какой была бы реакция, если бы я ответил утвердительно?

Может, проверить? Сказать, что я соврал, что я каждый день съедаю по три эльфа на завтрак, а закусываю эльфийским детенышем… хотя ладно, не стоит. Неизвестно, как моя новая модистка такое воспримет. Вдруг брякнется в обморок? Или, что еще хуже, попытается меня убить?

У нее не получится, конечно, но нафига нам тут скандалы?

— Ладно, так чему ты собираешься меня учить, Титания? — задумчиво спросил я.

Эльфийка вздрогнула. Остроконечные ушки начали розоветь.

— Ты… ты просто смеешься… — сердито отвернулась она. — Я вовсе не… не надо так мне льстить…

Чего это она вдруг? Я что-то не так сказал?

— Ничего особенного — просто назвал ее Титанией, — хмыкнул Рабан.

«Ну и что? Это же Шекспир. Я прикольнулся просто».

— Но она-то этого не знает. Титания — это все-таки эльфийская королева. Она, правда, живет не здесь, а в Тир-Нан-Ог, но здешние эльфы про нее тоже отлично знают. И у них она, чтоб ты знал, считается идеалом женской красоты. Назвать эльфийскую девушку Титанией — все равно что сказать, будто красивее ее нет никого на свете.

Блин. А я-то откуда мог про это знать? Я так просто, «Сон в летнюю ночь» вспомнил. Я его еще в школе читал, по программе внеклассного чтения. Кто ж знал, что Шекспир имена героям не сам выдумал.

А кстати, сколько же этой Титании тогда лет, если она еще при Шекспире жила?

Хотя леди Инанне вообще уже тысяч шесть или семь… я точно не уверен.

— Хорошо, изысканные комплименты ты делать умеешь, — справилась со смущением Аурэлиэль. — Если, конечно, ты не вздумал надо мной поиздеваться по-вашему… по-демонски… Я много чего о вас слышала!

— Обо мне многие много чего слышали. Ну так чего, будешь делать из меня модель для подиума? Я вылитый Сережа Зверев, если присмотреться!

— Работа обещает быть тяжелой… — забормотала Аурэлиэль, даже не слушая, что я говорю. — Манерам, конечно, я постараюсь тебя по мере сил обучить, но внешность, внешность… Какие уж тут наряды, какие пудра с румянами… Здесь, пожалуй, даже эльфопыль не поможет…

Эльфийка неохотно подошла поближе и принялась ощупывать меня со всех сторон. Пробежалась пальчиками по лицу — в миндалевидных глазах отразилась непередаваемая брезгливость! — и грустно вздохнула. Взяла в свои ладони мою семипалую клешню, повертела туда-сюда и вздохнула еще грустнее. Зашла сзади, задрала мне рясу — блин, что за наглость?! — поглядела на длиннющий хвост со скорпионьим жалом и горестно застонала.

По-моему, меня попросту игнорируют. Или держат за пластиковый манекен. Это у всех модельеров так принято? Или только у эльфийских?

— Какая сухая и шершавая кожа… — недовольно поджала губы Аурэлиэль. — Увлажняющие масла будут полностью бесполезны. Совершенно неподобающе. Просто ужас.

Еще бы. Я все-таки яцхен. У меня вообще не кожа, а… я до сих пор толком не знаю, как эта штука правильно называется. Хитин? Карапакс? Роговая чешуя? Или вообще что-то такое, чему нет аналогов в земной фауне? Рядом с моей шкуркой кажется мягенькой даже раковина тридакны.

Кстати, у самой модельерши кожа как раз очень гладкая и нежная. Белая, как свежевыпавший снег. Только под глазами заметна легкая зеленоватость — похоже, тени для век.

Надеюсь, меня она косметикой пользоваться не заставит.

Хотя, может, мне пойдет?

— Ну что, душечка, справишься? — деловито поинтересовалась королевна.

— Ваше высочество, вы поручаете мне неимоверно трудную задачу… — страдальчески скривилась эльфийка. — Конечно, я сделаю все от меня зависящее, но ничего гарантировать не могу…

— А что не так? — обиделся я. — У меня вполне нормальная внешность.

— Ты страшен, как сам Ррогалдрон, — безапелляционно заявила королевна.

— Ничего подобного. Вовсе я не страшный. Просто меня все боятся почему-то. Люди — они вообще трусливые. Подумаешь, добрый симпатичный яцхен приветливо улыбнулся — чего сразу орать-то? Может, я познакомиться хочу?

— Ваше высочество… — жалобно протянула Аурэлиэль.

— Хорошо, если с внешностью не выгорит — хотя бы обучи это чудовище придворному этикету и хорошим манерам, — проявила покладистость Лорена. — Пусть хотя бы научится вести себя за столом.

— А за столом-то что не так? — начал раздражаться я.

— Ты ешь шестью руками сразу! Ты не пользуешься столовыми приборами!

— Пользуюсь!

— Твои когти — не столовый прибор! К тому же ты ужасно чавкаешь и жрешь за десятерых! Скажи, где это видано — пить суп прямо из тарелки?! Из двух тарелок одновременно!

— Так быстрее и вкуснее, — пробурчал я. — Вы, ваше высочество, не знаете, что такое настоящий голод. А я это каждый день испытываю.

— Как ты еще не сдох до сих пор, удивляюсь! — ядовито заметила Лорена.

Сам удивляюсь. У меня вообще такое чувство, что если я когда-нибудь и умру, то именно с голоду.

— Из двух тарелок одновременно?! — пораженно переспросила Аурэлиэль. — Ваше высочество, отчего вы так жестоки ко мне?

— Прости, душечка, — без тени раскаяния на лице ответила Лорена. — Но если эта задача окажется не по силам даже тебе, никто другой с ней и подавно не справится.

Эльфийка снова порозовела и опустила глаза. Возьмем на заметку — лесть и комплименты ее ужасно смущают.

— Я сделаю все, что смогу, — неохотно прошептала Аурэлиэль.

— Угу. Сделай, сделай, — хмыкнул я. — Кстати, а массаж ты делать умеешь?

— Умею, — сухо ответила Аурэлиэль. — Но только не демонам.

— Да, меня массажировать сложно… — грустно согласился я, глядя на то, что заменяет мне кожу. — Короче, теперь-то все собрались? В итоге у нас есть гоблин, у нас есть эльфийка…

— Эльф.

— У нас и эльф тоже есть?!

— Я сделаю все, что смогу, — устало повторила Аурэлиэль. — Но этого явно не хватит.